Глава 12

В ответ на такое захватывающее предложение демонстрирую любимый трюк с приподнятой бровью:

– Моя фамилия не Калашников, и дядя у меня на автоматной фабрике не работает. Так что, пардон, мимо кассы.

Старшак не смущается. Наоборот, сокращает дистанцию, вновь прихватывает тяжеленной лапой за плечо, без усилия подтягивает к себе на дискомфортное расстояние.

Доверительно шепчет в лицо:

– Не можешь подарить, тогда продай! Пойми, братишка! Мне автомат по масти положен! Какой же я Бугор без «калаша»? Убойный ведь инструмент, да?

Мягким движением кисти отвожу в сторону вцепившуюся в плечо руку. Отодвигаюсь, с намеком информирую:

– Убойный, ага. На этой «Ксюхе» жмуров, как на сайте МВД, в разделе «пропали без вести»…

– Вот и я о том же, брат! Я тебе за ствол «гелик» подгоню! С полным фаршем и на блатных номерах – как у сына депутата! В бардачке – трава, в подлокотнике – пресс баксов, на заднем сиденье – горячая мокрощелка. Клянусь бросившей меня в роддоме мамой – доволен будешь!

В этот момент я отвлекся, разглядев далеко в углу сжавшуюся в комочек девушку. Порванная блузка, заплаканные глаза, опухшие губы…

Бугор, четко срисовавший мой взгляд, зыркнул в сторону и пренебрежительно отмахнулся:

– Не, не эту, брат! Я тебе настоящий уголек дам, жаркую – как пламя! А эта… очередная дурочка. Шатается тут весь день, доктора ищет, обещает по глупости расплывчатое «все, что хотите»… Видать, поиграл уже с ней кто-то из парней в доктора…

Потеряв интерес к предмету разговора, Бугор вернулся к интересующей его теме. Эксцентрично махнул рукой, словно решаясь на невиданное:

– Гулять так гулять! Добавлю к вездеходу еще ментовский бимер с мигалками! Не? Сейф с золотом! Вскрыть пока не смогли, но по весу там точно золотишко. Нет? Фуру с компьютерами! Хорошие, игровые. Тоже нет? Да ладно, не кривись. Я ведь должен был попробовать?! Давай отойдем под крышу, серьезно поговорим.

Зло покосившись на доминирующий над районом строительный кран, он увлек меня за собой:

– Не стоит светиться на открытых пространствах. Развелось, сцуко, кэмперов… Чуть дорвется кто до ствола – сразу же опробовать на живой мишени норовит. Ну а как вкурит тему с коронками, так вообще держись. Мы пока одного такого выкурили – трех парней потеряли. Да хрен ли далеко ходить! Вон, ребята мои, арбалет на тебе испытали. Думаешь откуда он? Получаса не прошло, как сняли с одного индейца! Кстати, команчей из четырнадцатого дома не ты сжег?

Примазываться к чужим, да еще столь сомнительным достижениям, желания нет. Отрицательно качаю головой.

– Ну-ну… – ни разу не поверив, подмигивает Бугор. – Так вот, если тебе вдруг, совершенно случайно, интересно – сгорели не все. Десятка полтора уцелело точно – ушли подвалами, попрыгали из окон. Теперь вот партизанят на коммуникациях, никак не отловим… Один такой умник решил залечь на стратегической точке и по-быстрому нащелкать фрагов. Но мои ребята не пальцем деланные и вылезли отнюдь не из капусты! Подстрелили команча, прямо на лежке. Живучий, правда, гад, никак не сдохнет. Устали пинать…

Так и не заметив на моем лице интереса, Бугор пожимает плечами, переключает тему и возвращается к на фиг не нужному торгу. Признаться честно, мне гораздо интересней содержимое торгового зала «Ленты». В поле зрения витрины частично опустошены и завандалены, но даже то, что я успел заметить, – так и просится в комиссарские закрома.

– …теперь серьезно. «Калаш» мне нужен – вплоть до летальных мер… – я напрягаюсь, а старшак успокаивающе взмахивает рукой. Мол, не дергайся, форма речи, ага… – Поэтому цену за него дам реальную, без дураков.

Повернувшись в сторону внешнего охранения, Бугор рявкает:

– Плетка! Ходи сюда!

Плеткой оказался высокий, болезненно тощий светловолосый парень. Причем появился он откуда не ждали, отнюдь не со стороны широких витрин. Недовольно сверкающий глазами боец шхерился в глубине помещения, организовав себе лежку в глубокой тени на пирамиде мешков с рисом. В руках Плетка сжимал настоящее сокровище – стройный, легкоузнаваемый силуэт «СВД». Хотя..

Я прищурил глаза, жадно высматривая детали, а Бугор кивнул, довольный произведенным эффектом.

– «TG3», в идеальном состоянии и тактическом обвесе. Хромированный ствол, немецкая оптика, запрещенный магазин на пятнадцать патронов. Лебединая песня ушедшего мира, если ты понимаешь, о чем я…

Не сдержавшись, облизываю разом пересохшие губы. Это, конечно, не армейская снайперка, но и не «Укорот», с его куцым огрызком ствола длиной в жалкие двадцать сантиметров…

Стараюсь удержать безразличие на лице:

– Понимаю. Гражданская версия «СВД», привет от товарища Калашникова. Лягается – как слон копытом. Красивая, дорогая и тяжелая. И такая же спорная. Ибо гладкоствол. Двести метров для нее – предел надежд. Дальше – уже шаманство.

Бугор иронично улыбается, от аргументов отмахивается:

– Окстись, брат! Мы в городе! Тут даже классические киллеры повывелись – нет нормальной дистанции для стрельбы. Только минные закладки, только хардкор!

Я скептически скривился и покосился в сторону нависающего над районом строительного крана. За сегодня я уже дважды замечал оттуда сомнительные блики оптики.

Бугор мимику оценил, зло дернул щекой.

– Ну да, за некоторыми исключениями. Короче. За «Укорот» даю этот прекрасный статусный ствол. К нему – полсотни патронов, ну и… Хм… Девку еще могу дать, раз обещал. О! Ксюху за «Ксюху»! Плетка! Оставь пока винтарь и тащи сюда Оксанку-анимешницу. Бартер будем делать.

Длинный осторожно прислонил карабин к стене и метнул в меня короткий, многообещающий взгляд. Сразу стало понятно – ставки в этой сделке еще выше, чем казалось раньше. И если я соглашусь – то в этом мире у меня появится еще один враг.

Зло скалюсь в ответ. Обмен становится все более вероятным. Мерно рокочущая внутри ярость мгновенно вскипает в ответ на угрозу. Как там писали в умных книжках?

Розоволосую я узнал мгновенно. Люди, для которых мы делаем хоть что-то, становятся нам дороже. И девушки об этом прекрасно знают, беззастенчиво прося о помощи в ничтожных мелочах. Наш вклад в нее растет, и вот нам уже все трудней с ней расстаться…

А конкретно из-за этой девушки – в меня стреляли. Что довольно весомо…

Последние сутки анимешницу заметно потрепали. Багровое пятно ссадины на скуластом лице. Красиво изогнутая бровь над зеленым глазом рассечена свежим рубцом.

Бугор заговорщицки подмигнул:

– Воспитываем помаленьку. Готовлю кобылку под седло, хех…

Плетка подтолкнул Оксану к старшаку, и тот ловко перехватил запнувшуюся девчонку. Приобнял, сжал жадными пальцами небольшую, задорно торчащую под футболкой грудь. Крепким захватом пресек строптивое трепыханье, отрекламировал товар:

– Ты не смотри, что тощая. Ксюха у нас девка спортивная, тело как у фитоняши с глянца. С норовом, правда, это да. Но нынче это даже в плюс. Забавней. Не все еще вкурили крутизну момента. Тем веселей…

Старшак самодовольно тискал девичью грудь, посматривая с превосходством и ленивым вызовом. Но лучше бы он глядел не на меня…

В глазах Оксаны плескалась ненависть. Ее обжигающие брызги долетали и до меня, но основной поток яростно бился о трещащую по швам дамбу самоконтроля. И когда эта ненависть вырвется на свободу…

Не завидую я старшаку. Такая точно ночью горло перережет!

Впрочем, на дурака он не похож. Вряд ли самодовольно похрапывает в окружении гарема юных тел. Скорее – спит одетым, с пистолетом под подушкой и стулом, надежно подпирающим дверь. Вожак всегда на стреме.

Не показываю, что происходящее меня задевает. Не стоит кормить тролля. Качаю головой, спокойно тяну слова:

– Нет, людей не покупаю. Кто хочет, приходит сам, – послание вброшено и подкреплено беглым взглядом. – Отдай мне лучше недобитого команча, а остаток долга досыпь патронами. Ну и само собой – твои люди не будут мешать моим бойцам осваивать магазин. Хватит всем.

Бугор расплывается в довольной улыбке, как человек, с самого начала разгадавший тайну запутанного детектива. Весело скалится:

– Всего на всех не хватит, юный пограничник… Так говоришь, не ты команчей порешил, нет у тебя среди них должничков? Ну-ну… Значит, так. В магазине можете ковыряться! Тем более что самое вкусное мы уже вывезли. Генераторов, к примеру, ты тут не найдешь. При встрече двух команд работает правило мастер лута: кто шмотку в руки взял – того и тапки. Для предотвращения конфликтов держим пионерскую дистанцию – десять метров между командами. Ну и по патронам… Лишних не дам! Сам понимаешь – калибр у этой дуры дикий, БК хрен достанешь. Плетка, что там за патрон?

Тощий снайпер скрипнул зубами:

– Девять и шесть на пятьдесят три. Ланкастер, под квазинарезной ствол…

– Ты мне морду не криви! – мгновенно оскаливается Бугор. – Я твою «квазю» на полноценный нарезняк меняю! Возьмешь пока «Сайгу» у Рыжего. Все, иди, скажи Пластуну – чтоб недобитка притащил. Стой! БэКа оставь. Полста патронов и снарягу для чистки, что со стволом шла.

И, повернувшись ко мне, поясняет чуть хвастливо:

– Вскрыли мы намедни хату одного охотничка…

Недобитый команч выглядел откровенно хреново. И хотя новая реальность накладывала свои фильтры на мораль, чувство долга и социальные нормы, но смотреть на изломанное тело четырнадцатилетнего пацана было тяжело.

Кровит изорванный картечью левый бок. Правая рука изогнута под неестественным углом. Разбитые прикладом пальцы похожи на черно-синие, раздавленные ботинками сосиски. Лицо… в него лучше не вглядываться. Стоит лишь на мгновение спроецировать увиденное на себя… Этот образ способен украсть смелость и превратить тебя в дрожащую тварь.

Я с намеком покосился на Илью. Тот тяжело вздохнул, пробормотал что-то про подходящие к концу запасы целебного пластыря. Но к раненому подошел, присел рядышком и без брезгливости провел цепочку довольно осмысленных процедур. Пощупал пульс на шее, оттянул веко и заглянул в глаза. Придавил пальцем кожу, проверяя тонус.

Задумчиво почесал подбородок, покосился на пыхтящую невдалеке девчонку, что, оттопырив зад, пыталась стащить с нижней полки мешок чего-то сыпуче-тяжелого. С трудом отведя взгляд, вынес обвинительный вердикт:

– Пациенту требуется срочная пересадка мозга в новое тело.

– Это как? – опешил я.

Юмор Ильи специфичен, не всегда можно понять, на какой он волне. То ли шутит, то ли серьезен…

– Это никак! Помрет он скоро. Гнилой товар! – добавил он обвинительно и ткнул пальцем в Бугра.

– Блин, Илья… Ты не доктор, а ротный капеллан. Толку с тебя – только исповедоваться!

Илюха посмотрел на меня как на идиота:

– Саня, я в душе не гребу, с какого перепуга ты записал меня в боевые хирурги. Я, конечно, сам еще не определился куда мне – к умным или красивым. Но медицина… Это элита элит! Пехотинец обучается за два месяца. Танкист за полгода. Вертолетчик за два. А хирург… минимум десять лет! Так что, когда у тебя будет стоять выбор – уничтожить танковый батальон или армейский госпиталь, – бей по медикам, Саня, бей по медикам…

Затихнув под конец эмоциональной речи, Илья с неожиданной заботой подложил раненому под голову чью-то скомканную куртку и вернулся назад, за мое плечо. Негромко шепнул на ухо:

– Если хочешь хиллера в тиму – не будь жлобом и подари мне этот фраг.

Хочется резко двинуть локтем и заставить циника подавиться безумными словами. Если бы не одно НО… Если бы я и сам не планировал нечто похожее…

Чуть доворачиваю голову, негромко шепчу:

– Это раненому…

Илья презрительно фыркает, и я с ним в чем-то даже согласен. Но опять же…

Команча все равно забьют. Все, что я могу сделать, – это подарить ему легкую смерть. А заодно – придать ей хоть какой-то смысл.

Илья разочарованно шипит мне в спину:

– Дался тебе этот Генка, что ты с ним нянчишься? Мудак он, с какой стороны ни посмотри…

Не отвечая по сути, отдаю команду:

– Илья, отыщи тележку. Команча забираем. Если все-таки можешь стабилизировать его состояние – действуй. Индеец должен прожить следующие двадцать минут.

Оборачиваюсь к греющему уши старшаку. Характерный прищур азиатских глаз словно намекает: «Ох, а что я про вас знаю, чертовы негодники!»

Тяну руку:

– Бугор, был рад знакомству. Будем дружить флангами. Если что – сигналь, попробую подсобить.

Старшак мгновенно возвращается в образ. Небрежно кивает, но систему связи обозначает:

– Наше бригадное число – три. Увидишь три зеленые ракеты – рви на помощь. Увидишь три красные – вешайся. Значит, что-то дожирает сотню бойцов Третьей Бригады – и скоро придет за тобой.

– Принято, – коротко резюмирую я, с недоверием перекатывая на языке цифру «сто». В детдоме, конечно, народу до фига, но вряд ли все ходят под Бугром…

Бартер совершаем тут же.

Старшак оргазмирует, тиская пахнущий смазкой и порохом автомат. Грубые лапы сжимают узкое цевье, наглаживают полированное дерево. Словно киношный Голлум, обретший свою прелесть, он негромко общается с оружием:

– …не беда, что патрончиков мало, их есть у меня… накормим нашу красавицу, умоется кое-кто теплой кровушкой…

Я бегло осматриваю гражданский клон «СВД». Оружие ухоженно и в идеальном состоянии.

Бывший владелец молча играет скулами и взглядом обещает вернуть себе вскорости ствол, сняв его с моего трупа. Иронично зыркаю в ответ, предлагая не тянуть и попробовать здесь и сейчас. Плетка ожидаемо пасует и сдвигается в тень.

Подвешиваю на пояс подсумок с тремя магазинами – один на пятнадцать и пара на десятку. Все пулевые, все убойные, как главный калибр крейсера «Марат». Для понимания – у отданной Бугру «Ксюхи» масса пули около трех граммов. Здесь же – полноценные шестнадцать. Шок и трепет!

Илья умчался за тележкой и пропал. Зная этого хомяка – пройти порожняком мимо полок в бесплатном супермаркете он не сможет.

Я же торчал столбом в торговом зале около разгромленных касс, притягивая настороженные взгляды и слушая прерывистые хрипы раненого команча. Вколоть бы парню промедол, да где ж его взять… Хм, кстати… А где его взять? Весь мир в бесплатном премиум доступе, стоит лишь протянуть руку. Знать бы куда тянуть…

Делаю заметку в виртуальном склерознике. Обсудить с Ильей тему медикаментов, в том числе – наркотических обезболивающих. Не затаримся – и через несколько лет будем лечиться добрым словом и святой водой.

Кассовые прилавки давно обшмонали, но делали это бегло, торопясь за истинным богатством торговых полок гипермаркета. До потребительского голода еще полгода-год, так что вдумчивый мародер легко отыщет ништяки не отходя от кассы. Хех…

Как профессиональный грибник скольжу взглядом по наваленному на полу ассортименту, разбивая холмики ленивыми пинками. Изредка нагибаюсь, откладывая в сторону приглянувшееся добро.

Под раздавленными «киндерсюрпризами» нахожу полку с батарейками. Дефицитных пальчиковых нет, но я не безрукий, запитаю любое устройство хоть от «кроны», хоть от «таблетки».

Откладываю в сторону. Немного волнительно мерить дорогую штучную мелочовку на вес. Три кило батареек, килограмм презервативов, с полпуда разнокалиберных батончиков. Наиболее распиаренных – типа «Сникерсов» и «Марсов» – уже нет. Но их младших «ноу нейм» собратьев на какое-то время еще хватит.

На расчищенный столик у кассы добавляю с десяток пачек сигарет для обменного фонда. Закрытый некогда табачный стенд разгромлен подчистую, курево выгребли практически в ноль. Такое ощущение, что выжили исключительно курящие. Предположу, что и за пивом можно не заглядывать.

Задача для третьего класса. Сколько спиртного способна выпить дюжина подростков? А без присмотра взрослых? А вот если совсем без присмотра? Ни сегодня, ни завтра, никогда?.. Развалившись на вырванных из «Порша» сиденьях, жаря на костре дорогущую салями, потягивая всю ночь пивас в окружении поощрительно хихикающих девчонок? То-то…

Вихляя и скрипя колесами подкатила, просевшая под грузом телега. С изумлением смотрю на водилу:

– Илюха, я тебя, конечно, понимаю, но раненого мы куда денем?

Юный химик устало вытирает взмокший лоб, оставляя на коже мучной след. Поучительно машет пальцем:

– Не раненого, а умирающего. А еще лучше – назови его «аптечкой». Обесчеловечивание – первый признак демократических революций. Значительно уменьшает душевные терзания. Ну а насчет раненого… – Илья стряхнул пыль с каких-то пузатых мешков и живописно накидал поверх новенькие одеяла в прозрачной упаковке. – Все учтено могучим ураганом! Вот сюда клади, на сахар и орехи.

С трудом, но перекантовали раненого на тележку. Больше всего я боялся, что он очнется и откроет глаза. Понимаю, нет ничего зазорного в том, чтобы убить врага, но…

У выхода из гипермаркета задержались, пропуская цепочку несунов из Третьей Бригады. Я невольно засмотрелся на розоволосую анимешницу, катящую перед собой огромный круг сыра. Надорванная у воротника футболка образовывала шикарное декольте, в котором бесстыдно мелькала небольшая девичья грудь.

Оксана закусила губу от усердия и мало что замечала вокруг. Тяжелая головка сыра – отнюдь не идеальное колесо, да и трасса насыщена препятствиями. От очередного толчка массивный круг подкатился прямо мне под ноги и тяжело шмякнулся на бок.

Я поспешно наклонился, ухватился за желтый парафиновый бок и с натугой поставил сыр на бок. Килограммов двадцать, не меньше…

Розоволосая коршуном метнулась к упущенной добыче. Довольно чувствительно бортанула меня острым плечиком и под дружный смех детдомовцев зло рявкнула:

– Отвали! Мое!

И вряд ли кто мог расслышать, как в краткий миг касания она шепнула:

– Генератор. На парковке, в «Газели».

Отжав сыр и гордо тряхнув на прощанье непокорной челкой, розоволосая покатила трофей на выход.

Ржавшие до этого парни на минуту замолкли, провожая взглядами затянутые в облегающую джинсу ягодицы.

– М-да… – мечтательно причмокнул один из старшаков, однозначно выражая всеобщее мнение.

– Хороша Маша, но не наша… – махнул рукой другой, и детдомовцы дружно вернулись к имитации коллективной деятельности.

– Дурак ты, Саня! – с душой бросил Илюха. – Вместо такой крали выменял таблетку для дурня Скрипача…

Я скрипнул зубами:

– Скрипач не нужен. Таблетка не для него. Жди здесь!

Ошарашив Илью, я резко развернулся и направился к давно примеченному углу. Там, сжавшись в испуганный комок, сидела заплаканная девушка. Та самая, что, по словам Бугра, искала доктора. Та самая, что рыдала над телом спасшего меня парня…

– Привет… – негромко позвал я, присаживаясь рядом.

Вздрогнула. Закусила опухшие губы, смотрит затравленно, со страхом и… с надеждой?

– Не бойся. Ты девушка мм… – Я на мгновение напряг память. – Марика?

Вот теперь я увидел, что такое истинная надежда! Голубые глаза распахнулись, стройная фигурка подалась вперед:

– Ты его друг?!

Качаю головой.

– Я его должник. Когда в него стреляли… он меня прикрыл, помнишь?

Ненависть!

– Это из-за тебя! – рука взметается для пощечины, но я легко перехватываю хрупкую, хоть и неожиданно сильную кисть.

На запястье – пятнами синяков следы чьих-то пальцев. Твари…

– Нет… Не из-за меня. Он мужчина, это было его решение. Правильное решение. Он жив? Я могу помочь.

Злость!

– Опять в доктора играть?! Спасибо, уже помогли! Какие же вы все сволочи!

– Я действительно хочу помочь! Он меня спас! Поверь…

И снова – надежда.

Девушка подается вперед, речь ее быстра и едва различима, словно молитва, обращенная к небу.

– Честно? Господи, пожалуйста, только не обмани… Не для себя прошу… – ее тонкие пальцы мертвой хваткой вцепляются в мои руки. – Помоги, прошу тебя! Он ранен, сильно ранен! Не понимаю, как еще жив! Я перевязала, ну как могла… Бинт кровью пропитался, насквозь! Я не знаю, что делать! Помоги!

Прижимаю к себе, стараясь погасить истерику. Пытаюсь шептать что-то успокаивающее, но тут же вынужден закрыть девушке уши, чтобы не слышала похабных советов бойцов Третьей Бригады. Лишь на секунду оглядываюсь, накрепко запоминая физиономию щербатого пацана, бросившего со знанием дела: «Ты хирургом обзовись, ее прет от этого!».

Обжигаю взглядом: я тебе, сука, аппендикс через жопу удалю, без наркоза…

Приобняв девушку за узкие плечики и отгородив от похабных взглядов, веду ее к телеге.

– Познакомься, это Илья. Парень славный, хотя с чувством юмора у него не очень. Предупреждаю заранее.

– Яна… – робко тянет руку наш найденыш.

Я облегченно выдыхаю – вот и познакомились.

– Ну а я Александр, можно Саша. Давайте выдвигаться, надо Марика вытаскивать…

Выходим на яркое солнце, несколько секунд подслеповато щуримся. С удовольствием замечаю ушатанную «Газельку» на парковке гипермаркета. Надеюсь, там не растяжка для двух жадных дураков.

Может, и будет толк от наводки розоволосой анимешницы. Глаза у нее красивые…

И ведь рискнула, шепнула на ухо о редкой добыче! Почему? Хм, может, я ей понравился? Да блин! Нашел о чем размышлять!

Раздраженно сплюнув, я покрутил головой, определяя порядок движения. Сам выдвигаюсь вперед – «СВД» в руках, голова как на шарнирах. Яну прячу на правой стороне, отгораживая телегой от доминирующих высоток. Ну а бурчащий Илюха замыкает колонну, толкая добычу перед собой.

На ходу в двух словах объясняю Яне суть медицины аномального постапа.

– Понимаешь… Вокруг творится какая-то паранормальная дичь. И хотим мы того или нет – за убийство врага можно получить сверхспособность. Ну да, как в Марвеле… – настороженно кошусь на Илью, но тот лишь одобрительно кивает. Ну, раз уж наш сверхмозг не возражает, развиваю тему. – Дополнительным бонусом идет повышенная регенерация. Не мгновенно, но близко к тому. Меня вот вчера дважды ранили, и ничего. Уже забыл, какой именно бицепс прострелили…

Привираю самую малость, только лишь для девичьего спокойствия.

Илья хвастливо демонстрирует ладонь с юркими пальцами:

– А мне вчера палец сломали, вот!

– Было дело. Значит, все, что нам нужно, это чтобы Марик на мгновение пришел в себя и отпустил с миром этого умирающего пацана. Не кривись, он не ангел. Лежал в засаде, отстреливал тех, кто приходил в «Ленту» за едой. Кстати, винтовка ваша уцелела? Ну вот! Одно нажатие на курок, и…

Движение в соседнем доме заставило меня резко вскинуть «СВД». В прицеле-трехкратнике мелькнула обнаженная девичья фигурка. Выдыхаю, опускаю ствол.

Уже знакомая нам безумная девчонка одним движением перебрасывает себя через подоконник и мягко спрыгивает на асфальт. Между прочим – второй этаж, босые ножки дай бог чтоб тридцать третьего размера.

Девушка садится и совсем уж по-собачьи чешет ногой себе за ухом. Неожиданно чистые рыжие волосы взметаются веером, сверкая медью на солнце.

Илья с трудом сглатывает. Я отступаю на пару шагов назад, прикрывая Яну.

Собачница демонстративно зевает, одним рывком встает на ноги и мягкой стелющейся походкой идет к нам.

– Валькирия… – едва слышно шепнул завороженный Илья и тут же заткнулся.

Очень уж резко взглянула на него девушка и, приподняв верхнюю губу, утробно заворчала.

Обошла по кругу. Фыркнула при виде раненого, мягко погладила по волосам испуганно сжавшуюся Яну. Наконец, засунув руку в недра телеги, покопалась там и, жадно расширив ноздри, выудила наружу палку сухой колбасы.

Подозрительно покосившись, рыкнула на нас для проформы. Мгновение – и обнаженное тело исчезло вместе с добычей в проеме ближайшего окна.

– Красивая, как оборотень… Никто не рискнет ее тронуть! – завороженно прошептала Яна.

Илья страдальчески прижал руки к груди:

– Колбаса «Полярная», три косаря за кило! Сейчас такую уже не делают! Эх…

Качаю головой:

– Жмот ты, Илюха. Это ж не хулиганы отобрали, а худенькую девчушку подкормили. Почти добровольно. Хотя солененькой колбаски я бы сейчас съел…

– Наешься еще… Я там два ящика припрятал. Это так, дегустационный образец. Но жаба давит, ага. Да и что эта собачница тут вообще делает?! Пусть к двадцатому дому валит, там ей самое место!

Нервно дергаюсь от хлопнувшего невдалеке окна, интересуюсь:

– А что там?

– Те самые «Валькирии». Девчачья банда. Девчонки вообще – лет до двенадцати-тринадцати – сильнее, быстрее и умнее пацанов. Ну не нас конкретно, а усредненно. Пока у пацанов тестостерон не попрет. Вот в «двадцатке» девок оказалось критично больше. Плюс несколько оторв-лидеров.

Прислушиваюсь к далеким крикам – вроде где-то через двор, – даю отмашку на движение колонны.

– И? Короче, Илюха…

– Короче – лучше нам там не появляться. Слухи уж больно нехорошие ходят. Сам знаешь – если убийство совершено с особой жестокостью, это либо маньяк, либо женщина. Отож…

Неожиданно Яна подала голос:

– А я объявление на подъезде видела. «Женский клан примет спортивных девушек от четырнадцати и старше. Заявки подавать по такому-то адресу».

Илья недоуменно покосился на Яну:

– Угу, придешь, а там дюжина горячих джигитов. Будут очень рады. Слышал я уже о таких приколах. Не ведись. Дикое время.

Я задумчиво почесал подбородок.

– Ребята, а ведь это тема. Есть душевная боль большинства выживших. Отсутствие доверия, безопасных мест для встреч, переговоров, обмена. Вот бы оседлать эту тему!

Глаза Ильи сразу стали мечтательно-маслеными:

– Мудр наш вождь, как столетний медведь. Я без подколов. Организовать базарчик под надежной охраной, к нему трактир, доску объявлений. Там, глядишь, и до Первого Постапокалиптического Банка недалеко.

Улыбаюсь:

– Еда и патроны?

– А то! Какой нынче курс тушняка к «пятере»?

Яна делает большие глаза.

Негромко поясняю:

– Патроны «пять сорок пять». Самый ходовой БэКа. Под «калаш». – Не разглядев особого понимания, отмахиваюсь. – Короче, забей. Илюха – покачай эту тему в своей мудрой еврейской голове. Может, и выгорит что.

Этаж, на который нас в конце концов привела Яна, выглядел абсолютно безжизненно. Наглухо выгоревший – до черных потолков и обугленных дверей. И крепко пахнущий мертвечиной – до невольных слез и спазмов в легких.

– Это Марик придумал! – гордо акцентировала Яна. – Закоптил горелкой стены и раскидал тухлого мяса из ничейных холодильников. Мы вот быстро привыкли, зато чужие сюда ни разу не совались!

– Креативно… – пробубнил Илья из-под натянутой на нос футболки. – Может, не стоит топтаться на пороге? Приглашай в гости, хозяюшка…

– Отвернитесь! – строго потребовала Яна. – Я ловушки уберу.

Зашуршал устилающий пол мусор, звякнул металл. Капканы у нее там, что ли?

– Заходите!

Крякнув от натуги, мы поудобней перехватили повисшего у нас на руках раненого и зашли вовнутрь. Как ни странно – тухлятиной в квартире не пахло.

Потрескивала пламенем пара толстых ароматических свечей. Застыл в ведре цементный раствор. Судя по кирпичам и арматуре – Марик хотел отгородить решеткой предбанник двери. Толково. Вдоль стен – ящики с продуктами. Причем отобрано с умом. Не глупый зефир в шоколаде – а консервы надежных как лом брендов.

Белорусский тушняк, еще советских ГОСТов.

Сгущенка – с узнаваемыми синими этикетками и правильной надписью: «Молоко цельное сгущенное с сахаром». И никак иначе. Все остальное – порошковый суррогат на пальмовом масле.

Печенье. Опять же – не сладость с химической отдушкой, а суровые, до стального звона галеты.

Дальше специи, на удивление много. Хотя если задуматься – лет через пять за горсточку перца либо дюжину кремней для зажигалки – будут давать полцинка патронов. Так что – одобряю.

Обменялись с Ильей понимающими взглядами. Марик нам обоим уже заочно нравился. Одного не понимаю – как он собирался выживать в одиночку? Да еще с девчонкой на руках? В одно лицо никак не обеспечить безопасность на всех фронтах. А ведь их много… Безопасность физическая, продуктовая, погодная, медицинская, психологическая…

Впрочем, может, он и сам это осознал. Поэтому и вписался в нашу драку, холодным разумом выбрав будущих союзников.

Большего увидеть нам не дали.

– Сюда! – шепнула вынырнувшая из спальни Яна. – Скорее, ему хуже, сильный жар!

Осторожно протискиваемся в дверной проем. Стараюсь не коситься на чужое гнездышко счастья. Хотя атмосферность спальни, где живут два любящих друг друга подростка, – зашкаливает.

Марик, неумело перетянутый пропитавшимися кровью бинтами, смотрелся абсолютно чужеродно среди всех этих свечей, цветов, кружевных подушечек, плюшевых ковриков, вырезанных сердечек и пузатых винных бокалов.

Таким же инородным телом выглядела приткнувшаяся в углу навороченная биатлонная винтовка. Мелкашка, способная в умелых руках натворить немало грязи.

Кивком указываю Илье направление, сгружаем раненого команча на кровать. Протягиваю руку:

– Илья, одолжи пистолет. С длинностволом тут не развернуться.

Химик скуп, но текущий момент понимает.

– С тебя патрон!

Киваю. Передергиваю затвор, загоняю патрон в патронник. Вкладываю пистолет в горячую ладонь Марика, направляю оружие в висок команча. Тот уже совсем плох – синие губы, редкое поверхностное дыхание.

Марафон со смертью. Не понять, кто из пацанов отойдет первым.

Серьезно смотрю на Яну:

– Марик должен очнуться. И сознательно нажать на курок. Сам. Нашатырь есть? Тащи!

Через минуту наблюдаем тихую истерику. Глотающая слезы и беспрерывно шепчущая ласковости Яна тычет под нос Марику ватку со спиртом. Тот дергается, рефлекторно отворачивает голову, но в себя не приходит.

Картина выносит мне мозг. Два залитых кровью пацана на белом кружеве. Рыдающая девчонка и я, направляющий чужую руку с пистолетом в висок команча.

– Илья! – хриплю зло. – Есть еще та дурь, что Скрипачу вколол?

– Я ее вообще-то не рожаю, там травки еще те… Тот же аддерол так просто не достать… – Илюха бурчит скорее по привычке, копаясь в крохотной поясной сумочке.

Наконец, извлекает одноразовый шприц:

– Колоть?

– А поможет?

Закусившая кулак Яна с надеждой и страхом смотрит на нас.

Илья пожимает плечами:

– Пятьдесят на пятьдесят. Либо да, либо нет.

– Жми!

Илюха снимает колпачок, щелчком пальцев выбивает воздушные пузыри, картинно пшикает струей в воздух. И тут же – решительно всаживает иглу Марику в бедро. Медленно вводит мутную смесь.

Отбросив шприц в сторону, выжидает с минуту, затем отбирает у Яны нашатырь. Щедро плещет на ватку и тычет ей Марику под нос.

Хрип, резко распахнувшиеся глаза и тут же – оглушительный выстрел, сбрасывающий нас с кровати.

– Марик! – Яна бросается к изогнутому экстазом парню.

Я же смотрю на команча. Сглатываю ком в горле, отвожу глаза, стираю брызги чужой крови со своей щеки.

Илья солидарен:

– Гореть нам в аду…

Согласно киваю:

– Мы уже в аду…