Экономическая политика первых лет большевистского правления – политика «военного коммунизма», как мы помним, включала в себя жесткую централизацию системы управления экономикой, ускоренную ликвидацию частного предпринимательства, милитаризацию народного хозяйства, подчинение его интересам войны, использование чрезвычайных мер для хлебозаготовок, натурализацию хозяйства и сокращение сферы денежного обращения, прямое снабжение горожан минимумом продовольствия и промышленных товаров. Государство диктатуры пролетариата сделало все возможное, чтобы в России не осталось богатых. Что резко увеличило число бедных.

С началом Гражданской войны – сперва на железных дорогах и военных заводах вводилась система закрепления рабочих и служащих за предприятиями и учреждениями. Милитаризация труда должна была пресечь текучесть кадров и бегство пролетариата в деревню.

Если Совнархозы первоначально объединяли предприятия по производственно-территориальному принципу, то вскоре в системе СНХ – для руководства национализируемыми предприятиями – пошло создание отраслевых трестов. Горизонтальными органами выступали главки – Главсоль, Главбум, Главуголь, число которых к 1921 году достигнет 42. «Я взял немецкие «Кригсгезельшафтен» (центры регуляции индустриии в военное время), перевел на русский язык, влил в них рабочий дух и под именем главков пустил в оборот»²⁰¹⁴, – откровенничал Ларин. Тем самым были заложены основы централизованного управления промышленностью. «Рост главных комитетов – кожи, нефти, табака, резины, сахара, спичек, тканей, торфа, чая и т. д. – знаменует не только организацию промышленности и контроль над ней, но и учет всех готовых изделий данной отрасли промышленности и организацию их распределения»²⁰¹⁵, – говорил Рыков.

Идеи Ленина о единоначалии на производстве долго встречали решительное сопротивление. В 1919 году Ленин сделал доклад на одном из пленумов ВЦСПС. «Позади была дискуссия об единоначалии в Красной Армии; уже за полтора-два года до этого была написана знаменитая брошюра “Очередные задачи Советской власти”; уже “в принципе” профсоюзы соглашались на проведение сдельной системы оплаты труда, одно упоминание о которой многим из них казалось до этого проникновением Вельзевула в святая святых профсоюзного храма, – свидетельствовал член бюро ВЦСПС Абрам Зиновьевич Гольдман. – Тем не менее в вопросах единоначалия в промышленности ВИ не встретил поддержки среди профсоюзников. Когда вопрос был поставлен на голосование, не было ни одного голоса за единоначалие»²⁰¹⁶.

Промышленные предприятия, потерявшие традиционных поставщиков, лишившиеся каналов сбыта в условиях сворачивания товарно-денежных отношений, оказались заложниками системы государственного снабжения и распределения. Занимавшийся этой работой Артемий Багратович Халатов рассказывал про «неорганизованное рабочее снабжение 1918 года, когда снабжение происходило от предприятия к предприятию, без всякой системы от одного промышленного центра к другому перебрасывалось продовольствие, когда вся эта работа строилась по вдохновению, скорее по чутью, когда не было и намека на план, при отсутствии всякого учета». Ленин решал вопросы снабжения в ручном режиме – прежде всего Москвы и Петрограда. 15 ноября 1919 года – по инициативе ВИ была организована так называемая центральная комиссия по рабочему снабжению, которой по его же инициативе было передоверено регулирование рабочего снабжения с выделением в особые группы отдельных предприятий, с переводом их на усиленное, по сравнению с другими трудящимися, снабжение»²⁰¹⁷. Промышленность от этого не заработала.

В годы Гражданской войны она испытывала колоссальные трудности с топливом – особенно, когда осталась без угля с Донбасса и нефти из Баку. Однако и после установления контроля над этими регионами угля и нефти не хватало. Железнодорожный транспорт и электростанции были вынуждены работать по преимуществу на дровах²⁰¹⁸. А Ленин был буквально помешан на торфе. «Он придавал настолько большое значение этому делу, что взял руководство им в свои руки»²⁰¹⁹. Есть специальное постановление Совнаркома от 6 февраля 1919 года «О вывозе маршрутными поездами хлеба для торфодобывающей промышленности». Вопрос о продовольствии для торфяников ставился в Совете обороны пять раз весной того года. В 1920 году стал применяться гидравлический способ добывания торфа. «ВИ с живостью подхватил идею гидроторфа, как первого яркого достижения в области механизации исключительно тяжелого труда торфяников. Своим энергичным содействием он в короткий по тому времени двухлетний срок помог этому незрелому вначале детищу стать на твердые ноги, преодолеть неизбежные “детские болезни” и стать промышленно рентабельным»²⁰²⁰. 9 апреля 1921 года Ленин писал Луначарскому: «Чтобы поднять торфодобывание, надо широко поставить пропаганду – листовки, брошюры, передвижные выставки, кинематографические снимки, издание учебников; ввести обязательный предмет в школах и в высших технических учебных заведениях о торфодобывании; составить учебники; ежегодно посылать экскурсию за границу»²⁰²¹. Добыча торфа была единственной отраслью экономики, которая выросла в годы Гражданской.

Более привычным источником энергии была нефть. До революции нефтяной сектор России принадлежал почти исключительно иностранному капиталу, в основном, Ротшильдам и Нобелям. Перед Первой мировой войной Royal Dutch/Shell приобрела крупные нефтяные активы Ротшильдов. А после революции очень многие кинулись приобретать нефтяные месторождения в России по дешевке… В отличие от Ротшильдов семейство Нобилей держалось за свои нефтяные интересы, хотя во время революции Нобили бежали из России в Париж. Покупатель на половину их активов нашелся в лице Standard Oil of New Jersey Уолта Тигла»²⁰²².

В апреле 1920 года большевики вновь заняли Баку и немедленно национализировали нефтяные месторождения. Работавших там британских инженеров посадили в тюрьму, а некоторых «нобелевцев» судили за шпионаж. Развитие нефтяной промышленности Советской России связано с именем Ивана Михайловича Губкина, которого революция застала на американских нефтепромыслах. Весною 1918 года он вернулся в Россию. «Главконефть был образован декретом за подписью Ленина, я вошел в коллегию главка». Правда в самой Главконефти сидели в шубах и перчатках, а нефти не было, потому что месторождения контролировал кто угодно, но не большевики. Пока решили заняться сланцами. «В октябре 1919 года мы с бутылочками сланцевого бензина, керосина и других нефтеподобных продуктов пошли к ВИ… Мы подошли к карте и простояли у нее два с половиной часа – беседа велась и о нефти, и о сланцах, и о сапропелях. Ленин внимательно слушал, задавал вопросы, вникал в детали – он искал выхода из топливного кризиса. В конце беседы ВИ сказал:

– Вот вам мой телефон, вот телефон секретаря. Когда нужна будет помощь, обращайтесь ко мне непосредственно…

Я неизменно посылал ВИ журнал “Нефтяное и сланцевое хозяйство”. И Ленин его читал! – Послание Губкину 3 июня 1921 года: «Просматривая журнал “Нефтяное и сланцевое хозяйство”, я в № 1–4 (1921) наткнулся на заметку (с. 199) “О замене металлических труб цементным раствором при бурении нефтяных скважин”. Оказывается, что сие применимо при вращательном бурении. Можно заменить железные трубы цементом и пр., что2 стоит, по указанию вашего журнала, “совершенно ничтожную” сумму! И такого рода известие вы хороните в мелкой заметке архиученого журнала, понимать который способен, может быть, 1 человек из 1 000 000 в РСФСР. Почему не били в большие колокола?»²⁰²³

Для Баку, где нефтедобыча не возобновилась и после прихода советской власти из-за отсутствия хозяев и менеджмента, Ленин усиленно искал концессионеров. В феврале 1921 года он писал членам ПБ и Рыкову: «(а) что катастрофа грозит и близко; (б) что концессии необходимо изо всех сил постараться дать (т. е. концессионеров найти) в Баку»²⁰²⁴. Но желающих сотрудничать с большевиками даже по нефти найти было нелегко.

Важнейшим решением Ленина в области геологоразведки стала поддержка исследований Курской магнитной аномалии и, напротив, несдача месторождения в концессию. Тот же Губкин был назначен руководить проектом. «Летом 1921 года мы заложили в Щиграх буровую скважину, о чем рапортовали ВИ. Стоило только начать бурение, как на арене появился Штейн со своей компанией. На сей раз проходимцы предложили сдать им богатства Курской магнитной аномалии в концессию. Покойный Красин был сторонником этой концессии. Я страшно волновался и злился. В Кремле было созвано специальное совещание. Председательствовал ВИ.

– ВИ! – говорил я, волнуясь. – Через год у нас уже будут результаты. Разве можно сейчас отдавать это в концессию? Давайте узнаем хотя бы, какие богатства таит в себе аномалия.

Ленин сказал:

– Правильно! Пусть наши ученые доведут дело до конца.

Притязания иностранцев были отвергнуты раз и навсегда»²⁰²⁵. Ленин 5 апреля 1922 года инструктировал Рыкова: «Тов. Кржижановский сообщил мне, что, по сведениям инженеров, с которыми он беседовал, почти доказано, что мы имеем там неслыханно большой запас чистого железа… По моему мнению, следовало бы не давать в печать никаких сведений об этом и принять меры к тому, чтобы в печати об этом не говорили, ибо можно опасаться, что в противном случае интервенционистские планы могут усилиться»²⁰²⁶. Но пустить это железо в производство при жизни Ленина не получится.

Колоссальной проблемой стал транспортный коллапс. Россия была страной железных дорог. Именно они обеспечивали целостность ее огромного пространства. Во время Гражданской войны главные железнодорожные магистрали переходили из рук в руки. Белогвардейцы, интервенты, Красная Армия регулярно разбирали пути на многие километры, взрывали рельсы, стрелки, водокачки, станции, поворотные круги, мосты. Отсутствие локомотивов носило характер национального бедствия. Немцы в 1918 году захватили 3 тысячи исправных паровозов. Хищения на транспорте в сравнении с довоенным уровнем выросли в 150 раз²⁰²⁷.

Вопрос о транспорте выдвинулся на самый первый план. Главным советником Ленина по вопросам транспорта стал известный инженер-железнодорожник Юрий Владимирович Ломоносов, который в конце 1919 года сделал расчеты: если ничего не делать, в ближайшие месяцы железнодорожное сообщение прекратится. Это означало крах большевистского проекта. 1 февраля 1920 года на совещании председателей губернских и уездных исполкомов Ленин заявил:

– Если мы не сделаем с транспортом такого же чуда, как с Колчаком, в течение двух месяцев, нам грозит катастрофа²⁰²⁸.

И через четыре дня повторил:

– Мы стоим сейчас перед угрозой остановки железных дорог, что означало бы окончательную гибель. Холод и голод в стране никогда еще не был так тяжел, как сейчас, а между тем в наших руках богатства Сибири и Украины, и нами заготовлено 90 000 000 пудов хлеба. Вся беда в отчаянном положении транспорта. …Опыт Красной Армии мы должны перенести на железнодорожную армию трудящихся»²⁰²⁹.

Железными дорогами занимались Елизаров, Красин, Троцкий, да и сам Ленин. 14 апреля 1921 года Дзержинский, оставаясь во главе НКВД и ВЧК, получил под свое начало еще и Наркомат путей сообщения. Принимая дела, он ужасался: «На дорогах у нас в области хищений и бесхозяйственности один сплошной ужас… Хищения из вагонов, хищения в кассах, хищения на складах, хищения при подрядах, хищения при заготовках. Надо иметь крепкие нервы и волю, чтобы преодолеть это море разгула»²⁰³⁰.

Но и под самым пристальным чекистским оком дело транспортного снабжения было далеко от идеального. 16 января 1922 года Ленин, воспользовавшись автодрезиной ВЧК, жаловался в ВЧК Уншлихту и в НКПС Фомину: «Состояние, в котором я нашел автодрезины, хуже худого. Беспризорность, полуразрушение (раскрали очень многое!), беспорядок полнейший, горючее, видимо, раскрадено, керосин с водой, работа двигателя невыносимо плохая, остановки в пути ежеминутны, движение из рук вон плохо, на станциях простой, неосведомленность начальников станций… хаос, разгильдяйство, позор сплошной»²⁰³¹.

Львиную долю золотого запаса Ленин решил, в первую очередь, бросить на железные дороги. Ломоносову удалось заказать 1000 мощных паровозов в Швеции, 700 таких же – в Германии, 500 большегрузных цистерн в Канаде, 1000 цистерн – в Англии и Германии, не считая количества запасных частей ²⁰³². Полагаю, что шведские паровозы были тоже из Германии, которая находилась под санкциями Антанты. Во всяком случае, Ленин подтверждал:

– И если мы заключили сделку о германских паровозах, то мы заключили ее так, что нашим контрагентом является не Германия, а Швеция.

Запрещенное мешочничество на железной дороге было поставлено на поток. Ленин писал Дзержинскому: «Во-первых, мешочники засильем берут. Во-вторых, совбуры на железных дорогах посылают всюду десятки вагонов “комиссий”. Предлог: служебное поручение. На деле: мешочничают. Совбуров кормят. Железнодорожные служащие сплошь-де мешочники. Спекулянты. Надо принять меры сугубые»²⁰³³.

Сотни тысяч горожан по всей стране отправлялись в деревню, чтобы обменять что-нибудь из сохраненного или украденного на производстве на продукты. Хлеб, привезенный мешочниками, в городе можно было и перепродать в 2–3 раза дороже. От выставляемых ВЧК заслонов на железных дорогах толку было немного. Страна пришла в движение, люди штурмовали поезда, ехали на буферах и крышах вагонов. Мешочники везли продовольствие на продажу в города. Горожане, которых называли «чемоданщиками», ехали в деревню за продуктами, которые выменивали на одежду и предметы обихода.

Ленинская аграрная политика – до нэпа – сводилась к реквизиции хлеба, сопровождаемой развязыванием классовой войны в деревне. Не Сталин в период коллективизации придумал войну с кулачеством. Опираясь на опыт «всех прежних европейских революций» и происходивших у него на глазах событий в Латвии, Финляндии, Грузии, на Украине, Ленин в августе 1918 года делает обобщение: «Везде жадное, обожравшееся, зверское кулачье соединялось с помещиками и с капиталистами против рабочих и против бедноты вообще. Везде кулачье с неслыханной кровожадностью расправлялось с рабочим классом. Везде оно входило в союз с иноземными капиталистами против рабочих своей страны… Кулаки – самые зверские, самые грубые, самые дикие эксплуататоры, не раз восстанавливавшие в истории других стран власть помещиков, царей, попов, капиталистов… Эти пиявки пили кровь трудящихся, богатея тем больше, чем больше голодал рабочий в городах и на фабриках. Эти вампиры подбирали и подбирают себе в руки помещичьи земли, они снова и снова кабалят бедных крестьян. Беспощадная война против этих кулаков! Смерть им!»²⁰³⁴

В связи с крестьянским восстанием в пяти уездах Пензенской губернии Ленин 11 августа давал наставление местному руководству: «Восстание пяти волостей кулачья должно привести к беспощадному подавлению. Этого требуют интересы революции, ибо теперь везде “последний решительный бой” с кулачьем. Образец надо дать. 1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийцев. 2) Опубликовать их имена. 3) Отнять у них весь хлеб. 4) Назначить заложников… Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал, кричал: душат и задушат кровопийц кулаков»²⁰³⁵. Восстание через день было подавлено. Правда, для этого пришлось расстрелять (не повесить) «всего» 13 организаторов мятежа за убийства продармейцев и членов сельсовета села Кучки.

Именно на зажиточных крестьян были нацелены комбеды. В ноябре VI Всероссийский съезд Советов принял решение о формальном упразднении комбедов и их слиянии с Советами. Но классовая борьба в деревне не останавливалась. На совещании делегатов от комбедов Ленин настаивал:

– Меньшевики и эсеры пугали нас расколом, который мы внесем в деревню организацией комитетов бедноты. Но что значит не расколоть деревню? Это значит – оставить ее под кулаком. Но этого-то мы и не хотим, и потому решили деревню расколоть. Мы говорили: мы потеряем кулаков, это правда, этого несчастья не скроешь (с м е х), но мы выиграем тысячи и миллионы бедняков, которые станут на сторону рабочих.

Иное отношение к середняку: «Рабочий класс не может помириться с кулаком, а со средним крестьянином он может искать и ищет соглашения». На VIII съезде РКП(б) в марте 1919 года Ленин провозгласил переход от политики нейтрализации среднего крестьянства (середняка) к союзу с ним и призвал большевиков «не сметь командовать середняком».

Ленин фактически признает, что политика продовольственной диктатуры оказалась неэффективной. 11 января 1919 года был издан декрет Совнаркома «О продовольственной разверстке», при которой конфискация всех излишков заменялась нормой зерна, подлежащей сдаче каждым крестьянином. Государство объявило цифру своих потребностей, которая потом должна была разверстываться по губерниям и уездам. Ленин разъяснял при этом, что ни о какой свободе распоряжаться хлебом речи не шло:

– Свободная торговля хлебом – это значит свобода наживаться для богатых, свобода умирать для бедных. Свободная торговля хлебом – это поворот назад, к господству и всевластию капиталистов… Все излишки хлеба должны быть по справедливой цене отданы Советскому государству, а государство должно распределить их между трудящимися поровну.

Определенность государственных требований оказалось шагом вперед в налаживании отношений с крестьянством. Политика продразверстки позволила спасти города и армию от массового голода.

Но через два года Ленин признает:

– Разверстка в деревне, этот непосредственный коммунистический подход к задачам строительства в городе, мешала подъему производительных сил и оказалась основной причиной глубокого экономического и политического кризиса, на который мы натолкнулись весной 1921 года.

Во второй половине 1919 года Ленин заговорил о необходимости начала социалистических преобразований в деревне, выступая предвестником будущей коллективизации. Занялись организацией совхозов, при этом для совхозников законом устанавливалось: «Никто из рабочих и служащих не имеет права заводить в хозяйствах собственных животных, птиц и огороды». Ленин пояснял на I съезде сельхозработников:

– Если снова заводить отдельные огороды, отдельных животных, птиц и т. д., то, пожалуй, все вернется к мелкому хозяйству, как это было до сих пор. В таком случае стоило ли и огород городить?

Государственная организация крупного производства и промышленности» в основных чертах уже осуществлена, замечал Ленин, но «по отношению к земледелию это только-только начато (“советские хозяйства”, крупные хозяйства, организованные рабочим государством на государственной земле). Равным образом только-только начата организация различных форм товариществ мелких земледельцев, как переход от мелкого товарного земледелия к коммунистическому». Ленин доказывал, что основную задачу строительства социализма – уничтожение классов – можно решить только «переходом от единичного, обособленного, мелкого товарного хозяйства к общественному крупному хозяйству».

Но все же социализировать сельское хозяйство, задавить частника и рынок хлеба Ленину не удалось. В день второй годовщины Октября он признавал, что «приблизительно половину хлеба городам дает Компрод, другую половину – мешочники… При этом за хлеб, доставленный государством, рабочий платит в девять раз меньше, чем мешочникам»²⁰³⁶.

Деньги сами по себе (а не их отсутствие) в марксизме-ленинизме – зло.

– Деньги – ведь это сгусток общественного богатства, сгусток общественного труда, деньги – это свидетельство на получение дани со всех трудящихся, деньги – это остаток вчерашней эксплуатации²⁰³⁷, – утверждал Ленин.

Ленин эффективно отрезал Россию от мирового финансового рынка, объявив дефолт по государственному долгу. «Накануне Первой мировой войны Россия являлась крупнейшим заемщиком в мире. Дефолт, объявленный Россией в 1918 году, вызвал цепную реакцию на мировых финансовых рынках, по своим масштабам несопоставимую с последствиями любого из последующих дефолтов»²⁰³⁸.

Большевики, придя к власти, полагали вскоре вообще обойтись без денег. «Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира»²⁰³⁹, – обещал Ленин даже в начале нэпа.

Идея немедленного воплощения Марксовой мечты об отмене товарно-денежных отношений была весьма популярна в кругах левых коммунистов. Но она не была претворена в жизнь. Деньги сохранялись. Но денег не было.

Работавший после революции в Наркомфине (а потом возглавивший МГУ) Дмитрий Петрович Боголепов писал об изначальной финансовой политике большевиков: «Государственного бюджета в это время не было, так как Временное правительство за восемь месяцев своего существования не удосужилось его рассмотреть и утвердить; кроме того, он все равно никуда бы не годился при изменившейся ценности денег и совершенно изменившемся строе государственной жизни. С другой стороны, многие товарищи совершенно не считались с бюджетными формальностями, считая их буржуазными предрассудками, и ВИ приходилось в Совете Народных Комиссаров вести упорную борьбу за соблюдение норм, необходимых и для Советского государства… Если бы не было сдерживающей и направляющей воли ВИ, то наше финансовое хозяйство было бы совершенно дезорганизовано в самое непродолжительное время». Но оно и так было дезорганизовано.

Конфискации, национализации, введение прогрессивного налога не исправили ситуацию с пополнением казны. Главным источником средств стала эмиссия. К моменту захвата власти большевиками в обороте преобладали царские рубли («николаевки»), а также выпущенные Временным правительством талоны, напечатанные на одной стороне листа и без серийного номера, известные в народе как «керенки», или «думки». Ленинское правительство долго не решалось печатать собственные денежные знаки, продолжая штамповать «керенки». Белые правительства выпускали собственные ассигнации. На оккупированных интервентами территориях использовалась иностранная валюта – американская, английская, французская, японская, турецкая. Только с весны 1919 года в оборот были пущены «совзнаки».

Боголепов рассказывал, что Ленин отстаивал идею «о полном аннулировании всех прежде выпущенных бумажных денег и о замене их совершенно новыми денежными знаками с целью окончательного экспроприирования спрятанных богатств буржуазии… Впоследствии эта мера была, в сущности, осуществлена, но уже после того, как богатства были экспроприированы потоком денежных знаков, который не удалось остановить. Гражданская война требовала все новых и новых средств, которые взять было негде, и все эти средства приходилось брать поневоле при помощи печатного станка, что и привело к полному срыву первоначально намеченной и первое время твердо проводившейся ВИ политики»²⁰⁴⁰.

В черновом наброске к проекту программы РКП(б) Ленин в феврале 1919 года предлагал: «Сразу уничтожить деньги в первое время перехода от капитализма к коммунизму представляется невозможным… Одной национализации банков для борьбы с этим пережитком буржуазного грабежа недостаточно. РКП будет стремиться к возможно более быстрому проведению самых радикальных мер, подготовляющих уничтожение денег, в первую голову замену их сберегательными книжками, чеками, краткосрочными билетами на право получения общественных продуктов и т. д., установление обязательного держания денег в банках и т. п.»²⁰⁴¹. Декрет Совнаркома от 2 мая 1919 года предусматривал осуществление платежей между учреждениями без реальной денежной оплаты – через их оформление бухгалтерскими записями. В конце 1920 – начале 1921 года были приняты решения о закрытии Центрального банка, бесплатном обеспечении рабочих, служащих и членов их семей продовольствием, одеждой и обувью. Правительство отменило плату за квартиру и коммунальные услуги, за проезд в общественном транспорте. Это был апогей «военного коммунизма».

К концу 1920 года курс бумажного рубля упал в 13 тысяч раз по сравнению с 1913-м. И продолжал падать, а эмиссия нарастать. До 1 января 1922 года было выпущено бумажных денег на 7 трлн рублей, на 1 ноября того же года – на 1302 трлн²⁰⁴².

Постановлением СНК от 3 февраля 1920 года было учреждено Государственное хранилище ценностей РСФСР (Гохран) для централизованного хранения и учета «ценностей, состоящих из золота, платины, серебра в слитках и в изделиях из них: бриллиантов, цветных драгоценных камней и жемчуга». Сперва были аккумулированы драгоценности царской семьи, Оружейной палаты, РПЦ. В 1920 году вступил в действие и декрет «О конфискации всего движимого имущества эмигрантов и лиц, приравненных к ним». Золотом Ленин распоряжался лично.

Однако с момента создания Гохрана возникли ожидаемые проблемы. Воровали, как выяснится, все, включая комиссаров, и всё, включая золото в слитках и драгоценные камни. С мандатом ЦК РКП(б) в Гохран 4 мая 1921 года был отправлен Юровский, расстреливавший царскую семью. Через несколько дней он докладывал Ленину о том, что ежедневно из Гохрана пропадало ценностей на 1,5 миллиона рублей золотом. Организаторов быстро вычислили, изъяли у них и бриллианты, и левые накладные, и обширную переписку с заграничными партнерами на бланках Наркомфина. Троих расстреляли, остальных посадили²⁰⁴³.

Марксисты знали: где деньги, там и товар. Ленин доказывал: «Свободно торговать – это значит свободно насаждать капиталистов; а свобода торговать в стране, которая измучена голодом, где голодный человек за кусок хлеба готов отдать все, что угодно, даже себя в рабство, свободно торговать, когда страна голодает, – это значит свободно обогащать меньшинство и разорять большинство»²⁰⁴⁴.

Шло широкое внедрение социалистических принципов распределения и наступление на частную торговлю. 21 ноября 1918 года был принят декрет Совнаркома об организации снабжения, который упразднял частноторговый аппарат и возлагал на Комиссариат продовольствия обязанность заготовки и снабжения населения всеми продуктами личного потребления. Началась кампания национализации магазинов, которая ничего не дала: ни в одном магазине в момент национализации товаров не оказывалось. Людей в городах и деревнях объединяли в «потребительские общества», или коммуны, через которые шло распределение продовольственных пайков. Правоохранители пресекали торговлю и выявляли склады совучреждений, хлебопекарни и булочные, откуда на рынок поступали ворованные товары. Политика государственного снабжения обернулась на деле ограничениями свободной торговли, которые ослаблялись в частые моменты обострения социальной напряженности.

Так, в Москве и Петрограде было легализовано «полуторапудничество», когда крестьяне получили право привозить в города и продавать по рыночным ценам до полутора пудов зерна. Именно на черном рынке, несмотря на все запреты, реализовывалась большая часть продовольствия, не говоря уже обо всем остальном – от карточек на продукты и талонов на галоши до антиквариата и бриллиантов. И чем шире становился сектор распределения товаров по карточкам, тем большие размеры принимал черный рынок: туда немедленно перекочевывала значительная часть полученного бесплатно или по низкой цене. Цены на черном рынке были взвинчены дефицитом и преследованиями частных торговцев. Частная торговля, как ее ни травили, не замирала ни на миг. Тот же Сухаревский рынок в Москве оставался постоянным «рассадником криминала» и «одним из крупных спекулятивных торжищ» страны.

В проекте программы РКП(б) Ленин записал: «В области распределения задача Советской власти в настоящее время состоит в том, чтобы неуклонно продолжать замену торговли планомерным, организованным в общегосударственном масштабе, распределением продуктов. Целью является организация всего населения в производственно-потребительные коммуны, способные с наибольшей быстротой, планомерностью, экономией, с наименьшей затратой труда распределять все необходимые продукты». Кооперативную торговлю Ленин терпел как «единственный аппарат, созданный капиталистическим обществом, который мы и должны использовать»²⁰⁴⁵.

Герберт Уэллс с удивлением замечал в 1920 году, что «в Петрограде осталось, пожалуй, всего с половины дюжины магазинов… Краска облупилась, витрины треснули, одни совсем заколочены досками, в других сохранились еще засиженные мухами остатки товара; некоторые заклеены декретами; стекла витрин потускнели, все покрыто двухлетним слоем пыли. Это мертвые магазины»²⁰⁴⁶.

Противник торговли, как таковой, Ленин весьма скептически относился к внешней торговле. Впрочем, соответствующему наркомату во главе с Красиным, в условиях блокады долгое время нечем было заняться. И Соломон, работавший у Красина заместителем, придумал. Наркомат занялся… контрабандой, действуя через уже существовавшие криминальные структуры и каналы. Закупали, в основном, медикаменты, термометры, топоры и пилы – ничего этого в стране не производилось. Другое дело, что после доставки товаров в соответствующие наркоматы для распределения, внешторговцы затем обнаруживали эти товары на Сухаревке²⁰⁴⁷. Но с неорганизованной контрабандой боролись «по законам военно-революционного времени»²⁰⁴⁸.

После заключения первых мирных договоров отдушиной стали прибалтийские страны, прежде всего Эстония. Надежды на расширение сотрудничества были велики.

– Мы в России имеем пшеницу, лен, платину, поташ и много полезных ископаемых, в которых испытывает острую потребность весь мир, – говорил Ленин американскому корреспонденту в феврале 1920 года. – В конце концов мир должен будет прийти к нам за этим, невзирая на то, большевизм у нас или не большевизм²⁰⁴⁹.

Блокада продолжалась. Как рассказывал Красин, «скептицизм ВИ заходил так далеко, что он одно время даже сомневался, сможем ли мы закупать за границей товары на наше золото. Однажды он даже в полушутливой форме спросил меня:

– Да сумеем ли мы израсходовать наше золото» ²⁰⁵⁰.

Опасения Ленина не были безосновательными. Соломон, обосновавшийся с 1920 года в посольстве в Таллине, рассказывал, что советское золото легально не котировалось на западноевропейских биржах. «Я имел возможность продавать золото только в Стокгольме. Конечно, стокгольмская биржа была лишь промежуточным этапом для нашего золота и, в свою очередь, перепродавала его… на крупных биржах, как берлинская, например. Разумеется, мы теряли от этой перепродажи, но ничего в то время нельзя было поделать»²⁰⁵¹. Красин утверждал: «Эта “золотая” блокада причинила нашей республике потерю около 45 миллионов рублей и была изжита только ко времени подписания торгового соглашения с Англией в марте 1921 года»²⁰⁵².

Ленин медленно, но верно подходил к идее концессий. Летом 1918 года группа бывших владельцев акционерного общества Сормовских заводов во главе с Мещерским предложила советскому правительству сдать им крупнейшие паровозо- и вагоностроительные заводы на концессию, чтобы наладить производство на Сормовском, Коломенском, Брянском, Выксунском и Кулебакском заводах. Ленин «созвал специальное совещание», и ВИ «высказался против передачи этих заводов на “внутреннюю концессию”, причем в своей речи заострил вопрос на проблеме дисциплины труда и поднятия производительности труда»²⁰⁵³.

Отвергнув и уничтожив отечественный частный капитал и позволив заводам умирать, Ленин предпринимал отчаянные усилия, чтобы привлечь в Россию капитал иностранный. Его он почему-то считал менее опасным для коммунизма. 4 февраля 1919 года он написал постановление о предоставлении концессии на Великий северный железнодорожный путь – от Оби через Котлас в Петроград. Там было сказано, что Совнарком «признает концессии представителям иностранного капитала вообще, с принципиальной точки зрения, допустимыми в интересах развития производительных сил». Проект не был реализован. Но идея концессии была закреплена.

В письме американским рабочим от 23 августа 1919 года Ленин замечал: «На разумных условиях предоставленные концессии желательны и для нас, как одно из средств привлечения к России технической помощи более передовых в этом отношении стран, в течение того периода, когда будут существовать рядом социалистические и капиталистические государства»²⁰⁵⁴. Абрам Моисеевич Аникст тогда работал в Наркомтруде: «В 1920 г. в связи с возвращением в Россию реэмигрантов из Америки и некоторой тягой сюда немецких рабочих возникает целый ряд проектов и предложений со стороны различных групп американских и германских рабочих о сдаче в аренду или передачу им в эксплуатацию фабрик, заводов и совхозов. ВИ относился к этим предложениям очень сочувственно, видя в них один из способов повышения нашей техники»²⁰⁵⁵.

Наибольшие перспективы Ленин видел в контактах с Вашингтоном Вандерлипом, который представился миллиардером и представителем известного финансового клана (Франк Артур Вандерлип был президентом нью-йоркского National City Bank). Хотя и у Ленина сомнения возникали: «Так как наша контрразведка в ВЧК, поставленная превосходно, к сожалению, не захватила еще Северных Штатов Америки, мы пока еще не установили сами родства этих Вандерлипов».

Вашингтон Вандерлип написал Ленину, что он представляет руководство Республиканской партии, обреченной на победу на президентских выборах 1920 года. Республиканцы планируют сразиться с японцами, для чего нужны нефть, сырье и плацдармы на Дальнем Востоке. США заинтересованы в концессии на разработку рыбных промыслов, на разведку и добычу нефти и угля в Восточной Сибири к востоку от 160-го меридиана восточной долготы. Если Москва продаст Соединенным Штатам Камчатку, то обеспечит не только немедленное дипломатическое признание, но и дружбу Америки. Особенно Ильича обрадовало то, что Вандерлип обещал по возвращении в Америку рассказать всем, что у Ленина нет рогов. Эту историю Ленин публично повторит – с вариациями – многократно.

Кандидат республиканцев и действительно будущий президент Уоррен Гардинг категорически отверг факт каких-либо переговоров с Москвой в принципе или знакомства с Вашингтоном Вандерлипом, о чем Ленину было известно. Однако глава советского правительства счел это предвыборным трюком Гардинга, не желавшего обвинений в контактах с большевиками. Для ведения переговоров с Вандерлипом была создана комиссия из представителей ВСНХ, наркоматов иностранных дел и внешней торговли под руководством Рыкова. В конце октября был готов проект договора, по которому американцы получали концессию сроком на 60 лет. Фактически ради этого договора 23 ноября был принят декрет о концессиях.

Ленин 26 ноября выступил на эту тему на собрании секретарей московских партячеек:

– Мы предлагаем в аренду Камчатку вместо того, чтобы отдать ее даром: ведь взяла же у нас Япония путем военного захвата огромный кусок земли на Дальнем Востоке… Второй тип концессии – мы сдаем несколько миллионов десятин леса в Архангельской губернии, который при всех наших усилиях использовать не можем.

Конечно, Ленин оговаривался:

– Несомненно, они будут пытаться обмануть нас и обойти наши законы, но у нас на это есть соответствующие учреждения: ВЧК, МЧК, Губчека и т. д.

Партия, да и вся страна были в шоке: не успели освободиться от своих буржуев, как тут же отдают Страну Советов в кабалу буржуям иностранным. После этого Ленин вынужден был месяц с лишним говорить на эту тему во всех выступлениях в конце 1920 года. Например, 6 декабря:

– Если мы Камчатку, которая юридически принадлежит нам, а фактически захвачена Японией, отдадим Америке, ясно, что мы выиграем. Мы написали проект договора, который еще не подписан, который отдает на 60 лет Камчатку – большую территорию крайнего Востока и Северо-Востока Сибири – американцам с правом поставить военную гавань в том порте, который открыт круглый год, в котором есть нефть и уголь. В Европейской России – северные леса – 70 миллионов десятин. Миллионов 17 десятин предназначены под концессии. У нас есть один миллион десятин целины, которой мы не поднимем, так как не имеем рабочего скота, не имеем необходимых орудий, а трактором эту землю можно поднять на любую глубину. Поэтому нам выгодно эту землю сдать в аренду.

Перед открытием VIII съезда Советов 21 декабря Ленин вынужден был выступать со специальным докладом о Камчатке и концессиях на фракции партии.

– Наш основной интерес – возможно скорее получить от капиталистических стран те средства производства (паровозы, машины, электрические аппараты), без которых восстановить нашу промышленность сколько-нибудь серьезно мы не сможем, а иногда и совсем не сможем, за недоступностью иметь для наших фабрик нужные машины. Надо подкупить капитализм сугубой прибылью.

Вандерлип меж тем продолжал пудрить мозги, на сей раз уверив Москву, что уже вступивший на пост президента Гардинг был готов к восстановлению торговых отношений. 17 марта 1921 года Ленин писал Вандерлипу в Вашингтон: «Я очень рад слышать, что президент Гардинг благожелательно относится к нашей торговле с Америкой. Вы знаете, какое значение мы придаем нашим будущим деловым сношениям с Америкой». Москва отправила Гардингу послание в этом духе. Но выяснилось, что у него были другие взгляды на Россию. Жульничество Вандерлипа стало заметно невооруженным взглядом. Даже Ленину. На заседании комфракции ВЦСПС 11 апреля он оправдывался:

– И совершенно неправильно острил т. Рязанов, говоря, что с Вандерлипом мы влипнем. Правда, нами была допущена одна ошибка, это – посылка телеграммы Гардингу. Но так как до сих пор мы никаких договоров и сношений с Америкой не имели, то ошибки тут не было, и мы только увидели, что Вандерлип хвастал своими связями с американским правительством.

На этом заседании Ленин делал обширный доклад о концессиях, рассказывая об их важности и, как бы мимоходом, заметил:

– Должен прибавить, что до сих пор мы еще ни одной концессии не заключили²⁰⁵⁶.

Одной из причин неудач внешнеторговой и концессионной политики было стойкое нежелание Ленина даже обсуждать проблему обслуживания внешнего долга. О проблемах долгов Ленин высказывался не раз, и до 1921 года – совершенно однозначно. Например, о Франции:

– Она надеется, что мы ей заплатим те 20 миллиардов долга, которые взял бывший царь и которые подтвердило правительство Керенского, и теперь всякому разумному человеку ясно, что французским капиталистам не видать этих денег, как своих ушей…²⁰⁵⁷.

В результате реализации ленинской политики и Гражданской войны российская экономика рухнула. Соломон видел из окна поезда: «Мы ехали, вернее тащились по лесам и пустыням, поросшим травой, вдоль запущенных полей, и мы почти не встречали скота – все, или почти все было реквизировано, перерезано. И всюду картины лишений, лишений без конца!.. Уныние и полная безнадежность царили повсюду, и люди даже не скрывали своего отчаяния и в случайных беседах открыто жаловались на то, что большевики довели их своими реквизициями и всей своей политикой до полного разорения, до нищеты»²⁰⁵⁸. Ленин был почти безукоризненно точен, когда говорил в декабре 1920 года:

– Россия промышленно разорена, и, по сравнению с довоенным положением, оно ухудшилось до одной десятой, если не ниже²⁰⁵⁹.

В 1920 году объем экономики составлял 12,8 % от довоенной. Выпуск промышленной продукции снизился на 86 % по сравнению с 1913 годом. Зарплата рабочих сократилась на две трети²⁰⁶⁰. В городах и рабочих поселках не хватало всего – хлеба и топлива, одежды и обуви, люди уже который год жили впроголодь.

Выплавка чугуна упала до уровня 1862 года, а выпуск тканей – 1857 года.

По подсчетам известного англо-американского историка Пола Кеннеди, производство стали в России в 1920 году составило 0,16 млн тонн, тогда как в 1913 году было 4,8 млн тонн. В США в 1920-м выплавили 42,3 млн тонн. Потребление энергии (в миллионах тонн угольного эквивалента) в России в 1920 году составило 14,3 (в 1913 году – 54), тогда как в США – 694²⁰⁶¹.

Было выведено из строя около 80 % всей железнодорожной сети. Если до войны парк паровозов насчитывал 19 тысяч единиц, то к началу 20-х – только 7 тысяч, причем большинство из них дышало на ладан. Из 473 тысяч вагонов сохранилось 195 тысяч. На приколе стояло большинство судов. Практически не функционировали почта и связь.

Посевная площадь составляла в 1921 году 50 % по сравнению с довоенной. Валовой сбор зерна упал с 7,5 млрд пудов на территории Российской империи до 1,9 млрд в 1921 году на территории РСФСР (правда, надо принять во внимание и потерю территорий). Поголовье скота по сравнению с довоенным сократилось вдвое, причем лошадей – на 50–60 %, свиней – на 60 %, овец – на 70 %. Племенные хозяйства были практически полностью уничтожены²⁰⁶². В деревне мужчин работоспособного возраста стало почти на четверть меньше, 4,5 миллиона стали инвалидами²⁰⁶³.

При этом Ленин не унывал. Он говорит 22 сентября 1920 года: «Наше экономическое положение значительно улучшилось. Мы знаем, что у нас есть больше 100 миллионов пудов нефти. Мы знаем также, что у нас есть от 20 до 30 миллионов пудов угля в Донецком бассейне. Мы знаем также, что у нас улучшилось дело с дровами… Мы основную экономическую базу продолжаем себе обеспечивать и обеспечим…»²⁰⁶⁴ И он видел возможность прорыва.

Теоретическим стержнем большевистской экономической программы станет ускоренное развитие индустриальной цивилизации как средство преодоления отсталости России. «Мы доведем дело до того, чтобы хозяйственная база из мелкокрестьянской перешла в крупнопромышленную, – доказывал Ленин. – Только тогда, когда страна будет электрофицирована, только когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной промышленности, только тогда мы победим окончательно»²⁰⁶⁵. Идея индустриализации была одной из самых сильных в концептуальном арсенале большевиков. Американский философ Элвин Тоффлер, автор концепции «трех волн» развития человеческой цивилизации – сельскохозяйственной, промышленной, постиндустриальной – называет большевиков типичной модернизаторской «партией Второй волны»²⁰⁶⁶.

Гражданская война еще не закончилась, а Ленин вернулся к идеям индустриализации. Он увидел в них не столько экономический, сколько грандиозный политический проект, позволяющий предложить людям захватывающую перспективу и начать прокладывать дорогу в коммунизм. И тут подвернулся старый приятель Кржижановский. Прочтя в «Правде» 23 января 1920 года его статью «Задачи электрификации промышленности», Ленин тут же направил послание: «Великолепно… Я думаю, подобный “план” – повторяю, не технический, а государственный – проект плана, Вы бы могли дать. Его надо дать сейчас, чтобы наглядно, популярно для массы увлечь людей ясной и яркой (вполне научной в основе) перспективой: за работу-де, и в 10–20 лет мы Россию всю, и промышленную и земледельческую, сделаем электрической». Уже 2 февраля Ленин на сессии ВЦИК предложил:

– Мы должны провести… резолюцию, предлагающую ВСНХ и Комиссариату земледелия в соглашении между собой выработать проект по вопросу об электрификации России…

Ленин доказывал: «Завершение электрификации явится первой важной ступенью на пути к коммунистической организации экономической жизни общества. Вся наша промышленность получит энергию от общего источника, способного снабжать в одинаковой степени все ее отрасли. Это устранит непроизводительное соперничество в поисках топлива и создаст прочную экономическую основу для предприятий обрабатывающей промышленности, без чего мы не можем надеяться достичь такого уровня обмена продуктами первой необходимости, который бы соответствовал принципам коммунизма». В ноябре 1920 года Ленин в подмосковной деревне Кашино запустил первую сельскую электростанцию. После этого стали говорить о «лампочке Ильича» – лампе накаливания, впервые появившейся в сельской местности.

И масштабы электрификационных планов растут. В декабре 1920 года Ленин внушает Кржижановскому: «Электричество надо пропагандировать… Для этого надо теперь же выработать план освещения электричеством каждого дома в РСФСР. Это надолго, ибо ни 20 000 000 лампочек, ни проводов и проч. у нас долго не хватит. Но план все же нужен тотчас, хотя бы и на ряд лет».

Ленин поручил выработать перспективный народнохозяйственный план – специально созданной Государственной комиссии по электрификации России (ГОЭЛРО) во главе с Кржижановским. Тот напишет: «Лишь поддержка, неусыпная внимательность, непрерывный дружеский совет и подбадривание ВИ обеспечивали работы Государственной комиссии по электрификации, которой удалось в 9-месячный срок и с общим расходом самых ничтожных средств (при работе около 200 ученых мы в общей сложности потратили не более 30 000 руб.) составить для VIII съезда Советов известный доклад об электрификации РСФСР»²⁰⁶⁷.

На этом съезде в неосвещенной Москве и в неотапливаемом Большом театре Ленин произносит знаменитое:

– Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны.

Но Ленин уже увидел в ГОЭЛРО нечто большее. 6 ноября он писал Кржижановскому: «Собственно говоря, ГОЭЛРО и должно быть единым плановым органом при СНК». Ленин скажет на VIII съезде Советов: «Конечно, это – план лишь приблизительный, первоначальный, грубый, с ошибками, план “в порядке первого приближения”, но это настоящий научный план»²⁰⁶⁸. И там же убеждал Кржижановского, что «придется немедленно сесть за дальнейшую работу уточнения, усовершенствования этого плана. Поэтому уже в начале 1921 года он настаивал, чтобы группа работников, потрудившихся над планом электрификации, немедленно перешла ко второму этапу своей работы. Таким образом зародилась идея Госплана, и ВИ не только обсуждал первоначальный набросок проекта организации Госплана, но и кандидатуру каждого из лиц, выдвигаемых мною в члены Госплана»²⁰⁶⁹.

Так возник орган планирования развития народного хозяйства – Государственная общеплановая комиссия (Госплан). С планом ГОЭЛРО дело шло медленно. В июле Ленин писал: «И, главное, засадить 70 % членов Госплана за работу по 14 часов в сутки (пусть наука потерпит: пайки дали хорошие, надо заставить работать)»²⁰⁷⁰. План ГОЭЛРО окончательно был утвержден на IX съезде Советов в декабре 1921 года. Он был рассчитан на 10–15 лет и предусматривал строительство 30 районных электростанций общей мощностью 1750 мВт. Проекты трех электростанций, – Каширской, Шатурской и Волховской – существовали еще до революции. Они и стали первыми. План ГОЭЛРО будет в целом выполнен к началу 1930-х годов, во времена его наследников – первых пятилеток.