V съезд Советов был созван Лениным для принятия Конституции. Но у левых эсеров была своя повестка дня.

Они обрушивались на правительство с резкими обвинениями Ленина за позорный Брестский мир, разграбление деревни и пресмыкательство перед империалистами. Еще проходивший в апреле II съезд партии одобрил применение «интернационального», или «центрального», террора против широкого списка целей – кайзер Вильгельм II, Мирбах, Скоропадский, Вильсон, Ллойд Джордж и Клемансо. Центральный орган левых эсеров «Знамя Труда» пестрел лозунгами-заголовками: «Долой Брестскую петлю, удушающую русскую революцию!», «На помощь восставшим против своих угнетателей крестьян и рабочих Украины!» На заседании ЦК партии левых эсеров 24 июня было решено, что «в интересах русской и международной революции необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистским правительством Брестского мира»¹⁴⁶⁰.

Четвертого июля в Большом театре собрались 1124 делегата V Съезда Советов. Справа 733 большевика, слева – 353 левых эсера. В зале также 17 максималистов, 4 анархиста, столько же меньшевиков-интернационалистов, 10 беспартийных и три представителя иных партий. Над бархатом и золотом зала, морем косовороток и гимнастерок густые клубы табачного дыма. «В царской ложе, – наблюдал Локкарт, – представители правительственной прессы, в большой директорской ложе бенуара справа от сцены Лаверн, Ромеи, я и прочие представители союзнических миссий. Над нами – к счастью, не визави, так что мы можем всецело концентрировать наше внимание на происходящем – представители германского, турецкого и болгарского посольств». На сцене – Президиум ВЦИК. «Ленин, по своему обыкновению, запаздывает, но он еще появится своевременно, бесшумно и незаметно…»¹⁴⁶¹.

В первый день разогрев, выступают делегаты второго плана. Левые эсеры обрушиваются на правительство. Троцкий предложил съезду утвердить приказ об очистке красноармейских частей от «провокаторов и наемников империализма», в первую очередь тех, которые провоцируют столкновения с немцами»¹⁴⁶². Левые эсеры в знак протеста покинули зал и с выкриками «Долой империалистов и соглашателей!», «Долой Мирбаха!» прошли маршем мимо Дома Советов до Воздвиженки, где размещался Крестьянский отдел ЦИК¹⁴⁶³.

На следующий день левые эсеры вернулись на съезд. Слово берет Спиридонова и яростно обращается к Ленину:

– Мы будем бороться на местах, и комитеты деревенской бедноты места себе иметь не будут¹⁴⁶⁴. Если крестьяне… и дальше будут подвергаться унижениям, подавляться, уничтожаться, доводиться до окончательной гибели как крестьяне, то вы увидите в моей руке тот же револьвер, ту же бомбу, с которыми я некогда выступала в защиту…

В зале крики и потасовка. Троцкому криками не дают говорить. «Тщетно машет Свердлов колокольчиком, тщетно угрожает очистить зал». Тут на авансцену выступает Ленин. «Проходя мимо Свердлова, он касается его плеча и заставляет поставить колокольчик на место. Держа руки у лацканов пиджака, стоит он, ухмыляясь, перед беснующейся толпой с неописуемой самоуверенностью. По его адресу раздаются иронические выкрики и свистки, а он добродушно смеется. Затем он поднимает руку, и шум постепенно затихает» ¹⁴⁶⁵.

– Товарищи, позвольте мне, несмотря на то, что речь предыдущего оратора местами была чрезвычайно возбужденной, предложить вам свой доклад от имени Совета Народных Комиссаров в общем порядке… Мы можем сказать, что пролетариат и крестьяне, которые не эксплуатируют других и не наживаются на народном голоде, все они стоят безусловно за нас и, во всяком случае, против тех неразумных, кто втягивает их в войну и желает разорвать Брестский договор.

Шум слева. Ленину не давали говорить, страсти кипели.

– Как бы на любом собрании они ни кричали, их дело безнадежно в народе! – аплодисменты, гам. Ленин продолжает: – Меня нисколько не удивляет, что в таком положении, в каком эти люди оказались, только и остается, что отвечать криками, истериками, руганью и дикими выходками, когда нет других доводов.

– Есть доводы!

– Когда 26 октября вы колебались, сами не зная, чего вы хотите, и отказываясь идти вместе с нами…

Эти слова Ленина вызвали сильные эмоции, которые в стенограмме помечены как «шум, не прекращающийся несколько минут».

– Правда глаза колет!.. Если есть такие люди, которые предпочитают с советского съезда уходить, то скатертью дорога!¹⁴⁶⁶

«Снова поднимается буря выкриков с мест, – фиксирует Локкарт. – Свердлов снова теряет хладнокровие и хватается за колокольчик. Ленин снова поднимает руку. Его самоуверенность начинает почти раздражать»¹⁴⁶⁷. Смертная казнь?

– Революционер, который не хочет лицемерить, не может отказаться от смертной казни. Не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов.

Комбеды?

– Через полгода отчаянно трудного советского управления мы пришли к организации крестьянской бедноты, жалко, что не через полнедели, – вот это наша вина!¹⁴⁶⁸

«Постепенно весь зал подпадает под неотразимое влияние этого железного человека и слушает, как завороженный. Речь заканчивается под ураган оваций, исходящих не только от большевиков…»¹⁴⁶⁹. Содоклад делает Камков – блестящий оратор, доходящий до бешеной страстности.

– Политика Совнаркома губительна и смертельна для международной революции, и товарищ Ленин вместе с остальными большевиками будет сметен, если он и дальше будет идти по этому пути. Комбеды – комитеты деревенских лодырей, лучшее средство подорвать в корне Советскую власть. Мы вам откровенно заявляем, что не только ваши отряды, но и ваши комитеты бедноты мы выбросим вон¹⁴⁷⁰.

– Диктатура пролетариата, – кричит он, обращаясь к ложе германских дипломатов, – превратилась в диктатуру Мирбаха.

Как один человек вскакивают с мест эсеры и, потрясая кулаками, разражаются криками по адресу немцев. Зал стонет от диких возгласов:

– Долой Мирбаха! Вон немецких мясников! Долой позорную петлю Бреста!¹⁴⁷¹

Поставив на голосование вопросы о денонсации Брестского мира, об объявлении войны Германии и проиграв, левые эсеры в лихорадочном возбуждении покинули зал. На следующий день левый эсер-чекист Яков Блюмкин, лирик и любитель стихов, и его коллега по ВЧК Андреев около двух часов дня погрузились в автомобиль, выйдя из «Националя». Германское посольство было в особняке Берга на Денежном переулке, дом 5 (позднее там разместится Исполком Коминтерна, сейчас это посольство Италии). Мирбах обедал, чекисты сидели с другими ожидающими приема в вестибюле. Они предъявили удостоверение с полномочиями говорить с Мирбахом за подписями Дзержинского и Ксенофонтова: «по поводу дела, имеющего непосредственное отношение к господину послу»¹⁴⁷². Подписи были поддельными, но бланк подлинным, выданным Блюмкину заместителем председателя ВЧК левым эсером Александровичем.

Посла выманили разговором о деле графа Мирбаха, представителя венгерской ветви рода, якобы задержанного чекистами по обвинению в шпионаже. Минут через 20 разговора, вспоминал присутствовавший при встрече лейтенант Мюллер, «Блюмкин опустил руку в портфель, выхватил револьвер и выстрелил через стол сперва в графа, а потом в меня и доктора Рицлера. Мы были так поражены, что остались сидеть в своих глубоких креслах. Мы все были без оружия». Блюмкин ухитрился ни в кого не попасть. Тогда Андреев достал бомбу и, выбегая из комнаты, бросил ее под ноги Мирбаху. Бомба не взорвалась. Тогда ее поднял Блюмкин и бросил снова. «Теперь она взорвалась необычайно сильно, – свидетельствовал Блюмкин. – Меня швырнуло к окнам, которые были вырваны взрывом». Но Мирбах опять был невредим.

Лейтенант Мюллер: «Граф выбежал в соседний зал и в этот момент получил выстрел – напролет пулю в затылок. Тут же он упал. Брюнет продолжал стрелять в меня и в доктора Рицлера. Я инстинктивно опустился на пол и когда приподнялся, то тотчас же раздался оглушительный взрыв от брошенной бомбы. Посыпались осколки бомбы, куски штукатурки». Блюмкин: «Я увидел, что Андреев бросился в окно. Механически, инстинктивно подчиняясь ему, его действию, я бросился за ним. Когда прыгнул, сломал ногу; Андреев уже был на той стороне ограды, на улице, садился в автомобиль. Едва я стал карабкаться по ограде, как из окна начали стрелять. Меня ранило в ногу, но все-таки я перелез через ограду, бросился на панель и дополз до автомобиля…»¹⁴⁷³.

Конечный пункт беглецов – Трехсвятительский переулок, где базировались и ЦК левых эсеров, и отряд ВЧК под командованием левого эсера Попова, у которого под началом находилось до 800 бойцов. Еще пару сотен стволов готов был добавить Отряд особого назначения Всероссийской боевой организации левых эсеров. В штабе Попова Блюмкина постригли, сбрили бороду, переодели в солдатскую форму и положили в лазарет.

Ленин, еще не разобравшись, пишет по горячим следам воззвание во все партийные комитеты, совдепы и штабы Красной Армии: «около 3-х часов дня брошены две бомбы в немецком посольстве, тяжело ранившие Мирбаха. Это явное дело монархистов или тех провокаторов, которые хотят втянуть Россию в войну в интересах англо-французских капиталистов, подкупивших и чехословаков. Мобилизовать все силы, поднять на ноги все немедленно для поимки преступников».

Немецкая реакция на убийство посла волнует Ленина, пожалуй, больше всего. Телеграмма Иоффе в Берлин: «Правительство, представители которого немедленно посетили германское посольство и выразили ему свое негодование по поводу этого акта политической провокации, принимает все меры к обнаружению убийц для предания их чрезвычайному Революционному трибуналу. Усилены меры для охраны немецкого посольства и германских граждан. Правительство поручает Вам немедленно посетить германского министра иностранных дел и выразить германскому правительству возмущение русского правительства этим актом, а равно семью убитого графа Мирбаха для выражения ей своего соболезнования»¹⁴⁷⁴.

Дзержинский, попытавшийся добиться выдачи Блюмкина, был арестован левыми эсерами. После этого Спиридонова не нашла ничего лучшего, как отправиться на съезд в Большой театр для оглашения декларации ЦК ПЛСР об убийстве Мирбаха:

– Палач трудового русского народа, друг и ставленник Вильгельма граф Мирбах убит карающей рукой революционера по постановлению Центрального комитета партии левых эсеров… Властвующая часть большевиков, испугавшись возможных последствий, как и до сих пор, исполняет приказы германских палачей¹⁴⁷⁵.

Ленин и Свердлов отдают приказ об аресте левоэсеровской фракции. «Находившиеся в оперном театре делегаты партии левых социалистов-революционеров позволили себя арестовать без всякой попытки сопротивления, – замечал Локкарт. – Революция была задумана в театре и в театре же закончилась»¹⁴⁷⁶. Но она еще не закончилась. Попов, узнав об аресте Спиридоновой, в ярости:

– За Марию снесу пол-Кремля¹⁴⁷⁷.

Левые эсеры под его командованием заняли оборонительные позиции в Замоскворечье, а затем обстреляли из орудий Кремль, захватили телефонную станцию. Было занято здание ВЧК, где арестовали Лациса. Под стражей оказались также председатель Моссовета Смидович и военком городского района Шоричев. Заняли Центральный телеграф, откуда от имени ЦК ПЛСР по всей стране были разосланы воззвания, бюллетени и телеграммы о переходе власти в руки партии левых эсеров, что приветствуется всем населением. И о запрете на передачу депеш Ленина, Свердлова и Троцкого. Были убитые и раненые. Ленин вызвал к себе Данишевского:

– Каково настроение латышских стрелков? Они вас знают. Надо ввести в город латышские части, находящиеся за городом, на Ходынском поле.

Данишевский предложил встретиться с их командным составом¹⁴⁷⁸. 1-м Латышским стрелковым полком командовал Иоаким Иоакимович Вацетис, полковник императорской армии, который в полночь впервые встречался с Лениным. «Быстрым шагом он подошел ко мне и вполголоса спросил:

– Выдержим ли мы до утра, товарищ?

Задавая этот вопрос, Ленин смотрел мне прямо в глаза». Вацетис «просил дать мне часа два времени, в течение которых я мог бы объехать город, собрать нужные сведения и к двум часам дать определенный ответ на его вопрос. Это удовлетворило Ленина, и, сказав: “Я буду вас ждать”, он вышел так же быстро, как вошел»¹⁴⁷⁹.

Телеграмму Сталину в Царицын Ленин отправил в час ночи на 7 июля: «Левые эсеры, не желая выдать убийцу, арестовали Дзержинского и Лациса и начали восстание против нас. Мы ликвидируем сегодня же ночью беспощадно и скажем народу всю правду: мы на волосок от войны. У нас заложниками сотни левых эсеров. Повсюду необходимо подавить беспощадно этих жалких и истеричных авантюристов, ставших орудием в руках контрреволюционеров»¹⁴⁸⁰. В два ночи Вацетис докладывал диспозицию: «В нашем распоряжении были четыре группировки войск: у храма Спасителя, в Кремле, на Страстной площади и на Арбатской площади…

– Не позднее двенадцати часов дня 7 июля мы будем в Москве полными победителями.

Ленин обеими руками схватил мою руку, очень крепко пожал и произнес:

– Благодарю, товарищ, вы меня очень обрадовали»¹⁴⁸¹.

Муралов тоже держал руку на пульсе. «С момента восстания до конца подавления его ВИ находился вместе с Л. Д. Троцким в Кремле (у телефона все время), следил за ходом операций и торопил окончить их поскорее. Тов. Подвойскому, Вацетису и мне пришлось руководить подавлением восстания эсеров и беспрерывно отвечать на все телефонные запросы из Кремля ВИ и Льва Давыдовича…»¹⁴⁸². Данишевский добавлял деталей: «Рано на рассвете, в 5–6 часов, 7 июля начался артиллерийский обстрел штаба левых эсеров. Судьба безумного мятежа была решена. К 11 часам эсеры были отовсюду загнаны в Трехсвятительский переулок. В 12 часов начинается паника в штабе мятежников. Они отступают на Курский вокзал по Дегтярному переулку, а также на Сокольники» ¹⁴⁸³. В час дня районным Советам Москвы и губернии Ленин разослал телефонограммы с приказанием организовать как можно больше отрядов, чтобы «ловить разбегающихся мятежников»¹⁴⁸⁴. И уже в 16 часов дается правительственное сообщение об окончательной ликвидации мятежа. Ленин не успокаивается. Телеграмма Мехоношину в Казань: «Весь мятеж ликвидирован в один день полностью. Арестованных много сотен человек. Запротоколируйте заявление Муравьева о его выходе из партии левых эсеров, продолжайте бдительный контроль».

Усиливается охрана Кремля – теперь попасть туда можно только по выписанным, начиная с 6 июля пропускам, подписанным лично Лениным, Свердловым или Троцким¹⁴⁸⁵. Освобожденный Дзержинский написал заявление об отставке «ввиду того, что я являюсь несомненно одним из главных свидетелей по делу об убийстве германского посланника гр. Мирбаха». ВЧК возглавил Петерс¹⁴⁸⁶. Александрович 8 июля был задержан на Курском вокзале. По постановлению ВЧК его расстреляли вместе с 12 попавшимися под руку бойцами отряда Попова.

Ленину вдруг захотелось посмотреть особняк в Трехсвятительском переулке, ставший штаб-квартирой восставших левых эсеров. «Он вызвал автомобиль, и мы поехали на открытой машине», – рассказывала Крупская. По дороге туда Ленина вооруженные люди арестовали в первый раз. Оказалось – свои, отделались увещеванием. «Что запомнилось – это пол, усеянный громадным количеством разорванной на мелкие клочки бумаги». Ближе к вечеру поехали к Сокольническому парку и наткнулись на комсомольский патруль.

– Стой! – Остановились. – Документы!

Ильич показывает свой документ: «Председатель Совета Народных Комиссаров – В. Ульянов».

– Рассказывай!

Молодежь заарестовала Ильича и повела в ближайший участок милиции. Там тотчас узнали Ильича и расхохотались. Ильич вернулся – поехали дальше. Повернули мы в Сокольнический парк. Когда проехали по одной из дорог, опять стали палить. Оказалось, мы проезжали мимо склада с оружием. Посмотрели документы, только воркнули, что по ночам невесть где ездим»¹⁴⁸⁷.

Девятого июля V Съезд Советов продолжил работу, исключив левых эсеров из Советов всех уровней. Эта дата знаменует собой фактическое установление однопартийной системы в России.

На заключительном заседании съезда Советов была принята резолюция об организации и укреплении Красной Армии: регулярный характер, всеобщая воинская обязанность для трудящихся от 18 до 40 лет, централизованное управление, жесткая дисциплина. Была проведена регистрация бывших офицеров, военно-медицинского персонала. Создание профессиональной Красной Армии и широкое привлечение военспецов вызывали серьезное недовольство многих ортодоксальных большевиков, которые сформировали «военную оппозицию», продолжавшую отстаивать принципы добровольного пролетарского комплектования. В русле «военной оппозиции» действовали Ворошилов, Буденный, а также Сталин, что предопределило его первую серьезную схватку с Троцким. «Специалисты – люди мертвые и кабинетные, совершенно не приспособленные к гражданской войне», – уверял Сталин в письме Ленину и Троцкому 22 июня. И добавлял 11 июля: «Они, как “штабные” работники, умеющие лишь “чертить чертежи” и давать планы переформировки, абсолютно равнодушны к оперативным действиям, к делу снабжения, к контролированию разных командармов и вообще чувствуют себя как посторонние люди, гости»¹⁴⁸⁸. Такие настроения были весьма распространенными.

Работу съезд завершил принятием первой советской Конституции. В ее текст полностью была включена январская Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Был закреплен классовый принцип организации власти и реализации гражданских прав. И законодательная, и исполнительная власть принадлежала Советам. Права голоса лишались бывшие капиталисты, помещики, чиновники царского режима, жандармы, духовенство, кулаки. На Всероссийские съезды Советов в городах один представитель избирался от 25 тысяч избирателей, а в деревне – от 125 тысяч. На собраниях непосредственно населением формировались городские, сельские и поселковые советы. Вышестоящие советские органы – начиная с волостных исполкомов и кончая ВЦИК – избирались на волостных, уездных, губернских и Всероссийских съездах. Конституция была уникальной, на что укажет Ленин уже на VI съезде Советов:

– Она не выдумана какой-либо комиссией, не сочинена юристами, не списана с других конституций. В мире не бывало таких конституций, как наша. В ней записан опыт борьбы и организации пролетарских масс против эксплуататоров и внутри страны, и во всем мире¹⁴⁸⁹.

Действительно, конституция не была сочинена комиссиями или юристами и никакой мировой опыт в ней не учитывался. Ее Ленин составил сам, исходя из собственных представлений. Впрочем, юристом по образованию он был. «Первая советская Конституция июля 1918 г. была полна заявлениями о принципах, но оставила расплывчатыми институциональные механизмы фактической организации власти»¹⁴⁹⁰, – справедливо подметил английский историк Ричард Саква. В конституции ни слова не говорилось о роли правящей партии, хотя на деле именно большевики, подчинявшиеся решениям своих руководящих органов, контролировали органы советской власти.

О левых эсерах уже не вспоминали. Большинство арестованных левоэсеровских делегатов вскоре освободили. Некоторые из них покинули партию. Спиридонову содержали под арестом с почетом – в Николаевском дворце Кремля. На допросе в следственной комиссии ВЦИК она взяла всю вину за мятеж и убийство Мирбаха на себя¹⁴⁹¹. 27 ноября 1918 года Верховный ревтрибунал при ВЦИК приговорит Спиридонову к одному году тюрьмы. Но уже через два дня ее амнистирует Президиум ВЦИК «за прежние заслуги перед революцией», и она выйдет на свободу.

Левоэсеровский мятеж по времени совпал с целым всплеском антибольшевистских выступлений внутри страны, что Ленин считал доказательством скоординированности действий всех своих недругов и их связей с иностранными интервентами. Под Самарой активно действовали антисоветские крестьянские армии. Полыхало вокруг Москвы, о чем рассказывал Муралов: «Не было губернии, входящей в Московский военный округ, где бы не было восстания. Повстанцы прежде всего арестовывали местных коммунистов, расстреливали их, захватывали почту, телеграф… Вначале я ограничивался посылкой из Москвы в местности, охваченные восстанием, в помощь местной власти мелких отрядов, вооруженных винтовками и ручными гранатами. В дальнейшем пришлось добавлять не только легкие (Льюиса), но и тяжелые пулеметы (Максима). С развитием волнений, принявших массовое явление, пришлось добавлять и легкую артиллерию (Рязанская, Калужская, Смоленская и Тульская губернии)»¹⁴⁹².

Шестого июля (как и в Москве) вспыхнуло восстание в Ярославле, организованное «Союзом защиты Родины и Свободы» Савинкова при поддержке эсеров и меньшевиков. После короткого боя был разоружен и арестован Особый коммунистический отряд, захвачены исполком, губчека, почта, телеграф, радиостанция, казначейство. В руках повстанцев оказалась центральная часть Ярославля, а затем и заволжская часть – Тверицы. Городская милиция, автоброневой дивизион и часть гарнизона перешли на сторону савинковцев.

«Громадный заговор в Ярославле», как расскажет Ленин через год, «был, как теперь доказано и признано участниками, вызван французским послом Нулансом, который подговорил Савинкова устроить этот заговор, гарантируя, что высаживающиеся в Архангельске французские войска придут на помощь в Ярославль, что при самом трудном положении Ярославля его ожидает соединение с Архангельском, соединение с союзниками и, следовательно, ближайшее падение Москвы»¹⁴⁹³. Действительно, в те же дни англичане заняли Кемь, Сороку и двинулись на Мурманск. «Ярославские бои были более жестокие, чем октябрьские в Москве, – мог сравнивать Муралов. – ВИ был все время начеку и проверял почти все сводки по телефону, когда не мог сам лично – через секретариат. Ярославский белый мятеж нанес нам ущерб не только гибелью людей, но гибелью почти половины города, фабрик»¹⁴⁹⁴.

После убийства Мирбаха реальной стала угроза возобновления войны с Германией. Чичерин уверял, что «можно было опасаться со стороны германской военной партии немедленного перехода в наступление»¹⁴⁹⁵. 14 июля к нему пришел и. о. германского посла Рицлер и сообщил о желании Берлина направить в Москву немецкий батальон – в форме и с оружием – для защиты своего посольства. На следующий день членов ВЦИК собрали на экстренное заседание в большом зале «Метрополя». Там была Серафима Гопнер, уже как секретарь ЦК КП(б)У: «Нам бросилось в глаза, что Ленин вопреки своей обычной стремительности поднимался на трибуну очень медленно. Казалось, он сильно устал… Ленин, сохраняя полное самообладание, медленно прочитал заявление Советского правительства об отклонении предложения немцев. Громадное впечатление произвели на нас последние слова заявления о том, что если германское правительство все-таки попытается осуществить свое намерение ввести вооруженный батальон в Москву, Советское правительство не остановится перед необходимостью вооруженной рукой защищать Страну Советов»¹⁴⁹⁶.

Заручившись поддержкой ВЦИК, Ленин ответил решительным отказом, обещав обеспечить надежную охрану миссии своими силами. У Чичерина в тот момент было несколько продолжительных разговоров с предсовнаркома. «Он совершенно правильно оценил трудности, какие представило бы для Германии наступление на Москву… Чутье не обмануло Ленина»¹⁴⁹⁷. Германия на войну из-за убийства Мирбаха не пошла.

Однако, даже опасаясь войны с Германией, Ленин не оставлял усилий по подрыву ее позиций на Украине. В июле в Москве было провозглашено создание Компартии Украины, которое поставило целью революционное воссоединение Украины с Россией. Организованный ею Всеукраинский ревком начал формировать свои регулярные части под командованием Щорса и Боженко¹⁴⁹⁸. Но и без этого с каждой неделей режим Скоропадского все больше утрачивал контроль над Украиной. В Киевской, Полтавской и Черниговской губерниях бушевало крестьянское восстание, которым пытался руководить подпольный Национальный союз, созданный Винниченко. В Екатеринославской губернии и Северной Таврии хозяйничали отряды Махно. Но они были далеко не единственными. «В одной только полосе – между Днепром и Горынью, западнее Киева, – насчитывалось 22 “атамана” во главе сильных повстанческих банд»¹⁴⁹⁹, – писал Деникин. При этом появились признаки разложения в самих немецких частях. Ленин радовался: «Подавление революции в красной Латвии, Финляндии и на Украине стоило Германии разложения армии… То, о чем полушутя говорили германские дипломаты – “русификация” германских солдат, оказалось теперь не шуткой, а горькой для них правдой»¹⁵⁰⁰.

Меж тем командующий Восточным фронтом левый эсер Муравьев, первоначально отмежевавшийся от левоэсеровского мятежа, отбив у белочехов Сызрань, все-таки решился на политическое выступление. С бойцами Интернационального полка он направился в Симбирск, где 11 июля арестовал командующего 1-й армией Михаила Тухачевского и несколько партийных руководителей, окружил здание Совета броневиками и объявил на митинге о создании Поволжской республики под руководством левых эсеров. Республика денонсировала для себя Брестский мир и объявила войну Германии. Ленин по радио сообщает «всем, всем, всем», что «бывший главнокомандующий войск, действующих против чехословаков, левый эсер Муравьев подкуплен англо-французскими империалистами… Всякие призывы к наступлению на немецком фронте являются провокацией и должны караться расстрелом на месте. Муравьев объявлен вне закона, расстрелять на месте…»¹⁵⁰¹. Его вызвали на заседание Симбирского исполкома, где сторонники большевиков во главе с Варейкисом попытались его арестовать. Муравьев сопротивлялся и был убит.

Ленин 11 июля телеграфирует в Воронеж комиссару Иванову: «Левоэсеровский мятеж и измена Муравьева вполне ликвидированы. На чехословацком фронте временно руководят Махоношин, Кобозев и Благонравов»¹⁵⁰². На следующий день под чехословаками оказался оплот советской Центрсибири Иркутск. 13 июля Ленин и Троцкий телеграфировали Подвойскому: «В Казани создается приволжский военный комиссариат, на котором Чехословацкий фронт будет базироваться… Главнокомандующим на Чехословацком фронте назначен Вацетис. В состав Революционного военного совета включен комиссар Данишевский. Все части и командиры должны посылаться на фронт по указанию Вацетиса»¹⁵⁰³. Еще неделю назад Ленин ничего даже не слышал о Вацетисе…

Между тем чехословаки стали выдвигаться к родному для Ленина Симбирску и к Екатеринбургу, где находился император Николай II с семьей.

Список эпитетов, которыми Ленин награждал в своих работах своего предшественника на посту руководителя страны, впечатляет. «Николай Кровавый», «коронованный разбойник», «полоумный Николай», «слабоумный Николай Романов», «идиот Романов», «изверг-идиот Романов» и т. д¹⁵⁰⁴. Ленин внимательно следил за бывшим императором. Вопрос о переводе царя из Тобольска и организации показательного процесса неоднократно обсуждался в Совнаркоме. Так, 20 февраля он постановил: «Поручить комиссару юстиции и двум представителям крестьянского съезда подготовить следственный материал по делу Николая Романова. Вопрос о перевозе Николая Романова отложить до пересмотра этого вопроса в Совнаркоме. Места суда не предуказывать пока»¹⁵⁰⁵. 1 марта в Тобольск пришло распоряжение перевести «Николая Романова и его семейство» на солдатский паек. В конце апреля семью на телегах увезли из Тобольска. Сначала отправили Николая, супруга со слезами добилась права его сопровождать, как и Мария. Привезли в Тюмень, где посадили на поезд до Екатеринбурга. 30 апреля Николая, императрицу и Марию с несколькими приближенными разместили в реквизированном у инженера Ипатьева доме на Вознесенском проспекте. Через месяц вывезли Ольгу, Татьяну, Анастасию и Алексея, оправившегося от очередной болезни.

В дни работы драматичного V съезда Советов секретарь Уральского обкома РКП(б) Голощекин жил в кремлевской квартире Свердлова, много лет работавшего на Урале. При отъезде Свердлов напутствовал гостя: ВЦИК официальной санкции на расстрел Николая II не дает. Но ничто не мешает организовать «революционный суд», который в особых случаях мог принимать решение о расстреле, как и УОЧК¹⁵⁰⁶. В ответ на вопрос датской газеты «National Tidende» о расстреле царя 16 июля Ленин направил телеграмму: «Слух неверен, бывший царь невредим, все слухи – только ложь капиталистической прессы»¹⁵⁰⁷.

В этот день в УОЧК Екатеринбурга, которая располагалась в здании Американской гостиницы, собрались члены коллегии во главе с председателем Лукояновым и комендантом ДОНа Юровским. Белобородов и Голощекин сообщили о принятом накануне решении президиума исполкома Уральского областного Совета: расстрелять царскую семью в доме Ипатьева. Ответственным от УОЧК назначили Юровского, от армии – комиссара 4-го района Красной Армии Екатеринбурга Ермакова¹⁵⁰⁸.

Юровский вспоминал, как «16 июля 1918 года часа в два днем ко мне в дом приехал товарищ Филипп и передал постановление Исполнительного комитета о том, чтобы казнить Николая… Ночью приедет товарищ, который скажет пароль “трубочист” и которому нужно отдать трупы… Вызвав внутреннюю охрану, которая предназначалась для расстрела Николая и его семьи, я распределил роли и указал, кто кого должен застрелить. Я снабдил их револьверами системы “Наган”…

В половине второго постучали. Это приехал “трубочист”. Я пошел в помещение, разбудил доктора Боткина и сказал ему, что необходимо всем спешно одеться, так как в городе неспокойно и я вынужден их перевести в более безопасное место.

В два часа (ночи) я перевел конвой в нижнее помещение. Велел расположиться в известном порядке. Сам – один – повел вниз семью.

Николай нес Алексея на руках. Остальные, кто с подушкой в руках, кто с другими вещами, спустились в подвальное помещение… Александра Федоровна села, Алексей тоже. Я предложил всем встать. Все встали, заняв всю стену и одну из боковых стен. Комната была маленькая. Я объявил, что Исполнительный комитет Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов Урала постановил их расстрелять. Николай повернулся и спросил. Я повторил и скомандовал:

– Стрелять».

Все основные участники расстрельной команды оставили воспоминания о деталях убийства, которые при советской власти никогда не публиковались. Приведу только один фрагмент – от Михаила Александровича Медведева (Кудрина), члена коллегии Уральского областного ЧК. «Романовы совершенно спокойны – никаких подозрений… Стремительно входит Юровский и становится рядом со мной. Царь вопросительно смотрит на него… Царица перекрестилась. Юровский на полшага выходит вперед и обращается к царю:

– Николай Александрович! Попытки Ваших единомышленников спасти Вас не увенчались успехом. И вот в тяжелую годину для нашей Советской республики… на нас возложена миссия покончить с Домом Романовых!

Женские крики:

– Боже мой! Ах! Ой!

Николай бормочет:

– Господи, Боже мой! Господи, Боже мой! Что же это такое?!

– А вот что такое! – говорит Юровский, вынимая из кобуры маузер.

– Так нас никуда не повезут? – спрашивает глухим голосом Боткин.

Юровский хочет что-то ответить, но я уже спускаю курок моего браунинга и всаживаю первую пулю в царя. Одновременно с моим выстрелом раздается первый залп латышей… Юровский и Ермаков тоже стреляют в грудь Николая II почти в упор. На моем пятом выстреле Николай II валится снопом на спину.

Женский визг и стоны: вижу, как падает Боткин, у стены оседает лакей и валится на колени повар… В пороховом дыму от кричащей женской группы метнулась к закрытой двери женская фигура и тут же падает, сраженная выстрелами Ермакова… В комнате ничего не видно из-за дыма – стрельба идет уже по еле видимым падающим силуэтам.

Слышим голос Юровского:

– Стой! Прекратить огонь!

Тишина, звенит в ушах.

Вдруг из правого угла комнаты, где зашевелилась подушка, женский радостный крик:

– Слава Богу! Меня Бог спас!

Шатаясь, поднимается уцелевшая горничная – она прикрылась подушкой; в пуху увязли пули. У латышей расстреляны все патроны, тогда двое с винтовками подходят и штыками прикалывают горничную… Застонал раненый Алексей… К нему подходит Юровский и выпускает три последние пули из своего маузера. Он затих и медленно сползает со стула к ногам отца… Осматриваем остальных и достреливаем из кольта еще живых Татьяну и Анастасию. Теперь все бездыханны». Браунинг, из которого он убил императора, Медведев в 1964 году, умирая, завещает передать Хрущеву.

Сообщение президиума Уральского областного совета поступило в Москву в 12 часов 17 июля: царь расстрелян, семья из города эвакуирована. Вечером последовало уточнение: «все семейство постигла та же участь, что и главу». 18 июля Свердлов сделал на заседании Совнаркома, где председательствовал Ленин, внеочередное заявление.

– По постановлению Екатеринбургского областного Совета в ночь с 16 на 17 июля, ввиду раскрытия большого белогвардейского заговора, имевшего целью похищение бывшего царя и его семьи, расстрелян Николай Романов. Семья его эвакуирована в надежное место. Никакого волнения, все спокойны. ВЦИК в лице своего президиума признает решение облсовета правильным.

Президиум поручил Свердлову, Сосновскому, Аванесову составить соответствующее сообщение для печати. Ленин, что-то писавший, оторвался от бумаги.

– Есть вопросы к товарищу Свердлову?

Вопросов не было

– Какое примем решение? – интересуется председательствующий.

СНК принял информацию к сведению¹⁵⁰⁹. В прессе 19 июля было опубликовано вранье, что расстрелян «один Николай Романов», поскольку был вскрыт «крупный заговор с целью побега бывшего царя. В условиях Гражданской войны это могло бы принести дополнительную опасность для пролетарской революции. Семья Романова отправлена в безопасное место»¹⁵¹⁰. Ленин и не думал это опровергать. Или хоть слово сказать об убийстве. Дал ли Ленин санкцию на расстрел? Троцкий 9 апреля 1935 года записал в дневник воспоминание о своем разговоре со Свердловым:

«А кто решал? – спросил я.

– Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях»¹⁵¹¹.

Историк вопроса Александр Боханов пишет: «Надо считать Ленина или очень глупым, или очень беспечным человеком, чтобы думать, что он, в совершенстве владея мастерством демагогии и конспирации, стал бы отдавать письменные приказы… Но что ленинская клика не могла не знать о подготовке кровавого злодеяния, в том невозможно сомневаться»¹⁵¹². Молотов полагал: «Думаю, что без Ленина никто на себя не взял бы такое решение»¹⁵¹³.

Ленин искоренял самое идею реставрации Романовых. Не случайно, что в те же июльские дни в Алапаевске казнили великую княжну Елизавету Федоровну, великого князя Сергея Михайловича, князей Ивана Константиновича, Константина Константиновича. Еще раньше в Перми был убит брат императора Михаил Александрович. А через полгода (в ответ на «злодейское убийство в Германии товарищей Розы Люксембург и Карла Либкнехта») в Петропавловской крепости расстреляют великих князей Николая Михайловича, Дмитрия Константиновича, Павла Александровича и Георгия Михайловича.

Николай II, его супруга и дети причислены Русской Православной церковью к лику святых. Их реабилитация состоялась в октябре 2008 года решением Верховного суда Российской Федерации.

Планы западных держав в отношении России летом 1918 года становились все более масштабными. Ценное признание от Локкарта в отношении роли внешнего фактора в Гражданской войне: «Я предсказывал, и события оправдали мое предсказание, что мы можем рассчитывать получить от России только то, что мы сами в нее вложим. Русский народ в массе своей не ударил пальцем о палец… Тлевшая гражданская война вспыхнула ярким пламенем и поглотила тысячи русских жизней. Косвенным образом мы являемся ответственными и за террор»¹⁵¹⁴.

Ленин по-прежнему готов оказывать Западу знаки внимания. После покушения на Мирбаха, опасаясь других террористических выходок против дипкорпуса, он решил предложить перевести его из Вологды под надежную охрану ВЧК в Москву. 23 июля Фрэнсис ответил Чичерину: «Спасибо за Вашу телеграмму, мы признательны за Ваш неизменный интерес к нашей личной безопасности и решили последовать Вашему совету и покинуть Вологду»¹⁵¹⁵. На следующий день американский посол сделал важное добавление: поедет дипкорпус не в Москву, а в Архангельск, для чего просил выделить паровоз. Для Локкарта были неожиданностью как отъезд послов, так и то, что они «оставили ничего не значащее объяснение, что их отъезд не означает разрыва дипломатических сношений. Но большевики усматривали в этом отъезде, и не без оснований, увертюру к открытой борьбе»¹⁵¹⁶.

Ленин, Троцкий и Чичерин 25 июля телеграфировали в Архангельск Кедрову: «Посольства держав Согласия едут из Вологды в Архангельск. Готовьте пароход для их немедленного отъезда из России, дабы они не могли задержаться в Архангельске, что в высшей степени нежелательно по понятным Вам соображениям»¹⁵¹⁷. Чичерин рассказывал, что выезд западных дипмиссий «совершился корректным образом, что облегчило нам дальнейшие сношения с их государствами. Как раз в это время величайшего обострения отношений с Антантой ВИ впервые настоял на том, чтобы мы обратились к Антанте с мирными предложениями. В первый раз через американского консула Пуля мы запросили Англию, чего она, собственно, хочет. Затем формальное мирное предложение мы переслали через дружественного нам секретаря норвежской миссии Христиансена»¹⁵¹⁸. Но эти мирные усилия повисли в воздухе после начала нового, куда более масштабного, тура западной интервенции.

Главная ударная сила – чехословаки. Ленин видит угрозу и 19 июля пишет Подвойскому: «Чехословацкая (и кулацкая) опасность так серьезна, что, по-моему, Вам бы взять на себя (и Троцкий, вероятно, согласится) объезд Западного и Южного (немецких) фронтов и т. п. для ускорения передвижки войск оттуда на чехословацкий фронт?» На следующий день петроградскому начальству: «Необходимо двинуть maximum рабочих из Питера… Мы погибнем наверняка от чехословаков, ежели не сделаем отчаянных усилий для прибавки сотен и тысяч руководящих рабочих для превращения киселя в твердое нечто». Чехословаки 22 июля вошли в Симбирск.

Ленин говорит по прямому проводу со Сталиным 24 июля: «О продовольствии должен сказать, что сегодня вовсе не выдают ни в Питере, ни в Москве. Положение совсем плохое. Сообщите, можете ли принять экстренные меры, ибо, кроме как от Вас, добыть неоткуда. В Ярославле восстание белых подавлено. Симбирск взят белыми или чехами». Сталин отвечал: «Позавчера ночью из Туркестана послано все, что можно было послать… запасов хлеба на севере Кавказа много, но перерыв дороги не дает возможности отправить их на север. До восстановления пути доставка хлеба немыслима. В Самарскую и Саратовскую губернии послана экспедиция, но в ближайшие дни не удастся помочь вам хлебом. Дней через десять надеемся восстановить линию. Продержитесь как-нибудь, выдавайте мясо и рыбу, которые можем прислать вам в избытке. Через неделю будет лучше». Ленин: «Посылайте рыбу, мясо, овощи, вообще все продукты, какие только можно и как можно больше».

Екатеринбург, где неделей раньше расстреляли семью Романовых, был взят чехословаками 25 июля. Ленин настаивает на новых мобилизационных мерах. 27 июля Зиновьеву: «Сегодня получили известия, что Алексеев на Кубани, имея до 60 тысяч, идет на нас, осуществляя план соединительного натиска чехословаков, англичан и алексеевских казаков… Категорически предупреждаю, что положение Республики опасное и что питерцы, задерживая посылку рабочих из Питера на чешский фронт, возьмут на себя ответственность за возможную гибель всего дела».

Первого августа Ленин писал командованию Восточного фронта: «Сейчас вся судьба революции стоит на одной карте: быстрая победа над чехословаками на фронте Казань – Урал – Самара»¹⁵¹⁹. Карт окажется куда больше. 3 августа части Добровольческой армии Деникина вступили в Екатеринодар. Они также заняли Новороссийск, который стал главными морскими воротами для доставки военной помощи английскими судами. Тысячи красноармейцев на Юге России были уничтожены. «Из-под Екатеринодара ушло около двухсот тысяч войск и беженцев, – напишет Алексей Толстой. – Те, кто остался, были зарублены, повешены, замучены станичниками. В каждой станице качались трупы на пирамидальных тополях. Красным мстили теперь без пощады, не опасаясь их возврата»¹⁵²⁰. К сентябрю численность Добровольческой армии возросла до 35–40 тысяч. Деникинцы заняли западную часть Кубанской области и Ставрополь и закрепились на побережье Черного моря.

Активные бои начались на Восточном фронте после того, как 7 августа чехословаками и белогвардейскими отрядами была захвачена Казань. Троцкий руководил операцией из Свияжска и бил тревогу по поводу сложившейся ситуации. 30 августа Ленин телеграфировал Троцкому: «Если есть перевес и солдаты сражаются, то надо принять особые меры против высшего командного состава, объявить ли ему, что мыслимо применим образец французской революции и отдать их под суд и даже под расстрел как Вацетиса, так и командарма под Казанью и высших командиров»¹⁵²¹.

И в это время открыто выступили уже сами страны Антанты. В Архангельске и Мурманске были высажены английские, французские, сербские войска, Американские экспедиционные силы в Северной России (AEFNR), которые 31 июля захватили Онегу. Рассказывал командовавший войсками Северной области генерал Владимир Владимирович Марушевский: «Отдельные группы этих войск, постепенно подвигаясь от Архангельска по всем направлениям, заняли, вернее, закупорили все подходы к Архангельску по долинам рек, являющихся сосредоточием возможных на Севере путей сообщения. Этим свойством и объясняется тот секрет, что небольшие части могли удержать область в своих руках в течение полутора лет. Кроме рек были заняты и Мурманская, и Архангельская железнодорожные линии»¹⁵²².

Кедрову Ленин поручил остановить интервентов. «Было решено предоставить мне некоторую воинскую часть, также несколько орудий и пулеметов, с которыми я через два-три дня выехал на Архангельск. И, находясь в пути на Архангельск и участвуя в первых стычках со вторгшимися в край англо-французами, я держал связь с Кремлем и чувствовал невидимую руку, которая направляла и руководила всеми военными операциями… В первую же неделю продвижение англо-французов в глубь страны было приостановлено, и непосредственная угроза занятия Вологды устранена»¹⁵²³.

Созданное на Севере российское правительство во главе с эсером Чайковским ждала нелегкая судьба: англичане организовали переворот, который осуществил капитан Чаплин. «Приблизительно через три недели после восстановления на севере России демократического правительства в одну прекрасную ночь все были арестованы по соглашению Чаплина с генералом Пулем и отправлены на Соловецкий остров в монастырь»¹⁵²⁴, – возмущался Керенский. Западным правительствам и спецслужбам не нужны были в новом руководстве России болтуны и социалисты. Николаю Васильевичу Чайковскому, участнику еще легендарного народнического кружка «чайковцев» 1869 года, на тот момент было 79 лет. После протеста находившихся тогда в Архангельске союзных дипломатов, правда, правительство Чайковского было возвращено с Соловков. Но сам он уехал в Париж, и на его место был посажен русский генерал Миллер. «Фактически полным хозяином края был британской службы генерал Мейнард, который командовал всеми оккупационными силами союзников»¹⁵²⁵.

Японское правительство 2 августа заявило, что пошлет во Владивосток войска для защиты чехословаков. В тот же день японский десант захватил Николаевск-на-Амуре. Во Владивосток под командование генерала Отани прибыли две японские дивизии, два британских батальона, два американских пехотных полка и три тысячи французов и итальянцев. К сентябрю японские войска занимали уже огромную территорию – от Камчатки до Байкала. Численность только японских войск на Дальнем Востоке достигла 70 тысяч. Помощь им оказали подразделения казачьих атаманов Семенова и Калмыкова, а также созданные интервентами Временное правительство автономной Сибири, сменивший его Деловой кабинет, Сибирская областная дума с ее Сибирской армией.

Начали высаживаться американские экспедиционные силы на востоке России, которые возглавлял генерал Уильям Грейвс. «В то время, когда я прибыл во Владивосток, представители союзников, говоря о русских, имели в виду бывших царских офицеров и чиновников, которые чувствовали себя достаточно спокойно и не боялись каждый вечер появляться на Светланской – главной улице Владивостока – в своих роскошных мундирах. Представители других классов назывались “большевиками”… Все уверяли меня, что большевики объединились с немецкими и австрийскими пленными и планировали захватить находившиеся во Владивостоке склады». Восьмого сентября Грейвсу сообщили, что англичане, французы, японцы и чехи хотят идти до Волги и желают знать, как поведут себя Соединенные Штаты. Грейвс проинформировал Вашингтон и 27 сентября получил телеграмму: «американские войска не продвинутся западнее озера Байкал»¹⁵²⁶. Ленин ответил на прямую американскую интервенцию, как мог. В августе 1918 года он написал «Письмо американским рабочим», где утверждал: «Американские рабочие не пойдут за буржуазией. Они будут с нами, за гражданскую войну против буржуазии»¹⁵²⁷. Естественно, это послание, вызвавшее живой интерес в леворадикальных кругах Америки, не добавило Ленину симпатий в официальном Вашингтоне.

К началу осени под контролем чехословацких и западных частей оказалась, словами Черчилля, «вся русская территория от реки Волги до Тихого океана, почти не меньшая по размерам, чем Африканский континент» ¹⁵²⁸.

Сложнейший клубок противоречий завязался и в Закавказье, где в добавление к местным, российским, турецким и немецким силам тоже теперь появились войска Антанты. Турция продолжала военные операции, захватив Елизаветполь (Кировабад, Ганджа), Кюрдамири и устремившись к Баку. Оборону города организовывала Бакинская коммуна во главе с Шаумяном, но 1 августа ее свергла Диктатура Центрокаспия, в которую входили дашнаки, эсеры и меньшевики. Турки продолжали наступление на Баку и прорвались через Волчьи ворота в район Биби-Эйбата. Но 4 августа к пристаням Бакинского порта начали подходить корабли с английскими войсками, приглашенными Центрокаспием. Шаумян с коммунарами 14 августа ретировались на 17 кораблях. Но они «были окружены около острова Жилого военной флотилией “Диктатуры Центрокаспия” и насильно возвращены в военный порт, войска разоружены и на этих же кораблях отправлены в Астрахань. Бакинские же комиссары и другие руководящие работники (35 человек) во главе с Шаумяном арестованы и заключены в тюрьму»¹⁵²⁹. 26 бакинских комиссаров было расстреляно. В течение следующих двух лет Москве будет не до Закавказья, которое оказалось отрезано мятежными казачьими областями, горцами Северного Кавказа, а затем и деникинцами. Меж тем в Закавказье шла настоящая межнациональная резня, живо напоминавшая Средневековье.

Август 1918 года стал моментом открытого разрыва отношений между Советской Россией и Антантой. Иоффе рекомендовал Ленину сохранить дипотношения. Предсовмина 3 августа ответил: «Проводить “прежнюю” политику неразрыва с Антантой после Онеги – смешно. Нельзя же даму с ребеночком сделать опять невинной». Ленин пишет воззвание: «Внешний враг Российской Советской Социалистической Республики, это – в данный момент англо-французский и японо-американский империализм. Этот враг наступает на Россию сейчас, он грабит наши земли, он захватил Архангельск и от Владивостока продвинулся… до Никольска-Уссурийского. Этот враг подкупил генералов и офицеров чехословацкого корпуса»¹⁵³⁰.

Локкарт писал, что «Москва неистовствовала… На протяжении нескольких дней один слух сменялся другим. Количество высадившихся войск все возрастало и дошло до ста тысяч… Даже правительство растерялось и начало упаковывать архивы». Пошли демонстративные рейды по диппредставительствам Англии и Франции. «Мы не могли не реагировать на эти насильственные мероприятия, рассматривавшиеся большевиками как ответ на наши насильственные мероприятия в Архангельске, отправились на следующий день все сообща к Чичерину, довели до его сведения о разрыве дипломатических сношений и потребовали наши паспорта». С американцами, хотя они тоже участвовали в интервенции, отношения рвать не стали, и именно в американском консульстве находили убежище остававшиеся в Москве западные дипломаты, которые не сидели сложа руки.

Затем их деятельность получит в СССР название «заговора послов». Находим в воспоминаниях Локкарта: «Я воспользовался этим временем для финансового обеспечения дружественных нам русских организаций, очень нуждавшихся в поддержке… Раздобыть наличные деньги было не трудно, хотя банки и были закрыты, а девизные операции воспрещены. Многие русские обладали крупными запасами наличных рублей, которые они охотно обменивали на переводы на Лондон»¹⁵³¹. По официальной советской версии, заговор готовили Локкарт, Нуланс, Фрэнсис. Их целями были военный переворот, захват Кремля, Вологды и открытие дороги на столицу интервентам, высадившимся в Архангельске. Рейли, по информации чекистов, возглавлял боевое крыло заговорщиков. «Его план был смелым и далеко идущим и предусматривал ни больше ни меньше как арест всего большевистского руководства, включая Ленина и Троцкого руками их латышской охраны». Большинство латышских стрелков было в Красной Армии. Но до 10 тысяч латышей сражалось в рядах белых, и многие из них считали, что большевики, замирившись с немцами, предали и Латвию.

Британские разведчики через агента Локкарта латыша Шмитхена вышли на командира артиллерийского подразделения Берзина с предложением службы англичанам для выполнения задания: «содействие свержению Советской власти и оккупации Москвы английскими войсками и установлению военной диктатуры»¹⁵³². Западным спецслужбам не повезло, Шмитхен уже работал на ЧК, а Берзин станет это делать.

Берзин попросил на операцию 5 миллионов рублей, не встретив возражений. 17 августа Рейли передал Берзину первый большой пакет с деньгами. Рейли утверждал, что его целью было провести Ленина и Троцкого по улицам первопрестольной без штанов – на потеху публике. По версии большевистского обвинения, их собирались немедленно расстрелять. Переворот был намечен на 28 августа, когда должно было состояться расширенное заседание ВЦИК в Большом театре. Об этом сразу стало известно властям, причем не только от Берзина, который принес тяжелый холщовый мешок с миллионом рублей прямо в кабинет Свердлова. Заседание ВЦИК перенесли на 6 сентября. Чекисты продолжали игру.

Для противодействия интервенции и подрывным действиям со стороны Антанты Ленин готов был еще активнее разыгрывать карту Германии. Немцам было все сложнее поддерживать военное присутствие на огромных просторах России, и они поспешили зафиксировать свои позиции на востоке. Иоффе начал переговоры о расширении формата взаимодействия. С немецкой стороны был поставлен вопрос и о военном сотрудничестве. Ленин соглашался обсуждать его. Чичерин рассказывал: «После долгого совещания с ВИ я лично поехал к новому германскому послу Гельфериху, чтобы предложить ему условиться о совместных действиях против Алексеева на юге и о возможности отправки германского отряда, по соглашению с нами, для нападения на антантовские войска у Белого моря. Дальнейшее развитие этого плана было прервано внезапным отъездом Гельфериха»¹⁵³³.

Ленин 20 августа информировал Чичерина о просьбе Людендорфа, «чтобы по мурманскому делу мы послали в Берлин высшего офицера для выработки деталей». На возмущение Воровского по поводу якобы «панического» обращения за помощью к немецкому империализму Ленин 21 августа отвечал: «Ни тени паники не было. “Помощи” никто не просил у немцев, а договорились о том, когда и как они, немцы, осуществят их план похода на Мурман и на Алексеева. Это совпадение интересов. Не используя этого, мы были бы идиотами. Не паника, а трезвый расчет»¹⁵³⁴.

Меж тем Иоффе успешно завершил переговоры о заключении Русско-германского добавочного договора к Брестскому мирному договору и финансового соглашения, которые были подписаны 27 августа¹⁵³⁵. Германия выводила свои войска из Эстляндии и Лифляндии, а Россия отказывалась от суверенных прав на них. Москва обязывалась признать границы Украины, как они были определены Третьим Универсалом, то есть по максимуму, в составе восьми губерний. Правда, так и не признала. Немцы уходили из Курской, Орловской, Воронежской губерний, Донской области и Черноморского побережья вне Кавказа. РСФСР признавала независимость Грузии, а Германия удерживала турок от захвата Баку. В окончательном тексте освобождение российского Севера от войск Антанты возлагалось на Москву. Германия должна была взяться за армию Алексеева. Но это Берлин, стоявший на грани поражения, был уже не в состоянии сделать.