3.3. Окружение 5-го Гв. Сталинградского корпуса. Попытка блокирования прорыва 2-го тк СС резервами фронта

Первым о прорыве переднего края второй полосы обороны у Яковлево Н.Ф. Ватутину доложил И.М. Чистяков при получении по БОДО приказа о подготовке контрудара на 7 июля 1943 г. Согласно стенограмме, переговоры начались в 12.10:

«Михайлов: Прошу срочно принять доклад. Восточнее Яковлево, у отметки 246.3 в 12.10 прорвались сначала 50 танков и дальше волнами неустановленное количество, идут на север, направление Лучки (малые), там никаких средств у меня более нет, прошу срочно команду Кравченко наперерез Тетеревино на Лучки удержать и уничтожить; Баданову немедленно направление на Смородино, Ворскла, задержать дальнейшее продвижение; всю авиацию массированным ударом поднять на прорвавшегося противника. Если угроза КП, считаю необходимым все лишнее, кроме оперативной группы, убрать на ЗКП – Камышовка.

Николаев, Сергеев: Ваше предложение утверждаю, действуйте быстро, немедленно ставьте задачи. Кроме того, Катукову ударом с запада навстречу Кравченко уничтожать прорвавшегося противника и не допустить его продвижения через Лучки.

Идите выполняйте, а приказ поручите принять Пеньковскому или Рыбко. Распоряжение Катукову подтверждается. Авиация будет работать.

Михайлов: Понял, выполняю. Есть, выполняю».

Обращаю внимание читателя на приказ Н.Ф. Ватутина войскам первой танковой. Он важен для понимания дальнейших событий. К этому времени соединения Катукова уже отражали наступление 4-й ТА на Обоянском направлении, бригады 6-го тк утром вступили в бой с 3-й тд на р. Пена. Однако именно после этого разговора все танковые резервы (крупные соединения) Воронежского фронта в полном составе переходили к активным наступательным действиям, имея задачу локализовать прорыв 2-го тк СС на Прохоровском направлении путем нанесения контрударов.

Этим приказом Н.Ф. Ватутин, по сути, ясно продемонстрировал свое несогласие с доводами М.Е. Катукова о формах ведения операции и экономном расходовании силы армии – беречь танки и использовать их сильные стороны, а не гробить, бросая в «кавалерийские атаки» на открытой местности. Хотя И.В. Сталину мысли командарма показались убедительными, утром 6 июля он отменил первый контрудар. Увы, этот случай не пошел командующему фронтом впрок, он продолжал настаивать на фронтальных ударах танковыми корпусами. Поэтому уже в полдень возникает идея нового контрудара. Н.Ф. Ватутин соглашается с командующим 6-й гв. А и отдает приказ о немедленном нанесении встречных ударов танковыми соединениями по флангам группировки войск СС, выходящей на Прохоровское направление. Причем 5-й гв. Стк должен был атаковать боевую группу дивизии Крюгера в лоб, без поддержки артиллерии (ее у корпуса просто не было) и с открытыми флангами. Не надо быть крупным специалистом, чтобы понять – это грозит очень высокими потерями и невыполнением задачи.

Безусловно, к этому решению его подтолкнул и нервный доклад И.М. Чистякова о «волнах бронетехники». Хотя надо признать, ситуация в этот момент у Яковлево и восточнее для советской стороны была действительно крайне сложной, массовый отход пехоты 51-й гв. сд напоминал о крупном прорыве. В 13.20 штаб дивизии Виша донес: «Общее впечатление, что русские бегут». Поэтому ответственность за принятие решения о контрударе корпуса Кравченко в лоб наступающей дивизии Крюгера должен разделить и И.М. Чистяков, так как предложенный им (вероятно, без понимания того, что часть танков корпуса уже были зарыты в землю, а другие заняли удобные позиции) и одобренный Н.Ф. Ватутиным вариант блокирования прорыва эффективным назвать трудно. Читая стенограмму переговоров, создается впечатление, что командующий фронтом не до конца осознал масштаб и опасность случившегося, не разобрался в деталях обстановки и не вник до конца в суть предложения командарма. Да, похоже, не было у него и желания вникать в то, как и какими силами командование двух армий остановит корпус СС, можно ли при этом избежать чрезмерных жертв и стоит ли снова «наступать на те же грабли», что и 5 июля. Н.Ф. Ватутин был увлечен идеей нового контрудара, который он запланировал на 7 июля, но и сам же в ночь на 7 июля отменит его из-за резко ухудшавшейся обстановки на Прохоровском направлении. Осознание своих ошибок к нему придет не сразу, лишь после завершения Курской оборонительной операции. Одним из тех, с кем он поделится своими мыслями, станет командующий 5-й гв. ТА генерал-лейтенант П.А. Ротмистров. Об этом непростом разговоре, состоявшемся во второй половине июля 1943 г., командарм так вспоминал:

«… – Нам, и прежде всего мне, надо было думать не о контрударе, а об отражении удара превосходящих танковых сил противника. – Николай Федорович глубоко вздохнул и продолжил: – Русская пословица говорит: семь раз отмерь, один раз отрежь.

Но беда в том, что долго отмерять у нас не было времени. События развивались с головокружительной быстротой. Враг ставил под угрозу вторую полосу нашей обороны и мог с ходу прорвать ее».

Безусловно, в тот момент каждая минута была на счету. Но оправдывать ошибки, допущенные руководством фронта и им лично, лишь объективными причинами неверно. Получив под свое начало более полумиллиона бойцов и командиров, Н.Ф. Ватутин был обязан сохранять выдержку и обдумывать каждый свой шаг. Полководец с большим боевым опытом, он как никто должен был понимать высокую цену своего решения, каждая его ошибка оплачивалась кровью и жизнями сотен, а порой и тысяч воинов, приносила горе и страдания в их семьи. Последствия совместного решения Н.Ф. Ватутина и И.М. Чистякова на нанесение поспешного контрудара оказались трагическими. О ходе драмы, развернувшейся на Прохоровском направлении 6 июля, мне помогут подробно рассказать архивные документы.

Итак, к 6.00 корпус Кравченко основными силами вышел в район Калинин, Собачевский, Лучки, Тетеревино. Из 221 танка прибыло 213, 2 Т-34 отстали на марше и 7 Т-70, резерв корпуса, остались в с. Нагольное (4 – по техническим причинам, для 3 не хватило экипажей). К полудню все танковые бригады и спецподразделения (мотоциклетный полк, разведбатальон, зенитный полк) уже находились на рубежах, указанных в приказе. После 60-км марша танкисты приводили в порядок технику и окапывали боевые машины.

А вот переброска мотострелковых подразделений проходила значительно тяжелее и медленнее, транспорта не хватало, их колонны из района с. Сеймица двигались пешком, поэтому мотопехота 6-й гв. мсбр и 21-й гв. тбр к началу боя с дивизией «Дас Райх» не успела выйти на отведенные ей позиции. Во второй половине дня часть батальонов этих бригад подверглась жестокой бомбежке на подходе к району х. Калинина и понесла значительные потери. К моменту прорыва обороны 51-й гв. сд ситуация с сосредоточением войск в 5-м гв. Стк была следующей. Из боевого донесения № 0109 на 13.00 6 июля 1943 г.:

«1. Части корпуса занимают оборону согласно посланного боевого донесения штакора на 6.00 6.7.43 г. № 0108.

2. В районе сосредоточения корпуса прибыло:

а/ 20 гв. тбр: танков Т-34 – 30, Т-70 – 26,

б/ 21 гв. тбр: танков Т-34 – 36, Т-70 – 20,

в/ 22 гв. тбр: танков Т-34 – 40, Т-70 – 20,

г/ 48 гв. отпп: танки Мк-4 – 21,

д/ 6 гв. мсбр: артдивизион и минрота,

е/ 1499 иптап: 45-мм пушек – 19,

ж/ 1696 зенап:37-мм пушек – 14, ДШК – 16,

з/ 454 минполк: миндивизион (18 минометов),

и/ 23 орб: в полном составе,

к/ 80 омб: в полном составе,

л/ 60 мотосапбат – в полном составе,

м/ 4 гв. обс: в полном составе.

3. Мотопехота 6-й гв. мсбр находится на марше в пешем строю, приняты меры к переброске ее автотранспортом в район сосредоточения.

Остальная материальная часть боевых машин и вооружения находится в пути следования.

4. В результате налета авиации противника корпус имеет потери:

а/ Самолеты У-2 – 2 шт., сгорели,

б/ 6 гв. мсбр: убито 7 человек, ранено 2 чел.,

в/ При следовании на марше в 20-й гв. тбр опрокинулся танк Т-34 с десантом, в результате убиты командир танкодесантной роты, командир отделения и командир башни, ранен 1 человек.

5. Связь со штабом БТ и МВ ВФ – телефон, телеграф, радио, офицер связи; с частями корпуса – радио, телеграф, офицер связи. Установлена связь с соседом справа – 1-я гв. тбр, с соседом слева – 2-й гв. Ттк.

6. Штакор – Калинин».

Боевой порядок соединения комкор построил с таким расчетом, чтобы, во-первых, перекрыть все дороги – где наиболее вероятно движение бронегрупп противника, во-вторых, используя балки и лесочки, замаскировать танки. В район с. Лучки (южн.) была выдвинута часть подошедших с марша сил 6-й гв. мсбр, на рубеже ур. Козинка, выс. 232.0, Лучки (южные) развернулась 22-я гв. тбр полковника Н.В. Кошелева с 1499-м иптап, а в х. Тетеревино – 20-я гв. тбр подполковника П.Ф. Охрименко. 21-я гв. тбр полковника К.И. Овчаренко и 48-й гв. оттп были выведены в подвижный отряд комкора и располагались в лесочке северо-восточнее х. Озеровского – роща севернее х. Собачевского. Центральное положение бригады и танкового полка прорыва в боевом построении корпуса давало возможность свободного маневра на любой из его флангов. Это было важно, так как правый фланг соединения был открыт, и лишь на расстоянии 4 км от него находились группы танков с десантом 1-й гв. тбр 3-го мк. Разрыв между соединениями 1-й ТА ставил 5-й гв. Стк в сложное положение. Понимая, какими последствиями это грозит, А.Г. Кравченко выдвинул к высотам 243.2, 246.3 танковый отряд, усиленный стрелковой ротой, а для обеспечения стыка с левым соседом (2-й гв. Ттк), на рубеж Петровка – Нечаевка направил танковую и мотострелковую роты. Тем не менее у комкора при этом оставался внушительный подвижный резерв. Следовательно, сплошной линии обороны за позициями 51-й гв. сд утром 6 июля не было, тем не менее такое рациональное расположение сил позволяло 5-му гв. Стк самостоятельно оборонять занимаемый участок в глубине второй армейской полосы, хотя он не был предназначен для этого.

Однако во время прорыва 2-го тк СС нервозность и напряжение в штабе 23-го гв. ск и среди его командного звена были столь велики, что не всем офицерам и генералам хватало выдержки и здравого смысла при оценке обстановки. Это передалось и командарму в момент его разговора с командующим фронтом, И.М. Чистяков, вероятно, тоже потерял самообладание, об этом, на мой взгляд, свидетельствуют его слова о волнах танков, хлынувших на Прохоровское направление, которых там не было. Получив согласие на реализацию своего плана, он отдает приказ: вывести резерв 5-го гв. Стк в полном составе из района обороны корпуса и немедленно нанести им удар по бронегруппе дивизии СС «Дас Райх». Обратимся к докладу А.Г. Кравченко на имя Н.Ф. Ватутина об обстоятельствах окружения его соединения: «Противник крупными силами танков, не менее двух тд, и мотопехоты в 12.00 6.07.43 г. начал выдвижение двумя колоннами из района Смородино, Козьмо-Демьяновка и лес восточнее, в северном и северо-восточном направлении. Как теперь точно установлено, против частей корпуса противник наносил главный удар. Именно здесь было острие танкового клина, насчитывавшего до трехсот танков и мехдивизии. С началом своего выдвижения авиация противника систематически обрабатывала боевые порядки и районы сосредоточения частей корпуса. В течение 6.07.43 г. учтено не менее 1500 самолето-вылетов.

В период выдвижения танковой группировки противника командиром 23-го гв. ск мне было передано требование от Вашего имени о переброске двух танковых бригад и танкового полка „Черчилль“ за пределы своего района для контратаки противника в районе высот 246.3, 243.2 и роща северо-восточнее. Кроме этого распоряжения, отданного от Вашего имени, ко мне прибыл с полномочиями от командующего 6-й гв. А полковник Никифоров, который угрожал применением оружия, если корпус не пойдет в контратаку. Это распоряжение было мною выполнено».

Дополню слова комкора еще одним документом: запиской заместителя командующего БТ и МВ Воронежского фронта генерал-майора И.И. Петрова. В ней более подробно изложены методы, которыми И.М. Чистяков проводил в жизнь свои решения. Итак, на КП 5-го гв. Стк напряжение нарастало: «Проверяя приказ Военного совета (фронта. – В.З.) о выходе 5-го гв. Стк в район Лучки, Тетеревино, Беленихино и 2-го гв. Ттк в район Рождественка, Дружный, Сажный – между 12 и 13 часами я 6.7.43 г. находился на КП командира 5-го гв. Стк – Калинин. В это время в штаб вошел командир 23-го гв. ск генерал-майор, фамилию его не знал, и начал требовать перехода в контрнаступление танкового корпуса.

Командир 5-го гв. Стк отклонил это требование как не соответствующее обстановке. Я также просил его не волноваться и заявил, что сейчас не такая обстановка, чтобы двигать корпус в наступление. Он продолжал настаивать, заявляя, что противник большими танковыми массами занял Большие Маячки и движется на Кочетовку (в тот момент этого не было. – В.З.).

Минут через тридцать он снова является (сильно выпивший) и требует уже от меня, чтобы я пустил два корпуса в контрнаступление, и если этого не будет сделано, его уполномочил Военный совет 6-й армии меня арестовать и даже расстрелять.

Я ему снова заявил, что при данной обстановке (авиация противника интенсивно обрабатывала расположение 5-го гв. Стк, и противник подвел в р-н Лучки дивизию „Рейх“) двигаться корпусу нецелесообразно. Он заявил, что арестовывает меня, и приказал вызвать автоматчиков. Связаться с КП 6-й гв. армии не представлялось возможным, и я выехал на КП 6-й гв. армии.

При встрече с генерал-лейтенантом Чистяковым он также начал на меня кричать и был удивлен, что я еще не арестован. Я ему ответил, что я прибыл изложить решение командующего фронтом, и его решение о выдвижении двух корпусов в контратаку просил доложить командующему фронтом.

После я выехал в штаб фронта, где и доложил командующему БТ и МВ фронта генерал-лейтенанту тов. Штевневу.

Прошу привлечь к ответственности лиц, допустивших неправильное использование корпусов, а также превысивших свою власть в отношении меня».

Сильно выпившим генералом был командир 23-го гв. ск генерал-майор П.П. Вахрамеев, войска которого в этот момент начали отходить на восток и северо-восток из района Яковлево. Разговор о его судьбе впереди, а пока вернемся на КП 6-й гв. А. Эмоциональное состояние И.М. Чистякова понять можно. Противник рассек оборону армии пополам и значительными силами прорывается в направлении Кочетовки, где находился ее штаб и тылы, при этом все резервы исчерпаны, а командир танкового корпуса, находящегося в этом районе и переданного Н.Ф. Ватутиным только что в его подчинение, морочит голову и отказывается атаковать противника. Безусловно, в такой обстановке сохранять самообладание и трезвый подход к оценке обстановки непросто. Тем не менее старшим командирам именно в этот момент были крайне необходимы выдержка, спокойствие и, что немаловажно, корректное отношение к подчиненным, и подавать пример этого должен был в первую очередь командарм. Однако в сложившейся обстановке генерал оказался не на высоте.

Логика событий подсказывала, что в этот момент И.М. Чистякову надо было не устраивать разносы И.И. Петрову, а вместе с ним выехать на КП 5-го гв. Стк и вникнуть в предложение А.Г. Кравченко. Он ведь еще по Сталинграду лично знал этого опытного и толкового генерала, где тот продемонстрировал лучшие качества командира подвижного соединения. А ведь план комкора был наиболее оптимальный в тех условиях и основывался на все той же проверенной и обкатанной в боях «катуковской» тактике засад и коротких контрударов по установленным флангам боевых групп врага. А.Г. Кравченко, как и М.Е. Катуков (когда возражал против контрудара 6 июля), справедливо полагал, что в столь сложных условиях необходимо не подставлять тонкую броню своих боевых машин под удар бронегруппы дивизии СС, а использовать сильную сторону корпуса – огневую мощь около 260 стволов танковых и артиллерийских орудий. (Численность артиллерийской группировки 5-го гв. Стк перед боем 6 июля 1943 г. приведена в таблице № 14.) Оптимальным решением в тот момент было – вкопать танки в землю и создать на основных путях движения боевых групп, в первую очередь дивизии Крюгера, противотанковые опорные пункты из боевых машин танковых бригад, противотанковых орудий и мотопехоты. Чем уже с утра и занимались бойцы корпуса. Кроме того, при построении обороны узлами сопротивления появлялась возможность прикрыть танки и пехоту средствами ПВО – 12,7-мм крупнокалиберными пулеметами ДШК, смонтированными на автомобилях ГАЗ-АА, расставив их по переднему краю и замаскировав деревьями. Таких установок в корпусе было 52. Использовать же их при атаках непосредственно в боевых порядках танковых батальонов было невозможно из-за отсутствия брони на автомашинах. Поэтому и техника, и люди в ходе боя были беззащитны от ударов с воздуха.

До подхода основных сил пехоты 6-й гв. мсбр какое-то время ее функции могли выполнять мотострелковые батальоны танковых бригад. Если бы противнику все-таки удалось просочиться вглубь обороны, то комкор располагал солидным резервом. Лишь после того как ударный клин 2-го тк СС удалось бы остановить, можно было переходить к коротким фланговым атакам танками. Во время разговора на КП А.Г. Кравченко попросил П.П. Вахрамеева лишь об одном – отвести часть сил пехоты на рубежи его танковых бригад, чтобы усилить уже созданные ими узлы сопротивления, пока не подойдет его мотопехота. Кстати, в этот же день, 6 июля, в излучине р. Пена, применив такую же тактику, успешно вел оборону узлами ПТО 6-й тк 1-й ТА. Однако комкор-23 был не в состоянии по достоинству оценить этот план и продолжал грозить арестом и расстрелом за невыполнение приказа командарма шестой гвардейской.

В то время как на КП 5-го гв. Стк и 6-й гв. А шли споры о дальнейших шагах, передовые подразделения мд СС «Дас Райх», преследуя сбитые с позиций батальоны 51-й гв. сд и 6-й гв. мсбр, наступали в двух направлениях: разведбатальон – по дорогам Лучки (юж.) – х. Калинин, а бронегруппа, ведя бой с 1499-м иптап и 22-й гв. тбр в районе выс. 232.0, пыталась прорваться к Лучкам (сев.). Основные же силы дивизии – боевая группа полка Штадлера – по-прежнему были скованы боем в Лучках (юж.). Из отчета 48-го гв. оттп 5-го гв. Стк: «…В 12.50 командиром 5-го гв. Стк была поставлена задача: немедленно всем полком выдвинуться в район высоты 233.1(южнее Яблоки) и роща восточнее с задачей не допустить прорыв танков противника на север и северо-восток. Приказ был быстро доведен до командиров танковых рот, и каждому из них, в свою очередь, была поставлена задача… При выходе из леса северо-западнее Собачевский полк подвергся бомбежке авиацией противника, в результате был подбит один Мк-4 в районе леса юго-западнее Озеровский и убито 2 человека. В 13.30 при подходе к указанному в приказе району было установлено, что высота 233.1 и роща восточнее уже заняты танками противника. Поэтому полк сосредоточился на выс. 228.4 и отражал яростные атаки противника из урочища Микитино в направлении западных скатов высот 232.0 и 228.4. Полк совместно с 21-й гв. тбр находился на опушке леса южнее Лучек. Танки противника поддерживались самоходными орудиями, а район, занимаемый полком, непрерывно бомбила вражеская авиация».

В 15.05 в штаб 2-го тк СС из дивизии Крюгера поступило донесение: «Полк „Дер Фюрер“ в бою за Лучки (юж.). Танки в движении через высоту 232.0», а через 35 минут новое сообщение – боевая группа тгп «Дер Фюрер» полностью овладела Лучками (юж.) и двинулась вперед. А.Г. Кравченко примерно в это же время получил те же самые данные, поэтому для него было очевидно, что эсэсовцы намерены взять в клещи район ур. Козинка – х. Озеровский – х. Собачевский, где находились штаб и значительные силы корпуса. В этой обстановке наиболее эффективным способом остановить их была упорная оборона войск на подготовленных позициях, в том числе сильный огонь орудий ПТО и танков, зарытых в землю по башню.

Однако комкор был вынужден подчиниться приказу командующего 6-й гв. А и предпринять удар танками по боевой группе дивизии Крюгера (бронегруппа Тихсена и боевая группа полка Штадлера) на открытой местности. Согласно его распоряжению, 22-я гв. тбр полковника Н.В. Кошелева в 15.10 перешла в атаку в направлении выс. 232.0 – Лучки (южн.), т. е. по правому флангу танкового клина мд СС «Дас Райх», но при этом она подставила свой левый фланг под удар ее разведбатальона. В первые минуты эсэсовцы были ошеломлены действиями гвардейцев. По относительно ровной местности, без предварительной артподготовки и бомбежки, на высокой скорости, поднимая облака пыли, неслось несколько десятков танков. Двигавшиеся по правому флангу бронегруппы БТРы с пехотой батальона Кайзера начали спешно отходить, а часть танков – разворачиваться навстречу опастности, т. е. с северо-востока на восток. И почти сразу же над атакующей бригадой повисли пикирующие бомбардировщики. Получив приказ любым путем остановить неприятеля, танкисты комбрига Н.В. Кошелева сражались упорно, но силы были неравны. На помощь 22-й гв. тбр комкор приказал двинуть 21-ю гв. тбр и 48-й гв. оттп, но они были скованы боем у Лучек (сев.), хотя бригада и попыталась предпринять контратаку. Значительные силы танков, орудий ПТО, которые с воздуха плотно прикрывала авиация, существенно ограничили маневр гвардейцев. Выставив противотанковый заслон из боевых машин, эсэсовцы предоставили возможность своей авиации уничтожать атакующий клин корпуса Кравченко. Тем временем часть бронегруппы мд СС «Дас Райх» попыталась продолжить движение в обход Лучек (сев.). Нескольким танкам и БТРам батальона Кайзера это удалось: они прорвались к дороге Лучки – Тетеревино и двинулись вглубь второй армейской полосы, т. е. в тыл 5-му гв. Стк. Хотя значительная часть полка Штадлера и бронегруппы Тихсена продолжала вести тяжелый бой с 48-м гв. оттп и 21-й гв. тбр у выс. 228.4 (южнее Лучек (сев.). К этому времени подразделения 3-го батальона СС, действовавшие южнее Лучек (сев.), обойдя ур. Козинка слева, атаковали по дороге Лучки (сев.) – Озеровский, с целью помочь разведбату СС овладеть последним.

Решение нанести удар по наступавшей боевой группе моторизованной дивизии Крюгера подвижным резервом корпуса, который не имел качественного превосходства в бронетехнике, без поддержки артиллерии лишь усугубило ситуацию. «В результате сильнейшего воздействия на наши войска с воздуха противник, смяв боевые порядки 22-й гв. тбр в районе урочища Козинка, подходил к безымянной высоте, что севернее урочища Козинка, – отмечается в отчете корпуса. – Поэтому было принято решение совместно с 21-й гв. тбр и 48-м гв. оттп контратаковать противника и на случай успеха развить его в направлении Яковлево, Быково, Раково. Боевые порядки бригады были подвергнуты артиллерийскому обстрелу противника и сильнейшему воздействию его авиации. В силу того, что противник имел численное превосходство, бригада успеха не имела, но смогла своими действиями нанести значительный урон живой силе и технике противника, при этом сама понесла до некоторой степени серьезные потери. Противник, встретив организованное сопротивление, в дальнейшем развитии событий в лоб не пошел, а обошел боевые порядки с запада и с востока, вырвавшись на грейдер, идущий от с. Лучки (северные) на ст. Прохоровка, и к исходу дня замкнул кольцо окружения, после чего попытался захватить станцию Беленихино и нанести удар на хутор Сторожевое».

Встретив сильный огонь, командир 22-й гв. тбр был вынужден приостановить атаку и начал постепенно оттягивать оставшиеся в строю танки под прикрытие леса в ур. Козинка, где они занимали оборону по опушке методом засад. Ситуация ухудшалась с каждым часом, т. к. резервов, чтобы не допустить окружения основных сил, к этому моменту у А.Г. Кравченко уже не было. Поэтому две бригады, танковый и истребительно-противотанковый полки продолжили тяжелые бои в районе Лучек (сев.) и ур. Козинка. С 17.00 связь этих частей и соединений с КП 5-го гв. Стк была прервана, а х. Калинин, где находился штаб корпуса, подвергся атакам эсэсовцев, поэтому комбриги Н.В. Кошелев и К.И. Овчаренко приняли решение создать единый орган управления всеми силами, находившимися в этом районе, и направить в Калинин офицеров связи 22-й гв. тбр, однофамильцев – ст. лейтенанта Кононова и лейтенанта Кононова. Возвратившись, они доложили, что пройти до КП корпуса не смогли, около 19.00 хутор уже был занят противником, немецкие танки находятся на его северо-восточной окраине. Это означало, что эсэсовцы вышли на коммуникации оборонявшихся частей.

Трагические события на Прохоровском направлении для советской стороны лишь окружением гвардейского соединения Кравченко в этот день не закончились. Танки части бронегруппы мд СС «Дас Райх», которая прорвалась через Лучки (сев.) и двинулась к х. Тетеревино, используя неразбериху при отходе войск Кравченко и Таварткиладзе, вышли к переднему краю третьей армейской полосы, которую занимала правофланговая, 183-я сд 69-й армии генерал-лейтенанта В.Д. Крюченкина, и у дороги Тетеревино – Ивановский Выселок с ходу прорвались к первой траншее 4-й роты 2-го сб 285-го сп. Из воспоминаний помощника начальника штаба по оперативной работе (ПНШ-1) 285-го сп И.М. Бондаренко: «…6 июля 1943 года, около 18 часов. Стоял погожий день, ярко светило солнце. Командир полка подполковник А.К. Карпов, полковой инженер капитан М.А. Подорожный и я находились на передовом НП полка, в первой траншее, на левом фланге 2-го стрелкового батальона, у дороги Яковлево – Прохоровка. Мы вышли из окопов и стали на бруствер землянки. И вдруг видим: из села Беленихино, расположенного в 1,5–2 км впереди переднего края обороны, по дороге, по полям левее и правее населенного пункта, идут танки. За развернутыми в боевой порядок танками движутся колонны самоходных установок и мотопехоты.

Дорога на участке обороны полка, идущая из Яковлево, не была заминирована, так как ее использовали впереди обороняющиеся войска, а также местное население. В это время все кругом заволокло тучами пыли. Одновременно в воздухе появилось около 50 бомбардировщиков и истребителей, которые обрушили на боевые порядки полка свой смертоносный груз. Выбежали мы на дорогу, и тут же командир полка приказал полковому инженеру немедленно заминировать дорогу и перекрыть проволочными заграждениями. Дорога перед передним краем и в глубине обороны во многих местах была быстро перекрыта саперами полка. Саперы находились в специально оборудованных землянках, расположенных в местах предстоящего минирования, и несли боевое дежурство. Противотанковые и противопехотные мины хранились в специальных нишах, а ямки для мин были заранее выкопаны. Поблизости также находились и звенья проволочного заграждения.

Танки остановились в 200–300 метрах от переднего края обороны, не ведя огня. До 10 машин выскочило вперед перед фронтом второго стрелкового батальона, но, не дойдя до первой траншеи, часть была подбита огнем орудий прямой наводки, заградительным огнем артиллерии и подорвались на минных полях. Через 10–20 минут, около 15.00, на всю глубину обороны полка, особенно по первой и второй траншеям, обрушили огонь десятки немецких орудий, минометов и „Ванюш“ – реактивных минометов. В воздухе, как и на земле, был кромешный ад. Сотни бомб и мин из контейнеров сыпались на головы защитников Прохоровки.

Я в это время вместе с командиром полка перешел на командно-наблюдательный пункт полка во второй траншее. Подполковник А.К. Карпов держит себя спокойно, он умело руководил боем, четко, со знанием дела ставил задачи приданным артподразделениям, начальнику артиллерии полка, полковому инженеру, штабу полка. Решительно требовал не сдавать ни метра политой кровью земли. Танки прорвались и начали утюжить окопы. Над ними стояли сплошные дым и пыль, откуда вырывалось пламя. Чтобы выдержать такое, нужны были стальные нервы и несгибаемая воля. На КНП ворвались три танка противника. Один из них развернулся на месте и раздавил блиндаж – укрытие у КНП, но тут же получил снаряд в бок и загорелся. Не успевшие выскочить из блиндажа – погибли. Два других танка утюжили траншею КНП, засыпав солдат и командиров землей на дне окопов. К счастью, командир полка, начальник артиллерии, я и другие остались живы, а эти два танка наши артиллеристы подбили».

Обратимся к боевому донесению № 8 от 8 июля 1943 г. штаба 285-го сп, подготовленному после этого происшествия: «Противник танками (130 шт.), при поддержке авиации, в 18.00 6.07.43 г. подошел к нашему переднему краю главной оборонительной полосы. В 16.30 группе танков 10 штук удалось просочиться в районе 4-й стрелковой роты, по дороге, идущей из Тетеревино на Ивановский Выселок. Условием для прорыва танков противника послужило следующее: при отходе автомашин и техники 51-й гв. и 52-й гв. сд 6-й гв. армии, которые противник преследовал вплотную, ввиду этого не было возможности перекрыть дорогу, идущую из Тетеревино на Ивановский Выселок противотанковыми минами.

Танки в составе 10 штук подошли к опушке леса южнее свх. Комсомолец. Нашей противотанковой артиллерией подбиты 2 танка, остальные возвратились в район выс. 258.2 и вели бой по ходам сообщений с 4-й ср, в результате часть 4-й ср была подавлена и расстреляна танками, часть отошла в 1-й и 3-й сб. До 70 танков с группами автоматчиков вели бой с 3-й и 5-й ср. В ночь с 6 на 7.07.43 г. противник вел артмин. и ружейно-пулеметный огонь, одновременно вел разведку на правом фланге 3-й ср, которая была отбита. В результате с 18.00 6.07.43 г. до рассвета 7.07.43 г. было уничтожено танков противника 6 штук и пехоты до тридцати человек».

Бой на участке 4-й роты лейтенанта Вакулова был расценен командованием 183-й сд как чрезвычайное происшествие. По сути, оно и было таковым, потому что при построении обороны предусматривалось вести бой с бронетехникой и пехотой противника на расстоянии 300–400 метров от первой линии траншей. Для этого создавались инженерные заграждения на подходе к ним, но подразделение мд СС «Дас Райх» сравнительно небольшими силами (10 танков) с ходу прорвалось вглубь обороны роты и начало уничтожать огнем и гусеницами не только ее бойцов, но чуть не раздавило и командование полка. Почему же своевременно не сработали находившиеся у минных полей наблюдатели и минеры, а заградительный огонь артиллерии, который должен не допустить подхода к ним противника, оказался слабым? Из боевого донесения № 03 штаба 183-й сд: «Обозы, автомобили и часть танков, преследуемые немецкими танками и с воздуха авиацией, отходили по дороге на выс. 258.2… по юго-западным (скатам. – В.З.) выс. 258.2 проходил передний край 4-й ср 285-го сп, впереди переднего края находился противотанковый ров со специально оставленным проходом по дороге (на ст. Прохоровка. – В.З.). Обочины были заминированы и ограждены. У ограждений была команда разграждения прохода, которая должна была закрыть его после прохождения частей 51-й гв., 52-й гв. сд, чего последняя не сделала, в результате чего танки противника проникли на выс. 258.2. По докладу командования 285-го сп виновными в прорыве переднего края полосы обороны танками противника в районе 4-й ср являются: командир 2/285 сп ст. лейтенант Седов, командир 4-й ср лейтенант Вакулов, командир АПП ст. лейтенант Оржешко, командир 5-й батар. 623-го ап мл. лейтенант Крутов и командир саперного взвода 285-го сп мл. лейтенант Михайлов. Расследование производится».

Еще 5 июля командир 48-го ск генерал-майор З.З. Рогозный после проверки оборонительного рубежа направил командирам 107, 183, 305-й сд распоряжение по устранению недостатков в охране проходов и оборудовании позиций: «Проверка готовности обороны корпуса показала ряд существенных недостатков.

Приказываю:

1. Оборудовать окопы на брустверах противотанковых рвов и занять их пехотой.

2. Восстановить разминированные участки минных полей.

3. Иметь команды в готовности заминировать дороги и снять ограждения с ПТ и ПП препятствий.

4. Расчистить препятствия, закрывающие обзор и обстрел, удаляя кустарники, сорняки и хлеба.

…6. К утру 6.07.43 г. полностью закончить маскировку оборонительной полосы, сняв телефонные линии с шестов.

7. Принять меры к надежной охране штабов. Иметь команды в готовности к истреблению воздушных десантов и отдельно прорвавшихся танков.

8. Организовать службу заградотрядов дивизий, составить схему постов и представить таковую к 6.00 6.07.43 г.

9. Исполнение донести к 14.00 6.07.43 г.».

Как видим, все основные недостатки, которые привели к прорыву у высоты 258.2, были хорошо известны командованию и дивизии, и полка еще за сутки, тем не менее рубеж 4-й роты был смят. Вообще, в период оборонительной операции Воронежского фронта таких моментов, «когда знали, но все же произошло», было много, а главное – их последствия оказывались очень серьезными. Причем случались они на всех уровнях, а день 6 июля на такие ЧП оказался особенно богат, как никакой прежде, потому что советским командирам дело пришлось иметь уже не с проверяющими из штаба корпуса, а с опытным и сильным противником, каковыми, безусловно, были дивизии СС.

Но вернемся в полосу войск Кравченко. «Несмотря на то, что участок обороны корпуса был ослаблен, – доносил комкор, – части корпуса до 23.00 6.07.43 г. продолжали сдерживать основные силы противника, пока не были окончательно окружены. Выйдя с боями из окружения, корпус занял оборону по линии железной дороги на участке: Ивановский Выселок, Беленихино, (иск.) Тетеревино, имея охраняющие части 1 км западнее железной дороги. Ведя ожесточенные бои с крупными танковыми силами противника и не поддержанный действиями соседа справа (части 1-й ТА) и слева (части 2-го гв. тк), корпус в течение 6.07.43 г. потерял 110 танков».

Утверждение комкора, что его соединению в тяжелых условиях не оказали помощь соседи, не его личная выдумка, а отписка, прижившаяся в Красной Армии в годы войны. Ею часто пользовались многие советские командиры при объяснении неудач и больших потерь в том случае, если нечего было сказать в свое оправдание или чтобы не раздражать вышестоящее начальство, т. к. всем было ясно, что это именно его просчет. В ходе боя 6 июля штаб 5-го гв. Стк был завален лаконичными, но ясными сообщениями его соседа – 2-го гв. Ттк, в которых подробно излагались задачи, стоявшие перед его войсками, и в динамике описан ход боя корпуса Бурдейного. Эти документы выполнены от руки начальником оперативного отдела его штаба подполковником Оганесяном, уже рассекречены и сегодня доступны пользователям читального зала ЦАМО РФ. Поэтому утверждение о бездействии соседей, как говорится, выдумка чистой воды. Хотя надо признать, что удар 2-го гв. Ттк П. Хауссер сумел успешно блокировать силами лишь дивизии СС «Мертвая голова» и не снял для этого ни одной части мд СС «Дас Райх», которая 5-му гв. Стк и нанесла столь значительное поражение. Кстати, указанные А.Г. Кравченко цифры потерь несколько занижены, но об этом разговор впереди.

Примерно с 16.30, кроме района ур. Козинка и Лучек (сев.), тяжелые и кровопролитные бои гвардейцев с прорывавшимися на восток войсками Крюгера развернулись перед Калининым, а затем и в самом хуторе. Из отошедших от Лучек (юж.) под ударом разведбата и части бронегруппы мд СС «Дас Райх» 464-го гв. артдивизиона, 460-го гв. минбатальона 6-й гв. мсбр и 454-го мп 5-го гв. Стк здесь был создан сильный опорный пункт, в котором занял противотанковую оборону и 1696-й зенап, сначала прикрывавший штаб корпуса с воздуха.

В 17.00, стремясь предотвратить дальнейшее распространение эсэсовцев в тыл, А.Г. Кравченко отдает приказ подполковнику П.Ф. Охрименко, командиру находившейся вне «кольца» 20-й гв. тбр, оставить в х. Тетеревино одну танковую роту, а основные силы немедленно выдвинуть к лесу севернее х. Собачевский, чтобы перекрыть противнику путь к ст. Беленихино. Однако это решение было принято поздно, в 19.00, во время выдвижения 250-го тб, комбриг-20 был вынужден остановить 1-ю роту и приказал ей занять оборону уже в 500 м южнее Беленихино. К этому времени части корпуса оставили х. Калинин и, преследуемые эсэсовцами, отходили к Ясной Поляне и Беленихино, а немецкие танки оказались перед головной заставой бригады. «В 19.10 6.7.43 батальон вступил в бой с танками противника (танки Т-6), которые пытались овладеть станцией Беленихино, – отмечается в отчете штаба 20-й гв. тбр. – 2-я рота 250-го тб была немедленно снята с обороны Тетеревино, передав свой участок стрелковой роте мспб, была переброшена в район 1-й роты. Батальон, ведя огневой бой с танками противника, сковал их действия своим огнем, тем самым дал возможность 45-й тб сосредоточиться и занять оборону в лесу, что в 1 км северо-восточнее Калинина. Мспб занял оборону – овраг южнее и роща западнее ст. Беленихино».

Отступавшие из района Яковлево, Лучек и Калинина части и подразделения двух гвардейских корпусов нещадно бомбила авиация, из-за потери управления и начавшейся на отдельных участках паники их отход приобрел беспорядочный характер. В этот сложный момент умело и стойко действовали танкисты 45-го тб 20-й гв. тбр майора А.Т. Карпова. Стремясь не дать гвардейцам закрепиться у станции, эсэсовцы 12 танками, из них 6 тяжелых, на высокой скорости двинулись к разъезду Беленихино. Разгадав этот замысел, комбат из леса северо-восточнее нанес удар по правому флангу атакующей группы, тем самым оттянул ее силы на себя и дал время отходившим подразделениям для занятия рубежа. Опасность выхода правой боевой группы дивизии Крюгера к Беленихино заключалась еще и в том, что здесь не было ни одной артиллерийской части. Поэтому батальоны бригады Охрименко сыграли главную роль в сдерживании эсэсовцев на этом участке. До наступления сумерек 45-й тб успешно отразил еще три танковые атаки. За умелое руководство боем и храбрость (комбат не раз лично на танке водил подразделения в атаку и был тяжело ранен) в ходе обороны Беленихино Алексей Георгиевич Карпов будет награжден орденом Красного Знамени.

Нельзя не отметить высокие боевые и человеческие качества, которые демонстрировал в эти трагические часы и генерал-майор А.Г. Кравченко. Мне приходилось не раз слышать от ветеранов корпуса добрые отзывы о своем командире, о его выдержке и храбрости. Находясь в боевых порядках частей первого эшелона, комкор всеми имевшимися у него силами пытался переломить ситуацию, словом и делом помогал их командованию сдерживать численно превосходящего противника. Лишь когда стало ясно, что эсэсовцы, окружив урочище, овладели значительной частью Калинина и возникла угроза захвата штаба корпуса, находясь в хуторе, он отдал приказ о смене места расположения управления и вместе с ним вышел в безопасный район.

В этот момент прикрывавший перемещение штаба из Калинина в с. Мало-Яблоново 1696-й зенап вступил в единоборство с танками. Это был один из редких случаев в ходе всей оборонительной операции. Его бойцам и командирам пришлось одновременно отражать и налет авиации, и бороться с бронетехникой мд СС «Дас Райх», тем не менее они показали несгибаемую волю и мужество. Из отчета штаба 1696-го зенап: «6.7.43 г. в 6.00 по Вашему приказу (отчет был направлен в адрес комкора. – В.З.) полк занял огневые позиции в районе Калинина с задачей прикрыть штаб и танковые группы корпуса от нападения авиации… В 17.00 при массированном пикировании самолетов противника на танковые группы корпуса и на батареи орудийных расчетов, несмотря на близкие разрывы бомб, прицельным огнем уничтожено и подбито 5 самолетов. За время этого нападения некоторые красноармейцы и младшие командиры, будучи ранеными, продолжали выполнять свои обязанности, оставаясь у агрегатов пушек и продолжая вести огонь. В 18.00, при атаке танков и автоматчиков противника, все батареи по приказу командования перешли на противотанковую оборону, за это время многие бойцы и командиры погибли смертью героев. Командир полка майор Савченко и зам. командира полка по политчасти майор Гумановский до последнего момента своей жизни продолжали командовать подразделениями и руководить боем с командного пункта, уничтожая наступающих автоматчиков. Во время боя с танками, подбив и уничтожив 3 Т-6 и до взвода автоматчиков, проявил себя стойким сыном Родины красноармеец Богданов, который при подходе на 15–25 м двух танков, стреляющих в упор по батарее, смело, рискуя жизнью, выбежал навстречу и тремя противотанковыми гранатами подбил один танк, а другой поджег и уничтожил. Ст. лейтенант Коротков, гв. сержант Дудко, красноармеец Додонов, которые массированным огнем своих орудий и батареи подбили танк Т-6 и, уничтожив до взвода автоматчиков, после приказа командира по орудию, под огнем противника вывели из-под огня материальную часть и личный состав батареи».

Остановлюсь на подвиге майора И.Т. Савченко; после этих событий командование корпуса представило его к званию Героя Советского Союза, но он был удостоен ордена Ленина. Из наградного листа, подписанного А.Г. Кравченко 20 июля 1943 г.: «В бою 6.7.1943 г. в районе Озеровский – Калинин при массированном налете авиации противника на боевые порядки частей корпуса, смело руководя огнем подразделений полка, майор Савченко лично вел огонь из пулемета по самолетам противника. В результате боя полк сбил 6 и подбил 2 самолета противника Ю-87. Когда группа вражеских танков Т-6 с десантом автоматчиков под прикрытием самолетов и минометно-артиллерийского огня атаковала огневые позиции и командный пункт полка, тов. Савченко своим личным примером воодушевил бойцов и командиров на боевые подвиги. Когда танки Т-6 ворвались в боевые порядки полка, тов. Савченко бросил противотанковую гранату в ближайший танк, подбил его и увлек за собой личный состав, поднял боевой дух, в результате чего полком было уничтожено 2 танка и подбит 1 Т-6. Истекая кровью, теряя сознание, командир полка не бросил командного пункта и с оружием в руках, отбиваясь от яростных атак противника, погиб смертью героя».

Уже после Курской битвы за бой в Калинине орденом Красного Знамени был отмечен и начальник штаба полка майор А.А. Лукычев. После гибели И.Т. Савченко он принял на себя командование полком и умело управлял им в тяжелых условиях. Когда танки подошли на расстояние 50–75 м от КП, то по приказу командира корпуса, переданному по радио, он организовал вывод из-под огня штабной автомашины с документами и исправной материальной части.

Вместе с офицерами КП корпуса начал отходить и находившийся в этом районе личный состав частей обеспечения, который тоже активно участвовал в обороне хутора. Благодаря тому, что основные силы дивизии «Дас Райх» были скованы танковыми бригадами в треугольнике ур. Козинка – Калинин – Озеровский, группа управления корпуса и собранные вокруг Калинина подразделения смогли оторваться от преследования эсэсовцев и без больших потерь сосредоточились в Ясной Поляне и Беленихино. Из отчета командования 23-го отдельного разведбатальона 5-го гв. Стк о ситуации вечером 6 июля: «Днем командир батальона выслал разведку в составе взвода бронемашин лейтенанта Степанова с задачей установить связь с частями корпуса и выяснить обстановку. Разведка выехала по маршруту Калинин, Озерки, Большие Маячки и не возвращалась, а до 18.00 из штаба корпуса не поступало никаких приказов. Бомбардировка между тем усиливалась, обстановка была неясная, начался отход частей. В это время в батальон прибыл начальник разведотдела корпуса гв. майор Ефремов и другие сотрудники штаба. По приказанию командира батальона капитана Чуева батальон занял оборону на разъезде Беленихино. Вскоре на разъезд прибыл 80-й мотоциклетный батальон и вместе с 23-м орб занял оборону. С 20.00 сюда стали прорываться отдельные танки 22-й гв. и 21-й гв. тбр и вместе с 23-м орб заняли оборону. Вскоре у разъезда сосредоточились танки 20-й гв. тбр и стали вести интенсивный огонь по противнику. Танки прибывали в течение всей ночи, и разъезд Беленихино, таким образом, стал прочным узлом сопротивления». Командование над всеми войсками, отходящими к разъезду, по приказу комкора принял комбриг-20 подполковник П.Ф. Охрименко. Он распорядился все имевшиеся силы (23-й орб, 80-й омцб, 60 человек 3-го мсб 6-й гв. мсбр) собрать в кулак, а танки зарыть в землю. В результате в кратчайший срок перед (западнее) Беленихино был создан прочный рубеж обороны. Благодаря этому удалось отбить несколько атак эсэсовцев, которые не только не взяли станцию, но и были вынуждены отойти к Калинину.

Как уже отмечалось, при смене места расположения штаба корпуса его связь с окруженными войсками (21-й гв., 22-й гв. тбр, 48-м гв. оттп, 1499-м иптап) была прервана. Не получив приказа на отход, танкисты у Лучек (сев.) и в районе урочища Козинка продолжали сражаться на своих рубежах до наступления сумерек, а затем начали отходить в урочище. «До 23.00 полк находился на занимаемых рубежах (район выс. 228.4. – В.З.), – указано в отчете 48-го гв. оттп. – С 23.00 танки противника активных действий не проявляли и пошли в обход, но его авиация продолжала освещать местность и бомбить. При отражении танковых атак противника полк уничтожил и подбил: танков – 23, самоходных орудий – 13 и до 180 солдат и офицеров….Полк потерял в боях подбитыми и сраженными огнем артиллерии и авиацией: танков – 7, колесных машин: сгорело при бомбежке – 3, разбито – 7. К исходу дня был ранен командир полка, убит заместитель полка по строевой части, контужен заместитель по политчасти. Противник, имея численное превосходство в танках и артиллерии, господство в воздухе, обходом овладел х. Калинин и Лучки. В 00. 7.7.1943 г. район, занимаемый полком и 21-й гв. тбр, оказался в окружении». В приведенной цитате и общие цифры потерь эсэсовцев в танках, и конкретно от огня полка представляются завышенными: возможно, его штаб вместе с танками посчитал и БТРы. Что касается штурмовых орудий, то действительно дивизиону мд СС «Дас Райх» в этот день был нанесен существенный урон.

Вместе с боевыми частями в «кольцо» попали подразделения обеспечения с автотранспортом, заправщики, политотделы, штабы бригад и полков, а также часть пехоты и обозы дивизий 6-й гв. А, отступавших из района Яковлево – Лучки (юж.). Скопление большого количества техники, личного состава и имущества небоевых подразделений на небольшом участке местности затрудняло управление, маневр, вело к неоправданным потерям.

Сразу после полуночи, не сумев установить связь с корпусом, командиры двух бригад собрали оставшиеся танки в единую группу (в это время лишь 22-я гв. тбр имела 8 танков Т-34 и 16 Т-70) и решили пробиваться с боем к своим. Первой начала движение 21-я гв. тбр. Комбриг П.Ф. Охрименко свел ее в две колонны: первую, с танками 149-го тб, повел сам, вторую, куда был включен и 48-й гв. оттп, приказал возглавить командиру 152-го тб майору Феоктистову. Предварительно по намеченному маршруту была выслана разведка – взвод танков лейтенанта Андронникова с автоматчиками на броне. Удалось найти воспоминания ветерана 21-й гв. тбр, участника прорыва, в ту пору командира танка ст. лейтенанта Е. Красноцветова, записанные его товарищем, имя которого, к сожалению, не сохранилось: «В полночь ст. лейтенанта Е. Красноцветова разбудили и сообщили, что его вызывает к себе командир танкового батальона гв. майор Феоктистов, который сообщил, что 5-й гв. Стк в результате прорыва вражеским танковым тараном второй оборонительной линии Воронежского фронта у с. Яковлево оказался в окружении и будет сейчас выходить из него. 1-й тб с десантом на броне из состава мотострелкового батальона нашей бригады назначен в передовой отряд корпуса. Е. Красноцветову поручается вести головной танк и весь батальон за идущей впереди разведкой в северном направлении к х. Озеровский и далее, к с. Ясная Поляна. В последующем, уже по выходе из вражеского кольца, предполагалось двинуться на восток к станции Беленихино.

В 2 часа ночи в полной темноте танковый корпус начал движение из окружения. Следовавшему за разведкой в танке Е. Красноцветову было дано право выбора маршрута. Подъехав к х. Озеровский, он решает двигаться вперед не по центральной улице хутора, а по окраинам огородов, скрываясь в оврагах и иных укрытиях. Командир батальона с такими его действиями согласился.

Во время продвижения по оврагу на малой скорости к хутору слева от передового отряда вражеский самолет-разведчик „повесил“ осветительную авиабомбу. В ее ярком свете танкисты увидели наверху оврага штабной автобус своего танкового корпуса, который вскоре загорелся. Вероятно, наши штабисты сами его подожгли, чтобы не оставлять врагу находившиеся в нем офицерские личные дела и иные штабные документы. Не останавливаясь, танкисты продолжали движение по намеченному маршруту. Висящий над ними „воздушный фонарь“ стал тухнуть. Это успокоило танкистов передового отряда. Вдали, у западной окраины поселка, они увидели горящий танк из состава нашей разведки. Следом, на их глазах, загорелся второй. Сидя снаружи танка на выступе лобового пулемета, Е. Красноцветов наблюдал действия противника. Сначала немецкие артиллеристы запустили в направлении танка разведки осветительную ракету и, очевидно, нацелились в него прицелами орудий. Затем, осветив цель второй ракетой, открыли огонь из противотанковых орудий на поражение. Используя этот же прием, вражеские артиллеристы подбили и третий танк нашей разведки.

Разгадав методику ведения огня немцами, Е. Красноцветов решил дезориентировать их: приблизившись к окраине поселка и оказавшись в зоне огня, он при пуске ракеты остановил танк. Когда ракета потухла, Евгений дал команду механику-водителю А. Исайченко сделать рывок вперед метров на 15 и остановиться. Через секунду-другую в нашу сторону полетела вторая осветительная ракета и вслед за ней два трассирующих противотанковых снаряда прошли точно по тому месту, где только что стоял танк. Проскочив таким путем к крайним северным постройкам х. Озеровского, Е. Красноцветов спрятал руководимый им танк за один из домов. Повторяя этот маневр, и другие танки 1-го тб быстро и без потерь подошли к окраине поселка и укрылись за постройками. Так, Е. Красноцветов предложил новый маневр танка в ночном бою и, применив его, спас жизни многих танкистов и их машины.

Начало светать, и стали видны спрятанные в кустах близ поселка вражеские противотанковые орудия. Они тут же были подавлены огнем танковых пушек, охранявшая их пехота противника поспешно отошла. К рассвету на северо-восточной окраине х. Озеровского сосредоточились 20-я и 21-я бригады. Сильно поредевшие в боях под Лучками, они, однако, насчитывали в своем составе по несколько боевых машин и в совокупности обладали еще достаточной боевой мощью.

…Сблизившиеся с противником еще в ночной тьме, советские танки теперь должны были, двигаясь на максимальной скорости, рывком прорвать оборону гитлеровцев и выйти к с. Ясная Поляна, расположенному в 3 км северо-восточнее х. Озеровский. Не имевшие транспорта солдаты и офицеры танкового корпуса, как и оказавшиеся с ними в окружении пехотинцы и артиллеристы, были посажены на танки десантом. За танками изготовились к движению многочисленные автомашины с имуществом, вооружением и людьми, а также тягачи с артиллерийскими установками на прицепах.

На танке Е. Красноцветова разместился политотдел 21-й гв. тбр во главе с заместителем начальника политотдела Г.С. Полукаровым. Обращаясь к старшему лейтенанту, последний пошутил: „Вези нас, командир, из этого пекла!“ Танки построились в линию. По установленному сигналу – серии красных ракет – механики-водители разом включили третьи передачи, и танки с места с ревом стремительно двинулись вперед. Атака получилась впечатляющей. Начатая внезапно, без артиллерийской подготовки, с близкого расстояния от противника, танковая атака велась решительно и безостановочно. По всему большому полю на огромной скорости понеслась танковая лава, сметая все на своем пути. Люди и техника действовали на пределе возможного. Только сильное повреждение танка или гибель экипажа могли остановить атакующие боевые машины.

…Смяв передовое охранение, танки и следовавшая за ним колонна автомашин устремились на основные силы, блокировавшие танковый корпус с северо-востока. Двигатели несущейся на полной скорости танковой лавины ревели, заглушая выстрелы пушек и пулеметов. Попавшие в полосу атаки фашистские войска были буквально парализованы неожиданностью, решительностью и огневой мощью удара. Прекратили стрельбу и разбегались расчеты его огневых средств, прячась в укрытиях и складках местности. Немецкие танки, бронетранспортеры и автомашины, оказавшиеся на пути движения корпуса, стали спешно отходить в стороны, открывая путь к Ясной Поляне.

Выйдя к глубокому и длинному оврагу на юго-западной окраине этого поселка, наши танки рассредоточились. Часть из них вместе с сопровождавшими их машинами последовали краем оврага на запад, другие повернули на восток. Группа Е. Красноцветова, состоящая из 2 Т-34 и 1 Т-70, двинулась вниз по едва заметной полевой дороге, ведущей в овраг. Они надеялись пересечь его напрямик, рассчитывая на возможности отечественных боевых машин, способных преодолевать крутые склоны. Так оно и получилось. Через несколько минут танки вошли в утопающее в садах село Ясная Поляна. На лязг гусениц жители высыпали из домов и радостно приветствовали танкистов, сообщив им, что гитлеровцев в поселке нет. От Ясной Поляны вырвавшиеся из окружения танковые бригады повернули на восток к ст. Беленихино».

«Кольцо» оказалось неплотным, и к 8.00 7 июля главные силы корпуса полностью вышли из него, потеряв при прорыве 11 Т-70 и 7 Мк-4, сосредоточились в лесу 1,5 км восточнее Беленихино. В 5.30 7 июля А.Г. Кравченко направил в штаб фронта первое донесение о положении дел в соединении:

«1. Противник силою до 50 танков и полтора полка мотопехоты, самоходной артиллерии вышел из Собачевского в Калинин, отм. 247.0, в направлении Озеровский до 80 танков на выс. 250.9, Тетеревино, охватив оба фланга боевых порядков частей корпуса, и смял КП штакора.

2. Авиация противника систематически штурмовала боевые порядки танков. К 18.00 6.7.43 г. связь с частями корпуса была нарушена, к 23.00 6.7.43 г. связь удалось восстановить с 20-й гв. тбр и 6-й гв. мсбр.

3. К 5.00 7.7.43 г. части корпуса заняли оборону на рубеже: 20-я гв. тбр: МТС – Беленихино (вкл.), 6-я гв. мсбр: (вкл.) Лески, отм. 225.0.

Местонахождение 21-й гв. тбр, 22-й гв. тбр, 48-го гв. тпп, 1499-го иптап уточняется.

4. Связь с частями – офицер связи, со штабом БТ и МВ фронта – офицер связи».

Как явствует из документа, командование корпуса к этому моменту еще не имело всей информации о положении в бригадах и полках. Полная картина произошедшего стала проясняться лишь через сутки, к этому времени удалось установить и данные о потерях в технике. Результаты решения о переходе в контрудар 5-го гв. Стк оказались трагическими. В справке штаба БТ и МВ Воронежского фронта о наличии и состоянии материальной части в соединениях фронта за 8 июля 1943 г. отмечается, что потери 5-го гв. Стк составили 128 танков, в том числе подбито – 44, сгорело – 75, вышли из строя по неясным причинам – 7 и по техническим – 2. Причем вся эта техника была потеряна безвозвратно, так как осталась на поле боя, контролируемом эсэсовцами. Таким образом, меньше чем за сутки соединение Кравченко полностью лишилось почти 58 % материальной части. Кроме того, еще 19 танков были отправлены в ремонт. Столь значительных безвозвратных потерь за такой короткий промежуток времени в ходе Курской оборонительной операции не понес ни один танковый корпус фронта. Потери 5-го гв. Стк за 6 июля превысили даже убыль 29-го тк 5-й гв. ТА в ходе знаменитого боя 12 июля 1943 г. у свх. Октябрьский. Урон, нанесенный эсэсовцами бригадам Кравченко за сутки, можно соотнести лишь с потерями 3-го мк 1-й ТА за первые 10 суток его участия в Курской битве.

Убыль личного состава в частях корпуса оперативно установить не удалось. Люди выходили из окружения последующие несколько дней. Даже к исходу 8 июля командование бригад и полков не знало точно, где находится значительная часть бойцов и командиров. В качестве иллюстрации приведу донесение начальника политотдела 21-й гв. тбр подполковника Г.С. Полукарова: «Бригада, в соответствии с приказом командования, в полном составе 6.7.43 г. вела бой с противником в районе Озеровский. Наши потери: подбито 10 Т-34, 8 Т-70, всего подбито – 18, сгорело 8 Т-34; 6 Т-70 подбито, а 14 – сгорело, пропало без вести 3 Т-34, всего потеряно 35 танков.

В ходе боя противник крупными силами обошел с флангов всю бригаду. Попав в окружение, все батальоны с исключительным мужеством решили пробиться сквозь „кольцо“. В разных местах, преимущественно с боями, они прорвались и в ночь на 8.7 сосредоточились в лесу, что южнее совхоза „Сталинское отделение“. Еще далеко не полностью собрался мотострелковый батальон (нет около 200 человек), поэтому точно сообщить о людских потерях невозможно. Приняты меры по установлению местонахождения отсутствующих людей.

В течение всего дня и ночи 6.7.43 г. все батальоны подвергались непрерывной массированной бомбардировке с воздуха. Все потери в личном составе нанесены нам преимущественно с воздуха. Этим и объясняется то, что мспб понес огромные потери, не вступив непосредственно в бой с противником.

Танковые батальоны имеют следующие потери в личном составе. Убитыми: командно-начальствующего состава – 6 чел., рядовой и младший комсостав – 19, всего – 25. Ранено: комнач-состава – 5, рядового и младшего комсостава – 5, всего – 10 чел. Итого – 35 чел. Пропали без вести: комсостава – 6, младшего комсостава – 26 чел., всего – 32 чел. В том числе пропал заместитель командира 152-го тб-на по политчасти гв. капитан Прядко, убит комсорг мспб гв. лейтенант Рожков, убит уполномоченный контрразведки по мспб гв. капитан Тоценис. Тяжело ранен и не вышел с территории, занятой врагом, парторг мспб гв. старший лейтенант Денисов. Тяжело ранен и сдан в эвакогоспиталь мой помощник по работе среди комсомольцев гв. лейтенант Меркулов. Неизвестно, где находится инструктор политотдела гв. ст. лейтенант Мережков, который с группой бойцов прикрывал огнем выход из окружения остальных частей батальона».

Думаю, читателю будет интересно узнать, как после всего перечисленного отреагировало руководство фронта на шаги и решения, принимавшиеся 6 июля командующим 6-й гв. А. Ведь кроме норм вежливости и субординации, действия И.М. Чистякова привели и к значительным потерям в танках и личном составе. 15 июля 1943 г. приведенную выше докладную генерал-майор И.И. Петров передал командующему БТ и МВ фронта генерал-лейтенанту А.Д. Штевневу, который, в свою очередь, 26 июля 1943 г. направил ее в Военный совет фронта со следующим сопроводительным письмом: «При сем представляю материалы о неправильном использовании 5-го гв. Стк и 2-го гв. Ттк, а также превышении власти командующим 6-й гв. армией и командиром 23-го гв. ск по отношению к генерал-майору т/в тов. Петрову».

Но к этому моменту Курская оборонительная операция уже завершилась, полным ходом шла подготовка к наступлению на Белгород и Харьков. Поэтому разбирать прошлые грехи (даже если они и значительны), после того как командование фронта отрапортовало об успешном отражении вражеского наступления, было нецелесообразно, а в свете больших потерь и настойчивых просьб Н.Ф. Ватутина пополнить войска фронта новыми силами даже и опасно. Ведь все ключевые приказы и распоряжения о контрударе отдавались лично командующим фронтом. Вот и спустили все на тормозах. В тот же день начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов на эту записку наложил резолюцию: «Оператору. Хранить в деле, при повторении чего-нибудь подобного материал будет приобщен для передачи прокурору». А через некоторое время документы вновь вернулись в штаб БТ и МВ, где благополучно и были подшиты в архивное дело. Так завершилась драма 5-го гв. Стк на Прохоровском направлении, а на действиях 2-го гв. Ттк 6 июля остановлюсь ниже.

Прорыв противником обороны танковыми группами – это всегда тяжелейшая и, как правило, стремительно развивающаяся ситуация. И успешно справиться с ней обороняющейся стороне возможно в том случае, если весь армейский механизм функционирует быстро и четко. В первую очередь это касается работы штабов всех уровней. Налаженное управление войсками, имеющее несколько степеней прочности, – это ключевой фактор успеха любой операции. К сожалению, не все центры управления 6-й гв. А 6 июля оказались на высоте. В силу этого возникли существенные проблемы и в штабе армии. Получив донесение о том, что противник рассек оборону дивизии Таварткиладзе и двигается в ее тыл, И.М. Чистяков немедленно доложил об этом Н.Ф. Ватутину. Как мы помним, опасаясь прорыва танков к КП армии, располагавшегося в заросшей глубокой балке у Кочетовки, он попросил оставить там оперативную группу во главе с начальником штаба, а все остальные службы перевести на запасной командный пункт в с. Камышовку. Это заметно усложнило и без того нечеткую работу управления войсками. Если до 15.00 через штаб 23-го гв. ск и 51-й гв. сд удавалось получать хотя бы общую более или менее достоверную информацию, то после того, как командование дивизии было вынуждено свернуть КП в лесочке южнее Лучки (сев.) и ЗКП у выс. 232.0, поток информации резко сократился. Пока шло свертывание и перебазирование штаба 51-й гв. сд, который, следует особо отметить, до этого момента непрерывно держал прямую связь со штабом армии, отрывочные данные поступали лишь от офицеров связи, возвращавшихся с передовой. Но подробно изложить обстановку из-за общей неразберихи они были не в состоянии.

В этой напряженной обстановке не на высоте оказалось и командование 23-го гв. ск. В его штабе наблюдалась растерянность, которая передавалась его офицерам в первую очередь от самого комкора. Связь с войсками была полностью потеряна, где и в каком состоянии находятся сбитые с позиций дивизии и полки, информации не было. П.П. Вахрамеев метался между командующим армией и штабом 5-го гв. Стк, пытаясь заставить А.Г. Кравченко перейти в контратаку, не принимая в это время фактически никакого участия в выправлении ситуации в своем корпусе и не информируя, так как сам не получал данных из своего штаба, руководство армии о развитии боя. Да и взвешенно оценить ситуацию, находясь в нетрезвом состоянии, уже вряд ли мог. Отсутствие полноценного источника информации о положении в центре обороны армии, каковыми являлись штабы 51-й гв. сд и 23-го гв. ск, не позволяло И.М. Чистякову всесторонне и объективно оценить ситуацию, а следовательно, отреагировать на нее адекватно.

Вместе с тем в этот момент не стало и единого центра управления войсками 6-й гв. А. Мобильная оперативная группа, работавшая на командарма, находилась с ним в движении, опергруппа во главе с начальником штаба генерал-майором В.А. Пеньковским – на КП в Кочетовке, при этом основной состав штаба и службы обеспечения проводил эвакуацию на ЗКП. Офицеры обеих оперативных групп были до предела загружены. Параллельно с работой по управлению войсками и сбору информации о месте нахождения отходивших войск в этот напряженный момент по приказу Н.Ф. Ватутина командующий армией и штаб лихорадочно разрабатывали план контрудара на 7 июля. Не была должным образом отлажена и технология работы отделов самого управления армии. Офицер Генштаба при штабе 6-й гв. А позже отмечал: «Штаб армии, имея отлично разработанную документацию скрытого управления, почему-то основной упор в передаче приказаний и распоряжений делал на шифрограммы и передачу распоряжений через офицеров связи, затрачивая на это большое время и перегружая шифроорганы мелкими распоряжениями. Информация, как правило, давалась по телефону и в большинстве открытым текстом.

В бою штаб армии не имел оборудованного средствами связи запасного командного пункта, высылая следующее положение связи для оборудования КП при перемещениях в самый последний момент, в силу чего вынужден был сидеть на КП вплоть до артобстрела, создавая нервозность в работе, а затем – срываться и уходить по тревоге, на время теряя связь с войсками. Подобная же практика была и в штабах корпусов. Так, штаб 23-го гв. ск 6.7 в период боя в районе Ясной Поляны по тревоге снялся с КП и отошел в район Васильев, в силу чего в течение 6–8 часов не имел связи с соединениями и штабом армии. В штабе армии и в штабах соединений большинство распоряжений отдается устно, и большая часть их никем не записывается, в результате контроль выполнения распоряжений организовать трудно».

Судя по сохранившимся документам, из соединений 1-й ТА первыми по дивизиям корпуса Хауссера, прорвавшим вторую полосу в районе Яковлево, контрудар нанесли подразделения 1-й гв. тбр полковника В.М. Горелова и 49-й тбр полковника А.Ф. Бурды. Решение Н.Ф. Ватутина об использовании соединения 3-го мк, чтобы их активными действиями связать боем левофланговое соединение 2-го тк СС, оказалось своевременным и эффективным, хотя и принималось в крайне сложных условиях. После 14.00 левый фланг 6-й гв. А был фактически смят, а полки двух дивизий (52-й гв. и 51-й гв. сд) частично уничтожены, частично рассеяны, поэтому в первые часы прорыва основная тяжесть борьбы с бронегруппой мд СС «Лейбштандарт» легла именно на танковые бригады 3-го мк и 28-й оиптабр майора В.П. Косачева, батареи которой начали буквально догонять двигавшиеся на восток танки и расстреливать их в упор. Следует также отметить стойкость и мужество, которые в этот момент были проявлены личным составом 122-го гв. ап 51-й гв. сд майора М.Н. Угловского.

После того как стало ясно, что ударные соединения 2-го тк СС ведут бои уже восточнее Лучек (сев.), для командования 1-й ТА встали две очень трудные задачи. Первая – как можно быстрее прикрыть ее левое крыло. Как уже отмечалось, левый фланг 3-го мк генерал-майора С.М. Кривошеина, после его сосредоточения в районе Луханино – Сырцево – Яковлево, не имел локтевой связи с подошедшим утром 5-м гв. Стк, разрыв составлял несколько километров. До момента прорыва рубежа 51-й гв. сд угроза выхода противника на фланг была лишь теоретической, после полудня – стала суровой реальностью. Поэтому вопрос об усилении левого крыла корпуса Кривошеина, а значит, и армии стал насущной необходимостью. Вторая задача – как оперативно организовать выполнение приказа командования фронта о нанесении войсками все того же 3-го мк контрудара навстречу 5-му гв. Стк. Решения обеих задач требовали от командарма и штаба 1-й ТА не только быстрой выработки плана их достижения, но и привлечения значительных сил резервного 31-го тк, по-прежнему находившегося во втором эшелоне армии.

Получив сообщения И.М. Чистякова о выходе немцев на Прохоровское направление и распоряжение командующего фронтом, М.Е. Катуков сразу же связался по телефону с С.М. Кривошеиным и отдал приказ: немедленно атаковать противника, двигающегося через Яковлево на северо-восток, силами бригады Горелова, усилив ее одним батальоном 49-й тбр. А чуть позже штаб армии направил генерал-майору Д.Х. Черниенко, командиру 31-го тк, распоряжение: выдвинуть севернее Яковлево, в район клх. Михайловка («Красный Пахарь»), 100-ю тбр полковника Н.И. Иванова, чтобы закрыть брешь между флангами 3-го мк и 5-го гв. Стк. В этот момент для советской стороны главное было выиграть время, чтобы дать возможность остановить отходившие войска и подтянуть резервы. М.Е. Катуков понимал – уничтожить вклинившегося противника, как того требовало его распоряжение, бригады Горелова и Бурды не в состоянии, а вот на какое-то время связать боем части мд СС «Лейбштандарт» и не допустить их продвижение к Большим Маячкам, Грязному, пока не соберутся силы 23-го гв. ск, им вполне под силу.

После звонка командарма С.М. Кривошеин связался с комбригами и поставил им задачи. А.Ф. Бурда для проведения контратаки выделил 253-й батальон «тридцатьчетверок» капитана Г.С. Федоренко. В.А. Бочковский, остатки роты которого только вышли из боя, стал свидетелем удара 49-й тбр по бронегруппе дивизии Виша, после войны он вспоминал: «Бой переместился на позиции нашей бригады. Тут тяжелый танковый бой с несколькими десятками эсэовских танков вел наш 1-й тб гв. капитана Н.И. Гавришко. Однако численное превосходство гитлеровцев было слишком велико. Прорыв обороны бригады стал очевидным, она оказалась в тактическом полуокружении и полном огневом кольце. Вот тогда-то командир корпуса ввел и свой резерв. Я воевал долгих 4 года, но такой ярости и стремительности, предельной скорости, на которой контратаковали танкисты Бурды в направлении Покровки, видеть не приходилось. Броневая масса танков неслась, покрывая с ходу все пространство перед собой губительным огнем. Этого смертельного удара выдержать было не под силу даже отборным танкистам дивизии СС. Покровка была взята одним ударом, оборона корпуса восстановлена. Эта контратака 49-й тбр и все виденное было для меня уроком и мудрым примером не только на всю мою боевую деятельность, но и на долгие годы службы и учебы в мирное время».

А теперь обратимся к донесению начальника политотдела 49-й тбр подполковника А.С. Боярского за 6 июля: «Сегодня в 13.30 253-й тб во взаимодействии с 1-й гв. тбр вступил в бой с противником в районе Яковлево. Участники боев – командиры танков т.т. Овчинников, Салтанов, командир танкового взвода Кобутов – рассказывают, что немцы бросили в бой большое количество танков, в числе которых танки „тигр“. Последние выдвигались на открытые позиции и прямой наводкой били подкалиберными снарядами по нашим танкам. Наши танкисты дрались отчаянно, но перевес в технике был на стороне противника. По предварительным данным, нами уничтожено 4 немецких танка и истреблено до 150 солдат и офицеров. В результате батальон потерял за день 9 Т-34, 3 человека убитыми и 9 ранеными. Кроме того, во время выполнения задания по разведке убит один и ранены два человека (рота управления, разведвзвод). Среди убитых – командир танковой роты, член ВКП(б) Лукьянченко, механик-водитель, член ВКП(б) Крухнишвили. Фактов перехода на сторону противника не было».

Удар по частям мд СС «Лейбштандарт» был нанесен вовремя, в 13.00 ее танковый полк лично от Т. Виша получил приказ на дальнейший прорыв в направлении Больших Маячек, а через полчаса, как только приступил к его выдвижению, был атакован танкистами Кривошеина. Вечером штаб дивизии СС доносил: «Около 13.15 танковый контрудар неприятеля силами 38-ми танков из южной части Яковлево, который был успешно отражен танковой группой. Вражеские танки отворачивают, чтобы выйти к Покровке с запада. Танковый полк мд СС „Лейбштандарт“ после пополнения боезапаса вновь выступит на прорыв. Усиленному 1-му тгп СС был подчинен весь дивизион истребителей танков».

Действительно, примерно после полуторачасового боя боевая группа СС вновь двинулась в направлении Больших Маячек. Однако за столь короткое время 100-я тбр не успела выйти к клх. Михайловка («Красный Пахарь»), ее батальоны были вынуждены вступить в бой несколько севернее, в районе х. Ульянов, с. Большие Маяки, х. Яблочки. Существенную помощь танкистам оказали подошедшие расчеты 28-й оиптабр. Ее командование докладывало: «6.7.43 г. противник, предварительно обработав авиацией оборонительный рубеж 51-й гв. сд, силой до 300 танков и большим числом мотопехоты перешел в наступление из района Быковки.

В 10.10 через командующего артиллерией 51-й гв. сд бригада получила приказ перейти в оперативное подчинение 51-й гв. сд и задержать противника на рубеже: выс. 243.2, выс. 246.3.

В 11.10 части бригады, имевшие автотранспорт, выступили по маршруту: Покровка, Большие Маячки, Яблочки. Ввиду того, что рубеж выс. 243.2, выс. 246.3 был уже занят противником, 1838-му и 1842-му иптап пришлось развернуться и с ходу вести бой на рубежи: х. Ульянов, ур. Микитино. Основная масса танков, встретив сильный отпор ПТО, изменила основное направление атаки и двинулась с выс. 246.3 в направлении на Лучки.

В 14.10 батарея 45-мм и батарея 76-мм орудий приказом командующего артиллерией 51-й гв. сд были брошены в район восточных скатов выс. 233.1, во фланг двигавшихся танков противника. На этом рубеже батарея 1838-го иптап (командир ст. лейтенант Воронков) подбила 7 танков, из них один Т-6 „тигр“.

Несмотря на сильную бомбежку и отход стрелковых частей на следующие рубежи, по приказу командира 51-й гв. сд батареи 1838-го и 1842-го иптап оставались на ОП. И только в 21.30 три батареи 1838-го иптап и три батареи 1842-го иптап отошли и заняли боевые порядки на рубеже выс. 252.5, Малые Маячки, а затем на рубеже х. Рыльский, выс. 240.7».

Именно танкисты первой гвардейской, сорок девятой и сотой бригад в тесном взаимодействии с двумя полками бригады Косачева к вечеру 6 июля сумели остановить ударные части мд СС «Лейбштандарт» и надолго связать их боем, в результате этого ее командование было вынуждено отказаться от дальнейшего наступления в северо-восточном направлении и перейти к временной обороне в район Яковлево. Это оказало большую помощь командованию 51-й гв. сд, которое в этот момент собирало отходящие в беспорядке подразделения и закрепляло их в селах и хуторах перед третьей армейской полосой.

В то время как соединения 6-й гв. А, 1-й ТА и 5-го гв. Стк истекали кровью, ведя тяжелые бои с частями СС у Яковлево и Лучек, оперативное управление штаба 6-й гв. А (оперативная группа в Кочетовке) напряженно работало над организацией контрудара гвардейских корпусов Кравченко и Бурдейного по правому крылу 2-го тк СС. Он должен был стать вторым крупным мероприятием, которым советская сторона пыталась остановить группировку, вырвавшуюся на Прохоровское направление. 2-му гв. Ттк предстояло сковать боем мд СС «Мертвая голова». Для выполнения этой задачи ему предстояло форсировать р. Липовый Донец у сел Рождественка и Новые Лозы, уничтожить противника в районе Смородино и, при благоприятном развитии боя, выйти к с. Крапивенские Дворы, клх. «Смело к труду», т. е. перерезать Обоянское шоссе. А 5-й гв. Стк, как мы знаем, получил приказ нанести удар «в лоб» мд СС «Дас Райх» и отбросить ее на рубеж Яковлево, с. Лучки (юж.). Первоначально наступление корпусов планировалось начать одновременно, но из-за трагических событий у Калинина и Озеровского этот замысел реализовать в полном объеме не удалось. В момент начала атаки 2-го гв. Ттк войска Кравченко уже втянулись в тяжелый поединок с дивизией Крюгера.

До начала немецкого наступления Тацинский корпус находился в резерве командующего Воронежским фронтом и располагался в районе г. Короча. Это было полностью укомплектованное и хорошо подготовленное соединение. На утро 5 июля в его составе числилось 227 танков трех типов – Т-34, Т-70 и Мк-4 «Черчилль», из которых 217 находилось в строю и 10 – в текущем ремонте. Согласно плану обороны, разработанному штабом фронта еще до начала Курской битвы, корпус предполагалось использовать в двух районах: в полосе 7-й гв. А или на Обоянском направлении. В полную боевую готовность его войска были приведены на рассвете 5 июля, и от каждой бригады были высланы группы для рекогносцировки маршрутов движения в район Масловой Пристани. Однако во второй половине дня обстановка в полосе 6-й гв. А изменилась, и в 17.30 полковник А.С. Бурдейный получил приказ Н.Ф. Ватутина № 005/оп об участии в контрударе на Обоянском направлении. Документ гласил: «Противник к 14.30 5.07.43 г. овладел Гремучий и силою до двух танковых дивизий стремится выйти на шоссе Белгород, Обоянь для дальнейшего наступления на Курск.

Приказываю:

Командиру 2-го гв. Ттк к 24.00 5.07.43 г. выдвинуться в район: МТС, Сажное, Новые Лозы, Сажное, Штакор – Сажное. Задача: Прочно оборонять вышеуказанный район. Не допустить распространения противника на север и северо-восток. Быть готовым с рассвета 6.07.43 г. во взаимодействии с 5-м гв. Стк перейти в контратаку в направлении: Крюково, Крапивенские Дворы и далее на Гремучий, Белгород».

Через час его штаб командирам бригад и полков направил распоряжение № 029 о выдвижении на марш и занятии обороны, согласно которому корпус был поделен на три части. Первая состояла из 25-й гв. и 26-й гв. тбр, им предстояло двинуться первыми и к 22.00 выйти в район р. Липовый Донец. Для обеспечения переправы основных сил корпуса их мотострелковые подразделения после прибытия на место должны были форсировать Липовый Донец и к 2.00 6 июля на его правом берегу овладеть рубежом Смородино – Каменский, а танковым батальонам – быть в готовности утром перейти в наступление в направлении на Крапивенские Дворы.

Вторая группа, в составе 4-й гв. мсбр с 1500-м иптап и 273-м мп, получила задачу: к 22.00 сосредоточиться в районе Новые Лозы, Гостищево, выс. 220.1, Крюково и занять прочную оборону. В дальнейшем, к 3.00 6 июля, переправиться и овладеть юго-западной опушкой леса в 1 км западнее х. Глушинский.

Третьей группе (4-я гв. тбр и 47-й гв. отпп (фактически резерв) комкор отдал приказ: к 23.00 достигнуть леса в 1 км северо-восточнее Крюково, замаскировать в нем технику и транспорт и к утру быть готовыми: танковой бригаде – наступать за 25-й гв. тбр, а полку – самостоятельно атаковать в направлении на Каменский.

Таким образом, к рассвету 6 июля соединение должно было иметь на правом берегу, т. е. непосредственно перед фронтом дивизии «Мертвая голова», группировку, имевшую возможность и оборонять указанный рубеж, и одновременно нанести контрудар. Однако, как известно, на войне план командования – это не закон, а лишь намерения, т. к. очень многое зависит от того, как после его принятия развивается обстановка на участке. В ситуации со 2-м гв. Ттк, не желая того, А.С. Бурдейного серьезно подвели именно свои – командование 375-й сд.

Планируя использовать корпус в контрударе утром 6 июля, командование фронта считало важным, чтобы к р. Липовый Донец его войска подошли около полуночи 5 июля. Расстояние от места его дислокации до района сосредоточения было не очень большим, поэтому основные его силы должны были находиться на марше поздним вечером и в сумерках. Это в некоторой мере гарантировало от удара люфтваффе и в то же время позволяло подготовить к утреннему бою танки и несколько часов отдохнуть их экипажам. Вместе с тем ночь создавала дополнительные сложности на марше. Причем на деле они оказались столь значительными, что корпус смог полностью сосредоточиться в новом районе лишь к середине 6 июля.

Первым, еще в 16.00, пешим маршем двинулся мотострелковый батальон 26-й гв. тбр, затем, в 19.00, – обе танковые бригады. Для движения были намечены три маршрута, обычные полевые дороги, но проложенные по холмистой, пересеченной оврагами местности. Поэтому в ночное время в условиях запрета на включение фар, который существовал в тактической полосе, подъемы и спуски превращались в серьезное испытание для экипажей всех боевых машин. Особенно тех, что прибыли из запасных полков, а их оказалось больше половины. Одной из «врожденных болезней» «тридцатьчетверок» был плохой обзор с места механика-водителя, поэтому при движении, иногда даже в бою, танкисты открывали передний люк. Еще хуже обстояло дело с обзором в Мк-4 «Черчилль», которыми был укомплектован 47-й гв. отпп. Высокие гусеницы полностью закрывали обзор на обочины дороги слева и справа от танка. Вместе с тем у этих машин на подъемах часто с катков слетали гусеницы. В результате все эти проблемы существенно осложнили ночной марш, протяженность которого составляла 80 км, и привели к тому, что полк не только не вышел в назначенный срок, но и к рассвету оказался не в состоянии перейти в наступление. Из отчета его командира подполковника М.Т. Шевченко: «Времени на совершение марша с 19.00 до 23.00 5.7.43 г. было недостаточно. Тяжелые танки „Черчилль“, трудно управляемые в ночное время из-за ограничения видимости, при большом напряжении в составе полка двигались со скоростью не более 7–10 км/час. Совершение марша ночью, большое его расстояние для тяжелых танков и ограниченная видимость привели к тому, что к указанному времени – 23.00 5.7.43 г. полк в Клюково не сосредоточился, а подошел только к 4.00 6.7.43 г. в количестве 7 танков „Черчилль“. Остальные 14 штук отстали по техническим причинам (часть – заваленные в кювете из-за плохой видимости) и сосредоточились в с. Крюково до 15.00 6.7.43 г. К этому времени было боеспособных 17 танков, 5 – по техническим причинам находились еще на марше, ожидая помощи». Со схожими проблемами на марше столкнулись экипажи танковых бригад. Однако количество отставших машин по техническим причинам в них оказалось значительно меньше: в 25-й гв. тбр только две «тридцатьчетверки» и одна «семидесятка», а в 26-й гв. тбр – 5 танков (Т-34 – 4 и Т-70 – 1). Согласно донесению штаба 26-й гв. тбр, все машины были восстановлены силами батальонов и прибыли в район сбора позже на пять часов.

Донесение о первых итогах марша А.С. Бурдейный направил командующему фронтом в 3.30: «25-я гв. тбр сосредоточилась в с. Новые Лозы, 26-я гв. тбр – Рождественка, готовит переправу через Липовый Донец, 4-я гв. тбр задержится на марше, переправа Сажновский Донец, 4-я гв. мсбр двигается в пешем строю. Остальные части корпуса сосредоточились в исходном районе, согласно Вашего приказа». Таким образом, к полуночи, как планировалось, и даже к рассвету 2-й гв. Ттк в назначенный район выйти не смог. Около 4.00 из пяти его соединений лишь две бригады и корпусные части обеспечения подошли к переправам, остальные силы (две бригады и танковый полк) еще находились в пути. Тем не менее это обстоятельство никак не повлияло на оперативную обстановку в полосе 6-й гв. А, т. к. контрудар утром 6 июля был отменен И.В. Сталиным. Поэтому его переброску в итоге можно было бы признать успешной.

Однако несвоевременное сосредоточение войск было лишь первой крупной проблемой, с которой столкнулся А.С. Бурдейный при подготовке к контрудару, дальше оказалось все значительно сложнее. Перед рассветом передовые дозоры доложили, что мост в Рождественке, по которому планировалось перебросить 25-ю гв. тбр и 47-й гв. отпп на западный берег реки, взорван. Подрыв стал страховочной мерой, его осуществил ст. лейтенант Красильщиков, заместитель командира разведроты 375-й сд, по приказу ее начальника штаба. В течение 5 июля эсэсовцы проявляли высокую активность в полосе дивизии. Уже в сумерках бронегруппа мд СС «Мертвая голова» захватила с. Смородино. Опасаясь, что и ночью противник продолжит наступление в юго-восточном направлении, комдив П.Д. Говоруненко и принял это решение.

В 4.00 А.С. Бурдейный подписал частный боевой приказ № 30, в котором скорректировал прежние задачи: он потребовал занять оборону не по правому, как планировалось, а по левому берегу р. Липовый Донец на участке Рождественка, Новые Лозы, Гостищево, Сажное. Но контрудара в направлении Крапивенских Дворов никто не отменял, поэтому к переправе были срочно переброшены корпусные инженерные части: «Командир корпуса решил для обеспечения переправы частей на западный берег р. Липовый Донец подготовить переправу в районе Новые Лозы, – отмечается в отчете о боевых действиях 2-го гв. Ттк. – Для этого была выброшена саперная рота 51-го мотосаперного батальона, которая к 14.00 6.7.43 г. восстановила мост, усилила его, сделав его проходимым для всех марок танков корпуса».

К утру ком проблем и нерешенных вопросов продолжил расти. Так, вместо мотострелкового батальона 25-й гв. тбр подполковника С.М. Булыгина, который не смог вовремя переправиться на западный берег, полковник С.К. Нестеров, командир 26-й гв. тбр, в качестве передового отряда прикрытия еще ночью выбрасывает свой 1-й мотострелково-пулеметный батальон капитана А.С. Юпко. Он начал окапываться на опушке леса в 3 км западнее с. Непхаево, при этом оба фланга его оставались открытыми. И части дивизии Крюгера не заставили себя долго ждать, уже в 4.00 комкор донес Н.Ф. Ватутину: «Противник силою до 80 танков и полка пехоты наступает из Смородино на Непхаево. Авиация группами до 20 самолетов непрерывно бомбит боевые порядки наших войск». После непродолжительного боя мд СС «Мертвая голова» овладела х. Каменский, Смородино и к 7.00 окружила в лесу батальон Юпко. Гвардейцы вступили в неравный поединок с эсэсовцами, а поддержать их ни комбриг, ни комкор пока возможности не имели, т. к. 4-я гв. мсбр, как и все основные силы соединения, все еще находилась на восточном берегу.

К 10.00 С.К. Нестеров переправляет взвод Т-34 ст. лейтенанта Белюсова по построенному мосту, с задачей помочь окруженным. Танки с ходу прорвались в рощу, и, под прикрытием их огня, часть мотострелков вырвалась из «кольца» к западным окраинам Непхаево, но основные силы батальона продолжали вести бой в окружении и выйдут из него лишь вечером, когда корпус к активным действиям перейдет основными силами. Несколько по-иному ситуация с окружением 1-го мсб отражена в документах разведотдела штаба 2-го тк СС: «Показания пленных из 1-го мотострелкового батальона 26-й гв. танковой бригады. Состав: 50 % русских, 50 % узбеки. Средний возраст 30 лет. Пополнения прибывают из 230-го запасного полка из Буденный (юго-восточнее от г. Новый Оскол). Последнее пополнение – в начале июня, в составе 40 мужчин и 5 женщин. Батальон оснащен трехтонными грузовиками. Стрелковая рота состоит из 3 взводов и одного взвода тяжелых пулеметов. Бригада находилась в районе Короча на отдыхе.

В 15.00 5 июля 1-й мсб был поднят по тревоге и направлен моторизованным маршем в район Петропавловка, куда прибыл в 24.00. На заключительном этапе – четырехчасовый пеший переход в район восточнее Редин, где расположился на отдых. Было известно, что немецкие силы прорвали укрепленные линии, отсюда и задача, поставленная 1-му мсб 26-й гв. тбр: образовать заграждение. Утром 6.7. прорвавшиеся восточнее Редин наши силы наткнулись на находившийся на отдыхе батальон и рассеяли его (подчеркнул. – В.З.)». Этот трофейный документ был обнаружен в Национальном архиве США и относился к категории «для боевой работы», поэтому сомневаться в его достоверности оснований нет. Вероятно, рассеян был не весь батальон Юпко, часть его рот отошла в лес и, используя рельеф местности, заняла жесткую оборону.

Тем временем мд СС «Мертвая голова» продолжила наступление двумя боевыми группами в направлении Рождественки и Новые Лозы. Однако уже после первых атак стало ясно – из-за сильного огня с восточного берега подойти к руслу реки не удастся. Кроме того, авиаразведка 8-го ак сообщала о подходе в этот район танковых частей русских. В 11.00 А.С. Бурдейный направил в штаб фронта следующее донесение:

«Ватутину, Штевневу

1. Противник с 7.30 6.7.43 продолжает непрерывные атаки группами 15–70 танков, пытаясь отбить наши части и выйти на восточный берег р. Липовый Донец. Основная группировка танков, до двухсот, в районе Смородино, Каменский, клх. „Смело к труду“, Гремучий, свыше двух мотополков пехоты. Авиация противника группами 25–60 самолетов непрерывно бомбит порядки корпуса.

2. Части корпуса продолжают удерживать прежний рубеж обороны.

25-я гв. тбр удерживает рубеж: западная окраина Рождественка. Отбила три танковые атаки. Подбила один и сожгла четыре танка противника.

26-я гв. тбр удерживает рубеж: (иск.) Рождественка, Непхаево, (иск.) Новые Лозы. Отбила три танковые атаки, одну из которых неприятель производил под прикрытием дымовой завесы. Мспб бригады, занимая оборону по опушке леса, что в 3 км зап. Непхаево, ведет бой с пехотой и танками противника.

4-я гв. мспбр одним батальоном с 1500-м иптап и 273-м минп занимает рубеж: Новые Лозы, Гостищево, производят окопные работы.

4-я гв. тбр, 47-й гв. ттпп – в прежнем районе: лес 1,0 км восточнее Крюково.

1695-м зенап сбит один самолет „Фокке-Вульф“.

Части корпуса ведут разведку в различных направлениях. Связь с соседями установлена».

Таким образом, с утра 6 июля еще не собранное полностью соединение Бурдейного основными силами вступило в бой с дивизией Зимона и успешно отражало его атаки, одновременно подтягивало в район сосредоточения части и возводило переправы. Так продолжалось до второй половины дня, когда, получив от Н.Ф. Ватутина «добро» на проведение контрудара двумя танковыми корпусами, И.М. Чистяков направляет в 5-й гв. Стк генерал-майора П.П. Вахрамеева, а во 2-й гв. Ттк офицеров связи с приказом о спешной подготовке атаки. В 15.30 А.С. Бурдейный подписал приказ № 31, в котором говорилось:

«1. Противник, танковая группа, отбросив части 23-го гв. ск на участке Лучи, Яковлево, продолжает развивать успех в северо-западном направлении.

2. Корпус имеет задачу: совместно с 5-м гв. Стк решительными действиями форсировать р. Липовый Донец и ударом во фланг уничтожить противника в районе Крапивенские Дворы, клх. „Смело к труду“, отрезав северную группировку противника.

3. Справа наступает 5-й гв. Стк с задачей выйти на рубеж: Яковлево, Лучки.

4. Я решил в первой линии иметь две танковые бригады. Тяжелый танковый полк – перед правым флангом. Мотострелковой бригадой прикрыться с юга. Одну танковую бригаду иметь слева. Начало наступления – 16.30 6.7.43 г.

5. 26-й гв. тбр переправиться через р. Липовый Донец в районе Новые Лозы и к 18.00 6.7.43 г. выйти на рубеж междулесье, что 2 км восточнее клх. „Смело к труду“, в дальнейшем овладеть клх. „Смело к труду“ с задачей заблокировать подход противника с юга.

6. 47-му гв. отпп переправиться за 26-й гв. тбр через р. Липовый Донец и к 18.00 6.7.43 г. выйти на рубеж: Смородино, Каменский, своим движением содействовать 25-й гв. тбр выходу на этот рубеж. После выхода в район Смородино одновременно танковую роту подчинить командиру 25-й гв. тбр. В дальнейшем – движением на Глушинский, „сар.“. Содействовать выходу 26-й гв. тбр на рубеж междулесье и на Белгородское шоссе.

7. 25-й гв. тбр, действуя за 47-м гв. отпп, к 18.00 6.7.43 г. выйти на рубеж Смородино, Каменский и к 19.00 6.7.43 овладеть Крапивенские Дворы с задачей заблокировать движение противника с севера на юг.

8. 4-й гв. мсбр при поддержке 273-го мп переправиться за 25-й гв. тбр и к 18.00 6.7.43 г. выйти на рубеж: сад, в 2 км северо-западнее Сошенков, северная окраина Вислое. Иметь на флангах противотанковые группы в готовности отразить контратаки танков противника с юга и юго-запада. Задача бригады – обеспечить действия корпуса с юга.

9. 4-я гв. тбр – мой резерв с выходом 25-й и 26-й гв. тбр на рубеж: Смородино, Каменский, Глушевский, занять рубеж: Рождественка, Новые Лозы с задачей прикрыть переправы через р. Липовый Донец в готовности к действиям в направлении бригад.

10. 1500-й иптап – мой резерв, выйти в район „сар.“, в 2 км западнее Непхаево, в готовности отразить контратаки танков противника с севера и юга.

11. 1695-му зенап надежно прикрыть с воздуха переправу корпуса в р-не Новые Лозы».

Задачи, которые первоначально ставились 2-му гв. Ттк, были ему вполне по силам. Утром 6 июля поступило сообщение о том, что командование 6-й гв. А планирует усилить корпус 31-й оиптабр. Наступать ему предстояло на достаточно узком участке, 8–8,5 км, силами 165 танков. Боевые части бригад и полков к середине дня практически полностью сосредоточились, на западный берег были выдвинуты отряды прикрытия, командиры бригад уже ознакомились с местностью и получили первые данные о местах нахождения основных сил врага. Наряду с дефицитом артсредств обычной проблемой советского танкового корпуса образца первой половины 1943 г., главная проблема 2-го гв. Ттк в этот момент заключалась в невозможности создать приемлемую ПВО хотя бы над переправами и местами сосредоточения техники. По штату корпусу полагался отдельный зенитный дивизион 85-мм орудий, он же мог выполнять и роль противотанкового резерва, но эта часть еще не прибыла, а имевшийся зенитно-артиллерийский полк был не в состоянии прикрыть боевые порядки даже танковых бригад. Это заметно осложняло боевую работу соединения и его возможности, особенно в ситуации, когда управление, тылы и подразделения обеспечения находились на одном берегу реки, а боевые соединения вели бой на другом. В этих условиях штаб корпуса был вынужден основные средства ПВО направить на прикрытие переправ и района расположения управления, а для прикрытия с воздуха боевых порядков использовать лишь возможности самих бригад и систематически просить штаб фронта о выделении сил 2-й ВА.

Однако около 15.00 поступило сообщение, которое резко осложняло комкору решение задач и по обеспечению противотанковой обороны занимаемого участка, и контрудара. В корпусе было очень мало артсредств, положенных по штату, смешанный сап и оиптад (85-мм ПТО) он еще не получил (последний прибудет лишь 9 июля), гаубиц не полагалось. В распоряжении комкора находились лишь 1500-й иптап (вооруженный 45-мм ПТО) и артдивизион 4-й гв. мсбр. При планировании использования корпуса в контрударе перед началом боев командование фронта учло эту проблему, в 8.00 6 июля подполковник С.В. Шманов, командир 31-й оиптабр (44 орудия), переданной Н.Ф. Ватутиным накануне из фронтового резерва И.М. Чистякову, получил от зам. командующего 6-й гв. А генерал-майора П.Ф. Лагутина приказ «немедленно восстановить живую связь, взаимоувязать совместные действия на случай совместного выполнения боевых задач со 2-м гв. Ттк». Это распоряжение было выполнено, начальник штаба бригады майор Коршевник уже в 13.50 прибыл на КП корпуса в с. Замостное, где провел согласование общего плана наступления и сигналов взаимодействия. Однако примерно за 1,5 часа до начала контрудара командование фронта изменило свое решение. В это время войскам АГ Кемпфа удалось заметно продвинуться через главную полосу 7-й гв. А, и Н.Ф. Ватутин был вынужден спешно направить бригаду Шманова в распоряжение М.С. Шумилова. Таким образом, А.С. Бурдейный оказался без так необходимой поддержки артиллерии. Затем в штаб 2-го гв. Ттк стал поступать и еще ряд тревожных донесений.

Но пока вернемся к началу контрудара. В 15.50 А.С. Бурдейный направил соседу справа следующее сообщение:

«Кравченко.

Задачу получил. Начало в 16.30 6.07.43 г.

Наступаю в направлении Крапивенские Дворы, клх. „Смело к труду“. Информируйте о действиях».

К этому моменту в районе ур. Козинка, Калинин, Тетеревино драматические события были в полном разгаре. К моменту перехода 2-го гв. Ттк в наступление 5-й гв. Стк уже несколько часов вел тяжелый бой с дивизией СС «Дас Райх», причем в 16.30 ее боевые группы уже сомкнули кольцо вокруг его основных сил. Это обстоятельство заметно осложнило действия 2-го гв. Ттк и ослабило удар по мд СС «Мертвая голова». Тем не менее, несмотря на очень тяжелую обстановку, войска Сталинградского корпуса полностью приковали к себе силы дивизии Крюгера, что в некоторой мере содействовало 20-му гв. Ттк в выполнении поставленной задачи.

Для А.С. Бурдейного это был первый бой в качестве командира корпуса. Следует отметить, что спланировал и провел он его достойно. Чувствовалось, что полковник обладает большим боевым опытом и подготовкой. Для него был характерен взвешенный подход к решению поставленных задач, он не приступал к выполнению приказа сломя голову, соизмерял возможности своего соединения с той долей риска, которая всегда присутствовала в каждом отдельном бою или крупной операции. Приходилось слышать, что комкору «не хватало характера», якобы это его качество, назовем – осторожность, мешало и не позволяло добиваться «звездных результатов». Возможно, это и так, но на войне никто со стопроцентной уверенностью не может гарантировать успех даже незначительной операции, всегда присутствуют два трудно прогнозируемых фактора: случай и противник. Поэтому, осознавая личную ответственность за жизни тысяч людей, А.С. Бурдейный считал важным закладывать в свои решения значительный запас прочности. Пример тому – контрудар 6 июля 1943 г.

Главная задача 2-го гв. Ттк заключалась в том, чтобы сковать силы группировки, прорвавшей вторую полосу 6-й гв. А, и оттянуть как можно больше их на себя. Вводить ударную группировку соединения в бой планировалось на участке 375-й сд, ее части должны были обеспечить огнем ее развертывание. Гвардейцам предстояло действовать против сильного, численно превосходящего противника, имевшего хорошее прикрытие с воздуха и прямую связь с бомбардировочной авиацией. Существенными факторами, усложнявшими выполнение задачи, являлись: невозможность прикрыть переправы средствами ПВО и, по сути, открытые фланги. Хотя на правом крыле и была установлена связь с 5-м гв. Стк, но здесь между флангами корпусов существовал разрыв: части 2-го гв. Ттк находились на восточном берегу, а 5-го гв. Стк – на западном. Поэтому в случае заминки при наступлении у соседа (как оно впоследствии и произошло) фланг войск Бурдейного мог оголиться и попасть под удар. Усилить пехотой этот участок комкор не мог, кроме положенных по штату мотострелковых батальонов танковых бригад и мотострелковой бригады дополнительных подразделений пехоты не получил. Задействовать же 375-ю сд было опасно, ее оборона строилась в одну линию, поэтому ослаблять какой-либо участок – это заведомо существенный риск.

К началу контрудара 2-й гв. Ттк имел боеспособными 166 танков, а наличие бронетехники в бригадах и полках указано в таблице № 15. На первом этапе наступления его командование основной задачей считало захват Смородино, поэтому из двух бригад, выдвинутых в первую линию, на село нацелили одну, усилив ее удар тяжелым танковым полком. За ними, во втором эшелоне, должна была двигаться мотострелковая бригада с минометным полком.

Для развития успеха и отражения контратак был сформирован солидный резерв: танковая бригада и иптап. Причем к началу атаки резерв, как и ударная группировка, уже находился на западном берегу. Такое боевое построение позволяло не только решать поставленные задачи, но и в случае фланговой угрозы оперативно усилить войска на опасном направлении.

С первых минут контрудар шел трудно. Первыми вступили в бой подразделения 26-й гв. тбр полковника С.К. Нестерова. Из боевого донесения ее штаба № 047 к 7.00 7 июля: «…Бригада двумя танковыми батальонами в 17.30 6.7.43 г. переправилась через р. Липовый Донец в районе Непхаево и Новые Лозы, имея задачей наступать в направлении „сар.“, что в 2 км юго-западнее Непхаево, клх. „Смело к труду“ (северный), Журавлиный и уничтожить противника в районе яр Жерновец, в дальнейшем наступать в направлении клх. „Смело к труду“, Журавлиный.

К 18.30 6.7. 1-й тб, выйдя: „сар.“, что в 2 км юго-западнее Непхаево, был встречен артиллерийским огнем из района Глушинский, клх. „Смело к труду“. Продолжая наступление, к 20.00 овладел клх. „Смело к труду“. В 21.30 до 10 танков из леса, что южнее Каменский, и до 25 танков с выс. 225.9 контратаковали батальон с фланга и тыла. Кроме того, батальон был подвергнут артиллерийскому обстрелу из района лес Журавлиный и беспрерывной бомбардировке авиации противника.

В результате неожиданной контратаки превосходящих сил танков противника с флангов и тыла батальон после двухчасового боя отошел в направлении яр Жерновец и к 23.00 6.7. занял оборону по западной окраине Непхаево.

2-й тб, действуя за 1-м тб, при подходе к роще, что в 2 км западнее Непхаево, был обстрелян сильным артогнем из района лес, что южнее Каменский, одновременно на его фланги выходили танки противника из леса, что южнее Каменский (6 Т-6) и выс. 225.9 – 25 танков. Кроме того, вели артиллерийский огонь до 10 танков (Т-6), находящихся в засаде – лес, что 3 км западнее Непхаево. Батальон занял оборону по северо-восточной опушке рощи, что 500 м западнее Сошенков, с задачей не допустить танки противника в Непхаево, но был атакован танками противника, отошел на юго-западную окраину Непхаево и занял оборону».

Удар корпуса пришелся по левому флангу дивизии Зимона, но в случае захвата с. Смородино и выхода его к Обоянскому шоссе возникала угроза и правому флангу соединения Крюгера. Поэтому П. Хауссер оценил его как существенную опасность и для сдерживания гвардейцев задействовал силы обеих дивизий. Обратимся к отчетным документам соединений 2-го гв. Ттк. Они помогут не только понять суть происходившего, но и ощутить драматизм обстановки, почувствовать напряжение и эмоциональный накал участников события. Из отчета командира 47-го гв. отпп подполковника М.Т. Шевченко: «Согласно приказу корпуса, полк, как и все остальные части, должен был с утра 6.7.43 г. перейти в наступление на Крапивенские Дворы и Шопино. На полк возлагалась задача: действуя впереди 25-й гв. тбр, при ее непосредственной поддержке, овладеть Крапивенские Дворы, оседлать дорогу на Белгород, выйти в район Шопино, не дав возможности танкам и артиллерии противника нанести урон частям корпуса ударом в лоб или правый фланг, приняв на себя всю силу огня и подавив сопротивление противника. Началом атаки был установлен сигнал по радио – 444.

В связи с тем, что противник к 6.00 6.7.43 г. овладел Смородино, а соседи корпуса справа и слева не перешли в наступление, атака корпуса была перенесена на 16.30 6.7.43 г.

В 15.00 6.7.43 г. командир полка был вызван к комкору в Сажное, где получил устный приказ, из которого исходило следующее. 47-й гв. отпп переходит в наступление в 16.30 6.7.43 г. Задачу полк получил таковую – переправиться через переправу по р. Липовый Донец в Нов. Лозы и, действуя в первом эшелоне, впереди 25-й гв. тбр, к 18.00 6.7.43 г. овладеть Смородино, Каменский. По выходе на рубеж Смородино, Каменский и овладении ими обеспечить выход на этот рубеж 25-й гв. тбр. После выполнения этой задачи одну танковую роту подчинить командиру 25-й гв. тбр, а полку наступать в направлении Глушинский, содействуя выходу 25-й гв. тбр на рубеж: междулесье, клх. „Смело к труду“, Белгородское шоссе.

К началу наступления полк имел: боеспособных танков – 17. 4 танка находились в районе Песчаное на марше к Крюково и вовремя не прибыли на исходные из-за технических неисправностей. Личный состав после отдыха, уяснив приказ, был готов выполнять задачу. В 16.30 полк в количестве 17 танков в колонне сосредоточился у переправы через р. Липовый Донец в с. Новые Лозы. В связи с несвоевременным подходом частей корпуса на переправу, по приказу комкора, полк переправился только к 18.30 и колонной двинулся через Непхаево к дороге на Смородино. Во время движения по направлению Смородино, при подходе к мельнице, полк развернулся в боевой порядок – „линию рот“ и пошел в наступление 14 танками, так как 3 танка на подъеме из Непхаево остановились из-за обрыва гусениц.

25-я гв. тбр, которая, согласно приказу командира 2-го гв. Ттк, должна была наступать за 47-м гв. отпп, увидев сильное сопротивление противника и неравную, тяжелую борьбу 47-го гв. отпп с танками и артиллерией противника, в бой не вступила, а остановилась в полуразвернутом порядке сразу же при выходе из Непхаево. Несмотря на отсутствие какой-либо поддержки со стороны артиллерии, танков, пехоты, полк, выполняя задачу, повел наступление на Смородино, уничтожая на своем пути танки и артиллерию противника. Несмотря на то, что поддержка со стороны 25-й гв. тбр отсутствовала, полк левым флангом ворвался в Смородино, но, встретив сопротивление большого количества танков и артиллерии, потеряв 6 танков сгоревшими, 3 подбитыми, 5 человек убитыми и 13 ранеными, отошел на 500–700 м от деревни и вел огонь с места в ожидании помощи со стороны 25-й гв. тбр. 25-я гв. тбр так и не пошла в наступление, а полк, не имея возможности продвинуться вперед, продолжал вести огонь с места на достигнутом рубеже.

За это время противнику был нанесен следующий урон: сожжены 3 Т-4, подавлены 4 88-мм пушки; уничтожено до 50 солдат и офицеров.

В Ы В О Д:

1. Времени для подготовки танков и личного состава к наступлению было достаточно.

2. Участок для наступления и действий танков был удачный и соответствовал необходимым требованиям для действий полка.

3. Несмотря на правильность разработки наступательной операции, полк не имел успеха из-за отсутствия танковой, артиллерийской и пехотной поддержки со стороны 25-й гв. тбр или же в целом со стороны корпуса. Большие потери полка в танках и личном составе обусловливаются только отсутствием взаимной поддержки».

Утверждение командира полка о том, что 25-я гв. тбр подполковника С.М. Булыгина не приняла участие в этот день в боях, неверно. Однако его обвинение в адрес соседа в том, что при штурме Смородино он его не поддержал, вполне обоснованно. Одной из главных причин этой неудачи стала именно, мягко говоря, безынициативность комбрига-25. Хотя формально он четко следовал букве приказа – ждал, пока тяжелый полк уничтожит узел сопротивления в селе и тем самым проложит через рубеж эсэсовцев путь его батальонам, но ничего не сделал, чтобы помочь товарищам по оружию решить общую задачу. Из-за этого эсэсовцы начали истреблять войска корпуса по частям. Потом штаб бригады объяснял свое бездействие таким образом: «Из Смородино и высот юго-западнее по боевым порядкам наших танков был открыт сильный артиллерийский огонь. В 19.45 бригада была контратакована из Смородино противником численностью до 40 танков. Противник имел численное превосходство вследствие того, что 2-й танковый батальон на 1,5 часа задержался на переправе и вступил в бой с опозданием. Бригада была вынуждена занять оборону на достигнутом рубеже 1 км восточнее Смородино».

Действительно, часть бригады задержалась на переправе, но полк «Черчиллей» вступил в бой у Смородино около 19.00, а бригада Булыгина хотя и не полностью, но главными силами вышла к селу к 19.30. Что после этого мешало комбригу усилить удар полка Шевченко, не ясно, но то, что противник использовал этот раздрай в рядах гвардейцев в свою пользу, факт очевидный. Английские танки «Черчилль», которыми был укомплектован 47-й гв. отпп, имели более толстую броневую защиту, чем даже «тридцатьчетверка», не говоря о «семидесятке», состоявших на вооружении 25-й гв. тбр. Вероятно, это повлияло на активность командования бригады. Что же касается ее личного состава, то ее экипажи в этот день сражались стойко и мужественно. Именно в бою за Смородино совершил подвиг командир танка 1-го батальона 25-й гв. тбр гв. лейтенант И.Е. Бутенко, отмеченный впоследствии Золотой Звездой Героя Советского Союза. Из воспоминаний однополчанина героя сержанта П. Дзюбы: «В экипаже И.Е. Бутенко механиком-водителем был гв. старшина Н.В. Цезарь, двадцатилетний юноша, и радиотелеграфистом гв. сержант Слинкин. Механик-водитель, несмотря на сильный вражеский огонь, вырвался из боевых порядков атакующего батальона и на большой скорости достиг немецкого боевого охранения, гусеницами раздавил три пулеметные точки и вывел из строя противотанковую пушку. Немцы обратились в бегство. У села Смородино танк неожиданно столкнулся с восемью немецкими танками, которые находились в засаде. Бутенко решил принять бой. Выстрелом из пушки он подбил один танк и продолжал движение в направлении остальной группы вражеских машин. Прямым попаданием снаряда была выведена из строя пушка Т-34. Это не остановило молодого командира, он скомандовал:

– На таран!

На большой скорости танк ворвался в гущу вражеских машин. Сильным ударом лобовой брони таранил один, а затем и другой немецкий танк. Остальные вражеские машины открыли огонь из всех пушек. Танк Бутенко запылал. Механик-водитель был убит, а радиотелеграфист тяжело ранен.

Выскочив из горящего танка, И.Е. Бутенко вплотную столкнулся с несколькими немцами из протараненных танков. И в момент, когда немецкий офицер поднял руку, чтобы выстрелить, он сильным ударом выбил у него пистолет и им же пристрелил гитлеровца и еще нескольких солдат, совершенно обезумевших от того, что происходило на их глазах. Иван Бутенко взял у убитого офицера документы и оружие, поднял на руки тяжело раненного Слинкина и под сильным артиллерийским и минометным огнем вышел за боевые порядки нашего наступающего батальона». И.Е. Бутенко в ходе Курской оборонительной операции Воронежского фронта первым из танкистов совершил подвиг, отмеченный столь высокой наградой. К сожалению, отважный офицер не дожил до этого радостного дня. Указ Президиума Верховного Совета СССР был подписан 10 января 1944 г., а 21 октября 1943 г. при освобождении Белоруссии, на подступах к Орше, он погиб. За подвиг у Смородино все члены его экипажа были награждены орденом Отечественной войны 1-й степени, механик-водитель старшина Н.В. Цезарь – посмертно.

Как уже отмечалось, Г. Гот, планируя наступление своей армии на Курск, полагал, что командование Красной Армии уже в первые дни операции «Цитадель» выдвинет в полосу 2-го тк СС свои оперативные, а возможно, и стратегические подвижные резервы. Поэтому экипажи самолетов воздушной разведки систематически работали севернее, северо-восточнее и восточнее Прохоровки для отслеживания возможного подхода советских танковых и мехсоединений из района Старого Оскола или Щигров. Выдвижение Сталинградского корпуса, бригады которого смогли выйти в район сосредоточения под покровом ночи, немецкая тактическая разведка не обнаружила. Лишь вступив в бой с его войсками, эсэсовцы поняли, что против них действует новое соединение, но какое – они выяснят лишь 7 июля, когда разберут обнаруженные в ур. Козинка документы штаба 22-й гв. тбр. Данные же о начале сосредоточения 2-го гв. Ттк на левом берегу Липового Донца штаб корпуса Хауссера получил в первой половине дня 6 июля, в тот момент, когда гвардейцы еще находились на марше. В вечернем донесении штаб сообщал: «В первой половине дня авиаразведка обнаружила скопление танков в районе Новые Лозы – Рождественка и доложила о крупной автоколонне (60 машин) от Шахово на юго-запад».

Сразу после доклада разведки командование корпуса СС и 8-й ак сосредоточили свое внимание на правом фланге, т. к. угроза была существенная. Отслеживалось каждое заметное движение советской стороны. Это давало свои результаты, около 18.00 в поле зрения летчика-наблюдателя попала переправа 26-й гв. тбр. «Сообщение воздушной разведки: 33 русских танка переправляются через Донец возле Сошенков, – отмечается в донесении 2-го тк СС в армию. – Приказ дивизии „Мертвая голова“: выделить отряд заграждения на восток. Неприятельский плацдарм должен быть блокирован, дальнейшее продвижение врага приостановлено».

Пытаясь блокировать прорыв, бригадефюрер М. Зимон выдвинул против ударной группировки Тацинского корпуса заслон из противотанковой артиллерии и отдал приказ командиру танкового полка штурмбаннфюреру Кинстману немедленно предпринять контратаку с целью не допустить дальнейшее движение гвардейцев через Обоянское шоссе. Сюда же, по просьбе П. Хаус сера, часть своих сил перенацелил и 8-й ак. К сожалению, не желая этого, но помощь эсэсовцам в отражении контратаки танкистов Бурдейного оказали и летчики 1-го штурмового авиакорпуса 2-й ВА. В 19.00, в начале боя у Смородино, 10 Ил-2 провели штурмовку боевых порядков наступающих батальонов 2-го гв. Ттк. Это был первый, но далеко не последний случай, когда наземные войска Воронежского фронта подверглись ударам собственной авиации. Подобные инциденты будут систематически фиксироваться по всему участку прорыва и 4-й ТА, и АГ Кемпфа, но особенно много – на Прохоровском направлении и непосредственно под Прохоровкой. Главная причина этого – большая концентрация сил, прежде всего бронетанковых, высокая динамика боевых действий и неотлаженное взаимодействие штабов соединений разных родов войск.

К 20.00 передовые подразделения левого крыла гвардейского корпуса продвинулись от исходных позиций вперед на 7 км и, перекрыв Обоянское шоссе, продолжили вести тяжелый бой в полуокружении. В это время А.С. Бурдейный доносил: «Ватутину, Штевневу. Танки вышли на рубеж: Смородино, Каменский, перехватили огнем дорогу Курск – Белгород. Авиация противника непрерывно бомбит боевые порядки корпуса и переправу. Оставлять танки без пехоты нельзя. Прошу подбросить пехоты для закрепления на достигнутом рубеже». Однако командование фронта в этот момент комкору помочь оказалось не в силах. Кроме того, на правом фланге корпуса дивизии Крюгера удалось отбить все попытки гвардейцев овладеть Смородино. Танковый полк Шевченко и бригада Булыгина приостановили атаки на село, но продолжали обстреливать его из танков и орудий. К этому времени в штаб 2-го гв. Ттк поступила информация о том, что эсэсовцы смяли оборону 5-го гв. Стк и ведут бой в районе Беленихино. Комкору стало ясно: дальнейшее продвижение вперед грозит окружением и разгромом. В 20.20 из штаба корпуса по радио уходит следующая шифрограмма с пометкой «Молния»: «Нестерову. 26 гв. тбр. Закрепиться на достигнутом рубеже. Занять круговую оборону. Бурдейный. Лаврентьев».

Через час активность частей мд СС «Мертвая голова» заметно усилилась. Перешедшая в контратаку ее бронегруппа нанесла сильные удары по флангам вырвавшейся вперед бригады Нестерова, пытаясь взять в кольцо у Обоянского шоссе 1-й тб. Через час, под давлением превосходящего противника, подразделения бригады начали медленно отходить на восток. В руках эсэсовцев осталось и Смородино. Наступали сумерки, поэтому перед гвардейцами встал вопрос о дальнейших действиях: закрепить за собой захваченную территорию или отходить за реку. Для создания прочной обороны по всему фронту корпуса на западном берегу пехоты у А.С. Бурдейного было недостаточно, кроме того, существовала опасность блокирования корпуса, если люфтваффе уничтожат все переправы. В полночь, доложив в штаб фронта результаты боя, комкор получил «добро» на отход за реку и тут же отдал приказ: «Части немедленно отвести в прежний район. Порядок отвода: 47 гв. тпп, 26 гв. тбр, 25 гв. тбр, 1500 иптап, 4 гв. мсбр.

4-й гв. мсбр прикрывать выход корпуса на восточный берег р. Липовый Донец на рубеже сар.(сев.) и сар.(юж.), что 2 км западнее Непхаево».

Однако немцы продолжили оказывать давление на корпус Бурдейного, особенно с воздуха. В его штаб поступили данные об активности их танков и на правом фланге 375-й сд в районе ст. Тетеревино. Опасаясь прорыва рубежа дивизии, А.С. Бурдейный приказал полковнику М.Т. Шевченко пропустить вперед на переправе 25-ю гв. тбр, чтобы она могла без задержки выйти к Тетеревино. Таким образом, отвод корпуса должны были прикрыть 4-я гв. мсбр, которая уже занималась этим, и остатки 47-го гв. отпп. Бригада Булыгина начала переброску техники на левый берег в 4.00 7 июля, шла она трудно, на рассвете возросла активность люфтваффе. Сначала, при проходе через мост в с. Новые Лозы, утонул Т-34, а в 6.05 в мост попала бомба, и он был полностью разрушен, переправиться не смогли три замыкающие «тридцатьчетверки» 25-й гв. тбр и полк «Черчиллей».

Проанализировав сложившееся положение после отхода из района Обоянского шоссе, комкор решил основными силами занять оборону на левом берегу, а на правом оставить боевое охранение, чтобы не допустить противника к руслу. 4-я гв. тбр должна была окопаться вдоль железнодорожного полотна северо-восточнее и южнее с. Крюково, 25-я гв. тбр – в районе Рождественки, а 26-я гв. тбр – создать несколько узлов сопротивления на участке: (иск.) Рождественка, Новые Лозы. 47-му гв. отпп по радио был передан приказ: двигаться на юг к Вислому, там, по данным разведки, уцелел один мост. Но подход к реке в районе этого села уже блокировали подразделения мд СС «Мертвая голова». Поэтому оставшиеся до моста около шести километров гвардейцы Шевченко шли более 7 часов, ведя с противником тяжелый бой. Потеряв три машины, к 20.00 7 июля полк оставшимися семью танками (пять исправных и два подбитых) наконец переправился на восточный берег и сосредоточился в районе Гостищева. В его отчете отмечается, что в ходе марша к Вислому особенно досаждали пикирующие бомбардировщики и штурмовики. Из 3 потерянных по дороге к переправе танков два сгорели от воздействия авиации.

Донесения о потерях за 6 июля в штаб 2-го гв. Ттк начали поступать после 24.00. К рассвету ситуация по основным соединениям прояснилась. За день боев его войска потеряли: 191 человека, из них 126 погибли и пропали без вести, сгорели 17 танков, подбито – 11, потеряно пять автомашин, 3 82-мм миномета, 18 ПТР, 9 ручных пулеметов и 8 автоматов. Потери бригад приведены в таблице № 16.

Надо отдать должное оперативности и высокому уровню управления войсками немецких штабов. Уже через час, в 19.00, после поступления данных авиаразведки из полосы дивизии Крюгера, П. Хауссер направил сообщение Г. Готу о появлении на правом фланге своего соединения новых русских танковых корпусов: «Оценка врага. Сопротивление пехоты ослабевает. Наблюдается введение в бой более крупных танковых соединений в полном составе из района Гостищево – Новые Лозы в западном направлении через Донец. Еще одно танковое соединение с северо-западного направления находится в бою против мд СС „Лейбштандарт“ в районе Яковлево (3-й мк. – В.З.). Оба танковых соединения проявляют высокую наступательную активность. Необходимо считаться с появлением дальнейших полноценных танковых соединений. Активная деятельность нашей авиации. Вражеская авиация снова активизировалась».

Таким образом, командир корпуса СС хотя и сдержанно, тем не менее отметил как успешные действия и 2-го гв. Ттк, и бригад 3-го мк. Войдя вглубь обороны 6-й гв. А, немцы ожидали контрудар или нечто подобное, тем не менее, когда начались массированные танковые атаки, занервничали. Синхронные удары русских по боевым группам всех трех дивизий СС сразу же после прорыва второй полосы свидетельствовали о том, что, несмотря на отход пехоты, о разгроме их обороны говорить не приходилось. Было очевидно, что подобное негативное развитие событий командование Красной Армии просчитывало заранее и сейчас пыталось реализовать один из вариантов плана противодействия немецкому наступлению. Свои впечатления о действиях советской стороны во второй день «Цитадели» П. Хауссер изложил в итоговом донесении в армию: «Противник планировал отразить наше нападение на своих глубокоэшелонированных позициях (многочисленные противотанковые заграждения, обширные минные поля, до мельчайших деталей организованное сопротивление пехоты, усиленное использование тяжелого оружия). После нашего прорыва сквозь эти позиции оперативные танковые резервы используются для активной обороны. Они попытались (2-й гв. тк) атаковать правый фланг корпуса, с тем чтобы, прорвавшись на запад, отрезать ушедшие далеко на север наши передовые силы. Сравнительно крупные танковые силы атаковали наши передовые силы западнее Яковлево и западнее Лучки (северные) с западного направления».

Особенно обергруппенфюрера беспокоил правый фланг корпуса. В этом районе русская пехота и без того сражалась очень упорно. Дивизии Крюгера уже почти двое суток не удавалось смять оборону 375-й сд. Появление здесь сильного танкового соединения, наносящего удар под основание боевого клина корпуса, явилось событием крайне неприятным и опасным. Особенно учитывая топтание на месте АГ Кемпфа и ее неспособность выдвинуть 6-ю тд, как планировалось, на правый фланг его соединения. Причем надо подчеркнуть, что появление корпуса Бурдейного и переправу его основных сил на правый берег Липового Донца разведка дивизии Зимона вскрыла несвоевременно, о чем честно признается в журнале боевых действий корпуса СС за 6 июля: «В то время, как у двух атакующих дивизий (Виша и Крюгера. – В.З.) хотя и в ходе тяжелых наступательных боев, но тем не менее есть быстрое продвижение вперед, на фланге корпуса после обеда обозначился кризис, который к вечеру превратился в опасность. Он образовался в связи с переброской большого танкового соединения противника с северо-востока в район Рождественка – Крюково – Новые Лозы и вначале не замеченной переправой большого количества танков с прикрывающей пехотой через Донец в районе Непхаево. В связи с атакующими действиями противника, особенно из района восточнее Смородино, ему удалось даже получить локальные успехи в сражении, но к вечеру была выстроена оборона и противник понес большие потери».

Вместе с тем немецкая сторона отметила и удачный выбор места ввода в бой 2-го гв. Ттк. Хотя переброска более полутора сотен боевых машин через реку была делом трудоемким, тем не менее этот маневр дал советской стороне хорошую перспективу. А когда вечером из дивизии Зимона поступило сообщение о том, что русские танки захватили колхоз «Смело к труду» (северный), тем самым перекрыли шоссе Белгород – Обоянь и пытаются прорваться к лесу Журавлиный, руководству корпуса стало ясно, что начинают сбываться самые мрачные предположения – удар крупных сил русских нацелен в его «подбрюшье».

Подводя общие итоги контрудара Тацинского корпуса, необходимо отметить следующее. Несмотря на большие трудности, соединение смогло справиться с поставленной задачей. Его войска, в меру своих сил, оттянули на себя часть дивизий СС «Мертвая голова» и «Дас Райх». При этом, что очень существенно, не понесли очень больших потерь, как, например, их сосед, 5-й гв. Стк, и сохранили боеспособность. Хотя гвардейцам не удалось существенно повлиять на обстановку на Прохоровском направлении (они и не могли это сделать в принципе), присутствие корпуса заметно укрепило оборону войск Воронежского фронта по Липовому Донцу.

Командование 2-го тк СС со всей серьезностью отнеслось к появлению соединения Бурдейного на своем правом фланге, оценив его организованность и высокую активность как серьезную угрозу. И, судя по трофейным документам, оно будет считать корпус таковым вплоть до середины июля, т. е. до отправки 2-го тк СС на Донбасс. Это мнение основывалось в том числе и на достаточно точных данных авиаразведки. В 24.00 его штаб передал следующие данные о боевом потенциале гвардейского соединения: «Ожесточенное сопротивление врага при овладении лесом севернее Смородино. В послеполуденные часы относительно крупные силы вражеских танков продвинулись в районе Новые Лозы и Рождественка через Донец на Смородино и в район южнее него. Численность сил, собранных в районе Новые Лозы, Крюково, Рождественка: 90 танков (по результатам авиаразведки – Т-34), 30 орудий, 4 батальона пехоты и 50 грузовиков с пехотой. Согласно радиоперехвату и опознанию войск (26-я гвардейская танковая бригада – восточнее Редин), речь идет о 2-м гвардейском танковом корпусе. Противнику удалось продвинуться до Смородино и дефиле западнее Сошенков». Действительно, экипаж самолета-разведчика пересчитал все «тридцатьчетверки» и орудия ПТО, находившиеся в тот момент в строю. Гвардейцам удалось надежно замаскировать лишь легкие танки и подразделения обеспечения.

Интересная деталь. В итоговом донесении за 6 июля Г. Гот отметил появление соединения Бурдейного, при этом совершенно не упомянул 5-й гв. Стк, хотя на направлении главного удара 2-й тк СС атаковали именно войска Кравченко: «Армия рассчитывает на появление оперативных резервов (противника. – В.З.) с востока и севера. Пока обнаружен 2-й гвардейский танковый корпус северо-восточнее Гостищево». Такая «забывчивость», на мой взгляд, связана с тем, что 2-й гв. Ттк действовал более организованно и целеустремленно, чем его сосед, который наносил удар «растопыренными пальцами», поэтому немцы сочли его менее опасным. Возможно, сначала (до обнаружения документов) танковые бригады 5-го гв. Стк эсэсовцы восприняли не как часть крупного соединения, а вообще как подразделения НПП, но это лишь предположение. Тем не менее, если опираться на трофейные источники, с момента выхода в этот район корпус Бурдейного будет играть существенную стабилизирующую роль, сковывая маневр силами 2-го тк СС. После 6 июля и Г. Гот, и П. Хауссер, планируя действия войск, будут вынуждены обязательно учитывать присутствие его и выделять на участок вдоль Липового Донца достаточно большие силы, которые им были так важны на направлении главного удара.