3.4. Боевые действия на левом фланге 6-Й гв. А. Окружение части сил 67-Й гв. И 52-й гв. Сд

Подводя итоги первого дня «Цитадели», Г. Гот был явно недоволен результатами наступления соединений левого фланга армии. Отсутствие планового продвижения у Черкасского негативно повлияло на действия 2-го тк СС. Из-за отставания соседа слева (48-й тк) и справа (АГ Кемпфа) П. Хауссер был вынужден думать не об углублении прорыва, а о том, как прикрыть все более растягивающиеся фланги. В дальнейшем это обстоятельство могло привести к значительному затягиванию наступления всей армии. О. фон Кнобельсдорф это тоже понимал, поэтому 6 июля он будет стремиться наверстать упущенное в первый день операции. Вероятно, подстегивало его и чувство соперничества, ведь эсэсовцы, находясь примерно в одинаковых с его войсками условиях 5 июля, но имея меньше сил, продемонстрировали большие успехи. Однако кардинально изменить ситуацию для ускоренного продвижения вперед своих дивизий командир 48-го тк был не в состоянии. Советская сторона не оставила для этого никакой возможности. Особенно досаждали мины, ими была покрыта вся территория, более или менее пригодная для движения войск.

А чтобы быстро провести столь масштабные работы по очистке местности, саперов в соединениях корпуса не хватало. На этой почве утром 6 июля между командирами мд «Великая Германия» и 11-й тд возникли трения. Генералы затеяли спор о том, кому принадлежит основной путь на северо-восток – дорога от Бутово на Дуброво. 5 июля она находилась в полосе 11-й тд, поэтому всю работу здесь выполнили ее саперы. В 8.15 И. Микл доложил, что разминирование завершено, и попытался двинуть бронетехнику по этому, пока единственному на тот момент «коридору». Однако В. Хернляйн посчитал, что дорога выделена для переброски исключительно его сил, т. к. танковый полк мд «Великая Германия» с 10-й тбр выдвигались на острие ударного клина корпуса. Сами командиры соединений договориться не смогли, вероятно, мешали амбиции, поэтому в спор пришлось вмешиваться О. фон Кнобельсдорфу. Он решил: «В распоряжение дивизии „Великая Германия“ передается исключительно дорога от Бутово западнее леса на северо-восток, а 11-я тд должна двигаться восточнее леса… Поскольку у 11-й тд все саперные подразделения находятся впереди и их отзыв связан с трудностями местности, корпус берет на себя разминирование остальной территории и строительство двухполосной дороги в Бутово и у Черкасского».

Хочу обратить внимание на следующее обстоятельство. Знакомясь с некоторыми исследованиями о минувшей войне, создается впечатление, что германская армия была почти идеальной военной организацией, а ее командный состав – образцом для подражания. К счастью, так было далеко не всегда, и эти утверждения опровергают, в частности, события лета 1943 г. Бесспорно, поучиться у немцев было чему, особенно четкости и слаженности в управлении войсками, но не менее важно трезво оценивать и их недостатки. Вермахт, возможно, не в такой степени, но тем не менее был подвержен всем «болезням», которыми страдала Красная Армия. Ошибки и просчеты при планировании боевых операций и отдельных сражений, обстрелы и бомбежки своих войск, склоки в штабах, ревность и конфликты между командирами соседних соединений – все это встречалось и в вермахте, и, естественно, в 4-й ТА, причем очень часто и напрямую влияло на ход и результаты боевой работы войск. Приведенный выше пример – один из первых конфликтов в ходе «Цитадели», но далеко не последний. В дальнейшем мы не раз столкнемся с подобным, особенно в 48-м тк.

Общий план действий 4-й ТА на утро 6 июля был следующим. 11-я тд и мд «Великая Германия», на базе которых была сформирована ударная группа 48-го тк, получили приказ: рассечь оборону 67-й гв. сд северо-восточнее и восточнее Черкасского на всю глубину и по дороге Бутово – Дуброво главными силами прорваться к Обоянскому шоссе, где соединиться с войсками левого фланга 2-го тк СС, т. е. мд СС «Лейбштандарт». По первоначальному плану 167-я пд должна была перейти в подчинение П. Хауссера уже утром 6 июля, но из-за тяжелого положения у Кнобельсдорфа во второй половине дня 5 июля штаб армии это решение отменил. Кроме того, в эту дивизию вновь вернули ее 315-й пп, находившийся в корпусе СС. После прорыва обороны русских ударной группой корпуса два ее полка должны были совместно с 11-й тд нанести сильный удар в направлении участка Ольховка – х. Веселый (Ольховский). А им навстречу к этому селу с юго-востока должны были прорываться части левого крыла мд СС «Лейбштандарт» (2-й тгп СС). В результате совместных действий войск смежных флангов 48-го и 2-го тк СС в районе Ново-Черкасское – Триречное – Драгунское – х. Веселый (Ольховский) – Ольховка предстояло сломить сопротивление 199-го гв. и 201-го гв. сп 67-й гв. сд вместе с 153-м гв. сп 52-й гв. сд и уничтожить, а при их упорном сопротивлении в крайнем случае окружить или выдавить на север. Предполагалось, что к этому моменту боевые группы мд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх», перейдя в 10.00 в наступление, выйдут на Прохоровское направление и 2-й тк СС плавно уступит место 48-му тк для его дальнейшего движения вдоль Обоянского шоссе на север и северо-восток. Для реализации этого замысла оба корпуса должны были действовать синхронно, выдерживая определенный темп наступления, чтобы провести сложную рокировку в условиях жесткого сопротивления советских войск.

Не менее сложную задачу от О. фон Кнобельсдорфа получила левофланговая 332-я пд (учитывая боевые возможности ее частей и стойкость гвардейских дивизий). По мере продвижения мд «Великая Германия» и 11-й тд она должна была плавно менять части 3-й тд на растягивавшемся левом крыле корпуса, а до этого момента активными действиями сковывая войска 6-й гв. А на фронте: Коровино, Красный Починок, Михайловка, и продвигаться на север к р. Пена, в направлении сел Завидовка и Раково.

В ночь на 6 июля часть сил 71-й гв. и 67-й гв. сд отошла на новые позиции. До утра в полках подсчитывали потери, устанавливали реальную численность подразделений, дооборудовали позиции, минировали танкоопасные участки. Однако в самом Черкасском гул боя не умолкал до рассвета, там продолжали сражаться попавшие в окружение части подразделений 196-го гв. сп. К 8.00 рубежи дивизий Баксова и Сивакова были выстроены следующим образом. Из боевого распоряжения № 27/оп командира 71-й гв. сд:

«Противник силою до 3-х стрелковых полков при поддержке более 300 танков прорвал левый фланг обороны дивизии и вышел на рубеж (иск.) Черкасское, Красный Починок, Коровино, Восход, ур. Королевский лес.

Приказываю:

1. 210-му гв. сп с батальоном 213-го гв. сп в течение ночи привести подразделения полка в порядок, пополниться боеприпасами.

Задача: на рубеже восточная опушка ур. Сетное, отм. 233.6, северный берег оврага с кустарником, идущего от выс. 233.6 на Ново-Павловка, – задержать и уничтожить прорвавшиеся пехоту и танки противника, не допустить их распространения на северо-запад.

2. 213-му гв. сп с батальоном 219-го гв. сп оборонять занимаемый участок обороны и рубеж (иск.) Восход, (иск.) Поповский.

Задача: не допустить распространения пехоты и танков противника на Дмитриевка, Ново-Ивановка, Ивенка и уничтожить его. На своем левом фланге в направлении Восход создать два противотанковых узла, сосредоточить противотанковый и противопехотный резерв 219-го гв. сп и свой.

3. 219-му гв. сп без одного батальона прочно оборонять занимаемый участок. Во взаимодействии с 213-м гв. сп не допустить прорыва противника на Дмитриевка и далее на Ракитное.

Командирам частей участки готовить к круговой и противотанковой обороне, на вновь занятых рубежах – окопаться.

Прорвавшиеся танки и пехоту уничтожать артиллерийским, минометным, ружейно-пулеметным огнем противотанковых средств, истребителями танков. Немедленно получить у начальника химической службы зажигательные бутылки и использовать их самым широким образом.

4. Командующему артиллерией танкоопасные направления прикрыть противотанковыми узлами: у отм. 230.1, юго-восточная окраина Дмитриевка, отм. 215.5 (восточнее 1 км), Ново-Ивановка, Томаровка, отм. 223.7, 222.6, 230.0, имея противотанковый резерв: две батареи и роту ПТР».

В 8.00 6 июля командир 67-й гв. сд подписал следующее боевое распоряжение:

«1. Противник силою до пехотной дивизии при поддержке большого количества танков и авиации перешел в наступление. К исходу 5.7.43 г. занял Черкасское, Ярки, выс. 237.8, выс. 219.8, стремится развить свое наступление в северном направлении.

2. 67-я гв. сд, оставаясь на рубеже выс. 232.4, скаты высот 1 км восточнее выс. 246.0, северные скаты лога Марайки, НовоЧеркасское, ПТФ Триречное, выс. 228.6, прочно обороняет его и не допускает распространения танков противника на север.

2. 196-му гв. сп с прежними средствами усиления прочно оборонять участок: выс. 232.4, скаты высот 1 км восточнее выс. 246.0, клх. ПТФ в районе отм. 210.7, не допустить распространения танков противника на север в районе Черкасское.

КП полка – клх. ПТФ в районе отм. 218.7.

3. 199-му гв. сп с прежними средствами усиления прочно оборонять участок (иск.) выс. 246.0, северные скаты лога Марайки, (иск.) Триречное, выс. 237.7 – не допустить распространения пехоты и танков противника на север.

КП полка – лог Новое, 1 км северо-восточнее Ново-Черкасское.

4. 201-му гв. сп с прежними средствами усиления оборонять прежний участок обороны.

КП полка – 0,5 км восточнее выс. 214.1.

5. Командирам частей немедленно привести части в полную боевую готовность. На новых огневых позициях вырыть окопы, подготовить прочную оборону, обеспечить части боеприпасами».

Таким образом, к утру сплошного фронта обороны эти гвардейские дивизии создать не смогли. Правый фланг 67-й гв. сд был открыт, он располагался относительно переднего края 71-й гв. сд под углом примерно 90 градусов. Разрыв между позициями правофлангового 196-го гв. сп 67-й гв. сд и левофлангового 210-го гв. сп 71-й гв. сд имел протяженность около 6 км. Участок между флангами дивизий с юга перекрывал глубокий заболоченный овраг, непроходимый для бронетехники. К нему примыкало правое крыло 196-го гв. сп. Это было самое уязвимое место в построении обороны в этом районе, т. к. мост через овраг на дороге, идущей от х. Ярки через выс. 210.3 к Завидовке, располагавшейся на левом берегу р. Пена, немцы захватили 5 июля и ночью его восстановили. Пена протекала с севера на юг и в районе села Алексеевки поворачивала на запад. Ее русло проходило по широкой болотистой низине, и наиболее удобным местом в полосе 3-й тд, где можно было форсировать реку и автотранспортом, и бронетехникой, являлась Завидовка, где находился мост. Если не считать минных полей и усиленного взвода боевого охранения 268-го гв. сп 90-й гв. сд на выс. 210.3, то путь от Черкасского к селу Завидовка был открыт.

В ночь на 6 июля в районе Коровино – Черкасское – Триречное прошел небольшой дождь, поэтому утро выдалось пасмурное, а полевые дороги для колесного транспорта (на склонах и в балках) оказались частично непроходимы. На рассвете долины рек Ворскла и Ворсклица были затянуты туманом, дымка покрыла и глубокие овраги. Ночью по району Черкасское – Бутово основательно поработала советская авиация. Это обстоятельство, наложившись на необходимость подавлять в течение всей ночи очаги сопротивления советских войск, расчищать местность от мин и приводить части в порядок, затянуло и осложнило подготовку танковых дивизий 48-го тк к утренней атаке. «Сильные вражеские воздушные налеты с бомбежкой и обстрелом из бортового оружия на позиции и Бутово, – отмечается в журнале боевых действий 11-й тд. – В связи с этим у нас потери в людях и технике».

После рассвета на дороге Бутово – Дуброво, проходившей через левый фланг 196-го гв. сп, сосредоточились два танковых полка: мд «Великая Германия» и 11-я тд, а в районе Ярки стояли 10-я тбр и часть танкового полка 3-й тд. Данные по общей численности боеспособной бронетехники в этих соединениях обнаружить не удалось. Анализ доступных трофейных документов свидетельствует, что в этот момент даже их командование точно не знало, сколько бронетехники находится в строю, это относится и к бригаде Декера. По данным некоторых западных исследователей, например Р. Форчика, на рассвете в 39-м тп исправными были 50–80 «пантер», а в полку Штрахвица – 87. По 3-й и 11-й тд данных на утро 6 июля вообще нет, к полуночи этого дня в них будет числиться соответственно 74 и 68 боевых машин. Таким образом, если даже не учитывать 3-ю тд, которая была нацелена на удар в направлении Завидовки, то по флангам полка Бажанова и его центру готовились нанести удар две бронетанковых группы 48-го тк общей численностью примерно 235 танков. Поэтому изначально он был обречен на гибель.

После преодоления немцами переднего края главной полосы 6-й гв. А эффективность основного инженерного заграждения обороны – минных полей снизилась. В глубине рубежей дивизий они еще оставались, но были не столь плотными и глубокими, чтобы удержать значительное количество бронетехники. Поэтому А.И. Баксов, получив разведданные о стягивании немцами танков перед 196-м гв. сп, после полуночи попытался его усилить. В 1.00 6 июля начальник штаба артиллерии 67-й гв. сд майор Бигонин от его имени отдает следующее распоряжение:

«1. Самоходные пушки сосредоточить юго-западнее отм. 237.7 (иск.).

2. К 3.00 6.7.43 в указанном районе сосредоточить самоходные пушки и быть в готовности к действиям при поддержке танков.

3. Командиру 611-го иптап оставшиеся орудия поставить на ОП в район 800 м севернее отм. 219.3.

4. Телефонную связь дать к 24.00 5.7 на КП командующего артиллерией 67-й гв. сд, основной вид связи радио, телефон и дублирующий – офицер связи.

5. Мой КП – балка, что 1,5 км южнее Луханино, НП – выс. 237.8».

Таким образом, остатки батарей 611-го иптап должны были выйти на правый фланг 196-го гв. сп, где сосредоточились «пантеры», бронетехника 1440-го сап и 245-го отп – на наиболее опасном участке на переднем крае – в районе дороги Бутово – Дуброво.

Помимо дивизионной и полковой артиллерии 67-й гв. и 71-й гв. сд, приданных им истребительно-противотанковых полков и 27-й оиптабр, к 8.00 6 июля во втором эшелоне 22-го гв. ск 6-й гв. А вышел и зарылся в землю 6-й танковый корпус генерал-майора А.Л. Гетмана 1-й ТА. Его бригады усилили оборону участка: Чапаев, Раково, Шепелевка, Сырцев (Пенка), где находилась 90-я гв. сд полковника В.Г. Чернова. Это была уже вторая армейская полоса, ее передний край проходил по правому берегу реки Пена, посты БО и засады частей дивизии располагались на левом, а подходы к левому берегу в отдельных местах (районы мостов и бродов) были заминированы.

Наступление войск левого крыла 48-го тк 6 июля во всех сохранившихся документах штаба Воронежского фронта описано очень невнятно. Создается впечатление, что офицеры его оперативного управления не до конца владели ситуацией. Так, в боевом донесении в Генеральный штаб к 12.00 отмечается: «6 гв. А. На правом фланге противник после полуторачасовой авиа- и арт подготовки (10.00–11.30) перешел в наступление: 300 танков из района Коровино на Васильевка, из района Черкасское 40–50 танков в направлении Завидовки и 150–200 танков в направлении Луханино. К этому времени 70 танков противника вышли в район Подимовка, продолжая распространяться в направлении Меловое (южное)».

В приведенной цитате информация из донесений штаба 6-й гв. А, поступивших в разное время, свалена в одну кучу. 300 танков у Коровино – это не атакующая танковая группа, а, вероятно, вся бронетехника и автотранспорт, в том числе танки с бронетранспортерами 3-й тд, которая была зафиксирована фронтовой разведкой на рассвете у этого села. В составе дивизии Вестхофена никогда столько танков не было, но даже если бы и были, то развернуться для атаки в этом районе из-за сложного рельефа местности им бы не удалось. У Подимовки появиться 70 танков одновременно с наступлением 40–50 танков от Черкасского на Завидовку не могло, потому что это была одна и та же группа боевых машин из 3-й тд.

В действительности ситуация здесь разворачивалась следующим образом. По давно заведенному правилу перед началом массированной атаки О. фон Кнобельсдорф выезжал в свои соединения, находящиеся на направлении главного удара. Не стало исключением и 6 июля 1943 г., утром он прибыл на КП дивизии «Великая Германия». В. Хернляйн доложил, что предпринятая разведбатальоном, усиленным танками, разведка боем вылилась в ожесточенную дуэль с русскими танками в районе выс. 246.0. Кстати, об этом эпизоде сохранилось мало информации, в советских боевых документах и опубликованных исследованиях отмечается, что войска 48-го тк перешли к активным действиям после 10.00 (м.в.). В ЦАМО РФ сохранился лишь один документ, в котором сообщается о бое экипажей советских и немецких танков в полосе 67-й гв. сд ранним утром 6 июля. Это перехваченные сообщения с немецкого самолета-разведчика, находившегося в этом районе:

«7.00. К 6.50 наши танки у выс. 246.0 (восточнее Черкасское) в лощине 2 км западнее Ново-Черкасское и на дороге западнее Ярки.

7.40. На дороге Бутово на северо-восток севернее выс. 246.0 наши танки ведут бой с 18 русскими танками». Указанные боевые машины принадлежали 245-му отп. Утром их экипажи вместе с самоходчиками 1440-го сап первыми вступили в поединок с разведбатальоном «Великой Германии». Об этом свидетельствует и отчет командира самоходного артполка подполковника И.Д. Шапшинского.

По немецким данным, основные силы 48-го тк перешли в наступление между 10.00 и 10.30. Дивизии Микла и Хернляйна с танковой бригадой Декера нанесли удар в стык двух полков 67-й гв. сд. «Великая Германия» и 10-я тбр, выйдя из хутора Ярки и из района Бутово вдоль дороги Бутово – Дуброво, атаковали 196-й гв. сп на участке выс. 232.4 – выс. 246.0. 11-я тд двинулась вдоль южной стороны дороги Бутово – Дуброво через выс. 237.8 на правый фланг 199-го гв. сп. Из журнала боевых действий дивизии:

«06.00 (м.в.). Совещание командиров на командном пункте 111-го тгп. Командир дивизии приказывает командиру 15-го тп, в подчинении которого находятся 1-й батальон 110-го тгп, 1-й дивизион 119-го ап и 1-я батарея 616-го моторизованного зенитного батальона, продвигаться по дороге на северо-восток и прорвать вторую линию обороны у Дубровы; командиру 11-го разведбатальона – следовать уступом вправо за танковой группой. 209-й инженерный батальон без 3-й роты, но с приданной 2-й ротой 37-го мостостроительного батальона получает задачу разминировать дороги. 111-й грп должен совместно с 3-й ротой 209-го инженерного батальона и 8-й ротой 15-го тп очистить от противника Черкасское.

08.25 (м.в.). Поступает сообщение, что дорога на Бутово не заминирована до высоты 246.0 и „пантеры“ начали свое движение по ней.

09.50 (м.в.). Командир дивизии сообщает начальнику оперативного отдела штаба, что в районе выс. 246.0 продолжаются бои. Шоссе в этом районе густо заминировано противником.

10.10 (м.в.). Поступает донесение 15-го тп о том, что он начал продвижение на северо-восток. 11-й разведбатальон вместе с подчиненным ему 911-м дивизионом штурмовых орудий движется на северо-восток справа от него. Продвижение 15-го тп застопорилось на развилке дорог к северо-востоку от Черкасского в связи с наличием там противотанковых орудий противника, с которыми полк вступил в бой.

10.18 (м.в.). 111-й тгп докладывает, что район Черкасское и к югу от этого населенного пункта очищен от противника.

Начальник оперативного отдела штаба дивизии докладывает корпусу, что, по имеющимся данным, противник, даже если речь и не идет о планомерном отходе, полностью очистил территорию до позиций у Дубровы и будет оказывать сопротивление только на второй линии обороны». Неясно, на чем основывалась столь оптимистичная оценка, изложенная в последних строках документа, но, как мы увидим ниже, она была далекой от реальности.

Почти одновременно с соединениями Хернляйна и Микла из Красного Починка перешли в наступление две полковые группы 3-й тд: первая – в направлении Михайловки, на позиции 210-го гв. сп 71-й гв. сд, вторая – в направлении р. Пена к Завидовке, по дороге от х. Ярки через мост у заболоченной балки.

Таким образом, дивизия Баксова, понесшая накануне существенные потери, утром 6 июля вновь приняла удар главных сил 48-го тк: двух танковых и одной пехотной дивизии. По данным ее штаба, на позиции трех стрелковых полков в первой волне шло до 200 бронеединиц: на 196-й гв. сп – 40 машин и до полка пехоты, на 199-й гв. сп – до 100 боевых машин и до двух полков пехоты, а на 201-й гв. сп – до 60 танков, двух полков пехоты. На пути этого бронированного клина существенных инженерных препятствий уже не было, основные силы артиллерии и танковые подразделения находились севернее дороги Бутово – Дуброво.

Ударная группировка 48-го тк довольно быстро прорвала оборону 67-й гв. сд, и около 11.00 три танковые группы дивизий Микла и Хернляйна при поддержке пехоты 167-й пд, посаженной на бронетранспортеры и автомашины, устремились в ее тыл. Первым в стальные клещи мд «Великая Германия» попал 196-й гв. сп. Через некоторое время после начала атаки на его правом фланге, в районе выс. 232.4 (2,5 км северо-восточнее Черкасского), прорвались 30 Т-6 и до двух батальонов пехоты. Правофланговый батальон полка Бажанова с батареями 611-го иптап сдержать удар 10-й тбр был не в силах, артиллеристам удалось отразить лишь первую атаку. Поэтому примерно через 30-40 минут начался бой в глубине обороны полка. Немцы, используя численное превосходство, начали «сматывать» его рубеж: «пантеры», развернувшись, с северо-востока устремились на юг, навстречу танковому полку Штрахвица, двигавшемуся по дороге Бутово – Дуброво. Согласно оперативной сводке штаба дивизии Баксова, сразу после 11.00, смяв правый фланг 199-го гв. сп, части 48-го тк с запада и с юга ворвались в с. Ново-Черкасское. Это были передовые подразделения 167-й пд с дивизионом самоходок «Великой Германии», а к северной окраине села в 12.00 подошел разведбатальон 11-й тд и тоже начал атаку.

Получив на НП дивизии Хернляйна сообщение, что танки прошли линию окопов русских и продолжают углубляться в их оборону, О. фон Кнобельсдорф связался по телефону с Ф. фон Меллентином и сообщил, что мд «Великая Германия» успешно двигается вперед, а ее боевые группы подвергаются незначительному обстрелу артиллерией. А через час в штаб корпуса поступили и сообщения из двух других танковых соединений. Из журнала боевых действий 48-го тк: «В 10.30 (м.в.) 11-я тд докладывает, что наступление на выс. 246.0 идет успешно. Командир дивизии считает, что между этой высотой и Дуброво надо рассчитывать на сильное минирование местности, поэтому саперам не следует держаться рядом….У 3-й тд трудности с переходом в Красном Починке, где мост обвалился. Саперы для строительства нового моста уже перебрасываются. Дивизия подвергается сильному фланговому огню из Дмитриевки. В 10.20 (м.в.) первые танки дивизии ворвались в Завидовку, в самом населенном пункте противника мало, но зато на северном берегу Пены противник очень силен».

Стремясь «разжать клещи», в которые попал 196-й гв. сп, полковник А.И. Баксов бросил на правый фланг свой резерв – отдельный учебный стрелковый батальон и один батальон 196-го гв. сп. Кроме того, для поддержки пехоты сюда были направлены несколько боевых машин 245-го отп и 1440-го сап. Перед началом атаки самоходные гаубицы СУ-122 с места открыли заградительный огонь по мотопехоте мд «Великая Германия», она залегла, и темп движения танков на север начал падать.

После того как ударный клин соединения Хернляйна прошел выс. 246.0, его боевой порядок стал напоминать трезубец, устремленный на позиции советских войск на Пене и у Дуброво. На север, через выс. 210.7 в направлении выс. 210.3, наступал усиленный разведбатальон, в центре – на Алексеевку (до отмены приказа Готом) двигались подразделения полка Штрахвица, а по дороге на Дуброво атаковали основные силы фузилерского и гренадерского полков с бригадой «пантер» и основные силы полка Штрахвица.

Мд «Великая Германия» и 11-я тд наступали примерно с одинаковой скоростью. В течение первого часа 11-й тд удалось быстро преодолеть оборону гвардейцев Баксова и углубиться в нее на 2–3 км. Но затем она была остановлена упорным сопротивлением. Ее разведбатальон вступил в бой с экипажами боевых машин 245-го отп северо-западнее лога Орлов и повернул на северную окраину Ново-Черкасское, а у развилки дорог в 1,5 км северо-восточнее выс. 246.0 были обнаружены обширные минные поля. Вперед выдвинулись саперы, расчистка пути заняла примерно 1,5 часа. Летчик-наблюдатель докладывал: «10.40. Наблюдаю 18 танков противника, из них 3 горит – 500–800 м северо-восточнее Черкасское. В 3 км западнее Ново-Черкасское находятся танковые позиции». Подобные сообщения позволяли командованию боевых групп быстро оценивать обстановку и оперативно реагировать на нее, стягивать к участкам, где предполагалось упорное сопротивления или появление танков, мобильные артсредства.

Таким образом, хотя примерно за полтора часа боя (между 11.00 и 11.30) 48-й тк практически с ходу расколол 67-ю гв. сд пополам, его войска полностью смяли рубеж 196-го гв. сп и вышли в тыл 199-го гв. сп, тем не менее не только 11-й тд, но и мд «Великая Германия» развить успех в северном направлении тоже не удавалось. Здесь ее по-прежнему сдерживали подвижной обороной экипажи 245-го отп и 1440-го сап, которые были усилены разрозненными подразделениями 196-го гв. сп. Маневрируя на поле боя, танкисты и самоходчики вели ожесточенные бои с превосходящим противником. Основные силы ударной группы корпуса Кнобельсдорфа, двигавшиеся по дороге на Дуброво, пройдя до 12.00 около 4 км, тоже были вынуждены сбавить темп и продолжить двигаться к выс. 237.7 медленно, на ощупь. Тем не менее закрыть брешь, в которую уже хлынула лавина из двухсот танков, ни командование 22-го гв. ск, ни руководство 6-й гв. А были не в силах. Поэтому главным в этот момент для советской стороны было спасать людей и вооружение. И в 11.00 полковник А.И. Баксов подписал боевой приказ № 0065/оп:

«1. До 200 танков и до двух дивизий мотопехоты противника при поддержке авиации атакуют боевые порядки частей, овладели Черкасским, Ярки, Ново-Черкасским, выс. 246.0, вышли на шоссейную дорогу и развивают успех в северном и северо-восточном направлениях.

2. Дивизия с боями отходит на новый оборонительный рубеж: три кургана 500 м сев. Луханино, роща 1 км северо-восточнее Луханино, Сырцев, выс. 242.2.

3. Справа и в полосе обороны дивизии во втором эшелоне обороняется 90-я гв. сд на рубеже: Завидовка, Раково, Алексеевка, Луханино, Сырцев, Дуброво.

4. Решил: во избежание глубокого обхода танков и мотопехоты противника в тыл части с боем отвести на новый рубеж обороны, где совместно с частями 90-й гв. сд уничтожить танки и пехоту противника.

5. 196-му гв. сп с боем отойти и прочно оборонять участок: три кургана 500 м севернее Луханино, роща 1 км северо-восточнее Луханино.

КП полка – овраг 2 км севернее Луханино.

6. 199-му гв. сп с боем отойти и прочно оборонять участок: (иск.) роща 1 км северо-восточнее Луханино, Сырцев.

КП полка – район трех курганов +1.2.

7. 201-му гв. сп с боем отойти и прочно оборонять участок: (иск.) Сырцев, выс. 247.2, седлая развилку дорог в районе кургана +2.2.

8. Мой резерв – учебный батальон – оборонять район обороны по южным скатам выс. 218.5, быть готовым к переходу в контратаку противника в направлениях: Луханино, Сырцев, выс. 242.2.

9. Артиллерии – не допустить прорыва танков и мотопехоты противника в северном направлении.

10. КП дивизии – северная окраина Сырцева».

Чтобы прикрыть начавшийся отход войск, А.И. Баксов рассчитывал главным образом на 245-й отп и 1440-й сап. Однако кроме них в этой тяжелой обстановке очень существенную поддержку ему окажет 27-я оиптабр. Еще ночью за рубеж 67-й гв. сд отошел и развернулся ее 1837-й иптап. О действиях этого полка мы поговорим чуть позже, а сейчас отмечу, что именно эти три полка сыграют ключевую роль в отражении атак 48-го тк с юга на север – от дороги Бутово – Дуброво в направлении сел вдоль русла Пены, и особенно их роль будет весома при прикрытии отхода личного состава дивизии Баксова за Пену. В 12.00 И.М. Чистяков лично по радио отдал приказ этим трем полкам отходить на новые рубежи, но сразу выйти из боя им оказалось невозможно. В течение трех часов, используя складки местности, их экипажи и расчеты медленно отступали, нанося атакующим боевым группам 48-го тк существенный урон. Полк Бажанова был рассеян и потерял боеспособность. Два других стрелковых полка и два дивизиона артполка 67-й гв. сд были оттеснены 11-й тд и 167-й пд на юг от дороги Бутово – Дуброво и попали в «кольцо» в районе пойм рек Ворсклы и Ворсклица. Опираясь на 1837-й иптап, танкисты и самоходчики упорной подвижной обороной сумели сковать значительные силы дивизии Хернляйна к северу от дороги Бутово – Дуброво. Они не позволили немцам с ходу прорваться к переднему краю второй оборонительной полосы и добить личный состав потерявших управление подразделений 196-го гв. сп, отходивших к Пене в район Алексеевка – Луханино.

После того как мд «Великая Германия» полностью втянулась в горловину прорыва, штаб 48-го тк утратил связь с ее штабом, а командование дивизии со своими частями. Ф. фон Меллентин выслал в предполагаемый район нахождения ее ударных частей офицера связи, который в 11.00 по радио сообщил: боевая группа ведет ожесточенный бой в 2 км северо-восточнее выс. 246.0 с атакующими русскими танками. Что же касается основных сил дивизии и 10-й тбр, то где они находятся – неизвестно.

В частях на острие удара боевой группы «Великой Германии» находился полковник Г. фон Штрахвиц, который попросил офицера связи корпуса передать в штаб дивизии следующее: по его мнению, сейчас нельзя отдавать инициативу русским и ввязываться в позиционные бои, необходимо решительно наступать, но, чтобы быстро уничтожить атакующие танки русских и продолжить наступление, своих сил у него не хватит, а связи с бригадой Декера нет. Поэтому он просит подчинить ему все находящиеся в этом районе войска, в том числе и мотопехотные подразделения. В 11.25 такой приказ был получен, и через полчаса, в 12.00, группа Штрахвица двинулась вперед, а из бригады «пантер» по-прежнему сообщений не поступало.

Далее ситуацию в полосе наступления основных сил корпуса Кнобельсдорфа подробно проследить трудно. Сообщения из всех дивизий начали поступать противоречивые и нередко ошибочные. Это обстоятельство накладывалось на неустойчивую связь с действовавшими частями на острие главного удара мд «Великая Германия» и 10-й тбр. Немцы хотя и долгое время пристально изучали систему обороны 6-й гв. А, используя для этого различные формы разведки, однако командование их войск имело очень поверхностное представление о ее принципиальной схеме, а то, как построены рубежи изнутри, они вообще не понимали и слабо ориентировались на той местности, где развернулись основные боевые действия в ходе «Цитадели». Поэтому частые ошибочные донесения из передовых частей о занятии той или иной высоты, прорыве к тому или иному населенному пункту доставляли много хлопот штабам всех уровней. О существенных сложностях со связью и управлением наглядно свидетельствует следующая запись в журнале боевых действий 48-го тк: «По докладу „Великой Германии“, выс. 210.3 находится в руках ее разведбатальона, возможно, это ошибка, так как в этом донесении речь шла о выс. 210.7. Дивизия получает указание: в любом случае взять разведбатальоном выс. 210.3. В дальнейшем доклады из танковых клиньев поступают немного неясные. 11-я тд, кажется, ведет бой в северо-западной части лога Орлов (северо-западнее с. Ново-Черкасское. – В.З.). Разведбатальон действует с юго-востока через лесок южнее балки Орлов».

Еще не разобрались толком офицеры оперотдела корпуса, какую высоту занял разведбатальон «Великой Германии» – 210.7 или 210.3, как тут же поступил новый доклад, который поверг их в состояние легкой эйфории. Командование этой же дивизии доносило: ее танки и соседней 11-й тд вышли к изгибу дороги Белгород – Обоянь, точнее к выс. 254.5. Это означало, что менее чем за 2 часа наступления войска корпуса выполнили ближайшую задачу и вышли на левый фланг 2-го тк СС. Сообщение справедливо было расценено как большая удача. По мере возможности штабом 48-го тк эта информация была перепроверена и быстро передана наверх: О. фон Кнобельсдорф связался с Г. Готом и порадовал его хорошей новостью. Командующий армией высоко оценил действия войск Хернляйна и Микла и распорядился связаться со 2-м тк СС, чтобы сориентировать Хауссера о текущей обстановке и уточнить, когда его соединение будет готово уступить место 48-му тк. Но затем в штабе корпуса почувствовали неладное. Дивизия Хернляйна растянулась по фронту недопустимо широко, не со всеми частями ее командование имело связь. В частности, где находится 39-й тп «пантер» и как он действует, было неизвестно. Более того, корпус не имел прямой связи и с самой «Великой Германией», информация шла через офицера связи, и донесения из нее поступали порой путаные. Но, вероятно, в тот момент подчиненным Ф. фон Меллентина уж очень хотелось верить в столь стремительный рывок. Еще раз перепроверив донесение, начштаба корпуса решил, что это действительно реальный успех. Поэтому даже в послеполуденные часы, в ходе совещания Г. Гота с командованием корпуса, больших сомнений в прорыве к Обоянскому шоссе не было. Тем более что после совещания появились новые подробности, свидетельствующие о том же. В журнале боевых действий 48-го тк отмечается: «В 14.30 (м.в.) поступило новое сообщение из „Великой Германии“ о том, что, по докладу танкового полка, достигнута выс. 254.5 на перекрестке у Яковлево, танки также вышли на выс. 230.1 и поворачивают на северо-запад. Если эти донесения соответствуют действительности, то 2-я вражеская позиция прорвана окончательно – путь на север свободен. Доклад, однако, достаточно ясен, сомнений нет. Офицер связи корпуса сообщил в 14:50 (м. в), что танковый полк „Великой Германии“ на шоссе головой колонны достиг оврага Большой. „Пантеры“ на левом участке также продвигаются – точное место неизвестно. После этого сообщения можно считать, что „пантеры“ находятся у высоты 254.5.

15.00 (м.в.). Начальник штаба проинформировал командующего армией, который находится в штабе 167-й пд, о сообщении „Великой Германии“. Командующий попросил через начальника штаба армии освободить танковый корпус СС для прорыва в северо-восточном направлении. 48-й тк прорывается дальше в направлении р. Псел».

Однако, судя по документам, эйфория в штабе 48-го тк длилась недолго. О. фон Кнобельсдорфу показался этот рывок уж очень стремительным, поэтому он решил лично выехать в мд «Великая Германия» и на месте разобраться в ситуации. А уже в 16.00, ознакомившись с обстановкой, по радио, через офицера связи в танковой бригаде, он передал в свой штаб: «Пришли сообщения командира корпуса… которые дали понять, что прорыв через позиции Дуброво все еще не удался и донесение, которое говорило, что выс. 254.5 на дороге на Яковлево достигнута, должно быть ошибкой. Согласно сообщению, как 11-я тд, так и „Великая Германия“ все еще находятся в тяжелом бою на линии обороны и у противотанкового рва в 2 км юго-западнее Дуброво на одной и той же высоте, а разведбатальон 11-й тд прошел Дмитриевку в северо-восточном направлении. Перед противотанковым рвом саперы зачищают территории от мин под сильным огнем из стрелкового оружия и противотанковых орудий противника. „Великая Германия“ очень страдает от сильного флангового огня из Луханино. Танковая бригада „пантер“ стоит в готовности еще южнее на позициях».

Через 10 минут с узла связи мд «Великая Германия» Ф. фон Меллентину позвонил лично О. фон Кнобельсдорф и вновь подтвердил свою абсолютную уверенность в том, что бронегруппам ни одной из дивизий, двигавшихся на северо-восток, не удалось выйти к Обоянскому шоссе. По его словам, оба соединения застряли перед противотанковым рвом южнее Дуброво и ведут тяжелейшие бои. Он также сообщил, что, наконец, установлена прямая связь с полком «пантер». Это было хорошей новостью, так как, во-первых, прояснилась обстановка на очень важном участке, во-вторых, появлялась реальная возможность организовать сильный удар всеми танковыми соединениями по обороне русских. Вероятно, именно этот факт позволил командиру корпуса в ходе разговора выразить надежду, что, возможно, к исходу дня войска все-таки смогут прорваться через противотанковый опорный пункт в Дуброво.

Командование 48-го тк не только допустило ошибку, поспешив передать неверное сообщение о выходе его танков в район шоссе, но и неточно определило значение высоты 254.5. Даже если бы боевые группы «Великой Германии» или 11-й тд и вышли к дороге, это еще не означало прорыва второй армейской полосы, или, как указано в процитированном документе, второй позиции. Этот холм располагался на его переднем крае. Все эти ошибки были допущены в том числе и в силу определенного внутреннего подъема, который царил среди командного состава корпуса. После напряженнейшего боя 5 июля успешные действия эсэсовского корпуса на Прохоровском направлении обнадеживали, поэтому еще полностью не исчезла эйфория и было большое желание добиться скорой победы. Всем, кто имел отношение к операции «Цитадель», очень хотелось верить словам фюрера о безусловном успехе летнего наступления вермахта.

В 11.30 Г. Гот прибыл в штаб 48-го тк, который уже вечером 4 июля был перебазирован в лес южнее села Мощеное. С ним приехал и начальник штаба 4-го Воздушного флота генерал-майор К.Х. Шульц. О. фон Кнобельсдорф и Ф. фон Меллентин доложили оперативную обстановку в полосе соединения. Причем последний особо остановился на сообщении из мд «Великая Германия» о том, что русские ведут очень сильный артиллерийский огонь из района Алексеевки (село на левом берегу р. Пены), который серьезно мешает продвижению ее частей к Дуброво, и для ликвидации этого узла сопротивления предложил отдать приказ В. Хернляйну овладеть сначала Алексеевкой и лишь потом двинуться далее на Луханино (3 км восточнее Алексеевки).

Дело в том, что при подготовке отмененного И.В. Сталиным контрудара силами 1-й ТА и 6-й гв. А артчастями обеих армий была проведена значительная работа. Для поддержки войск этих армий на северном берегу Пены были сосредоточены не только гаубичные батареи 90-й гв. сд. В полосу 6-го тк, который имел предварительный приказ: утром 6 июля атаковать в направлении Бутово, М.Е. Катуков направит 79-й и 316-й гв. мп РС, а также 270-й полк тяжелых 120-мм минометов. А И.М. Чистяков приказал командующему артиллерией армии сосредоточить огонь подтянутых на Пену тоже для контрудара 33-й отпабр, 5-го гв. мп «катюш» и минполков по району севернее дороги Бутово – Дуброво. Сильный огонь этих частей и соединений по танковым клиньям «Великой Германии», особенно после начала отхода 67-й гв. сд, оказался очень чувствительным и вынудил В. Хернляйна обратиться к О. фон Кнобельсдорфу с просьбой развернуть всю боевую группу дивизии для захвата хотя бы левого берега Пены, чтобы, развернув здесь свою артиллерию, подавить огонь русских батарей в излучине реки. Эффективность артиллерии 6-й гв. А на левом фланге 48-го тк в этот день была столь ощутима, что даже после войны, в 1947 г., начальник штаба 4-й ТА генерал Ф. Фангор вспомнил о ней и писал: «6 июля русские неожиданно открыли заградительный огонь. Его вела вся их артиллерия, находившаяся в этом районе, в том числе и дальнобойная. Это произошло в тот момент, когда немецкие войска вышли на рубеж, где по башню было вкопано бесчисленное количество вражеских танков, замаскированных и продуманно размещенных на местности. Приходилось исключить наши маневры в узких боевых порядках (что уже делалось), а дороги нельзя было использовать. Это увеличило потерю времени… Как и следовало ожидать, в этой обстановке больше всего страдали „пантеры“ 10-й танковой бригады».

Тем не менее Г. Гот не одобрил предложение Ф. фон Меллентина. Он считал, что не стоит распылять силы и отвлекать центральные дивизии корпуса от главной цели – решительного рывка через оборонительные рубежи. Удар строго на север, в направлении поймы Пены, ни к чему не приведет, лишь отнимет время. Сейчас русские обороняются лишь стрелковыми частями и не ввели в бой танковые соединения, поэтому у корпуса есть преимущество в силе и мобильности. Пока оснований опасаться мощных фланговых ударов нет, стрелковые части русских на это не способны, они зарылись в землю и ведут упорные оборонительные бои. Этот благоприятный момент необходимо максимально использовать, и сильными танковыми клиньями на узких участках быстро раскалывать их оборону и окружать пехотные части. При этом танковые дивизии должны стремиться как можно быстрее прорываться в их тыловые районы. В междуречье Ворсклы и Ворсклицы уже наметился первый «мешок», его создают 11-я тд и 167-я пд при поддержке 2-го тгп СС 2-го тк СС с востока. Окружение будет завершать 167-я пд, а тем временем танковым частям 48-го тк следует продолжить натиск на северо-восток. Излагая далее свои мысли, Г. Гот подчеркнул: все это прописные истины, но в настоящий момент именно они позволят сэкономить дорогое время и с максимальной эффективностью использовать с таким трудом собранные силы и средства. Надо также учитывать тот факт, что корпус СС сегодня продвигается заметно быстрее, чем вчера, он уже вклинился в передний край обороны русских юго-восточнее Яковлево и, вероятно, в ближайшее время прорвет их вторую позицию. Поэтому следует использовать все возможности, чтобы 48-й тк вовремя вышел и сменил его у Обоянского шоссе. Уничтожение же позиций русской артиллерии и фланговое прикрытие должны взять на себя люфтваффе и войска второго эшелона. Для этого на совещание и был приглашен начальник штаба 4-го ВФ.

На совещании также была отмечена высокая эффективность 8-го ак в первый день операции. С утра 6 июля его основные соединения по-прежнему были сосредоточены перед 2-м тк СС, но в силу обстановки, складывающейся в последние часы, Г. Гот попросил К.Х. Шульца часть бомбардировщиков выделить для уничтожения противотанкового узла перед «Великой Германией» в районе Дуброво и для подавления артиллерии в районе Пены.

По итогам обсуждения сложившейся обстановки О. фон Кнобельсдорф получил приказ: мд «Великая Германия» сконцентрировать все усилия на прорыве в Дуброво и захвате Луханино, а Алексеевку пока не атаковать. Кроме того, перед командованием 48-го тк была поставлена еще одна не менее сложная задача: в ближайшее время создать плацдарм на северном берегу Пены в районе Раково – Алексеевка. Несмотря на то что для осуществления этого замысла предполагалось отвлечь значительные силы и средства корпуса, его выполнение Г. Гот считал крайне важным. Его тревожило, что в этом районе русские могли развернуть танковые соединения и, несмотря на сложность переправы, нанести сильный фланговый удар по корпусу. Создание плацдарма должно было, во-первых, привести к расширению коридора прорыва и оттеснению русских на запад, вглубь излучины, а значит, сводило к минимуму эту угрозу; во-вторых, если даже, создав плацдарм на северном берегу, с него в дальнейшем не удастся развить успех, все равно это позволит отвлечь часть сил русских с направления главного удара 48-го тк и заставит их командование понервничать. В 13.00 штаб Меллентина передал этот приказ дивизиям.

На совещании также была рассмотрена ситуация и в полосе 3-й тд. Соединение имело приказ: утром овладеть Завидовкой и создать плацдарм на правом берегу, а в случае быстрого успеха и подготовить переправы для бронетехники. Как уже упоминалось выше, в районе Красного Починка находились несколько глубоких и заболоченных балок. Одна из них полностью перекрывала путь с юга на север, поэтому наступать от этого села строго на север в направлении р. Пены было невозможно. Пытаясь решить эту проблему, Ф. Вестховен основные силы дивизии разделил на две части. Одна группа атаковала позиции 71-й гв. сд в западном и северо-западном направлениях, с целью овладеть Михайловкой и Васильевкой, а другая, получившая приказ выйти к Пене в район Завидовки – Раково, двинулась кружным путем к х. Ярки, чтобы обойти заболоченную балку. В этом хуторе сохранился мост, саперы ночью его усилили для того, чтобы могли пройти танки. Пока завершалось сосредоточение, артиллерия 3-й тд и часть корпусной обрабатывали передний край 71-й гв. и 67-й гв. сд.

Утром О. фон Кнобельсдорф предупредил Ф. Вестховена, чтобы его танковый полк после захвата Завидовки сразу двигался на Раково, располагавшееся севернее сразу за мостом на правом берегу Пены. И обещал в помощь быстро подтянуть к Красному Починку разведбатальон 332-й пд, чтобы сократить растянутый левый фланг его дивизии. Однако к началу совещания 3-я тд еще даже не приступила к выполнению полученного ночью распоряжения. Она доносила об усилившихся артиллерийских обстрелах с северного берега Пены и из района выс. 210.3, которую утром после захвата пришлось вновь оставить из-за сильных контратак русских. А уже в ходе совещания, в 13.00, в корпус поступило тревожное донесение: «Танковое острие 3-й тд в Завидовке полностью потеряно и вынужденно отступило на юг. Переправа через реку требует, по мнению дивизии, новой подготовки. Силы дивизии сильно разбросаны. Корпус приказал без оглядки на фланги все силы собрать для создания плацдарма и сообщил, что началась атака развебатальона „Великой Германии“ на высоту 210.3.

В 13.00 (м.в.) выступает 52-й ак на правом крыле через Бубны в направлении на Дмитриевку. В связи с этим левый фланг 332-й пд освобождается и может продвигаться на север. Эти силы перемещаются до Красного Починка и заменяют у Коровино части 3-й тд. Разведка 3-й тд показала, что на участке с обеих сторон Раково очень мощные укрепления. Вкопанные КВ и Т-34, а также сильная артиллерия мешают продвижению через совершенно просматриваемые площади южнее участка. Берега заболочены, то же самое и в низине у Красного Починка. Участок обороны Пены намного сильнее, чем прорванные вчера позиции. Командир считает, что подготовка к атаке не может быть проведена ранее, чем завтра утром, поскольку подход 332-й пд проходит очень медленно. Артиллерия еще слаба, и кроме этого, будет необходимо из-за заболоченности прокладывать мост у Ярки. Переправа и создание плацдарма, по его мнению, должны проходить в одном движении при поддержке артиллерии группы армий, иначе есть опасность, что дивизия на подходе к Завидовке будет полностью разбита огнем.

332-я пд сообщает, что 616-й полк на марше в Коровино. На дивизию проводятся сильные контратаки на фланги из Дмитриевки. Появились пленные из новой части (90-я стрелковая дивизия)».

Это сообщение создает впечатление, что Ф. Вестховен слишком преувеличивает трудности, возникшие у его войск. Это ощущение усиливается, когда сравниваешь результаты 3-й тд и двух других танковых соединений 48-го тк, достигнутые утром, ведь они к этому моменту продвинулись примерно до 8–10 км. Вероятно, такие же мысли приходили в голову и О. фон Кнобельсдорфу, поэтому действиями 3-й тд он был, мягко говоря, недоволен. Однако его оценка оказалась необъективной. Действительно, дивизия Вестховена находилась в более сложном положении, чем другие соединения, она не располагала столь значительными силами, как ее соседи, а ее фронт был растянут примерно на 10 км. На ее пути севернее Красного Починка окопались батареи 1841-го иптап майора В.Г. Гашкова из 27-й иптабр. Хотя полк и был вооружен 45-мм ПТО, но, используя сложный рельеф местности и заранее подготовив позиции, артиллеристы создали непроходимый заслон на пути дивизии в направлении Михайловки. Кроме того, из-за заболоченной балки в районе Красного Починка снабжение передовых частей и переброску войск в район Завидовки, Раково приходилось проводить через х. Ярки, расположенный в 5 км восточнее Красного Починка. Этот «крюк» отнимал много времени, особенно если учесть, что местность и до, и после района хутора не была полностью разминирована, поэтому транспорт двигался лишь по одной узкой колее в каждом направлении.

Но главное было в том, что передовые роты танкового полка дивизии Вестховена у Завидовки подошли непосредственно к переднему краю второй армейской полосы. В то время как две другие танковые дивизии 48-го тк лишь только двигались к нему. Около 11.00 танки 2-го батальона 6-го тп и бронетранспортеры с пехотой 1/394 грп вышли на окраины Завидовки. Уже на подступах к селу эта группа была обстреляна вторым дивизионом 159-го тгап 33-й отпабр 6-й гв. А, который вел огонь из-за реки. Затем сосредоточенный удар по ней нанесли 6-й тк и 90-я гв. сд. Повторюсь: это был первый бой главных сил армии Катукова с войсками корпуса Кнобельсдорфа.

Согласно докладу начальника штаба 1-й ТА генерал-майора М.А. Шалина в штаб фронта, в 10.55 свыше 70 танков 3-й тд при поддержке пехоты вышли на рубеж Подимовка – Завидовка и завязали огневой бой на ближних подступах к селам. В 11.15 генерал-майор А.Л. Гетман отдал приказ командиру своего подвижного резерва полковнику М.Т. Леонову, который одновременно являлся и командиром 112-й тбр: «До 70 танков пытаются форсировать реку в направлении Чапаев, Раково. Разведать, быть готовым контратаковать в направлении Чапаев, Раково. Немедленно выдвинуть иптаб на участок Чапаев и не допустить прорыва танков противника. Лично этим займитесь. Наблюдайте и контратакуйте без моего напоминания, если танки противника форсируют реку».

Однако 112-я тбр осталась в прежнем районе сосредоточения, в бой вступили лишь бригады первого эшелона – 22-я тбр и 6-я мсбр. Во многих корпусных и армейских документах, касающихся этого боя, отмечается, что в нем, наряду с указанными выше соединениями, принимала участие и 200-я тбр полковника Н.В. Моргунова. Для примера процитирую оперативную сводку штаба 6-го тк № 262 к 16.00: «Части корпуса занимают прежний рубеж обороны: Меловое, Раково, Шепелевка, Березовка, ур. Толстое, Новенькое. С 11 до 13.00 6-я мсбр, 22-я, 200-я тбр вели танковый бой из всех видов оружия с танками противника в районе Завидовка».

В действительности же ситуация развивалась несколько по-иному. Завидовка находилась на южном берегу реки и не входила непосредственно в систему обороны второй армейской полосы, которая проходила по правому берегу. Войска 90-й гв. сд, занимавшие вторую полосу, и части 67-й гв. сд, защищавшиеся перед ними, не допустили выхода 3-й тд к Пене на широком фронте. Немцы прорвались на узком участке непосредственно у Завидовки, поэтому основные события развернулись именно у этого села.

За селом по правому берегу проходил передний край 268-го гв. сп 90-й гв. сд, но на полковом участке оборонялись лишь 1-й стрелковый батальон и две батареи 193-го гв. ап, так как 3-й и 4-й сб были переданы в оперативное подчинение командиру 71-й гв. сд. Кроме того, два взвода 1-го сб несли службу боевого охранения перед рекой на рубеже выс. 210.3, выс. 210.7. Таким образом, участок Чапаев, Раково, Шепелевка, Спицин являлся наиболее слабым звеном на всем фронте 90-й гв. сд. Учитывая это обстоятельство, командование 1-й ТА именно сюда в ночь на 6 июля направило 6-ю мсбр и 22-ю тбр, а на стык 22-й и 200-й тбр были выведены лишь два танка из 200-й тбр, они-то и участвовали в том бою. Остальные экипажи бригады Моргунова боевых действий не вели. Всего в двухчасовом бою приняли участие 53 танка 22-й тбр полковника Н.Г. Веденичева и 2 Т-34 из 200-й тбр. Кроме того, огонь по частям 3-й тд вели две истребительно-противотанковые батареи – 22-я и 112-я тбр.

Успех в Завидовке был предопределен в значительной степени тем, что для немцев удар в селе был неожиданным. Разведка 3-й тд допустила серьезный промах. На подходе танков к селу из него не последовало ни одного выстрела, из-за реки велся лишь заградительный огонь. Боевые машины 22-й тбр стояли замаскированные, у оставленных жителями домов и хозяйственных построек, ничем не выдавая свое присутствие. И лишь только бронегруппа подошла на дистанцию прямого выстрела, все экипажи Т-34 и артиллерия бригад открыли прицельный огонь, затем их поддержала 90-я гв. сд. В результате она понесла чувствительные потери. Впервые подробно о разгроме танковой группы дивизии Вестховена было рассказано в книге по истории 3-й тд, которая вышла в Берлине в 1967 г. Она была основана на воспоминаниях ее солдат и офицеров и частично на документах. Вот как в ней описан бой в Завидовке: «3-я рота 39-го сапбата вместе с мостовой командой 1-го участка под командованием фельдфебеля Валентина между 5:15 и 6:00 построила 16-тонный мост длиной 9,6 м на северном выходе из Красного Починка….Пена течет с севера на юг и поворачивает в районе Алексеевки на запад. Река течет по болотистой низине. Единственная возможность ее пересечь находится в районе Раково, где есть мост. Дивизия в связи с этим попыталась в рукопашной захватить этот мост.

7-я рота 6-го тп под командованием старшего лейтенанта Штайндама была брошена в разведку боем по берегу реки. Рота в боевом порядке подошла к длинному спуску к реке. Вначале танки шли беспрепятственно, как на учениях. Впереди, в 3500-4000 м, уже было видно сильно укрепленное Раково.

В тот момент, когда танки прошли половину этого расстояния, начался заградительный огонь. Русская артиллерия открыла огонь по этой полосе и вынудила роту сильно разорвать свои порядки. В это время к атаке готовился уже и весь 2-й батальон 6-го тп под командованием майора Штокмана. 5-я рота атаковала слева, 7-я – по центру и 6-я – справа, в то время как 8-я рота переняла огневое прикрытие. Подтянутые батареи 75-го ап начали обстреливать Раково. Однако угрожающая нехватка боеприпасов вынудила держать этот огонь в рамках.

Русская артиллерия целиком и полностью сконцентрировалась на атакующих 40 танках. Немецкие боевые машины медленно захватывали территорию. Советские противотанковые орудия стреляли безостановочно с восточной окраины Раково. Еще более опасным был огонь вкопанных „Т-34“ и американских танков. Роты тем не менее подошли на расстояние в 600 м к Раково. Но тут 5-я рота 6-го тп попала под сосредоточенный огонь противника и была вынуждена отойти. Командир 1-го взвода старший лейтенант Бизольдт получил прямое попадание. При этом погиб только его водитель. 6-я рота на правом фланге достигла спуска, где они оказались вне артиллерийского огня. Однако вместо артиллерии они подвергались постоянным налетам русской авиации. Продвижение 2-го батальона 6-го тп остановилось.

В этот момент инициативу взял в свои руки лейтенант Ашерманн, хотя его взвод находился под сильным огнем. Он дал своему 2-му взводу приказ к атаке. Оба других командира взводов 7-й роты 6-го тп хауптфельдфебель Руст и оберфельдфебель Хоппе тут же присоединились к атаке, как и оберфельдфебель Кротке со своим взводом 5-й роты. Прямо перед идущими танками был мост через Пену. Сейчас механики танков дали полный газ. Хауптфельдфебель Руст и оберфельд фебель Хоппе уже были у моста и рванули к нему. Раздался страшный взрыв – мост взлетел на воздух! Танки затормозили и были вынуждены вернуться. Лейтенант Ашерманн смог, несмотря на попадание в лобовую броню, уничтожить еще одно противотанковое орудие противника.

После этого немецкие боевые машины окончательно остались без боеприпасов. 8-я рота 6-го тп прикрывала роты с высоты и выставила дымовую защиту, под прикрытием которой вырвавшиеся вперед танки смогли вернуться. Несмотря на сильный, длящийся несколько часов огонь, батальон потерял только 3 машины, но еще 12 были подбиты». Данные сторон о потерях 6-го тп в общем совпадают. Согласно докладу А.Л. Гетмана, непосредственно в Завидовке дымилось 12 танков, а всего в районе села было выведено из строя 30.

Завершающим аккордом в разгроме бронегруппы 3-й тд стал удар «сталинских органов» – дивизиона «катюш» 79-го гв. мп. По донесению штаба 6-го тк, его расчеты в 14.00 дали залп по выдвигавшейся колонне боевых машин в районе выс. 210.3, после обстрела танки движение прекратили и отошли. Очевидцем боя в Завидовке был командующий 1-й ТА, в своих мемуарах он писал: «Горячая обстановка сложилась в полосе 6-го танкового корпуса А.Л. Гетмана, оборонявшегося совместно с 90-й гв. сд. К полудню, когда я добрался до КП комкора, на этом участке был самый напряженный момент боя. Полное, добродушное лицо Гетмана было покрыто потом. Он громко кричал в трубку полевого телефона. Швырнув трубку, вытер рукавом лоб и направился ко мне. Мы молча пожали друг другу руку.

– Черт знает что! – в сердцах воскликнул Гетман. – Прут и прут. С ума они, что ли, посходили!

Присели на ящики из-под снарядов.

– Ну, докладывай по порядку, – сказал я.

Выяснилось, что уже с 10 часов утра противник непрерывно атаковал позиции корпуса….Мы выбрались из щели и поднялись на небольшой взлобок, где был оборудован НП. Было половина четвертого. Но казалось, наступило солнечное затмение. Солнце скрывалось за тучами пыли. И впереди в полумраке виднелись всплески выстрелов, взлетала и осыпалась земля, ревели моторы и лязгали гусеницы. Примерно 80 танков противника пытались прорвать позиции корпуса. Но воины 6-го тк и 90-й гв. сд встретили их таким массированным огнем, что поле, как цветами, было усеяно горящими танками».

Согласно сводке № 2 к 21.00 7 июля разведотдела 1-й ТА, после того как уцелевшие танки 3-й тд отошли из Завидовки, разведгруппа 6-го тк выдвинулась в село и на его окраины. В одной из подбитых боевых машин был обнаружен паспорт на танк со штампом 7-й роты 2-го батальона 6-го тп. Так было установлено, что на этом направлении действует 3-я тд.

Завидовка стала первым населенным пунктом, из которого части 48-го тк под ударом советских войск были вынуждены отойти и при этом понесли существенные потери. Это был редкий случай в ходе летнего наступления на юге Курской дуги.

Если оценивать реальные результаты наступления «Великой Германии» и 11-й тд, достигнутые ими сразу после полудня, то они окажутся не столь значительными, как они выглядели на первый взгляд к началу совещания с Готом. О. фон Кнобельсдорф, сообщив в армию о выходе их танковых частей к Обоянскому шоссе, невольно ввел Г. Гота в заблуждение. В первой половине дня дивизии Микла и Хернляйна, как и 3-я тд, продвигались вперед довольно медленно, их темп наступления заметно увеличится лишь во второй половине дня. Причина этого не в их большем стремлении к победе, а в особенности построения оборонительных полос 6-й гв. А. Дело в том, что наиболее укрепленными в них были первые 6 км, а затем шло межполосье, где располагались отсечные позиции и отдельные минные поля на дорогах и лощинах, проходимых для техники. На правом фланге 6-й гв. А между первой и второй полосами отсечных позиций не было. Поэтому, после преодоления утром 6 июля всего рубежа 67-й гв. сд, танковые группы дивизий Хернляйна и Микла не прорывали вторую полосу, как им казалось сначала, а двигались по межполосью и вели бой с артиллерийскими и танковыми частями этой дивизии, а также 27-й оиптабр, прикрывшей отход и закрепление гвардейцев за рекой на второй полосе. Кроме того, танки Штрахвица и Декера двигались не строго на север (под прямым углом ко второй полосе), а на северо-восток, т. е. некоторое время они шли как бы вдоль полосы. Поэтому создавалось впечатление, что войска ударной группы корпуса находятся уже на втором рубеже. А упорство и стойкость гвардейцев, защищавшихся здесь, способствовали поддержанию этой иллюзии.

Бригада Чеволы в этот день тоже существенно потрепала немецкие танковые клинья, даже несмотря на то, что вместо трех штатных полков в боях участвовали лишь два и они оказались разбросаны по фронту на 10–12 км. В ночь на 6 июля 1837-й иптап сменил огневые позиции и отошел за линию траншей 196-го гв. сп – в район примыкания грейдерной дороги из Алексеевки к большаку Бутово – Дуброво. Командир полка майор Н.Е. Плысюк получил от комбрига приказ: надежно прикрыть направление от большака на Алексеевку и Луханино, а в случае прорыва и отхода пехоты остановить танки противника и дать возможность стрелковым подразделениям занять позиции на правом берегу Пены в районе Шепелевка, Раково, Луханино.

Артиллеристы были измотаны и напряженным боем у Черкасского 5 июля, и из-за отсутствия пехотного прикрытия, т. к. всю ночь были вынуждены нести службу охранения у своих орудий. С раннего утра над их позициями появился немецкий самолет-разведчик, а вслед за ним бомбардировщики. Весь день с незначительными перерывами этот район подвергался бомбежке, немецкие истребители почти полностью контролировали все основные дороги. Поэтому снаряды к орудиям доставлялись только вручную из оврагов, где они складировались, так как любая машина и повозка, появившаяся у батарей, подвергалась обстрелу из бортового вооружения и бомбардировке.

Командование полка предположило, что немцы, зная о минировании всех танкопроходимых мест, будут атаковать основной частью бронетехники вдоль довольно широкой дороги (большака) Бутово – Дуброво. Однако не исключало, что попытаются и повернуть на грейдер к Алексеевке. Поэтому первоначально три батареи 1837-го иптап были развернуты во фланг и к направлению вероятного движения танковой группы, обнаруженной разведкой в х. Ярки, и к дороге Бутово – Дуброво, в готовности к маневру. Их огневые позиции располагались северо-восточнее х. Ярки. Утром, сразу после прорыва правого фланга 67-й гв. сд группой «пантер», которая шла из хутора, расчеты 1-й, 3-й и 5-й батарей открыли сильный огонь по ее левому флангу, это заставило экипажи изменить направление движения к Пене и двинуться параллельно дороге на Дуброво (с северной стороны). По мере того как «пантеры» шли вперед, батареи меняли позиции, двигаясь параллельно их курсу на северо-восток. Второй бой полка Плысюка с «пантерами» произошел в районе примыкания дороги из Алексеевки к большаку Бутово – Дуброво. Как и рассчитывали артиллеристы, немцы решили повернуть здесь к руслу реки, но метким огнем и слаженными действиями они не позволили бронегруппе осуществить задуманный маневр и вновь заставили ее отвернуть от намеченного курса на север и двигаться на северо-восток. Кроме батарей 1837-го иптап по танкам 39-го тп интенсивный огонь вела и тяжелая артиллерия войск 6-й гв. А из района Алексеевки. Обратимся к уже цитировавшейся выше книге Р. Форчека, в которой на основе воспоминаний оставшихся в живых танкистов 52-го тб 39-го тп описан этот поединок, хотя в книге полк Плысюка ошибочно назван 14-м тп: «„Пантеры“ фон Лаухерта потерялись, двинувшись вперед по незнакомой местности без ориентиров. Полк был развернут в двойную колонну, за исключением передовой роты, двигавшейся строем „клин“. Поскольку „пантеры“ шли без пехоты, они не замечали никаких признаков противника до тех пор, пока в двух километрах к востоку от Черкасского не въехали прямиком на минное поле. Несколько танков были моментально обездвижены. Идущий головным батальон майора Герхарда Теббе встал в зоне поражения, и советская артиллерия начала обстрел попавшего в ловушку подразделения немцев… Хотя советский артогонь не был особенно точен, „пантеры“ стояли неподвижно, подставив противнику тонкую бортовую броню. „Пантера“ обер-фельдфебеля Герхарда Бреме, командира взвода в 5-й роте 52-го танкового батальона, по-видимому, стала одной из первых, уничтоженных Т-34, когда 76-мм бронебойный снаряд пробил левый борт и зажег один из топливных баков. Бреме удалось покинуть горящий танк, но спустя 12 дней он умер в госпитале от ожогов. Осознав, что Теббе потерял управление, ветеран из 8-й роты обер-лейтенант Эрдманн Габриель принял командование на себя, пытаясь вывести танки из-под огня».

Более эмоционально этот эпизод вспоминал сам Э. Габриэль: «Тяжелая артиллерия противника вела исключительно точный огонь по нашим скучившимся танкам. От первого же залпа моя рота потеряла два танка – один свалился в глубокую траншею, а второй – танк командира 4-го взвода обер-фельдфебеля Грунда – был полностью разрушен прямым попаданием, весь экипаж погиб. Поскольку ситуация была исключительно опасная, а приказов от командира батальона не поступало, я подбежал к его танку так быстро, как только смог. Требовалось срочно покинуть обстреливаемый участок, чтобы избежать дальнейших потерь. Когда я заглянул сверху в башню, то увидел, как командир батальона дрожал от ужаса. Это был майор Теббе из танкового училища в Путлосе, которого я помнил еще капитаном в то время, когда учился там. Он был прислан вчера вечером для замены заболевшего перед самым наступлением командира батальона Сиверса. Было ясно видно, что боевое крещение, которое ему пришлось испытать в первый день на фронте, оказалось чересчур сильным. После того как я объяснил ему, что мы должны немедленно начать движение, чтобы предотвратить дальнейшие бессмысленные потери, он смог выдавить в ответ: „Да, Габриэль, выводите батальон!“».

В ходе поединка у артиллеристов бригады Чеволы не все гладко складывалось с командованием стрелковых частей, в полосе которых они действовали, прикрывая их отход. Так, по настоянию командира одного из батальонов 196-го гв. сп 1-я батарея была вынуждена занять невыгодные огневые позиции, в результате огнем из танков два орудия и часть расчетов были выведены из строя. Командир полка был вынужден отдать приказ вывести ее остатки в район Луханино. 3-я батарея заняла огневые позиции восточнее дороги на Алексеевку, 5-я – у отрога балки, идущей из центра Калашного на юг (ОП юго-восточнее выс. 213.6). Расчеты этих двух батарей прикрывали друг друга и за два часа боя подбили и подожгли 11 танков и 3 самоходки. Оценивая их действия, полковник Н.Д. Чевола писал: «Правильно организованная огневая связь между батареями позволила в трудные минуты боя оказывать существенную поддержку. В то же время неудачный выбор ОП одной из батарей, по настоянию командира стрелкового подразделения, с ограниченной видимостью сковывал маневренность орудий и привел, по существу, к гибели двух орудий, т. к. танки смогли подойти к батарее из-за ограниченной видимости на весьма близкое расстояние. Танкоопасные направления в виде проходимых лощин должны всегда прикрываться кинжальным огнем орудий, чего в данном случае не было, как и в отдельные моменты в 5-й батарее, что могло привести к ее гибели. Маневрирование батарей и выбор ОП в связи с изменением направления движения танков позволяли наносить удар там, где было наиболее выгодно».

Главная заслуга расчетов трех батарей полка Плысюка в том, что, приковав к себе значительные танковые силы, они помогли отойти личному составу 196-го гв. сп на новый рубеж. Вместе с тем их огонь не позволил развернуться частям мд «Великая Германия» с 10-й тбр и широким фронтом подойти ко второй полосе на участке Алексеевка – Луханино. Они заставили полк «пантер» и часть сил полка Штрахвица двигаться к мощному противотанковому опорному пункту в Дуброво под огонь 14-й оиптабр и 3-го мк. Вместе с тем, сковав маневр «пантер», они сбили темп наступления всей дивизии Хернляйна. Остановив батальоны 39-го тп у дороги Бутово – Дуброво, они помогли сосредоточить огонь артиллерии 67-й гв. и 90-й гв. сд и по ним, и одновременно по атакующему разведбату «Великой Германии» у выс. 210.3.

После совещания Г. Гот уехал в штаб 167-й пд. По донесению ее штаба, в поймах рек Ворсклы и Ворсклицы намечалось окружение русских сил, и он хотел лично оценить ситуацию, чтобы исключить любые неожиданности. Ф. Фангор вспоминал, что в этот день «части 167-й пехотной дивизии были единственными в корпусе, которые хорошо продвигались вперед, медленно, но верно захватывая территорию».

В 13.30 Ф. фон Меллентин получил донесение из 11-й тд о том, что ее танки достигли перекрестка дороги юго-западнее Дуброво, а разведбатальон уже ведет уличные бои в северной части Ново-Черкасского. Это означало, что около 14.00 боевая группа 48-го тк не только рассекла оборону 67-й гв. сд на всю глубину, но и блокировала часть сил ее и соседней 52-й гв. сд. В окружение попали 199-й гв. и 201-й гв. сп с приданным 2/272 гв. сп 90-й гв. сд и двумя дивизионами 138-го гв. ап 67-й гв. сд, а также 153-й гв. сп с 2/124 гв. ап 52-й гв. сд. По численности эта группа была почти сопоставима со стрелковой дивизией.

В ходе прорыва рубежей 67-й гв. сд основной удар боевой группы 11-й тд и войск левого крыла 167-й пд пришелся по 199-му гв. сп полковника А.Г. Дегтярева, особенно пострадал его правый фланг. Здесь оборону держал 1-й сб, через его участок и прокладывали себе путь танки бронегруппы 11-й тд под командованием полковника графа Т. фон Шиммельмана, двигавшиеся по дороге Бутово – Дуброво. Из донесения начальника группы политотдела 6-й гв. А майора Чернухина: «Этот полк (199-й гв. сп. – В.З.) вынужден был драться с повернутым с юга на запад фронтом, не имея возможности, в связи с этим, использовать имевшиеся укрепления. Когда в результате ожесточенной атаки танков и пехоты противника был смят второй батальон, 1-й сб капитана Колесова организовал круговую оборону и обеспечил тем самым отвод остальных частей.

Командир полка – гвардии подполковник Дегтярев лично просил у комдива за вывод первого батальона, обеспечив его отход огнем станковых пулеметов. Командование полка сдвинулось с места только после выхода с поля боя всех подразделений.

В этом бою не все подразделения вели себя одинаково стойко. 2/272 гв. сп 90-й гв. сд, поддерживавший 199-й гв. сп, начал отход до приказа. Я с тов. ФАН-ЮНГ, а также ряд работников штаба полка, в том числе парторг и комсорг полка, приняли все меры к задержанию отступавших, формированию в группы и отправке их вновь на позиции 1-го батальона».

Надо признать, что полку по-настоящему повезло с командиром. Далеко не все офицеры Красной Армии, даже в обычных фронтовых условиях, не говоря об окружении, демонстрировали столь ответственное отношение к своему делу, заботились о людях, находившихся у них в подчинении, как это делал полковник А.Г. Дегтярев. Вдвойне приятно подчеркнуть, что из трех командиров стрелковых и одного артиллерийского полков, попавших в «кольцо» в поймах Ворсклы и Ворсклицы, лишь один проявил малодушие, оставив свои подразделения без управления, и первым вместе со штабом бросился выходить из окружения. Все остальные действовали мужественно и достаточно профессионально.

В тяжелой обстановке стойкость и мужество демонстрировали и младшие офицеры 1/199 гв. сп. Например, в ходе одной из утренних атак немцев в первой траншее находился парторг батальона капитан П.К. Чепижко. Из донесения политотдела 67-й гв. сд: «…Тов. Чепижко во время боя находился на боевых позициях 3-й стр. роты Положение было тяжелым, большие силы врага обрушились на участок обороны роты. Заканчивались боеприпасы, гитлеровцы ворвались в траншеи. Закипел рукопашный бой. Капитан Чепижко дрался до последнего патрона в своем пистолете. Гитлеровцы схватили его, чтобы увести живым. Тогда он вынул последнюю гранату Ф-1, выдернул чеку и высоко поднял ее в руке над головой. Прогремел взрыв, и герой был убит, но вместе с ним было убито еще 8 немцев». За этот подвиг командованием дивизии капитан был представлен к награждению орденом Отечественной войны 1-й степени.

В 15.00 части правого крыла 167-й пд при поддержке 911-го дивизиона штурмовых орудий полностью оттеснили 201-й гв. сп с первой линии окопов. Его подразделения оставили Драгунское и Триречное, почти в это же время из Ново-Черкасского полностью отошел 199-й гв. сп, а через час гренадеры прорвались к Дмитриевке (Юматовке) и уже вели в ней уличные бои. «Кольцо» вокруг гвардейцев сжималось, но немцам не хватало сил для создания плотного фронта окружения, чтобы полностью закрыть все бреши в нем. Территория была достаточно большой, изрезанной глубокими балками и поймами сразу двух рек, труднопроходимой для бронетехники, она имела много естественных масок, которые позволяли укрыться значительному числу оборонявшихся.

Кроме того, во второй половине дня советскому командованию удалось распылить силы 48-го тк, т. е. связать их боем на довольно большой территории, фронт наступления растянулся почти на 40 км. В результате этого в его ударном клине оказалось слишком мало сил для решительного рывка к Яковлево. Бронегруппы «Великой Германии», 3-й и 11-й тд, прорывавшиеся ко второй армейской полосе на север и северо-восток на широком фронте (примерно 20 км), находились под сильным огнем артиллерии, а часть сил ударной группировки корпуса, 11-й тд, пыталась помочь 167-й пд сломить ожесточенное сопротивление в поймах Ворсклы и Ворсклицы и замкнуть кольцо вокруг гвардейских полков. Хотя использовать танки в этом районе было крайне сложно, 11-я тд могла успешно действовать лишь частью танкового полка вдоль дороги Бутово – Дуброво и недалеко от нее на юг. Поэтому внутри формировавшегося «мешка» в основном были задействованы пехота и артиллерия 167-й пд, а также штурмовые орудия. В советских документах отмечается, что во второй половине дня над районом окружения заметно возросла активность люфтваффе, это было связано с принятыми решениями на совещании в 48-м тк в присутствии Г. Гота.

Когда стало ясно, что гвардейские части, обороняющиеся в поймах, с севера отрезаны танковыми группами 11-й тд и «Великой Германии», а с востока – 2-м тк СС, Г. Гот все еще находился в штабе 167-й пд. Чтобы облегчить В. Триренбергу управление войсками в эти напряженные часы и ускорить создание плотного кольца окружения, он вновь передает ему 315-й грп. Из журнала боевых действий 48-го тк: «В 15:55 пришел приказ по армии, в соответствии с которым усиленный 315-й грп немедленно возвращается в подчинение 167-й пд. Дивизия этим полком выступает с плацдарма Вознесенский в северном направлении на Дмитриевку – Ольховку, разворачивая части на запад для зачистки котла в треугольнике Ворскла – Ворсклица.

Дивизия уже проинформирована командующим армией. Она прошла Ново-Черкасское и находится в прорыве на Ольховку – Дмитриевку. Перед ее правым полком противник отходит от высоты 233.6 напротив Ольховки. Драгунское зачищено, 315-й грп выступил с юга. Дивизия надеется еще сегодня зачистить „мешок“ и утром в районе Дмитриевки – Ольховки быть готовой к новым задачам.

В 17:00 положение более-менее разъяснилось. 167-я пд 315-го грп приблизилась к Ольховке. Один батальон развернулся на дорогу из Драгунского на Ольховку для того, чтобы предотвратить отход одного полка противника. 331-й грп зачищает Триречное в южном направлении и идет одним батальоном в северо-восточном направлении. 339-й грп стоит по обеим сторонам дороги на Дмитриевку.

11-я тд стоит на северо-западной окраине Дмитриевки, ее разведбатальон ведет бой с противотанковым фронтом, окружил лес северо-западнее Дмитриевки и в 18.15 (м.в.) ворвался на его оборонительные позиции. Масса дивизии, преодолев минные поля и прорвав первую линию вражеской обороны, движется к лесу южнее Дуброво. Первый противотанковый ров пройден. Дивизия просит применить пикирующие бомбардировщики перед острием ее наступления».

Под огонь 315-го грп попали сразу два гвардейских полка. Его подразделения атаковали с тыла 201-й гв. сп полковника Т.Н. Сорокина 67-й гв. сд, отходивший из района Драгунское, а у Ольховки – батальонные колонны 153-го гв. сп 52-й гв. сд. В этот момент комдив И.М. Некрасов был тяжело ранен, и командование соединением принял начштаба подполковник Г.Г. Пантюхов. Из-за этого произошел сбой в управлении частями, и приказ 153-го гв. сп на смену позиций полковник П.Г. Московский получил только в 14.30. Командование дивизии ориентировало его, что полк должен выходить в район Ольховка, но к моменту выдвижения передового батальона немцы уже находились у этого села и при подходе гвардейцев к нему открыли сильный минометный огонь с флангов. Полк рассредоточился и начал обходить село западнее, стремясь выйти к дороге Бутово – Дуброво. В этот момент он попал под новый удар, теперь 339-го грп 167-й пд и разведбатальона 11-й тд. Скопление на крохотном участке большого числа красноармейцев и командиров, обозов, тяжелого вооружения и начавшаяся паника не позволили ни организованно перейти к обороне, ни быстро прорвать еще слабые заслоны и вывести все подразделения к Пене. Управление в полку было потеряно, а батальоны рассеяны. Измотанные тяжелыми боями, попав под огонь минометов и бомбежку на относительно ровной местности, гвардейцы погибали десятками, еще больше было раненых. Судьба этих людей сложилась трагически, всем быстро оказать первую помощь, тем более эвакуировать их, было некому. В первый день окружения многие раненые погибли от потери крови, тяжелораненых и контуженых при прочесывании территории немцы добили. Об этом мне не раз приходилось слышать от фронтовиков, кому посчастливилось вырваться из окружения. В начале 1990-х годов члены поисковых отрядов не раз находили в траншеях и ямах в поймах рек Ворсклы и Ворсклицы останки бойцов с характерными пулевыми отверстиями в черепах. Все они, вероятно, прошли в документах штабов как без вести пропавшие, ибо у многих красноармейские книжки были при себе. В таком же положении находились раненые и в других окруженных полках.

Штаб 67-й гв. сд в окружение не попал, комдив еще в ночь на 6 июля, с разрешения корпуса, отвел его в район к Луханино. Поэтому устойчивую связь с командованием 22-го гв. ск дивизия в течение дня не теряла. Вся основная оперативная информация и данные о состоянии войск, какими располагал А.И. Баксов, поступали комкору Н.Б. Ибянскому систематически. Первое письменное сообщение о состоянии дивизии после начала отхода он получил около 15.00 – это была оперативная сводка о положении к 14.00, подписанная начальником штаба дивизии полковником А.А. Доколиным. Деталей в ней мало, поэтому практического значения она не имела. Из этого документа стало ясно лишь то, что связь со 199-м гв. сп потеряна, он, как и 201-й гв. сп, сражается в окружении, а остатки 196-го гв. сп вышли на новый рубеж – 500 метров севернее Луханино и приступили к занятию позиций. Первые данные о частях, выходящих из «кольца», появились после 17.00. В переданном шифром боевом донесении дивизии № 00161/оп отмечалось:

«2. 196-й гв. сп до 13.00 оборонял участок: выс. 232.4, 1 км восточнее отм. 246.0, клх. ПТФ, успешно отбивая все атаки противника. В 13.00 по приказу отошел и занял оборону участка севернее Луханино. В полку осталось в наличии до 400 человек.

3. 199-й гв. сп ведет бой в окружении. Часть сил отдельными группами вышла из окружения, сосредоточивается в районе Гр емучий.

4. 201-й гв. сп ведет бой в окружении, частью сил начал выход из окружения мелкими группами. К 17.00 вышел командир полка со своим штабом и до 40 бойцов».

Очень сложной ситуация была во всех трех полках, они прорывались на новые рубежи с ожесточенными боями, под давлением превосходящего противника, который на бронетехнике действовал в их тылу, а потому несли немалые потери. Однако наиболее тяжелое положение сложилось в 201-м гв. сп, здесь, помимо всего прочего, негативную роль сыграл еще и «человеческий фактор». «Растерянность и неорганизованность проявило командование 201-го гв. сп, – доносил начальник политотдела 67-й гв. сд. – Отдав приказ на отход, командир полка гвардии полковник Сорокин и его заместитель по политической части гвардии майор Бянкин не проследили за отводом частей, а с небольшой частью бойцов и командиров отошли на новый рубеж. В результате большая часть бойцов этого полка оказалась без руководства и была присоединена к 199-му гв. сп, причем по моей просьбе, гвардии полковник Дегтярев принял на себя командование всей группой, до встречи с полковником Сорокиным. Отходившая группа была обойдена танками и сопровождалась их огнем прямой наводкой почти до селения Дмитриевка. Следует отметить, что все бойцы и командиры несли с собой все сохранившееся оружие, в том числе минометы, пулеметы и ПТР, не бросили его даже под огнем танков. К исходу 6.7.43 г. группа бойцов 201-го гв. сп, двигавшаяся с нами, присоединилась в районе Суровцево к командованию 201-го гв. сп».

0 бездействии и неисполнении служебных обязанностей заместителем командира этого полка докладывал и начальник политотдела 67-й гв. сд гв. подполковник М.М. Бронников: «… Считаю необходимым сообщить о безволии заместителя командира 201-го гв. сп по политчасти гв. майора Бянкина. Тов. Бянкин в период боев, проводимых полком на старом рубеже, не организовал партийно-политический аппарат на выполнение поставленной задачи. В этих боях полк потерь почти не понес, так как противник на участке 201-го гв. сп особой активности и нажима не проявлял.

6.7.43 г. полк обойден танками противника, как и другие полки, и получил приказ на выход из окружения с боем. Вместо того чтобы организовать выход полка с боем, командир полка гв. полковник Сорокин, его заместитель по политчасти гв. майор Бянкин со штабом вышли одни. Полк, выходя самостоятельно, понес большие потери и без руководства не дал должного отпора врагу. Личный состав 201-го гв. сп в последующих боях дрался героически. Коммунисты были в передовых рядах и своим личным примером воодушевляли бойцов на бесстрашную борьбу с врагом.

Полк потерял 6 политработников, большинство из которых погибли смертью героев на поле боя, а Бянкин, не зная об этом, сообщил политотделу, что потеряно 9 человек политработников, и добавил – „пропали без вести“. Отличившиеся в боях бойцы и командиры к правительственной награде представлены не были вплоть до вмешательства политотдела. Работа тылов не обеспечивала потребности боевой обстановки. Были не единичны случаи перебоев в питании. Политотдел Бянкин не информировал в течение 5 дней напряженных боев, не сообщал о героических подвигах и партполитработе.

Мной Бянкин серьезно предупрежден, в случае непринятия мер к решительному улучшению всей системы партполитработы к нему будут приняты самые строгие меры вплоть до отстранения от занимаемой должности.

Командир 201-го гв. сп гв. полковник Сорокин командиром дивизии от занимаемой должности отстранен».

Чтобы давать какие-либо оценки действиям командира, особенно в сложных ситуациях, надо как минимум знать его возможности: наличие устойчивой связи, сил и средств, резервы, численность наступающего противника. Подполковник М.М. Бронников, сообщая о «неорганизованности и растерянности» командования 201-го гв. сп, сам в полку в ходе боя не был и ситуацию толком не знал. В том числе и то, какой личный состав входил в группу, возглавляемую полковником А.Г. Дегтяревым, тоже неизвестно. Есть предположение, что это был батальон, который из 201-го гв. сп еще 5 июля передали на усиление 199-го гв. сп.

Обнаруженные в ЦАМО РФ документы свидетельствуют, что ситуация в 201-м гв. сп во время и после выхода из окружения оказалась очень запутанной и не столь однозначной, как изложено в приведенном выше донесении. Об этом же свидетельствуют и дальнейшие события. Действительно, полковник Т.Н. Сорокин был отстранен от должности, и, судя по всему, основной причиной этого было его поведение при выходе из наметившегося «мешка» в поймах рек, мягко говоря, не соответствующее званию командира. Тем не менее произошло это лишь 10 июля, после получения им ранения в районе с. Верхопенье, где дивизия в этот момент вела тяжелые оборонительные бои. Полк принял начальник штаба 199-го гв. сп майор Г.А. Иноземцев. А через несколько дней, 18 июля, Т.Н. Сорокина назначают на равнозначную должность – командира стрелкового полка в соседнюю 219-ю сд. При этом каких-либо свидетельств о наложении взыскания на него обнаружить пока не удалось. Следовательно, вина командира полка в событиях 6 июля если и была, то скорее морального свойства и под букву закона военного времени не подпадала. Хотя надо признать, что война и не такое списывала. Поэтому его проступок, если он и был, замяли, а полковника тихо перевели в другую дивизию.

Т.Н. Сорокина трудно было назвать образцовым командиром полка. Например, в последних числах июня 1943 г. при проверке комиссией корпуса во главе с Н.Б. Ибянским положения в полку был выявлен целый «букет» недоработок. Причем значительная их часть относилась к обязанностям командира полка, это касалось и подготовки личного состава, и укрепления участка обороны. Поэтому комкор наложил на полковника серьезное взыскание – объявил неполное служебное соответствие. А через 8 дней по линии политорганов он попал в разряд трусов, т. е. отношения явно не заладились. Чьей вины здесь больше, понять сейчас вряд ли возможно. Но в такой обстановке эффективно работать и исправлять свои ошибки в 22-м гв. ск ему было бы крайне сложно. Опытных же командиров полков на фронте было мало, поэтому его и перевели на равнозначную должность в соседнюю армию. Добавлю, в судьбе Т.Н. Сорокина это был не последний крутой поворот, но закончил он войну командиром стрелкового полка.

В советских документах, хранящихся в фондах ЦАМО РФ, развитие ситуации на левом фланге 67-й гв. сд перед полуднем 6 июля описано следующим образом. Как уже отмечалось, основные силы 10-й тбр и танковых дивизий 48-го тк были брошены на прорыв вдоль дороги Бутово – Дуброво и на север. Сюда же были стянуты и основные противотанковые средства 67-й гв. сд, приданных ей частей и корпусная артгруппа. Таким образом, главный удар, в том числе и танков 11-й тд, приняли на себя 196-й гв. и 199-й гв. сп. Причем в тех условиях они имели максимум сил и средств, которые могла им дать дивизия. Хотя положение, в котором находился 201-й гв. сп, оказалось не менее сложным. На сохранившейся карте-схеме «Направления движения танковых групп на фронте 67-й гв. сд 5–6 июля», подготовленной штабом дивизии Баксова после боев, указано, что немцы предприняли атаку танками (возможно, штурмовыми орудиями 911-го дивизиона) не только на правом, но и на левом фланге, и в центре обороны 201-го гв. сп, в направлении Драгунское. Напомню, еще во второй половине 5 июля третий, резервный, батальон 201-го гв. сп Т.Н. Сорокин, по распоряжению комдива, передал в 199-й гв. сп, а взамен каких-либо средств усиления не получил. И это еще не все. К началу боев в батальонах полка взвода 45-мм ПТО (два орудия на батальон) не были укомплектованы матчастью, в полковую батарею из положенных 4 76-мм орудий поступило лишь три. Какими же силами и средствами комполка должен был держать рубеж обороны и бороться с бронетехникой противника? Но такие вопросы политработники в своих «петициях» о трусости полковника не поднимали. После прорыва полосы 201-го гв. сп группа штурмовых орудий и танков вышла на дорогу Драгунское – выс. 233.6 – Ольховка и продолжила движение на Ольховку параллельно частям 11-й тд, наступавшим по дороге Бутово – Дуброво, сминая на своем пути тылы полка, а 167-я пд ударила по правому флангу 201-го гв. сп с севера. Его оборона была расколота, связь прервалась, централизованное управление подразделениями потеряно. В этой обстановке кардинально повлиять на ситуацию Т.Н. Сорокин не мог, он не располагал никакими резервами, вместе с тем был получен приказ об отходе. Поэтому, вероятно, принял решение начать вывод из окружения штаба и личного состава, который находился поблизости.

Как в действительности развивались события, сегодня установить уже невозможно. Тем не менее есть косвенные данные, что полковник Т.Н. Сорокин действительно растерялся и раньше, чем это требовала обстановка, бросив сражавшиеся подразделения, первый начал выходить из кольца. Последствия такого немужественного поведения командира отчасти и привели к тяжелым последствиям – высоким потерям в живой силе. Хотя после сбора личного состава полк числился боеспособным, но, по неполным данным, в окружении пропали без вести более трехсот человек. Батальоны 201-го гв. сп, потерявшие связь со штабом полка, далеко не сразу покинули свои позиции. Большинство бойцов и командиров действовали самоотверженно, до последнего патрона продолжая отражать атаки противника. Например, когда полностью вышел из строя санитарный взвод 2-го сб, командир санитарной роты 201-го гв. сп лейтенант В.А. Киров начал оказывать раненым первую медицинскую помощь на поле боя и лично эвакуировал их на сборный пункт.

Решительно и стойко действовали в условиях окружения артиллеристы 67-й гв. сд. Они до последнего снаряда вели борьбу с бронетехникой. Когда же поступил приказ об отходе, гаубичные батареи в тяжелейших условиях господства в воздухе люфтваффе продолжали по мере возможности прикрывать отход пехоты. Сохранились воспоминания командира 138-го гв. ап полковника М.И. Кирдянова, находившегося в «кольце» вместе со своим штабом: «…Целый день продолжались яростные атаки гитлеровских танков на рубежи, прикрываемые огнем дивизионов полка, которыми командовали офицеры В.А. Бондаренко, И.М. Лебеденко и П.А. Ивакин. Нещадно палило июльское солнце. Пот струился по лицам гвардейцев-артиллеристов. Вражеские танки прорывались вглубь и подходили к самым огневым позициям артиллерии. Расчеты пушек и гаубиц, отражая атаки танков, вели огонь прямой наводкой. Самолеты противника на бреющем полете со страшным ревом проносились над боевыми порядками, сбрасывая бомбы, обстреливая наших воинов из пушек и пулеметов.

Враг предпринял отчаянные попытки прорвать нашу оборону на дороге Томаровка – Обоянь. Большая группа танков стала обходить шоссе справа и слева, охватывая полк А.Г. Дегтярева. Наш наблюдательный пункт оказался под огнем гитлеровских автоматчиков. Фашисты ворвались в траншеи, и артиллеристы стали драться врукопашную. Начальник разведки полка капитан В.И. Воробьев возглавил вступивших в бой разведчиков, телефонистов, радистов, всех, кто был на НП. Гитлеровцы осыпали нас градом пуль, так что нельзя было поднять головы. Вдруг прервалась телефонная связь с командиром дивизии. Последней была его команда: „Стоять насмерть“. И мы выполняли этот приказ. Все, от разведчиков до командира полка, отбивались личным оружием. Через некоторое время был принят по радио приказ командира дивизии: отходить на север и занять наблюдательный пункт на кургане у Верхопенья. Но пройти на новый НП было невозможно, и бой продолжался до наступления темноты».

Приказ А.И. Баксова об отходе частей на новые рубежи передавался по радио, но к этому моменту большинство радиостанций в полках вышли из строя. Предполагая такое развитие ситуации, штаб дивизии предусмотрительно продублировал его через офицеров связи. В 196-й гв. и 199-й гв. сп документ был доставлен мл. лейтенантом Д.П. Макаровым, а в 201-й гв. сп – лейтенантом И.Ф. Прусаковым. При выполнении задания оба офицера проявили мужество и выдержку. Из наградного листа, подписанного начальником оперативного отдела подполковником В.Г. Чайко: «…6 июля 1943 г. танки противника прорвали оборону в районе с. Черкасского и вышли на дорогу Черкасское – Дуброво, отрезав 201-й гв. сп от штаба дивизии. Гвардии лейтенант Прусаков Иван Федорович своевременно доставил боевой приказ командиру 201-го гв. сп на отход и занятие второго оборонительного рубежа под шквальным огнем противника, пройдя через промежутки в колоннах танков врага».

Однако даже имея на руках этот приказ, командиры полков не могли сразу снять батальоны с рубежей из-за того, что все они вели тяжелый бой уже в глубине своей обороны. Поэтому в условиях непрекращавшейся бомбежки и давления численно превосходящего противника организованно отвести все подразделения не удалось. Первыми на новые позиции за Пену разрозненными группами начали сосредотачиваться батальоны 196-го гв. сп. Красноармейцы и командиры остальных полков начали выходить из окружения несколько позже. «Ночью группами по несколько человек мы стали выходить из траншей наружу, – писал полковник М.И. Кирдянов. – Высокий и стройный начальник разведки Воробьев – отличный спортсмен – выскочил из траншеи и подал мне руку. Я вылез наружу и ощутил приятный ветерок и вечернюю прохладу. Справа и слева от нашего наблюдательного пункта шел ожесточенный бой с фашистскими танками. Соседи тоже отходили на новый рубеж. Танковые и истребительно-противотанковые артиллерийские части, удерживая занимаемый рубеж, преграждали путь вражеским танкам, создавая непреодолимый огневой барьер, при встрече с которым все больше и больше таяли силы бронированных полчищ противника. Земля содрогалась от взрывов. Стоял непрерывный гул боя, заглушающий человеческую речь. Это было настоящее побоище. Ночью полк отходил на новый рубеж. Поредели наши ряды. В ожесточенном бою было потеряно много орудий».

К сумеркам 67-я гв. сд основными силами отошла на рубеж: роща северо-восточнее Луханино, выс. 254.5 и фактически влилась в боевые порядки 90-й гв. сд. Первое письменное сообщение командованию армии о месте нахождения и численности частей штаб дивизии направил только в ночь на 7 июля. Процитирую оперсводку № 0295/оп:

«2. Дивизия своим 196-м гв. сп заняла оборону севернее Луханино, на участке: справа – четыре кургана и слева – горизонталь с отм. 210. 199-й гв. и 201-й гв. сп небольшими группами выходят из окружения.

3. 196-й гв. сп занимает оборону севернее Луханино на участке: справа – четыре кургана +0,9 и слева – горизонталь с отм. 210.

За 6.7.43 г. уничтожено и подбито 17 танков, 15 крытых автомашин с пехотой, более 600 солдат и офицеров.

Потери по предварительным данным: убитыми – 370 ч., ранеными – 480 ч., пропало без вести – 400 ч., разбито: 76-мм пушек ПА – 4, 45-мм пушек – 7, 82-мм минометов – 20, 50-мм минометов – 59, 120-мм минометов – 6, винтовок – 800, ППШ – 240, ПТР – 51.

КП полка – овраг в 2 км севернее Луханино.

4. 199-й гв. сп продолжает сбор выходящих подразделений из окружения в районе ур. Щенячий, 2 км северо-восточнее Сырцево. Насчитывает в своем составе до 300 человек. Ведется работа по уточнению потерь.

КП – овраг в 1,5 км северо-восточнее Сырцево.

5. 201-й гв. сп продолжает сбор выходящих подразделений из окружения и приводит их в порядок в районе Гремучий и роща восточнее. Насчитывает в своем составе до 200 человек. Ведется работа по уточнению потерь.

КП полка – овраг в 1,5 км южнее Гремучий.

6. Сосед – 90-я гв. сд занимает прежний рубеж обороны.

7. Связь с частями: по радио, офицерами связи; со штакором: проводная, радио и офицером связи».

Таким образом, несмотря на все усилия, которые прилагало немецкое командование 6 июля 1943 г. для окружения войск 6-й гв. А между смежными флангами 48-го тк и 2-го тк СС, полностью уничтожить их не удалось. «Кольцо» оказалось неплотным, и основные силы трех полков 67-й гв. сд и одного 52-й гв. сд вырвались и отошли за Пену. Они понесли существенные потери, но дивизия Баксова тем не менее сохранила свою боеспособность. И после приведения в порядок частей она вновь примет участие в отражении удара 48-го тк.

Точных данных о численности 67-й гв. сд хотя бы к утру 7 июля обнаружить не удалось. Такие данные еще не были собраны, командование дивизии оперировало цифрами «на глазок». Сбор личного состава продолжался несколько дней, в некоторые полки бойцы и командиры, числившиеся пропавшими без вести, возвращались даже 14 июля 1943 г. Поэтому ее командованию ситуацию с потерями удалось прояснить, и то лишь отчасти, только 30 июля.

В этот день в штаб дивизии были поданы именные списки погибших и пропавших без вести. К сожалению, такие документы пока удалось обнаружить лишь по двум полкам. Итак, в 199-м гв. сп безвозвратные потери за 6 июля составили 203 человека, в том числе 130 – пропавших без вести. Всего же за три дня (включая 4 июля) боев полк лишился убитыми и пропавшими без вести 459 человек. 201-й гв. сп потерял в окружении 323 человека, в том числе 316 – пропавшими без вести. А за три дня в его подразделениях пропали безвозвратно 567 бойцов и командиров. Напомню, речь идет не обо всем полке, а лишь о цифрах из боевых подразделений, т. е. об активных штыках – людях, непосредственно участвовавших в боях на переднем крае.

Данные по раненым за первые четыре дня в фондах ЦАМО РФ отсутствуют. Их учетом никто не занимался. Первую медицинскую помощь на поле боя оказывали санинструкторы, в ротах их было по одному, в батальоне 3–4, в полку санитарный взвод – 30–32 человека. Естественно, в условиях ожесточенного боя с численно превосходящим противником оказать помощь всем нуждающимся, а их сотни, эта горстка была не в состоянии. Хотя абсолютное большинство медперсонала действовало героически, много санинструкторов и даже врачей погибло. Например, как уже упоминалось выше, 6 июля в 201-м гв. сп санитарный взвод полностью вышел из строя. Поэтому эвакуация раненых с переднего края проходила с очень большим трудом, и повезло лишь тем, кто мог сам передвигаться. Значительная часть получивших тяжелые ранения и увечья даже средней степени, как правило, к своим не добрались. Эта ситуация была характерна для всех полков 67-й гв. сд и соседней 52-й гв. сд, но особенно много раненых 5 июля погибло в 196-м гв. сп в Черкасском, а 6 июля – в 199-м гв. и 201-м гв. сп. Об этом свидетельствовали автору и оставшиеся в живых ветераны, и сохранившиеся документы. Так, в списках, которые подал 71-й медсанбат 67-й гв. сд в ее штаб, указано, что раненые начали поступать с поля боя в его расположение лишь 8 июля. До этого весь личный состав батальона находился на передовой. Ситуацию усугубляло господство противника в воздухе. Немецкие самолеты охотились за каждой машиной, поэтому в основном проводился вывод ходячих раненых, а тяжелых лишь частично (эпизодически) на лошадях и собаках, что, безусловно, влияло на скорость доставки их и оказания необходимой помощи.