Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Каким бы большим ни было желание войск корпуса Кнобельсдорфа добиться быстрых успехов, оно мало влияло на ход боевых действий. Во второй половине дня ударные соединения двух его центральных дивизий основательно увязли в тяжелейших боях перед тремя небольшими населенными пунктами: Луханино, Сырцев и Дуброво, располагавшимися на берегу притока Пены, который начинался у самой дороги Бутово – Дуброво (3–8 км западнее и юго-западнее Обоянского шоссе) и шел до русла реки. Этот район советская сторона превратила в мощнейший узел сопротивления, который удерживали соединения сразу двух армий – 6-й гвардейской и 1-й танковой. События, происходившие здесь 6 июля, после войны описаны в десятках книг мемуаров участников Курской битвы. Вспоминал о них и М.Е. Катуков, в этот день он находился на КП одной из бригад своей армии, оборонявшейся в этом районе. Все очевидцы справедливо отмечают особый накал боев за этот узел и стойкость, проявленную личным составом 3-го мк генерал-майора С.М. Кривошеина, который на рассвете 6 июля занял здесь оборону вместе с войсками 6-й гв. А и фронтовым резервом. Именно это соединение, одно из трех 1-й ТА, на второй день Курской оборонительной операции сыграет решающую роль в удержании данного рубежа и после драматических для войск Воронежского фронта событий на Прохоровском направлении и в поймах Ворсклы и Ворсклица не позволит 48-му тк на второй день «Цитадели» развить успех в северном направлении.
Обратимся к советским и трофейным источникам, ставшим доступными исследователям сегодня, и с их помощью попробуем реконструировать ход боев на этом важном участке. Итак, основные силы корпуса Кривошеина: три механизированные и две танковые бригады, минометный и истребительно-противотанковый полки примерно в 20.00 5 июля вышли на вторую полосу 6-й гв. А и приступили к занятию обороны, т. е. начали окапывать танки и орудия, выстраивать систему огня, налаживать связь. В 10.00 6 июля начальник штаба корпуса полковник В.Е. Копиенко подписал боевое донесение, в котором докладывал:
«…2. Части и соединения 3-го мк передислоцировались в новый район сосредоточения и заняли:
а) 1-я гв тбр с одной батареей 35-го иптап – р-н Яковлево, Погореловка,
б) 49-я тбр – яр Щенячий, Гремучий, Красная Дубрава,
в) 1-я мбр – Сырцево, овраг с кустарником 0,5 км юго-восточнее выс. 230.1, лес северо-восточнее 1 км Луханино,
г) 3-я мбр с одной батареей 35-го иптап оседлала развилку дорог с отм. 254.5,
д) 10-я мбр – Луханино, Шепелевка, выс. 218.5,
е) 265-й омп – ур. Сухая, в 2,5 км от Красная Дуброва,
ж) 405 огмд – ур. Становая,
з) 34-й рб и 58-й мцб – ур. Щенячий,
и) Две батареи 35-го иптап – резерв командира корпуса, южная опушка леса восточнее Гремучий».
Таким образом, участок второй армейской полосы: Шепелевка – Луханино – Сырцев – Дуброво – выс. 254.5 заняло соединение, располагавшее всеми возможностями для эффективной борьбы с противником, использовавшем в качестве главного средства прорыва обороны бронетанковые группы. Ключевым являлось то, что в состав корпуса входила бронетехника – две полнокровные танковые бригады и три танковых полка в мех-бригадах. Количество бронеединиц в частях и соединениях 3-го мк к началу боев приведено в таблице № 17. Наличие танков не только существенно повышало его огневую мощь, но и позволяло использовать их в качестве подвижного резерва на различных участках. Бой с бронетанковыми соединениями, которые составляли основу корпуса Кнобельсдорфа, носил динамичный характер, поэтому для оборонявшихся возможность маневра огневыми средствами была особенно ценной. И хотя по объективным причинам танковые силы мехкорпуса в ходе боя 6 июля будут распылены, тем не менее они сыграют существенную роль, цементируя оборону его участка.
На 14.00 6 июля из 228 танков, положенных 3-му мк по штату, на ходу числилось 222. Кроме того, в его частях находились бронемашины БА-10 и БА-20, бронеавтомобили БА-64. Из-за слабой бронированности и вооружения непосредственно в боях принимать участие они не могли, но выполняли вспомогательные функции, их экипажи вели разведку, охраняли штабы и даже выставлялись в засадах на слабо прикрытых артиллерией участках. Все танковые полки мехбригад и 49-й тбр были укомплектованы двумя типами боевых машин: Т-70 и Т-34, последний являлся основным танком корпуса. А ударное соединение, 1-я гв. тбр, имело на вооружении только Т-34. Еще до начала боев ее батальоны были выведены из района сосредоточения основных сил 3-го мк во второй эшелон 6-й гв. А. Часть танков комбриг полковник В.Н. Горелов расположил в засадах южнее Яковлево. А в середине дня 6 июля М.Е. Катуков будет вынужден обе танковые бригады корпуса использовать не в центре участка обороны, как планировалось, а на стыке с 5-м гв. Стк, для прикрытия левого фланга армии. (Как уже упоминалось выше, 1-я гв. тбр в полном составе (кроме 10 танков) с одним батальоном 49-й тбр в течение всего дня вела бои с мд СС «Лейбштандарт» у Яковлево и для отражения наступления 48-го тк не привлекалась.)
Из-за этого 6 июля генерал С.М. Кривошеин против 11-й тд и мд «Великая Германия» мог использовать лишь танки трех мехбригад – 113 бронеединиц и 13 машин, находившихся в составе 34-го отдельного бронеавтобатальона (в том числе 10 Т-34, прикомандированных из 1-й гв. тбр). Следует подчеркнуть существенную деталь: в корпусе легких танков было мало – всего 16 % (к началу боев в строю находилось 34 Т-70 и 1 Т-60), но именно в мехбригадах была сосредоточена их основная часть. Напомню, легкие Т-70 имели 45-мм пушку и бронирование передней части 45 мм, поэтому бороться с немецкими танками в открытом бою им было не под силу. Таким образом, из 113 боевых машин, занявших 6 июля оборону перед фронтом 48-го тк (за позициями 67-й гв. и 90-й гв. сд), Т-34 было всего 93 шт., т. е. менее двух полнокровных танковых бригад. Следовательно, С.М. Кривошеин в течение дня, во-первых, на направлении главного удара 48-го тк мог использовать меньше половины бронетанковой составляющей своего корпуса (две бригады командарм вывел с участка обороны), во-вторых, даже из этого числа почти целый батальон, 20 легких танков, – только как неподвижные огневые точки, зарыв в землю. Командиры мехбригад расположили свои танковые полки во втором эшелоне, в центре обороны (обычно на стыке мотострелковых батальонов). Их предполагалось использовать в качестве подвижного резерва. Все боевые машины были закопаны в землю и замаскированы от ударов с воздуха.
Впереди войск 3-го мк оборонялась 90-я гв. сд полковника В.Г. Чернова 22-го гв. ск., а 272-й гв. сп с 4-й и 5-й батареями 193-го гв. ап окопались на участке: (иск.) Спицин, северная окраина Луханино, балка Ольховая, выс. 241.1. 274-й гв. сп с 1-й и 3-й батареями 193-го гв. ап и 2-й батареей 95-го гв. оиптд окопался по линии: выс. 241.1, выс. 247.8, овраг ур. Большой Лог, (иск.) ур. Изотово, выс. 245.2. К левому флангу этого полка примыкали позиции частей 52-й гв. сд. Стык участков 90-й гв. и 52-й гв. сд – севернее выс. 229.4 – прикрывала (во втором эшелоне) отдельная штрафная рота 6-й гв. А.
Кроме того, учитывая большую численность бронетанковой группировки немцев в районе Черкасского, командование 6-й гв. А в ночь на 6 июля выдвинуло в полосу 90-й гв. сд 212-й иптап 14-й оиптабр, который всеми пятью батареями занял оборону на участке 274-го гв. сп в треугольнике: район Дуброво – выс. 245.2 – выс. 247.2, с задачей не допустить прорыв танков противника к Обоянскому шоссе и выс. 254.5: из Дмитриевки через район ур. Изотово и через Дуброво по дороге к выс. 254.5. Существенное усиление обороны участков: Луханино, выс. 241.1, Дмитриевка (первый противотанковый рубеж) и Дуброво – выс. 245.2 – выс. 247.2 (второй), было решением правильным и своевременным. Особенно эшелонирование противотанковых артсредств на участке дороги Бутово – Яковлево, от выс. 241.1 до Дуброво и далее к выс. 254.2. С первых часов немецкого наступления для командования 6-й гв. А стало очевидным стремление немцев рассечь оборону ее правого крыла на всю глубину и выйти к Яковлеву. А наиболее удобным путем для прорыва танками из района Черкасского к Яковлеву была дорога Бутово – Дуброво – Яковлево, которую в районе выс. 241.1 и Дуброво оседлали два полка 90-й гв. сд и полк 14-й оиптабр.
Как уже отмечалось, еще до начала боев треть своих сил комдив В.Г. Чернов передал 67-й гв. сд, в том числе одну треть дивизионного 193-го гв. ап, основного средства борьбы с бронетехникой. Таким образом, о противотанковом резерве, крайне необходимом при массированном применении противником танков, в 90-й гв. сд не было и речи. Поэтому часть 272-го гв. и 274-го гв. сп комдив вывел с их полковых участков и сосредоточил в глубине обороны в качестве своего резерва. В частности, 1-й сб 272-го гв. сп он сосредоточил на КП дивизии. 274-й гв. сп тоже имел в обороне лишь два батальона, один из которых – учбат дивизии, остальные находились в оперативном подчинении 67-й гв. сд. Вместе с тем следует отметить, что еще до начала боев и 67-я гв., и 90-я гв. сд не были укомплектованы до нормальной штатной численности (10 500 чел.). В сложившейся к утру 6 июля ситуации выдвижение 3-го мк в этот район было не случайным, и его помощь войскам 22-го гв. ск 6-й гв. А оказалась своевременной. Так как уже в середине дня две танковые дивизии 48-го тк вышли на линию (иск.) Луханино, Дмитриевка и массированными атаками танков при поддержке артиллерии и авиации попытались прорваться в направлении Яковлево.
Германское командование и в большом, и в малом старалось придерживаться установленных стандартов и норм. Сильные удары встык, прорыв, разворот на фланги и окружение – наиболее распространенные тактические приемы, которые оно использовало при любом удобном случае. О. фон Кнобельсдорф стремился не только как можно быстрее выйти к Яковлеву, но и одновременно обезопасить свой левый фланг от огня советской артиллерии с позиций на Пене и контратак танков из сел на южном берегу реки. Еще на рассвете разведка корпуса донесла о сосредоточении танковых и мехчастей русских на северном берегу Пены, а боевые действия утром это лишь подтвердили.
Поэтому перед мд «Великая Германия», как наиболее сильным соединением корпуса, он поставил фактически три главные задачи: прорваться по дороге к Дуброво и далее к Яковлево, одновременно расширить прорыв в направлении Пены и, наконец, окружить русских на участке: (иск.) Алексеевка – Калашное – Луханино – Сырцев. В качестве основного «инструмента» для достижения этой объемной и трудоемкой задачи В. Хернляйн избрал мобильные группы в составе танков и мотопехоты, посаженной на автомобили и бронетранспортеры. Главные силы дивизии – центральная группа (три дивизиона артполка, гренадерский полк, 39-й тп и батальон полка Штрахвица) – должны были сломить сопротивление русских вдоль дороги на Дуброво и выйти за выс. 241.1 (2 км юго-восточнее Дуброво). А затем, развернувшись, ударом на север, в направлении х. Сырцев, отсечь располагавшихся западнее этого хутора (на левом берегу Пены) два полка 90-й гв. сд. Одновременно с этим вторая боевая группа дивизии (2-й батальон фузилерского полка с частью полка Штрахвица), наступавшая сначала по дороге на Алексеевку (затем приказ был изменен, и основные силы фузилеров повернули на Калашное – Луханино), должна была сломить сопротивление с запада и юго-запада. В результате между Пеной и дорогой Бутово – Дуброво В. Хернляйн предполагал создать второй (после пойм рек), хотя меньший по масштабам, «мешок» для советских войск. Смять оборону в этот день в районе Калашное, Луханино, Сырцев для командования 48-го тк было очень важно, т. к. оно планировало в одном из этих сел захватить переправу или, в крайнем случае, на плечах отходящих советских войск пехотой форсировать вброд неширокую реку и создать плацдарм на северном берегу, чтобы прикрыть строительство основательных мостов для бронетехники, а затем начать расширять коридор прорыва, пробитый корпусом СС, от Обоянского шоссе на запад. Этот замысел был, по сути, верным, оставалось лишь его реализовать, а вот это сделать оказалось очень непросто.
Для его воплощения, по крайней мере сначала, было необходимо выйти на подступы к Луханино и Сырцеву, но даже это сделать было нелегко, т. к. путь к ним был перекрыт мощными естественными и искусственными препятствиями. Юго-западнее выс. 241.1 (2 км от Дуброво) находился противотанковый ров, перекрывавший дорогу на Дуброво. Он соединял отрог лога Моховой (с юга) с балкой Ольховая (с севера), а подходы ко рву были заминированы и пристреляны минометами гвардейских частей, из-за этого продвижение бронетехники на этом участке к Дуброво было невозможно без большой подготовительной работы, в первую очередь ударов артиллерии и авиации. На выс. 241.1, располагавшейся сразу за рвом, был оборудован противотанковый опорный пункт частей 90-й гв. сд, который был прикрыт несколькими рядами колючей проволоки и минным поясом (длинное, но относительно узкое поле). На гребне и скатах высоты окопались 1-я и 3-я батареи 193-го гв. ап и 1-я батарея 95-го гв. оиптд. Севернее, в районе рощи балки Ольховая, находились позиции 3-й батареи, а южнее – 2-й батареи этого же дивизиона. За высотой располагался еще один ров, перекрывавший дорогу на Яковлево, за ним, в районе Дуброво, – позиции 2-й и 5-й батарей 212-го иптап 14-й оиптабр, а вся местность непосредственно перед Дуброво представляла собой сплошное минное поле.
Первым центральную боевую группу мд «Великая Германия» (гренадерский полк, часть полка Штрахвица и часть 39-го тп) в районе выс. 237.7 встретил огнем БО 272-й гв. сп. Боестолкновение оказалось скоротечным. Несколько десятков танков быстро смяли позиции находившегося здесь усиленного взвода и продолжили движение к Дуброво. По данным советской стороны, на расстояние прямого выстрела от позиций основных сил 90-й гв. сд и 14-й оиптабр эта группа вышла около 14.00. Почти одновременно с ней в район Луханино прорвалась и вторая (левофланговая) группа этой же дивизии, а из Дмитриевки в направлении Дуброво попыталась прорваться бронегруппа 11-й тд под командованием графа фон Шиммельмана. Из боевого донесения 90-й гв. сд на 16.00 6 июля: «Противник продолжает наступление… в 13.50 35 танков, в том числе 10 Т-6, вели огонь по Луханино, ответным артиллерийским огнем 8 танков подожжено; в 14.50 30 танков в движении на балку Ольховая, после подрыва пяти танков на минных полях остальные танки, сменив направление, вышли в район высоты с отметкой +1,5 (юго-западнее выс. 241.1), где присоединились к скоплению танков. Всего в этом районе свыше 100 танков. Огнем нашей артиллерии в этом районе подожжено 14 танков. В 15.00 три роты противника залегли перед проволочным заграждением выс. 241.1 с вероятным намерением провести разведку боем. Разведка уничтожается огнем».
А вот как описан первый бой 212-го иптап 6 июля в документах его штаба: «В 10.00 6.7.1943 г. авиация противника начала интенсивную обработку наших боевых порядков. В воздухе, с промежутками 15–20 минут, находилось 20–30 бомбардировщиков. Огонь его артиллерии нарастал постепенно. В 14.00 до 20 танков при сопровождении 6–7 самоходных орудий вышли по направлению Дмитриевка – выс. 241.1 и атаковали наши позиции 800 м юго-западнее Дуброво. Огнем артиллерии с закрытых позиций, а также огнем прямой наводкой 2-й и 5-й батарей полка атака была отбита. Противник отошел на исходные позиции. 2-я батарея сожгла 2 танка, 5-я – один. Потерь не было».
Бой у первого рва (перед ПТОПом на выс. 241.1) для частей мд «Великая Германия» тоже оказался очень тяжелым. Ее центральная боевая группа вела его более 4 часов (основная фаза с 13.30 до 18.00). В это время бронегруппа 11-й тд, прикрывавшая ее правый фланг, наносила удары справа, вдоль дороги на Дуброво, а ее разведбатальон двигался через Дмитриевку с юга на северо-запад. Дивизия Микла стремилась пробиться на левый фланг и в тыл 90-й гв. сд, чтобы в первую очередь уничтожить огневые позиции артиллерии южнее рва и в районе выс. 241.1, а затем и 212-й иптап у Дуброво. Саперы перед фронтом дивизии Хернляйна тоже прилагали большие усилия, поставив дымовую завесу: довольно долго, под огнем оборонявшегося у рва 274-го гв. сп, разминировали только подходы к нему. Из журнала боевых действий 48-го тк: «16.00 (м.в.). 11-я тд, как и „Великая Германия“, все еще в тяжелом бою на одном и том же уровне – на линии обороны у противотанкового рва в 2 км юго-западнее Дуброво. Разведбатальон 11-й тд, по ее сообщению, прошел Дмитриевку в северо-восточном направлении. Перед противотанковым рвом саперы зачищают территории от мин под сильным огнем из стрелкового оружия и противотанковых орудий противника. „Великая Германия“ очень страдает от сильного флангового огня из Луханино. Танковая бригада с „пантерами“ стоит в готовности еще южнее на позициях».
Первый успех в продвижении вперед был достигнут 11-й тд. Примерно в 17.30 танки бронегруппы графа фон Шиммельмана частью сил прорывались к ПТОПу на высоте 241.1, а в 18.15 разведбат вышел на западные окраины Дмитриевки и захватил позиции артиллерии. Интересная деталь – в журнале боевых действий 11-й тд, помимо ожесточенного сопротивления советских войск, ее штаб жалуется и на сложную местность в полосе наступления: «Разведбатальону удается прорваться через Ново-Черкасское на восток и затем, развернувшись на север, взять вместе с частями 167-й пд Ольховку. Поскольку дальнейшее продвижение осложнено наличием позиций противника у Дуброво, все части дивизии продвигаются позади 15-го тп. Из-за дорожных проблем (болотистые участки на обходной дороге и необходимость использовать шоссе совместно с дивизией „Великая Германия“) части дивизии продвигаются вперед очень медленно».
Воспользовавшись этим тактическим успехом, основные силы дивизии Микла продолжили наступление южнее Дуброво справа от дороги к ур. Большое, где держал оборону 451-й мсб 3-й мбр полковника А.Х. Бабаджаняна из 3-го мк. Прорыв соседа позволил двинуться вперед и центральной боевой группе мд «Великая Германия». Однако гренадеры с частью танков полка Штрахвица, обойдя гребень выс. 241.1, в 17.30 уперлись во второй ПТ-ров и под сильным огнем были вынуждены сменить направление с северо-восточного на строго северное и, в 1 км севернее выс. 241.1, повернуть к пойме Пены, в направлении Сырцева (Пенка).
В результате одновременного удара двух немецких дивизий первая линия обороны обоих полков 90-й гв. сд была смята, и к 18.30 их батальоны по всему фронту наступления «Великой Германии» и 11-й тд начали отход на позиции 3-го мк, который с этого момента вступил в бой всеми мехбригадами, став основным советским соединением, перекрывшим путь, по которому 48-й тк двигался к Яковлево для соединения со 2-м тк СС. Первой удар главных сил полка Штрахвица приняла на себя 1-я мбр подполковника Ф.П. Липатенко, располагавшаяся в центре боевого построения 3-го мк. Одна из рот Т-34 ее 14-го тп майора П.А. Заскалько находилась в засаде в роще балки Ольховая. Около 18.00 их экипажи открыли огонь по головным машинам одной из групп немецких танков, и завязалась огненная дуэль. Это был первый бой танкистов корпуса Кривошеина с войсками Кнобельсдорфа. Из журнала боевых действий 48-го тк:
«18.00. 11-я тд стоит на северо-западной окраине Дмитриевки, разведбатальон ведет бой с противотанковым фронтом, окружил лес северо-западнее Дмитриевки и в 18.15 ворвался на оборонительные позиции. Масса дивизии прорвала минные поля и первую линию вражеской обороны и движется к лесу южнее Дуброво. Первый противотанковый ров перейден. Дивизия запрашивает применение пикирующих бомбардировщиков перед острием наступления.
19.00. „Великая Германия“ докладывает, что дивизия после перехода через заминированные проволочные заграждения и противотанковый ров в овраге Ольховая и Большой начала атаку на Дуброво. Бой очень тяжелый». Около 21.00 с большим трудом бронегруппа Шиммельмана наконец ворвалась в лес южнее Дуброво, но сопротивление в нем советских войск не снизилось. Поэтому полностью овладеть всем районом Дуброво обоим дивизиям удастся лишь к полуночи, хотя ожесточенные стычки будут продолжаться всю ночь.
С большим трудом реализовывала план окружения советских войск на левом берегу Пены и левофланговая группа «Великой Германии» (фузилерский полк, часть полка Штрахвица и 39-й тп), хотя относительно центральной группы вперед она продвинулась дальше. Два батальона фузилеров при поддержке бронетехники из района выс. 213.6 атаковали позиции 272-го гв. сп 90-й гв. сд и 10-й мбр полковника И.Я. Яковлева, оборонявшей правый фланг 3-го мк, стремясь выйти к селам Калашное и Луханино. К 18.10 они достигли восточной окраины Луханино, но в 500 м южнее Калашного были остановлены, поэтому полностью смять оборону гвардейцев в этот день здесь ей так и не удастся. Штаб 10-й мбр доносил: «Наступление противник вел одними танками, без поддержки пехоты. Группами 50–60 танков. За танками на расстоянии 1–2-х километров двигалась мотопехота противника на автомашинах.
2….Части бригады во второй половине дня вели огневой бой с противником… К исходу дня бригада находилась на прежних позициях, с той только разницей, что впереди 2-го мсб и 17-го тп никаких подразделений 90-й гв. сд и других формирований нет. Эти войска в 18.30 отошли на рубеж наших частей.
5. В огневом бою наиболее отличились: командир 3-й танковой роты лейтенант Тутберидзе (подбил три танка), лейтенант Подына (сжег три танка и четыре автомашины), лейтенант Клименков (подбил два танка), мл. лейтенант Швырев (два танка), мл. лейтенант Иванов (сжег два танка) и командир взвода мл. лейтенант Костюк (уничтожил 4 автомашины с мотопехотой)».
Между 18.30 и 19.00 войска Кнобельсдорфа предприняли одну из последних в этот день массированных атак на позиции 6-й гв. А и 1-й ТА. В это время они располагались по фронту наступления следующим образом. Полк Штрахвица наносил удар на Дуброво строго с запада. 39-й тп «пантер» находился слева, уступом назад, прикрывая его от огня советской артиллерии с северного берега Пены. Фузилерский полк повернул двумя батальонами на Луханино и пытался атаковать его с юга. Один батальон фузилеров занял выс. 210.3, а разведбатальон дивизии находится в движении на Алексеевку.
С утра 6 июля и почти до исхода дня, наряду с вереницей проблем, возникавших в ходе наступления, О. фон Кнобельсдорфу пришлось «ломать голову» над ситуацией в бригаде «пантер». Помимо того, что первые бои выявили ряд существенных конструктивных недоработок новых боевых машин, из-за чего уже на второй день очень много техники вышло из строя, у корпуса возникли и серьезные организационные проблемы. Остро встал вопрос о налаживании взаимодействия 10-й тбр с войсками корпуса и вообще о создании эффективного органа управления более чем 300 танками дивизии «Великая Германия». Заниматься этим в первую очередь должен был штаб бригады и лично ее командир полковник К. Декер. Но к началу «Цитадели» в район действия дивизии штаб бригады полностью не прибыл. С тем, какая неразбериха творилась в этом соединении 5 июля, читатель уже знаком, был об этом осведомлен и О. фон Кнобельсдорф. «Из-за возникших трений между отдельными командирами, – писал генерал-инспектор танковых войск Г. Гудериан начальнику штаба ОКХ генералу К. Цейцлеру, – этот штаб на начальной стадии не функционировал».
Проблемы с управлением продолжились и 6 июля. Перейдя утром в наступление, бригада потеряла связь с командованием дивизии. Несколько часов ни В. Хернляйн, ни штаб корпуса не знали, где находится и как действует, и действует ли вообще это мощное бронетанковое соединение. Лишь после того, как в дивизию, а затем и в бригаду были направлены офицеры связи, информация хотя и с трудом, но начала поступать. Однако и после этого выстроить эффективную систему взаимодействия дивизии с бригадой не удавалось. В значительной степени этому мешала и личная неприязнь Г. фон Штрахвица и К. Декера. Амбиции и отсутствие элементарного взаимопонимания между офицерами наложили существенный негативный отпечаток и на взаимодействие их в ходе боев. Вот цитата из рапорта, который направил К. Декер генерал-полковнику Г. Гудериану 12 июля 1943 г.: «Господин генерал!
Согласно Вашему приказу докладываю о первых результатах операции, о возникших трудностях и моих впечатлениях после возвращения в штаб бригады, откуда я был вызван в соответствии с приказом. Замечу, что положение дел в мое отсутствие было весьма плачевно, о чем и сообщаю далее.
…На следующий день (6 июля. – В.З.) в результате атаки 300 танков бригады мне удалось дойти до второго оборонительного рубежа. После каждой успешно завершенной такой атаки при минимальных потерях я, согласно приказу, докладывал генералу фон Кнобельсдорфу. Танковая бригада действовала совместно с дивизией „Великая Германия“. В танковом полку „Великая Германия“ было 8 рот танков Т-4 и рота „тигров“. Командовал полком граф фон Штрахвиц, находившийся на танке „Лев“. Взаимодействовать с ним во время атаки было весьма затруднительно, так как он предпочитал действовать самостоятельно и не отвечал на позывные по радио. В конце концов, когда мне было приказано прибыть в штаб к генералу фон Кнобельсдорфу, фон Штрахвиц предпринял совершенно не поддающиеся логике действия, приведшие в результате к необратимому оголению фланга. Таким образом, в результате бездарных тактических маневров мы потеряли 12 „пантер“, которые подорвались на минах и были уничтожены путем поражения в уязвимые для них борта». Для специалистов приведенная цитата не является сенсацией, а вот для широкого круга читателей, думаю, будет достаточно интересной. Она позволяет более трезво взглянуть на германскую армию и смахнуть налет идеализации, которым порой грешат некоторые отечественные авторы.
Понимая, что так дальше продолжаться не может, О. фон Кнобельсдорф принимает следующее решение. В 17.25 он отдает приказ: объединить 39-й тп и тп мд «Великая Германия» в бригаду под единым руководством Г. фон Штрахвица. Этот выбор не был случайным, полковник был известен в вермахте как опытный и решительный командир-танкист, имевший на своем щиту не одну весомую победу. С этого момента и в последующие несколько дней в документах 48-го тк это временное формирование именовалось как «бригада „Великой Германии“». Расчет О. фон Кнобельсдорфа опирался на то, что танковый полк дивизии является «родным» для нее, поэтому его штаб достаточно быстро и безболезненно поможет «влить» в ее состав полк «пантер». Полковник К. Декер участвовал в боях 5 и 6 июля, но после принятия решения О. фон Кнобельсдорфом вечером был вызван в штаб 48-го тк для изложения ему сути приказа и будет находиться там почти неделю в резерве, вне бригады. Командование же танковым полком мд «Великая Германия» временно примет капитан фон Витерсхайм.
Отмеченная в докладе К. Декера «не поддающаяся логике» атака была предпринята Г. фон Штрахвицем в районе западнее Дуброво около 19.00, когда вся бронетехника центральной боевой группы дивизии Хернляйна, преодолев ров, сосредоточилась компактно в районе 2 км южнее Дуброво. В этот момент Г. фон Штрахвиц попытался протаранить оборону 274-го гв. сп 90-й гв. сд и 1-й мбр 3-го мк у Дуброво с запада массированным ударом танков на узком участке, не учтя в полной мере ни силу артогня, ни отсутствие возможности маневра из-за минных полей. Одновременно с ударом боевой группы мд «Великая Германия» из ур. Изотово на Дуброво предприняла атаку и бронегруппа 11-й тд. В ходе отражения этого двойного удара ключевую роль сыграли 212-го иптап и экипажи танков 1-й мбр. Обратимся к отчету штаба 212-го иптап, этот бой в районе Дуброво стал для его батарей 6 июля третьим и последним, т. к. после него полк фактически потерял боеспособность: «В 16.00 началась вторая атака танков с направления выс. 241.1 и рощи Ольховая (западнее Дуброво. – В.З.) силою до 100 танков. При подходе танков на 1500 м 2-я и 5-я батареи открыли беглый огонь, а также вопреки указаниям, не выдержав, открыла огонь и 4-я батарея. Подразделения 274-го гв. сп дрогнули от массированной атаки танков и отошли на высоту севернее х. Сырцев, также отошли две батареи 90-й гв. сд и батарея 1177-го иптап, стоявшая в боевых порядках нашего полка. В результате этого полк оказался с фронта без прикрытия. Командир полка принял решение – держаться. Огнем 2-й, 5-й и 4-й батарей, а также четырех закопанных наших танков атака была отбита, противник отошел к выс. 241.1, но его автоматчики просочились в ур. Большой лог (южнее Дуброво. – В.З.) и в овраг у х. Сырцев. В ходе этой атаки противник потерял 27 танков.
При отражении атаки разбитыми и сожженными потеряли: 4-я батарея – 2 орудия и 3 автомашины, 5-я – 1 орудие и 1 автомашину. При этом на батареях осталось 60–70 снарядов.
Штабом полка было отдано распоряжение подвести боеприпасы на батареи, но начальник артснабжения увел автомашины с боеприпасами в укрытие в неизвестном направлении. Поэтому была запрошена помощь у командира 1177-го иптап и доложена в штаб бригады просьба о помощи с боеприпасами.
Не ожидая помощи, была послана машина со снарядами с 1-й батареи во 2-ю и 5-ю. Командиром полка майором Ортынским было отдано распоряжение о подготовке к отражению очередной атаки, и для усиления батарей в Дуброво были посланы подразделения прибывшего 140-го отдельного батальона ПТР.
В 18.00 от выс. 241.1 появилось до 70 танков, которые выстраивались в шахматном порядке в три линии, и со стороны ур. Изотово – до 80 танков. Минометы и артиллерия открыли интенсивный огонь по боевым порядкам полка. В воздухе появилось 30 бомбардировщиков, а автоматчики к этому времени заняли в ур. Большой лог (11-я тд. – В.З.) и подошли к х. Сырцев.
В 19.00 танки медленно двинулись в атаку, обтекая полк справа и слева. 3-я, 4-я и 5-я батареи открыли беглый огонь по танкам. Из-за того что боеприпасы были расстреляны, танкам противника удалось вклиниться в боевые порядки 3-й и 4-й батарей и подавить их матчасть, уже подбитую ранее. Личный состав батарей продолжал отбиваться от автоматчиков ружейно-пулеметным огнем. В 21.00 под прикрытием 1-й батареи остатки 3-й и 4-й батарей были выведены на рубеж Красной Дубравы. В 22.00 подошли 9 наших танков (3-я мбр. – В.З.), их огнем и 1-й батареи противник был остановлен на рубеже 1 км севернее Сырцев – выс. 247.2. В 22.30 под прикрытием огня танков была снята и 1-я батарея и направлена на рубеж 1 км севернее Красная Дубрава.
В ходе третьей атаки от огня 3-й, 4-й, 5-й и 2-й батарей противник потерял 30 танков, всего за день 63, из них 34 – сгорело, 29 – подбито, а также частично уничтожено, частично рассеяно до батальона пехоты».
Мне приходилось слышать рассказ ветеранов 1-й ТА, которые вспоминали о том, что вечером 6 июля немцы предприняли необычную атаку. Между собой бойцы назвали ее «психической». На позиции бригад 3-го мк и стрелковых подразделений 90-й гв. сд двинулся огромный клин бронетехники, эшелонированный в глубину, причем атака началась без обычной для таких случаев предварительной обработки с воздуха и артобстрела. Танки шли как на параде, казалось даже, между ними интервал был выверен до сантиметра. Офицеры, наблюдая в бинокль, начали считать бронетехнику, но сделать это не удалось, дым от двигателей десятков танков, а затем пелена пыли от разрывов снарядов заволокли поле. Решили, что атакует больше сотни, так как при подсчете сбились на цифре 82 танка. Из журнала боевых действий 48-го тк: «20.10. „Великая Германия“ сообщает о тяжелых боях против сильного противотанкового фронта противника южнее Сырцева. Наши потери очень велики. 11-я тд у высоты 241.1 тоже продвигается танковым полком против сильной противотанковой обороны противника крайне медленно. Разведбатальон со штурмовыми орудиями вскрывают позиции русских с юга. Есть расчет части бронированной группы на восточной окраине леса юго-восточнее Дуброво пустить в обход».
В некоторых публикациях высказываются сомнения в том, что немцы в период июльских боев 1943 г. на Обоянском направлении применяли в одном бою сразу по 70, 80 и более танков для прорыва обороны. Авторы относят это к стремлению советских командиров преувеличить свои заслуги в отчетах перед вышестоящими начальниками. Артиллеристы и танкисты якобы перекладывали свою вину за неумение эффективно действовать и большие потери в материальной части на то небывалое количество бронетехники, которое немцы использовали в боях. Особенно часто подобные высказывания начали появляться в открытой печати после выхода в свет на русском языке воспоминаний генералов вермахта. Сравнивая их с мемуарами советских военачальников, публицисты находят (естественно) серьезные расхождения в описании тех или иных событий, а поработать в архивах и проанализировать имеющуюся там информацию не удосуживаются. В результате появляются дутые сенсации. Это касается не только вопроса о применении бронетехники.
В действительности применявшаяся вермахтом тактика была наиболее эффективна, во многом учитывала особенности построения армейских полос обороны и, вероятно, была в тот момент единственно возможной, чтобы решать стоявшие задачи. И главное, использовать метод массирования бронетанковой техники на узком участке фронта позволяли тактико-технические данные немецких машин, они имели важную для того времени особенность – толстую броню, мощные орудия с хорошим прицелом и большой дальностью прямого выстрела. Все это давало возможность при налаженном взаимодействии с авиацией достигать высоких тактических результатов. В отдельных случаях прорвавшиеся в глубину обороны танки практически безнаказанно «утюжили» позиции пехоты и артиллерии, уничтожали целые советские танковые подразделения.
Надо отметить и такой факт. В первые дни «Цитадели» немцы большое значение придавали психологическому воздействию на обороняющиеся войска, стремясь запугать их, сломить стойкость, подорвать уверенность в собственных силах. Для этого использовались военные хитрости. Об одном из таких приемов докладывал офицер Генерального штаба при 1-й ТА майор Петухов: «Наблюдением в 10-й мбр установлено, что противник для создания видимости большого количества танков 6–7.7.43 г. за танками Т-5 прицеплял макеты танков Т-5 2–3 шт. При обстреле последних нашей артиллерией от них летели щепки и доски. Впоследствии от этих приемов противник отказался. Об этом же доносили артиллеристы полка РГК – 1212-го иптап».
Вот как М.Е. Катуков описывал эмоциональное состояние комкора С.М. Кривошеина при отражении первой атаки противника. Как и многие авторы военных мемуаров, бывший командарм не всегда придерживался строгой хронологической последовательности в изложении хода сражения. Поэтому не следует обращать внимание на то, что разговор в приведенной цитате происходит якобы в середине дня. Судя по документам, этот эпизод имел место уже вечером 6 июля: «После разговора с генералом Ватутиным я отправился в корпус Кривошеина, где в это время противник предпринял очередную атаку. На узком фронте, наступая вдоль Обоянского шоссе, он бросил в бой до 200 танков. Со стороны Яковлево доносился глухой непрерывный гул. На горизонте густой завесой стояла пыль.
Кривошеина я нашел в лесистом овраге. Рядом со щелью стоял его автофургон, в котором командир корпуса кочевал по фронтовым дорогам вместе с женой. Генерал что-то кричал по телефону. Увидев меня, закруглил разговор, положил трубку, поднес руку к козырьку:
– Товарищ командующий, противник предпринял наступление.
– Это я сам вижу: какими силами?
– На участке корпуса до четырехсот танков!
– Не преувеличиваешь, Семен Моисеевич?
– Какое там преувеличиваю! Только на позиции Горелова (1-я гв. тбр. – В.З.) – сто танков. На позиции Бабаджаняна (3-я мбр. – В.З.) – семьдесят!
Поднялись на НП, оборудованный на чердаке сарая, прикорнувшего на краю оврага. Хотя была середина дня, казалось, наступили сумерки: солнце заслонили пыль и дым. Бревенчатый сарай нервно вздрагивал. В небе завывали самолеты, трещали пулеметные очереди. Наши истребители пытались отогнать бомбардировщики противника, которые сбрасывали свой смертельный груз на наши позиции. НП находился в каких-нибудь четырех километрах от передовой. Но что происходит в этом кромешном дыму, в море огня и дыма, рассмотреть было невозможно».
По участку 3-й мбр подполковника А.Х. Бабаджаняна 11-я тд и центральная группа мд «Великая Германия» наносили удары синхронно. Части дивизии Микла атаковали левый фланг бригады, а Хернляйна – правый. Из боевого донесения 3-й мбр на 22.00 6 июля: «В 18.30 6.7.43 г. противник начал наступление одновременно с двух направлений – из леса севернее Ольховка – 27 танков и из направления Сырцев – до 28 танков. Причем танки из леса севернее Ольховка начали наступление под прикрытием дымовой завесы, но, встретив организованное сопротивление огня 451-го мсб, 16-го тп и 463-й ад, были остановлены и вернулись обратно в рощу севернее Ольховка.
Танки, наступавшие из направления Сырцев, также были остановлены огнем 16-го тп, 451-го мсб и 463-й ад и вернулись в исходное положение. Атака танков из направления Сырцев повторялась еще дважды, причем второй раз в атаку пошло 36 танков и в третий раз 50 танков. После трехкратных атак на поле боя осталось до 20 горевших танков противника. Во время третьей атаки до 50 танков прошло через боевые порядки 3-й стрелковой роты 451-го мсб, рота укрылась в щели, в результате чего потерь в личном составе не имела, танки вернулись в исходное положение».
Лейтенант Круглов, командир 3-й роты, управлял подразделением не только на редкость профессионально, но и рационально, с расчетом, как и должен действовать командир в бою. Судя по расположению батальона, его подразделение находилось на левом фланге, южнее дороги на Дуброво, и удерживало район выс. 245.2, находившейся в полосе наступления 11-й тд. В донесениях бригады и батальона время отражения этой атаки колеблется между 18.30 и 19.30. В это время бронетехника противника, пройдя между балками ур. Изотово, вышла на западные скаты выс. 245.2 к позициям роты и батарей 212-го иптап. Бойцы сражались стойко, демонстрируя слаженность и выдержку. После того как огнем из стрелкового оружия гренадеров прижали к земле, а танки все же прорвались непосредственно к траншеям, по приказу лейтенанта Круглова ее личный состав залег на дно окопов и щелей. Пропустив через себя танки, бойцы продолжили бой внутри обороны батальона, используя в основном «карманную артиллерию» (гранаты, бутылки с «коктейлем Молотова») и ПТР.
Согласно донесению капитана А.М. Кунина, командира 451-го мсб, к концу дня на поле боя осталось дымиться 2 Т-5 и 18 средних танков. При этом общие потери батальона составили за три атаки: убитыми – 10 человек (9 красноармейцев и 1 средний командир), ранены 7. Танками были раздавлены один станковый и один ручной пулеметы. Батальон полностью остался на прежних рубежах, в том числе и благодаря поддержке танкистов бригады и 212-го иптап. В книге мемуаров А.Х. Бабабджанян, впоследствии маршал бронетанковых войск, так описывал свои впечатления о ходе первого боя 6 июля: «…Наша бригада оседлала автостраду Белгород – Курск, центр обороны – высокий курган в двадцати метрах от дороги. На самой вершине кургана спрятан в укрытии танк командира бригады. Тут тебе и наблюдательный и командный пункты, и долговременная огневая точка – танк буквально зарыт в землю по самую башню.
…Танковые полчища Манштейна, изрыгая пламя из длинных хоботов своих пушек, медленно наползают на наш передний край. Снаряды наших противотанковых орудий, угодив в лобовую броню „тигра“, рикошетируют, ставя в небе свечку. А все-таки и „тигры“, и „пантеры“ ползут с опаской, побаиваются приблизиться к нашим „тридцатьчетверкам“, чтоб не угодить под снаряд бортом.
Со своего НП на кургане, лишь малость утихнут артиллерийская канонада и авиационная бомбежка и медленно рассеется дым, вижу все вокруг километров на шесть-восемь, ведь летний солнечный день! Вот за первым – второй эшелон танков противника в предбоевых порядках, вот расположение наших соседей – танковой бригады моего друга Горелова.
Назойливые бомбардировщики противника Ю-87 один за другим, звено за звеном пикируют на курган. Правда, наши зенитчики и „ястребки“ не всегда позволяют им бомбить прицельно, но кому приятно сидеть на макушке горки и ждать прямого попадания бомбы! А бомбы падают, падают с выматывающим душу надсадным воем и свистом где-то вокруг тебя, в каких-нибудь пятнадцати-двадцати метрах. Вокруг кургана поле, сплошь изрытое воронками, а макушка кургана как заговоренная – не берут ее бомбы.
Остервеневшие пикировщики бомбят курган с отчаянием, словно именно он один, а не тысячи бойцов повинны в неуспехе фашистских войск.
– Что ж, пусть бомбят, военная фортуна, видно, повернулась к ним задом, и праздничек грядет на нашу улицу!
Это я кричу в трубку по радиотелефону Владимиру Михайловичу Горелову, а он, как всегда уверенный и бодрый, басит в микрофон:
– Держись, Армо. Марс иногда и армянам помогает!
– Спасибо, Володя, знаю, ты всегда был уверен в интернациональных настроениях языческих богов!
– Гляди, – басит Горелов, – на бога надейся, а сам не плошай.
Не плошаю, как могу. Есть потери, но люди чувствуют себя уверенно. С переднего края в полосу обороны бригады отошли артиллерийские подразделения 6-й гв. А, снова включились в борьбу с танками врага. С ними чувствуем себя веселее, хотя становится все тяжелее.
…А враг упрямо лезет вперед… Где-то танки противника провалились через первые траншеи нашей пехоты, перевалили через них, углубились в нашу оборону. Кажется, ничего живого не осталось в этих траншеях. Ан нет! Танки ушли вперед, а траншеи ожили, в них поднимаются бойцы и снова ведут бой с вражеской пехотой, наступавшей под прикрытием этих танков.
…То тут, то там стреляющие башенки, чуть возвышающиеся над полем сражения, – это закопанные в землю наши танки. Они менее уязвимы для артиллерийских снарядов. Танковая рота лейтенанта В.А. Бочковского уничтожила десять танков. Лейтенант Б.В. Павлович подбил три вражеских танка, из них одного „тигра“ (потом он вместе с экипажем отбуксировал этот „тигр“ № 824 в тыл, и эта машина демонстрировалась в Москве на выставке трофейного оружия). Два „тигра“ на личном счету лейтенанта Г.К. Карпиноса, три – лейтенанта И.А. Никитина».
По данным штаба 3-го мк, на участке Луханино, Сырцев, выс. 247.2 в течение дня 10-я, 1-я и 3-я мбр выдержали 8 атак, в которых участвовало в общей сложности до 250 немецких танков и штурмовых орудий. Не исключено, что среди них немало было и хорошо изготовленных макетов. В ходе «Цитадели» немцы использовали макеты танков и на других участках Воронежского фронта. Например, в разведсводке 69-й А № 08 на 22.00 15 июля указано: «По данным инженерной разведки, противник в районе Верхний Ольшанец, Знаменка с целью создания видимости большего превосходства наряду с танками применял танки-макеты, которые буксировались настоящими танками».
Итак, перед сумерками 6 июля рубеж, на который вышли войска Гота, проходил по линии: мд СС «Мертвая голова»: 1,3 км западнее, юго-западнее Шопино – 0,8 км северо-западнее Шопино – высоты 1 км западнее Терновка – 2 км западнее Вислое – 4,5 км западнее Сошенков – восточная окраина леса 2,5 км западнее Непхаево – восточная окраина Смородино; мд СС «Дас Райх»: Малые Маячки – северная окраина Калинина – Лучки; мд «Лейбштандарт»: высота 2,5 км юго-западнее Тетеревино – восточная часть Яковлево; 167-я пд: восточная окраина Ольховки – северная окраина Ольховки – северная окраина Дмитриевки; 11-я тд: юго-западная окраина леса у населенного пункта в 3 км севернее Ольховки; мд «Великая Германия»: западная окраина Дуброво – плацдарм Луханино – южная окраина Алексеевка; 3-я тд: высота 2,5 км северо-западнее х. Ярки – западная окраина Починок; 332-я пд: западная окраина Коровино без изменений до Новая Горянка; 255-я пд: северная окраина леса в 1 км юго-западнее Бубны – подъем высот южнее до старой линии обороны.
Из двух ударных соединений 4-й ТА корпус Кнобельсдорфа вновь продемонстрировал худшие показатели. В конце дня в его штабе стали понимать, что войска столкнулись с новым сильным русским соединением, располагающим танками, поэтому осуществить план по разгрому обороны гвардейцев на левом берегу р. Пены уже не удастся, не говоря уже о прорыве к Обоянскому шоссе. «В 22.00 мд „Великая Германия“ докладывает, что войска достигли восточной окраины Дуброво, – отмечается в документах 48-го тк. – В лесу юго-восточнее Дуброво замечены 48 вражеских танков. Танковая бригада еще сегодня намерена прорваться далее. Окружение западнее Сырцев невозможно в связи с особенностями местности. Ощущается нехватка боеприпасов в танках. Фузилеры должны создать у Луханино на северном берегу Пены плацдарм». А в полночь в ГА «Юг» было направлено итоговое донесение за подписью Г. Гота, в котором следующим образом изложена суть происходившего в полосе корпуса: «Выступление 48-го тк в связи с размокшими дорогами задерживается, и атака начнется только в 9.30 (м.в.). Вечером корпус бьется на второй линии обороны. 167-я пд с обеда опять под единым командованием, в течение второй половины дня в стремительной атаке взяла высоты в 2 км юго-восточнее и южнее Ольховки и захватила овраг в 4 км юго-западнее Дмитриевки. Триречное зачищено. В ранние вечерние часы дивизия с юга вошла в Ольховку и с запада в Дмитриевку.
11-я тд после обеда прорвала вражеские укрепления южнее Дуброва и там находится сейчас в тяжелом бою в глубине переднего края линии обороны. Мд „Великая Германия“ уничтожает вражеские танки южнее Луханино и до вечера пробивается вплотную севернее дороги Черкасское – Дуброво до западной окраины Дуброво. Прикрытие северного фланга и южнее участка Пены осуществляется полком „пантер“. В послеобеденные часы гренадеры и разведбатальон выступили в атаку на Луханино и Алексеевку. Взята часть Луханино. Создан небольшой плацдарм.
3-я тд до обеда взяла Завидовку, но под сильным огнем противника была вынуждена отойти на линию высот в 3 км севернее Черкасское – Павловка. Дивизия сейчас собирается в районе Ярки – Красный Починок, чтобы выступить за „Великой Германией“».
Ситуация, когда к исходу вторых суток операции корпус вновь не выполняет задачу дня, не могла не беспокоить и даже заставила нервничать О. фон Кнобельсдорфа. Путь к с. Яковлево по-прежнему был закрыт, ни одна дивизия не только не вышла к селу, но даже не достигла Обоянского шоссе. Не удалось и форсировать Пену, следовательно, не ликвидирована и угроза левому флангу корпуса. Перечисленные проблемы серьезно осложняли и действия 2-го тк СС, а это, в свою очередь, ставило под вопрос возможность реализации всего плана наступления армии, хотя соединения Хауссера, несмотря на большие трудности, действовали почти по графику. В этой непростой ситуации командир 48-го тк вечером попытался сосредоточить все усилия для решения наиболее важной задачи – прорваться через Пену, чтобы оттеснить войска 6-й гв. и 1-й ТА как можно дальше на север. Надежды на 3-ю тд он не питал, после неудачи в Завидовке рассчитывать на это соединение не приходилось. О. фон Кнобельсдорф надеялся использовать незначительный успех фузилерского полка и «пантер», которые вели бой уже на окраинах Луханино, и решает сосредоточить все силы не только левофланговой группы «Великой Германии», но и ее резерв для полного захвата села и создания плацдарма на северном берегу Пены. В. Хернляйн получает распоряжение: все свободные подразделения, в том числе и часть танковых из района х. Сырцев, подтянуть к Луханино, а Вестхофен – сосредоточить 3-ю тд за «Великой Германией» для переброски через мосты в Луханино на север. Но и этот план тоже постигла неудача. К исходу 6 июля войска корпуса остались на левом берегу, а села Калашное, Луханино, Сырцев и Дуброво удерживало в руках соединение Кривошеина. Об итогах боевой работы за 6 июля и о состоянии 3-го мк его штаб доложил командованию 1-й ТА в оперативной сводке к 12.00 7 июля: «1. Противник танковыми группами в 20–30 шт. при поддержке мотопехоты и сильного артиллерийского и минометного огня во взаимодействии с бомбардировочной авиацией неоднократно пытался вести наступление, но встреченный огнем всех видов оружия, неся большие потери, откатывался в исходное положение. Все попытки противника сбить наши подразделения успеха не имели.
…3. 10-я мбр. Подразделения бригады занимали следующее положение: отроги оврага западнее Спицин, (иск.) Луханино, роща 1 км северо-восточнее Луханино, юго-западная окраина Сырцево, (иск.) Березовка. Танков в строю: Т-34 – 27 шт., Т-70 – 3 шт. Потери: 3 Т-34, убито – 1 чел., ранено – 3 чел. Уничтожено: 36 танков, 9 автомашин и до 70 солдат и офицеров противника. Расход боеприпасов: танковые – 1,5 б/к, артиллерийские и минометные – 0,5 б/к, все остальные – 0,25 б/к.
4. 1-я мбр. Занимает следующее положение: балка Ольховая, юго-восточные отроги оврага Сырцево, 3 кургана +1,2 сев. Сырцево и лес 1,2 км северо-западнее Сырцево. Танков в строю: 26 Т-34, 9 Т-70, убито 13 чел., ранено 84 чел. Потери материальной части и вооружения: станковых пулеметов – 1, карабинов – 1, бронетранспортеров – 1, автомашин – 5. Уничтожено: 40 танков противника, из них: 23 сожжено, 17 подбито, автомашин с боеприпасами и пехотой – 7, складов с боеприпасами – один и до 400 солдат и офицеров.
5. 3-я мбр. Занимает следующее положение: (иск.) Дуброво, (иск.) ур. Большой Лог, развилка дорог, что в 2 км западнее Погореловка, (иск.) Покровка – МТФ, (иск.) южные отроги оврагов, что в 3 км юго-западнее Сырцево. Танков в строю: 33 Т-34 и 3 Т-70. Потери в матчасти и личном составе: 3 танка Т-34, 3 автомашины, одна 45-мм пушка, одна 76-мм пушка, один станковый пулемет. Убито – 7 чел., ранено – 10 чел. Уничтожено: до 20 танков противника, в остальном уточняется.
6. 1-я гв. тбр. Подразделения бригады занимают следующее положение: Погореловка, овраг северо-западнее и рощи западнее. Танков в строю: 39 Т-34, из них боеготовых – 32. Потери: (сгорело) 8 Т-34, подбито и осталось на поле боя 3 Т-34, подбито и эвакуировано на СПАМ 3 Т-34, разбито одно 76-мм орудие, подбита одна автомашина, убито – 16 чел., ранено – 25 чел. Уничтожено: танков противника (подбито) – 18, из них 3 Т-6, два противотанковых орудия, истреблено до роты пехоты противника.
7. 49-я тбр. Подразделения бригады занимают следующее положение: 253-й батальон – северо-западнее Погореловка (Даниловка), остальные в ур. Щенячий. Танков в строю: Т-34 – 31, Т-70 – 7, Т-60 – 1. В ремонте: Т-34 – 2, Т-60 – 1. Потери: сгорело в бою – 7 Т-34, 4 Т-34 не вернулись из боя. Всего потерь 11 Т-34. В личном составе: убито – 11 чел., ранено – 10. Уничтожено: 4 танка, из них Т-6 – 2, бронированных тягачей – 5, автомашин с грузами – 5, повозок с боеприпасами – 3 и 150 солдат и офицеров.
8. 285-й омп. Оперативно подчинен командиру 1-й гв. тбр, его ОП – рощи, что северо-восточнее и юго-восточнее отм. 254.5. Потери: разбита одна автомашина, в личном составе – убит командир полка.
9. 35-й иптап. Действует побатарейно на участках 1-й и 3-й мбр и 1-й гв. тбр. Потери: разбито 4 автомашины, 2 45-мм орудия. В личном составе убито – 1 чел., ранено – 8 чел.
10. 405-й гв. омп. Ведет огонь по скоплению пехоты и танков противника по заявкам начальников артиллерии бригад через командующего артиллерией. Потери: разбито две установки, одна из них – безвозвратные потери (сгорела). В личном составе: убито – 2 чел., ранено – 4 чел., один из них средний командир – начальник штаба дивизиона».
Подвел вечером 6 июля итоги дневного боя и командир 48-го тк, он отмечал: «Ожесточенное сопротивление противника, появление танков и усиления с севера и северо-запада, так же как и контратаки, доказывают, что противник, как и прежде, будет оказывать упорное сопротивление продвижению корпуса к р. Псел, его основной узел сопротивления – участок Пены. Надо рассчитывать на тяжелые танковые бои».
После первых двух суток наступления немецкое командование начало более трезво оценивать настрой войск Воронежского фронта. Иллюзии постепенно уходили. В журнале боевых действий 4-й ТА за 6 июля отмечено: «Общий ход боев в полосе 48-го тк не имел ничего общего с ожидавшимися событиями. Причина этого в неожиданно упорном сопротивлении врага, а также в том, что вся наша авиация действовала в полосе корпуса СС». Трофейные документы, ставшие сегодня доступными для исследователей, свидетельствуют, что советские войска даже в полосе самого мощного соединения корпуса Кнобельсдорфа – мд «Великая Германия», где соотношение сил был явно в пользу наступающих, действовали не только упорно, но и тактически правильно, оставляя противнику при вынужденном отходе минимум сил и средств. В качестве примера процитирую телеграмму-донесение дивизии Хернляйна в штаб 48-го тк: «Сообщение о трофеях с 3 по 6.7.1943 г. на 18:00. Пленных: 4 офицера, 384 солдата (за 5 июля: 2 офицера и 58 солдат. – В.З.). Убитых насчитано 171 человек. 8 танков уничтожено (все 5 июля, 245-й отп. – В.З.). Захвачено: 12 противотанковых орудий 7,62 см, 3 легких миномета, 14 тяжелых пулеметов, 11 легких пулеметов, 14 автоматов, 6 противотанковых ружей, 3 грузовых машины. Сбит 1 самолет (5 июля, 854-й бап. – В.З.». Приведенные выше выдержки из документов ясно свидетельствуют, что в первые, наиболее сложные дни Курской оборонительной операции германские войска, атаковавшие правый фланг 6-й гв. А, никакой паники и массового оставления своих позиций и вооружения ее войсками не видели. А наоборот, гвардейцы сражались стойко и мужественно. Тем не менее в материалах советских штабов в это время никаких мыслей о скорой победе не прослеживается. В частности, штаб фронта настраивал армии на тяжелые и кровопролитные бои и требовал взвешенных решений. Оба противника были достойны друг друга.
В ходе двухсуточных кровопролитных боев соединения 48-го тк понесли потери более значительные, чем дивизии СС. Согласно донесению 48-го тк на 21.30 (м.в.) 7 июля, из 268 танков, которые числились вечером 4 июля в полках трех его дивизий, к исходу 6 июля осталось 195, или 74 %. Учитывая, что корпус прорывал главную, наиболее укрепленную полосу 6-й гв. А, эти цифры можно оценить как не слишком большие, но если к ним добавить потери 10-й тбр, ситуация будет выглядеть иначе: из 468 танков (204 10-й тбр, 264 – в тп дивизий), находившихся в строю к исходу 4 июля, вечером 6 июля исправными числились 235, или 50 %. И это без учета потерь штурмовых орудий, подразделения которых активно использовались в боях.
Особенно большая убыль среди дивизий отмечалась в соединении Хернляйна. Из 112 танков, числившихся в ее полку вечером 4 июля исправными, в конце дня 6 июля в строю осталось 55 танков, в том числе 1 Т-3 (кр.), 8 Т-3 (дл.), 1 Т-4 (кр.), 21 Т-4 (дл.), 2 Т-6, 12 огнеметных танков. Таким образом, за двое суток советские войска вывели из строя 59 машин, в том числе 12 «тигров», или 53 % танкового парка.
В еще более тяжелом положении оказалась 10-я тбр. По штату она имела 192 линейных танка и 8 машин штаба. В ходе марша 4 июля от железнодорожной станции в район сосредоточения в тактической полосе 48-го тк из-за пожара в моторном отделении две «пантеры» сгорели полностью. Это были первые потери, еще до начала наступления. Судя по данным журнала боевых действий корпуса, в дальнейшем при движении на исходные позиции через село Мощеное в район Бутово по разным причинам вышли из строя еще 38 танков. Около 8.20 5 июля бригада была готова ввести в бой только 160 «пантер». А согласно уже цитировавшемуся выше донесению штаба корпуса, к исходу дня 6 июля в строю осталась лишь пятая часть – 40 Т-5. Причем большая их часть, более сотни, вышли из строя по техническим причинам и через какое-то время могли быть восстановлены. Но в боевых условиях и командованию 48-го тк, и 4-й ТА, в общем-то, было все равно, почему они не в строю. Главное в другом: ударное объединение ГА «Юг» лишилось почти одномоментно столь значительного количества боевой техники. И, как покажут дальнейшие события, несмотря на большие усилия ремонтных подразделений, которых и в 48-м тк, и в 4-й ТА ощущался дефицит, восстановить их и использовать в боях сразу хотя бы 100 «пантер» в самый ответственный момент О. фон Кнобельсдорфу не удастся, окажется не в состоянии помочь ему и Г. Гот. А ведь на эти силы в плане «Цитадели» делались расчеты, им ставились определенные задачи, причем немалые. И все рухнуло. Резкая потеря боеспособности бригады и серьезные проблемы с ее использованием, наряду с существенным отставанием войск АГ Кемпфа, окажут очень существенное негативное влияние на действие 4-й ТА на первом этапе операции и станут важным фактором ее срыва.
Войти с помощью соц. сетей: