Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Прежде чем приступить непосредственно к изложению событий в центре боевого построения армии Чистякова в ходе второго дня оборонительной операции, кратко остановлюсь на выдвижении 1-й ТА. Так как именно ее войска, вступив после полудня 6 июля в бой с корпусом Хауссера, сыграют очень важную роль в их сдерживании.
Итак, основные силы двух соединений армии Катукова, 6-й танковый и 3-й механизированный корпуса, уже к 23.00 5 июля начали занимать рубежи, определенные командованием фронта. «…В течение ночи были выставлены и окопаны танки, артиллерия встала на огневые позиции, личный состав тщательно окопался, танки и огневые средства замаскированы от воздушного и наземного наблюдения, – отмечало в отчете руководство армии. – Частями 6-го тк и 3-го мк была установлена живая связь с 90-й и 51-й гв. сд (дивизиями второго эшелона 6-й гв. А), а штабом армии – командирская и радийная связь с 5-м гв. Стк, командирская, радийная и телеграфная – со штабом 6-й гв. А».
По данным штабов корпусов Гетмана и Кривошеина, остальные их подразделения и части подошли на рассвете, и к 8.00 1-я ТА в полном составе была готова к ведению боевых действий. Об этом было известно давно, а вот момент, когда непосредственно ее части вступили в бой с противником, в советской исторической литературе четко не обозначен. В 1960 г. в свет вышли мемуары бывшего члена Военного совета 1-й ТА генерал-лейтенанта Н.К. Попеля «Танки повернули на Запад». Ее автор оказался единственным участником тех событий, кто в своих воспоминаниях описал эпизод, от которого можно вести отсчет боевых действий гвардейцев М.Е. Катукова на Курской дуге. Вот цитата из книги, касающаяся этого момента: «…За ночь потрепанные подразделения нескольких дивизий 6-й общевойсковой армии вышли за наши боевые порядки. Танки оказались впереди пехоты. Между ними и противником – только поле, редкий кустарник, неглубокие овраги.
Первый удар в тот день принял на себя корпус Гетмана. Еще на рассвете от корпуса была выслана разведка – десять „тридцатьчетверок“. Но она погибла, ни о чем не успев предупредить своих. Лишь днем вернулись трое обожженных танкистов. Немцы били по флангам, нащупывали стыки. Гетман сообщил о бомбежке.
Н.С. Хрущев сказал Шалину:
– Узнайте, почему погибла разведка, кто и как отправлял ее. Пора научиться находить корни каждого промаха.
Журавлев, с ночи отправившийся в корпус Гетмана, доложил о позорных причинах неудачной разведки. Начальник штаба корпуса полковник Корниенко инструктировал командиров экипажей, будучи навеселе, обстановку не объяснил, маршрут указал ошибочный. Гетман ценил своего знающего начальника штаба и со снисходительностью относился к его „слабости“.
Хрущев выслушал все и, едва сдерживая гнев, бросил:
– С Корниенко решайте сами».
Эта информация была официально признана правдивой, поэтому сотрудники Института военной истории Министерства обороны СССР Г.А. Колтунов и Б.Г. Соловьев включили ее в свою книгу «Курская битва», изданную в 1970 г. К сожалению, Н.К. Попель (впрочем, как и другие советские авторы военных мемуаров) при написании своих книг придерживался все тех же принципов, что и политработники в годы войны, – грамм правды на килограмм выдумки. В военную пору для органов пропаганды такой подход был вполне оправдан, но перенесение его в книги, описывающие историю для потомков, привело к тому, что сегодня, читая воспоминания участников тех событий, невозможно понять, о какой войне идет речь, о реальной или виртуальной – пришедшей к нам из далеких от реалий боя листовок и передовиц «Красной Звезды», отредактированных военными цензорами.
Но вернемся к воспоминаниям Н.К. Попеля и сравним их с документами штабов соединений. Их анализ свидетельствует, что уже первая строчка приведенного выше отрывка из книги – абсолютная выдумка автора. Ни одна дивизия 6-й гв. А ни днем 5 июля, ни в ночь на 6 июля не была выведена за боевые порядки войск 1-й ТА. Когда бойцы и командиры первой танковой заняли окопы на второй армейской полосе, то они оказались фактически на одних и те же позициях с гвардейцами Чистякова, на отдельных участках подразделения этих армий находились даже в одних и тех же траншеях. А впереди них располагались дивизии первого эшелона 6-й гв. А. Даже существенно потрепанные 5 июля 67-ю гв. и 52-ю гв. сд командарм был вынужден оставить в первом эшелоне.
Далее. Ни до начала оборонительной операции фронта, ни в ходе нее офицер по фамилии Корниенко штаб 6-го тк не возглавлял и даже временно не исполнял его обязанности. В течение всего периода участия корпуса в Курской битве его начальником штаба был полковник И.П. Ситников. Судя по документам, с момента своего назначения в корпус в январе 1943 г. и до убытия в марте 1944 г. он не отстранялся от этой должности ни в ходе, ни после завершения Курской оборонительной операции, в это время на него даже не было наложено взыскание. Да и необходимости в этом не было, так как не было никакой пьянки и никакие три обгоревших танкиста утром в 6-й тк не возвращались. Любой человек, имевший к армии отношение, скажет, что отправить на рассвете в разведку роту Т-34 для установления линии соприкосновения – глупость или выдумка. Это равносильно тому, как если бы для выяснения расположения позиций противника командир стрелкового батальона направил разведроту численностью 100 человек. Это уже не просто разведка, а разведка боем, которая должна проводиться совершенно по иному плану и цели у нее будут другие. Все это, конечно, было известно автору, поэтому дело тут ни в его забывчивости или слабом понимании сути происходивших в ту пору событий. Н.К. Попель обладал дурным характером, его отзывы о людях были наполнены ядом и завистью. Как вспоминали сослуживцы, был он человеком двуличным, всегда ориентировался на мнение высшего руководства. Ветеран первой танковой Е.С. Катукова писала: «Он любил „охотиться“ за чужими ошибками. Нападал всегда первый и спешил обвинить других в том, в чем был грешен сам. Его рабочий день начинался с выслушивания докладов о том, какие солдаты и офицеры провинились (выпили, не ночевали дома и т. д.). Узнав подробности, начинал начальствующий разгон».
Случай с разведкой 6-го тк, безусловно, миф, но он основан на реальных событиях, происшедших в соседнем, 3-м мк. Н.К. Попель не стал упоминать именно это соединение, возможно, с целью запутать читателя. Из столкновения трех танков 1-й гв. тбр, находившихся в разведке, с передовыми частями 2-го тк СС Н.К. Попель придумал целую историю, обвинив штаб корпуса Гетмана в отсутствии профессионализма, пьянстве, а самого комкора в попустительстве этому. Цель выдумки ясна – показать, как политработники болели душой за дело, борясь с «аморалкой» в боевых соединениях. И заодно польстить своему бывшему начальнику – бывшему члену Военного совета фронта генерал-лейтенанту Н.С. Хрущеву (который в момент выхода книги фактически являлся главой Советского государства), ведь организовывал эту, бесспорно нужную, работу по борьбе с нарушением устава, конечно же, именно он. В действительности все произошло иначе. Из боевого донесения 1-й гв. тбр № 21 к 6.00 6 июля: «5.7.43 г. высланный от батальона в разведку танковый взвод в направлении Яковлево, клх. „Смело к труду“, в 21.00 достиг кургана 1 км южнее Яковлево, где был встречен артиллерийским и танковым огнем противника из районов: выс. 218.3, курган с отметкой +1,1. В результате чего один танк Т-34 был подбит и здесь же сгорел. Экипаж танка (4 человека) сгорел, погибли 5 человек десантников разведроты».
Именно этот реальный бой можно считать первым столкновением войск армии Катукова с передовыми соединениями 4-й ТА. Второй, уже более масштабный, произошел в первой половине дня 6 июля в районе д. Завидовки. Подробный рассказ о нем впереди.
При организации обороны на новых рубежах руководство 1-й ТА потребовало от командиров особое внимание уделить налаживанию взаимодействия в частях и соединениях, между различными родами войск, а личный состав, прежде всего танковых и артиллерийских подразделений, нацелить на инженерное укрепление позиций. Учитывая опыт боевых действий соседей 5 июля, оно предполагало, что бороться придется со значительным числом бронетехники, которую немцы избрали основным средством прорыва обороны фронта. Из приказа штаба артиллерии 1-й ТА на 8.00 6 июля 1943 г.:
«2. Для прикрытия войск вам придан один зенитный полк 8-й зад. Против авиации противника используйте всю зенитную артиллерию и огонь стрелкового оружия.
3. Огневые противотанковые позиции подготовить и оборудовать для кругового обстрела, ОП тщательно замаскировать, отрыть ровики-щели для укрытия расчета от налета авиации противника.
4. Установить тщательное наблюдение за танками противника, иметь надежную связь между орудиями, внутри батареи и огневую связь с соседними подразделениями, а также танками и пехотой.
5. Установить полное взаимодействие орудий, ПТР с танками и пехотой. На более вероятных танкоопасных направлениях подготовить НЗО и ПЗО. Для постановки НЗО и ПЗО привлечь всю артиллерию, минометы и пулеметы.
6. В каждом артиллерийском дивизионе МБР и каждом дивизионе арт. мин. полка выделить хорошо подготовленных опытных командиров для управления огнем из радийного танка.
7. Боеприпасы укрыть в землю, на ОП иметь 1,5 б/к. Расход снарядов по лимиту, данному Артснабжением армии от 5.7.43 г.
Подкалиберные снаряды расходовать только против тяжелых танков и Т-6. Огонь открывать с дальности не более 500 метров для 76-мм орудий, 800 метров для 45-мм орудий и не более 300 метров для ружей ПТР».
Армия Катукова, как и ее сосед, испытывала дефицит в подкалиберных снарядах, поэтому потребовалось их лимитирование. А учитывая первый опыт столкновений с «тиграми» и «пантерами», который показал, что применение именно этих дорогостоящих боеприпасов существенно повышает возможности, особенно 45-мм пушек, было решено использовать их только для поражения тяжелых танков. Другой, тоже очень эффективный против тяжелой техники, тип снарядов – кумулятивные, к этому моменту уже состоявшие на вооружении Красной Армии, но на фронт еще не завезли, хотя их доставку для войск Воронежского фронта планировали еще до начала операции.
А теперь вернемся в штаб 4-й ТА. 6 июля, после хотя и очень сильного, но, в общем, не очень удачного старта, ее командование планировало наверстать упущенное и вновь набрать разбег. В этот день Г. Готу предстояло решить одну очень важную и вместе с тем сложную задачу: после тяжелых боев на первой армейской полосе Воронежского фронта вывести соединения ударной группировки армии в районы, где им предстояло вести основные боевые действия. 2-й тк СС должен был, прорвав второй рубеж 6-й гв. А на участке Яковлево – Лучки (южные), выйти на Прохоровское направление, а его место у Обоянского шоссе предстояло занять 48-му тк. После чего войскам Кнобельсдорфа надлежало приступить к расширению прорыва на север, в направлении р. Псел южнее Обояни и на запад, а П. Хауссеру – прорываться к излучине р. Псел и, как предполагалось, вступить в сражение с советскими резервными бронетанковыми соединениями на Прохоровском направлении. Однако обстановка в корпусах складывалась по-разному, и далеко не во всем способствовала решению этой задачи. Накануне 2-й тк СС вышел к переднему краю 51-й гв. сд генерал-майора Н.Т. Таварткиладзе, оборонявшей вторую армейскую полосу южнее Яковлево, и даже вступил с ней в огневой бой. Поэтому к утру 6 июля эсэсовцы уже находились в исходном районе для решительного рывка вглубь обороны фронта.
Ситуация в полосе 48-го тк была значительно сложнее. В первый день наступления все пять его дивизий не смогли пробить главную полосу 6-й гв. А и увязли в ожесточенных боях на участке Коровино – Черкасское – выс. 246.0, которые, с разной интенсивностью, продолжались всю ночь. Поэтому даже на рассвете 6 июля О. фон Кнобельсдорф еще не мог точно сказать, когда же корпус двинется вперед. К 4.00 11-я тд с помощью мд «Великая Германия» наконец оттеснили части 67-й гв. сд и полностью овладели с. Черкасским и х. Ярки, но быстро провести расчистку местности от мин и подготовить войска для продолжения наступления не смогли. Из журнала боевых действий 48-го тк: «Ночь проходит спокойно, если не считать артиллерийского и минометного беспокоящего огня.
11-я тд полностью не закончила расчистку южной части Черкасского и стоит в течение ночи дугой от выс. 244.5 до южного выступа села. Отдельные огнеметные танки прошли по селу, поэтому большого сопротивления ожидать не следует. Противник опять просочился в участок леса юго-восточнее Черкасского, разминирование дороги из-за этого серьезно затрудняется.
У мд „Великая Германия“ ночь прошла спокойно. Отдельные танки и пехотные части, которым повезло вчера переправиться, после тяжелого боя взяли Ярки и находятся на его восточной окраине, готовясь к новой атаке. Танковый батальон фон Лаухерта в вечерние часы после попытки прорыва против занятой большими силами противника высоты 232.4 возвратился в Ярки. Основные силы танковой бригады, которые должны были перейти через дорогу от Бутово на выс. 237.8, также не прошли, потому что мост провалился. Ничего не остается другого, как направить остатки всей дивизии на участок 11-й тд по дороге, идущей через Бутово на северо-восток. Вместе с тем следует ожидать и результатов разминирования. Саперные части 11-й тд, разминируя местность, двигаются с северо-запада на юг, к „Великой Германии“ – работают с юга им навстречу. Танки идут вплотную за саперами. Из-за этих трудностей подготовка танковой бригады к атаке до 7.30 (м.в.) завершиться не может. Ее клин в 6.00 (м.в.) лишь достиг развилки дорог юго-восточнее Черкасского. Поскольку вчерашнее место переправы у Березовый окончательно утонуло в грязи, наступление всех танковых сил корпуса зависит исключительно от темпа разминирования.
3-я тд в 6.00 (м.в.) с двумя батальонами стоит у Коровино фронтом на запад. Ее боевая группа в течение ночи создала небольшой плацдарм севернее Красного Починка, здесь враг оказывает незначительное сопротивление. Разведка доложила, что Михайловка и Ново-Павловка свободны от врага. Противник окопался, по-видимому, на высотах по р. Пена. Так как западнее Коровино по-прежнему находится сильный противник, наступление 3-й тд зависит от того, как быстро удлинит на север свой правый фланг 332-я пд.
У 332-й пд ночь прошла сравнительно спокойно. Разведбатальон дивизии находится на линии до выс. +1.0. Корпус приказывает дивизии тотчас же расширить оба полковых участка на север, а разведбатальону ограничиться выс. +1.0, чтобы он был свободен и готов к движению за 3-й тд».
Судя по трофейным документам, утро 6 июля в полосе обоих корпусов армии Гота было пасмурным, ночью прошел небольшой дождь, наблюдалась переменная облачность. Днем погода улучшилась, но во второй половине местами будут перепадать дожди, хотя дороги сохранятся в проезжем состоянии. После рассвета основные силы корпуса СС еще находились на исходных позициях, в 5.45 (м.в.) к активным боевым действиям западнее Шопино и Терновка перешла только мд СС «Мертвая голова», остальные дивизии еще подтягивали части и вели лишь разведку. Бригадефюрер М. Зимон получил приказ: сломить сопротивление 375-й сд на участке Вислое, Шопино, Ерик и, прикрывая левый фланг корпуса, продолжить расширение коридора прорыва в направлении р. Липовый Донец. Перед соединениями Виша и Крюгера стояла прежняя задача: как можно быстрее прорвать вторую полосу в районе с. Яковлево и выйти к линии: излучина р. Псел – южнее села Тетеревино. В 22.00 (м.в.) 5 июля П. Хауссер подписал следующий приказ:
«1. Дивизии СС „Дас Райх“ и „Лейбштандарт“ атакуют 6.7 позицию юго-восточнее Яковлева и после прорыва достигают поставленных на 5.7 целей.
2. Гренадеры занимают под покровом темноты исходные позиции по обеим сторонам высоты в 1 км южнее выс. 243.2, во время артподготовки подбираются ближе к позиции и врываются на нее в 05.30 (м.в.). Центр тяжести – внутренний фланг. Танки следуют вплотную.
3. Артиллерия и шестиствольные минометы. Подчинение, группа контрбатарейной борьбы – те же батареи, что и 5.7. Воздушный артиллерийский разведчик в 04.00 (м.в.) над целью: позициями в полосе наступления, южнее линии Каменский – Козьмо-Демьяновка. Группа контрбатарейной борьбы в полосе дивизии „Дас Райх“. С рассветом начинается подавление всех разведанных огневых позиций и наблюдательных (корректировочных) пунктов.
С 05.27 до 05.30 (м.в.) стрельба с максимальной скоростью по заявкам полковых командиров по выявленным опорным пунктам вражеской обороны (три артиллерийских боекомплекта, один залп шестиствольных минометов), одновременно атака пикировщиков, если погода не воспрепятствует. Последняя бомба в 05.30 (м.в.).
4. Разминирование, в случаях необходимости для сражающихся войск, осуществляют дивизионные саперы, расширение проходов в минных полях в полосе дивизии „Дас Райх“ силами 627-го саперного батальона без 1-й роты, в полосе „Лейбштандарт“ – силами 666-го саперного батальона. Дивизиям определить пути продвижения в пределах своих полос наступления. Они же регулируют движение.
5. Связь с обеими дивизиями по проволочной и радиосвязи. Смену командных пунктов докладывать заранее».
Выстраивать ход боевых действий при прорыве корпуса СС на Прохоровское направление даже на основе документов противоборствующих сторон сегодня непросто. Они полны противоречий и искажений, нередко встречаются «белые пятна» – события, которые в донесениях и оперативных сводках штабы обходили молчанием по пока не ясным причинам. Одним из таких запутанных моментов является время перехода в наступление основных сил корпуса утром 6 июля. Хотя эта деталь является ключевой, так как событийный ряд отталкивается именно от нее.
С соединением Зимона все ясно, две его полковые группы атаковали позиции 375-й сд точно в установленное приказом время. Утром штаб корпуса донес Г. Готу: «Дивизия „Мертвая голова“ с 4:45(м.в.) в атаке одной группой вдоль шоссе Белгород – Яковлево прошла развилку южнее высоты 225.9. Вражеский контрудар из участка леса южнее Ерик отбит». Эти данные подтверждаются и советскими источниками. Сложнее разобраться с действиями других соединений, которые имели приказ: с последней бомбой в 5.30 атаковать рубеж 51-й гв. сд 23-го гв. ск. Однако, согласно дневному донесению штаба 2-го тк СС, они перешли в наступление лишь в 11.00. В то же время в дневной сводке штаба «Лейбштандарт» отмечается, что ее 1-й тгп СС атаковал позиции 51-й гв. сд на выс. 243.3 уже в 8.30 (м.в.). Примерно такая же путаница и в донесениях гвардейских частей. Причина столь длительной отсрочки начала атаки, причем обеих дивизий, в ряде документов объясняется плохими дорожными условиями. Например, утром В. Крюгер проводил перегруппировку ударных сил, вторую армейскую полосу должен был прорывать полк «Фюрер», а полку «Германия» давал передышку, оставив в резерве. Утром штаб его дивизии доносил: «Плохие дороги замедлили сосредоточение на исходных позициях с 10.30 до 12.00 (м.в.). Подготовка силами артиллерии и пикировщиков. В 12.00 (м.в.) начало атаки. Задача: достижение и удержание линии Калинин – высоты юго-западнее Тетеревино».
Однако в советских источниках удалось обнаружить факты, свидетельствующие о начале боя в полосе мд СС «Дас Райх» задолго до 11.00. Так, в перехваченном 331-м отдельным радиодивизионом открытом донесении немецкого самолета-разведчика указывается: «9.10 (м.в.). Наши танки от высоты 246.0 (восточнее Яковлево) в движении на северо-восток». Холм располагался на участке прорыва войск Крюгера, на рассвете 6 июля его обороняли части 51-й гв. сд. Поэтому, чтобы эсэсовские танки могли от этой высоты наступать на северо-восток, ее как минимум надо было захватить. Соединения 23-го гв. ск занимали в этом районе прочную оборону, к утру противотанковые препятствия и заграждения в основном были еще не повреждены, следовательно, эсэсовцам, чтобы двинуться на северо-восток, пришлось бы штурмовать не один час.
Подобный разнобой, вероятно, связан не только с объективными причинами (заторами на дорогах, большими минными полями, активностью советской авиации и т. д.) или описками, что нередко бывает в оперативных документах, но и с дилеммой, перед которой стоял в тот момент П. Хауссер. Его корпус пробил в обороне 6-й гв. А примерно 13-км коридор, еще как минимум такое же расстояние предстояло пройти дивизиям, чтобы достигнуть рубежа, указанного в приказе армии. В способности своих войск выполнить эту задачу он не сомневался. Как свидетельствуют дальнейшие события, оборону 23-го гв. ск на Прохоровском направлении его разведка изучила детально. Она точно установила районы ОП артиллерии, места расположения КП и НП, стыки полков и дивизий. Эти данные уже были переданы артиллеристам и офицерам от люфтваффе, следовательно, прорвать рубеж гвардейцев было делом времени. Тревожило другое – положение дел у соседей. 48-й тк в течение всего 5 июля фактически топтался на месте. Не принесли желаемых результатов и попытки прорваться в ночь на 6 июля; несмотря на все усилия, его дивизии так и не смогли выйти из района Черкасского. Не было гарантий, что первый рубеж русских им удастся прорвать на всю глубину и в течение ближайших часов. Поэтому возникала дилемма: если не обращать внимания на задержку 48-го тк и продолжить наступление по намеченному плану, то где взять силы для надежного прикрытия флангов? Корпус и без того уже испытывал трудности из-за того, что АГ Кемпфа не смогла выйти к его правому крылу. Чтобы его прикрыть, П. Хауссер оставил на фланге дивизию Крюгера в полном составе, а если 48-й тк не преодолеет сопротивление русских в ближайшее время, то могут потребоваться силы и на левый фланг. Т. Виш, опасаясь флангового удара, уже сосредоточил 2-й тгп СС по линии Ворсклы для усиления приданного 315-го грп 167-й пд. Это значит, что если в ближайшие часы ситуация в 48-м тк не изменится, то угроза флангам с прорывом в район Лучек (северных) и далее к р. Псел резко возрастет.
Вероятно, поэтому П. Хауссер утром решил не форсировать развитие событий и подождать начала наступления корпуса Кнобельсдорфа и, при необходимости, помочь ему. А в это время основательно обработать артиллерией и авиацией передний край перед ударной группой корпуса и тщательнее подготовить войска к тяжелому рывку. Возможно, устно, в телефонном разговоре с командирами дивизий он распорядился не переходить в наступление до особого распоряжения. Для переноса времени атаки были и объективные обстоятельства, в это время мд СС «Дас Райх» еще подтягивала к переднему краю полк «Фюрер», которому в этот день предстояло действовать на острие удара, его сосредоточение шло с трудом, все дороги были забиты техникой, мешали минные поля и раскисший грунт в лощинах и оврагах.
К рассвету дивизия Виша находилась на линии: выс. 234.8 (в 1 км севернее Козьмо-Демьяновки) – северная окраина Козьмо-Демьяновки – выс. 214.8 (в 1 км западнее Быковки) – высоты северо-западнее Каменного Лога – Задельное. 1-й тгп СС оберштурмбаннфюрера А. Фрея, усиленный истребительно-противотанковым дивизионом, уже сосредоточился на исходных позициях севернее с. Козьмо-Демьяновка в готовности к атаке на выс. 243.2 (юго-восточнее Яковлево) и далее вдоль полевой дороги к выс. 230.0. 2-й тгп СС оберштурмбаннфюрера СС Х. Крааса располагался в районе Быковки, ожидая перехода к активным действиям 315-го грп на позиции 52-й гв. сд в районе с. Ольховка, чтобы при необходимости поддержать его. Параллельно полк вел интенсивную разведку в тех направлениях, где возможен отход советских войск от Черкасского, чтобы оперативно реагировать на обстановку, а в случае удачного развития ситуации – окружить их между дорогой Бутово – Яковлево и р. Ворсклой. Результаты этой разведки кратко изложены в дневной сводке дивизии: «Вышедшая около 11.00 (м.в.) из Быковка разведка 2-го тгп мд СС „Лейбштандарт“ около 12.00 сообщает об обнаружении в Ольховке отдельных русских, по-видимому, без боевой задачи, об отступательном движении на ведущих на север дорогах и о колоннах на трассе Дуброво – Черкасское, движущихся в северном направлении». Очевидно, эти данные вместе с сообщениями из 48-го тк о прорыве боевых групп мд «Великая Германия» и 11-й тд вдоль дороги Бутово – Дуброво на северо-восток и позволили П. Хауссеру перейти в это время (в 11.00) в наступление основными силами дивизий «Лейбштандарт» и «Дас Райх».
Но это не значит, что главные силы Виша и Крюгера все это время стояли на месте и лишь вели артобстрел позиций дивизии Таварткиладзе. Эсэсовцы продолжали активно вести разведку боем по всему ее участку обороны, уточняя данные оперативной разведки и пытаясь нащупать наиболее слабое место в ее боевом построении. Еще в 8.30, за три с половиной часа до решительного удара, части «Лейбштандарт» безуспешно пытались вклиниться в оборону 51-й гв. сд. Т. Виш доносил: «6.7.1943 г. в 08.30 (м.в.), после сосредоточенного обстрела высоты всем артиллерийским полком мд СС „Лейбштандарт“ и 55-м полком шестиствольных минометов, усиленный 1-й тгп СС выступил в атаку на выс. 243.2. Около 10.45 (м.в.) произошло вклинивание в глубоко эшелонированную, заминированную и опутанную проволокой позицию у выс. 243.2».
О том, что до 10.45 2-й тк СС пытался наносить ряд сильных, но безуспешных ударов в стык частей 51-й гв. сд, свидетельствует и стенограмма переговоров командующего фронтом с генерал-лейтенантом К.С. Москаленко, проходивших в 11.35. Во время этого разговора Н.Ф. Ватутин сообщил командарму-40, что неприятель до 11.00 на левом фланге 6-й гв. А «трижды пытался атаковать в направлении Яковлево, а также на восток, на Рождественку, и на юго-восток, на Вислое. Все атаки к настоящему времени отбиты». Все села располагались на участках, где наступали дивизии «Дас Райх» и «Мертвая голова».
Сохранились подробные план и карта-схема обороны 51-й гв. сд на 10 июня 1943 г. Согласно им дивизия Таварткиладзе защищала следующий участок второй армейской полосы: выс. 229.4, выс. 226.0, южные окраины с. Солонец, выс. 243.2, выс. 246.3, Нечаевка, южные окраины Тетеревино, (иск.) Малиновка. Его общая протяженность по фронту составляла 16,5 км, что на 4,5 км больше нормы, установленной для обороны полнокровной стрелковой дивизии. Таковой в Красной Армии в это время считалось соединение (гвардейский штат), имевшее численность не менее 10 595 человек. На 1 июля 1943 г. в 51-й гв. сд было всего 8405 человек, но, как уже отмечалось, еще до начала немецкого наступления из ее состава были выведены два стрелковых батальона на усиление 52-й гв. сд.
Вместе с тем почти половина полосы дивизии, 7 км, являлась танкопроходимой. По оценке ее штаба, условия местности позволяли противнику подвести к переднему краю одновременно до 220 единиц бронетехники, почти таким же количеством танков располагали дивизии «Лейбштандарт» и «Дас Райх», изготовившиеся для удара по позициям гвардейцев. Чтобы перекрыть три основных танкоопасных направления, в соединении были созданы три противотанковых района. Наиболее опасный участок: выс. 229.4, выс. 246.0, южная окраина с. Солонец, с. Яковлево, протяженностью 5,5 км (из них 4 км танкопроходимых), занимал 154-й гв. сп подполковника Ф.Т. Сушкова. На 1 июля 1943 г. в его составе числилось всего 2734 человека. В эту цифру включен и личный состав 3-го сб, который затем был передан в 52-ю гв. сд. Вместо него позиции занял отдельный гвардейский учебный батальон дивизии численностью 394 человека, который считался резервом комдива. Полк, как и его соседи, на усиление получил 2-й и 3-й дивизионы 122-го гв. ап. В результате всего он имел 26 орудий (в том числе 4 45-мм ПТО, 16 76-мм ПТО, 6 122-мм гаубиц) и 46 минометов (из них 17 – 50-мм). В полосе обороны этого полка был оборудован противотанковый район дивизии № 1. Его комендантом был назначен начальник артиллерии полка гв. капитан С.К. Климчук.
Район двух командных высот, 243.2 и 246.3, по которым утром 6 июля наносили удар соответственно дивизии Виша и Крюгера, удерживали две стрелковые роты 2-го батальона капитана Черникова 154-го гв. сп и отдельный гвардейский учебный батальон капитана Кийко. С мощного обстрела первого холма «скрипухами» 55-го мп, как называли красноармейцы немецкие шестиствольные минометы, и начала прорыв рубежа 51-й гв. сд боевая группа 1-го тгп СС мд СС «Лейбштандарт». Выбор места для атаки был не случаен – это наиболее удобный участок для использования танков. Во-первых, местность относительно ровная, по ней одновременно могло пройти до 180 единиц бронетехники. Во-вторых, у выс. 246.0 находился стык 154-го гв. и 156-го гв. сп. В то время как перед фронтом 156-го гв. сп, где должна была атаковать мд СС «Дас Райх», можно было использовать бронетехнику ограниченно, лишь восточнее высоты 246.3. Только здесь для танков местность была проходима, но всего около 1 км. Да и выбора особого у эсэсовцев не было: севернее находилось сильно укрепленное с. Яковлево, через которое протекала р. Ворскла, а южнее находились глубокие балки и пойма р. Липовый Донец.
Особо хочу отметить (об этом факте исследователи редко упоминают), что в ночь на 6 июля на правый фланг 51-й гв. сд и в само село Яковлево были выдвинуты часть сил 2-го тб и 2-я стрелковая рота МСПБ 1-й гв. тбр 3-го мк. Они находились в засадах в качестве передового охранения (западнее Яковлево), а затем (утром) им будет поставлена задача не дать противнику овладеть мостами через Ворсклу в центре Яковлево. Все подразделения бригады были укомплектованы «тридцатьчетверками», что существенно укрепило этот рубеж.
Какими же силами перед рывком на Прохоровское направление располагал П. Хауссер? Вечером 5 июля в его корпусах числилось в строю 334 танка, а количество штурмовых орудий известно лишь в мд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» – 44 (соответственно – 23 и 21). В полках дивизий, сосредоточенных в боевом клине корпуса, находилось 213 танков, из них в «Лейбштандарт» – 99, в «Дас Райх» – 121. В соединении Виша на 85 % парк бронетехники состоял из модернизированных «четверок» и «тигров», а у Крюгера эти машины составляли лишь 31 % от общего числа исправных танков, в то время как модернизированные Т-3 с 50-мм длинным орудием – 44 %. Кроме того, мд «Дас Райх» располагала 16 трофейными Т-34. В некоторых исследованиях отмечается, что они находились в ее противотанковом дивизионе и использовались не как танки, а как самоходные ПТО, однако в донесениях ее штаба они числятся именно в разделе «танки».
Рассвет 6 июля в полосе ударной группировки 2-й тк СС (район Обоянского шоссе южнее Яковлево) оказался относительно тихим, лишь после 5.00 на разных участках начались боестолкновения небольшой интенсивности ударных групп эсэсовцев с передовыми подразделениями гвардейцев. Из воспоминаний командира роты средних танков 2-го тб 1-й гв. тбр старшего лейтенанта В.А. Бочковского: «В ночь на 6 июля в роту приехал адъю тант командира батальона, старший лейтенант М. Ярощук. Подозвал меня и, подсвечивая фонариком карту, указал на высоту.
– Приказ комбрига: к 2-м часам 6-го занять позицию – боевое охранение бригады. Вам придается 2-я рота автоматчиков ст. лейтенанта Киселева и артиллерийская противотанковая батарея 76-мм орудий ст. лейтенанта Петухова. Один взвод оставить на месте с прежней задачей.
На позиции роты оставался взвод гв. лейтенанта Малороссиянова. 9 танков один за другим вышли на Обоянское шоссе. Было темно, на небе высыпали крупные звезды. Звуки боя утихали, но на юге горизонт пламенел от пожаров. Двигаясь навстречу этому зареву, где то и дело мелькали языки малинового пламени, каждый из нас невольно думал о предстоящем суровом испытании.
Для экипажей роты это был первый бой. Комсомольская рота появилась в составе 1-й гв. тбр всего несколько месяцев назад. Командирами взводов и танков были молодые выпускники 1-го Харьковского танкового училища. Лишь командир 1-го взвода гв. младший лейтенант Бессарабов и его экипаж имели боевой опыт, да я, в то время старший лейтенант, уже участвовал в боях на Воронежском и Калининском фронтах. Принял роту, вернувшись из госпиталя, после тяжелого ранения.
Миновав Яковлевку, мы вышли на его окраину, где одиноко стояла кирпичная церковь. Далее шоссе взбиралось на пологую высоту. Роту к высоте я вывел в начале второго, расставил танки, вышел на гребень высоты и только теперь заметил, что вокруг стоит необыкновенная тишина. Это удивило меня. Вчера весь день впереди нас громыхал бой; на земле и в воздухе стоял грохот страшной силы, отупляющий мозг, иссушающий душу. А сейчас тишь и безлюдье. Значит, наших войск впереди уже не было? Но размышлять над этим было некогда. Каждый наш танк скрытно занял указанное ему место за гребнем высоты, слева от шоссе расположились в линию машины лейтенантов Бессарабова, Шаландина, Соколова; на правом фланге, за дорогой, танки Литвинова, Чернова, Прохорова, Духова, Можарова, Большакова. За нами, вытянувшись вдоль дороги, – деревенские домики и где-то внизу тихая Ворскла, скромный приток Днепра.
Около 4-х начало рассветать, и я уже мог оглядеться. По правому пологому скату высоту пересекает дорога. Это шоссе Курск – Обоянь – Белгород. Слева от шоссе 3 танка, справа – остальные. Сзади – высокая церковная колокольня, а дальше в тумане, поднявшемся с реки, угадывается Яковлевка. Но меня сейчас больше всего интересует, что там, впереди.
Встал в рост на башню танка и в микрофон командую механику-водителю сержанту Петру Ефименко, чтобы он медленно подавал машину вперед. Выдвинулся так, чтобы просматривалось все пространство перед высотой, но танк не был бы виден противнику. Панорама, которая открылась перед глазами, показалась удивительно мирной. Большая, километра на 2–3, лощина, затянутая серой дымкой тумана. Местами он разрежен, и в просветах бугрятся копны сена. А над головой заливается жаворонок. Переливчато, самозабвенно, как над первой весенней проталиной. И от всего этого на миг появилось такое ощущение, что нет на свете никакой войны, а есть только это вот тихое утро.
Рассвет наступал быстро, туман редел, рассеивался. Я снова поднес к глазам бинокль и от неожиданности оторопел: те холмики, что я принял в тумане за копны сена, оказались… фашистскими танками. Вся лощина, насколько хватало глаз, была буквально загромождена ими. Бросались в глаза необычные контуры танков – высокие, громоздкие, длинные стволы. Так вот они какие, „тигры“! Мы уже знали об этой новинке гитлеровцев, познакомившись с ее тактико-техническими характеристиками. А сейчас вот они, оказались перед нами! Докладываю комбригу:
– Передо мной примерно 80–100 танков.
– Ну что ж, будем встречать, – спокойно отозвался комбриг. И, наверное, не столько слова, сколько тон командира подбодрил меня, вселил уверенность. А поначалу, чего греха таить, жутковато было увидеть перед собой такую армаду.
Через некоторое время в нашу сторону начали движение три машины и два взвода пехоты. Три танка для роты, в общем-то, не страшны, но я знаю, что это лишь начало, главный бой еще впереди, поэтому раскрывать весь боевой порядок нерезонно. Кому поручить эту встречу с фашистами? Это представлялось мне очень важным, потому что предстоящий бой для большинства экипажей, как я уже говорил, был первым. Поначалу хотел сам, своим экипажем начать бой, но подумал: даст ли это нужный эффект и уверенность для необстрелянных экипажей роты? Они знают, что я-то уже участвовал в боях, а надо было вселить в экипажи уверенность, что в первом бою можно успешно бить фашистов. Выбор пал на комсорга роты лейтенанта Юрия Соколова.
Танки подходят все ближе и ближе… Это не „тигры“ – в разведку послали более легкие танки. Вот уже до них осталось метров 400–500. Передаю лейтенанту Соколову:
– Вперед!
„Тридцатьчетверка“, управляемая сержантом Сметаниным, рванулась на высоту. Не вылезая на гребень, остановилась как вкопанная, и почти тут же громыхнул выстрел. Ах, поспешил Юрий! Снаряд упал чуть ли не посередине между высотой и фашистскими танками. Стараясь говорить как можно спокойнее, передаю Соколову:
– Проверь прицел!
Но он, видимо, и сам уже догадался. Второй выстрел оказался точным: в бинокль мне хорошо было видно, как правый танк внезапно остановился, будто натолкнулся на невидимую преграду, и тут же задымил. Я не удержался и закричал:
– Молодец, Юра!
Вряд ли он меня услышал, потому что именно в этот момент прогремел еще один выстрел. И тоже удачно – подбит второй танк, а третий, так и не открыв огня, развернулся на полном ходу и подался восвояси. Танк Соколова сдал задним ходом с высоты и встал на свое место. Мой радист, сержант Маслов, доложил:
– Запрашивают, кто вел огонь.
– Ответь: комсорг роты, лейтенант Соколов.
– Поздравьте его с орденом Отечественной войны II степени.
Это передал командир корпуса генерал Кривошеий, который, оказывается, вместе с командиром бригады наблюдал за боем.
Командир роты автоматчиков доложил, что убитый офицер по документам – из танковой дивизии СС „Адольф Гитлер“. Я с беспокойством посмотрел туда, за высоту. Как-то не по себе стало. Ведь это было только начало. А что последует дальше?
А дальше над нами появилась „рама“ – самолет-разведчик. Получив по зубам, фашисты решили не лезть на рожон, а сначала узнать, с кем, с какими силами придется иметь дело. Самолет покружился над нами и, не спеша развернувшись, ушел. Нас он, конечно же, всех пересчитал. „Ну, теперь жди, – думаю. – Теперь уж пойдут не тремя машинами…“».
В 8.30 по позициям 1-й гв. тбр, 154-му гв. и 156-му гв. сп 51-й гв. сд почти одновременно открыли огонь 55-й мп и артиллерийские полки «Лейбштандарт» и «Дас Райх». В это же время в небе над их участками появилось до 150 самолетов, и закрутилось «чертово колесо». Так бойцы окрестили особую форму бомбардировки, которую применяли немцы. Выстроившись в круг, от 30 до 40 бомбардировщиков, сменяя друг друга, наносили удары. Они продолжались непрерывно от 30 минут до 1 часа. За несколько минут до завершения бомбардировки к переднему краю выдвигалась группа бронетехники, впереди шли «тигры», за ними штурмовые орудия. К моменту ухода самолетов на аэродромы танки оказывались в нескольких сотнях метров от первых траншей. Поэтому пехота, не успев оправиться от бомбежки, была вынуждена бороться с ними уже на своих позициях. На практике выдержать такой удар, не имея второй линии траншей, за которыми были бы зарыты артиллерийские батареи, очень трудно. Такой прием немецкие соединения на Курской дуге применяли широко, т. к. он был наиболее эффективным способом «проламывания» подготовленной в инженерном отношении и глубоко-эшелонированной обороны. Вместе с тем их командование, зная не понаслышке о мощи и высокой точности советской тяжелой артиллерии, во время бомбежки пыталось, где это было возможно, использовать местность, прилегавшую к армейским полосам, для того чтобы скрытно подвести свою бронетехнику как можно ближе к переднему краю. Командующий артиллерией 1-й ТА полковник И.Ф. Фролов докладывал: «Заслуживает быть отмеченным умелое использование противником условий местности. Его танки при выходе на боевые рубежи двигались по лощинам, складкам местности, лесочкам, из-за чего были трудноуязвимы для огня нашей артиллерии в период подхода к позициям. При выходе на рубеж соприкосновения с нашими войсками группы танков противника, имевшие в своем составе обычно по несколько Т-6 и сопровождаемые самоходными орудиями, сначала с ходу, а затем с места вели огонь прямой наводкой по нашим танкам и артиллерийским батареям. Ответный огонь наших артбатарей в этот момент был затруднен воздействием с воздуха бомбардировочной авиации противника».
Полчаса бушевал огненный смерч на участках двух полков 51-й гв. сд, после чего войска обеих дивизий 2-го тк СС двинулись в атаку. В авангарде мд СС «Лейбштандарт» шла боевая группа 1-го тгп СС, она наступала на выс. 243.2 и вдоль Обоянского шоссе на Яковлево. В. Крюгер первым на высоту 246.3 бросил две боевые группы полка СС «Фюрер» оберштурмбаннфюрера С. Штадлера. Первыми шли роты 2-го батальона под командованием штурмбаннфюрера Г. Шульце, а за ними 1-й батальон гауптштурмфюрера А. Лекса. 3-й (бронированный) батальон под командованием штурмбаннфюрера В. Кайзера был подчинен бронегруппе дивизии, сформированной на базе 2-го тб штурмбаннфюрера К. Тихсена, которая находилась в готовности войти в брешь, образованную гренадерами полка Штадлера. Ударные части обоих соединений наступали на участке, который по фронту имел общую протяженность около 3 км, и на этом крохотном клочке земли была создана очень высокая плотность живой силы и огневых средств.
Первыми по наступающим ударили гаубичные батареи 122-го гв. ап 51-й гв. сд. Встретив сильный заградительный огонь, командование обеих дивизий СС быстро вывело в первую линию танковые группы прорыва в составе «тигров», 13-й и 8-й тяжелых рот и штурмовых орудий (у «Лейбштандарт» – 7 Т-6 и 23 StuG, у «Дас Райх» – 11 и 21). А впереди их на расстоянии примерно 600–700 м, прокладывая путь танкам и самоходкам в минных полях, работали пикирующие бомбардировщики 8-го ак. Вот выдержка из отчета штаба Воронежского фронта: «Авиация использовалась противником для обеспечения преодоления препятствий в нашей обороне неприятельскими танками. В этой области отмечены действия авиации противника по разрушению наших противотанковых рвов крупными бомбами. Их разрывами разрушались стенки рва, образуя на участках разрыва воронки, которые могли преодолеть танки. Зарегистрированы случаи использования немцами авиации для подрывов наших минных полей. При массированной бомбардировке противнику на отдельных участках это давало соответствующий результат».
Опасаясь, что бомбежка не даст должного эффекта, немцы страховались, параллельно применяли и другие способы прокладки пути в минных полях. В документах штаба инженерных войск фронта также отмечается, что на тяжелых танках, двигавшихся на позиции частей 51-й гв. сд в первой волне, спереди были прикреплены 6–7-метровые штанги с тяжелыми катками для подрыва противотанковых мин.
Однако численное превосходство наступающих на направлении главного удара давало свой эффект, но даже после вклинения в оборону 51-й гв. сд быстро прорвать самую укрепленную часть второй полосы обеим дивизиям СС не удалось. По донесению штаба мд СС «Лейбштандарт», гвардейцы на своих позициях сражались яростно, по всем траншеям шли ожесточенные рукопашные схватки. Важную помощь в этот момент им оказали рота Т-34 21-й гв. тбр с ротой автоматчиков, которые на рассвете подошли к выс. 243.2. И главное, использовать бронетехнику в полную силу эсэсовцам мешали многочисленные противотанковые заграждения. Район выс. 243.2 был хорошо укреплен: проволочные заграждения в три кола, перед ними четыре минных поля, три из которых имели общую емкость 550 птм, несколько рядов полнопрофильных траншей, основные и запасные артиллерийские позиции. Немцы справедливо считали минные поля, прикрытые артиллерией, одним из наиболее опасных средств обороны советских войск. В период летних боев 1943 г. они были головной болью танкистов вермахта. Вот свидетельство начальника штаба 48-го тк генерал-майора Ф. фон Меллентина: «Русские, как никто, умели укреплять свои ПТОРы при помощи минных полей и противотанковых препятствий, а также разбросанных в беспорядке мин в промежутках между минными полями. Быстрота, с которой русские устанавливали мины, была поразительной. За двое-трое суток они успевали поставить свыше 30 тысяч мин. Были случаи, когда нам приходилось за сутки обезвреживать в полосе наступления корпуса до 40 тысяч мин. Несмотря на то что мы продвинулись в глубь обороны русских до 20 км, вокруг нас все еще находились минные поля, а дальнейшему продвижению препятствовали противотанковые районы обороны. В этой связи следует еще раз подчеркнуть искуснейшую маскировку русских. Ни одного минного поля, ни одного противотанкового района не удалось обнаружить до тех пор, пока не подрывался на мине первый танк или не открывало огонь первое русское противотанковое орудие. Трудно прямо ответить на вопрос, каким образом немецким танкам удалось преодолевать всю эту мощную противотанковую оборону; в основном их действия определялись конкретными условиями обстановки и наличными силами. В значительной степени достигнутые успехи, безусловно, объяснялись тщательной подготовкой к операции и исключительно тесным взаимодействием между авиацией и наземными частями».
Действительно, советское командование считало минные поля важнейшим элементом обороны. Поэтому их широко использовали все армии, оборонявшие Курский выступ. К началу боев, например, в полосе 13-й А Центрального фронта было установлено более 50 тысяч противотанковых мин, на участке 7-й гв. А – около 67 тысяч, а наибольшее их количество использовала в своей полосе 6-я гв. А – около 90 тысяч штук. Однако в приведенной цитате есть и некоторое преувеличение влияния этого типа инженерного заграждения на неудачи вермахта. Оно и понятно, ведь генерал – участник тех событий и должен был прямо или исподволь назвать причины провала «Цитадели». Дело в том, что во время июльских боев в дивизиях первого эшелона 6-й гв. А, которые проводили минирование танкоопасных направлений еще в апреле – мае 1943 г., были выявлены случаи несрабатывания противотанковых мин из-за их долгого нахождения в грунте, особенно во влажном (лощины, овраги, поймы ручьев и рек). Это обстоятельство тоже играло свою положительную роль для немецкой стороны при прорыве главной полосы. Проблема была не новой и касалась не только Воронежского фронта, советское Верховное командование о ней знало и оперативно принимало меры, в том числе и уже в ходе Курской оборонительной операции. Вот выдержка из распоряжения начальника инженерных войск Красной Армии генерал-лейтенанта М.П. Воробьева начальнику инженерных войск Степного военного округа от 9 июля 1943 г. по итогам специальной проверки обороны: «В ряде армий за последнее время не систематически проводится проверка боеспособности минных полей и техническое состояние мин в минных полях. Такое положение, особенно для противотанковых мин ЯМ-5, недопустимо. Имеются случаи, когда в минах ЯМ-5 модернизированные упрощенные взрыватели с запалом МД-2 вследствие частых осадков и выщелачивания взрывчатого вещества подвергаются в течение 1,5–2 месяцев коррозии и мины выводятся из строя. Требую:
1. До 20.7 1943 г. проверить минные поля из мин ЯМ-5 на техническую исправность и их боеспособность.
…3. Проверке подвергать 10 % мин в минных полях, выбирая для этого мины, расположенные в низких местах. При значительном количестве неисправных мин процент их проверки увеличить».
В цитате из книги Ф. фон Меллентина точно отмечен и другой момент. Важной особенностью действий немецких войск под Курском было хорошо отлаженное управление и взаимодействие подразделений всех родов войск, участвовавших в боях, прежде всего сухопутных сил и люфтваффе. Чему, к сожалению, еще не один год после этих событий пришлось учиться Красной Армии. При прорыве обороны командиры вермахта значительное внимание уделяли нанесению ударам по пунктам управления оборонявшихся войск, которые предварительно тщательно разведывались. Это был их излюбленный «конек», который считался одним из важных элементов успеха. Кроме того, во всех соединениях были отработаны различные приемы по дезорганизации связи и управления противника. Обычно за 30–40 минут до перехода в наступление по выявленным или предполагаемым местам расположения КП и НП мощные удары наносили авиация и артиллерия. После чего на протяжении всего боя боевые группы целенаправленно старались как можно быстрее уничтожить любые – батальонные, полковые, дивизионные – пункты управления, наблюдательные пункты и узлы связи и таким образом парализовать систему обороны.
Важную роль сыграли эти приемы и 6 июля при прорыве войсками Хауссера обороны 23-го гв. ск. Уже первый огневой удар артиллерии и авиации нарушил связь внутри полков 51-й гв. сд. Сильной бомбежке и обстрелу подверглись НП 154-го гв. сп на высотах 243.2 и 246.3, НП 122-го гв. ап северо-восточнее выс. 243.2, а также КП, НП и узел связи 156-го гв. сп южнее Лучек (южных), что сразу же привело к повреждению всех проводных линий связи. Поэтому, как свидетельствуют документы, с утра батальоны отражали атаки, абсолютно не имея связи с вышестоящим командованием, а командование полков и штаб дивизии, а значит, и корпуса, не получали необходимой оперативной информации с переднего края в столь напряженный момент. Вместе с тем большинство командиров использовало лишь один НП, что не позволяло в сложной обстановке видеть ситуацию на всем участке обороны, из-за этого у них формировалось неправильное представление о ходе боя. Таким образом, даже та информация, которую удавалось собрать и передать в вышестоящий штаб, в основном через живую связь (делегатами связи), шла не только с задержками, но и не всегда полно отражала реальность. Это существенно осложняло управление в 51-й гв. сд и усугубляло ситуацию в полосе обороны. Комдив Н.Т. Таварткиладзе, так же как и штаб 23-го гв. ск, пытался изменить ситуацию, направляя одного за другим в передовые батальоны делегатов связи. Были моменты, когда старшие офицеры штабов и даже комдив лично приезжали на передовые КП батальонов, чтобы разобраться в ситуации, но высокая динамика боя и плотность огня почти все усилия сводили к нулю.
Поэтому даже при предварительно не поврежденных авиацией и артиллерией инженерных сооружениях и заграждениях полосы два гвардейских полка не смогли бы долго противостоять двум моторизованным дивизиям – слишком неравные силы. А после интенсивных ударов с воздуха держаться было еще сложнее. Поэтому оба соединения СС первые 2,5 часа с начала наступления двигались практически синхронно. Примерно в 12.55 первая боевая группа полка «Фюрер», атаковав правый фланг 156-го гв. сп и позиции отдельного гвардейского учебного батальона на выс. 246.3, вышла на ее гребень и продолжила бои в траншеях, в это же время в образовавшуюся брешь вошла вторая, которая устремилась к с. Лучки (южные). После прорыва переднего края вся артиллерия дивизии Таварткиладзе, в том числе и гаубичные батареи ее 122-го гв. ап, вступила в тяжелый ближний бой. На отдельных участках расчеты батарей и отдельных орудий, благодаря хорошей подготовке позиций и выучке, творили чудеса, несмотря на бомбежку и плотный огонь, заставляя останавливаться, а затем отходить группы противника численностью в несколько десятков танков. Из отчета штаба артиллерии дивизии: «К утру 06.07.1943 г. прибыли и поступили в распоряжение командующего артиллерией дивизии части усиления – 28-я и 14-я оиптабр, которые были поставлены на танкоопасные направления и прикрывали с. Покровка, Яковлево и дорогу Белгород – Яковлево. Артиллерийские средства дивизии прикрывали Большие Маячки, Лучки, Тетеревино. Все пушки батарей 122-го гв. ап были подтянуты к линии обороны и совместно с 60-м гв. оиптад поставлены на прямую наводку. Гаубичные батареи и дивизион РС 80-го гв. мп стояли на закрытых позициях и вели огонь по скоплениям пехоты и танкам противника, расстраивая боевые порядки наступающих его частей, которые до подхода к главной оборонительной линии попадали под массированный артиллерийский огонь.
С 9.00 06.07.1943 г. при поддержке 150–170 самолетов противник начал наступление на Яковлево и Покровку, где встретил сильное сопротивление артиллеристов дивизии. Неся большие потери после неоднократных атак, он изменил главный удар и начал наступление в направлении выс. 243.2 с задачей – выйти к селам Лучки, Тетеревино. Для усиления этого участка из района Тетеревино в район Лучки был переброшен на учебный полигон (район выс. 243.2) 1/122 гв. ап гвардии майора Всеводина. Развернувшись с ходу, он стал на прямую наводку и под сильным воздействием бомбардировочной авиации вступил в бой с атакующими 100 танками и пехотой, которые на узком участке фронта пытались осуществить прорыв. Дивизион, героически сражаясь, дважды отбил атаки танков.
Не имея успеха, противник предпринял фланговые обхваты, и, когда дивизион был обойден с трех сторон большим количеством танков, гвардии майор Всеводин в ходе тяжелого боя прорвался с дивизионом из окружения, вывел матчасть на новый рубеж, где продолжил упорную борьбу. В этом бою противник оставил на поле боя подбитыми и пылающими 21 танк и до 300 солдат и офицеров».
Сразу после прорыва переднего края обороны 51-й гв. сд, боевая группа 1-го тгп СС и бронегруппа мд СС «Лейбштандарт» ворвались на окраины Яковлево и двинулись к его центру, стремясь с ходу овладеть мостом через Ворсклу, чтобы предотвратить его подрыв и, быстро перебросив по нему танки, продолжить наступление по Обоянскому шоссе на север. Важную роль в этот момент сыграли танкисты 1-й гв. тбр. Из воспоминаний участника того боя, В.А. Бочковского, командира роты Т-34 2-го тб, прикрывшей подходы к мосту (у шоссе): «Вскоре (утром. – В.З.) послышался гул. Он показался мне странным: настроившись психологически на танковую атаку, я совсем упустил из виду другую опасность – с воздуха. А гул исходил именно сверху. Глянул в небо, а оно усеяно самолетами, как крестами: три, шесть, девять… дальше считать было некогда – первые уже приближались к нашей высоте.
Разрывы бомб, сначала редкие, вскоре слились в один сплошной грохот. Да еще при пикировании „юнкерсы“ включают сирены. Казалось, гудит и ухает сама земля, содрогаясь от мощных взрывов. В небе беспрерывно шел воздушный бой. Мы не могли ответить зенитным огнем и были для врага просто мишенью. Но я не мог забывать и о другом. Мысль о танках в лощине ни на секунду не выходила из головы. И я не ошибся – в направлении высоты двигалось огромное облако пыли, подкрашенное внизу в темно-синий цвет. Точное количество танков определить было трудно, но 15 я насчитал, прикидываю: всей ротой отражать атаку или частью сил? Предполагая, что это не последняя атака, что потом может быть еще труднее, решил танки, стоящие справа, за шоссе, пока в бой не вводить. Такую и поставил задачу экипажам Соколова, Шаландина и мл. лейтенанта Бессарабова. Предупредил: огонь не открывать, пока атакующие не поравняются с подбитыми танками. И еще напомнил: на высоте не задерживаться. Два-три выстрела – и скатываться вниз, менять позицию.
Такая тактика маневрирования в оборонительных боях уже была проверена в бригаде. Как бы ни был замаскирован танк, после трех выстрелов он все равно обнаруживает себя и становится для врага целью. К тому же маневрированием я наде ялся ввести противника в заблуждение и уменьшить потери. Немецкие танки шли плотным боевым порядком прямо на высоту. Артиллерийскую батарею они, похоже, в расчет не брали. Я подал команду экипажам Соколова, Шаландина, Бессарабова:
– Огонь!
Сам не спеша прицелился в головного „тигра“. Выстрел! Но странное дело:
– Рикошет! – кричит командир башни сержант Хлопотов. Второй снаряд тоже явно попал в цель, а „тигр“ как ни в чем не бывало продолжает идти вперед. Даю команду:
– Бить только по бортам!
Лейтенант Шаландин подбил средний танк, вскоре загорелся еще один от выстрелов мл. лейтенанта Бессарабова. Остальные продолжали идти на нас. И тут на помощь пришли артиллеристы. Каким молодцом оказался командир батареи ст. лейтенант Петухов! Хватило у него выдержки дождаться, пока танки подставят ему свои борта. И вот задымил первый „тигр“, подбитый артиллеристами, потом загорелся танк Т-4. Началась смертельная схватка. Стреляя в упор, с близкого расстояния, батарея била один танк за другим. Фашисты спохватились и часть танков развернули вправо, на батарею. Вот тут-то и показали „тигры“ танкистам роты кресты на своих бортах. Боковая броня не выдерживает наших снарядов – я заметил это по первому же выстрелу. Экипажи вели меткий огонь, лейтенант Шаландин поджег „тигр“, Бессарабов подбил два средних танка. По одному „тигру“ остановили экипажи Соколова, Прохорова, Большакова, Духова.
А „тигры“, оказалось, можно бить! Но главное, что нам пришлось преодолеть, это трудность психического порядка: бить не по тем танкам, которые шли на нас, а по тем, что вели огонь по артиллеристам. Они, в свою очередь, делали так же. Ох, как это нелегко! Взгляд, словно магической силой, притягивает к тому танку, который целит, кажется, прямо в тебя, но усилием воли заставляешь себя стрелять по борту другого, который угрожает соседу.
Перед нашим боевым порядком горят 11 машин противника, несколько подбито. Пехоту, сопровождавшую немецкие танки, расстреливают наши автоматчики. Противник дрогнул и начал откатываться назад, бросая раненых и подбитые танки.
Передышка… Надолго ли? Осматриваю свои боевые порядки. Все на местах, обошлось без потерь. У артиллеристов потери значительные: есть раненые как в батарее, так и в роте автоматчиков; подбито одно орудие, другое повреждено. С большим трудом организовал эвакуацию раненых в близлежащий овраг. Здесь недюжинные способности и мужество проявил старшина роты Сорокин. Командование батареей принял гв. лейтенант Латышенко.
Недолго продолжалось затишье. Опять появились самолеты. Но на этот раз их было гораздо больше. Бомбовые разрывы слились в один сплошной гул. Высотка, на которой стояли наши танки, казалось, готова вот-вот опрокинуться от сотрясающих ее ударов. Особо туго приходилось автоматчикам и артиллеристам. А потом последовала атака танков, более 30 машин. На высоту они двигались не в лобовую, как прежде, а охватывая ее подковой. В это время комбриг запросил координаты для огневого удара дивизиона РС. Я ответил, что мой боевой порядок виден, метров 600–800 вперед. Не сразу мы поняли, что произошло. Потрясение было столь велико, что потребовалось время, чтобы прийти в себя от оцепенения, охватившего нас. Площадь поражения пришлась не только по немецким танкам, но и зацепила гребень высоты…
…Огневой бой продолжался долго. Броня столкнулась с броней, развернулись ожесточеннейшие схватки машин с машинами. Управлять боем становилось все труднее, особенно без батареи и роты автоматчиков. К тому же и самому нужно вести огонь, ведь выстрел командира самый точный, крайне необходимый в самый критический момент для боевого порядка роты.
Один за другим выходили из строя наши танки. Задымилась машина лейтенанта Чернова, за ней Прохорова, Литвинова, Можарова… Словом, осталось в роте 4 экипажа. Еще одно орудие разбито в батарее. Смертельно ранен гв. лейтенант Латышенко. Командование батареей принял командир орудия ст. сержант Артюшин. В это время голос радиста батальона В.А. Кочетова сообщил: „Вас обходят справа, вас обходят справа до 20 танков! Идут на Яковлевку“. Перед высотой тоже около двух десятков тяжелых и средних танков. Оголять позицию здесь нельзя. Но надо и тыл закрывать. Что делать? За себя оставил мл. лейтенанта Бессарабова, а сам устремился вниз, к церкви, чтобы встретить те, обходящие с фланга.
Танки шли вдоль реки на малой скорости по заболоченной низине. Не разгонишься. Удачно укрывшись за церковью, мой танк ударил им по бортам. Первым же выстрелом подбил головную машину – вспыхнула, как факел. Потом перенес огонь на задние. Но, к удивлению своему, заметил, что загораются и те танки, которые находились в середине и по которым я огонь не вел. Не сразу сообразил, что из-за реки по ним ведут огонь танки второго батальона. Из 20 только трем-четырем удалось вырваться назад.
Стремительно возвращаюсь на высоту. Здесь три танка, умело маневрируя, героически отбивали натиск озверелого врага. Трудно найти слова, чтобы воздать должное стойкости экипажей. По существу, горсточка танкистов была уже окружена. Враг поливал снарядами и бомбами дотла выжженную землю. Фашистские стервятники почти непрерывно бомбили высоту. Но танкисты продолжали сражаться… Стало заметно, что немецкие танки устремляются в обход высоты слева, в направлении к деревне Погореловка, где им удалось преодолеть к 10.00 реку Ворсклу и овладеть Покровкой.
Я получил приказ выйти из боя и отойти за реку. Выходить из боя днем, при огневом соприкосновении – дело чрезвычайно опасное и бесперспективное. Неожиданно танк Соколова застрял в глубокой воронке. К нему на помощь поспешил Бессарабов. Заряжающий рядовой Елесин и радист танка Соколова Терентьев под сильным огнем зацепили танк Соколова буксирным тросом. Я с Шаландиным прикрываем их. Не менее семи танков уже обошли высоту слева, шесть – двигаются прямо на нас, 7–9 – обходят справа. Снаряд „тигра“ прошил броню застрявшего танка и поджег его. Экипаж Соколова покидает машину. Бессарабов доложил, что кончились снаряды.
Два снаряда один за другим поразили и мою „тридцатьчетверку“. С экипажем, отстреливаясь от немецких автоматчиков, отхожу к машине Бессарабова. На поле боя остался один танк Вальдемара Шаландина, уничтоживший два „тигра“ и два средних танка. В разгар боя „тридцатьчетверка“ была подбита и загорелась, но Шаландин не покинул боевую машину и продолжал вести огонь…
12 человек вместилось на „тридцатьчетверку“, на которой мы отошли через Яковлевку на правый берег Ворсклы, на высоту к мельнице у деревни Покровка».
Уже после полудня 2-й тб 1-й гв. тбр потерял в Яковлево значительную часть техники. Поэтому в 15.00 комбриг В.М. Горелов из 1-го тб направил ему в помощь 3 Т-34, но при подходе к церкви д. Погореловка (Даниловка) они были подбиты огнем танков Т-6 с направления выс. 243.2. Тем не менее в этот день мд СС «Лейбштандарт» не только не смогла прорваться на север через Яковлево, но ей не удалось овладеть и мостами в нем.
А вот соседняя мд СС «Дас Райх» сразу после захвата первых двух траншей гвардейцев смогла развить успех вглубь обороны 23-го гв. ск. В 14.20 боевая группа полка Штадлера, сломив организованное сопротивление в Лучках, продолжила движение на восток, хотя в самом селе продолжали упорно обороняться подразделения 51-й гв. сд и 6-й гв. мсбр 5-го гв. Стк. А бронегруппа Тихсена чуть раньше прошла Лучки, устремившись к выс. 232.0, располагавшейся у ур. Козинка, где уже развернулся 1499-й иптап (19 45-мм ПТО) и находились закопанные танки 22-й гв. тбр 5-го гв. Стк. Именно они и не позволили с ходу развить прорыв, т. к. примерно в 13.30 танки уперлись в подготовленный противотанковый рубеж и начался тяжелый бой. К моменту прорыва эсэсовцами рубежа 51-й гв. сд мотострелковая бригада корпуса Кравченко сосредоточилась в Лучках не полностью, часть рот еще шла пешком к передовой. А вот орудия и минометы уже были переброшены, и, главное, их расчетам хватило времени, чтобы выбрать удобные позиции и подготовиться к открытию огня. Это очень помогло гвардейцам Таварткиладзе, когда начался отход его передовых батальонов от высот у Яковлево. Плотный огонь 6-й гв. мсбр из Лучек резко сбил темп атаки эсэсовцев. В этот момент мотопехота мд СС «Дас Райх» как бы уперлась в стену огня и металла, поэтому В. Крюгер был вынужден сконцентрировать все усилия для уничтожения этого узла сопротивления. Но быстро подавить огонь собственными силами ему не удалось. Артиллеристы и минометчики удачно использовали балки и овраги, расположенные у села. К их позициям было сложно с ходу подойти и танкам, и пехоте. Пришлось запрашивать помощь авиации. Командир 6-й гв. мсбр полковник А.М. Щекал писал: «Бригада получила задачу: к 24.00 5.7.43 г. выйти и прочно оборонять район: Лучки, Петровский, (иск.) Тетеревино. Автотранспорта для одновременной переброски всех частей и подразделений бригады не хватало, поэтому вперед выброшены противотанковые средства – 464-й гв. артдивизион, 460-й гв. минбатальон.
6.7.43 в 9.00 бригада в составе 464-го гв. артдивизиона, 460-го гв. минбатальона с приданным 454-м минполком заняла оборону: юго-западнее окр. Лучки, западная окр. Нечаевка. Впереди оборонялись части 51-й гв. сд. При беспрерывном воздействии с воздуха противник бросал в атаку до 35–40 танков. Так были отбиты две танковые атаки…»
Хотя бой у села продолжался относительно недолго, он носил крайне ожесточенный характер. Эсэсовцы понимали, что время работает на русских, чем дольше они будут топтаться на месте, тем больше времени и возможности у командования 51-й гв. сд остановить отходящие войска и закрепить их на новых позициях. Пока село бомбили, часть «тигров» и штурмовых орудий дивизии «Дас Райх» вели прицельный огонь по обнаруженным ОП артиллерии, тем самым давая возможность другой бронегруппе пройти село и атаковать в направлении Калинина.
После массированного налета авиации танки ворвались в Лучки, начался бой в самом селе, и комбриг Щекал принял решение: начать отвод сил в район Калинина, куда в это время только подходила мотопехота бригады, т. е. от ОП ее артиллерии она находилась на расстоянии 15–20 км. Поэтому на отдельных участках артиллерийские и минометные расчеты продолжали отбиваться от эсэсовцев не только огнем орудий, но и стрелковым оружием. В это же время несколько рот 156-го гв. сп, сбитых с позиций и преследуемых мотопехотой мд СС «Дас Райх», беспорядочно отходили на Лучки, по отрогам балки Сухая Плота на Яблочки, Лучки (северные). Неразбериха усиливалась паникой, возникшей среди части гвардейцев. Минометчикам и расчетам орудий 6-й гв. мсбр вести огонь мешала двигающаяся людская масса, так как техника противника почти вплотную преследовала отходившие подразделения гвардейского полка.
В этой ситуации вся колоссальная работа по сдерживанию эсэсовцев, сбору личного состава под сильным огнем и выводу его на новые рубежи легла на плечи младших командиров 51-й гв. сд: взводных, ротных и комбатов, хотя часть их уже вышла из строя. Ветеран 51-й гв. сд автоматчик А.С. Редькин вспоминал (для него это был первый бой): «Примерно часов до 11–12 мы держали свои рубежи. А потом начался ад. Налетело несколько десятков бомбардировщиков. Минут 30–40 они непрерывно утюжили наши траншеи и блиндажи. Тот, кто хотя бы раз побывал под бомбежкой, меня поймет. Чтобы выдержать ее, надо иметь железные нервы. Сначала слышишь нарастающий, очень неприятный, прижимающий к земле гул десятков самолетов, потом пронзительный свист падающих бомб. Кажется, все они летят прямо на тебя, инстинктивно вжимаешься в дно траншеи. Земля под тобой начинает ходить ходуном, все сливается в сплошной гул и уханье. Чувство реальности и времени теряешь. Нас учили, что спасение от бомб – земля-матушка. До начала немецкого наступления мы, когда копали окопы, рыли в них „лисьи норы“ – боковые углубления. В этих убежищах мы и должны были спасаться. Действительно, они нас часто выручали, но когда рядом разрывается бомба килограммов 100, человека в этой норе полностью засыпает. Если в этот момент рядом не было никого, убежище становилось его могилой. Бомбили нас здорово, даже после падения последней бомбы какое-то время слышался шелест падающей земли и кусков бревен, из которых делали накаты блиндажей и дзотов.
Потом пошли танки. Пехота без поддержки артиллерии танковые атаки выдерживала редко. От бронированных громадин спасение – мины и пушки. Наши минные поля немецкая авиация к тому времени подняла на воздух, я сам видел, как механики-водители танка, шедшего впереди, старались вести машины близко к воронкам. Знали, что рядом с ними мин быть не может. Танки шли, а наша артиллерия все молчала. Казалось, прошла вечность. Непонятная тишина длилась, наверное, минут пять-десять, я потом понял, что „пушкари“ ждали подходящую дистанцию и ударили спорно.
Но несколько танков все-таки с ходу проскочили через траншеи, и начался бой в глубине обороны батальона. Один танк шел к моей ячейке, смотрю, какой-то сержант подполз сбоку и бутылкой поджег его. Сразу вспыхнуло моторное отделение за башней. Танк прошел еще метров семьдесят и встал, но экипаж верхний люк не открывал. Сержант бросил еще одну бутылку, она разбилась на крыше башни, и тут фашисты полезли, как тараканы из банки. Один танкист в черной форме спрыгнул на землю прямо с башни, но я его сразу уложил из ППШ. По другому фашисту кто-то дал очередь, он и повис на люке. Я продолжал стрелять по приближавшейся пехоте. Когда смотришь в прицел, они все как игрушечные фигурки кажутся; запомнил, что двое вскинули руки вверх и упали, наверное, это я в них попал, а может, и другие. Когда патроны закончились, начал искать диск. Несколько раз чуть взрывом не накрыло, в ушах зазвенело, потом двое или трое суток не отпускало. Рядом со мной стоял расчет ПТР. На моих глазах наводчику в голову осколок попал, убило. Второй номер сразу бросил ружье и начал отползать, что-то с ногой случилось, он ее рукой поддерживал. Я диск не нашел, но автомат взял и пополз за ним, потом стал двигаться перебежками. Тут меня опять догнал тот сержант, что бутылкой танк сжег. Мы с ним пошли в сторону позиций артиллерии.
Смотрю, кругом дым, гарь, на левом фланге солдаты тоже начали отступать. Там маячили несколько танков и бронетранспортеров, они уже были далеко за линией траншей. Рядом с нами никого не было, только несколько десятков убитых и раненых. Все поле вокруг было усеяно отходящей пехотой, в гуще которой кое-где видны были немецкие танки. Небо заволокло дымкой, где находишься, непонятно, ориентироваться трудно, кругом стреляют, все взрывается, визжит, ухает, и в горле першит от пыли. Казалось, шли недолго, под ногами люди лежат, кто убитый, кто еще шевелится и стонет, а кое-где просто половина человека окровавленная. Не знаю, как другие, но я, честно скажу, испытал, глядя на все это, особенно на толпу людей, бегущую в дыму и гари, жуткое чувство растерянности и страха.
Через какое-то время опять начали бомбить, но дальше нас, в глубине. Пройдя с километр, может, меньше, я оглянулся, и в этот момент произошло то, что потом мне иногда снилось. Из дымовой завесы вынырнул немецкий бронетранспортер. И тут он на моих глазах подпрыгнул, внутри его вспыхнуло яркое пламя, и он разлетелся на кусочки. Наверное, бомба в него попала или тяжелый снаряд. Самая большая часть, передок с мотором, полетела в мою сторону. Я стою и не могу двинуться, вижу, как этот кусок железа летит меня убивать. И, что странно, понимаю это, а двинуться не могу. Прошли какие-то мгновения, и тут меня сбил с ног бежавший за мной боец, он споткнулся и упал на меня. Часть броневика до нас не долетела метров десять. Солдат быстро поднялся, ругнулся, что я, разинув рот, на его пути стою, и мы пошли дальше. А параллельно, недалеко от нас шли немецкие танки. Через какое-то время увидели двух командиров, стоящих перед окопом. Один, помню, старший лейтенант с перевязанной рукой, автоматом размахивает и хриплым голосом матом кроет: „В окопы, мать вашу… В окопы… Расстреляю…“ В себя я пришел лишь, когда увидел, что за нами стоят несколько наших танков. Потом тот старший лейтенант, когда проходил по окопу, сказал нам, что два танка, стоявшие ближе к нам, с двумя башнями, американские». 6 июля в районе с. Яковлево действовали оставшиеся экипажи 230-го отп, выведенные сюда вечером 5 июля командованием 6-й гв. А из района Быковки. Вероятно, боевые машины, о которых вспоминал ветеран, и были из этого полка.
Следует признать, что к такому повороту событий многие командиры тактического звена 51-й гв. сд были не готовы, вместе с тем значительная их часть в полках выбыла из строя. Поэтому провести отход передовых подразделений организованно и без больших потерь не удалось. Особенно в тяжелом положении оказались батальоны, находившиеся на направлении главного удара корпуса СС – в центре и на левом фланге 51-й гв. сд. Почти полностью оказался уничтоженным 156-й гв. сп. Значительная часть его личного состава погибла, раненые, контуженные и те, кто растерялся, попали в плен, несколько сотен красноармейцев были рассеяны по всему участку обороны 23-го гв. ск. По данным штаба 51-й гв. сд, неустановленное число бойцов и командиров сумело отойти на ее левый фланг, за рубеж 158-го гв. сп подполковника М.К. Белова. Из 1685 человек, числившихся на 1 июля 1943 г. в 156-м гв. сп, 7 июля в строю осталось только 200 человек.
В таком же тяжелом положении оказался и 154-й гв. сп. Первым под мощный каток мд СС «Лейбштандарт» попал его левофланговый 2-й сб. Смяв рубеж батальона, ее боевая группа вышла к южным окраинам Яковлево, где ее встретили артиллеристы 122-го гв. ап майора М.Н. Угловского. Эсэсовцы были вынуждены залечь, но несколько «тигров» и около десятка бронетранспортеров проскочили опасный участок и двинулись в направлении х. Яблочки – Лучки (северные). В 13.30 эта группа овладела высотой 230.5, располагавшейся северо-восточнее Яковлево. Из отчета штаба артиллерии 51-й гв. сд: «Героически дралась в районе Яковлево 5-я батарея 122-го гв. ап под командованием гв. старшего лейтенанта Бойчука, которая за бой подбила 22 танка и, потеряв 80 % матчасти и личного состава от авиации и артогня противника, с занятого рубежа не отошла – отбив все атаки противника.
Сильный удар принял на себя 60-й гв. оиптад под командованием гвардии майора Коваля, который неоднократно отбивал танковые атаки. В этом бою артиллеристы-истребители подбили и подожгли 10 танков, 5 автомашин с боеприпасами и грузом и уничтожили до 100 солдат и офицеров. Встретив на этом участке упорное сопротивление наших частей, противник бросил 60 самолетов на узкий фронт, как раз район, занимаемый дивизионом, и в течение часа обрабатывал его с воздуха. В этом бою дивизион потерял 6 орудий, 6 автомашин и по приказу командования отошел на следующий рубеж обороны. Во второй половине дня под натиском превосходящих сил противника наши части отошли на выгодный рубеж обороны, а немцы вышли на рубеж Яковлево, Большие Маячки, х. Лучки, Озеровский, Тетеревино, Ясная Поляна».
К этому моменту потери в 154-м гв. сп оказались столь же значительными, что и у соседа, 156-го гв. сп. Единое управление полком было потеряно, его система обороны превратилась в очаги сопротивления. Основная часть красноармейцев и командиров, попав в окружение, группами и поодиночке начала прорываться на север и северо-восток к селам Покровка, Сухо-Солотино и Яблочки. Утром 7 июля в двух стрелковых батальонах 154-го гв. сп, принявших бой 6 июля, осталось в общей сложности 280 человек, а в отдельном гвардейском учебном батальоне – меньше трети, 100.
Третий полк дивизии, 158-й гв. сп подполковника М.К. Белова, находившийся на правом фланге мд СС «Дас Райх», удержал две трети своего рубежа. В боевых документах штаба 51-й гв. сд отмечается: «Не выдержав ожесточенного напора противника, 154-й гв. сп и 156-й гв. сп оставили Яковлево, Лучки, Нечаевку и начали беспорядочный отход в северо-западном направлении. 158-й гв. сп, загнув правый фланг до выс. 210.7, продолжил оборонять рубеж: выс. 210.7, Тетеревино, (иск.) Волобуевка».
Хочу особо подчеркнуть, что главным фактором, не позволившим мд СС «Дас Райх» быстро воспользоваться успехом сразу после преодоления переднего края 51-й гв. сд, стала упорная оборона артиллерийских и минометных подразделений 6-й гв. мсбр и части батарей 122-го гв. ап в районе Лучек. Гвардейцы не только сбили темп атаки ее боевой группы, но и нанесли существенный урон еще до того, как она вступила в поединок с бригадами 5-го гв. Стк в районе ур. Козинка и Лучки (сев.). Вместе с тем, несмотря на численное превосходство и высокую мобильность частей СС, артиллеристы смогли сохранить значительную часть орудий и вывести их из-под массированного огня и бомбежки в район Калинин – Беленихино, где затем продолжили борьбу с танками. Вечером П. Хауссер докладывал Г. Готу: «При прорыве второй линии обороны Лучки – Яковлево враг оказал сильное сопротивление, в особенности противотанковыми орудиями и остальной артиллерией. Группа неприятеля на гужевом транспорте отошла во второй половине дня из Лучек в направлении на Калинин. Наши силы достигли юго-западной окраины Калинина, в Калинине еще находятся крупные силы противника. Ударная группа мд СС „Лейбштандарт“ после прорыва второй линии обороны наткнулась на сильную танковую группировку врага у Яковлево».
Организованное сопротивление дивизии Таварткиладзе и передовых подразделений корпуса Кравченко в районе Яковлево – Лучки полностью было сломлено между 14.30 и 15.00. Через относительно короткое время об этом стало известно в штабе 2-го тк СС, откуда войскам Виша и Крюгера незамедлительно поступили приказы о развитии успеха на северо-восток через р. Псел в общем направлении восточнее Курска (район Щигры). Но сначала этот глубокий рывок надо было надежно обеспечить. Из журнала боевых действий корпуса СС:
«15:40 (м.в.). Донесение мд СС „Дас Райх“: „14:20 Лучки (юж.) зачищены. Противник отходит на север“.
16:00. Приказ для мд СС „Лейбштандарт“: Дальнейшая атака через Лучки (сев.).
16:15. Приказ для мд СС „Дас Райх“: Продолжить атаку с целью захвата Прохоровки.
Цель для мд СС „Лейбштандарт“: мосты у Петровки на р. П сел».
Перечисленные задачи находились в рамках прежнего плана «Цитадель». К левому флагу корпуса уже прорывались боевые группы 48-го тк, поэтому при движении его ударной группировки к Щиграм наиболее опасным местом, из-за значительного отставания АГ Кемпфа, по мнению его командования, был район ст. Прохоровка. Здесь располагался мощный узел сопротивления советских войск и была возможность перебросить с востока значительные подвижные резервы. Поэтому было крайне важно в ближайшее время и станцию взять в свои руки, и одновременно создать условия для быстрого форсирования войсками р. Псел. Для этого и был необходим параллельный удар на Прохоровку и Петровку. Решению этой задачи и должны были посвятить остаток дня войска ударного клина. Надо сказать, в это время в их штабах царило приподнятое настроение, и для этого были веские причины. Первый день операции оказался значительно труднее, чем предполагалось, но теперь казалось – она развивалась в основном по намеченному плану.
Подразделения 51-й гв. сд и 6-й гв. мсбр под давлением войск Виша и Крюгера отходили с боями к хуторам Калинин и Собачевский. Разведбатальон и часть бронегруппы мд СС «Дас Райх» уже обогнали их и вели бой в глубине 23-го гв. ск с танками и ПТО 5-го гв. Стк. Держать ударные подразделения дивизий 2-й тк СС, рвущиеся вглубь обороны 23-го гв. ск, и его командованию, и руководству 6-й гв. А было нечем. Основные силы истребительно-противотанковой артиллерии находились у Обоянского шоссе. Здесь же, в полосе наступления 48-го тк, вел бой и резерв командарма – 14-я и 28-я оиптабр, которая прикрывала стык 51-й гв. и 90-й гв. сд.
Оценивая действия войск 2-го тк СС 6 июля, следует отметить два важных момента. В этот день его ударные соединения добились весомого успеха, они прорвали вторую полосу обороны 6-й гв. А значительно быстрее, чем в предыдущий день. Г. Гот в донесении по итогам дня, отправленном Э. фон Манштейну в полночь, данный аспект отметит особо: «Противник на второй линии обороны опять подготовился к бою, но дрогнул под нашим ударом раньше, чем вчера, без серьезных контратак. Вражеская артиллерия и авиация были значительно слабее, чем в предыдущие дни». Это не случайность или неожиданное стечение обстоятельств: вторая армейская полоса была укреплена не так тщательно, как первая, а войска СС и часть соединений 8-го ак в этот день продолжали действовать столь же слаженно и напористо, как и 5 июля. Дивизии Виша и Крюгера напоминали туго сжатую пружину, которая, попав вглубь обороны 23-го гв. ск, начала раскручиваться с невероятной скоростью, сминая все на своем пути. Остановить ее было возможно лишь общими усилиями: обдуманными и четкими действиями командования 6-й гв. А и 5-го гв. Стк, но в тот критический момент именно выдержки, трезвого расчета и не хватало советским генералам. Вместо адекватной и быстрой оценки оперативной обстановки, укрепления уже созданных танковыми бригадами Сталинградского корпуса узлов сопротивления на пути эсэсовцев, применения широкого маневра танковым резервом комкора И.М. Чистяков, не имея точных данных о всей ситуации на Прохоровском направлении, с согласия командующего фронтом принял неверное решение: он потребовал от А.Г. Кравченко нанести лобовой удар по атакующим боевым группам дивизий СС. С большим трудом и жертвами гвардейцы сумеют сковать боем главные силы мд СС «Дас Райх», но при этом основная часть танков корпуса Кравченко будет безвозвратно потеряна. Подробно о трагедии этого соединения остановлюсь в следующем разделе.
Итак, первые весомые результаты «план Гота» начал приносить именно во второй половине 6 июля. Как и предполагалось, обе передовые дивизии 2-го тк СС, действуя слаженно и напористо, решили первую очень важную задачу – вышли на Прохоровское направление. Хотя продвижение мд СС «Дас Райх» вглубь обороны 6-й гв. А шло заметно быстрее. К 15.00 она полностью реализовала замысел командующего 4-й ТА: прорвавшись за село Лучки, приступила к уничтожению советских оперативных танковых резервов. Корпус Кравченко станет первой ее жертвой. Не так удачно развивалось наступление мд СС «Лейбштандарт». Хотя к 13.30 ее бронегруппа и овладела выс. 230.5, в 4 км северо-восточнее Яковлево, но основные силы дивизии, в том числе и танковый полк, увязли в уличных боях в селе. На относительно медленное развитие наступления войск Виша влияли три основных фактора. Во-первых, в их полосе находилось значительно большее число артиллерии гвардейцев, в том числе и ПТО, а рубежи пехоты 51-й гв. сд были усилены бронетехникой 3-го мк. Во-вторых, сразу после полудня бронегруппу 1-го тп СС во фланг атаковали две танковые бригады 3-го мк 1-й ТА, и начался тяжелый бой. В-третьих, и Яковлево, и высоты 243.2, 246.3 располагались на переднем крае, поэтому были укреплены очень хорошо, но через село протекала р. Ворскла, с обрывистыми берегами, а в его центре находились глубокие балки, поэтому овладеть им оказалось значительно сложнее, чем холмами в чистом поле.
Таким образом, к 15.00 6 июля 2-й тк СС прорвал наиболее укрепленную часть второй армейской полосы и подготовил условия для рокировки корпусов 4-й ТА. После чего его дивизии, ведя тяжелейшие бои с войсками 6-й гв. А и фронтовыми резервами и постепенно разворачиваясь, начали двигаться в направлении третьей армейской полосы, уступая место 48-му тк. Однако выход соединений Кнобельсдорфа и Хауссера на «стартовые позиции» для рывка на северо-восток шел медленнее, чем это планировал Гот. Из-за упорного сопротивления советских войск его замысел и 6 июля (как и накануне) в полном объеме осуществить не удастся. На пути 48-го тк бронированным щитом уже встала 1-я ТА, а во второй половине дня по правому флангу 2-го тк СС нанесет удар 2-й гв. Ттк.
Тем не менее ключевой пункт «план Гота» по истреблению советских резервов на Прохоровском направлении начал постепенно воплощаться в жизнь. Опережая события, замечу, что в ходе «Цитадели» именно здесь войска ГА «Юг» нанесут очень тяжелый урон Воронежскому фронту. Из всех его соединений, которые с 5 по 23 июля 1943 г. будут участвовать в боях на юге Курской дуги, дивизии и корпуса, оборонявшиеся в районе ст. Прохоровка, западнее и юго-западнее ее, понесут наибольшие потери. И откроет этот скорбный счет 6 июля 51-я гв. сд: из 8405 человек, числившихся в ее составе 1 июля 1943 г., 7 июля останется лишь 3354 человека.
Таким образом, за неполные 10 часов боя ее убыль составит (убитыми, ранеными и пропавшими без вести) более 5000 человек.
Войти с помощью соц. сетей: