2.4. Итоги и выводы первого дня единоборства

Накал боевых действий 5 июля по всему фронту наступления 4-й ТА спал между 23.00 и 24.00, хотя в отдельных местах локальные боестолкновения и артобстрел продолжались вплоть до рассвета. Командиры частей и соединений по обе стороны фронта с нетерпением ждали эту короткую летнюю ночь. Так много предстояло сделать за несколько часов затишья: выставить боевое охранение, провести разведку, привести в порядок подразделения, восстановить разбитые огневые точки, окопную сеть, эвакуировать раненых, накормить личный состав и т. д. Не менее напряженная работа с наступлением сумерек ожидала и офицеров штабов, настало время подведения итогов первого дня операции.

Точно определить линию, на которой стабилизировался фронт в полосе 6-й гв. А к исходу первого дня Курской оборонительной операции, сложно. Бои на некоторых участках продолжались практически всю ночь на 6 июля. Общий итог наступления войск 4-й ТА был следующим. По плану «Цитадель», к исходу 5 июля 2-й тк СС имел задачу: преодолеть первую и вторую полосы обороны 23-го гв. ск 6-й гв. А и, повернув на восток, моторизованными полками овладеть Яковлево и прилегающим районом, а танковой группой выйти на Прохоровское направление и прорваться к излучине р. Псел, т. е. за день преодолеть 25–27 км. 48-й тк тоже должен был прорвать две полосы, но углубиться в оборону 22-го гв. ск 6-й гв. А примерно на 35–37 км (с учетом позиций боевого охранения), выйдя к р. Псел южнее Обояни. В результате на Обоянском направлении должна была образоваться «вмятина» глубиной около 30–33 км и шириной по фронту – до 20. Таким образом, в первый день наступления 4-й ТА две армейские полосы 6-й гв. А из трех должны были быть полностью прорваны. В результате соединениям Воронежского фронта отражать удар главной группировки Манштейна на последней, третьей армейской полосе пришлось бы уже 6 июля. Однако достичь этих целей войскам Гота не удалось. Приведу оценку результатов боевых действий 4-й ТА за 5 июля, которая дана в ее журнале боевых действий: «Запланированный на сегодня прорыв обеих оборонительных позиций противника или как минимум вклинение в них оказалось недостижимым. Причиной этого стал исключительно сильный фланговый артогонь по обеим сторонам ударного клина корпуса СС. С самого утра 5 июля противника успешно атаковали главные силы 8-го ак, совершившие несколько атак. Основная масса нашей артиллерии тоже вела огонь удачно, подавив вражескую артиллерию в районе Ольховки. В результате этого корпус СС продвинулся на север, где уперся во вторую вражескую позицию.

На участке 48-го тк в результате ливневых дождей в ночь на 5 июля обстановка существенно изменилась. В результате полного размокания берегов ручья в районе Березова и восточнее от него движение стало невозможным. В то время как пехота в 7.45 (м.в.) уже практически достигла прорыва вражеских позиций, танки оказались не в состоянии развить этот неожиданный успех. Вначале для этого пришлось построить мост через ручей для танков „Великой Германии“, по которому только к вечеру удалось переправить лишь 80 танков из 200 имевшихся у дивизии. В результате такой существенной потери времени стало невозможно до самого вечера захватить хоть сколько-нибудь значительной местности.

…Пехота противника дерется на удивление хорошо, опровергая устоявшееся мнение о плохой индивидуальной подготовке солдат противника. Необходимо отметить, что этот противник стойко сражается и стойко умирает на своих позициях. Его танки мелкими группами атакуют оба наступающих корпуса. Установленные танковые резервы русских в первый день в сражение не вводились. Танковому корпусу СС удалось расшатать оборону противника и совершить попытку прорыва его второй позиции лишь за счет исключительно эффективной помощи наших пикировщиков».

Результаты первого дня наступления 48-го тк оказались фактически провальными, он не сумел преодолеть и четверти от запланированного расстояния, несмотря на то что располагал бо́льшими силами, чем его сосед, корпус СС, а тем более АГ Кемпфа. К исходу 5 июля три его танковые дивизии овладели лишь тремя селами – Коровино, Красный Починок, Черкасское – и тем самым оттеснили части 71-й гв. и 67-й гв. сд с переднего края главной полосы обороны, т. е. из наиболее укрепленной ее части, но полностью преодолеть ее им не удалось. Причем лишь Черкасское и Коровино действительно являлись крупными узлами сопротивления гвардейцев, хотя и были относительно небольшими по размеру. Вместе с тем начальник штаба 4-й ТА генерал Ф. Фангор признавал: «В результате 48-й тк, вступив в жестокое сражение в первый день наступления, понес потери, которыми нельзя было пренебрегать». В связи с этим трудно не согласиться с С. Ньютоном, который пишет: «Когда 4-я ТА и АГ Кемпфа вступили в сражение 5 июля 1943 г., немецкие штабные офицеры были полны оптимизма относительно успехов операции. Они были уверены, что их войска быстро взломают первые две линии советской обороны. Мощная артиллерийская подготовка сломит противника. Саперы проложат проходы через советские минные поля, по которым пройдет пехота, на узких участках поддержанная огнем штурмовых орудий и танков. Когда фронт будет прорван, части развития успеха, состоящие из средних танков, при поддержке пехоты на бронетранспортерах должны были устремиться в тыл советских войск.

…Основанные на опыте 1939–1942 годов, эти ожидания не были столь чрезмерными. Но никто не мог предположить, что день закончится с результатами, далекими от тех, которые ожидали и планировали Эрих фон Манштейн, Герман Гот или Вернер Кемпф. Всех офицеров – от командных пунктов наступающих войск до штаба ГА „Юг“ – охватил шок, передавшийся от полковых офицеров, ведших подразделения в атаку. Самый глубокий прорыв в советской линии обороны был осуществлен 6-м танковым полком 3-й тд и составил 5 км на левом фланге корпуса. На направлении главного удара части „Великой Германии“ встретили сильное сопротивление и, понеся большие потери как в живой силе, так и в технике, увязли в обороне противника. Только во второй половине дня, при поддержке 11-й тд в районе Черкасского, части „Великой Германии“ смогли более или менее приблизиться к исходным тактическим рубежам. В журнале боевых действий 4-й ТА сообщается о том, что „Великой Германии“ потребовалось 3 часа на то, чтобы дойти до исходных рубежей, а затем еще 10 часов на то, чтобы пробиться к Черкасскому».

Больших успехов добился 2-й тк СС. К исходу дня боевые группы мд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» прорвали на всю глубину лишь первую полосу 6-й гв. А и на участке до 5,5 км вышли к позициям войск ее второго эшелона. Два полка 52-й гв. сд оказались сбиты со своих позиций и понесли значительные потери, хотя костяк подразделений сохранили. К полуночи корпус вышел лишь на рубеж: выс. 234.1 (1 км севернее Козьмо-Демьяновки) – северная окраина Козьмо-Демьяновки – выс. 214.0 (1 км западнее Быковки) – высоты западнее с. Каменный Лог – Задельное. Таким образом, ни взять Яковлево, ни тем более достигнуть излучины Псла он не смог. Поэтому вечером 5 июля повода у Г. Гота испытывать чувство удовлетворения от боевой работы своих войск не было. Наступление армии развивалось по наихудшему сценарию, и его расчеты («План Гота») с первого дня операции стали рушиться. Во-первых, оборона Воронежского фронта оказалась очень крепкой, а главное, его войска после первых ударов не дрогнули и не побежали, а начали ожесточенно сражаться. Поэтому, несмотря на большие усилия, приложенные его корпусами, прорвать обе позиции русских, как планировалось, они не смогли. Вторая армейская полоса осталась в руках советских войск. Даже корпус Хауссера, наступавший более успешно, чем его сосед, вошел в оборону 6-й гв. А лишь на 13–15 км. 52-я гв. сд, действовавшая перед его фронтом, оказалась «крепким орешком», поэтому с ходу прорваться в район, где ожидалось главное сражение с русскими подвижными резервами, пока не удалось. Тем не менее о том, что 6 июля этой цели эсэсовцы достигнут, у Г. Гота сомнений не было.

Во-вторых, стали сбываться самые пессимистические прогнозы, началось распыление сил ударной группировки 2-го тк СС, ощущалась острая нехватка пехоты, как, впрочем, и во всех соединениях армии. Причины все те же – стойкость русских в обороне. 48-й тк и 3-й тк АГ Кемпфа, которые должны были двигаться плечом к плечу с фланговыми дивизиями 2-го тк СС, практически (относительно положения его боевого клина) остались на месте. После войны, анализируя ситуацию в начале «Цитадели», генерал-полковники Г. Хейнрици и В. Гаук признали: «Обе группы армий («Центр» и «Юг». – В.З.) уже теперь почувствовали всю трудность операции. Мощная система советских оборонительных рубежей с множеством траншей, минных полей и противотанковых препятствий, сосредоточенный огонь артиллерии и многоствольных реактивных установок, многочисленные врытые в землю танки – все это сильно задерживало продвижение немецких ударных частей. На позициях перед 9-й А огонь русской артиллерии, казалось, был наиболее сильным. Выяснилось, что количество пехотных дивизий, особенно у ГА „Юг“, недостаточно. Поэтому мы были вынуждены использовать танковые дивизии для прорыва русских оборонительных рубежей, которые были укреплены всеми возможными средствами против танкового наступления».

Расчет на то, что после прорыва вдоль дороги Томаровка – Быковка – Яковлево и в районе Черкасское сопротивление русских в долине Ворсклицы (на флангах 48-го тк и 2-го тк СС) ослабнет, не оправдался, они сражались стойко. Вместе с тем 48-й тк сразу увяз на переднем крае 71-й гв. и 67-й гв. сд, а от наступления одного лишь 315-го грп 167-й пд на позиции 153-го гв. сп 52-й гв. сд по западному берегу Ворсклицы в районе Стрелецкое, Задельное, Каменный Лог ожидать больших результатов не приходилось. В то же время на правом фланге 4-й ТА положение сложилось еще тяжелее. Оборона 375-й сд оказалась настолько прочной, что брошенная на ее прорыв вся мд СС «Мертвая голова» ничего не смогла сделать. В этой обстановке медленно развивавшееся наступление АГ Кемпфа, которая продолжала вести тяжелейшие бои на главной полосе 7-й гв. А и за весь день не смогла даже переправить через Северский Донец 6-ю тд, которая должна была прикрывать правое крыло 4-й ТА, оказалось для Г. Гота «ударом ниже пояса». Более подробно о ситуации в полосе армейской группы остановлюсь ниже.

Таким образом, уже к концу первого дня «Цитадели» остро встал вопрос о нехватке войск, о чем, надо отдать ему должное, Э. фон Манштейн не раз говорил Гитлеру перед началом операции. Дивизии СС хотя и преодолели главную полосу 6-й гв. А, но пробитый ими «коридор» оказался очень узким, и сразу возникла необходимость в существенном наращивании сил на флангах. Поэтому П. Хауссер и прорывать оборону, и закреплять территории, и прикрывать правый фланг был вынужден только частями своих моторизованных дивизий, что явно не работало на выполнение основной задачи корпуса. Поэтому усиливать ударный клин корпуса СС для развития наступления вглубь пока было нечем. У Г. Гота тоже до того момента иллюзий не было, он предполагал, что трудности подобного рода будут, но не столь значительные.

Говоря о действиях войск Хауссера, хочу обратить внимание читателя на следующий аспект. Некоторые исследователи указывают на то, что в исторической литературе слишком преувеличена степень готовности ряда его соединений перед началом наступления. Проблемы с качеством личного состава якобы решительным образом повлияли на его неудачи уже в первый день наступления на Курск. Особенно часто упоминается ситуация в мд СС «Лейбштандарт». Например, С. Ньютон пишет: «„Лейбштандарт“ потеряла Зеппа Дитриха, чье убытие нанесло сильный удар по моральному духу частей, несмотря даже на то, что „Оберзепп“, как нежно его называли в войсках, не был столь компетентным командиром. Дитриха перевели для формирования штаба следующего танкового корпуса СС, а с собой в качестве основы кадрового состава новой дивизии „Гитлерюгенд“ он взял 35 старших офицеров, роту из разведбатальона, один танковый и один артиллерийский батальоны. Операцию „Цитадель“ дивизия начала с новым командиром и новым офицерским составом танкового, артиллерийского, обоих мотопехотных полков и четырех батальонов. Более того, в жестоких и кровопролитных боях под Харьковом в феврале – марте дивизия понесла потери в более чем 4,5 тысячи человек. Единственным пополнением, взамен понесенных потерь, стали 2500 человек, принудительно переведенные из люфтваффе, и несколько сот новобранцев, прибывших по системе пополнения личного состава, принятой в войсках СС».

Действительно, легче и эффективнее воевать полнокровными частями с опытными, знающими свое дело офицерами и обученными солдатами. В этом отношении командованию дивизии СС не позавидуешь, проблем было немало, и их трудно назвать простыми. В той или иной степени с такими же сложностями сталкивались и два других соединения Хауссера: мд СС «Дас Райх» и «Мертвая голова».

Однако этот, на первый взгляд весомый аргумент не стоит использовать для объяснений неудач эсэсовцев ни в ходе прорыва полос обороны Воронежского фронта 5 июля, ни «Цитадели» в целом. Если же при оценке состояния, например, дивизий и корпусов 6-й гв. А использовать такие же мерки, то в таком случае их вообще можно оценивать как небоеспособные. Например, перед началом Курской битвы 52-ю гв. сд возглавил полковник И.М. Некрасов, который не только в этом соединении не воевал, но и никогда до этого момента не командовал стрелковой дивизией и даже не был заместителем ее командира. Кроме того, до начала боев в этом соединении на очень ответственные и важные должности пришли еще несколько новых офицеров. Начальник штаба подполковник Г.Г. Пантюхов, который пришел в Красную Армию из войск НКВД, затем командовал стрелковым полком и опыта штабной работы не имел. Однако так сложится ситуация, что уже 6 июля он возьмет управление дивизии на себя и будет командовать ею до конца Курской оборонительной операции. Был сменен командир и 155-го гв. сп, им стал подполковник И.А. Чистяков, также пришедший из НКВД, не имевший ни опыта, ни знаний, необходимых для этой должности. До ноября 1942 г. он занимался военно-политической работой – служил политруком роты, комиссаром батальона, редактором малотиражной газеты. Произошли серьезные кадровые изменения и в руководстве артиллерии дивизии – на повышение ушел опытный артиллерист подполковник Н.Д. Чевола, командовавший дивизионным артполком (124-й гв. ап). За неделю до начала немецкого наступления сменился и командир 67-й гв. сд. Если учесть все это, то, по меркам С. Ньютона, в дивизии Некрасова, как, в общем-то, и в других соединениях 6-й гв. А, из-за убытия такого числа проверенных в боях командиров о каком-либо боевом духе не могло быть и речи. Хотя ход боя 5 июля показал совсем иное.

Что же касается проблем общей нехватки личного состава в войсках Хауссера и низкого уровня его подготовки, то дивизии 6-й гв. А, в том числе и 52-я гв. сд, до этого сражались под Сталинградом. Они понесли более существенные потери, чем, например, мд СС «Лейбштандарт» под Харьковом, а прибывшего перед летними боями пополнения едва хватало для укомплектования 60 % штата стрелковых рот. В преддверии Курской битвы командование Воронежским фронтом проводило мобилизацию местного населения в зоне фронта, и значительная часть из этих новобранцев пришла и в дивизии первого эшелона, в том числе 52-ю гв. сд, за три недели до начала боев. Например, в 155-м гв. сп до 60 % рядовых и младших командиров являлись жителями Курской области, призванные в апреле – июне 1943 г. Очевидно, что за столь короткий срок хорошо обучить военному делу людей, не имевших до этого отношения к армии, не удалось, это касается и младшего комсостава. Среди других дивизий армии Чистякова по уровню укомплектованности 52-я гв. сд находилась на первом месте. Но это не свидетельствовало о высоком профессиональном мастерстве ее красноармейцев и командиров. Для примера приведу данные об уровне подготовки отдельных категорий военнослужащих в 67-й гв. сд, которая 5 июля действовала успешнее, чем 52-я гв. сд. В приказе командующего 6-й гв. А от 17 июля 1943 г. по итогам проверки отмечалось, что в ее 201-м гв. сп некомплект младшего командного состава достигал 41 %, а «из 23 проверенных командиров получили оценку „хорошо“ – 2 человека, „посредственно“ – 8 и „плохо“ – 13». Поэтому считаю, что по уровню укомплектованности и подготовки личного состава боевых частей дивизии 6-й гв. А и 4-й ТА находились примерно на одинаковом уровне.

На мой взгляд, назвать какой-то один ключевой фактор, который в первый день оборонительной операции позволил войскам 6-й гв. А добиться столь весомого успеха, невозможно. На итоги дня повлияла система армейской обороны, сработавшая в основном как и планировалась. Однако если проанализировать рассекреченные сегодня документы о том, как использовались ее отдельные аспекты, то можно выделить ее отдельные элементы, которые, вероятно, оказались более эффективными, чем другие. В первую очередь к таковым следует отнести артиллерию. Согласно отчету о расходовании войсками 6-й гв. А 45-мм – 152-мм снарядов и 82-мм – 120-мм мин по дням с 5 по 15 июля 1943 г. (включительно), и по общему количеству использованных боеприпасов, и по числу их на одно орудие (миномет), пиковым стало 7 июля (всего выпущено 84 679 снарядов и мин), а 5 июля (72 796) располагается на втором месте. В первый день операции артиллерия армии Чистякова израсходовала 53 324 снаряда и 19 472 мины. Причем основная их часть – это боеприпасы для 76-мм дивизионных пушек – 19 406, или 24 % от общего числа этих снарядов, выпущенных за 11 суток (106 шт. на одно орудие), 45-мм – 18 700, или 26,5 % (84) и 82-мм минометы – 12 688, или 10,8 % (32). Учитывая, что их расчеты действовали в относительно узких районах прорыва сил 4-й ТА, можно предположить, что плотность огня и его эффективность была высокой, особенно в сочетании со сплошными и очень глубокими минными полями и рвами на главной полосе. Об этом свидетельствуют и трофейные документы, которые уже приводились выше. Особо подчеркну, что под эффективностью я имею в виду не только значительное число подбитой и уничтоженной техники, пораженной живой силы, но и создание условий, при которых германское командование не могло использовать благоприятные условия на отдельных участках для развития наступления из-за очевидной угрозы попасть под сильный огонь (т. е. она работала не только как средство поражения, но и как сдерживающий фактор).

А теперь попытаемся ответить на вопрос: «В чем же причины того, что в первый день „Цитадели“ 2-й тк СС добился результатов больших, чем 48-й тк?» Считаю, что успех эсэсовцев был обусловлен рядом обстоятельств, суть которых можно свести к русской народной пословице: «Рвется там, где тонко». Как свидетельствуют цифры, приведенные в таблице № 10, составленной на основе боевых документов, к началу боев 52-я гв. сд располагала 146 орудиями (45–152-мм пушки и гаубицы), в том числе 68 – из приданных полков и дивизионов, а также 39 танками и 16 реактивными установками БМ-13. С этими средствами она встретила противника на рассвете 5 июля и продолжала отражать его наступление до того момента (вторая половина дня), как ее части были оттеснены к Быковке, где она была дополнительно усилена одной батареей 76-мм пушек 28-й оиптабр, а через некоторое время 1240-м иптап (20 76-мм ПТО) из 375-й сд.

А в составе 67-й гв. сд в это время находилось 198 пушек и гаубиц, т. е. на 76 стволов больше, чем в 52-й гв. сд. Причем основная часть артиллерии 67-й гв. сд, 127 единиц, имела калибр 76 мм, 122 мм и 152 мм (20 СУ-76 и СУ-122 1440-го сап, 24 76-мм ПТО 611-го иптап и четыре батареи 193-го гв. ап 90-й гв. сд, 18 152-мм гаубиц 159-го пап и т. д.). Далее, И.М. Чистяков утром решил, что немцы наносят главный удар в полосе 67-й гв. и 71-й гв. сд, а на фронте 52-й гв. сд – вспомогательный. Поэтому с момента начала наступления 48-го тк на участке Коровино – Черкасское шло последовательное наращивание артиллерийских противотанковых средств из резерва как комдивов, так и командарма. Во-первых, уже в 5.00 командиры 71-й гв. и 67-й гв. сд отдали приказ о выдвижении своих резервов к переднему краю, а непосредственно в бой они вступили: в 10.00 – в районе Дмитриевки и между 11.00 и 12.00 – в районе Черкасского. В результате в начале дня соединения Сивакова и Баксова создали на своем переднем крае максимально возможную плотность артсредств. Во-вторых, к полудню в район Коровино – Черкасское началась переброска двух иптап 27-й оиптабр, которые уже в 13.30 вступили в бой, создав практически непроходимый огневой щит. Такое массирование артиллерии на направлении главного удара 48-го тк в сочетании с многочисленными эшелонированными в глубину инженерными заграждениями сыграло решающую роль в удержании рубежа. И наконец, в-третьих, в районе Черкасского – Коровино советская авиация действовала более активно, чем люфтваффе, поэтому переброска резервов шла без потерь и своевременно, а убыль материальной части арт полков и расчетов от авиаударов оказалась не столь значительной, как в полосе 52-й гв. сд.

Комдив И.М. Некрасов действовал иначе. Не имея достаточно артсредств в резерве для отражения столь сильного удара, он пытался бороться с бронетехникой противника, опираясь прежде всего на пехоту и инженерные заграждения полосы обороны в сочетании с артиллерией, и до последнего берег 230-й отп. Он рассчитывал задействовать его для прикрытия отхода частей на новые рубежи, понимая, что удержать столь многочисленное соединение противника на своих позициях дивизия долго не сможет. Массирование артсредствами здесь так, как у Черкасского, провести не удалось. 28-я оиптабр, получившая во второй половине дня приказ о выдвижении для перехвата боевой группы мд СС «Лейбштандарт», опоздала и участвовала в обороне района Быковки лишь одной батареей. А 1240-й иптап, переброшенный из соседней 375-й сд, вступил в бой, когда рубеж 52-й гв. сд был прорван, значительная часть ее артиллерии разбита, а основные силы двух стрелковых полков выдавлены со своих позиций и частично рассеяны. Следовательно, этому полку пришлось не крепить оборону переднего края главной полосы, как это делали резервные иптапы в 71-й гв. и 67-й гв. сд, а уже блокировать дальнейшее распространение противника в глубине позиций дивизии.

Существенное влияние на результаты дня оказали разные тактики, примененные командирами корпусов 4-й ТА, они заметно отличались.

Во-первых, командование 2-го тк СС более удачно спланировало и успешно провело артподготовку перед началом атаки, чего нельзя сказать о 48-м тк.

Во-вторых, П. Хауссер смог создать более высокую плотность сил и средств на направлении главного удара. Его корпус наступал тремя мотодивизиями, усиленными одним пехотным и двумя минометными полками, против двух гвардейских дивизий. Но на острие его боевого клина против двух стрелковых полков 52-й гв. сд было сконцентрировано более 2/3 корпуса СС – две моторизованные дивизии, один пехотный и минометный полки. Эту огромную силу с воздуха плотно прикрывала основная часть самолетов 8-го ак, выделенных корпусу для наступления 5 июля.

При этом, что очень важно, командование соединения СС с первых часов наступления сумело реализовать свое численное преимущество и более тщательно подошло к организации ввода войск в бой. В полосе 2-го тк СС не было таких крупных заторов на дорогах, скученности войск, как в 48-м тк, переброска подразделений боевых групп к переднему краю проводилась более планомерно, чем у его соседа. Дивизии «Лейбштандарт» и «Дас Райх» довольно быстро преодолели противотанковые рвы с минными полями и оперативно ввели для поддержки мотопехоты непосредственно на переднем крае 52-й гв. сд роты «тигров» и штурмовые орудия. Это дало существенный толчок для довольно быстрого продвижения (относительно 48-го тк) вглубь обороны гвардейских полков.

В-третьих, помимо превосходства в огневой мощи, одной из причин стремительного рывка боевых групп двух гренадерских полков мд СС «Лейбштандарт» явилось то, что противотанковые рвы перед фронтом 151-го гв. сп относились к «легкому» типу. Они были не очень глубокие и широкие, и не заболочены, как на участке прорыва 48-го тк. К этому следует добавить недостаток гаубичного прикрытия этих инженерных препятствий в полосе 52-й гв. сд.

О. фон Кнобельсдорф наносил удар тремя танковыми дивизиями, усиленными 10-й тбр «пантер», 2/3 167-й и 332-й пд по обороне двух гвардейских дивизий, т. е. на шесть советских стрелковых полков приходилось пять немецких дивизий и танковая бригада численностью более 200 «пантер». Огромная мощь! Но командование корпуса не смогло сконцентрировать на острие главного удара все силы мд «Великая Германия» и 10-й тбр. Бригада сначала попала на минные поля, где потеряла часть техники, а затем вместе с танковым полком Штрахвица увязла на переправе через заболоченную балку. И хотя соотношение сил и средств в полосе 48-го тк было, безусловно, в пользу наступающих, использовать это преимущество они сразу не смогли. Причем командование и 4-й ТА, и 48-го тк давно знало о заболоченной балке южнее Черкасского, соседних с ней противотанковых рвах и глубоких минных полях перед ними, но неверно оценило их опасность для своих войск и ничего не сделало, чтобы эту опасность снизить. Хотя, например, могло скорректировать график ввода в бой танковых сил «Великой Германии», чтобы не было затора, усилить дивизии Хернляйна саперами, да и воздушное пространство над ее ударным клином было прикрыто слабо.

Не сработал, как ожидалось, и важный инструмент прорыва – сами новые танки Т-5 «тигр» и Т-6 «пантера». Уже первые часы боев показали, что эффект от массированного удара тяжелыми боевыми машинами по обороне русских оказался скромным. «… Скованные минными полями и естественными препятствиями, наступающие танки были хорошей мишенью для русских, – отмечают Г. Хейнрици и В. Гаук. – Поэтому сверхтяжелые танки не смогли проявить на деле свою ударную мощь». Причем если слабое влияние «тигров» на ход наступления можно было оправдать их незначительным числом в дивизиях, то с «пантерами» все было гораздо сложнее. Помощь 10-й тбр войскам мд «Великая Германия» оказалась не столь существенной, как предполагали в Берлине, перенося несколько раз сроки начала «Цитадели» из-за недостаточного количества «пантер». С самого начала бригада полковника К. Декера из обычного воинского формирования превратилась в особое, за подготовкой которого пристально следил сам Гитлер, но, как ни парадоксально звучит, это сыграло для нее отрицательную роль. Ситуацию в этом соединении можно охарактеризовать русской пословицей: «У семи нянек дитя без глазу». При ее формировании тщательным подбором кадров, обучением личного состава и комплектованием ее материально-технической базы планомерно и всесторонне никто не занимался. Г. Гудериан не раз поднимал этот вопрос, но не был услышан. Поэтому слаженной боевой работы всего воинского коллектива бригады в ходе боев не получилось. Ее командное звено не смогло провести должного сколачивания подразделений, наладить взаимодействие как внутри бригады, так и с частями мд «Великая Германия». Плохо отлаженное управление соединением, отсутствие у самого К. Декера необходимой гибкости для боевой работы с другими командирами соединений, неспособность его оперативно и эффективно реагировать на быстро меняющуюся боевую обстановку, а также неумелые действия экипажей и тактических командиров при прорыве мощной обороны привели к конфликту между Г. фон Штрахвицем и командованием 10-й тбр, который существенно осложнял действия и 39-го тп, и танкового полка мд «Великая Германия».

В то же время командование и 4-й ТА, и 48-го тк, и мд «Великая Германия» допустили ряд просчетов при планировании применения этого мощного танкового тарана в условиях действующей армии. Так, Г. Гот опрометчиво сконцентрировал всю бригаду в руках лишь одного командира дивизии, и при этом местность, где она должна была наносить удар, оказалась крайне сложной, выбрана неудачно. На очень узком участке фронта предстояло развернуться не только двум батальонам 39-го тп, но и полку мд «Великая Германия». К тому же утром 5 июля не удалось полностью очистить район от оставленных советскими войсками обширных минных полей. Концентрация на 4–5 километрах нескольких сот боевых машин из разных частей, автотранспорта с четырьмя батальонами пехоты и артиллерийских тягачей при неподготовленности дорог ни к чему, кроме пробок на основных направлениях и потерям при авианалетах и попадании на мины, привести не могло и не привело. Ситуацию усугубила неожиданно прочная, устойчивая к сильным комбинированным (танки, авиация и артиллерия) ударам система обороны главной полосы 6-й гв. А на участке 22-го гв. ск.

В результате пробивную мощь, заложенную в 10-й тбр, в критический момент первого дня операции использовать не удалось. Основная часть бригады 5 июля сработала впустую, при этом только по техническим причинам были отправлены в ремонт четверть «пантер». Об этой опасности перед началом «Цитадели» П. Хауссер предупреждал Г. Гота и предлагал разделить 39-й тп побатальонно между обоими корпусами, но тот не согласился и все соединение передал О. фон Кнобельсдорфу.

По мнению С. Ньютона, при принятии решения о передаче бригады на командующего 4-й ТА повлияли два фактора. Во-первых, Гот был сторонником «чисто танковых действий», т. е. стремился решать поставленные задачи, опираясь в основном на танковые соединения, при прорыве обороны наносить массированные танковые удары, а 10-я тбр для этого подходила как нельзя лучше. Во-вторых, бригада, по сути, была детищем Гитлера. Он представлял ее рывок на Курск через советские оборонительные рубежи не иначе как удар единого стального клина (бронированного катка), поэтому делить ее вряд ли бы разрешили, даже если это было тактически правильно.

Вместе с тем, вероятно, по тем же причинам не очень удачно распорядились этим «подарком» и О. фон Кнобельсдорф, и В. Хернляйн. Зная, что личный состав и прежде всего командиры подготовлены слабо, штаб бригады наспех сколочен, к началу наступления полностью не прибыл в район сосредоточения, средств связи не имеет, ни руководство дивизии, ни корпуса не приняло необходимых мер к более разумному вводу в бой двух батальонов «пантер». Хотя они имели возможность перед наступлением свести под единое командование часть Т-5 и сформировать временную боевую группу на базе танкового полка дивизии «Великая Германия». Это позволило бы уже в первый день более эффективно использовать это ударное средство, сгладить последствия необдуманных решений вышестоящего командования и избежать тех откровенных глупостей, которые были допущены по вине ее командования. Понимание этого придет к О. фон Кнобельсдорфу уже 6 июля, он отстранит полковника К. Декера от командования 10-й тбр, передав ее под начало Г. фон Штрахфица. Но время будет упущено.

Кроме того, хочу обратить внимание еще на ряд важных аспектов. Как известно, вести бой в населенных пунктах значительно сложнее, чем в полевых условиях. Дивизии СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх» наступали 5 июля по местности от Яхонтова до Быковки, где отсутствовала густая сеть сел и хуторов. Перед их фронтом находились лишь два населенных пункта – Березов и Гремучий, и то на правом фланге. Они были захвачены силами целой дивизии при поддержке двух бомбардировщиков лишь после 9,5 часа упорного боя. В то время как мд «Великая Германия» была вынуждена штурмовать крупный узел в селе Черкасское и помогать 3-й тд в овладении Коровино.

Нельзя не отметить и тот факт, что 3-я и 11-я тд и по численности, и по качеству бронетехники были заметно слабее дивизий СС. Перечисленные выше обстоятельства, а также наличие более сильной, чем в полосе 52-й гв. сд, артиллерийской группировки на правом фланге 6-й гв. А, стали ключевым фактором, который не позволил 48-му тк выйти за пределы главной полосы.

Тем не менее, сравнивая действия двух корпусов армии Гота, следует признать, что план 2-го тк СС по прорыву обороны оказался лучше – четче, более адаптирован к реальным условиям местности и системе обороны на левом фланге 6-й гв. А. И что самое важное, его командование свой замысел оказалось в состоянии успешно реализовать на практике. Некоторые западные исследователи склоняются к мнению, что провал 48-го тк в первый день «Цитадели» был настолько существенным, что явился ключевым фактором в ее срыве. «…Важно еще понять и то, что будь успехи 48-го танкового корпуса столь же значительными, как те, которых добились „Лейбштандарт“ и „Дас Райх“, – пишет С. Ньютон, – этого было бы достаточно, чтобы немецкие войска смогли развивать прорыв в направлении Обояни и Курска». Действительно, если учесть, что стратегические резервы, которые по просьбе Н.Ф. Ватутина Ставкой ВГК будут выделены Воронежскому фронту 6 июля, а подходить они начнут в его полосу лишь 8 июля – танковые корпуса, а 9 и 11 июля – армии, то, возможно, соединения Гота и смогли бы продвинуться значительно дальше, чем это произошло в действительности. Но то, что это могло помочь достичь целей «Цитадели» в полном объеме, верится с трудом.

Самой большой неудачей для ГА «Юг» 5 июля, которая существенно повлияла на дальнейший ход операции, оказался провал наступления АГ Кемпфа. По замыслу Э. фон Манштейна, два ее корпуса – 3-й танковый генерала Г. Брейта и 11-й армейский генерала Э. Рауса – должны были нанести удар по позициям 7-й гв. А, располагавшейся на крайнем левом крыле Воронежского фронта, из района Белгорода в направлении с. Скородное на участке фронта в 25 км. Войска генерала Кемпфа должны были прикрыть правый фланг 4-й ТА и, двигаясь параллельно правому флангу 2-го тк СС, одновременно вести бои по расширению горловины будущего прорыва и созданию внешнего фронта окружения советских войск в Курской дуге.

На направление главного удара АГ Кемпфа был выдвинут 3-й тк. Как и корпуса 4-й ТА, в его первом эшелоне должны были действовать все три танковые дивизии (6-я, 7-я и 19-я тд), которые со средствами усиления (боевыми группами полков и разведбата 168-й пд, 503-м батальоном «тигров» и 228-м дивизионом штурмовых орудий) должны были атаковать три стрелковые дивизии 7-й гв. А (81-ю гв. и 78-ю гв. сд 25-го гв. ск и 72-ю гв. сд 24-го гв. ск) первого эшелона на участке Михайловка – Соломино – Безлюдовка. Однако уже в первые часы наступления расчеты штаба армейской группы начали рушиться. Участок 6-й тд генерал-майора В. фон Хюнерсдорфа находился на левом фланге корпуса. Именно это соединение должно было прикрыть правый фланг 2-го тк СС с первого дня «Цитадели». На рассвете 5 июля, поставив дымовую завесу над рекой, ее войска начали переправу, но мост на свайных опорах в районе Михайловки, по которому должны были перейти танки и штурмовые орудия, задолго до этого был обнаружен инженерной разведкой 81-й гв. сд и в начале переправы огнем артиллерии разрушен. В результате дивизия Хюнерсдорфа весь день простояла на правом берегу реки и к решению задачи по прикрытию войск Хауссера даже не приступала.

Не достигли намеченных результатов и остальные дивизии корпусов Брайта и Рауса. В итоге АГ Кемпфа не выполнила задачу дня, а левый фланг 4-й ТА остался открытым. Это приведет к тому, что уже 6 июля П. Хауссер вместо выдвижения мд СС «Мертвая голова» на усиление ударного клина корпуса будет вынужден отдать приказ бригаденфюреру М. Зимону сосредоточиться на прикрытии его правого фланга, а значит, и всей армии в целом. И в дальнейшем неспособность АГ Кемпфа выполнить поставленную задачу и заставит Г. Гота отвлекать значительные силы с направления главного удара.

Хотя возможность исправить эту ситуацию 5 июля теоретически существовала, если бы часть сил 3-го тк в первый день наступления была оперативно подчинена 2-му тк СС. В этом случае П. Хауссер имел бы возможность или встречными ударами (с фронта – силами мд «Мертвая голова» и с тыла – 6-й тд) смять 375-ю сд и тем самым создать сплошной фронт прорыва вместе с АГ Кемпфа, или передать ее войскам участок обороны на правом фланге корпуса, а дивизию Зимона, как и планировалось, вывести на Прохоровское направление в ударный клин корпуса. Но право переподчинения целых дивизий имел лишь Э. фон Манштейн, который по непонятным причинам этого не сделал. «Возникает два возможных варианта, – пишет С. Ньютон. – Во-первых… к полудню вопрос о взятии Быковки и возможности силами 48-го тк захватить Черкасское остался открытым. Хотя, когда фельдмаршал принялся за свой завтрак… уже было очевидно, что к ночи танки не выйдут к р. Псел. Вполне вероятно, что Э. фон Манштейн не имел просто достаточной информации, чтобы понять, что атака в районе Михайловки была значительно менее удачной, чем на других участках наступления. Во-вторых, также важно учитывать, что он был больше стратегом, чем тактиком… Фельдмаршал был твердо уверен в том, что должен предоставить своим подчиненным больше свободы действий для выполнения своих задач. Однако диспозиция трех танковых дивизий 3-го тк перед атакой указывает на то, что он дал слишком много свободы».

Этот просчет в тот момент дал Н.Ф. Ватутину самое дорогое – время для подтягивания резервов. Ведь в первые трое суток 4-я ТА еще не распылила свою мощь и вера войск в победу была очень высока, а командование Воронежского фронта оказалось в сложном положении: его резервы были введены в бой, а резервы Ставки находились еще в пути. И в этот момент один из двух ударных корпусов Гота – 2-й тк СС оказался практически обескровлен на треть, увязнув в оборонительных боях с советскими стрелковыми соединениями в районе р. Липовый Донец.

Не отреагировал 5 июля на эту проблему и командующий 4-й ТА. Хотя он, как никто, был заинтересован в перенацеливании части бронетехники АГ Кемпфа в свою полосу. Как явствует из боевых документов армии, Г. Гот начал понимать, насколько серьезна ситуация в полосе армейской группы, лишь в середине 6 июля, а П. Хауссер, по свидетельству Ф. Фангора, «с большим опасением» укажет на эту проблему лишь 7 июля.

Обо всем этом немецкие генералы в своих мемуарах предпочитали не распространяться. В их книгах, выпущенных после войны, читатель не найдет честного анализа боевых операций и допущенных ими ошибок. Причины больших и малых поражений высший командный состав вермахта, а за ними и офицеры ниже рангом видели во всем – от бездарных решений фюрера до фанатичного упорства русского солдата, но никак не в собственных просчетах. Что касается Курской битвы, то ее участники во всех красках описали сложности, с которыми столкнулась 4-я ТА (тяжелые условия местности, численное превосходство русских, неожиданно прочная оборона их рубежей, высокая активность советской штурмовой авиации и так далее), но о собственных ошибках, не до конца продуманных решениях и приказах даже не вспоминали. Хотя, если детально проанализировать то, как готовилась и проводилась «Цитадель», приходишь к мысли, что ставшее для многих авторов, особенно западных, аксиомой утверждение о превосходстве германского оперативного искусства над советским в годы Второй мировой войны представляется сомнительным. Как и многое из того, что приходится читать сегодня в исторической и мемуарной литературе о состоянии германских вооруженных сил в этот период.

Тем не менее, несмотря на все перечисленные выше трудности и проблемы, возникшие в ходе первого дня наступления, войска ГА «Юг» сумели добиться одного, но очень существенного результата. Благодаря отлаженному взаимодействию родов войск, упорству в достижении цели дивизий, прежде всего 4-й ТА, и хорошему управлению в их частях, командование Воронежского фронта было вынуждено к исходу 5 июля задействовать практически все свои оперативные резервы, а уничтожение советских резервов изначально рассматривалось германской стороной, в том числе и руководством ГА «Юг», как первоочередная задача после захвата Курска. В действительности же в ходе реализации плана «Цитадель» стягивание на юге Курского выступа как оперативных, так и стратегических резервов Красной Армии и истребление их вышло для Э. фон Манштейна на первый план. И начавшийся 5 июля 1943 г. этот процесс в последующие дни будет развиваться по нарастающей. Если в первый день операции войска Гота вели борьбу с первым эшелоном и резервами 6-й гв. А (в бой было введено более 90 % всех артсредств армии, в том числе и полностью противотанковый резерв, а также часть сил стрелковых дивизий второго эшелона), то 6 июля на Обоянское направление командование Воронежского фронта выдвинет еще не задействованные танковые и артиллерийские соединения, а также единственный стрелковый корпус – 35-й гвардейский. Таким образом, уже на второй день оборонительной операции Н.Ф. Ватутин будет практически лишен своих резервов – основного рычага влияния на оперативную обстановку в полосе фронта, а следовательно, важнейшего составляющего элемента для успешного удержания обороны.

Какие же потери понесли войска Гота в первый день «Цитадели»? Обратимся к документам штаба 4-й ТА. Первые донесения о численности бронетехники в дивизиях штаб 2-го тк СС направил в штаб армии в 18.30. Один из пунктов его гласил:

«6. а) Положение с танками:

„Лейбштандарт“: Т-2 – 4, Т-3 (дл.) – 12, Т-4 (дл.) – 77, Т-6 – 7, Bef. Pz. – 9;

„Мертвая голова“: Т-3 (дл.) – 57, Т-4 (кр.) – 7, Т-4(дл.) – 40, Т-6 – 10, Bef. Pz. – 7;

„Дас Райх“: будет доложено дополнительно.

б) Положение со штурмовыми орудиями:

„Лейбштандарт“: 23 штурмовых орудия;

„Мертвая голова“: будет доложено дополнительно;

„Дас Райх“: нет сообщений.

в) Положение с противотанковыми орудиями:

„Лейбштандарт“: Pak 7,5 mot.Z. – 18, 7,5 Sfl. – 22;

„Мертвая голова“ – без изменений;

„Дас Райх“: нет сообщений».

Через 1 ч. 10 мин. поступило донесение корпуса о положении с бронетехникой и в дивизии «Дас Райх»: танков Т-3 (дл.) – 52 шт., Т-3 (кр.) – 1, Т-4 (дл.) – 27, Т-6 – 11, противотанковые орудия – без изменений, 11 штурмовых орудий.

Судя по времени документа, информация собрана после овладения дивизиями СС рубежа Быковка – Козьмо-Демьяновка. К этому моменту основные узлы сопротивления 52-й гв. сд на первой полосе были уничтожены. Тем не менее эти цифры нельзя назвать окончательными. Более достоверные данные о потерях дивизий обоих танковых корпусов приводятся в приложении к утреннему донесению штаба армии на 7.00 6 июля 1943 г. Итак, информация по 2-му тк СС, на 5.45 6 июля его дивизии потеряли:

«Лейбштандарт»: танков Т-4 – 3 шт., Т-6 «тигр» – 6, 11 StuG;

«Мертвая голова»: Т-6 – 5 шт., 7 StuG,

«Дас Райх»: Т-6 – 2, 10 StuG.

Итого: 44 бронеединицы, в том числе 16 танков и 28 штурмовых орудий.

Убыль соединений 48-го тк на 6.45:

Мд «Великая Германия»: согласно донесению ее штаба, к этому времени из строя вышло 20 танков и 5 штурмовых орудий, а по данным полка Штрахвица, в конце дня у него исправными числилось 85 из 112, таким образом, за день выбыло 27 танков и 5 штурмовых орудий;

3-я тд: танков Т-3 (дл.) – 6, Т-4 (дл.) – 2.

11-я тд: танков Т-4 (дл.) – 5, Т-4 (кр.) – 2.

Итого 47 единиц, в том числе 42 танка и 5 штурмовых орудий, плюс в ходе боя были подбиты и сгорели 18 «пантер» в 10-й тбр. Таким образом, в первый день «Цитадели» в обоих корпусах армии Гота вышло из строя 109 танков и штурмовых орудий, или около 11 %.

В эти цифры не включена бронетехника, которая получила незначительные повреждения от огня гвардейцев и ремонтными службами была введена в бой в течение короткого времени, а ее оказалось немало. Так, по данным С. Ньютона, только в полку мд СС «Лейбштандарт» 5 июля всего вышло из строя 30 танков, что составило 25 % от общих потерь за 13 дней боев. В обнаруженных документах штаба Воронежского фронта признается, что при подрыве бронетехники противника из-за малой мощности советских противотанковых мин ей наносились незначительные повреждения. Поэтому большая ее часть после непродолжительного ремонта вводилась в бой. Кроме того, в первые два-три дня советские артиллеристы не поджигали обездвиженные боевые машины, а стремились их лишь остановить, чтобы как можно быстрее сбить темп наступления. Поэтому цифры потерь 5 июля двух корпусов 4-й ТА, приведенные в упомянутой выше утренней сводке, не отражали реального положения дел в танковых частях.

Первое, что обращает на себя внимание, разный уровень потерь тяжелых танков в соединениях Кнобельсдорфа и Хауссера.

4-я ТА имела четыре тяжелые роты Т-6: три – в составе дивизий СС и одна – в мд «Великая Германия». По корпусу СС все ясно, а вот сколько «тигров» потеряла 5 июля мд «Великая Германия», обнаружить не удалось, как, впрочем, неизвестно количество вышедших из строя у нее и танков других марок, есть только общая цифра. О ситуации в этой дивизии более подробно остановлюсь чуть ниже.

Что же касается 2-го тк СС, то, как видно из донесения, абсолютное большинство подбитых танков оказались «тигры». Из 42 Т-6, имевшихся к началу наступления в его дивизиях, из строя вышло 13, т. е. 31 %. Это был единственный день наступления, когда в корпусе вышло из строя сразу столь значительное число этих боевых машин. Причина этого очевидна. Основным средством прорыва 2-го тк СС главной полосы обороны 6-й гв. А являлись боевые группы моторизованных полков, усиленные тяжелыми ротами «тигров» и штурмовых орудий. Именно они, находясь на острие удара, таранили рубежи дивизий Некрасова и Говоруненко, а следовательно, и принимали на себя основной огонь артрасчетов. Им первым выпало не только проверять на себе уровень мастерства советских артиллеристов, но и испытать эффективность обширных минных полей и различные «сюрпризы», которые приготовили для них инженерные части 6-й гв. А. В документах штаба 4-й ТА однозначно указано, что основные потери танковые части 5 июля понесли от мин, это относится и к «тиграм». Так, согласно приведенному выше донесению в ГА «Юг», в дивизии «Великая Германия» вся бронетехника вышла из строя на минных полях, в 3-й тд из семи Т-4 – шесть были подорваны, в мд СС «Дас Райх» – из двух Т-6 оба пострадали от мин, в мд СС «Мертвая голова» – все танки и штурмовые орудия потеряны на минных полях.

Тем не менее не стоит приуменьшать значения артогня в борьбе с бронетехникой, вклад артиллеристов был весом, пусть даже на первый взгляд и не слишком заметен. Например, при анализе убыли 5 июля необычной выглядит разница в потерях танков в дивизиях СС, наступавших рядом. Так, 13-я тяжелая рота мд СС «Лейбштандарт» лишилась 6 Т-6, т. е. 50 % машин, кроме того, в этой дивизии вышли из строя еще 4 «четверки» и 11 самоходок, а в 8-й роте мд СС «Дас Райх» – только 2 «тигра» из 12 принимавших участие в боях и 10 штурмовых орудий. Причина здесь именно в действиях артиллеристов. На направлении движения боевой группы мд СС «Лейбштандарт» помимо артстредств 151-го гв. сп и приданных ему частей на его участок в течение дня командование 52-й гв. сд выдвигало значительный артиллерийский резерв, вдоль дороги Томаровка – Быковка (на участке от выс. 228.6 – с. Быковка) были сосредоточены практически два истребительно-противотанковых полка. И хотя они имели на вооружении не только 76-мм пушки, но и «сорокапятки», которым было не под силу уничтожить «тигра», но обездвижить его они вполне могли, а значит – сорвать атаку. Хотя, как свидетельствует статистика, в ходе Курской оборонительной операции были реальные случаи и уничтожения артогнем этих боевых машин. И это понятно: когда по проходам, расчищенным от мин, в атаку шли «тигры», а их было не очень много и они зрительно выделялись на фоне других танков, каждую из машин обстреливали сразу несколько расчетов орудий и даже ПТР, в результате создавалась высокая плотность огня. Причем важную роль в выводе из строя танков играло наличие в частях подкалиберных снарядов, а в 538-м и 1008-м иптап 5 июля они были.

Что касается потерь 4-й ТА в живой силе, то они оказались в первый день «Цитадели» тоже самыми высокими за весь период ее проведения – 2527 человек, в том числе 365 были убиты и 33 пропали без вести. Во 2-м тк СС с 19.00 4 июля по 19.00 5 июля вышли из строя 1047 человек, из которых 187 погибли. Причем в дивизиях, действовавших на направлении главного удара, убыль личного состава оказалась очень высокой даже по стандартам, принятым в войсках СС: «Лейбштандарт» лишилась всего 602 человек (89 убито, 496 ранено и 17 пропали без вести), а «Дас Райх» – 290 (67 и 223). Для сравнения приведу цифры потерь в АГ Кемпфа, они оказалась еще выше: всего вышло из строя 3484 человека, в том числе 275 погибли и 98 пропали без вести. Следовательно, общие потери войск ГА «Юг», участвовавших в прорыве главной полосы обороны Воронежского фронта 5 июля 1943 г., составили (по немецким данным) 6011 человек, в том числе погибли и пропали без вести – 771. Убыль живой силы в войсках ГА «Юг» в ходе операции «Цитадель» показана в таблице № 11.

По давно заведенной традиции заседания Военных советов Воронежского фронта и его армий, где обобщалась вся основная оперативная информация за день, оценивались результаты боевой работы войск, принимались окончательные решения и ставились задачи на следующие сутки, начинались незадолго перед полуночью. Каковы же выводы были сделаны их членами в ночь на 6 июля 1943 г.? Итак, коллективный руководящий орган фронта решил: главным итогом первого дня Курской оборонительной операции явилось удержание основных сил противника в системе армейских полос. Первый, наиболее мощный удар главных сил ГА «Юг» не привел к обрушению системы обороны 6-й гв. и 7-й гв. А и выходу немецких мобильных соединений на оперативный простор, как это было в минувшем году. Гвардейцы сражались храбро, в войсках ощущался высокий боевой подъем. В ходе тяжелейших боев в течение суток противнику был нанесен существенный урон. Хотя два важных мероприятия перед началом наступления вермахта – контрартиллерийская подготовка и массированные налеты на аэроузлы люфтваффе – имели низкую эффективность.

Командованием фронта было особо отмечено, что оборона двух гвардейских армий показала свою высокую устойчивость. Уже в первые часы отражения немецкого наступления дивизии первого эшелона почувствовали большое значение хорошо продуманной и подготовленной системы инженерных сооружений и заграждений, которая была разработана военными специалистами на основе боевого опыта двух лет войны и воплощена руками гвардейцев за месяцы, предшествовавшие началу боев. Разветвленная окопная сеть во время утренней бомбежки и артподготовки позволила сохранить практически весь личный состав передовых батальонов и артбатарей. А многочисленные, хорошо замаскированные минные поля, перекрывавшие по несколько раз не только танкопроходимые участки, но и все подходы к переднему краю главной полосы, в сочетании с плотным огнем артиллерии не позволили немецким танковым частям использовать свою мощь в полном объеме.

Положительную роль в сдерживании неприятеля сыграли посты БО и ПО в предполье 6-й гв. А. Передовые отряды противника в первые часы операции вместо взламывания главной полосы были вынуждены растрачивать потенциал первого рывка на уничтожение их позиций, преодоление инженерных сооружений и заграждений в предполье. В результате подготовленная в апреле – июне система полевой обороны и резервы всех уровней позволили в течение первых 7–12 часов всем дивизиям первого эшелона 6-й гв. А удержать свои позиции. В армии не было отмечено случаев массовой паники и бегства подразделений с занимаемых позиций, на что, вероятно, рассчитывали немцы, активно проводя в мае – июне 1943 г. пропагандистскую акцию «Серебряная полоса» с целью разложения советских войск. Принципиально не изменилась ситуация и после того, как во второй половине дня 48-й тк и 2-й тк СС потеснили 71-ю гв., 67-ю гв. и 52-ю гв. сд. Сопротивление гвардейцев даже в глубине обороны не снизилось, они продолжали упорно сражаться, сковывая основные силы наступавших частей.

Один из первых выводов, которые сделал Военный совет 6-й гв. А по итогам дня, был следующий: «Столь высокой концентрации огневых средств на узком участке прорыва противник ранее никогда не создавал». В некоторых местах инженерные укрепления и крупные противотанковые заграждения, возводившиеся около трех месяцев, были стерты в пыль. Тактика противника претерпела ряд изменений. Как и прежде, она была хорошо продумана и максимально адаптирована к условиям конкретной операции. Слабые стороны группировки, подготовленной для рывка к Курску, немецкое командование постаралось усилить. Так, им явно не хватало артиллерийских средств, поэтому на танковые части, которые ранее использовались по прямому назначению – составляли основу подвижных групп развития успеха немецких танковых дивизий, была возложена задача прорыва глубокой обороны и артиллерийской поддержки пехоты. Но 5 июля вместе с танками эту функцию выполняла бомбардировочная авиация, в первую очередь Ю-87. В реальных условиях это требовало от войск и их штабов быстрого и четкого исполнения приказов, высокой слаженности и взаимодействия участвовавших в бою нескольких родов войск. В первый день наступления на Обоянском направлении все это у немцев отмечалось в достаточной степени.

Как и предполагало руководство Воронежского фронта, в качестве главного средства прорыва немцы избрали бронетехнику. Они пытались сломать стойкость и упорство оборонявшихся массированным применением танков. Разрабатывавшаяся весной и в первый месяц лета система мер борьбы со стальным тараном противника показала свою эффективность. Одним из важных ее компонентов стали противотанковые резервы, которые получили командующие 7-й гв. и 6-й гв. А и их командиры дивизий первого эшелона. Решение о выделении им нескольких отдельных истребительно-противотанковых полков и бригад полностью себя оправдало уже в первый день оборонительной операции.

Как уже отмечалось, примерно с 13.30–14.00 именно противотанковый резерв командарма И.М. Чистякова сыграл ключевую роль в сдерживании танковых групп двух дивизий немцев в районе Черкасского и Коровина. Причем успех был достигнут не столько созданием высокой плотности орудий на этом опасном участке, сколько правильным и своевременным маневром артиллерийских средств. Хотя действовавшая здесь 27-я оиптабр не имела положенного по штату третьего полка, а один из двух иптапов не был полностью укомплектован материальной частью, тем не менее сосредоточенные вовремя, в нужном месте эти средства сыграли очень важную роль. В результате неприятелю так и не удалось осуществить прорыв между этими населенными пунктами 5 июля. В то же время затягивание с выдвижением 28-й оиптабр в полосу 52-й гв. сд сыграло резко негативную роль и позволило эсэсовцам прорвать главную полосу на всю глубину и вплотную подойти ко второй.

Вместе с тем существенным недостатком артиллерийской группировки 6-й гв. А было наличие значительного числа маломощных 45-мм противотанковых орудий. На 5 июля в составе их было 333 (248 – в стрелковых дивизиях, 85 – в пяти приданных истребительно-противотанковых полках), или 43,4 % от общего числа противотанковых орудий дивизионной, полковой и истребительно-противотанковой артиллерии армии. «Сорокапятка» отличалась незначительным весом, ее расчет без труда быстро перекатывал ее с места на место на поле боя, она имела низкий силуэт, поэтому ее можно было хорошо маскировать, но в условиях массированного применения немецкими войсками новых и модернизированных образцов бронетехники эффективность ее огня оказалась значительно ограничена. Об этом советской стороне было известно. Поэтому, стремясь увеличить пробивную силу орудий и прикрыть их расчеты от легкой бронетехники, для «сорокапятки» начали выпускать подкалиберные снаряды, а иптапам придавались роты ПТР, чтобы полк не распылял свои силы, ведя огонь еще и по БТРам, но эти меры проблемы полностью не решали. К началу Курской битвы броневая защита немецких танков и возможности их пушек достигли столь высокого уровня, что полки, вооруженные 45-мм ПТО, не могли с прежней эффективностью бороться с ними. Учитывая это, при построении обороны 6-й гв. А их располагали на участках, которые параллельно оборудовались многочисленными инженерными противотанковыми препятствиями, а на особенно опасных – узлы сопротивления создавались из смешанных полков, один из которых имел 76-мм орудия.

Использование 45-мм пушек было мерой вынужденной, орудий более крупных калибров просто не хватало. Поэтому в период подготовки к Курской битве от артиллерийских начальников войск Воронежского фронта всех уровней требовалось как можно лучше учить личный состав, тем самым повышать боеспособность полков. Демонстрируя высокую боевую выучку расчетов, штаб артиллерии фронта отчитывался: «Опыт боев показал, что к достоинствам 45-мм пушки надо отнести ее легкость, подвижность. При достаточном количестве подкалиберных снарядов эта пушка с небольших дистанций – до 300 метров может вести борьбу с тяжелыми танками. Большое значение в таких скоротечных боях имеет быстрота изготовления орудия к бою, и в этом отношении 45-мм пушка не имеет соперника. Натренированные расчеты 538-го иптап приводят ее к бою за 3 секунды».

К сожалению, как показали боевые действия 5 июля, экипажи боевых машин противника просто не подходили к позициям артиллеристов на дистанцию 300 метров. Используя цейсовскую оптику и возможности танковых пушек, которые могли вести успешную борьбу даже с танками на расстоянии до 1,5 км, а также данные авиаразведки, они уже на дистанции 700–900 м начинали вести губительный огонь. И кроме того, какой выдержкой должны были обладать расчеты, чтобы подпустить 25–30 машин (обычная численность танков во время атаки) на расстояние 300 м?! Обычно дуэль начиналась с дистанции 500–600 метров, хотя на таком расстоянии бронебойные снаряды часто «барабанили» по броне, особенно тяжелых и экранированных танков, как горох о стенку. Единоборство расчетов «сорокапяток» с модернизированными «четверками», а тем более с «тиграми» и «пантерами», очень часто имело для артиллеристов драматический результат. Как правило, после прорыва инженерных заграждений перед позициями пехоты бой превращался из единоборства в истребление артрасчетов. Мощную поддержку немецким танкистам в борьбе с рубежами ПТО оказывали авиация и штурмовые орудия, которые двигались на относительно большом расстоянии от танков первой линии и, засекая вспышки орудий оборонявшихся, уничтожали их. В уже цитировавшемся отчете штаба артиллерии Воронежского фронта признается: «Опыт боев июля 1943 г. показал, что для борьбы с самоходной артиллерией следует выделять специальные батареи, так как противотанковые орудия не могут вести борьбу с ними на больших дистанциях». Поэтому истребительный полк, вооруженный 45-мм ПТО, за редким исключением, практически полностью «сгорал» за 2–3 атаки, как это было 5 июля с 538-м иптап.

Вместе с тем с первых часов отражения немецкого наступления в соединениях фронта и 6-й гв. А возникли сложности и даже перебои в работе штабов всех уровней. Залогом успешного управления войсками являлись три основных фактора: отлаженная вертикаль управления снизу доверху, систематическая и достаточно подробная информация об оперативной обстановке, опыт и знание штабных офицеров и генералов. С последним особых проблем не возникало. Руководство армии и фронта вполне профессионально начало оборонительную операцию. Что же касается системы управления в общевойсковых армиях, то к началу июля 1943 г. их формирование полностью завершено не было, они еще продолжали переходить на корпусную систему. В первых числах июля командующие рядом армий, в том числе и первого эшелона, подписали приказы, фиксировавшие, что корпуса созданы. Формально теперь штабы армий должны были управлять дивизиями через эти структуры, но, к сожалению, все это было только на бумаге. В этот момент корпусное звено не было в состоянии полноценно управлять войсками. Для того чтобы их офицеры освоились и приняли войска, требовалось хотя бы 20–25 суток, столько обычно выделялось в военное время для отладки всего механизма управления. Поэтому к началу боев большая часть штабов стрелковых корпусов являлись простым передаточным звеном информации сверху вниз и обратно. Большинство офицеров толком не знали ни командный состав своих дивизий, ни их состояние и возможности, а некоторые штабы еще даже приказы о штате корпуса не получили. Например, генерал-майор З.З. Рогозный в командование 48-м ск 69-й А вступил 4 июля, т. е. за день до начала немецкого наступления. А боевой состав корпусов 7-й гв. А Н.Ф. Ватутин утвердил уже в разгар Курской битвы, вечером 9 июля, в ходе телефонного разговора с генерал-лейтенантом М.С. Шумиловым. В таком же состоянии находилась и 40-я А.

Поэтому с началом боевых действий, в частности в 6-й гв. А, возникли как бы два центра управления войсками, которые слабо взаимодействовали друг с другом – это штаб армии и ее командующий с оперативной группой на передовом НП. Штаб в течение всего дня настойчиво добивался полноценной работы от толком не сформированных штабов корпусов, своевременной информации об оперативной обстановке, адекватных и взвешенных решений, те, в свою очередь, пытались наладить управление войсками внутри соединения под сильным давлением противника. В то же время командарму в условиях высокой динамики боя требовалась постоянная и полная информация о ситуации в войсках первого эшелона. Стремясь получить ее вовремя, он лично связывался с комдивами, а затем с командующим фронтом, не имея при этом физической возможности сообщить все полученные данные в штаб армии, который в это время «вызванивал» эту же информацию у корпусов. В результате штаб армии не справлялся со своими обязанностями и не стал полноценным помощником и органом управления командующего. В не менее сложной ситуации оказался и штаб фронта: получая данные из армии по двум каналам, он не мог четко понять, что же на самом деле происходит в ее полосе. Эта чехарда серьезно осложняла анализ оперативной обстановки, а следовательно, ухудшала управление войсками.

Кроме того, в первый день операции еще ощущалась некая расслабленность в действиях офицеров управления 6-й гв. А. За три месяца оперативной паузы психология людей заметно поменялась, они полностью перестроились на мирный ритм жизни, и резко вернуться в исходное состояние было невозможно, хотя обстановка этого требовала. Поэтому вечером 5 июля заместитель начальника штаба фронта генерал-майор С.И. Тетешкин во время переговоров с начальником оперативного отдела штаба 6-й гв. А отмечал: «Тов. Рыбко, в каждой оперсводке и боевом донесении требуется указать положение своих частей, и на каждое время это положение. В ваших опердокументах до сего времени этого не было. По всем существующим приказам и распоряжениям о всех происходящих изменениях в обстановке требуется немедленно доносить вышестоящему штабу. До последнего времени я вынужден вытягивать Вас, а дальше буду вытягивать начальника штаба для того, чтобы получать данные через каждые два часа.

Противник действует подвижными частями, обстановка динамичная и неоднозначная, и незнание положения противника, а также и своих войск не дает возможности командованию нашего хозяйства своевременно и правильно реагировать на обстановку. Иванов требует упорядочить этот вопрос, не дожидаясь установленных сроков представления донесений, по мере получения новых данных немедленно доносить нам. Если вы не уверены в правдивости тех или других данных, то оговаривайте, что эти данные требуют проверки. У нас получился и в дальнейшем будет получаться великий разнобой и разноречивые данные, у моего хозяина и у меня, т. к. хозяин непосредственно говорит с вашим хозяином, который дает новые сведения, но они в ваших документах не фигурируют. Прошу все это передать т. Пеньковскому (начальник штаба 6-й гв. А. – В.З.) и наладить своевременную информацию».

5 июля 1943 г. можно считать днем рождения одной из масштабных и живучих легенд в истории Великой Отечественной войны. Именно в этот день в штабах всех уровней войск Воронежского фронта (и не только его, но и соседа) начали получать донесения, прежде всего из артиллерийских частей, о массированном применении противником тяжелых танков. И главное – о значительных успехах в борьбе с ними. В большинстве документов указывалось, что та или иная часть уничтожила несколько «тигров» или «пантер». Кстати, о «тиграх» из стрелковых дивизий и полков 6-й гв. А донесений в первый день не обнаружено, в лучшем случае писали о тяжелых танках. А вот артиллеристы, вероятно в силу специфики боевой работы, обязаны были распознать типы боевых машин противника и сообщить о них вышестоящему командованию. Однако именно в штабах артчастей и началась путаница.

Дело в том, что в первый день «Цитадели» в полосе 6-й гв. А германское командование ввело в бой одновременно три типа танков, самоходных артустановок и несколько модификаций штурмовых орудий, которые ранее или вообще не применялись, или использовались довольно редко. Так, до начала Курской битвы Т-5 «пантера» в соединения вермахта не поступала, не были знакомы советским войскам и САУ «Хуммель» и «Веспе». «Тигры» ранее применялись на советско-германском фронте, но локально. Наиболее крупные бои на Воронежском фронте с их использованием развернулись под Харьковом в феврале – марте 1943 г., но и там действовал лишь один отдельный танковый батальон. Поэтому подавляющее большинство артиллеристов 6-й гв. А, как говорится, «живьем» этого «зверя» не видели. В лучшем случае им приходилось читать памятку о нем под названием «Наиболее уязвимые и поражаемые места немецкого тяжелого танка Т-6 и способы борьбы с ним», выпущенную весной 1943 г. Воениздатом большим тиражом. В этой брошюре был изображен танк и на рисунке указаны его наиболее уязвимые места. Понятно, что рисунок и натуральный объект заметно отличались, и в ходе боя сразу определить, какие танки атакуют твои позиции, достаточно сложно, особенно находясь в окопе или траншее.

К этому времени несколько изменила свой облик и уже известная воинам Красной Армии «четверка» – основной танк вермахта. В ходе операции «Цитадель» была применена ее модификация Т-4Н. Часть этих машин были оснащены специальными бронещитами, которые навешивались на оба борта для прикрытия ходовой части от флангового огня артсредств. Эти элементы защиты визуально увеличивали размеры танка. Потому во время атак, когда в одном строю шли Т-3 и Т-4Н, создавалось впечатление, что последний – это совершенно новый тяжелый танк. Нередко советские войска его принимали за «тигр», в некоторых отчетных документах приходилось встречать и такое обозначение – «танк Т-4Н „тигр“».

Из-за этого после первых боев из штабов иптап и иптабр начали уходить сообщения о значительном числе подбитых тяжелых боевых машин разных марок. Но так как при подготовке артиллеристов весной 1943 г. в основном обращалось внимание на «тигры», об этих же боевых машинах трубило на весь мир и ведомство Геббельса, в том числе и в листовках, разбрасывавшихся с самолетов над позициями частей Воронежского фронта, то все пораженные действительно тяжелые (и внешне похожие на тяжелые) танки артиллеристы называли «тиграми». Даже когда в атаках участвовали «пантеры», их тоже относили к разряду «тигров». Командующий артиллерией фронта генерал-лейтенант С.С. Варенцов признавал: «В итоге первого дня боев тяжелые танки были приняты за тип Т-6 „тигр“. Только значительно позднее удалось установить, что с начала июля противник применяет тяжелые танки двух типов „пантера“ и „тигр“». Кроме того, большинство подбитых или поврежденных машин находилось на нейтральной полосе или территории, контролируемой германскими частями, поэтому детально рассмотреть их у расчетов орудий возможности не было. Из-за этого ежедневно из штаба фронта поступали данные об уничтожении или выводе из строя десятков «тигров». Причем не только от артчастей. По данным управления БТ и МВ, за период Курской оборонительной операции только командование танковых соединений донесло об уничтожении 400 «тигров», в то время как, по мнению того же командования БТ и МВ, на участке фронта действовало не более 200 этих машин. Вот и возникла иллюзия, что против Воронежского фронта немцы двинули «стаи» из сотен «тигров».

Когда же ситуация прояснилась, то о «тиграх» не забыли, просто уже существующие легенды обросли новыми подробностями и деталями. Свою большую лепту в формирование образа «фашистского зверинца Огненной дуги» внесла армейская и центральная печать. Журналисты в ярких красках описывали ожесточенные схватки доблестных советских воинов с гитлеровскими «животными», прибавляя к ним еще и «фердинанды» – супермощные самоходки, которые истребили войска Центрального фронта. О них на политинформациях и собраниях в ротах и батальонах рассказывали политработники на всех фронтах и во всех армиях. В ходе этих бесед, естественно, для «пущей важности» прибавлялось и то, чего в природе не было и не могло быть, но в памяти бойцов и командиров эта информация откладывалось надолго.

После войны ошибочные данные и откровенные преувеличения из оперативных сводок и боевых донесений, а также из репортажей фронтовых корреспондентов, которых в войсках тоже часто вводили в заблуждение, перекочевали на страницы книг и периодических изданий. Легенду о том, что основная масса германской бронетехники на Курской дуге состояла из «тигров», «пантер» и «фердинандов», укрепили мемуары советских военачальников и полководцев. Причем большинство из них знало, что это выдумка, но, стремясь создать образ более сильного и свирепого врага, которого сумели-таки разгромить доблестные воины Красной Армии, баснописцы в погонах игнорировали известные им факты и продолжали использовать в своих книгах, выходивших многотысячными тиражами, пропагандистские штампы военной поры. В условиях, когда более полувека отечественные военные архивы находились на замке, а публиковавшиеся на Западе материалы были недоступны, да и относились в СССР к ним не иначе как к подрывному материалу потенциального противника, именно мемуарная литература, статьи из газет той поры и написанные на их основе книги становились главным источником, откуда черпали сценаристы и режиссеры информацию для радио- и телепередач, художественных и документальных фильмов, формировавших представление граждан Советского Союза, а затем и России о событиях на Курской дуге. Это касается не только вопроса о германской бронетехнике, но и истории битвы в целом.

Какое же реальное число танков Т-5 и Т-6 находилось в составе войск ГА «Юг», которые были использованы для реализации плана «Цитадель»? Боевой состав ее танковых корпусов приведен в таблице № 1. Из нее видно, что каждая из моторизованных дивизий 2-го тк СС и мд «Великая Германия» 48-го тк располагали лишь одной ротой «тигров» численностью (по штату) 14 машин. Таким образом, в полосе 6-й гв. А Г. Гот мог использовать лишь 56 «тигров» (чуть больше отдельного батальона), что составляло 6,8 % от числа всех танков 48-го и 2-го тк СС. Основное их число было сосредоточено на правом фланге 4-й ТА в полосе наступления корпуса Хауссера. Кроме того, следует учитывать, что утром 5 июля 1943 г. не все эти машины были на ходу. Так, по свидетельству унтершарфюрера В. Вендта, служившего в 13-й «тяжелой» роте мд СС «Лейбштандарт», на утро 5 июля из 13 ее танков два Т-6 находились в ремонтных мастерских и в наступлении не участвовали. Хотя в документах корпуса указывалось, что в ремонте находился лишь один танк.

Значительно больше в 4-й ТА находилось «пантер». Как уже отмечалось выше, все они были сосредоточены в 48-м тк и в ходе «Цитадели» не переподчинялись корпусам. 51-й и 52-й тб 39-го тп 10-й тбр действовали соответственно в полосе 11-й тд и мд «Великая Германия». К 5 июля 1943 г. по списку в бригаде их было 201 (линейных и командирских с орудиями).

Следовательно, в двух танковых корпусах 4-й ТА на 4 июля 1943 г. по списку находилось 257 Т-5 и Т-6 (хотя в строю меньше), что составило 31 % всего их танкового парка.

Важным результатом первого дня наступления стало определенное «прозрение» германского командования. Штабы в своих документах сообщали, что русские с неожиданной решимостью и настойчивостью, погибая целыми подразделениями, перемалывали силы наступающих войск. Все, кто участвовал в Курской битве, в один голос утверждают – после первых боев утром 5 июля немцы поняли, что столкнулись с уже другой Красной Армией. Образ деморализованного, бежавшего под ударами танковых клиньев вермахта, оставляя сотни километров родной земли, русского солдата исчез как дым. Стойкость и невероятное упорство советских войск, хорошо подготовленные позиции, продуманная система артиллерийского огня и инженерных сооружений – все это изумило гренадеров и офицеров армии Гота, наводило их на мысли, что если в этой операции и будет достигнута победа, то заплатить за нее придется очень дорогую цену. Бригадефюрер М. Зимон вспоминал: «Русский пехотинец сражается до последнего вздоха. Экипажи горящих танков продолжают вести огонь, пока в их телах теплится жизнь. Раненые и контуженные хватаются за оружие, лишь только приходят в себя».

Итак, подводя итоги боевых действий первого для Курской битвы, можно с уверенностью утверждать, что этот день оказался более успешным для войск Воронежского фронта, чем для ГА «Юг». Главная задача – удержать подвижные соединения группы Манштейна на армейских оборонительных полосах, изматывая его силы, хотя и с большим трудом, но была выполнена. Однако оборонительная операция лишь только начиналась, и генерал-лейтенант И.М. Чистяков, которому выпало судьбой находиться в эпицентре ее главных событий, был далек от мысли «готовить дырочку для ордена на кителе». Войска его армии этот успех оплатили огромным напряжением сил и многочисленными жертвами. Как и весь фронт, она остро нуждалась в резервах. К исходу 5 июля командарм располагал во втором эшелоне тремя стрелковыми дивизиями – 90-й гв., 51-й гв. и 89-й гв. сд, но они не были такими сильными, как соединения первого эшелона, их части не получили положенного по штату личного состава и вооружения. 90-я гв. и 51-я гв. сд еще в июне передали по нескольку стрелковых батальонов и часть артиллерии в первый эшелон. Учитывая, что немцы при прорыве обороны использовали одновременно значительное число танков, в этот момент для командарма было крайне важно иметь на Обоянском направлении мощную артгруппировку. И вечером 5 июля И.М. Чистяков получил значительные артсредства, но, как покажут дальнейшие события, распорядиться ими как следует ему не удастся.