Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Основные методы и приемы ведения боевых действий универсальны для вооруженных сил любой страны. Тем не менее в каждой армии, даже у каждого полководца, есть свои особенности при планировании и проведении крупных боевых действий, неповторимый почерк. Умение понять логику противника, разгадать «изюминку» его операции, а затем и сломать его планы – это и есть мастерство полководца. Судя по тем оценкам, которые давал Н.Ф. Ватутин обстановке в полосе фронта в первые дни Курской оборонительной операции, и предпринимаемым им мерам, создается впечатление, что он точно прогнозировал действия противостоящего ему противника. Уже к исходу дня 5 июля командующий фронтом верно определил цели немецкого командования в данной операции и его дальнейшие шаги. Эти оценки базировались на собственном видении оперативной обстановки на юге советско-германского фронта, интуиции и каждодневном детальном разборе хода боевых действий в полосе всех армий фронта. Именно оперативная обстановка в полосе армий, принявших удар ГА «Юг», и наличие резервов были отправными точками, которые влияли на планы и решения командующего фронтом. Тем не менее надо признать, что правильно спрогнозированные действия Г. Гота и В. Кемпфа не всегда приводили к срыву их планов, но винить в этом только лишь Н.Ф. Ватутина, считаю, необъективно. Помимо его решений, на результаты боевых действий серьезно влиял и ряд иных факторов, такие как подготовленность и мобильность войск, слаженность в работе штабов всех уровней, профессионализм, исполнительская дисциплина и ответственность командного состава корпусного и армейского звеньев управления, директивы Ставки ВГК, а также случаи безответственности и разгильдяйства отдельных командиров, в том числе и генералов.
Примером того, как генерал армии верно спрогнозировал дальнейшие шаги Г. Гота и выработал, в принципе, эффективный комплекс мер по их блокированию, может служить план действий его войск на 8 июля. По мнению Н.Ф. Ватутина (как и штаба 1-й ТА), наиболее удобным для прорыва противника, а значит, опасным для советской стороны представлялось само Обоянское шоссе и местность восточнее от него, т. е. там, где наступала 11-я тд. В течение 7 июля здесь противник действовал наиболее активно и результативно, к исходу дня его передовые силы вели бой уже у ур. Сухая (примерно в 6 км севернее Яковлева). Учитывая, что 1-я ТА, как и 6-я гв. А, не имела полноценного второго эшелона, а третья армейская (тыловая) полоса на этом направлении в это время войсками занята не была, то прорыв немцев с этого участка в северном и северо-восточном направлениях и выход за армейские полосы был вполне возможен. Вместе с тем сильное давление германских войск у Обоянского шоссе и восточнее (Покровка, ур. Сухая) ставило под угрозу правый фланг 31-го тк. Учитывая, что в центре и на его левом фланге сплошного фронта не было, это наводило на мысль, что противник стремится окружить соединение Черниенко. Было очевидно, что 31-й тк очень мешал обеим группировкам противника (и Обоянской, и Прохоровской), нависая на их флангах. После того как 7 июля мд СС «Лейбштандарт» вновь заняла Покровку, а мд СС «Дас Райх» закрепилась на выс. 224.5, 1,5 км восточнее Грезного, у немцев появилась возможность из района Грезное через Кочетовку к Сухо-Солотино и из района Гремучий – Красная Дубрава на Сухо-Солотино встречными ударами осуществить план окружения 31-го тк, а также части сил 3-го мк, которые действовали на его правом фланге. Этот сценарий развития оперативной обстановки Н.Ф. Ватутин считал наиболее вероятным, а вот разработка плана срыва замысла противника на 8 июля в штабе фронта шла с трудом. На это влияли два основных фактора. Во-первых, отсутствие необходимых резервов. Во-вторых, безусловное требование Москвы остановить немцев в ближайшее время.
Для ясного понимания того, в каких условиях рождался этот план и что имел в своем распоряжении Н.Ф. Ватутин для его реализации, рассмотрим обстановку на Обоянско-Прохоровском направлении к исходу 7 июля, опираясь на информацию, которая поступала в штаб фронта, и состояние его войск. После трех суток операции оборонявшаяся на направлении главного удара ГА «Юг» 6-я гв. А находилась в очень тяжелом положении. Самостоятельно удерживать свою полосу она уже не могла. Из шести ее дивизий три, 51-я гв., 52-я гв. и 67-я гв. сд, были обескровлены и рассеяны, сбор их частей продолжался и 7 июля, и в последующие сутки. Существенно ослабленной была и 90-я гв. сд. Высокие потери понесли танковые и артиллерийские соединения, находившиеся в полосе армии. Количество танков в 5-м гв. Стк сократилось до численности танковой бригады. От 50 до 70 % бронетехники потеряли 96-я отбр, 245-й, 230-й отп и 1440-й сап. В 496-м, 538-м, 611-м, 868-м и 1008-м иптап осталось от 4 до 8 орудий, значительного числа орудий и средств тяги лишились и ее основные противотанковые соединения – 14-я, 27-я и 28-я оиптабр.
Вместе с тем в армии Чистякова, как, впрочем, и в войсках всего фронта, заметно снизилась дисциплина. И без того поредевшие дивизии начали терять личный состав не только в бою, но и из-за дезертиров и отхода целых боевых подразделений без приказа в собственные тыловые районы, в полосу других армий и корпусов. Особенно это чувствовалось на направлении главного удара противника. Тылы и прилегающие к тактической зоне населенные пункты были наводнены группами личного состава, выходящими из боя, отставшими от своих частей или теми, кто пробился из окружения в одиночку. Вместе с тем здесь встречалось и значительное число бойцов и командиров, намеренно оставивших свои части. Например, согласно документам, отдельные полки НКВД, несшие службу заграждения за войсками 7-й гв. А, ежесуточно задерживали более 200 человек, т. е. до двух стрелковых рот, отходящих с поля боя без приказа и отставших в результате атаки врага от своих частей. И это только тех, кого удалось задержать, и за полосой лишь одной армии. В действительности же военнослужащих, каждый день самовольно покидавших передовую, особенно из районов наиболее напряженных боев, было значительно больше. Поэтому уже утром 8 июля начальник войск НКВД по охране тыла Воронежского фронта генерал-майор Панкин отдает боевое распоряжение № 00/21 об усилении охраны тыла и службы заграждения 6-й гв. А. Он перебрасывает дополнительные силы двух погранполков НКВД для прикрытия Прохоровского направления и тыла 31-го тк. Процитирую этот документ:
«1. Командиру 90-го пограничного полка участок, охраняемый 1-м батальоном, передать для охраны командиру 1-го батальона 128-го погранполка, 1-м батальоном к 21.00 07.07.1943 г. организовать службу на рубеже: Зорино, Шипы, Пересыпь, Веселый, Васильевка. Штаб батальона дислоцировать в Нижняя Ольшанка.
2. Командиру 128-го погранполка 1-м батальоном принять под охрану участок, охраняемый 1-м батальоном 90-го погранполка, и к 15.00 07.07.1943 г. организовать службу на указанном рубеже. Заставы дислоцировать: Пселец, Чибисовка, Луг, Колбасовка. Штаб батальона дислоцировать в свх. Озерки.
2-й и 3-й батальоны к 21.00 07.07.1943 г. передислоцировать на рубеж: Прилипы, Гремучий, Сергеевка, Петровка, Васильевка, Кондровка, Масловка, Кухлиевка, 2-я Ивановка, Короткое. Штаб 3-го сб дислоцировать Вязовое, штаб 2-го сб – Юрьевка. Штаб полка дислоцировать в Чаплино.
3. На указанных рубежах организовать усиленное патрулирование в течение круглых суток между подразделениями. Всех задержанных военнослужащих, неорганизованно отходящих с поля боя, направить по своим частям и соединениям. Усиленное несение службы наблюдения за воздухом, оказание помощи летчикам подбитых наших самолетов и задержание сбитых самолетов противника».
Подобные мероприятия проводились в двух случаях: если уже началось массовое отступление личного состава и надо было быстро переломить ситуацию, т. е. удержать войска, бегущие под натиском противника, или командование ожидало на определенном участке сильный удар противника и, как следствие, возможный неуправляемый отход частей, поэтому заранее готовилось. В данном случае первый вариант отпадал, стрелковые части на Прохоровском направлении закрепились на новых рубежах уже к утру 7 июля, и их усилили танками, да и было их здесь немного. А вот то, что немцы продолжат наносить мощные удары с Прохоровского направления на север и северо-восток, для командования фронта было очевидно. Поэтому сосредоточение частей заграждения, в том числе и за 31-м тк, казалось нелишним.
По той же причине снижения воинской дисциплины начала падать боеспособность артчасти 6-й гв. А при проведении перегруппировок. В ходе маршей к передовой терялись целые батареи и даже дивизионы. В связи с этим командующий ее артиллерией генерал-майор Д.И. Турбин был вынужден издать следующий, довольно жесткий приказ № 059, в котором указывалось: «Целым рядом командиров артиллерии армии и фронта обнаружены болтающиеся люди из различных артиллерийских частей армии. Имеют место факты отсиживания в тылу целых подразделений. 14 орудий 14-й исбр в населенных пунктах Шипы, Зоринские Дворы отсиживались в течение 3-х суток. Болтающийся личный состав в действующих частях числится как погибший, а отсюда потери ненамеренно даются преувеличенные, что неверно ориентирует штаб артиллерии армии….Отсиживание в тылу граничит с трусостью, а трусость есть измена Родине.
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Командиров, отсиживавшихся по тем или иным причинам в тылу, арестовать и предать суду Военного трибунала как за оставление поля боя без приказа вышестоящего командира.
2. Командующим артиллерией корпусов, штаба артиллерии армии на перекрестках и стыках дорог организовать пункты по проверке идущих в тыл одиночек, грузовых автомашин и орудий. Всех незаконно следующих задерживать и направлять в штаб артиллерии армии».
Войска на передовой начали испытывать серьезные перебои с обеспечением продовольствием, боеприпасами и эвакуацией раненых. Причем не только из-за тяжелых, кровопролитных боев. По вине отдельных командиров в тыловых подразделениях царила неразбериха и даже паника. Так, из-за неорганизованности и разгильдяйства за три дня боев только в 67-й гв. сд врагу были оставлены тонны продовольствия, ГСМ, боеприпасов и другого имущества. Приведу две цитаты из обнаруженных в ЦАМО РФ документов, первая – из приказа № 049 командующего 6-й гв. А: «7–8 июля 1943 г. в период отхода частей 67-й гв. сд заместитель командира по тылу гв. подполковник Сандлер и начальник ВТС дивизии гв. майор Правдюк проявили бездеятельность и растерянность, не приняли мер к эвакуации горючего. В результате противнику оставлено 2150 кг.
В это же время по вине гв. подполковника Сандлера, начальника ПФС гв. лейтенанта Каплуна и начальника ПХП гв. лейтенанта а/с Назаренко оставлено противнику 2797 кг печеного хлеба и 4892 кг муки.
Гв. подполковник Сандлер вместо личного руководства тылами частей дивизии самоустранился от руководства, оторвался от своих частей и своими действиями способствовал панике».
Вторая выдержка из распоряжения командира 28-й оиптабр майора В.П. Косачева своему заместителю по тылу: «Подтверждаю вторично отданное мной 7.7.43 г. распоряжение о сборе всего брошенного тыловыми подразделениями имущества в районе 1-й Ивановский Выселок, свх. Комсомолец и в других местах.
Прекратить царящую у вас анархию. Из Камышевки без моего ведома никуда не переезжать. О переброске брошенных 40 бочках ГСМ и боеприпасов у свх. Комсомолец доложить мне сегодня к исходу дня.
Займитесь тылами полков, окажите им всестороннюю помощь. Примите совместно с майором Пироговым все меры к восстановлению и ремонту автотранспорта».
Поэтому не случайно (учитывая состояние 6-й гв. А) ответственность за удержание обороны на Обоянско-Прохоровском направлении руководство фронта возложило на войска Катукова. Но танковая армия однородного состава, каковой являлась 1-я ТА, не была рассчитана на оборону самостоятельного участка, тем более столь протяженного. Для укрепления рубежей ее корпусам в первую очередь не хватало главного – пехоты и артиллерии, особенно гаубичной. Кстати, дефицит тяжелых орудий был одной из главных проблем всего Воронежского фронта. Основная часть 122-мм и 152-мм пушек и пушек-гаубиц находилась в 6-й гв. А. Перед началом операции Н.Ф. Ватутин передал ей две тяжелых пушечных бригады по два полка в каждой и отдельный пушечный полк, т. е. к 64 122-мм гаубицам в семи стрелковых дивизиях дополнительно армия получила еще 102 гаубицы. Теперь в условиях, когда ее дивизии потеряли в боевых частях значительное число личного состава и вооружения, этот артиллерийский каркас играл важную роль в удержании их позиций.
Заградительный огонь тяжелых орудий позволял, во-первых, не допускать к боевым порядкам атакующую пехоту (даже на БТРах) и танки противника, во-вторых, уничтожать узлы сопротивления, склады боеприпасов и ГСМ, вести контрбатарейную борьбу, т. е. наносить удары по огневым позициям его артиллерии, и, в-третьих, гаубицы были незаменимы при срыве попыток противника форсировать водные преграды и создать плацдарм. Штат танковой армии не был рассчитан на то, что она будет выполнять функции общевойсковой, поэтому 1-й ТА гаубичных и пушечных частей не полагалось. При подготовке штатов предполагалось, что при вводе в бой ее корпуса поддержит артиллерия войск фронта, где она будет действовать. Хотя в ходе формирования армий однородного состава ряд командармов обращали особое внимание на эту проблему и отмечали, что без гаубиц бороться с мощными узлами ПТО танкистам просто нечем и из-за этого они будут нести неоправданные потери в технике. Но их, практиков, как часто это бывало, в высоких инстанциях не услышали, да и объективные причины для этого были: тяжелых орудий не хватало. Поэтому к началу боевых действий М.Е. Катуков тяжелыми артсредствами не располагал. В ходе начавшейся операции оказать армии помощь командование фронта не могло, необходимого ресурса у него просто не было, а передать часть полков из 6-й гв. А значило лишить И.М. Чистякова последнего важного рычага влияния на оперативную обстановку.
Н.Ф. Ватутин понимал, что М.Е. Катукову необходимо усиление, и не только артсредствами, ведь и резервов, т. е. войск, не задействованных в обороне, вечером 7 июля у него еще не было. Последний свой общевойсковой резерв, 35-й гв. ск, он уже ввел в бой. Предполагая, что такая ситуация может возникнуть в ближайшее время, командующий фронтом еще 6 июля отдал приказ о направлении ряда танковых и артиллерийских частей и соединений 38-й А в полосу 40-й А. Оба командарма были предупреждены, что эти войска должны быть готовы для переброски как для усиления левого фланга 40-й А и ее стыка с 6-й гв. А, так и непосредственно для отражения ударов противника в полосе 6-й гв. А или 1-й ТА. С той же целью К.С. Москаленко самостоятельно подтягивал на свой левый фланг артиллерию и танки. 86-ю отбр с 12-м иптап он сосредоточил в район Кобылевка, Меловое, 59-й отп – Сумская, Кобылевка, а 1689-й иптап (сап) оседлал дорогу западнее Смирнов. Сразу после прорыва эсэсовцев на Прохоровском направлении Н.Ф. Ватутин передать все эти силы 6-й гв. А или 1-й ТА не решился. Он считал, что еще существует опасность удара противника по 40-й А. И лишь вечером 6 июля и в ночь на 7 июля часть из них начал направлять 1-й ТА, и на рассвете 7 июля М.Е. Катуков уже получил две бригады – 192-ю и 180-ю отбр, причем последнюю в тот же день ввел в бой. В последующие несколько суток этот источник пополнения войск (38-я и 40-я А) для усиления Обоянского направления станет для Н.Ф. Ватутина одним из основных.
По распоряжению Ставки ВГК от 6 июля, на Воронежский фронт уже двигались несколько армий и корпусов, но вечером 7 июля на месте находилось единственное свежее соединение – 10-й тк генерал-лейтенанта В.Г. Буркова, прибывшее из 5-й гв. А Степного военного округа почти в полном составе в район ст. Прохоровка. Однако Н.Ф. Ватутин был вынужден сосредоточить корпус не в полосе 1-й ТА, а на слабо укрепленном участке правого фланга 69-й А: (иск.) Васильевка – (иск.) х. Сторожевое, где в это время, кроме 285-го сп и одного дивизиона 622-го ап 183-й сд генерал-майора А.С. Костицина, войск не было.
В конце вторых суток боев армии Катукова в ее войсках тоже начали проявляться негативные моменты в части управления войсками, дисциплины, стойкости как отдельных бойцов и командиров, так и целых подразделений и даже частей. Особенно проблемы подобного рода обострятся в 31-м тк в последующие несколько дней, а пока нарекания вызвал лишь его штаб артиллерии: «Временно исполняющий обязанности командующего артиллерией 31-го тк майор Хромченко со своим штабом в течение 7.7.43 был в неизвестных направлениях, и при всем желании узнать, что делает корпус, было невозможно, – указывал командующий артиллерией 1-й ТА. – Представление донесений запаздывает, и они не являются документами, отражающими действия артчастей и их состояние. Командиры штабов относятся к донесениям не как к боевым документам, а как чисто чиновничьему отчету. Опыт трехдневных боев заставляет сделать вывод…, что необходимо добиваться во всех случаях и в любой обстановке взаимодействия, огневой связи и взаимной информации».
Остро встал вопрос с управлением артсредствами и в бригадах. Дело в том, что штат всех бригад 1-й ТА (и танковых, и механизированных, и мотострелковых) был еще до конца не продуман, поэтому в них вообще отсутствовал старший артиллерийский начальник, чего, например, не было в 5-й гв. ТА. Это существенно осложняло координацию действий штатных истребительно-противотанковой и минометной батарей, а также придаваемых им артиллерийских средств усиления. Из-за этого в ходе боя с танками противника, который, как известно, характеризовался высокой динамикой, даже комбригу было очень сложно оперативно сконцентрировать огонь всех артсредств на определенный участок. Похожие проблемы возникали у командиров мехбр и мсбр. В этих соединениях хоть и были командующие артиллерией, но в единственном числе, без минимального аппарата (даже писаря не было!) и необходимых средств связи и автотранспорта.
Остро стояли вопросы с централизованным управлением артиллерией и в ее корпусах, которые усугублялись еще и тем, что в их штатных иптап не было радиосвязи, только телефонная. Командиры этих полков, как могли, выходили из положения. Наиболее расторопные офицеры после удачного боя старались собирать трофейные радиосредства. Например, 138-й гв. ап был укомплектован на 80 % немецкими радиостанциями, но в большинстве иптап, даже армейских (в 538-м иптап), их не было. Поэтому при развертывании полка, а это до 1,5 км по фронту, оперативно управлять им в ходе боя командиру было практически невозможно из-за систематических порывов кабеля от разрывов бомб и снарядов, а также связаться с полком вышестоящему штабу. Особенно если иптап недавно прибыл в полосу армии и сразу вступил в бой.
На перечисленные проблемы начали накладываться нестыковки и ЧП, возникавшие при переброске в 1-ю ТА новых соединений из 38-й и 40-й А. Уже в ночь на 7 июля стали поступать данные о боестолкновениях между своими войсками, в частности в тылу 6-го тк. Причем последствия их были тяжелые: подбитые танки и погибшие бойцы и командиры. К сожалению, наладить должное взаимодействие между родами войск и переломить эту тенденцию не удастся до конца оборонительной операции. Число чрезвычайных происшествий не только в 1-й ТА, но и в войсках по всему фронту продолжит расти с каждым днем.
Серьезные нарекания от командования армий поступали руководству фронта на действия авиации в ее полосе. Штабы ее частей жаловались на то, что днем над полем боя господствовала немецкая авиация, а быстро вызвать свои самолеты прикрытия или договориться о нанесении бомбовых ударов в нужное время было практически невозможно. Заявка, прежде чем попадала непосредственно командиру авиачасти, которой предстояло выполнять задачу, проходила через несколько инстанций. От стрелкового или танкового корпуса она попадала в штаб армии, затем фронта и снова в штаб воздушной армии, авиакорпуса, в результате тратилось много драгоценного времени. Летчики не только опаздывали, но из-за плохой ориентировки в наземной обстановке нередко наносили удары по своим войскам. С.М. Кривошеин в докладе перед командным составом армии по итогам Курской битвы отмечал: «Взаимодействие танков с авиацией было неудовлетворительно, особенно со штурмовой авиацией, которая, несмотря на сигналы опознавания своих войск, несколько раз сбрасывала бомбовые грузы и подвергала штурмовке свои войска. Истребительная авиация действовала самостоятельно, не сочетая свои действия с действиями наземных войск». 7 июля после тяжелых боев на формирование были выведены пять истребительно-противотанковых полков 6-й гв. А, лишившиеся всей материальной части. Одной из причин столь больших потерь была, в том числе, и низкая эффективность авиации прикрытия. Командующий фронтом в этот же день направил шифровку № 19709, в которой указывалось: «Авиация противника наносит массированный удар. Истребители противника, отсекая наши истребители, дают свободу действий своим бомбардировщикам. В боях за 5.7 в пяти иптап осталось два-три орудия. Необходимо усилить истребительную авиацию и завоевать господство в воздухе».
Таким образом, в конце третьего дня операции обстановка потребовала быстро выработать комплекс срочных, а главное – эффективных мер по удержанию 4-й ТА в системе армейских полос и повышению устойчивости войск фронта. После обобщения первого опыта боев в 23.05 7 июля Военный совет фронта направляет командармам следующую шифрограмму:
«Всем армиям.
1. Окапывать живую силу, матчасть и КП.
2. Применять ПТМ, ППМ, управляемые фугасы и снаряды.
3. Минировать мосты, обеспечить надлежащей связью во избежание преждевременного разрушения.
4. Иметь подвижные группы заграждения и группы ближней борьбы с танками, усиленные инженерными средствами.
5. Обманывать противника, распылять его средства применением ложных объектов и окопов.
Все эти мероприятия направлять для повышения стойкости и упорства наших войск и увеличения потерь противника в живой силе и технике».
В ходе оценки эффективности противотанковой обороны много вопросов возникало в отношении цифр уничтоженной бронетехники. Согласно донесениям частей, на всем участке фронта за трое суток немцы потеряли 1785 танков. Однако сила ударов их дивизий хотя и несколько снизилась, но по-прежнему оставалась очень большой, поэтому трудно было поверить, что противник лишился столь значительного количества техники. Причин появления этой цифры могло быть три. Первая: данные, поступавшие из частей, значительно преувеличены (частично это было правдой). Вторая: противник постоянно пополняет танковые части и вводит новые резервы. И, наконец, третья: ремонтные службы его соединений работают с чрезвычайно высокой производительностью. При выезде офицеров управления БТ и МВ фронта на передовую, а также по личным наблюдениям руководящего состава фронта и армий был выявлен ряд случаев завышения числа подбитых боевых машин. Во многом это происходило из-за того, что один и тот же участок обороняли несколько разных соединений и к тому же из различных родов войск (танкисты, артиллеристы и пехота), и штаб каждого из них считал одни и те же подбитые (уничтоженные) танки на этом участке и передавал (фактически дублировал) эти цифры вышестоящему командованию. Информация всех этих штабов в конечном счете стекается в штаб фронта, где складывалась в одну цифру, преувеличенную в разы относительно реальности.
В то же время командование фронта признавало, что главным источником пополнения немецких частей бронетехникой являются их ремонтно-восстановительные службы, т. к. с первого дня операции поле боя находилось в руках германских войск и они имели возможность круглосуточно эвакуировать вышедшую из строя технику. Причем восстанавливать танки им невольно помогали и войска фронта. В ходе отражения танковой атаки советская артиллерия старалась вести огонь главным образом по наиболее уязвимым местам – ходовой части боевых машин, чтобы как можно быстрее обездвижить их и тем самым снизить темп. Орудийные расчеты не добивались полного уничтожения (возгорания) поврежденных боевых машин, нанеся первые повреждения и остановив танк, сосредоточивали огонь по другим. Маломощными оказались и советские противотанковые мины. Ударная волна от их взрыва в лучшем случае разбивала гусеницы и отрывала катки. Пробить же днище боевой машины или полностью уничтожить ее они были не в состоянии. Подразделения немецких танковых полков сразу после боя, а часто и в ходе его подбитые танки эвакуировали в тыл находившимися недалеко тягачами или обычными линейными машинами, под прикрытием дымзавесы, а танки, имевшие незначительные повреждения, восстанавливались здесь же, в 2–3 км от боевых порядков частей. В связи с этим Военный совет фронта потребовал от войск расстреливать бронетехнику врага до полного ее уничтожения. Например, штаб 5-го гв. Стк суть этого распоряжения в 22.00 7 июля передал в свои бригады следующей шифровкой: «Установлено, что артиллеристы и танкисты при отражении танковых атак противника при первом же повреждении танка оставляют его в покое. Противник, используя это положение, ночью, а иногда и днем оттаскивает танки в тыл и быстро их восстанавливает, вводя в строй. Командир корпуса приказал: каждый танк противника надежно расстреливать и приводить в полную негодность или сжигать выстрелами».
Я уже отмечал, что на Н.Ф. Ватутина ежедневно оказывалось давление из Москвы. Ставка ВГК была недовольна складывающейся обстановкой на Воронежском фронте и требовала остановить продвижение противника. У всех еще были свежи в памяти Харьковская катастрофа 1942 г. и неудача при обороне города этой весной, поэтому мысль о том, что все это может, в той или иной степени, повториться под Курском, военно-политическому руководству страны не давала покоя. Ежедневные звонки И.В. Сталина и членов Политбюро ЦК ВКП(б), в ходе которых были откровенные разносы, создавали напряжение в руководстве фронта и мешали делу. Об этих непростых разговорах командующего с членами Ставки ВГК речь пойдет позже, а сейчас обратимся к воспоминаниям члена Военного совета, которые ярко передают атмосферу нервозности, царившей в это время в штабе фронта. «Сражение разгоралось, – вспоминал Н.С. Хрущев. – У нас с Ватутиным стала проявляться тревога: мы все же не ожидали такого нажима. Чрезвычайно встревожило нас известие, что появились какие-то новые танки противника с такой броней, которую не берут наши противотанковые снаряды. Дрожь прошла по телу. Что же делать? Мы отдали распоряжение, чтобы артиллерия всех калибров била по гусеницам. Гусеница у танка всегда уязвима. Если и не пробьешь броню, то гусеницу снаряд всегда возьмет. А перебил гусеницу, и это уже не танк: вроде неподвижной артиллерии. Появится облегчение. Наши стали именно так и действовать, причем довольно успешно. Одновременно мы начали бомбить танки с воздуха. И тут же доложили в Москву, что встретились с новыми танками. Немцы звали их „тигры“… Нам вскоре прислали новые противотанковые снаряды, которые поражали броню „тигров“ – кумулятивные снаряды, прожигавшие металл. Однако „тигры“ успели поколебать уверенность действий нашей противотанковой артиллерии. Мы-то считали, что все нам нипочем и разгромим немецкие танки…
Вообще очень важные происходили тогда события. Решалась судьба войны и судьба страны. Многое неприятно сейчас вспоминать. И обстановка сейчас другая, и время другое… Враг оттеснил нас к третьему рубежу обороны. Три ее полосы, включая последнюю, имели противотанковые рвы, различные земляные и полевые укрепления, огневые позиции для пехоты, артиллерии и танков. И почти все это он за неделю преодолел, пока не уперся в тыловую армейскую полосу обороны. Особенно острой сложилась ситуация у станции Прохоровка, в направлении Курска».
Моральное состояние командующего фронтом, без всякого сомнения, оказывало влияние на то, как он проводил оборонительную операцию. Конечно, он должен был не поддаваться, но делать это при ответственности, которая лежала у него на плечах, было очень трудно. Н.Ф. Ватутин уже побывал не в одной крупной переделке и прекрасно знал, что И.В. Сталин ничего не забывает, поэтому тяжело переживал звонки из Москвы. Он, как и любой командующий, хотел завоевать безусловное расположение Верховного, но положение на фронте это сделать не позволяло. Тем не менее пока возникшие проблемы относились к разряду «рабочих моментов». Судить о его деятельности будут по итогам операции, это он тоже понимал. Поэтому вечером 7 июля его больше всего заботили сообщения разведки об интенсивном сосредоточении на Обоянском и Прохоровском направлениях значительных резервов противника. К началу Курской битвы разведслужба в войсках Воронежского фронта, в том числе и его штаба, работала, мягко говоря, с невысокой эффективностью. Главными ее недостатками являлись слабая профессиональная подготовка офицеров, низкое качество анализа поступавшей информации и склонность руководства преувеличивать силы противника. Читая сводки, подписанные заместителем начальника штаба фронта по разведке генерал-майором И.В. Виноградовым, нельзя не отметить, что его подчиненные часто обнаруживали немецкие соединения там, где их и в помине не было. Например, на третий день наступления ГА «Юг» по-прежнему сообщалось, что дивизия СС «Лейбштандарт» действует в полосе 7-й гв. А, а через некоторое время на Прохоровском направлении разведчики найдут 16-ю мотодивизию, которой в полосе фронта вообще не было. Абсолютно недостоверная информация поступила на стол Н.Ф. Ватутина и в середине дня 7 июля о якобы переброске немцами из тыла значительных резервов. В сводке разведуправления утверждалось, что перед фронтом армий Чистякова и Катукова зафиксированы три новых дивизии, т. е. фактически корпус трехдивизионного состава, которых в действительности там не было. Вообще это сообщение было очень странным и полностью оторванным от реальности. Помимо того что в документе переброска 3-й тд в район Луханино была истолкована как появление нового соединения, разведчики к ней добавили, непонятно почему, еще две несуществующие дивизии. Процитирую сводку к 12.00 7 июля: «На томаровском направлении противник ввел в бой свежую пехотную дивизию (предположительно 328-я пд) и танковую дивизию (предположительно 19-я тд, развивая успех в северо-восточном направлении на Беленихино. В районе Коровино, Бутово, Дмитриевка в 8.00 7.7 авиаразведкой установлено скопление до 2000 автомашин и танков (предположительно сосредоточилась 6-я тд). В 2.00 7.07 противник ввел свежую танковую дивизию (неустановленной нумерации) и предпринял атаку танками до 150 единиц с рубежа Беловская».
Поэтому командующий фронтом стоял перед дилеммой. Он понимал, что никто не застрахован от ошибок, а случаев, когда к нему на стол попадала непроверенная до конца информация, было немало. В то же время абсолютно не верить сведениям своего разведуправления было опрометчиво. Скажу сразу, эти данные не будут иметь тяжелых последствий для дальнейшего ведения операции. Скорее наоборот, информация о появлении якобы новой 19-й тд (она уже с 5 июля вместе с 6-й тд действовала в полосе 7-й гв. А) явилась одним из аргументов при обосновании просьбы Н.Ф. Ватутина передать фронту несколько танковых корпусов в шифровке 6 июля на имя И.В. Сталина. И вероятно, этот аргумент был принят во внимание. В других же случаях ошибки разведки будут существенно осложнять ему понимание намерений германской стороны и создадут большие сложности при ведении оборонительной операции.
Учитывая все перечисленное выше, думаю, можно представить, в сколь непростом положении находился Н.Ф. Ватутин на исходе 7 июля, обдумывая свои дальнейшие решения. Причем надо признать, что значительную часть вины за создавшуюся к тому времени крайне сложную обстановку Ставка должна была взять на себя. И она, кстати, это сделает, выделив фронту значительные силы из состава Юго-Западного фронта и Степного военного округа. Тем не менее для анализа и объективной оценки последующих действий командующего считаю крайне важным обязательно учитывать приведенные выше факторы.
А теперь вновь вернемся к планированию боевых действий войск Воронежского фронта на 8 июля его руководством. Судя по обнаруженным документам, во второй половине дня 7 июля Н.Ф. Ватутин решил, что в ближайшее время немцы нанесут одновременно оба удара – и на север, вдоль шоссе на Обоянь, и на северо-восток, и тем самым попытаются окружить 31-й тк, часть сил 3-го мк и его резервы. Основанием для этого послужили и данные разведки о сосредоточении резервов, и трезвый расчет.
Стремление германского командования как можно быстрее двигать свои ударные соединения на север было очевидно. В то же время с каждым шагом в глубь обороны фронта росла угроза на флангах 4-й ТА. И любой военачальник в этой ситуации непременно постарался бы как можно быстрее ликвидировать ее. Причем если против группы Гетмана в излучине Пены Г. Гот мог выставить временный заслон и двигаться дальше, то рубеж Красная Поляна, Сухо-Солотино, Кочетовка был препятствием более значительным. Этот участок, на котором находилось серьезное природное препятствие – пойма Солотинки и ряд глубоких оврагов вдоль нее, подобно клину врезался в стык двух его корпусов, действовавших на главном направлении, и раскалывал их фронт прорыва, создавая серьезную угрозу их смежным флангам. Поэтому Н.Ф. Ватутин ожидал, что 8 июля немцы предпримут все меры для ликвидации этого крупного очага сопротивления, мешавшего им двигаться вперед, т. е. будут одновременно и прорываться на север вдоль Обоянского шоссе, и нанесут удары по обоим флангам 31-го тк, это была их обычная практика. Вместе с тем, учитывая, что действовать танковыми соединениями в этом районе (в том числе и в силу сложного рельефа местности) будет непросто, их войска уже понесли значительные потери, и время уходит, поэтому, с целью сэкономить и то и другое, они, возможно, будут брать этот район не штурмом, а попытаются заставить войска 1-й ТА отойти на север под угрозой окружения. С этим предположением командующего фронтом был согласен и штаб 1-й ТА. В его разведсводке на 21.00 7 июля отмечалось: «Выводы: К утру 8.7. следует ожидать дальнейшего наступления с вводом свежих резервов в двух направлениях: Сырцево – Верхопенье и Грезное – Кочетовка – Орловка».
Для срыва этого замысла и надежного укрепления обороны Н.Ф. Ватутину были крайне необходимы свежие силы, но их на месте пока не было, поэтому первая часть его плана на 8 июля опиралась на те войска, которыми он уже располагал. Во-первых, командующий решил усилить соединения по всему фронту наступления 4-й ТА. Он распорядился оперативно привести в порядок выведенные на новые рубежи три разбитые дивизии 6-й гв. А (51-ю гв., 52-ю гв. и 67-ю гв. сд) и передать им дополнительные артсредства, а также подчинить 1-й ТА несколько танковых и артсоединений, которым предстояло действовать примерно в тех же районах, что и этим дивизиям. Во-вторых, нанести сильный контрудар с Прохоровского направления, который должен заставить повернуть группировку, действующую здесь, или ее часть (2-й тк СС) с северного и северо-восточного направлений на восток и юго-восток, т. е. вынудить немцев думать не об окружении корпуса Черниенко, а стягивать силы на фланги прорыва 4-й ТА, чтобы отбивать, как и 7 июля, массированные танковые контратаки и топтаться на месте. Для этого (вторая часть плана) он решил использовать группировку, которую в это время уже начал формировать под Прохоровкой. Напомню, вечером 7 июля сюда уже подошел 10-й тк, у Беленихино и по Липовому Донцу стояли 5-й гв. Стк и 2-й гв. Ттк, а утром с Юго-Западного фронта ожидалось прибытие 2-го тк генерал-майора А.Ф. Попова.
Как и накануне, усиление войск 6-й гв. А и 1-й ТА планировалось в основном за счет армий правого крыла – 38-й и 40-й А, участки которых не были атакованы противником. Приказ об их выдвижении командующий отдал заблаговременно, чтобы они прибыли в их полосы вечером 7 июля или, в крайнем случае, в первой половине дня 8 июля. Н.Ф. Ватутин лично занимался перегруппировкой и до этого времени основные силы концентрировал перед фронтом 48-го тк. Однако его, как и М.Е. Катукова, очень тревожило отсутствие здесь полноценного второго эшелона, поэтому 7 июля он принял очень важное решение: не только усиливать потрепанные дивизии 6-й гв. А и 3-го мк, но и одновременно с этим начать вывод на третью армейскую полосу южнее Обояни свежих стрелковых соединений. В 14.20 он связался с И.М. Чистяковым и продиктовал ему следующий приказ:
«Утверждаю развертывание и оборону:
51-й гв. сд на рубеже: (иск.) Ильинский, Красная Поляна, выс. 251.2;
67-ю гв. сд собрать и развернуть на рубеже выс. 243.0, Верхопенье, роща 3 км восточнее ее;
52-ю гв. сд собрать и развернуть на рубеже выс. 251.2, Малые Маячки, Грезное.
Задача: как можно быстрее собрать войска и прочно организовать оборону.
Вам переподчиняю:
111-й гв. гап, который незамедлительно двигать через Пену в Верхопенье, 12-й иптап – из Меловое на участок 1-й гв. тбр (Гремучий)».
Шифротелеграмма о переподчинении указанных в приказе артчастей в штаб 40-й А была передана в 18.40, но уже в 19.55 в адрес К.С. Москаленко направляется новый приказ: сосредоточить 309-ю сд, 86-ю отбр и 66-й гв. мп «катюш» в районе Ивня, Зоринские Дворы. До этого момента Н.Ф. Ватутин не решался выводить из полосы 38-й и 40-й А целые стрелковые дивизии. Войска противника еще располагали большим числом танков, обладали пробивной мощью и высокой мобильностью. Поэтому до подхода резервов Ставки основные силы армий Чибисова и Москаленко он держал, в том числе, и для возможного контрудара по левому флангу 4-й ТА, в случае прорыва ее корпусов к Обояни. Вечером 7 июля командующий на это решился. Вероятно, его обнадежили итоги 7 июля. Н.Ф. Ватутин посчитал, что противник уже основательно увяз на оборонительных полосах. К тому же ресурсы танков и иптап фронта были на пределе. Поэтому вместе с 6-й гв. А существенно усиливалась и 1-я ТА, ей передавались:
309-я сд полковника Д.Ф. Дремова,
9-я зенад РГК подполковника Н.А. Рощицкого (три полка, на 5.7 – 32 37-мм и 16 85-мм орудий, 32 ДШК),
86-я отбр полковника Агафонова (5.7 – на ходу 64, в ремонте 8 танков),
36-й гв. мп «катюш»,
222-й иптап (19 76-мм ПТО),
869-й иптап (20 76-мм ПТО)
и 1244-й иптап РГК (20 76-мм орудий).
Командиры этих частей и соединений получили задачу: до 14.00 8 июля сосредоточиться в районе Зоринские Дворы, а утром, к 5.00 8 июля, из 38-й А в Обоянь должен был подойти 203-й оттп.
Донесения о выходе на марш и вероятном сосредоточении уже утром первых частей усиления – 203-го оттп (23 КВ, на ходу 21) и 222-го иптап – М.Е. Катуков получил в 24.00 7 июля. К этому моменту все его резервы были исчерпаны, поэтому он распорядился из этих полков сформировать «боевой отряд резерва командарма» и сосредоточить его на южной окраине Обояни.
Очень ценной для армии оказалась 9-я зенад. Лишь с ее появлением, т. е. после двух суток с момента вступления в бой на главном направлении удара противника, она смогла приступить к созданию единой системы ПВО над своими боевыми порядками.
В 2.30 8 июля командующий артиллерией армии отдает приказ о формировании этой системы и назначает своим заместителем по ПВО подполковника Н.А. Рощицкого. В систему ПВО включили уже развернутую 8-ю зенад и подошедшую 9-ю зенад, а также зенитные полки и дивизионы, в том числе и корпусов. Задача стояла скоординировать действия всех сил для более эффективного их использования и возможности оперативного перенацеливания на наиболее ответственные участки. В ночь на 8 июля командив-9 получает приказ – с 4.00 прикрыть одним полком МЗА район: южнее Новоселовки, выс. 260.8, Сухо-Солотино, отм. 248.3, вторым МЗА – район Зоринские Дворы, (иск.) Вознесеновка и тремя батареями орудий среднего калибра участок: ур. Березовое, выс. 227.0 и 211.9.
Тем не менее следует признать, что для надежного удержания почти 50-км полосы командованию 1-й ТА были необходимы более значительные силы, чем те, что оно имело на месте и двигавшиеся на марше. Опыт трех суток оборонительной операции показал, что стрелковые дивизии в полном составе с существенными средствами усиления на подготовленных рубежах способны удерживать свои позиции примерно 17–24 часа. И то далеко не все, 5 июля около суток держалась лишь одна 67-я гв. сд, остальные значительно меньше. Во многом этому способствовала местность, которая на ее участке была исключительно удобная для обороны, да к тому же у И.М. Чистякова в тот момент была возможность существенно усилить ее артиллерией из своего резерва. Кроме того, по 48-му тк в течение дня работали значительные силы штурмовой и бомбардировочной авиации. В полосе же армии Катукова в ночь на 8 июля таких благоприятных условий нигде не было.
К исходу 7 июля перед танковыми корпусами 4-й ТА сплошной линии окопов и инженерных заграждений войска 1-й ТА и 6-й гв. А подготовить не смогли. Достаточно прочную оборону удалось организовать лишь на флангах прорыва армии Гота – вдоль рек Пена и Липовый Донец. Она была выстроена следующим образом. На правом крыле, перед 2-м тк СС, по линии Васильевка, свх. Комсомолец, ст. Беленихино, оборонялись: 183-я сд 69-й А, 6-я гв. мсбр 5-го гв. Стк и 93-я гв. сд, а вдоль поймы Липового Донца – 2-й гв. Ттк с 375-й сд и 158-й гв. сп 51-й гв. сд. Причем здесь непосредственно на позициях пехоты находились бронетехника и артсредства корпусов Кравченко и Бурдейного, это существенно усиливало рубеж. Перед войсками 48-го тк, в районе Меловое, Чапаев, Калашное, с. Сырцево, окопались бригады 6-го тк и 3-го мк 1-й ТА. А самый ответственный участок, протяженностью около 25 км, (иск.) Сырцево, Красная Дубрава, ур. Сухая, Малые Маячки, Грезное, (иск.) Красный Октябрь, напоминал решето. На линию Сырцево, (иск.) выс. 230.1, Гремучий, северные скаты выс. 251.2 отошли поредевшие полки 90-й гв. сд и батальоны 3-й мбр 3-го мк. Они были усилены 112-й, 200-й, 1-й гв., 49-й и 180-й отбр, 1440-м сап и 753-м оиптад. Но из пяти перечисленных бригад к вечеру 7 июля не имела потерь в бронетехнике лишь 200-я, а в самоходном артполку осталось лишь 2 СУ-122, которые, по приказу командира 3-го мк, в 7.00 8 июля займут оборону в 1,5 км восточнее Верхопенья.
На рассвете 8 июля за рубежами этих частей и соединений на участок: (иск.) роща в 2 км западнее Верхопенья, южная окраина Верхопенья, ур. Становая выходила 67-я гв. сд, которая по своим боевым возможностям была сравнима с полнокровным усиленным стрелковым полком. Причем на местности, где должны были развернуться ее поредевшие полки, окопных работ ранее не проводилось, это было так называемое межполосье, т. е. район между второй и третьей армейскими полосами, слабо укрепленный в инженерном отношении. Здесь были лишь минные поля, которые начали спешно устанавливать инженерно-саперные подразделения 1-й ТА, 6-й гв. А и 42-й оибр с/н. Поэтому и все остальные части и соединения, подходившие (отходившие) сюда с вечера 7 июля, разворачивались, по сути, в чистом поле, за исключением 453-го мсб 3-й мбр, который находился здесь весь день 7 июля в качестве резерва комбрига и уже успел окопаться. Из приказа командира 67-й гв. сд на 24.00 7 июля:
«2. 67-я гв. сд с 611-м иптап, 496-м иптап, 5-м гв. мп к 4.00 8.7.43 г. занимает оборону на рубеже: (иск.) роща в 2 км западнее Верхопенье, южные окр. Верхопенье, ур. Становая.
3. Справа – 71-я гв. сд обороняется на рубеже: Трефиловка, Дмитриевка, Васильевка.
Слева – 51-я гв. сд обороняется на рубеже: западные и южные окраины Красная Поляна, выс. 252.5, выс. 239.6.
5. 196-й гв. сп со 2/138 гв. ап занять и прочно оборонять участок: роща в 2 км западнее Верхопенье, изгиб дороги Сырцево – Верхопенье.
Задача: Не допустить прорыва пехоты и танков противника на участке обороны.
КП полка – западная окраина Верхопенье.
6. 199-му гв. сп с 3/138 гв. сп занять и прочно оборонять участок: (иск.) изгиб дороги Сырцево – Верхопенье, северо-западные скаты ур. Щенячье. КП полка – вост. отрог балки южнее МТС Верхопенье.
7. 201-му гв. сп с 1/138 гв. ап занять и прочно оборонять участок: (иск.) ур. Щенячье, ур. Становая. КП полка – в балке, у буквы „П“ Покровский.
8. Артиллерии задачи:
Уничтожить пехоту и танки противника перед передним краем обороны.
Подготовить огни по местам вероятного скопления пехоты и танков противника.
Подготовить отсечные огни на флангах и стыках полков.
Мой резерв – учебный батальон – занять оборону, пересекая дороги, идущие из Верхопенье на Ильинский через шоссе Белгород – Курск, фронтом на юг.
9. На участке обороны в течение ночи отрыть траншеи полного профиля.
10. Дивизионному инженеру к 4.00 8.7.43 г. заминировать танкодоступные места ПТ-минами, фланги и основные направления – ПП-минами.
11. Готовность обороны 5.00 8.7.43 г.
12. КП дивизии с утра 8.7.43 г. – в роще севернее Верхопенье».
Далее, от ур. Становая до Грезного включительно стрелковых частей не было, за исключением 156-го гв. сп с одним артдивизионом 122-го гв. ап 51-й гв. сд, отошедших в район Сухо-Солотино. Стремясь усилить этот очень важный и вместе с тем слабо укрепленный участок перед ударными частями мд СС «Лейбштандарт», М.Е. Катуков отдал приказ Д.Х. Черниенко: организовать здесь силами его 31-го тк (100-я, 237-я и 242-я тбр) и приданных ему 192-й отбр, 756-го оиптап, 1224-го иптап и 29-й оиптабр (два полка, один – «сорокапяток») активную подвижную оборону. 8 июля к этим силам должна была присоединиться и 86-я отбр. Но в этих танковых бригадах пехоты не было, кроме мотопехотных батальонов (а в бригадах 31-го тк – только роты), предназначенных для поддержки танков в ходе атаки. Но командарм помочь ничем не мог, это были все силы, на которые к рассвету мог опереться при защите левого фланга армии, да еще на местность, труднопроходимую для немецких танков, и стойкость личного состава. А о планах по созданию второго эшелона или хотя бы его подобия, как это было 7 июля, даже на опасных участках, ему пришлось забыть. Имевшихся войск не хватало даже для построения полноценного первого эшелона обороны.
Н.Ф. Ватутин понимал всю сложность положения М.Е. Катукова, как никто, потому что знал: даже уже выделенные в его распоряжение силы из 38-й и 40-й А к утру 8 июля не смогут выйти в указанные районы. Даже согласно официальному приказу командования, 309-я сд должна была сосредоточиться в район Зоринские Дворы лишь к 4.00 9 июля. Однако уверенности, что и к этому времени ее полки, шедшие пешком, прибудут в полосу 1-й ТА, не было. Транспорта не хватало, а в воздухе господствовала немецкая авиация, из-за этого даже полки приходилось дробить и перебрасывать небольшими группами, а также использовать в вечернее и ночное время. Поэтому в обстановке, когда противник еще владел инициативой, а достаточных сил для удержания его в системе второй армейской полосы на Обоянско-Прохоровском направлении пока не было, командующий фронтом был вынужден принять решение о нанесении 8 июля контрудара по флангам 4-й ТА подвижными соединениями, в том числе и теми, что пока еще находились на марше. Подчеркну, это решение принималось под давлением сложной оперативной обстановки, в условиях жесткого дефицита сил, т. к. фронт не располагал артиллерийской группировкой, подобной той, что имел сосед – Центральный фронт, или иными средствами для удержания войск Гота в системе армейских полос. Поэтому Н.Ф. Ватутиным ставка была сделана на удар сильного «танкового кулака» на Прохоровском направлении (район Васильевка – свх. «Комсомолец» – Беленихино – Непхаево), хотя он и предполагал, что, возможно, все запланированные подвижные соединения здесь сосредоточить не удастся.
Командующий фронтом считал, что главная задача контрудара – не позволить 4-й ТА сконцентрировать значительные силы для прорыва на каком-либо участке Прохоровского или Обоянского направлений и заставить ее корпуса рассредоточить части танковых дивизий и авиацию по всему фронту прорыва для отражения атак советских подвижных соединений. Он планировал, что главные силы контрударной группировки – 10-й, 2-й, 5-й гв. и 2-й гв. тк должны сосредоточиться юго-западнее Прохоровки и, при поддержке стрелковых дивизий 69-й и 6-й гв. А, сильными ударами сковать 2-й тк СС, чтобы он не мог двинуться на север и северо-восток (т. е. на левое крыло 1-й ТА), а при благоприятном развитии боя – смять его правый фланг (часть сил мд СС «Лейбштандарт» и «Дас Райх»). Одновременно с ними 6-му тк 1-й ТА предстояло нанести контрудар в районе Пены (с запада) по флангам 48-го тк и таким образом оттянуть на себя часть сил с северного направления. По сути, это был план контрудара, подготовленный для реализации 7 июля, но отложенный и теперь адаптированный к новым условиям. Воплотить его было под силу только крупной группировке подвижных соединений. В сложившихся неблагоприятных для фронта условиях (нехватка войск и времени) этот замысел представлялся оптимальным и вполне отвечал главной цели оборонительной операции – удержать германские войска в системе второй армейской полосы и выбить их танки. Суть контрудара была изложена Н.Ф. Ватутиным в оперативной директиве № 0014/оп от 7 июля 1943 г., подписанной в 23.00: «Основная задача контрудара разгромить группировку противника в районе: Беленихино, Ерин, Шопино, выйти на фронт Сырцев, Яковлево, Козьмо-Демьяновка, Быковка, Ерин, Шопино, охватив тем самым с востока главные силы противника.
Частные задачи:
1. 10-му тк с двумя дивизионами 85-мм ПТО занять исходное положение, согласно карте, и нанести удар в направлении Васильевка, Яковлево, свернуть ударом во фланг весь боевой порядок противника и выйти в район Яковлево.
2. 2-му тк, исходное положение см. карту, ударом в направлении свх. „Комсомолец“, Быковка уничтожать пр-ка и выйти в район Козьмо-Демьяновка, Быковка.
3. 5-му гв. тк, исходное положение см. карту, наносить удар в направлении Беленихино, Лучки, Крапивинские Дворы и выйти в район: Крапивинские Дворы, (иск.) Быковка, Гремячий, клх. „Смело к труду“.
4. 2-му гв. тк, из района см. карту, нанести удар в направлении Лучки, окружить совместно с первыми тремя корпусами, уничтожить пр-ка, находящегося сев. – вост. Лучки, и далее ударом в направлении Лучки, Гонки и выйти в район Гонки.
5. 89-й гв. и 375-й сд, из р-на см. карту, по мере свертывания фронта пр-ка, наступать из р-на Вислы в направлении Шопино выйти на фронт Ерик – Шопино.
6. 1-й ТА, частями 6-го тк и прочими средствами усиления нанести удар в направлении Сырцев, Яковлево и одновременно со свертыванием фронта 31-му тк наносить удар в направлении Покровка и далее на запад, в результате выйти на фронт Сырцев, Яковлево. На остальном фронте армии прочно удерживать занимаемое положение и не допустить прорыва танков пр-ка.
7. Вся авиация фронта будет поддерживать контрудар и прикрывать ударную группу с воздуха.
8. Готовность начала действий – 10 ч. 00 мин. 8.7.43 г.
9. Одновременно с подготовкой наступления быть готовым в любой момент отразить возможный удар пр-ка.
10. Начало наступления – 10 ч. 30 мин. 8.7.43 г.
11. Доносить всеми способами, а по радио через каждый час непосредственно в штаб фронта».
Таким образом, документ ставил перед корпусами Буркова, Попова и Кравченко сложные и глубокие задачи: после того как фланговое прикрытие «Лейбштандарт» и «Дас Райх» будет смято, восьми танковым бригадам, танковому полку при поддержке одной мсбр, сап, двух иптап и двух оиптд предстояло прорваться в их тыл и после достижения рубежа Яковлево повернуть на коммуникации 48-го тк. В это же время на Липовом Донце переходил в контрудар 2-й гв. Ттк. Три его танковые и одна мотострелковая бригады должны были сковать боем войска правого фланга мд СС «Дас Райх» и левого мд СС «Мертвая голова» и тем самым оттянуть на себя часть сил этих дивизий с участка перед атакующими в направлении Яковлево 2-м, 10-м и 5-м гв. Стк.
Как уже отмечалось, это вариант контрудара, который Н.Ф. Ватутин готовил на 7 июля, но затем отменил. В прежнем плане предусматривалось участие 40-й А, теперь же часть ее войск была срочно передана на усиление 1-й ТА. Тем не менее командующий фронтом не оставил своего намерения в какой-либо форме привлечь к контрудару и войска Москаленко. Есть основания полагать, что командарм об этом его настойчиво просил. И хотя в оперативной директиве конкретных задач на 8 июля 40-я А не получила, в ночь на 8 июля Н.Ф. Ватутин по телефону отдал приказ К.С. Москаленко: частями двух дивизий провести демонстративное наступление. Главная его цель сводилась не к захвату какого-либо рубежа, населенного пункта или территории, а к демонстрации активности, чтобы не осложнить противнику маневр силами.
О том, как велась подготовка к этому мероприятию, сохранился ряд документов и свидетельств, из которых следует: чтобы не отвлекать М.Е. Катукова и его штаб от главного направления, непосредственное руководство всеми силами в ходе контрудара, в том числе и танковыми, возлагалось на командование 6-й гв. А. Ее войска находились в двух не связанных между собой районах: 22-й гв. ск (67-я гв. и 90-я гв. сд и части усиления) – на правом фланге 1-й ТА, усиливал Обоянское направление; 23-й гв. ск (89-я гв., 375-я и 93-я гв. сд) оборонялся по Липовому Донцу, а тыл этого корпуса от возможного удара АГ Кемпфа в районе Мелихово прикрывала 92-я гв. сд 35-го гв. ск. Кроме того, корпусу Таварткиладзе подчинялись 51-я гв. сд, части которой были разбросаны по всему фронту, и 52-я гв. сд, сосредотачивавшаяся в излучине Псла. Для облегчения управления войсками на Липовом Донце (левое крыло 6-й гв. А) и контрударной группировкой в селе Сажное был развернут вспомогательный пункт управления во главе с заместителем командующего 6-й гв. А по строевой части генерал-майором П.Ф. Лагутиным. Хотя, судя по документам, его участие в руководстве собранными для удара силами, и прежде всего танковыми корпусами, было формальным. Главную роль здесь будет играть начальник штаба фронта генерал-лейтенант С.П. Иванов, который 6 июля лично И.В. Сталиным был направлен в Корочу на помощь командующему 69-й А, но по просьбе Н.Ф. Ватутина приедет в Сажное для контроля.
После полуночи, когда замысел контрудара принял форму оперативной директивы, не все войска, выделенные для его проведения, сосредоточились в своих районах. По-прежнему находился на марше 2-й тк, а бригады 5-го гв. Стк и 2-го гв. Ттк только вышли из боя, поэтому времени на подготовку столь масштабного наступления у них оставалось мало. Тем не менее штаб фронта все же планировал, что все четыре танковых корпуса участие в контрударе примут, а значит, ударная группировка будет иметь не менее 500 танков и 21 САУ. Численность всех корпусов приведена в таблице № 19. Возлагая на это мероприятие большие надежды, вечером 7 июля и в ночь на 8 июля для оперативного доведения задач, оказания необходимой помощи, а больше для контроля Н.Ф. Ватутин направил в танковые соединения почти все руководство фронта: начальник штаба С.П. Иванов, командующий БТ и МВ А.Д. Штевнев, его заместитель И.И. Иванов и лично Н.Ф. Ватутин. Н.С. Хрущев в это время уже находился в «закрепленной» за ним 1-й ТА.
Подготовка контрудара во всех соединениях проходила в непростых условиях, но в наиболее сложном положении оказался 2-й тк, двигавшийся из района Уразово (Юго-Западный фронт). Согласно приказу к исходу 7 июля он должен был выйти в район Камышовка, Алексеевка, Короча, Сетное, но отставал от графика. Вечером Н.Ф. Ватутин решил лично встретиться с А.Ф. Поповым, чтобы получить информацию из первых рук о состоянии войск, реальном времени их сосредоточения и одновременно поставить задачу на контрудар. Для этого он прибыл на корпусной НП в районе х. Правороть, в 2 км юго-восточнее ст. Прохоровка. Комкор доложил, что соединение полностью укомплектовано бронетанковым и артиллерийским вооружением, но располагает лишь 50 % автотранспорта, поэтому пока заметно отстает от намеченного графика. Танковые бригады тоже хотя и шли форсированным маршем, однако в это время еще находились на расстоянии нескольких десятков километров от района предстоящего боя. Часть его бронетехники вышла из строя по техническим причинам, но ее восстановлением занимались все ремонтные службы с большим напряжением сил. Больше половины мотопехоты 58-й мсбр двигалось пешком, автотранспорта не хватало даже для переброски артвооружения и положенных двух б/к. Поэтому предполагалось, что под Прохоровку бригада подойдет в лучшем случае к исходу 9 июля.
Затем, развернув карту, комкора в курс дела начал вводить командующий фронтом. Он оказался первым из командиров танковых соединений, кто получил приказ-задачу, еще до того как была официально утверждена оперативная директива о проведении контрудара.
Начальник разведки 2-го тк Е.Ф. Ивановский вспоминал: «Я при этом присутствовал и помню, что речь шла об удержании оборонительных рубежей и танковых атаках. Подразумевались контратаки, ибо наступали пока что гитлеровцы. Мы оборонялись. Но командующий, как мне казалось, намеренно не употреблял термин „контратака“, он с ударением говорил „атака“. Это было и понятно, и оправданно. Нам, танкистам, надлежало нанести удар, парировать активность противника решительными атаками».
После этого разговора А.Ф. Попов выехал в штаб 69-й А, который располагался в г. Короча, где встретился с ее командующим генерал-лейтенантом В.Д. Крюченкиным и С.П. Ивановым. А в 1.00 8 июля комкор отдал приказ командиру своего 15-го гв. оттп, который в это время вошел в Корочу: немедленно двигаться в район села Призначного (5 км восточнее ст. Прохоровка) и утром быть готовым действовать в направлении на ст. Беленихино, Гостищево. А командирам бригад боевой приказ был доведен примерно в одно и то же время, но позже – на рассвете.
Напряженно в это время работало и командование других корпусов, в 1.00 8 июля А.Г. Кравченко получил по БОДО от начальника оперативного управления штаба фронта генерал-майора С.И. Тетешкина распоряжение Н.Ф. Ватутина: прибыть на КП 10-го тк в хутор Дубовый для получения задач. Через три часа С.П. Иванов изложил ему и генерал-лейтенанту В.Г. Буркову общий замысел контрудара и вручил письменные приказ-задачи на 8 июля. Из всех корпусов, запланированных для нанесения контрудара, Сталинградский был самым маломощным. Оставшиеся после выхода из окружения танки комкор свел в две бригады, которым и предстояло участвовать в наступлении. Личный состав 22-й гв. тбр, которая осталась без бронетехники, вывел в резерв.
Тем не менее следует отметить, что его штаб, стремясь по максимуму использовать последние оставшиеся часы до начала наступления, очень ответственно подошел к планированию боевых действий и организации боя. Уже в 4.30 начальник штаба полковник Серов подписал следующее распоряжение:
«Командир корпуса приказал:
1. Частям корпуса к 10.00 быть полностью боеготовыми к атаке противника в общем направлении Беленихино, Калинин, Собачевский, Лучки, Козьмо-Демьяновка. Донести о готовности к 7.00 8.7.43 г.
Организовать немедленно разведку:
22-я гв. тбр – Ясная Поляна, Озеровский,
20-я гв. тбр – Беленихино, Калинин,
6-я гв мсбр и 21-я гв. тбр – Собачевский, Лучки и на Тетеревино.
О результатах разведки донести штакор к 10.00 8.7.43 г.
2. До 10.00 8.7.43 г. полностью все танки и вооружение пополнить боеприпасами, заправить всю материальную часть и иметь в запасе не менее 1 заправки».
А между 7.00 и 8.00 в бригады, через офицеров связи, был доставлен еще один приказ: «1. Противник своими танковыми силами и мотопехотой стремится развивать успех в северном и северо-восточном направлениях.
2. 5-й гв. Стк переходит в наступление в общем направлении Беленихино, Калинин, Лучки, Смородино, клх. „Смело к труду“, Березов, Стрелецкое.
Уничтожая противостоящего противника, к исходу первого дня операции выходит в районе выс. 218.9, Крапивенские Дворы, лес западнее Журавлиный, клх. „Смело к труду“ и лес северо-восточнее.
Справа наступает 2-й тк в общем направлении Тетеревино, Озеровский, выс. 246.3, Быковка, выс. 227.6, Бриллиантов с задачей к исходу первого дня выйти в р-н Козьмо-Демьяновка, Быковка, отм. 246.3.
Слева наступает 2-й гв. тк в общем направлении Нечаевка, восточная окраина Смородино, Болховец с задачей к исходу первого дня операции выйти в районе клх. „Смело к труду“ (южный), Гремучий, отм. 225.9.
3. Я решил: главный удар наносить правым флангом, построив боевой порядок корпуса в два эшелона в две колонны. В первом эшелоне иметь одну танковую бригаду и мотострелковую бригаду, во втором эшелоне – две танковые бригады.
4. 20-й гв. тбр с 1499-м иптап наступать в направлении Калинин, западная окр. Лучки, Крапивенские Дворы. К исходу дня выйти в р-н Журавлиный и лес северо-западнее.
5. 6-й гв. мсбр с 454-м мп наступать в направлении безымянной высоты в 2 км южнее Калинин, восточная окр. Лучки, западная окр. Смородино, Глушинский, клх. „Смело к труду“.
6. 21-й гв. тбр наступать за 6-й гв. мсбр, имея задачей обеспечить продвижение 6-й гв. мсбр в данном ей направлении, быть готовой к отражению контратак танков пр-ка. К исходу дня выйти в р-н леса северо-восточнее клх. „Смело к труду“.
7. 22-я гв. тбр – мой резерв. Следовать по маршруту 20-й гв. тбр в готовности к отражению контратак танков пр-ка. И с развития успеха 20-й гв. тбр к исходу дня выйти в район леса северо-западнее Журавлиный.
8. Начало атаки – особым распоряжением, после 30-минутной артподготовки».
2-й гв. Ттк вел боевые действия в течение 7 июля как обычное стрелковое соединение. Его бригадам были нарезаны участки обороны по западному берегу Липового Донца между 375-й сд и 158-м гв. сп 51-й гв. сд. К исходу дня, в связи с осложнением обстановки в полосе 7-й гв. А, Н.Ф. Ватутин отдал приказ А.С. Бурдейному: выдвинуть в район южная окраина Хохлово, южная окраина Дальняя Игумена – пять оставшихся «Черчиллей» 47-го гв. оттпп и 1500-го иптап (19 45-мм ПТО). Из-за этого корпус был лишен собственной противотанковой артиллерии, если не считать дивизиона 4-й гв. мсбр и батарей ПТО в танковых бригадах.
Предварительная информация о планах фронта на 8 июля в штаб корпуса поступила днем 7 июля. В ночь на 8 июля его войска должны были сдать участок обороны 93-й гв. сд 35-го гв. ск и сосредоточиться на исходных позициях в районе Рождественка, Новые Лозы, Дружный для атаки. Сдача рубежа прошла быстро и строго по плану, представители штаба гвардейской дивизии прибыли для принятия участков уже в 19.30.
Н.Ф. Ватутину для достижения целей контрудара было важно не только свести корпуса в единую танковую группу, но и создать им максимально благоприятные условия для эффективных действий. И он использовал все имевшиеся у него средства, чтобы обеспечить успех. Например, при перегруппировке Тацинского корпуса он применил военную хитрость. С целью ввести командование мд СС «Дас Райх» в заблуждение и убедить ее командование в том, что в полосе, принятой 93-й гв. сд, по-прежнему находится крупное танковое соединение, и тем самым заставить его сосредоточить здесь бронетехнику, на места отводимых танков, по его приказу, гвардейцы установили 160 их деревянных макетов. Из распоряжения комкора: «В целях скрытности перегруппировки корпуса командующий фронтом направил в распоряжение корпуса макеты танков.
Приказываю:
1. С 24.00 7.7.43 г. до 1.00 8.7.43 г. получить в Сажное МТС по 40 макетов и к 3.00 8.7.43 расставить на участках обороны танковых бригад и мсбр. В промежутках макетов оставить не более роты танков, которые отвести особым распоряжением. Остальную матчасть вывести в район, указанный мною.
2. О расположении макетов поставить в известность командиров частей 93-й гв. сд, которым принадлежит участок обороны. Макеты примерно замаскировать.
3. Личный состав мспб бригад и мсбр отвести в указанный мною район после сдачи участков.
4. Танки отводить с 2.30 до 3.00 8.7.43 г., отвод танков маскировать артминогнем. Командиру 273-го мп в это время открыть минометный огонь по расположению противника.
Командирам бригад для приема макетов выслать командиров в Сажное МТС».
Боевое распоряжение для корпуса Бурдейного командующий фронтом подписал в 0.55 8 июля, а в 5.30 его вручил комкору на КП в Сажном лично командующий БТ и МВ фронта генерал-лейтенант А.Д. Штевнев, направленный к нему в качестве представителя штаба фронта. Через полтора часа план атаки корпуса уже был изложен в форме приказа № 32, который сразу же ушел в бригады. Выглядел он следующим образом:
«1. Противник частями тд СС „Мертвая голова“, 11-я тд, тд СС „Великая Германия“, 332-я пд и 167-я пд продолжал вести наступательные бои в северо-восточном направлении. Его основная танковая группировка в районе Яковлево, Лучки, Смородино, Козьмо-Демьяновка. Южная танковая группировка – в районе Журавлиный, Гремучий, клх. „Смело к труду“.
Основные аэродромные базы – Харьков, Микояновка, Томаровка, Бессоновка.
2. Корпус имеет задачу: решительными действиями из района Тетеревино, Сажное, Гостищево нанести удар в направлении Лучки, окружить совместно с 5-м гв. Стк, 2-м тк, 10-м тк и уничтожить противника, находящегося северо-восточнее Лучки, и далее ударом в направлении Лучки, Гонки, выйти в район Гонки, в готовности действовать в направлении Болховец, Белгород.
3. Справа наступает 5-й гв. Стк из района Беленихино, Виноградовка, наносит удар в направлении Лучки, Крапивенские Дворы и выходит в район Крапивенские Дворы, (иск.) Быковка, Гремучий, клх. „Смело к труду“.
Слева, из района Калинин, Петропавловка, наступает 89-я гв. сд в направлении Вислое, Шопино, Ерик.
4. Я решил: первой линии иметь две танковые бригады, одну танковую бригаду иметь во втором эшелоне на заходящем правом фланге.
Готовность к наступлению 10.00 8.7.43 г.
Начало наступления по сигналу 555. Для всех частей: выступил – 666.
5. 4-й гв. тбр выйти в исходный район 2 км южнее Тетеревино и быть готовым действовать в направлении Тетеревино, Нечаевка, вост. Смородино, клх. „Смело к труду“, имея ближайшей задачей овладеть Гонки. В готовности действовать на Болховец, переправа в районе Нечаевка.
6. 26-й гв. тбр переправиться в районе Вислое с ближайшей задачей овладеть выс. 225.9, в дальнейшем быть готовым действовать в южном направлении на Болховец.
7. 25-й гв. тбр из района Сажное МТС двигаться за 4-й гв. тбр в направлении Нечаевка с задачей овладеть клх. „Смело к труду“ (южн.) и обеспечить действия корпуса справа.
Быть готовым развить успех 4-й гв. тбр в направлении Ерик, Болховец.
8. 4-й гв. мсбр переправиться в районе Вислое и двигаться за 26-й гв. тбр, имея задачей совместно с 26-й гв. тбр овладеть выс. 225.9, в дальнейшем наступать вдоль Белгородского шоссе на Болховец. Организовать противотанковую оборону фронтом на юг и юго-запад.
9. 273-му мп массированным огнем пресечь движение противника в Вислое с запада и прикрыть действия саперного батальона по восстановлению моста, в дальнейшем сопровождать подвижным огнем действия 4-й гв. тбр.
10. 1695-му зенап к 10.00 8.7.43 г. выбросить две батареи в район Вислое с задачей прикрыть переправу через Липовый Донец.
11. Одновременно с подготовкой наступления частям быть готовыми отрезать возможный удар противника.
12. Вся авиация фронта будет поддерживать контрудар и ударную группировку с воздуха.
Сигналом опознавания своих войск в светлое время – серия белых ракет в сторону противника».
Исследователи при изучении контрудара 8 июля редко опускаются на корпусной уровень. Обычно опираются на документы фронта, в частности на оперативную директиву № 0014. И исходя лишь из нее, дают оценки и численности привлеченных для него сил, и масштабу этого события, и его влиянию на дальнейший ход операции. Поэтому приходилось встречать информацию якобы о том, что в контрударе принимали участие 800 советских танков, т. е. в эту цифру были включены боевые машины и 6-го тк. А в некоторых изданиях упоминаются даже 31-й тк и 3-й мк. Авторы этих утверждений, вероятно, забывают, что план операции, который излагается в приказах и директивах, – это лишь намерение командования. И как только он доходит до исполнителей, сразу на него начинает влиять целый ряд факторов, и прежде всего главный – противник. Поэтому при проведении любых боевых действий хорошо подготовленный план – это лишь полдела.
Что касается упомянутой директивы, то она имела обязательный характер лишь для отдельных танковых корпусов, сосредоточенных на Прохоровском направлении. Соединения 1-й ТА к подготовке контрудара даже не приступали, т. к. этот документ был подписан около 23.00, еще до того, как в штаб фронта поступила полная информация об итогах боя за 7 июля в полосе 3-го мк. Когда же М.Е. Катуков доложил о тяжелейшем положении у С.М. Кривошеина и острой необходимости укреплять участок: х. Сырцев, Верхопенье, Гремучий, вопрос об участии в контрударе 6-го тк отпал сам собой, т. к. бригады корпуса Гетмана должны были двинуться именно для прикрытия этого района. Переданные же затем командованию 1-й ТА и штаба фронта шифровки: в 1.40 8 июля (№ 12703) с боевым распоряжением о готовности к контрудару и в 9.30 (№ 12746) с подтверждением начала его в 10.30, и о прикрытии войск армии авиацией выполняли роль ориентировок, а не приказов к действию. Об этом свидетельствуют следующие документы. Так, в 3.00 8 июля А.Д. Гетман получил от офицера связи следующий частный боевой приказ № 077, подписанный всеми членами Военного совета армии в 24.00 7 июля:
«1. Противник силою шести танковых и трех пехотных дивизий наносит главный удар в общем направлении на Обоянь, к исходу дня 7.7.43 г. вышел на рубеж Луханино, Красная Дубрава, ур. Сухая, Большие Маячки, восточная окраина Грезное.
2. Командиру 6-го тк:
а) силами 6-й мсбр с одной танковой ротой занять оборону на рубеже Чапаев, Раково, Шепелевка. Задача: не допустить прорыва противника в северном направлении.
б) 200-ю тбр без одной танковой роты к рассвету 8.7.43 г. вывести в район восточной окраины Верхопенье и занять рубеж МТС, далее на восток, обеспечивая прикрытие дороги, идущей из Верхопенья на Обоянское шоссе, (иск.) выс. 242.1. Задача: не допустить прорыва противника из направления Луханино, Красная Дубрава на Обоянь, вдоль реки Пена и шоссе. Быть готовой контратаковать в направлении Березовка, Сырцево, Красная Дубрава, Сухо-Солотино.
в) 22-й тбр после сдачи участка 6-й мсбр к утру 8.7.43 г. сосредоточиться в ур. Толстое (2 км юго-восточнее Новенькое), в готовности контратаковать в направлении Меловое, Чапаев, Раково, Шепелевка, Сырцево, Верхопенье.
3. Слева на рубеже (иск.) Луханино, Сырцево, ур. Щенячий, (иск.) Красная Поляна – части 3-го мк с 112-й тбр».
Все последующие указания командования 6-го тк для своих войск были основаны именно на этом приказе. И ни в одном документе штаба 1-й ТА и ее корпусов нет даже намека, что они готовились или их войска планировалось использовать во фронтовом контрударе. Да и странно, если бы было по-иному. Ведь контрудар проводился главным образом, чтобы облегчить положение армии Катукова и оказать помощь ее войскам в удержании рубежей. К этому времени ее соединения выполнять одновременно две столь крупных задачи – сдерживать противника и вести масштабные наступательные бои, уже были не в состоянии. И Н.Ф. Ватутин это понимал.
В штабе 4-й ТА, который по-прежнему располагался на станции Александровка (56 км северо-западнее Харькова), вечером тоже шла напряженная работа по планированию и подготовке дальнейшего прорыва. В это время ее главной задачей по-прежнему являлось уничтожение советских танковых сил (1-я ТА) перед фронтом 48-го тк и 2-го тк СС на участке: Обоянское шоссе – Покровка – Большие Маячки – Грезное – Кочетовка. С того момента как 6 июля возникла эта проблема, произошел ряд событий, которые существенно осложнили реализацию задуманного Готом окружения этой группировки. Коснулись они в первую очередь его «ударной триады» – танков, авиации и артиллерии. У командования армии и раньше не было иллюзий относительно цены, которую придется в ходе «Цитадели» платить ее танковым соединениям за преодоление рубежей русских, но никто не ожидал, что убыль техники за такое короткое время окажется столь значительной.
Так, из 464 танков и штурмовых орудий, числившихся на 4 июля 1943 г. во 2-м тк СС, на утро 8 июля исправными было 306, т. е. за трое суток вышло из строя 66 % бронетехники.
Еще более значительными оказались потери 48-го тк. Его ударное соединение – бригада Штрахвица была фактически обескровлена. Согласно записи в журнале боевых действий 4-й ТА, уже в первой половине дня 7 июля из 316 танков, которыми располагала дивизия «Великая Германия» (тп и 10-я тбр) в первый день «Цитадели» исправными числилось лишь 80. По донесению штаба дивизии на 24.00 7 июля в ее танковом полку боеспособными осталось и менее трети боевых машин – 31(27,7 %), в том числе лишь один «тигр». А бригада «пантер», без преувеличения, находилась в катастрофическом положении: к полуночи 6 июля из 204 Т-6 исправными оказалось лишь около 40. К вечеру 7 июля в тыловых ремонтных мастерских скопилось 76 «пантер», вышедших из строя по техническим причинам, из которых к 10 июля в строй могли быть введены не более 14. Несколько лучше положение с техникой складывалось в 11-й тд. По ее докладу, из 80 танков, числившихся в строю перед операцией, на 24.00 7 июля исправными были всего 70, в том числе 5 Т-2 и 9 огнеметных. Донесение о численности бронетехники в 3-й тд к исходу 7 июля в штаб 48-го тк не поступило. «С учетом такого положения дел, – отмечается в журнале боевых действий армии, – в первой половине дня начальник штаба армии обратился к тыловому командованию ОКХ с просьбой, чтобы ОКХ немедленно выделило ремонтные части, укомплектованные квалифицированным персоналом».
Но это была лишь часть проблем, возникших перед ударной группировкой Манштейна. Вечером 7 июля поступило распоряжение Верховного командования о передаче значительной части сил 8-го ак в ГА «Центр». Его командир генерал Х. Зайдеман вспоминал: «В результате провала наступления 9-й А в районе Орла и невозможности осуществить прорыв, как планировалось, вечером 7 июля 8-му авиакорпусу были отданы приказы, в соответствии с которыми в 1-ю авиадивизию 6-го воздушного флота, поддерживающего 9-ю армию, были переданы следующие соединения: две группы 3-й истребительной эскадры, три группы 2-й штурмовой эскадры, две группы 3-й бомбардировочной эскадры. Эти перемещения означали сокращение численности истребителей на 40 %, на 50 % уменьшение штурмовых частей и 30 % сокращение численности бомбардировщиков 8-го авиакорпуса».
При большом выходе из строя бронетехники и сокращении численности 8-го ак, поддерживавшего армию Гота, должна была резко возрасти роль всех видов артиллерии, но в 4-й ТА артчастей было мало, и они тоже несли потери, особенно дивизионы штурмовых орудий. Поэтому в этот момент каждая батарея у командования дивизий и корпусов была на счету, так как кроме боевых групп ею было необходимо усиливать мотопехотные части, прикрывавшие все более растягивающиеся фланги.
Вечером 7-го и ночью 8 июля Г. Гот получил данные авиаразведки о подтягивании советским командованием новых танковых соединений на фронте корпуса Хауссера. Х. Зайдеман вспоминал: «В тот день (7 июля. – В.З.) наши самолеты разведки обнаружили значительные передвижения русских вдоль железной дороги Белгород – Курск, в лесах к востоку от нее… Ночная разведка раскрыла еще большие передвижения в районе вокруг Корочи, так же как и северо-восточнее Прохоровки….К 8 июля наши ночные разведывательные полеты снова принесли данные о значительном движении к линии фронта русских». Анализируя ситуацию, Г. Гот понял: с «Цитаделью» начинают возникать очень серьезные проблемы, потери растут, глубокого прорыва за трое суток достичь не удалось, фланги опасно растянуты, АГ Кемпфа топчется на месте, а о резервах и думать не приходится. Судя по его дальнейшим шагам, он уже не раз отметил для себя, что действия советской стороны им были просчитаны в основном правильно и корректировка плана наступления, произведенная по его предложению в мае, оправдалась. Верной оказалась и его нацеленность на уничтожение в первую очередь подвижных резервов русских. В журнале боевых действий армии на вечер 7 июля отмечено: «Командующий указал, что при продолжении операции необходимо в первую очередь не захватывать территорию, а уничтожать танковые силы противника перед фронтом обоих наших танковых корпусов. Причем их необходимо не только отбросить, в первую очередь это касается западного фланга, но и предотвратить контрудар со стороны Обояни. В соответствии с этим командующий приказал: 8 июля приняты меры по двустороннему охвату двух танковых корпусов русских (5-й и 6-й тк) и их уничтожению». Трудно понять, на что рассчитывал Г. Гот, ставя столь крупную (двухступенчатую) задачу при таком тяжелом состоянии танкового парка и в условиях резкого сокращения численности авиасоединений. Вероятно, жесткий и целеустремленный характер не позволял ему опускать руки перед возникшими трудностями, наоборот, в этот момент он как бы собирался. Несмотря на неблагоприятные условия, генерал-полковник все еще верил, что день 8 июля должен быть успешным. И хотя русские заметно потрепали его дивизии, а бригаду «пантер» было уже невозможно, как предполагалось, при необходимости повернуть на помощь Хауссеру (48-му тк, похоже, самому скоро потребуется помощь), тем не менее к рассвету 8 июля в двух его корпусах еще будет в строю не менее 500 танков – это большая сила! И если их правильно и рацио нально использовать, концентрируя на узких участках, то при поддержке авиации вполне возможно добиться весомых результатов. Этот вывод красной нитью проходил в боевых документах корпусов за 8 июля.
Тем не менее генерал-полковника очень беспокоили упорное сопротивление советских войск, усиленных танками в излучине Пены, и практически не использовавшаяся пока в боях их 40-я А, находившаяся перед фронтом 52-го ак. Это четко отмечено и в приведенной выше цитате. Поэтому 7 июля он направил командованию ГА «Юг» письмо с просьбой ускорить начало заранее планировавшегося в качестве вспомогательной меры наступления 2-й А в тыл 1-й ТА и 40-й А с запада, чтобы сковать их силы и тем самым снизить опасность, нависавшую на левое крыло его армии, которое с каждым днем наступления все больше и больше растягивалось. Кроме того, в этот момент, особенно в связи с проблемой фланговой опасности, остро встал вопрос нехватки пехотных соединений. Поэтому единственную более-менее свободную 167-ю пд командование 4-й ТА и группы пыталось использовать как пожарную команду, т. е. она была фактически на разрыв. Хотя она и так не простаивала без дела. 7 июля у Г. Гота с Э. фон Манштейном из-за нее возникли первые трения, военачальники не могли решить, на какой фланг ее в первую очередь направить: на западный 48-го тк (по Пене) или южный 2-го тк СС (по Липовому Донцу). Из журнала боевых действий 4-й ТА: «Командующий армией за последние 24 часа несколько раз приземлялся в расположении 167-й пд с целью проконтролировать ее боевое применение. Несмотря на постоянные переговоры, эта дивизия не смогла выделить запланированные силы для прикрытия левого фланга 48-го тк и атаки на южный фланг через Донец. При этом появлялась возможность высвободить дивизию СС „Мертвая голова“ и перебросить ее на острие наступления корпуса СС. В настоящее время это острие настолько истончилось, что невозможно рассчитывать на закрепление успеха без переброски туда мд СС „Мертвая голова“. В 13.00 был направлен приказ для 48-го тк, подтверждавший ориентировку, направленную в 10.00, о том, что 167-я пд с 2.00 8 июля тремя колоннами должна быть переброшена через Ворсклу и подготовиться к дневному маршу. Во второй половине дня состоялись переговоры с ГА „Юг“, в ходе которых группа армий еще раз высказала предложение о том, что 167-ю пд более целесообразно использовать на левом фланге армии. Однако командующий армией стал обосновывать перед фельдмаршалом свою личную точку зрения, что это решение следует изменить. В конце концов остановились на атаке в восточном направлении (на Прохоровку. – В.З.), но с оговоркой, что эта дивизия должна выделить в распоряжение 48-го тк 1/3 своего состава в случае сильного вражеского контрудара».
Настаивая на решении выдвинуть дивизию Триренберга в район Липового Донца, Г. Гот рассчитывал, что Э. фон Манштейн сможет пробить у Берлина решение о начале наступления 2-й А в ближайшие дни. В этом случае О. фон Кнобельсдорфу она не понадобится, русским будет не до контрударов из излучины Пены. А корпус Хауссера, получив в ударный клин дивизию Зимона, окажется в состоянии овладеть ст. Прохоровка и двинуться на северо-восток. Фельдмаршал же хотя и осознавал, что проблемы на флангах 4-й ТА равнозначны (крупные и очень опасные) и их без дополнительных сил не решить, но в то же время понимал: этот запрос ни к чему не приведет. Поэтому пытался одной дивизией решить сразу три очень сложные задачи – укрепить западный фланг 48-го тк, восточный – 2-го тк и стимулировать его наступление. Если судить по решениям, которые штаб 4-й ТА прнял сразу после обсуждения Г. Гота с Э. фон Манштейном вопроса использования 167-й пд, то фактором, который, вероятно, перевесил чашу весов в пользу генерал-полковника, стало его предложение перебросить в ближайшее время пехотные части 52-го ак (часть сил 57-й и 255-й пд) с юга на север, ближе к р. Пена. Между 19.00 и 20.00 в штаб корпуса Отта была направлена телеграмма с приказом: в течение ночи подготовить силы для начала переброски. Однако, как мы увидим дальше, уже на следующий день этот план будет сорван активностью 40-й А (имитация контрудара).
Хочу обратить внимание на интересную деталь, которая встречается в руководящих документах штабов войск Гота и самой его армии за этот период. Несмотря на то, что после окружения части сил 5-го гв. Стк в руках немецкой разведки оказались данные о районе развертывания двух отдельных танковых корпусов Воронежского фронта, командование 4-й ТА до 8 июля толком так и не понимало, где и какие советские подвижные соединения действуют перед ее фронтом. Это видно на примере путаницы с корпусом Кравченко. После изучения захваченных в ур. Козинка 6 июля документов 22-й гв. тбр штаб 2-го тк СС установил, что на Прохоровском направлении главная сила русских – 5-й гв. Стк. А по показаниям пленных, в 6 км юго-западнее станций Прохоровка и Беленихино находились склады боеприпасов и продовольствия. Вероятно, поэтому подчиненные В. Остендорфа решили, что район Прохоровки – это место базирования этого соединения. А зафиксировав переброску сил 31-го тк на фронт Покровка – Грезное, они пришли к выводу, что это проводится рокировка бригад корпуса Кравченко для нанесения ударов по левому флангу мд «Лейбштандарт», при этом тылы гвардейского корпуса остались юго-западнее ст. Прохоровка. Поэтому в документах и 4-й ТА, и 2-го тк СС участок обороны 31-го тк именовался районом действий «5-го русского (Сталинградского) танкового корпуса». Следовательно, 8 июля штаб армии планировал окружить и уничтожить войсками Хауссера и Кнобельсдорфа именно это соединение, вместе с 6-м тк, который считался им как главная сила русских на западном фланге, т. е. в излучине Пены. Подготовка к этому крупному и важному мероприятию началась еще в ночь на 7 июля. В 1.13 командир 2-го тк СС получил приказ № 3 по 4-й ТА, в котором Г. Гот излагал свой замысел и ставил конкретные задачи соединениям:
«1) Русская 1-я ТА силами установленных до сих пор 5-го и 6-го гвардейских танковых корпусов наступает с севера на юг по обеим сторонам дороги Обоянь, Яковлево. 2-й гв. тк наступал 6 июля через Липовый Донец на запад и был на этом участке отброшен на восток. По-видимому, неприятель будет пытаться силами 5-го и 6-го танковых корпусов прикрыть отход своих прочих сил на северо-восток.
2) 4-я ТА бьет южнее и юго-восточнее Пены наступающего противника путем двухстороннего окружения.
3) 2-й тк СС продолжает 8.7 наступление таким образом, чтобы отрезать 5-й (рус.) Сталинград. танковый корпус от его тыловых коммуникаций и оттеснить его на запад.
4) 48-й тк прорывает 8.7 главными силами оборону врага возле и восточнее Сырцево и препятствует отходу врага в направлении на Обоянь атакою в северном направлении. Силами 3-й тд раскатать позиции неприятеля по обеим сторонам ручья у Луханино и затем наносить удар на север восточнее Березовка. Одна треть 167-й пд (южнее Покровка) остается в подчинении.
5) 167-я пд (без одной трети) переправляется с рассветом 8.7 через Ворсклу по одной группе у Веселый и Ворсклы. Она сменяет дивизию СС „Мертвая голова“ на Липовом Донце в течение 8 июля и ночью с 8 на 9 июля. Вопреки всем предыдущим приказам сменою (войск. – В.З.) руководит 2-й тк СС. Для чего 167-я пд (без одной трети) немедленно подчиняется 2-му тк СС. После успешной смены дивизия СС „Мертвая голова“ поступает в непосредственное подчинение танковой армии.
6) 52-й ак главными силами прикрывает западный фланг 4-й ТА приблизительно по линии высоты юго-западнее Завидовка – Сетное – Ново-Ивановка – выс. 234.3 (1 км юго-восточнее Дмитриевка) – выс. 235.6 (западнее Бубны) – выс. 215.0 (восточнее леса Пападина). Правое крыло оборонительного фронта должно быть продвинуто на север в направлении леса Пападино. Активными действиями разведывательных групп прояснить поведение врага перед оборонительным фронтом. Главные силы 332-й пд сосредоточить таким образом, чтобы они смогли 9.7 форсировать р. Пена возле Завидовка и овладеть высотами севернее Завидовка.
7) Линия разграничения:
а) между АГ Кемпфа и 167-й пд: Болховец (АГ Кемпфа) – Шопино (167-я пд);
б) между 167-й пд и 2-м тк СС после завершения смены 167-й пд: Нечаевка (167-я пд) – северная окраина леса в 1 км южнее выс. 246.3 (3 км юго-восточнее Яковлево);
в) между 48-м тк и 52-м ак: Зыбино – Горцовка (52-й ак) – Черкасское – Алексеевка – Березовка (48-й тк) – Круглик (52-й ак);
8) регулировка движения осуществляется 521-м батальоном полевой жандармерии танковой армии с 07.00 (м.в.) 8 июля на дорогах Гайворон – Томаровка, Томаровока – Бутово, Серетное – Мощеное – Бутово».
В течение 7 июля войска обоих корпусов несколько улучшили свое положение, особенно заметных успехов относительно предыдущего дня достиг 48-й тк, поэтому замысел Г. Гота казался вполне реальным. Около полуночи П. Хауссер подписал следующий приказ – задание для своих дивизий:
«2-й тк СС, прикрывшись с северо-востока, атакует 8.7.1943 г. силами мд СС „Лейбштандарт“ и бронегруппы, а также разведбатальона мд СС „Дас Райх“ неприятеля на северном фланге корпуса южнее Псел, поворачивая фронт на северо-запад – с центром тяжести справа, и уничтожает неприятеля во взаимодействии с 48-м тк, который, обеспечив охранение на своем правом фланге с центром тяжести на линии Покровка – Гремучий, наносит удар на север из района Сырцево.
Разделительная линия между „Дас Райх“ справа и „Лейбштандарт“ слева путь от школы в Тетеревино до Грезное („Дас Райх“) – путь от Мал. Маячки к северной части Солотино до развилки дорог в 3 км севернее Новоселовка.
Боевая группа „Дас Райх“: танковый полк, 3-й дивизион 2-го ап, 3/ тгп „Фюрер“, разведбатальон сосредотачивается, после смены задействованных в охранении частей полком „Германия“, в районе Тетеревино к 06.00. II/ 2 тп подтянуть в район южнее дороги. Боевая группа наносит удар вдоль дороги Тетеревино, выс. 224.5, центр Грезное, выс. 224.5, центр Кочетовка, выс. 235.9 до развилки дорог в 3 км севернее Новоселовка, и устанавливает связь с 48-м тк.
Вести разведку с центром тяжести на правом фланге вплоть до участка р. Псел.
„Лейбштандарт“, после сосредоточения сил для наступления к 06.00, наносит удар с центром тяжести на правом фланге своей полосы до дороги Белгород – Обоянь и устанавливает связь с 48-м тк севернее Новоселовка. Частью сил ей следует, двигаясь с западного направления из района Лучки, повернуть на юг для взятия Бол. Маячки.
Главное для обеих дивизий – держа в кулаке свои силы, особенно танки, разбить врага в указанном районе.
По выполнении задачи атакующие группы снова подтягиваются на исходные позиции.
Удар будет поддержан авиацией: разведкой и ударными группами.
Устойчивость системы связи имеет решающее значение. Чаще использовать короткие радиосообщения. Об окончании сосредоточения доносить командованию корпуса. Выступление по приказу».
Таким образом, корпус СС главный удар должен был наносить на северо-запад из двух районов, находившихся в полосе мд СС «Лейбштандарт». Утром П. Хауссер построил боевые порядки ударного клина (двух дивизий) своего соединения следующим образом. Танковый полк мд СС «Лейбштандарт» получил приказ: сначала одним батальоном занять Большие Маячки, затем с боевой группой дивизии, овладев Малыми Маячками, двигаться через хутора Веселый и Рыльский в направлении на Сухо-Солотино – Обоянское шоссе для соединения с 11-й тд 48-го тк. Боевая группа «Дас Райх» (танковый полк, 3-й батальон тгп «Германия», 3-й дивизион артполка, одна батарея 37-мм зениток) должна была атаковать от Тетеревино через Грезное в направлении на выс. 239.6 и далее продвигаться к Кочетовке. Для прикрытия ее правого фланга к излучине Псла выдвигался разведбатальон мд СС «Дас Райх».
В это время П. Хауссер уже чувствовал острую нехватку сил в боевых группах, действовавших на острие удара. Поэтому и без указаний Г. Гота считал наиболее эффективным методом для достижения каких-либо результатов при попытке прорвать рубеж войск 1-й ТА и 6-й гв. А высокую концентрацию танковых сил на узком участке фронта при сильной и непрерывной поддержке авиации. Вместе с тем бронетехника оставалась наиболее надежным средством для отражения контратак советских танковых подразделений. К этому моменту танковые полки дивизий СС уже превратились в «пожарные команды», которые весь день спасали на различных участках. Эта проблема и послужила главным поводом для проведения перегруппировки внутри 2-го тк СС, которая была согласована с Г. Готом и одобрена им. Суть ее заключалась в том, что мд СС «Мертвая голова» в ночь на 9 июля предстояло выдвинуться в центр боевого порядка корпуса, а ее место по Липовому Донцу должна была занять 167-я пд. Таким образом, мощная система обороны Воронежского фронта и стойкость его бойцов и командиров вынудили германское командование снизить свои амбиции и очень экономно относиться к имевшимся силам. Хотя эсэсовцы и до этого довольно рационально использовали наличные силы и средства. Чтобы читатель мог наглядно убедиться в том, насколько сложным в это время было положение во 2-м тк СС, для примера приведу ситуацию на стыке мд СС «Дас Райх» и «Мертвая голова». На правом фланге дивизии Крюгера, для создания передовой линии обороны по Липовому Донцу вместе с артиллерией и самоходками были задействованы даже саперные подразделения. И все для того, чтобы вывести танковый полк, разведбатальон и один батальон тгп «Германия» для атаки в направлении Кочетовки. На стыке мд СС «Дас Райх» и «Мертвая голова» в районе Рождественка, Петровский в ночь на 8 июля заняла оборону группа прикрытия под командованием Энзелинга (саперного батальона мд СС «Дас Райх», 627 сап и 3-го дивизиона (легких орудий) 818-го ап). Это позволило уплотнить часть сил мд СС «Дас Райх» и вывести с переднего края 3-й батальон тгп «Туле» мд СС «Мертвая голова». Далее из района выс. 210.7 (западнее ст. Тетеревино) вдоль железнодорожного полотна до х. Тетеревино и (иск.) выс. 224.5 оборонялись тгп «Фюрер» и «Германия» (без одного батальона) мд СС «Дас Райх». Разведка доносила о концентрации у Беленихино танковых сил русских, поэтому на левом фланге в районе Калинина был сосредоточен дивизион штурмовых орудий мд СС «Дас Райх».
План действий 48-го тк на 8 июля, подготовленный его командованием, в штаб 4-й ТА Ф. фон Меллентин доложил в 23.00. Суть его заключалась в следующем. Мд «Великая Германия» продолжает атаку в направлении с. Сырцево и после его захвата – прорывается на север и северо-восток, к Верхопенью и дороге западнее Покровки. 11-я тд с 339-м грп 167-й пд переходит к обороне от Покровки до участка ручья западнее х. Гремучего по высотам северо-западнее Гремучий. При этом она должна быть готова к удару на север, если наступление «Великой Германии» будет успешным и она выйдет к Верхопенью. 3-й тд предстояло завершить переправу войск у Луханино и Алексеевки, после чего продолжить прорыв в глубь излучины Пены западнее Верхопенья.
Учитывая все возраставшее сопротивление советских войск и снижение численности бронетехники в войсках, О. фон Кнобельсдорф усилил часть дивизии корпусной артиллерией. Мд «Великая Германия» придавались штаб 70-го артполка и два его дивизиона: 109-й минометный и 842-й пушечный, а третий, 101-й зенитный, был направлен в 3-ю тд для прикрытия переправ. Положение в войсках корпуса ночью и утром 8 июля в его журнале боевых действий отражается следующим образом:
«Погода: сухо, солнечно, после обеда легкий дождь с грозой.
Сразу после полуночи на переправу у Луханино, где 3-я тд строит мост, был произведен налет противника с ковровой бомбардировкой. Еще недостроенный мост полностью разбит. Сопротивление в северной части Луханино усиливается и приносит дивизии большие потери. Дивизия запросила разрешение перевести бронированные части, тяжелое вооружение и остатки гренадерского полка через Дуброво в обход на высоту 0,8 (3 км северо-восточнее Луханино) и организовать еще одну переправу у Луханино. Сообщение от 01.40 (м.в.) в связи с ошибочной маркировкой поступило в корпус только в 3:55 (м.в.). В 4:00 (м.в.) корпус дал разрешение и приказал перегруппировку провести еще ночью. Просьба поторопиться. Поскольку основная масса „Великой Германии“ уже переправилась у Дуброво, перегруппировка займет меньше времени, чем прорыв через Луханино, который не удался за весь вчерашний день. Уже в 5:00 (м.в.) бронегруппа 3-й тд находится сильно южнее Дуброво.
Ночью больших боев не наблюдалось.
167-я пд собралась южнее Покровки для зачистки населенного пункта, куда по непроверенным сообщениям вошли вражеские части. Дивизия планирует начать операцию в 8:00 (м.в.).
11-я тд находится в процессе организации линии обороны. В Красной Дубраве ее частям оказывается лишь слабое сопротивление. Разведбатальон столкнулся с противником в западной части Покровки и отбросил его. Бронегруппа стоит западнее выс. 251.2 в готовности для удара на северо-северо-восток. Гремучий противником не занят.
Перед танковой гренадерской дивизией „Великая Германия“ район юго-восточнее Сырцево занят танками, противотанковым и минометным вооружением противника. Дивизия выступает в атаку через линию выс. 230.1 и юго-западнее от нее на северо-восточную часть Сырцево. Фузилерский полк, который опять подчинен дивизии, идет из лесного участка севернее Ольховая балка в северо-западном направлении на Сырцево, пока гренадерский полк вместе с разведбатальоном сильно западнее Гремучий выступает в северном направлении. Между обеими полками находится танковая бригада в бою с сильной танковой группой противника юго-восточнее Сырцево.
3-я тд держится 394-м полком против сильного противника на высоте в 1 км севернее Луханино, а остальные части дивизии в 7:30 (м.в.) после быстрого марша через Дуброво выступили с высоты 0,8 в северном направлении.
1-й батальон 3-го стрелкового полка следует за бронегруппой с задачей: зачистить западную часть Луханино – север и северный берег Пены. 3-й разведбатальон стоит южнее Алексеевки, готовый к атаке через участок на Шепетовку.
Вражеская авиация очень активна на всем участке фронта корпуса».
Главное мероприятие в корпусе СС – приемо-сдача участка обороны на Липовом Донце – ночью даже не началось. До утра 8 июля дивизия Зимона находилась в прежнем районе и даже не приступала к сдаче участка, а ее танковый полк и дивизион штурмовых орудий, как и приказал Г. Гот, в качестве подвижного резерва на случай танковых атак через Донец располагались у села Гонки. Ее командование считало, что из-за активности русских, до того как 167-я пд начнет принимать участок обороны, перебрасывать мд СС «Мертвая голова» в полном составе к р. Псел было опасно, а соединение Триренберга опаздывало, после рассвета оно еще находились на марше. В 8.55 штаб 2-го тк СС передал в 4-ю ТА сводку о положении за ночь, в которой говорилось: «С наступлением темноты против левого фланга полка „Туле“ сосредоточились 5 вражеских танков и неизвестные силы пехоты, которые, однако, на рассвете отошли, не предприняв атаки.
Сосредоточение бронегрупп „Лейбштандарт“ и „Дас Райх“ в районе Тетеревино и южнее его, под прикрытием части сил со стороны северо-востока, еще не закончено. После окончания сосредоточения – удар на северо-восток согласно приказу командования армии. В течение ночи высокая активность вражеской авиации и бомбардировки.
23.00. После сильной артподготовки неприятель атаковал крупными силами позицию на высотах перед правым флангом полка „Т.Ейке“. Атака была отбита».
Войти с помощью соц. сетей: