Глава 16

И сошлись они: Светлый Воин в образе огромного янтарного тролля и защитник человечества Глеб Свекольников – небритый босой тип в изжеванном костюме, но с драгоценным мечом в руках… Хотя сошлись – это, конечно, громко сказано. Сойдись мы и впрямь с Лагером, как это делали былинные богатыри и чудовища, и от меня вмиг мокрого места не осталось бы. Поэтому приходилось приноравливаться к противнику, чтобы жалить его мечом и при этом не путаться у великана под ногами. Я постигал науку фехтования архаичным оружием интуитивно, припоминая, как когда-то, в лихую годину зарождающегося капитализма, орудовал бейсбольной битой, отстаивая коммерческие интересы Бурелома перед конкурентами по бизнесу. Надо заметить, кровавые уроки той поры не прошли даром, к тому же отбиваться мечом от невооруженного противника, даже такого крупного, было не в пример легче.

Отбиваться, но не победить, ибо для победы мне требовалось нечто большее…

Первая наша стычка с Лагером после того, как он зафутболил меня к Источнику, стала своеобразным откровением для нас обоих. Едва я сообразил, что держу в руках пусть не идеальное, но все-таки оружие, как тут же увидел тянувшуюся ко мне внушительную длань. Чудовищные пальцы готовились заграбастать меня и стиснуть, словно клизму. Вряд ли Светлый Воин не заметил, что я вооружен, – судя по всему, ему было на это откровенно начхать.

Однако уже в следующую секунду я заставил Лагера пожалеть о его наплевательском отношении к противнику. Избрав целью оттопыренный большой палец гиганта, я замахнулся мечом и, подобно обезглавливающему жертву палачу, рубанул вражеский палец под самый корень…

Говоря начистоту, мой первый успех в битве был весьма скромен, но мне он показался оглушительным триумфом. Меч, на который я не возлагал особых надежд, одним ударом превратил правую ладонь Лагера в четырехпалую. Рассчитывая поначалу лишь «куснуть» врага, я тем не менее изловчился и нанес ему весьма чувствительное повреждение, отчего даже сам на миг растерялся. Отрубленный палец Светлого Воина рухнул к моим ногам, будто половинка гигантской желатиновой колбасы. Опешив от нечаянной победы, я ненароком подумал, что сейчас этот обрубок точно растает. Но он сначала перестал светиться изнутри, как светилось все тело врага, а потом начал быстро уменьшаться в размерах и съеживаться, словно сухофрукт (в дальнейшем этот и прочие отрубленные мной студенистые куски искусственной плоти и вовсе исчезли бесследно). Из раны на руке врага хлынула не кровь, а все тот же золотистый туман, только более плотной концентрации.

Разумеется, мое вероломство не могло остаться безнаказанным. Не успел я как следует порадоваться своему успеху, а гигант уже шел в яростную атаку. Но сначала он взревел так, что у меня волосы на всем теле встали дыбом; даже щетина на щеках, и та, кажется, зашевелилась. Я содрогнулся, что и позволило мне выйти из кратковременного ступора. И когда кулак Светлого Воина должен был размазать меня по площадке, я уже ретировался на безопасное расстояние, за Источник, и приготовился продолжать бой. Лагер оказался отнюдь не таким непобедимым, каким представлялось вначале. Это открытие будоражило мне кровь и подзадоривало отрезать от исполина еще пару-тройку кусков. Я ощущал себя неимоверно крутым мечником, способным в одиночку разнести в пух и прах и македонскую фалангу, и римскую когорту, и ливонскую «свинью», и татаро-монгольскую орду. В общем, был уверен, что блеснул бы героизмом в любой исторической битве, что произошли до начала эры пороха.

Эх, раззудись, плечо, размахнись, рука! Забил заряд я в пушку туго и думал: угощу я друга, постой-ка, брат Лагер!..

Впрочем, дальнейшее наше противостояние с ним поумерило мою самооценку, и кипевшая во мне поэзия войны быстро перешла в не слишком героическую прозу. Во-первых, результат моей победы был обидным образом аннулирован, когда на месте отрубленного пальца Лагера вскоре отрос новый. А во-вторых, гигант довольно быстро сменил безрассудные атаки на более выгодную тактику дистанционных ударов. Трехметровые ручищи противника разили на удивление быстро и вынуждали меня заботиться исключительно о защите. Любая контратака, которую я рискнул бы провести по бьющей вражеской конечности, была заведомо бесперспективна. Если бы я и попортил Светлому Воину шкуру, то лишь ценой собственной жизни. Само собой, подобные расценки меня абсолютно не устраивали.

На платформе разыгралась нешуточная суета. Я тратил все силы, чтобы не угодить под удар и не дать противнику сбросить меня в шахту. Светлый Воин, наоборот, силы не тратил, поскольку они у него и не кончались. Он действовал стратегически выверенно и терпеливо. Разумеется, что рядом с Источником я тоже обрел немереную резвость, но, увы, она и здесь имела свойство иссякать. Меч, который показал себя с наилучшей стороны, пускался мной в ход лишь иногда и пару раз зацепил-таки Лагера. Но для него эти жалкие царапины были что для меня – клевки курицы и ничего, кроме раздражения, не вызывали.

В азарте боя я не слышал, что кричит с «трибуны» Рип, но по его интонации понимал: компаньон усиленно за меня болеет. Порой в его крик вклинивались истеричные вопли Пупа, и это подбодряло мой дух не хуже товарищеских напутствий. Держатель снова забеспокоился, что являлось очень хорошим знаком.

Но были и другие звуки, которые мне совершенно не нравились: хлесткий, словно далекие выстрелы, повторяющийся треск. Раз от разу он звучал все чаще и чаще. Вызвать его могла лишь одна причина: ломающие фильтр-отсекатель гвардейцы. Судя по характеру треска, им сопутствовал успех. Я понятия не имел, вхожи ли блюстители в Источник, но Рипу они точно угрожали. Проломив барьер, они доберутся до адаптера, освободят Пупа, и мое сражение с Лагером потеряет всякий смысл. А пока фильтр сдерживал натиск гвардии, это хоть немного, но обнадеживало.

Вторую свою значимую победу я завоевал уже тогда, когда втянулся в динамику боя и научился предсказывать поведение Светлого Воина. Импровизировать он не любил, да и зачем ему это было нужно? В нашем танце он вел, а я лишь подчинялся его темпу. Арсенал приемов у Лагера был небогатым, но вполне действенным. Враг чередовал их в различной последовательности, но, запомнив характерное начало каждой атаки, я своевременно реагировал на нее и успевал увернуться. Меня выручало то, что по неведомой мне причине гигант отказывался прыгать через Источник и бегал за мной по кругу, то по часовой стрелке, то против. Главное, мне не стоило покупаться на обманные действия, которые в исполнении Светлого Воина представляли собой судорожное метание из стороны в сторону. Надо отдать ему должное, иногда гиганту удавалось сбить меня с толку, и я уклонялся от вражеских кулаков практически в последний момент. Но какими бы стремительными ни были центнеровые кулаки Лагера, я – маленький верткий землянин – все равно реагировал на долю секунды шустрее.

И вот однажды, после очередной такой попытки сбить меня с панталыку, гигант чересчур сильно подался вперед и, потеряв равновесие, чуть было не распластался ниц. От досадного падения Лагера спасло то, что он оперся на руку и не дал себе рухнуть мордой в Источник.

Я не имел права упустить такой выгодный момент. Резво перемахнув через разделяющий нас с врагом бассейн, я еще в прыжке замахнулся мечом и мощным ударом рубанул по опорной руке противника.

Обладай Светлый Воин человеческой анатомией, вряд ли мне посчастливилось перерубить ему конечность, кость которой была бы толщиной с бетонный столб и имела соответствующую крепость. Но по предыдущему опыту разделки вражеской туши я усвоил, что костей в теле Лагера нет и, стало быть, я могу кромсать его с любого боку, как холодец. Была бы только возможность подойти к нему поближе.

Легкий клинок вонзился в руку врага и с одного удара отсек ее по самое плечо. Мало-мало заматерев на непривычном поле брани, я уже не впадал в эйфорию от собственных незначительных побед, а старался всеми силами закреплять их и прорываться к новым, более великим свершениям. Предвидя вражескую агонию, я отскочил на безопасное расстояние, но не слишком далеко, поскольку чуял, что непременно получу возможность еще раз ужалить покалеченного ублюдка.

Суетливо пытаясь изловить меня свободной рукой, Светлый Воин лишь ускорил свое падение, когда лишился опорной конечности. Массивное тело врага грузно ухнуло на площадку. Морда Лагера угодила-таки в Источник, и мне невзначай подумалось, что соверши гигант резкий вдох – если, конечно, он вообще дышал, – то священный бассейн будет вмиг опустошен до дна. Равновесие, которое так усердно пытался сохранить Лагер, было утрачено им полностью. Однако угодивший впросак вражина мог быстро вскочить и продолжить бой даже с одной рукой, что с учетом скорости регенерации его тканей являлось лишь временной неприятностью.

Прощелкать такой шанс разделаться с монстром было бы, извините за банальность, просто преступлением перед человечеством. Испустив звериный вопль, который, впрочем, все равно никто не расслышал из-за рева раненого врага, я задал себе должный настрой и, запрыгнув Светлому Воину на спину, в два удара снес ему вторую, более мощную руку. Я предпочел ее вражеской голове по очевидной причине. Лагер уже поднимался с площадки, и, потерпи моя попытка обезглавить его неудачу, он стряхнул бы меня с загривка, будто назойливого царапучего котенка.

О вражий рев, как много в этом звуке для сердца моего слилось!.. И вновь пришло время для поэзии, ибо если отрубленный палец Светлого Воина был, по большей части, недоразумением, то ампутация противнику рук являлась уже заслуженным и вполне весомым достижением. Но восторг восторгом, а добытую с таким трудом победу следовало упрочить. Чем я и занялся, стараясь успеть нанести врагу как можно больше критических повреждений до того, как он сбросит меня со спины. Или до полного его поражения, но для этого требовались уже нечеловеческие усилия и везение.

Главная заминка на пути к победе обнаружилась сразу же. Шея исполина – а точнее, практически полное ее отсутствие – отнюдь не способствовала быстрому обезглавливанию. Характерная чемпионская сутулость, которой в Ядре обладали все человекообразные обитатели, была присуща и блюстителям. У лежащего ниц Лагера из-за массивных плеч торчала лишь верхушка головы, и мне пришлось всаживать ему в темя клинок, подобно дровосеку, расщепляющему неподатливую чурку. Будь Светлый Воин существом из плоти и крови, меня от такого занятия сразу вывернуло бы наизнанку. Но шинкование наполненного золотистым туманом янтарного студня являло собой представление, что называется, с менее строгим возрастным цензом. Хотя детям до шестнадцати я бы, один черт, не рекомендовал смотреть это шоу.

Конвульсии искалеченного титана были яростными. В итоге мне все же пришлось спрыгнуть со спины противника, дабы не оказаться придавленным его многотонным телом. Но свое трудоемкое дело я забрасывать не собирался и, едва очутился на площадке, сразу переключился на вражеские ноги. Лишить Светлого Воина нижних конечностей было также жизненно необходимо. Агонизирующий Лагер мог ненароком вышибить меня с поля боя и тем самым одержать победу, будучи не просто мертвым, а фактически расчлененным на куски.

Беготня от великана донельзя разъярила меня и переполнила наконец чашу моего гнева, в которой одна за одной смешивались злоключения и беды, постигшие нас в Ядре. После потери товарищей содержимое этого сосуда достигло краев, но все-таки не выплеснулось. И вот теперь в тот гремучий коктейль упали последние капли…

Если руки Лагера я рубил еще в относительно здравом уме, то, перейдя к ногам, впал в такой раж, что еще немного, и изо рта у меня пошла бы пена. Светлый Воин больше не ревел, зато я орал так, словно это противник сейчас пластал меня на куски, а не наоборот. Наверное, со стороны такое глумление героя над телом поверженного чудовища выглядело непристойно, ну да ведь я и не был благородным сказочным рыцарем. А мытарю, который полжизни провел за вышибанием чужих долгов, столь отвратительное поведение было вполне простительно.

Гнев – плохой советчик, говорили мудрые люди. Жаль, что в тот момент рядом со мной не оказалось человека, который напомнил бы мне эту древнюю истину. Хотя сомнительно, что, обуянный бешенством, я прислушался бы к чьему-нибудь совету и сменил гнев на здравомыслие. А задуматься мне стоило о многом. И в первую очередь о том, насколько быстро отрастут у блюстителя возле Источника отрубленные руки.

Как выяснилось, человеческие стандарты заживления ран – чем серьезнее травма, тем дольше длится восстановление пострадавшего – в отношении Светлого Воина были неприменимы. Я полагал, что если вражеский палец отрастал около минуты, то в случае с рукой этот срок должен увеличиться как минимум впятеро (а с головой, понятное дело, и того больше). Однако мои расчеты оказались ошибочны. Длани Лагера, что были отрублены с интервалом в несколько секунд, возникли на своем законном месте тоже через минутный промежуток времени. Я же в этот момент с демоническим упоением кромсал бедро уже изрядно потрепанного гиганта и следил только за тем, чтобы меня ненароком не задела дергающаяся нога жертвы. Мне требовалось расчленить противника на максимальное количество кусков – только это дало бы нам с Рипом необходимое время для купания Держателя.

Вновь обретя верхние конечности – а вырастали они молниеносно и буквально из воздуха, – Светлый Воин оттолкнулся ими от площадки и попытался встать. Разумеется, ничего у него не вышло, поскольку сделать это с изуродованной головой и искалеченными ногами было невозможно. Все, что удалось Лагеру, это перекатиться с живота на спину и начать вслепую отмахиваться от меня в надежде, что это поможет.

Помогло. Насколько бы я, в свою очередь, ни ослеп от ярости, угодить под разящие куда попало кулачищи мне не хотелось. Оставив в покое ногу противника, я отскочил назад и, все еще находясь под адреналиновой накачкой, решил заново отсечь Светлому Воину руки. Для этого нужно было лишь изловчиться, подскочить вплотную к врагу и тремя-четырьмя меткими ударами восстановить утраченное преимущество.

И впрямь смелость города берет! Веди я себя осторожно и рассудительно, сроду не провернул бы столь филигранный маневр. Кулаки Светлого Воина трижды просвистели возле меня, но я чудом избежал столкновения с ними, запрыгнул гиганту на грудь и замахнулся мечом, собираясь вдобавок, помимо рук, снести гаду вторую половину головы.

В этот миг она и «дозрела» до прежней кондиции, опять сведя на нет мои усилия. Но самое страшное заключалось в другом. Как только голова Лагера вернула утраченную форму, на морде у исполина тут же возникли отсутствующие до этого глаза. И первое, что они увидели, был я с занесенным в ударе мечом…

Больше я уже ничего сделать не смог. Узрев истязателя прямо у себя под носом, Светлый Воин лишь небрежно махнул рукой, будто прогнал от лица муху. Я и полетел не хуже той мухи, разве что не зажужжал да крыльями не замахал. Удар противника снова пришелся мне в тыловую часть тела, ладно, хоть на сей раз это оказалась спина, а била по ней раскрытая ладонь, а не тяжеленная нога. Ударная нагрузка распределилась более-менее равномерно, и позвоночник, кажется, не сломался, но все равно мало мне не показалось.

Вот таким скользким порой бывает пьедестал победителя. Один неверный шаг, и ты падаешь с него без единой надежды повторить когда-нибудь свое достижение. Внизу подо мной пронесся Источник, а впереди маячило жерло шахты. Падение в нее обещало быть долгим, приземление на фильтр-отсекатель – болезненным, – но утешало то, что я возвращался к товарищам, чтобы разделить их участь…

Ух-х-х, еп-п-понская бабушка! А это что за преграда? Будто мало мне отбитой спины и грядущих увечий, несовместимых с жизнью, так вдобавок еще грудиной во что-то врезался. Прямо не человек, а шарик для пинбола какой-то!..

Но, несмотря на пронзившую тело боль, инстинкт самосохранения сработал безукоризненно. Руки моментально обхватили что-то похожее на металлическую балку и вцепились в нее так, что оторвать их без вспомогательного инструмента было бы невозможно. При этом я едва не отрезал себе нос мечом, который не выронил лишь потому, что после яростной рубки пальцы свела судорога и они сомкнулись на рукояти мертвой хваткой.

Одно из внешних колец суперармиллы – именно на него меня угораздило наткнуться в полете. А на удачу или нет, надо было еще выяснить. Пока я приходил в чувство и устраивался поудобнее на своем «насесте», страж Источника отрастил себе все недостающие части тела и приготовился завершить очистку подведомственной территории от паразитов. Когда я худо-бедно оклемался и обернулся, Светлый Воин как раз вставал на ноги. Прикинув высоту, на которую зашвырнул меня противник, я понял, что она не дает мне никаких преимуществ. Получить таковые можно было, вскарабкавшись на соседнее кольцо. Сейчас Лагер мог шутя дотянуться до меня, но удери я от него повыше, и ему уже пришлось бы прыгать за мной, как обезьяне за бананом.

Нужное мне кольцо располагалось не в горизонтальной плоскости, как то, на котором я сидел, а под углом к нему. Сунув меч за пояс и балансируя на «насесте», я взобрался на него с ногами и, подпрыгнув, сменил диспозицию. После чего суетливо покарабкался вверх, к «апогею» наклонного кольца. Оттуда можно было при желании перебраться еще на одно, но угол его наклона был слишком крут, да я и не намеревался долго отсиживаться на кольцах. Просто взял коротенький тайм-аут, дабы перевести дух и поднабраться сил. В любом случае следующий раунд нашего поединка обещал стать финальным. Барьер на пути блюстительской орды теперь трещал не переставая, и его разрушение грозило произойти с минуты на минуту…

Первый прыжок Светлого Воина являл собой, очевидно, неприцельную, «разминочную» попытку. Но я об этом не знал и потому обрадовался, решив было, что нахожусь вне досягаемости лапищ монстра. Но радость моя продлилась недолго, поскольку между первым вражьим прыжком и вторым промежуток был, как и в застольной прибаутке о рюмках, небольшим. Уже следующая попытка Лагера шла в «зачет» и непременно увенчалась бы успехом, не уколи я гиганта мечом, который едва успел извлечь из-за пояса.

Клинок пронзил ладонь исполина насквозь, и тот отдернул руку, хотя был в состоянии сшибить меня с кольца. Светлый Воин выразил недовольство злобным рыком – пусть и смехотворная травма в сравнении с пережитыми, а все равно неприятно, – выждал немного и, сжав кулаки, изготовился к очередному прыжку. Надо полагать, последнему…

Созревший у меня в голове план можно было охарактеризовать одним словом: самоубийственный. Но поскольку я полностью утратил контроль над ситуацией, то и полагался теперь лишь на авось. Я был вынужден прилаживаться к обстоятельствам и поступать так, как никогда бы не поступил, имейся у меня хотя бы мало-мальская свобода выбора.

Светлый Воин прыгал без разбега, поскольку я болтался над самым краем площадки. Дабы ненароком не сорваться в шахту, противнику требовалось подскакивать и сшибать меня аккуратными, четко выверенными ударами. Этакий розыгрыш подачи в инфернальном баскетболе, где в роли мяча выступает человек.

Пока Лагер готовился, я бросил мимолетный взгляд на адаптера и увидел, что он ступил на мост. Рип пребывал в отчаянии и использовал свой последний шанс, надеясь прорваться к Источнику до того, как Лагер, занятый расправой надо мной, заметит адаптерский финт. Каковы у компаньона шансы на успех, сказать было сложно – вряд ли выше моих, – но двигался он по узкому мосту куда увереннее, чем я. Единственное, что могло сорвать Рипу конспирацию, это дико орущий Держатель, болтавшийся в «авоське» у адаптера за спиной.

Я сконцентрировался, стараясь выверить свою контратаку до доли секунды, ибо сверхпунктуальность являлась главным залогом моей победы. Задача-минимум: обездвижить врага еще на минуту и позволить Рипу хотя бы попытаться утопить «авоську» в Источнике. А там пускай этот голем опять воскресает – поглядим, как он отреагирует на приказы нового Держателя.

Лагер был в состоянии меня достать, однако сейчас я следил вовсе не за кулаком врага, а за его головой. Вот Светлый Воин подскакивает и взмывает вверх. Его кулак готов ударить, но «выстрелит» он не сразу, а в последний момент, по принципу пращи, когда тело наберет разгон. Промазать по мне невозможно – ведь я же не мазал в спортзале по боксерским грушам, если только никто не раскачивал их передо мной, усложняя процесс тренировки.

Кулак Светлого Воина начинает движение, а сам он почти достиг в прыжке мертвой точки. Это и служит для меня сигналом к действию. Обхватив рукоять меча обеими руками, я повисаю на кольце, удерживаясь одними ногами, а затем отцепляюсь от «насеста» и устремляюсь вниз, вытягивая перед собой разящий клинок. Его острие смотрит исполину прямо в глаз. Расстояние, которое мне предстоит падать, равно длине вражеской руки. Где-то на полпути я и летящий навстречу кулак Лагера благополучно минуем друг друга, и последний в итоге бьет по пустому месту. Я же достигаю цели аккурат тогда, когда она замирает в воздухе перед тем, как ее взлет сменится падением.

Падение, которое нам придется совершить уже вместе…

Под давлением моего тела меч входит в желтое око монстра по самую крестовину. А я продолжаю падать, не выпуская оружия, и меняю положение из «вверх тормашками» на нормальное. Теперь я просто-напросто вишу на рукояти меча, который торчит в глазу Светлого Воина, пронзив того, если сравнивать по аналогии с человеком, до самых гланд. Золотистый туман свищет из глубокого разреза, но глаз врага, вопреки моему ожиданию, не вытекает. Впрочем, разве можно удивляться отсутствию подобных натуралистических деталей, кромсая тесаком желатиновую скульптуру?

Из незавидного положения, в которое я вновь угодил, меня вызволила сила инерции, что в данный момент явилась для последнего человека не опостылевшей условностью, а благом. Нанесенный мной удар был мощным, но не фатальным и вряд ли сам по себе вывел бы из строя Светлого Воина. Однако благодаря тому, что я болтался на нем, словно пришпиленная не туда, куда надо, большая клипса, при приземлении гиганта мое тело резко надавило на клинок и потянуло тот вниз. Отсутствие у бескостного противника черепа позволило лезвию беспрепятственно разрезать сначала голову Лагера, затем шею и, прежде чем оно выскользнуло из мягкой плоти, проделать внушительную дырку в груди.

Рассвирепев, гигант хлопнул в ладоши перед рассеченным надвое лицом, но опять промахнулся. А я уже стоял на площадке и, еще не придя в себя после акробатического пируэта, рубил ошарашенному противнику ногу.

В действительности плоть Светлого Воина была, конечно, не настолько мягкой. Секрет моего успеха заключался в остроте меча, который лишь с виду выглядел примитивным оружием. На самом деле в нем была заключена сила не только миллионов земных мечей, не только всего имевшегося на планете вооружения, но и сила всех разрушительных стихий, бушующих в моей Вселенной. Повинуясь мольбе своего защитника, она перековала себя в сокрушительный меч, который и из такого заурядного бойца, как я, сделал достойного противника для могучего Светлого Воина. Человек и его Вселенная, которые, по воле Творца, раньше вели непримиримую войну друг с другом, теперь объединились в альянс, противоречащий законам Трудного Мира. Всем, кроме одного – закона, предписывающего его обитателям бороться за жизнь. Даже несмотря на то, что врагом альянса выступал непосредственно диктатор этого миропорядка – Держатель. Воистину трагедия божественных масштабов: Создатель, павший жертвой собственного, вышедшего из-под контроля творения, что превзошло в коварстве и жизнестойкости самого Творца…

Полуослепший и разъяренный от боли, Светлый Воин замечает-таки обидчика, разворачивается и заносит у меня над головой два убийственных кулака. Но в этот момент я завершаю серию ударов по вражеской ноге, и та подкашивается, вынуждая стража зашататься в попытке удержать равновесие. Сделать это непросто, и падение Лагера неизбежно. Он еще может оказать сопротивление, упав на площадку – с нашей разницей в весовых категориях такой поворот событий не больно-то страшит исполина. Но я опять опережаю противника. Пока он размахивает руками, я произвожу обходной маневр и оказываюсь у Светлого Воина за спиной. Оттуда я помогу ему определиться с выбором, куда падать. А у меня на сей счет имелись вполне конкретные планы.

Массивная и непрошибаемая, как поставленная в ряд пара «белазовских» покрышек, задница титана могла без проблем выдержать хоть тысячу моих пинков. Но острый меч вонзился во вражескую ягодицу легко, как гарпун – в жирный бок кита. Светлый Воин дернулся, и этот непроизвольный рывок окончательно определил его судьбу.

Данный вектор атаки был выбран мной не из желания поквитаться за свою отбитую задницу. Сейчас одноногий гигант балансировал в шаге от пропасти (в шагоисчислении Лагера, разумеется), и я попросту не мог не использовать такой благоприятный фактор. Рванувшегося от моего укола Лагера ожидало губительное падение, остановить которое был не в состоянии даже повелевающий Светлым Воином разум Держателя.

Перевалившийся через край платформы исполин попытался сопротивляться, но безуспешно. Я был начеку и быстро отсек хватавшиеся за кольца суперармиллы вражеские пальцы. После чего уже ничто не препятствовало Лагеру вкусить прелесть свободного полета – удовольствие, которое ранее было заказано стражу, рожденному для пожизненной вахты у Источника. Вероятно, мне почудилось, но в удаляющемся реве Светлого Воина и впрямь слышалось безмерное удивление…

– Великолепно! – воскликнул Рип, вбегая на платформу. Хоть он провел все это время вдали от поля боя, но издергался не меньше меня. – Я не сомневался, что ты справишься. Использовать Концептор в качестве оружия – оригинальное решение. Но как ты заставил его причинить повреждения лучшему воину Ядра?

– Это – моя Вселенная, – уверенно ответил я, погладив клинок, который, похоже, не собирался перевоплощаться назад в армиллу. – Я и Трудный Мир – единое целое. Неужто мы, в конце концов, не поняли бы друг друга?

Снизу донесся грохот, мощный и раскатистый, словно сама Ось не выдержала наших свистоплясок и переломилась надвое. И так было понятно, что именно там стряслось. Но я все же перегнулся через край площадки и глянул на последствия столкновения туши Лагера с фильтром-рассекателем.

Преграда, что лишила меня друзей, но подарила жизненно необходимую отсрочку для штурма Источника, исчезла, будто ее не существовало. Тело Светлого Воина уносилось в пропасть вместе с обломками фильтра. Разглядеть товарищей я был уже не в состоянии, зато скопившиеся под барьером блюстители просматривались как на ладони. Получив свободу, их копошащийся рой снова двинул вверх, делая шахту похожей на дымоход, забитый толстым слоем сажи.

Титан, свергнутый с Олимпа в Тартар, нанес нам коварный предсмертный удар. К сожалению, предотвратить его было не в наших силах. Мы избавились от близкой угрозы, но вновь заполучили ту, от которой нас ограждал прозрачный барьер. Вся наша победа состояла лишь из очередной отсрочки, однако и она являлась весьма ценным завоеванием.

– Поспешим! – окликнул меня Рип и поволок ношу к Источнику. Едва Светлый Воин потерпел поражение, как вопли Пупа сначала перешли в протяжный бессильный стон, а затем и вовсе прекратились. Держатель выкрикнул напоследок что-то невразумительное – судя по всему, проклятье – и заткнулся. Кажется, он окончательно смирился со своим поражением, да и грош цена была сейчас посулам Пупа. Какой прок торговаться с грабителями, которые уже проникли в сокровищницу и могли забрать все, что только пожелают.

На осуществление задуманного у нас в запасе оставалось около трех минут. Долго ли будет протекать процесс воссоединения разума и тела Держателя, Рип не знал. Но предполагал, что все закончится до появления блюстителей.

– А не проще кинуть Пупа в Источник прямо в светокапкане? – забеспокоился я, глядя, как компаньон пристраивает горловину «авоськи» к бассейну. – Вдруг вырвется, и лови его тогда. Ты же сам говорил, что в теле Держателя сил как у паровоза. Чего зря рисковать в последний момент?

– Можно, конечно, искупать его и так, – ответил Рип, – но я боюсь, как бы светокапкан не нарушил или не замедлил слияние разума и телесной оболочки. Не волнуйся, бросить Пупа в Источник не проблема. Главное, вовремя поймать мерзавца после того, как он вынырнет. Если промедлим и он успеет нырнуть во второй раз – все пропало. Поэтому, как только Пуп появится, хватай его и крепко держи, пока я не займу его место. Понятно?

– А не лучше будет его сразу замочить? В смысле, временно нейтрализовать? – поправился я, легонько кольнув Держателя клинком.

– Давай обойдемся без импровизаций, – помотал головой Рип. – Все должно пройти бескровно, а иначе я не ручаюсь за последствия. Мочить Пупа в Источнике – моя обязанность. Твоя – держать его, чтобы он не выкинул какую-нибудь гадость до тех пор, пока я буду, скажем так, занят. А когда мое тело благополучно выплывет назад, можете на пару с ним поступать с Пупом так, как вам заблагорассудится. Хотите, секите его мечом, а хотите, сбрасывайте с Оси – Рипу все равно. Возвращение моего тела будет означать, что процесс моей интеграции в Источник завершен и, стало быть, мы больше не нуждаемся в Пупе.

– Только не забудь, как прибудешь на место, сразу дать отбой этим обезьянам… – Я указал на взбирающихся сюда блюстителей.

– Непременно, – пообещал адаптер и, шумно выдохнув, изрек: – Что ж, за работу!

И вытряхнул Пупа из «авоськи». Вернее, она сама избавилась от содержимого, очевидно подчинившись ментальному приказу адаптера. Раздался короткий чихающий звук, и Держатель вылетел из светокапкана прямиком в бассейн со скоростью артиллерийского снаряда.

Вряд ли пленник успел учинить за время своего полета какую-нибудь каверзу – пребывание Пупа на свободе продлилось долю секунды. После чего призрак бултыхнулся в Источник с таким плеском, словно был сброшен туда с десятиметровой вышки. Над бассейном взметнулся фонтан искрящихся брызг. Они не упали на площадку, а растаяли в воздухе, превратившись в золотой туман. Как человек, не чуждый прекрасному, я счел эти брызги прощальным салютом в честь окончания правления Держателя Пупа и наступления новой эры, в которой, если верить будущему Держателю Рипу, человечеству должен покатить такой фарт, какой нам раньше и не снился.

«Дай бог, все получится – эх, загуляем! – мечтательно подумал я, глядя на таявшие у меня перед носом золотистые искры. – Осталось совсем немного потерпеть. Совсем чуть-чуть…»

– Внимание, Глеб! – вернул меня к реальности компаньон. – Будь наготове: Пуп может вынырнуть в любой момент!

Поскольку Рип категорически запретил мне пользоваться оружием, я сунул меч за пояс и, освободив руки, приготовился встречать развенчанного Держателя. Встав у бортика бассейна, мы с адаптером напоминали ассистентов водолаза, что внимательно наблюдали за подъемом своего товарища со дна. С той лишь разницей, что мы не могли видеть нашего подопечного. После его погружения в Источник вода (назовем ее так) в нем стала иссиня-черной – под цвет нырнувшего в бассейн призрака – и перестала сиять жизнерадостными бликами. Можно было только гадать, дурной это знак или добрый. Но Свет, кажется, не потускнел, и вообще никаких заметных метаморфоз в природе не наблюдалось. Пузырьки на поверхность тоже не поднимались. Но волноваться насчет них следовало, если бы мы утопили в Источнике живого человека. Судить по такому признаку о самочувствии погруженных в воду чемпионов было нельзя.

Дабы унять мандраж, я начал в качестве самоуспокоения считать секунды, но сбился уже на втором десятке, после чего отринул эту бесполезную затею. Напряжение в преддверии кульминационного момента было невыносимым, и продлись оно еще хотя бы пару минут, я бы точно рехнулся. Мой адреналин нуждался в срочной выброске, а пока он накапливался во мне, словно пар в паровом котле. В принципе я знал предел своего терпения, но уповать на собственную выдержку после пережитых нервотрепок являлось слишком самонадеянным.

– Дьявол, да где же Пуп? – не на шутку заволновался я, заметив, как блюстительская орда взбирается на последний виток лестницы. – А если сунуть руку да пощупать, там он или нет? Может, его уже и ждать не следует?

Рип не ответил. На чем я и не настаивал, поскольку спрашивал лишь затем, чтобы немного разрядить наэлектризованную атмосферу. Впрочем, это не помогло. Едва я притих, как напряжение вновь сгустилось в воздухе чуть ли не до осязаемого состояния. А рев блюстителей лишь усугублял нервозность.

Согласно моим многолетним наблюдениям, подобные ожидания никогда не заканчиваются чем-то хорошим. Если в Трудном Мире после такой тишины не гремит гром, значит, непременно происходит еще какая-нибудь гадость. Стиснув зубы, я, не отрываясь, пялился в Источник и готов был публично проклясть себя на веки вечные, если на сей раз моя интуиция меня подведет.

Не подвела… Но сегодня гордиться своей прозорливостью мне претило куда больше, нежели налагать на себя страшное проклятие…

Верно подмечено, что в тихом омуте черти водятся. А в тихом и беспросветно-черном их количество, наверное, и вовсе зашкаливает все мыслимые нормы. «Тысяча чертей!» – так бранились в старых приключенческих романах просоленные моряки. Видели они в действительности наяву столько нечистой силы сразу или нет, в книгах не говорилось, а вот на мою долю такое «счастье» перепало.

Но речь идет вовсе не о выбравшихся на вершину Оси блюстителях. Во-первых, гвардейцев было несоизмеримо больше, а во-вторых, при всем их уродстве они не вызывали у меня ассоциаций с чертями. Возможно, потому, что я успел привыкнуть к ним, как привыкают рыбаки Амазонки к стаям шныряющих в воде пираний. В моем понимании черти были обязаны пугать человека по-другому. «Выпрыгнул, как черт из табакерки!» – говорят в народе о тех, кто обожает стращать добрых людей своим внезапным появлением. Именно так и должны вести себя настоящие черти, а иначе какое они тогда, к их чертовой матери, бесовское отродье?

А теперь представьте себе табакерку, из которой зараз выпрыгивает не один чертик, а целая тысяча таковых. Возможно, произведенный ими устрашающий эффект вовсе не будет кратным их количеству, но один хрен (или опять же, черт), острых ощущений такая массовая чертовщина добавит, и немало.

Короче, сколько ни готовился я к нехорошим сюрпризам, они все равно случились и разрушили в пух и прах все наши планы.

Как и предсказывал Рип, возвращение Держателя не заставило себя чересчур долго ждать и случилось до того, как его гвардия вырвалась из шахты. Но этим фактом совпадение прогнозов с реальностью и закончилось. Пуп не вынырнул из Источника и даже не выпрыгнул, к чему я также был готов. Наш пленник вырвался из бассейна, словно стая голодных разъяренных демонов. Нет, на самом деле Пуп был один и обрел наконец-то полноценное тело. Но об этом я узнал немного погодя. А ассоциация с тысячей выпрыгнувших из табакерки чертей возникла у меня из-за огромного черного фонтана, выброшенного вместе с Держателем. Узри я подобный водяной столп на Земле, то сказал бы, что он достиг небес. Здесь же это явление можно было сравнить разве что с Осью. Однако, каким бы невероятным оно ни выглядело, до масштабов Оси ему было далековато.

Окажись в бассейне обычная вода, ее напор гарантированно оторвал бы нам с Рипом головы, поскольку в момент «эякуляции» этой неизвестной субстанции (назвать ее Светом язык не поворачивался) мы продолжали стоять, склонившись над Источником. Но ударившая мне и адаптеру по лбу струя всего лишь сбила нас с ног и отшвырнула на несколько шагов назад. Я не заработал даже легкой контузии, поэтому, упав на спину, тут же оценил размеры ошарашившего меня фонтана. А он, выбросив за мгновение вверх несметное количество воды, тут же иссяк.

Извергнутая из Источника черная масса не обрушилась дождем, а растеклась по воздуху и повисла над Осью низкой грозовой тучей. Но наблюдать за ней нам с компаньоном было некогда. Мы вскочили на ноги и стремглав бросились обратно к бассейну. Я был уверен, что он пуст и теперь нам откроется дно этого бездонного резервуара, расположенного неизвестно в каком измерении. Но водоем по-прежнему оставался наполненным прозрачной искрящейся жидкостью – такой, какой она и была до погружения в нее Пупа. Куда подевался он сам – загадка, – но очистившиеся от скверны священные воды Источника косвенно указывали на то, что Держателя в них больше нет.

– Удачи, Глеб! – бросил мне на прощание компаньон и собрался сигануть на освободившийся «трон». Но пройти этот последний шаг на пути к заветной цели Рипу было не суждено.

Над нашими головами раздался оглушительный хлопок, похожий на тот, что случается при преодолении реактивным истребителем звукового барьера, и черная туча исчезла, будто ее в мгновение ока засосало гигантским невидимым компрессором. Проигнорируй Рип этот хлопок и не замешкайся, дабы взглянуть, что же стряслось, наверняка через миг адаптер уже праздновал бы триумф. Но эта невольная задержка одним махом разрушила все наши планы.

В действительности туча не исчезла, а превратилась в уродливого хвостатого чемпиона, бывшего одного поля ягодой с теми монстрами, что судили нас в Юдоли. Чемпион материализовался над нами прямо в воздухе, а потом рухнул вниз, аккурат на Рипа. Секунда, и оба они, сцепившись в клубок, катятся по площадке прочь от Источника.

Преображенный Пуп – вряд ли это был кто-то другой – напоминал сейчас прямоходящего доисторического ящера-раптора с чемпионской головой: мощные задние конечности, короткие, но цепкие передние и тяжелый конусообразный хвост, составляющий половину от общей длины нового тела Пупа. При должной сноровке этот хвост тоже можно было использовать и в качестве оружия, но наш видоизменившийся враг предпочитал пока бороться одними лапами. И, надо признать, делал он это довольно успешно, чему поспособствовал фактор внезапности, позволивший Пупу застать врасплох претендента на утраченный им престол.

Мне срочно требовалось вмешаться в драку, но едва я выхватил меч, как она закончилась, причем отнюдь не в пользу моего компаньона. Барахтающиеся на платформе противники оттолкнули друг друга и, воспользовавшись заминкой, вскочили с пола: Рип – на ноги, а Пуп, соответственно, на задние лапы. Однако, если, катаясь по площадке, эта парочка еще могла сохранять между собой паритет, то при схватке в полный рост анатомическое строение нового Пупа оказалось более выигрышным. Адаптер не сумел нанести сопернику ни одного удара, поскольку ящероподобный чемпион его опередил и расправился с ним простой и молниеносной атакой.

Приемом, который применил Пуп, в Трудном Мире с успехом пользовались кенгуру – я видел, как они вытворяют подобные выкрутасы, в телепередаче об Австралии. Животное, способное прыгать в длину более чем на восемь метров, в драке опиралось на хвост и колошматило соперника своими мощными задними лапами. Из человека, а также любого другого врага кенгуру такие удары могли шутя вышибить дух. Поэтому даже крупные хищники и те не всегда решались атаковать взрослых особей этого сумчатого млекопитающего.

Пуп выглядел сейчас раза в полтора крупнее тех кенгуру, что жили в калиногорском зоопарке, а они, надо заметить, тоже были отнюдь не мелкие. Пропущенный компаньоном удар мог бы при необходимости уложить двух-трех таких громил, как Рип. Бедолага-горбун, в голове которого уже звучал победный рев фанфар, получил в живот сразу обеими задними вражескими лапами, после чего сложился пополам, пролетел по воздуху через всю площадку и с бессильным воплем сорвался в шахту. Для адаптера все было кончено, причем самым постыдным образом. Такого разочарования, какое охватило падающего в пропасть Рипа, наверное, не испытал на смертном одре даже Александр Македонский, которому было суждено покорить полмира и скоропостижно скончаться в тридцать три года от малярии.

Выхватив меч, я хотел было прокричать что-нибудь воинственное, но, завидев такой ужасный поворот событий, разразился потоком отчаянной брани. Бывали, конечно, в моей жизни поражения, но чтобы настолько обидные!.. Рип так и не стал мне другом, однажды предал меня и товарищей и не раз подставлял вместо себя под удар, однако, как бы то ни было, наше деловое партнерство до конца оставалось взаимовыгодным. И вот теперь я был брошен на произвол судьбы, очутившись в одиночку перед остервенелым Держателем и чуждым мне миром.

Моей единственной надеждой и опорой в нем продолжал служить Концептор. Но и он вряд ли мог что-то сделать против орды блюстителей. Выбравшись наверх, они заполонили собой верхушку Оси и уже практически захватили мост. Гвардейцы планомерно опутывали его роем своих сцепленных тел, как сладкая вата – палочку. Эта быстро растущая переправа явно готовилась для того, чтобы забросить к Источнику сразу сотню-другую мордоворотов. Вторгаться же на платформу, прыгая по мосту в колонну по одному, блюстители не пожелали, очевидно, посчитав это неэффективной тактикой.

Разделавшись с Рипом, Держатель в один скачок оказался рядом со мной, но едва не напоролся на меч и был вынужден осадить назад. Я оставался для Пупа последней преградой, мешающей ему возвратиться в Источник и обрести былое могущество. Сейчас передо мной стоял пусть ловкий и сильный, но все же обычный чемпион. И он меня боялся. Вот только надолго ли?

– Спокойно, Глеб! – нарочито миролюбивым тоном проговорил Пуп. В иной ситуации я бы от души посмеялся над ним, поскольку лохматая человеческая голова на теле ящера смотрелась еще комичнее, чем на корове – седло. – Не делай глупостей. Все в порядке, никто тебя больше не тронет, клянусь! Просто я хочу сказать, что восхищен тобой так, как еще не восхищался никем из чемпионов, а тем более шатунов. Ты великий шатун, Глеб! – И тут же поправился: – Нет-нет, извини: чемпион! Ты заслужил не только этот статус, но и право стать новым Светлым Воином! Вот каким должен быть истинный страж Источника! А я-то, глупец, доверял безопасность Ядра жалкому искусственному созданию! И теперь мы с тобой непременно исправим эту ошибку! Я сделаю тебя величайшим из величайших чемпионов, настоящим богом этого мира! Только представь, что тебя ждет!..

«Да ведь он пытается меня уболтать! – осенила мою разгоряченную голову элементарная догадка. – Пудрит мозги, чтобы я развесил уши и проморгал его прорыв к Источнику! Но неужели эта ящерица боится моего меча? Ведь Пуп прекрасно знает, что сшибет меня прыжком еще до того, как я нанесу удар, но тем не менее не делает этого. Тогда чего же он испугался?»

Противник блефовал, когда утверждал, что больше никто не причинит мне зла. В данный момент он продолжал контролировать блюстителей, а они, в свою очередь, продолжали выполнять отданный им приказ. Возможно, хитрец изначально создал свою армию такой, дабы она подчинялась ему даже в случае, если он перестанет быть Держателем. Он пытался заверить меня в дружелюбных намерениях, однако осознавал, что я все равно ему не поверю. Пуп беспокоился, что, когда гвардейцы ворвутся на площадку, я в отчаянии совершу нечто предосудительное. И это «нечто» будет чревато катастрофическими последствиями…

Моя босая пятка уперлась в какую-то преграду. Ничего, кроме бортика бассейна, позади меня быть не могло. Незначительное и совершенно безобидное происшествие – стукнуться пяткой о камень. Но именно оно наградило меня очередным озарением, которое прорвалось сквозь сумбур мыслей ослепительным светлым лучом. Страх заискивающего передо мной Пупа стал мне столь же очевиден, как мысли человека, мнущегося у закрытой двери сортира.

Прозрение взбудоражило меня так сильно, что это не осталось не замеченным Держателем. Его елейная и многообещающая речь прервалась на полуслове, а сам он весь подобрался, явно ожидая от шатуна каверзы. Однако Пуп не был полностью уверен в том, что я задумал, ибо в противном случае он уже атаковал бы меня, невзирая ни на какую опасность…

Наше безмолвное противостояние продлилось всего пару секунд, но за этот срок я сумел принять самое главное решение в своей жизни. Маловато, конечно, я дал себе времени на раздумья, только слишком уж отвратительно выглядел альтернативный вариант выхода из кризиса. Я знал, чего панически боялся Пуп, и собирался воплотить его страх в реальность. Все, что было мне необходимо, это немного везения и веры в себя. А после – хоть потоп…

Блюстители достроили наконец переправу и оголтелой толпой хлынули по ней на площадку. Встань сейчас у них на пути почивший в бозе Светлый Воин, гвардейцы попросту смели бы его, словно снежная лавина – одинокое деревце.

– Твое время кончилось! – проорал я в морду ящеру, а затем резко развернулся и, не выпуская из рук Концептор, нырнул в бассейн. Последнее, что я услышал, был вопль Держателя. Хоть Пуп и среагировал на мой выпад, все равно чемпион не смог уже ничего изменить. Шатун, принесший в Ядро Свет Трудного Мира, с головой погрузился в воды Источника, делая явью грозное пророчество чемпионов и повергая этот мир в хаос.

Время Держателя Пупа истекло.

Наступало мое время…