Несколько месяцев назад я и мой муж поехали с друзьями, еще одной супружеской парой, на экскурсию в национальный парк Los Haitises в Доминиканской Республике. Вы загружаетесь в лодку с кучей других туристов и плаваете по заливу Самана, чтобы посмотреть на птиц, заглянуть в пару пещер, поплавать в мангровых зарослях и попить рому. Обычное дело. Наш гид Ригоберто был полиглотом, владевшим тремя языками. Он использовал свои знания английского, чтобы спросить у меня и моей подруги, есть ли у нас дети.

– Нет, – ответила подруга. – Только кошки.

– Нет, – сказала я, не вдаваясь в подробности.

Ригоберто рассмеялся и сказал капитану нашей лодки на испанском: «У них, что ли, проблема с этим самым?» Он имел в виду, что что-то не так с «инструментами» наших мужей, ведь это, конечно, единственная причина, почему две женщины детородного возраста не завели детей, которые бы их ждали на причале.

– Нет, – сказала я на этот раз по-испански. – Просто я не люблю детей.

Можно было предположить, что моего недвусмысленного ответа на родном языке Ригоберто достаточно, чтобы закрыть вопрос, но он все хмыкал (на универсальном языке) и повторял назидательно:

– Если бы твоя мама не любила детей, тебя бы здесь не было.

Возможно, это правда. Если бы моя мама не любила детей, я бы не родилась. А моя мама любит детей очень сильно, ведь она не только заимела двух собственных, но и более 40 лет преподает в начальной школе, и все это время ее окружают маленькие паршивцы. Она говорит, что, если бы у нее было достаточно средств, она бы завела себе целый выводок короедов.

А вот ее мать, моя бабушка, и в самом деле имела целый выводок, но я не уверена, что ей так уж нравились дети. Может быть, и да, но она была убежденной католичкой, вышедшей замуж в 20 лет в 1946 году, так что выводы можете делать сами. В любом случае к тому времени, когда бабушка достигла возраста, в котором нахожусь сейчас я, у нее было уже семеро детей. Самому старшему было 15 лет, а самому младшему – 2 года.

И хотя я не могу представить, каково это – растить даже одного карапуза или подростка, за которым нужно следить 24 часа в сутки, не говоря уж о семи днях в неделю, – я точно знаю, что даже не хочу пробовать. Я лучше окажусь в мангровых лесах, кишащих аллигаторами.

Чего я не стала даже пытаться объяснять Ригоберто, так это что моя мать стала единственной в своей семье, кто обзавелся потомством. При шестилетней разнице в возрасте мой брат и я не видели в этом проблемы. На семейных сборищах я общалась со своими взрослыми тетками и дядьями и порой проводила каникулы или летние выходные с моим одиноким кузеном со стороны отца. Меня это вполне устраивало. Я никогда не жалела об отсутствии большой семьи или младшей сестры, с которой можно было бы поиграть в ателье мод. (Боюсь, что я слишком четко озвучила свое нежелание иметь младшего брата, узнав, что он все же появится на свет. Прости, Том.)

В любом случае теперь я почти 40-летняя женщина, которая никогда, ни разу в жизни не хотела иметь детей. У меня просто нет желания запускать эти биологические часы, и мои причины чрезвычайно просты, за что я благодарна судьбе. Не думаю, что я когда-либо была в чем-либо более уверена, чем в этом вопросе, на протяжении всей моей жизни.

Так почему же многие люди убеждены, что я обязательно изменю свое мнение? И что, во имя небес, заставляет их говорить мне об этом прямо в лицо?