Глава 30

Через несколько дней, когда Дин и Эвви выпили вечером немного бурбона, они решили, что перед тем, как Дин уедет в Коннектикут, они должны пригласить Энди и Монику на ужин. Ведь они не виделись уже полгода. После «Великого совета» по нижнему белью Эвви и Моника переписывались еще несколько раз. Они решали, что подарить Роуз на день рождения, Моника рассказала смешную историю о том, как мама Энди Келл назвала ее Эвелет, а затем, извинившись, назвала ее Лори. А также Моника узнала, что кто-то написал очень сложный фанфик, где Дин влюбился в Дженнифер Лопес. Эвви согласилась с Моникой, что это было очень эффектно.

Поэтому Дин написал Энди сообщение с приглашением на субботу, а Энди ответил, что они будут «топить» за это. Как заметила Эвви, это словечко он наверняка перенял у Моники, поскольку от Энди она его раньше никогда не слышала. Когда наступил субботний день, было тепло и сухо, поэтому Дин захватил с собой стальную щетку вместе с газовой решеткой, стоявшей во дворе без дела в течение двух лет, а также баллон с пропаном. Эвви потратилась больше, чем обычно, купив бифштексы и жирные сосиски в мясной лавке. Она загрузила корзину ярко-зеленым безупречным салатом с фермерского рынка, где вообще продавали одни салаты. Она поддалась искушению купить несколько десятков диких местных мидий – найти их оказалось гораздо труднее, чем прежде, так что Эвви купила целый пакет. Во второй половине дня она испекла пирожные и дала им остыть, пока Дин бегал за пивом и вином. «Красное вино к стейкам», – решила она, но летом обычно пьют белое вино, и поэтому она сказала ему взять и то, и другое, а также немного пива. Подумала она и о тяжелой артиллерии, бросив в сумку бутылку водки. Потому что никогда не знаешь, как пойдет встреча.

Сразу после того, как Дин вернулся с заднего двора, где разогревал гриль, телефон Эвелет завибрировал в кармане. Когда она достала его, на экране высветился неизвестный номер. Возможно, ошиблись номером, или звонок от какой-нибудь маркетинговой службы, или это был опрос о государственных землях штата Мэн, такие звонки Эвви получала уже два или три раза. Она провела пальцем по экрану, чтобы «сбросить» звонок. Но когда через минуту телефон снова завибрировал, она поняла, что кто бы это ни был, он оставил ей голосовое сообщение. Она нажала на кнопку, чтобы послушать.

– Привет, Эвелет! – «О, боже». – Это твоя мама. Я собираюсь быть в Портленде в сентябре и надеюсь, что мы сможем встретиться. Я не видела тебя целую вечность и надеюсь, что у тебя все хорошо. Кстати, мой друг Фостер видел твое имя в газете в рассказе о твоем друге, который играет в бейсбол. Это звучит очень интересно, и я не могу дождаться, чтобы узнать об этом побольше. Пока-пока, милая, перезвони мне.

Эвви положила телефон в карман. Все один к одному, знакомая головная боль. Эйлин Эштон приезжала в Портленд. Эйлин, которая видела ее, Эвви, раз пять или шесть за последние двадцать лет, захотела с ней встретиться. В последний раз они виделись, когда ее мама решила повидаться с Тимоти. Это был второй раз, когда она встречалась с ним, а в первый раз это случилось, когда они с Тимом были еще подростками и Эйлин неожиданно для всех появилась на выпускном вечере Эвелет. После свадьбы Тим сам настоял на том, чтобы навестить Эйлин по случаю, когда они ездили отдыхать во Флориду. Эта встреча была напряженной и тревожной для Эвви, счастливой для ее матери и обязательной для Тима. Эйлин пропустила и ее свадьбу с Тимом, и похороны Тима, но на каждое из этих событий она присылала по открытке. Сейчас же Эвви решила для себя, что подумает об этом позже. На кухне гремел ее любимым миксом блютус-динамик, окна были открыты, хотя на улице держалась прохлада.

Открылась боковая дверь дома, и появился Дин:

– Гриль горит, а я не поджег дом и не взорвал себя, так что чувствую себя чертовски хорошо. Правда, я немного испачкал руки, но я присуждаю себе победу.

Он аккуратно прошел мимо Эвви к раковине, когда она сушила салат в спиннере, и нежно поцеловал ее в плечо, в край ее эластичного ярко-синего платья без рукавов.

– Я смотрю, ты уже начала, – он заметил наполовину выпитый стакан белого вина, который влажно поблескивал на столе.

– Если мне приходится так много работать, могу я, по крайней мере, быть в хорошем настроении? – возмутилась она, бросая нарезанные помидоры и огурцы в миску. В этот момент она услышала звонок в дверь. Дин закончил вытирать руки:

– Я открою, а ты… заканчивай здесь.

Когда он вышел из кухни, она протянула руку, взяла стакан и прикончила его двумя большими глотками. К тому времени, как друзья вошли в кухню, ее стакан был снова полон.

– Привет, я рада, что ты смог прийти, – сказала она, когда Энди наклонился, чтобы обнять ее. – Дин собирается жечь весь мусор на гриле, это будет очень интересно. Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

– Да. Моника за рулем, девочки на выходные у Лори, а я возьму пиво.

– О, – удивилась Эвви, – я не знала, что Лори заберет их на эти выходные.

Энди вздохнул:

– Да, я тоже. Мы еще поговорим об этом. Давай я возьму немного сырого мяса, я вижу, оно уже там подготовлено.

Дин и Энди вышли на задний двор с бифштексом и сырыми колбасками, а Эвви поставила кастрюлю на огонь, чтобы распарить мидии, и налила Монике вина. Они сидели за столом со стаканами, разговаривали о девушках и о бутике Кэтрин с презентабельными лифчиками. В какой-то момент они так громко рассмеялись, что Дин заскочил на заднее крыльцо и просунул голову внутрь, чтобы убедиться, что они не зовут на помощь. Но там было все нормально, и он только спросил: «Что у вас здесь происходит?»

Стол, который они накрыли, можно было полностью описать всего одним словом: «щедрый». Моника принесла круглую буханку хлеба с толстой, потрескавшейся сверху корочкой и хрустящими краями, которые выглядели почти сгоревшими. Когда она протянула его Эвви, та почувствовала, что он немного теплый, и ее глаза от удивления расширились:

– Это ты сама испекла?

Моника подняла руку и принялась загибать пальцы:

– Мука, вода, соль и дрожжи – вот и все, что в нем есть.

Хлеб торжественно положили между белой масленкой с мягким чесночным маслом и большой миской с распаренными мидиями, солеными и лимонными. Сосиски были покрыты крупными бусинами жира, а идеально прожаренные бифштексы будили в парнях аппетит мачо, свисая местами с краев блюда. Эвви разложила пряный винегрет на большие листья салата – ее маленькие тарелки едва ли бы справились с этой задачей. Все начали рассаживаться по местам, а потом дружно принялись за еду.

– За друзей, – предложил тост Дин, поднимая открытую бутылку пива. Звякнули бокалы и бутылки. На лбу у Эвви уже блестела винная испарина. Темнело, поэтому они закрыли окна и включили кондиционер.

– Расскажи мне еще об этой поездке в Коннектикут, – попросил Энди. – Что ты там будешь делать?

– Я и сам не знаю точно, – сказал Дин. – Черт возьми, они хотят меня видеть. Они уже сделали все что можно, кроме того, что не вставили мне в мозг чип. Так что бог его знает, что это будет. Наверное, буду выполнять подачи в сторону каких-то отбивающих. Я буду работать строго по времени, чего не было в «Весенних танцах». И я предполагаю, что они захотят, чтобы я подавал в реальных условиях. Меня будут отвлекать забегами в коробках из-под хлопьев, чтобы убедиться, что они воссоздают условия матча.

– Ты так волнуешься об этом? – сумела вставить фразу Моника, заметив, как поморщилась Эвелет. – Нет смысла спрашивать Дина, нервничает ли он. Это только… заставит его нервничать.

– Конечно, – подтвердил Дин, задумчиво отгибая этикетку на горлышке пивной бутылки. – Я потратил два года, пытаясь разобраться во всем этом. Однако стоило мне сделать один хороший иннинг против – без обид – не самых сильных парней, и дорога открыта вновь. Я только пытаюсь понять, буду ли я впоследствии сожалеть об этом.

– Ты не пожалеешь об этом, – сказала Эвви, не отрывая взгляда от стакана. – Все будет отлично.

– Ого, это смелое обещание, – ответил ей Энди.

– А я вообще смелая девушка, – парировала Эвелет.

– Ладно, – пробормотал Энди.

– Ладно вам. – Дин отрезал еще один кусок колбасы. – Моника, что у тебя нового?

И Моника начала рассказывать о своих занятиях и о той суматохе в книжном клубе, которая поднялась, когда туда проник кто-то очень недовольный тем, что люди перестали читать книги. Совсем недавно у них появилась «Бесконечная шутка» и Моника объясняла, раздраженно проводя рукой по волосам, что, конечно, в их клубе не читают «Бесконечной шутки», а смысл клуба книголюбов – это общение, и если у вас есть что сказать о книге, это прекрасно. Но вы не можете прийти и навязывать всем свои собственные правила.

– Я честно думаю, что они собираются взорвать весь клуб, и вместо того, чтобы иметь клуб книголюбов, где не читают книг, завести группу по вязанию. – Дин кивнул и продолжил: – Состоящую из людей, которые не умеют вязать.

– Отлично, – согласилась Моника.

– Может быть, ты возьмешь к себе Эвви? – попросил Энди. – Ей не помешало бы чем-нибудь заняться.

Эвви подняла на него глаза:

– Что это значит?

– Ты говорила, что хочешь поучаствовать в каком-нибудь проекте, – объяснил Энди, намазывая масло на очередной кусок хлеба. – Что-то случилось? Ты больше не хочешь этого? – И он отправил в раковину свою третью бутылочную пробку.

– Я этого не говорила.

– Раньше ты говорила о возвращении в школу. Ты все еще думаешь об этом?

– Даже не знаю. Все это требует времени. Видимо, чтобы стать гуру активной социальной жизни, требуется всего шесть месяцев, но…

– Я не говорю о том, что являюсь гуру чего бы то ни было. Просто ты продолжаешь говорить об этом, ничего не делая. Ты бы сама сказала мне то же самое, если бы я все время сидел дома.

Эвви никогда не считала себя способной на возвращение в активную социальную жизнь. Тим все время ловил ее на том, что она говорит. Это шокировало ее и заставляло упрямо молчать, а иногда и что-то упрямо говорить. Когда она росла, ей было нечего сказать сверстникам, которые дразнили ее из-за скромного дома отца и из-за слишком коротких джинсов. Но в этот раз, когда желудок был полон еды, а язык развязан «Пино гриджо», она посмотрела на Энди и нашла именно то сочетание насмешки и ледяной уверенности, которое позволило ей блестяще ответить ему: «Социальную жизнь я веду прямо здесь, дома. Так что, Энди, не беспокойся об этом.

А еще она хотела сказать ему, что не будет говорить с ним на эти темы, но рассудила, что сказанного вполне достаточно.

Энди перевел взгляд с нее на Дина, а затем на Монику, чей взгляд был более чем красноречив. Ему так хотелось сказать «ну, чего ты хочешь? Я же говорил тебе!» – но вместо этого Энди ограничился привычным «рад это слышать!» и вернулся к своему стейку.

– Эвви, я не могу смириться с тем, какой большой у тебя дом, – сказала Моника, подхватывая разговор и переводя его на другую тему. – Кажется, я уже говорила, что у тебя самая красивая веранда во всем городе? Кстати, остальная часть дома так же великолепна.

– Спасибо, – ответила Эвви. – Но лично я не могу взять на себя даже половину кредита. Мой покойный муж купил дом, даже не рассказав мне ничего. – Эвви почувствовала, как ее качнуло, и поняла, что ей потребуется минута, чтобы встать. – Но сейчас все нормально, – быстро добавила она.

Энди пошел высыпать раковины мидий в большую кастрюлю на столе и вдруг нахмурился, глядя на свою тарелку.

– Что случилось с цветочными блюдами? Я давно их не видел.

– Я их убрала, – быстро сказала Эвви, наливая еще вина. – Они в подвале.

Она была уверена, что Дин неодобрительно смотрит на нее сейчас, но проигнорировала это чувство.

– Ты устала от них? – спросил Энди.

– Да. Просто я хотела перемен. Мне нравится, что эти простые.

– А давай сравним старые и новые, а? – предложил Энди.

– И что это значит?

Дин вскочил с места:

– Ладно, хватит, Типси Макги и Базз Лайтбир. Я говорю, что мы сейчас пойдем и посидим снаружи, поскольку там не так жарко. Я принесу брауни и собираюсь, скажу я вам, запихнуть около десяти штук себе в рот.

Эвви схватила начатую бутылку вина и, вставая, была вынуждена протянуть руку и уцепиться за край стола.

– Ты в порядке? – встревожился Дин. Она кивнула и подмигнула ему.

Выйдя в темноту, они зажгли свечу и уселись вокруг металлического столика во внутреннем дворике. Моника сняла туфли и положила ноги на колени Энди, а Эвви смотрела на мерцание свечи, отражавшееся в стакане, который она то приближала, то отдаляла.

– Это круто, – произнесла она, чувствуя, как ее язык начинает заплетаться.

– Я не уверен, что ты хочешь быть слишком близко к открытому огню, – с тревогой произнес Дин, отодвигая от нее свечу. – И не дыши на огонь. Мы же не собираемся делать огнемет?

– Помнишь парня, – спросил Энди, – из средней школы, который зажигал водочные лужицы зажигалкой? Кто-то мне рассказывал, что он делал это и дома, пока однажды не сжег к чертовой матери их сарай для инструментов.

Он сделал еще один глоток.

– Это было безумие, – согласился Дин.

– У меня есть водка, – сообщила Эвви. – Я могла бы поджечь лужицу водки.

– Спасибо, но нет! – почти заорал на нее Энди. – Ты же не из тех девушек, которые зажигают всякое дерьмо? Хотя, может быть, теперь уже да. Наверное, слишком много я пропустил в этой истории. Посуда и все остальное.

– Ну да, конечно. Забавно, как мало информации ты получаешь, когда перестаешь со мной общаться.

– Я не переставал с тобой разговаривать. Мы всего лишь перестали завтракать вместе каждую неделю, потому что я был занят, да и ты тоже.

– Занят? – От удивления Эвелет чуть не опрокинула свой бокал с вином. – Ты не был занят, ты просто не хотел со мной встречаться.

Энди наморщил лоб:

– Я почти уверен, что ты первой отказалась от встреч, даже если в то время я не знал об этом.

Эвви раздельно произносила каждое слово, словно на каждое из них ожидала возражения:

– О боже, в чем же твоя проблема? Прости, что не рассказала тебе о посуде. Почему тебя так занимает любая мелочь в моей жизни? Ты словно одержимый…

Стакан с пивом Энди неэлегантно звякнул о стол, когда он наклонился вперед с ним в руке.

– О чем ты говоришь? Что я одержимый?

– Ты придираешься ко мне во всем, что я делаю. Ты злишься, что я не рассказала тебе все о своем браке, беспокоишься о том, какие тарелки я использую, наезжаешь на меня из-за школы, как будто ты мой отец, указываешь мне не помогать Дину. Я этого не понимаю. Я не понимаю, в чем твоя проблема.

– В этом разговоре нет никакого смысла, – возразил Энди. – Чем так говорить, лучше уж сидеть и пить вино.

– Разве не ты хотел, чтобы я с кем-нибудь познакомилась, Энди? Почему тогда ты злишься, если я что-то делаю, не говоря тебе? Или ты злишься, что я выбрала не тебя?

Тут Дин, который все наблюдал и надеялся, что этот разговор будет лишь безобидно потрескивать, как свеча на день рождения, сделал то, что делал обычно, когда начинались пьяные споры его товарищей по команде. Он наклонился и одернул ее:

– Эй.

– Нет, – ответила она. – Я серьезно. Он все время злится на меня, а как только ты переехал ко мне, он решил, что готов снова начать встречаться со мной. В чем твоя проблема, Эндрю? Ты не хочешь что-нибудь сказать мне о том, почему ты ведешь себя как ревнивый парень? Не хочешь все объяснить?

Она кивком головы показала на Монику, чьи ноги все еще лежали у него на коленях.

Казалось, что сидевший неподвижно Энди моментально протрезвел, хотя аромат хмеля исходил тогда от каждого из них. Все, что он смог вымолвить, когда наконец обрел дар речи, уместилось в предельно краткое «Что?».

Тем временем в дело уже вступил Дин. Он уже вещал прямо на ухо Эвви:

– Слушай меня. Слушай, говорю. Ты уже много выпила. Ты ведь доверяешь мне, да? Ты мне доверяешь. Я говорю тебе, что ты перебрала и тебя несет. Причин может быть много. Ты расстроена, ты уже очень пьяна и утром будешь недовольна тем, что наговорила сейчас. Так что послушай меня и позволь помочь тебе. Я проведу тебя внутрь, чтобы ты легла спать. Пойдем спать.

Эвви не ответила ему. Она смотрела на Энди, который, казалось, получал от шепота Моники тот же самый совет, который Дин пытался дать Эвви.

– Мы скоро улетаем, – твердила Моника. – Нам предстоит долгая ночь без сна, и у меня на завтра большой список дел.

Трудно сказать, для чего была нужна эта вежливость, но после нее Моника решительно потянула Энди за локоть:

– Пошли. Давай, мы уходим.

Когда Энди встал, он повернулся к Эвелет, ткнул в нее пальцем и произнес:

– Ты сошла с ума!

Тут встал Дин, посмотрел на друга, которого знал с начальной школы, и поднял руку:

– Стоп! Вы оба пьяны. Достаточно. Иди домой, а завтра я поговорю с тобой.

Но Моника, сидевшая рядом с Энди, и стоявший напротив Дин не могли сдвинуть Энди с места. Он остался на месте и смотрел на Эвелет, которая теперь вообще отказывалась встречаться с ним взглядом. Наконец он произнес:

– Если ты решишь порвать со всем этим и уехать посреди ночи, дай мне на этот раз знать.

– Пошел к черту! – рявкнула Эвви, наконец взглянув на него.

– Психованная, – пробормотал Энди и, отодвинув стул, пошел за Моникой через боковой двор к машине.

Эвви сидела, подперев голову рукой, а Дин задул свечу и наклонился к ней:

– Я попрощаюсь с Моникой, хорошо?

В ответ она лишь кивнула.

Дин видел, как Моника сажает Энди на пассажирское сиденье своей машины и даже наклоняется, чтобы пристегнуть его.

– Эй, – только и вымолвил он. – Ты в порядке?

Она закрыла дверь Энди и подошла к передней двери со стороны водителя:

– Не самая веселая вечеринка, которая была у меня.

– Ты же знаешь, что Эвви не это имела в виду, – заступился за нее Дин. – Ты же знаешь, что это не более чем пугалка, которую она только что придумала.

– Я понимаю, – заверила Моника, открывая дверцу машины. – Убедись, что она заснет на боку, и заставь ее выпить немного воды, хорошо? Я в колледже была «ЭрЭй».

Дин кивнул. Энди с переднего сиденья заявил, что хочет домой, поэтому Дин ободряюще положил руку на плечо Моники, она улыбнулась. и они поехали. Дин вернулся на задний двор, где Эвви уже мирно положила голову на стол. То ли она спала, то ли плакала, но за это время он успел занести в дом бутылки и стаканы и лишь затем осторожно поднял Эвви, отодвинув тяжелый металлический стул, ножка которого со скрежетом поехала по камню.

– Ладно, пошли, – согласилась она. – Хорошо, что у меня есть ты.

И она действительно прошла несколько шагов, прежде чем Дин решил, что ей стоит помочь. Он поднял ее и понес вверх по задней лестнице в дом, затем через кухню, вверх по лестнице в ее спальню. Потом он принес ей стакан воды.

– Выпей воды, ладно? Эвви? Выпей, а потом можешь идти спать.

Дин снял с нее туфли, заставил выскользнуть из платья и уговорил надеть футболку. На всякий случай пластиковый мусорный бак из ванной он поставил прямо рядом с ее кроватью.

– Эвви, если тебя будет тошнить, то можешь прямо сюда. Поняла?

Она ответила ему уклончивым «ммм». Решив, что это лучшее, на что она сейчас способна, он протянул под нее одеяло, убедившись, что она лежит на боку, и набросил на нее простыню и еще одно одеяло.

Сам Дин разделся до трусов и, сложив одежду на стуле у дверцы шкафа, осторожно скользнул в постель рядом с ней. Утром на кухне их будет ждать весьма внушительный беспорядок. Незакрытая еда заветрится, вино станет несвежим, все присохнет к тарелкам и пропахшее чесноком и пропитанное остатками выпивки станет окончательно несъедобным. Для Эвви ничего хорошего из этого не будет, особенно если она проснется с такими чувствами, как подозревал Дин.

Как только Дин на своей стороне выключил свет рядом с кроватью и поправил подушку под головой, он услышал ее голос, все еще невнятный, но легко различимый. Она что-то говорила лениво, медленно и словно сквозь невидимую усмешку, а потом четко закончила: «Я знала, что не рождена для того, чтобы быть счастливой».

Проснувшись утром, Эвви услышала, что Дин внизу убирается на кухне. Ей потребовалась минута, чтобы восстановить в памяти весь вчерашний вечер. Был такой замечательный ужин, такая дружеская беседа, а потом они вышли во внутренний дворик и… Эвелет искренне сожалела, что память сохранила ей и эти воспоминания. Да, она вспомнила, как озадаченно выглядел Энди, словно она и в самом деле ударила его, вспомнила, как послала его к черту. Минут через пять проснулась окончательно и почувствовала кислый вкус и сухость во рту. Ее голова кружилась каждый раз, когда она пыталась пошевелиться, но она восстановила в памяти, как Энди ткнул в нее пальцем и заявил: «Ты сошла с ума!» Однако Эвви не могла вспомнить, с чего все это началось. Она была почти уверена, что объявила ему, что он был тайно влюблен в нее. Причем в присутствии его девушки. Мозг отказывался выдать полнометражное видео, ей удалось восстановить лишь небольшую стопку фотографий и несколько фрагментов со звуком.

Эвви села на кровати, двигаясь как можно медленней, и потребовалась минута, чтобы стабилизировать положение тела. Ее желудок испытал несколько тревожных судорог. Сообразив, что вчера Дин не мог знать, что одевает ее в старую рубашку Тима (идеальное завершение того вечера!), она сняла ее в ванной и встала под душ с зубной пастой в одной руке и зубной щеткой – в другой. Под тугими струями горячей воды она почистила зубы и положила щетку в стоявшую там чашку, затем встала под струю и позволила воде нещадно хлестать себя. Ничего приятного в этом не было, просто она хотела, чтобы что-то в ее жизни изменилось.

Как и обычно, она снова начинала плакать. Но со слезами, решила она, нужно бороться. От слез лицо становится раздутым и некрасивым. Но под душем плакать она себе разрешала. Все, что некогда причиняло боль, там превращалось в воду, а вода уходила.