Глава 10

Дорогая мама,

папа рассказал нам, о чем он попросил тебя. Он сказал, ты подумаешь. Это правда? Жаль, у меня нет возможности узнать…

С любовью,

твоя дочь Кори, которая и в самом деле хочет работать в бассейне и поехать в спортивный лагерь, но при этом пытается не продаться.

Я игнорирую телефон до конца дня, за исключением нескольких сообщений от Кори и дежурного звонка Джо. Максимально ненавязчиво я пытаюсь выяснить, как бы они хотели провести лето. Я изо всех сил пытаюсь не выдать, насколько я противлюсь самой идее оставить их с отцом и как мне страшно. Я представляю себе, как Джон следит за ухажером Кори, как он и Джо проводят многие часы за новым дроном. Прыжковый лагерь. Космический лагерь. Сколько всего Джон может предложить моим детям! И как мало он может предложить мне.

Я пропускаю запланированные Мэттом мероприятия – йогу в гамаках, обед на рынке Челси-маркет, тур по музеям и кислородотерапию – только из-за собственной озлобленности и нежелания с кем-либо общаться. Мне больно, но поскольку боль вызвана ощущением отверженности со стороны Джона, я говорю себе, что не знаю, почему я так расстроена. А раз так – я не имею права быть расстроенной. Следовательно, я прячусь. Когда около восьми вечера за мной приходит Талия, я говорю ей, что ложусь спать.

С Талией тоже что-то не так. Она мной разочарована, это очевидно. Я уверена, что в университете я производила впечатление более сильного человека. Я была сделана из чего-то прочного. Может, я и в самом деле была сильнее в то время, не знаю. Но есть и что-то еще, что ее мучает. Я пытаюсь выяснить это, пока мы ужинаем едой из доставки, но у меня ничего не выходит. Около половины десятого ей звонят, и она говорит, что возвращается на работу. Через десять минут за ней приезжает машина, и я остаюсь одна. Дочитываю триллер. Пью стакан красного вина. Ложусь.

Четверг начинается так же, как и среда – рогалик, кофе, книга. Вот я и получаю то, чего хотела, и мои подруги были правы – это отстой. Из офиса «Pure beautiful» звонят дважды, и я не беру трубку. Кори шлет мне селфи в новой командной шапке для плавания. Она золотого цвета и с крыльями. Кори на фотографии показывает мне язык и пишет: «Лицо победителя». В ответ я отправляю ей фотографию таксы в цилиндре и пишу: «Лицо повелителя». Тогда она посылает мне вереницу эмодзи, которые, очевидно, что-то значат. Я отвечаю эмодзи недоуменной мамы, и на этом все. И это самое яркое событие дня до того момента, как со своего мобильного мне звонит Талия. Семнадцать раз подряд. На восемнадцатый я беру трубку.

– Быстро приезжай в офис, – приказывает она, услышав мой голос.

– Не хочу.

– У меня тут Мэтт. Быстро езжай сюда, нам нужно твое фото «после». Он сам напишет все, что было между «до» и «после». Статья будет всего на одну полосу, и она заслуживает выноски на обложку. Так что быстро езжай сюда.

– Талия, – тяжко вздыхаю я.

– Мне надо уехать и проконтролировать чертову фотосъемку в чертовой Флориде. А ты будешь сидеть здесь, в Нью-Йорке, в гордом одиночестве, и никто тебя не тронет до конца твоей запоротой недели. Просто сделай для меня одну последнюю вещь. В конце концов, я купила тебе красивые лифчики.

– Я думала, это журнал!

– Образно говоря! Надевай джинсы, которые мы выбрали, и белый пиджак. Мэтт поставит тебя на каблуки. Тебе не придется никуда идти, так что просто смирись. Визажист ждет тебя здесь через час.

– Талия, я не в состоянии фотографироваться. Я понимаю, что я сейчас капризничаю, как ребенок, но я чувствую…

– Лина говорит, что тебе слишком больно признать, что твоим детям в жизни нужна не только ты, но и другие люди тоже. А вскоре они повзрослеют, и ты вообще окажешься на периферии их жизни и перестанешь понимать, кто ты такая.

– Господи! Нет, это не…

– А еще она сказала, что ты все еще задаешься вопросом, не будет ли тебе лучше с Джоном.

– Это все просто невероятно!

– Она предупреждала, что ты будешь все отрицать. И посоветовала сжалиться над тобой и позволить тебе самой дойти до этого в свое время.

– Мне не нужна твоя жалость. У меня все прекрасно.

Талия смеется, и в ее смехе я слышу угрозу.

– Я ей так и сказала – что она во всем ошибается и у тебя все прекрасно. А раз у тебя все прекрасно, то ты сейчас придешь и сделаешь все то, что обещала мне и Мэтту. Так что увидимся через час.

– Талия… – начинаю я, но она вешает трубку.

Мне придется не только пойти и улыбаться в камеру, мне придется это сделать, признав, что все, что сказала Лина, – совершеннейшая правда. Я все еще испытываю чувства – пусть и крайне смешанные – к своему бывшему. В конце концов, мы были женаты много лет, и некоторые из этих лет были чудесны. Он был моим лучшим другом. Когда-то мы очень друг друга любили.

И да, я с ума схожу от мысли, что мои дети могут прожить целые дни – или даже недели – без меня. Если я не нужна, если я не занята, если я не мать, одиночка – перманентно занятая, не успевающая, недосыпающая, не зарабатывающая деньги, то кто тогда я?

Остается признать, что я – хорошо замаскированный комок жалости к себе, который сидит в одиночестве, киснет по бывшему мужу и обижается на него же, и все это происходит в лучшем городе мира.

Чертовы Талия и Лина! Разве можно пожелать женщине худших подруг?

Мне нужно много о чем серьезно подумать. Два часа, пока меня готовят к фотосъемке, – это уйма времени.

Сначала мне делают укладку. А укладка в Нью-Йорке – это произведение искусства. Шампунь. Массаж головы. Кондиционер. Еще один массаж головы. Затем бережными и расслабляющими движениями мне сушат волосы полотенцем, убирают с брови случайную каплю воды, проводят широким гребнем по идеально окрашенным прядям.

Далее следует тридцатиминутная сушка феном и укладка массажной щеткой. Мои кудри расправляются, и с каждым движением мастера мои волосы наполняются объемом и шиком. Я начинаю выглядеть дорого. Затем на волосы распыляют спрей с наиприятнейшим ароматом и снова включается фен. Я закрываю глаза и чувствую прикосновения щетки, тепло фена, и эти повторяющиеся ощущения убаюкивают меня, вводя в транс.

Далее – макияж. Визажист почти не разговаривает со мной – только дает инструкции: посмотрите вверх, аккуратно закройте глаза, расслабьте губы. У нее тихий голос и сильный акцент. Я лишь чувствую, как она, не делая ни одного лишнего движения, касается моей кожи разными карандашами и палочками. Затем какое-то длительное и очень приятное время она что-то наносит мне на кожу кистью кабуки, и я почти засыпаю.

Заходит Мэтт и, сказав «Прекрасно!», приносит мне зеркало. Я смотрю и вижу вместо себя циркового клоуна: у меня ярко-розовые щеки, коричневые веки, а на крыльях носа – полосы контурного тона. Волосы похожи на воздушный шарик. «Как скажешь, босс» – говорю я, пожимая плечами. Все происходящее действует на меня удивительно расслабляюще.

Затем появляется фотограф. Ее ассистентка подходит к блютуз-колонке, и я сжимаюсь, ожидая услышать клубный бит, но вместо этого начинает звучать легкий микс латинской акустической гитары, который лишь усиливает фантастически приятную атмосферу. Фотограф сажает меня на стул, затем – на диван, на высокий табурет. Я меняю одежду четыре раза. На меня направляют огромный вентилятор и окружают тремя осветительными приборами. Она делает бесчисленное количество снимков. Примерно через час входит Талия, идет мимо меня к лэптопу, несколько раз тычет в экран и объявляет: «Мы сделали это. Всем спасибо».

Потом она забавно подмигивает мне и неторопливым шагом выходит. Мэтт приносит мне мою сумку с одеждой, книгами и маленькой дамской сумочкой, которую я сегодня взяла с собой из дома.

– Вы бесподобны, – говорит он.

– Было весело! – расплываюсь в улыбке я.

– А ведь хотели все пропустить!

– Да! Вот же идиотка. А можно посмотреть?

– Могу показать вам исходники или можете подождать, пока придут обработанные кадры. Обещаю, вы будете в восторге. Вы выглядите, как… как идеальная версия себя.

– Ооо! Покажите мне исходники! – не могу удержаться я, но в этот самый момент у меня звонит телефон. Судя по коду, это из Чикаго. – Алло?

– О, отлично, я дозвонилась! – говорит кто-то с четкой артикуляцией и смутно знакомым голосом.

– Кэтрин? Это вы? Как добрались?

Мэтт машет мне рукой и уходит.

– Оба моих ребенка живы, а муж целует землю, на которую я ступаю. Вот это я называю успешной поездкой!

– Согласна! А я в это время в Нью-Йорке устроила себе полное преображение и превратилась в фотомодель. Так что мы обе отожгли.

– Нда? Ну ладно. – Она явно подозревает, что застукала меня после парочки крепких коктейлей. – Слушайте, у меня великолепные новости. Я делаю у себя в школе тестовый запуск флекстологии.

– Что?

– Мне так понравилась ваша идея – а для нашей школы она подходит идеально, потому что мы пытаемся справиться с гигантским провалом в успеваемости. Я пошла к директору и подговорила ее попробовать эту программу в нашей школе. У нас есть бюджет на электронные читалки и аж четыре книги на каждого студента! Начинаем осенью, а в конце программы мы снова прогоним участников через тесты на чтение и посмотрим на эффективность. Ну разве это не фантастика?

У меня отваливается челюсть.

– Что? – только и могу вымолвить я.

– Мы будем тестировать вашу программу по чтению в моей школе. Помните ее? Или модная индустрия расплавила вам мозг?

– Нет! То есть да, но теперь я поняла, о чем вы говорите. Это что-то невероятное, Кэтрин!

– Это абсолютно невероятно. Я и сама ушам не поверила, когда директор сказала мне «да». Думаю, наша встреча на прошлых выходных была судьбоносной. Эта ваша концепция идеально подходит для моих учеников. Она не выходила у меня из головы – и вот результат! И теперь я смогу снабдить вас всей необходимой информацией об эффективности программы в государственных школах, и вы сможете подать заявку на крупный грант и запустить ее в десятках других школ! А потом, если концепция окажется действенной, мы можем обратиться в окружное управление или сначала продать ее в независимые спецшколы и танцевать оттуда, или…

– Это же просто маленькая идея для моей частной школы! – все еще не веря происходящему, восклицаю я.

– Уже нет! Я минут через десять пришлю вам мейл, где пропишу, на каких этапах внедрения мне понадобится ваш совет. Вы можете помочь мне запустить программу? Летом мне потребуется много помощи.

– Конечно! Я сочту за честь!

– У меня хорошее предчувствие. Думаю, мы сможем обеспечить прекрасных детей прекрасными книгами.

Мне вспоминаются Кори и ее задания по чтению. Я перебрала огромное количество книг в надежде, что ее заинтересует хотя бы одна. И результат стоит всех усилий!

– Я сделаю все, чтобы это случилось! – искренне обещаю я.

– Хорошо, тогда будем на связи! Удачи с показом мод!

Она кладет трубку. Я стою, словно меня ударили палкой по голове.

– Все в порядке? – спрашивает Мэтт, снова оказавшийся рядом в какой-то момент разговора.

Я недоуменно смотрю на него, а потом улыбаюсь:

– Все очень даже в порядке. Больше скажу – я вдруг в настроении праздновать. Помните обед в Челси-маркет, который я вчера слила? И все остальное, что вы спланировали для статьи? Как думаете, я еще могу запрыгнуть в последний вагон сегодня?

Мэтт улыбается своей заразительной улыбкой.

– Думаю, да. Давайте я посмотрю, что осталось несделанным из вашего графика, и попробую перенести это все на сегодня.

Мэтт исчезает, и, как только за ним закрывается дверь, четыре молодые девушки заползают в студию, где только что фотографировали меня, и начинают переставлять свет. Затем одна отделяется от остальных и делает несколько шагов, затем останавливается, оборачивается через плечо и призывно смотрит. Вторая девушка фотографирует ее на айфон. И потом все то же самое повторяется в разных вариациях. Они по очереди фотографируют друг друга, переставляя свет, поправляют прическу и макияж, сравнивают кадры. Я смотрю на них с нескрываемым любопытством. В моей голове – круговорот мыслей по поводу читательской программы, последних дней, предстоящего возвращения домой, оставшихся месяцев лета. Я теряю счет времени.

Когда возвращается Мэтт, девушки быстро ретируются.

– Так. Вам предстоит крайне приятный день, – сообщает мне он. – Используем новую прическу на все сто.

– Мэтт, что это было? – спрашиваю я, показывая на место, где еще совсем недавно сновали девушки.

– Что?

– Здесь только что стояла толпа двадцатилетних девушек, которые делали миллион фотографий. Они модели?

Мэтт смеется.

– Ха! Модели, как же! Нет. Совсем даже нет. Они ассистентки в редакции.

– Тогда зачем…

– Фотографии? Думаю, они пользовались наличием незапертой студии, пока оттуда не убрали идеально расставленный свет.

– Но зачем им столько собственных фотографий? – Я не понимаю смысла происходящего. – Что, сейчас так все делают?

– Ну да, вероятно. Но ассистентки явно фотографировали друг друга для сайта знакомств, – смеется он. – Чтобы найти там кого-то стоящего, нужны впечатляющие фото. С тусклыми селфи из шумного бара толку не будет.

Я продолжаю тупо смотреть на него.

– И все эти юные красивые девушки с хорошей работой знакомятся на сайте? Почему они не могут познакомиться с мужчиной обычным способом?

– А что вы имеете в виду под обычным способом? – в свою очередь недоумевает Мэтт. – Все женщины без пары знакомятся через сайты, – объясняет он мне, как непонятливому ребенку. – Да и вообще все одинокие люди в Нью-Йорке знакомятся на сайтах. Другого способа просто нет.

– Ого… – Я все еще не понимаю до конца. – То есть если я захочу с кем-то познакомиться, мне нужно создавать профиль на сайте?

У Мэтта опасным огоньком загораются глаза.

– Да. А вы хотите с кем-то познакомиться? Это было бы прекрасным дополнением к моей статье.

Я загадочно улыбаюсь и выбрасываю из головы все мысли о Джоне. Вместо них я вспоминаю то сладостное чувство, которое я испытала, целуя Дэниэла утром в отеле.

– Вполне возможно, – загадочно смотрю на обрадованного Мэтта. – Вполне возможно.

Когда в воскресенье я выхожу из поезда в Эллентауне, мои дети даже не пытаются казаться невозмутимыми – они подбегают и одновременно бросаются меня обнимать. Кори не перестает восторгаться моим новым имиджем и с ехидной улыбкой выражает опасение, как бы Брайан не захотел поиграть в миссис Робинсон. Моя добрая старая Кори!

А вот Джо за прошедшую неделю очень изменился – перестал сутулиться и кажется более собранным, чем когда-либо. Он говорит мне, что скучал и что я гораздо лучше справляюсь с родительскими обязанностями, чем папа, но сразу после этих слов, захлебываясь от восторга, начинает рассказывать про каждое мгновение, которое они провели вместе. Поначалу та часть меня, которая хочет быть центром их мира, отчаянно воюет с другой частью, которая хочет, чтобы они были счастливы. Биться бесполезно – сияющий вид детей все решает для меня за несколько минут. Я понимаю теперь, о чем говорил Джон – с ним они расслабились и позволяют себе наслаждаться жизнью. Напряжение отпустило – дети в безопасности и веселы, а мои страхи касательно прошедшей недели куда-то улетучились.

Я предлагаю им собраться за ужином вчетвером, вместе с папой, и их глаза загораются радостным предвкушением. По дороге домой я на всякий случай ненавязчиво советую им не пробовать проделывать со мной и Джоном фокусов из фильма «Ловушка для родителей»^∗.

– Нас не нужно сводить силой, – говорю я им и себе. – Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

И мы едем домой стирать вещи и просто быть вместе после разлуки. К ужину решение принято. Вернее, решение было принято, как только я увидела Джо на вокзале, но к ужину я готова обсудить его с детьми. Мы садимся в машину, и как только я начинаю сдавать назад, отъезжая от дома, я спрашиваю их, хотели бы они провести все лето с папой. Надо отдать им должное – они изо всех сил постарались сдержаться и не закричать от радости. Но их энтузиазм был очевиден.

– А я смогу работать в бассейне? – спрашивает Кори, и я отвечаю: да, если она согласится нанести на кожу толстый слой солнцезащитного средства и надеть рашгард^∗.

– А я смогу поехать с папой в космический лагерь? – спрашивает Джо, и я говорю ему, что им с папой стоит проводить вместе как можно больше времени и посвятить его научным интересам. Потом я останавливаюсь перед знаком «стоп», беру каждого из них за руку, смотрю им по очереди в глаза и говорю:

– Вы должны отдавать себе отчет – полный отчет, что папе, скорее всего, в конце лета придется уехать.

Джо опускает голову, а Кори с серьезным видом кивает.

– Мы знаем, мам.

– Вы на самом деле знаете?

– Знаем-знаем, – повторяет Кори.

– И не от вас зависит, останется он или уедет, – продолжаю. – Его решение не будет связано с тем, какие вы, и хорошо ли себя ведете, и много ли у него просите. Или с тем, насколько он хороший папа и как хорошо вы с ним ладите. Вы не будете решающим фактором для его отъезда.

Кори закатывает глаза – видимо, это все старые новости. Но Джо смотрит на меня с надеждой в глазах.

– А кто будет решающим фактором? – спрашивает он. – Ты?

Я вздыхаю. Это больной вопрос, но ответ на него еще больнее.

– Нет. – Я пытаюсь придать своему голосу равнодушный тон. – Это ваш папа. Не забывайте, он работает в другой стране. Там у него тоже есть жизнь. Он любит вас – это очевидно, но это не означает, что он останется здесь.

– Ты всегда говоришь, что любовь – это не чувство, это действие, – хмурится Джо.

– Да, и сейчас его действие – то, что он здесь, и он старается дать вам буквально все, что ваши широкие души могут захотеть этим летом. И просто вам для информации: очень естественно воспользоваться этой возможностью, и вы не должны испытывать по этому поводу чувство вины.

– Мы и не испытываем, – встревает Кори.

– Ты моя маленькая оппортунистка, – вяло улыбаюсь я. – Даю тебе почетное право проинформировать папу, что он может купить вам новую форму и школьные принадлежности на предстоящий учебный год.

– Ты что, шутишь? Я уже сказала ему, что он должен вернуть тебе деньги за оплату нашей учебы за три прошедших года. Новые тетрадки – это цветочки по сравнению с тем, что я планирую с него стрясти.

– Кори… – качаю головой я.

– Мы того стоим, мама, – вторит ей Джо. – К тому же, на деньги за наше обучение ты сможешь отвезти нас в тематический парк Гарри Поттера.

– Ого!! – кричит Кори. – Во Флориду! А можно, я возьму с нами Тринити? – Она хватает телефон, и я от всей души надеюсь, что ей не пришло в голову действительно сию секунду приглашать Тринити. Хотя, скорее всего, ровно это и пришло. – Хотя подожди, – вдруг замолкает Кори.

– Что?

– Мам. Посмотри-ка, – она сует мне под нос телефон, загораживая дорогу.

– Хватит, Корин! Я за рулем!

– Это же ты! – кричит она. – Джо! Посмотри!

Он протягивает руку с заднего сиденья, берет телефон Кори и начинает листать фотографии.

– Боже мой. Какой стыд, – говорит он. – Я вроде бы уже ко всему готов и все такое, но… Фу.

– Что? В чем стыд? – паникую я.

– Заткнись, Джо. Это же не порнофильм.

– Ладно, я останавливаюсь. – Я встаю на парковочное место.

– Дай мне телефон, Джо! – рявкает Кори.

– Подожди, посмотрю, кто ретвитнул… Вау, мама, ты стала этим, как его, сексуальным объектом. Меня сейчас вырвет.

– Дай мне телефон! – кричу я.

– Мам, у тебя что, своего телефона нет? – спрашивает Кори. – Просто прочти твит своей подруги Талии.

Я достаю свой телефон и пытаюсь открыть Твиттер в браузере Safari. Нахожу аккаунт Талии и все это время слушаю эмоциональные реакции Кори и Джо в непонятных мне выражениях. Наконец, Кори забирает у меня телефон, заходит в приложение, о существовании которого я и не подозревала, и показывает мне экран: Талия ретвитнула пост журнала «Pure beautiful»:

Оцените горячие фото одинокой мамы и суперженщины Эми Б.! Подробности – в нашем августовском номере, который выйдет 26 июля. Там мы расскажем вам, что такое #мамспринга.

– А что это за хэштег, мам? – спрашивает Джо. – Ого, неожиданно много ретвитов. Ой, мама, тут некоторые хотят с тобой… познакомиться.

Я кликаю на хэштег. Конечно же, целый рой пользователей начали высказываться о том, где бы они провели свою мамспрингу и как она им нужна. И да, двое мужчин предложили, хм, развлечь меня. Но фотографии! Ох, фотографии!

– Мам, ты выглядишь очень, очень круто!

Кори выгнулась так, чтобы видеть экран моего телефона. Фотографии и правда очень красивые. На них прямо в камеру смотрит длинноволосая брюнетка. В ее глазах – скрытая сила и уверенность, на губах – загадочная улыбка, как будто она задумала что-то интересное на ближайшие дни. У нее горят глаза, а рот чуть приоткрыт, как будто через секунду она позовет тебя сесть рядом с ней. Я не могу поверить, что она – это я.

Пока я прихожу в себя от фотографий, ко мне на телефон приходит уведомление из Фейсбука. Запрос на добавление в друзья. Фотография маленькая, зато какое имя – Дэниэл Сонг! Самый красивый библиотекарь года хочет добавиться в друзья. Сопроводительный текст к его запросу такой: «Ты выгоняешь меня из постели еще до рассвета, и единственный шанс тебя найти – идти по следам в Твиттере? Теперь я понимаю, как чувствовал себя Прекрасный принц».

Да… Неожиданно. Но, к моему удивлению, вполне себе приятно.

– Дети… – говорю я так тихо, что они перестают препираться из-за телефона и смотрят на меня. Я разворачиваюсь на своем сиденье, чтобы видеть своих дорогих детей и чтобы они могли прочитать в моих глазах, что то, о чем я их сейчас спрошу, – не шутка. – Как вы отнесетесь к тому, что, пока вы останетесь на лето с папой, ваша мама проведет еще немного времени в Нью-Йорке?