Глава 10

Будильник мигал огромными красными цифрами в темноте спальни. Было уже почти три часа ночи. Мне захотелось встать и отвернуть его экраном к стенке, чтобы не видеть это издевательское мерцание, но тихое сопение Ватсона, лежавшего рядом с кроватью, остановило меня. Мне не хотелось его тревожить. Хоть кто-то из нас спал.

Я снова напомнила себе, что я не должна раскрывать убийство Агаты. Смысл вовсе не в этом. Мне просто нужные сведения, подтверждающие, что Барри никак не связан с убийством. Пусть даже это и было очевидно каждому, кто хоть раз с ним встречался. Я чувствовала, будто мои силы уже были на исходе. Я могла бы выложить все полиции, предоставить информацию, которую мне удалось разузнать, на блюдечке с голубой каемочкой, да еще и в дизайнерской коробочке с зеленой ленточкой — пусть это будет им подарком.

Если бы все было так просто, я, вероятно, не лежала бы сейчас без сна, ворочаясь и прокручивая в голове различные варианты развития событий. То, что мама и Барри разведали о трех бывших мужьях Агаты, пока я была в Лайонсе, не давало мне ровным счетом ничего. Это и так знал каждый местный житель. Три замужества — и три мертвых мужа в итоге. Каждый сплетник города винил в их кончине Агату, но никаких доказательств не было. К тому же последняя из трех смертей произошла уже достаточно давно, поэтому, если бы семьи этих мужей захотели поднять шумиху, они бы сделали это гораздо раньше. Мама с Барри считали, что бесполезно в этом копаться. Однако месть — блюдо, которое подают холодным. Может, в этом случае его подавали со скалкой.

Но что-то в этом сценарии меня смущало. Что именно, я не могла определить. Я не верила, что именно статус черной вдовы привел Агату к смерти. После моего разговора с Эдди, у меня был еще один человек, которого она шантажировала. А ведь прошел всего лишь день с тех пор, как я начала расспрашивать местных. Мое чутье подсказывало мне, что в конечном итоге я составлю длинную книгу «Кто есть кто в Эстес-Парке». Употребление легких наркотиков было легализовано в Колорадо, но жители Эстес-Парка имели на сей счет собственное мнение. Укрытый со всех сторон горами, этот городок жил по своим правилам. Одно дело угрожать парню вроде Барри. Единственной, кого заботило его увлечение волшебными брауни, была моя мама. Но какие еще секреты могли скрываться здесь? Кого еще шантажировала Агата? Может быть, в конце концов она перешла дорогу не тому человеку?

Ватсон протяжно проскулил во сне. Наверное, ему снились вкусняшки. Что-то он был не в духе с тех пор, как мы переехали в Эстес-Парк. Я перевернулась еще раз и обняла одну из подушек. А может быть, дело вовсе не в шантаже? Эдди, казалось, был причастен к убийству не более, чем Барри, но он был очень зол. Уж слишком подчеркнуто этот парень говорил, что он пацифист. Мне казалось, я неплохо умею разбираться в людях, но кто знает? Я никогда раньше не разговаривала с мужчинами, у которых были настолько лихо закрученные усы, возможно, это-то и сбило меня с толку. Среди вороха мыслей я вдруг осознала, что поступаю неправильно. Мне нужно было выспаться. И мне нужно было перестать пытаться выяснить, кто убил Агату, и наконец сфокусироваться на поисках доказательств невиновности Барри. С другой стороны, что удалось мне добыть? Никаких серьезных улик, кроме местных сплетен. У сержанта Векслера была реальная переписка между Барри и Агатой, в которой мой отчим отказывался поддаваться на шантаж. Но мне нужно было что-то более существенное. Гораздо более существенное.

Повизгивание Ватсона вытащило меня из сна о шоколадках с закрученными усами, которые размахивали листьями марихуаны. Я взглянула на часы. Не было даже и половины четвертого. Я посмотрела на Ватсона:

— Серьезно? Да я же только что уснула!

Он поскуливал и прыгал с поднятыми передними лапами.

Мне понадобилась пара секунд, чтобы прийти в себя. Ватсон же никогда меня не будил. А потом я вспомнила, где мы находимся. Со стоном я отбросила одеяло и выбралась из постели.

— Первое, что мы сделаем завтра, — найдем фирму, которая установит нам дверцу для собак и вольер. — Я почесала Ватсона за ушком. — Пойдем, ты ни в чем не виноват. — Ватсон засеменил впереди меня и остановился перед входной дверью, продолжая подпрыгивать и подвывать. Я начала открывать дверь, но затем вспомнила, что уже середина ноября и мы в горах, поэтому схватила куртку с вешалки, одновременно пытаясь надеть ботинки, которые я оставила возле входа. Когда я стала застегивать пуговицы, Ватсон снова заскулил. Сдавшись, я схватилась за ручку входной двери.

— Ну вот и все, вот и все. Не у всех есть такая теплая шубка, как у тебя, ты же знаешь.

Я едва не выломала дверь, но все же выпустила Ватсона наружу.

Выйдя на улицу, я очень удивилась. Несмотря на сильный снег, погода была безветренной, небо — безоблачным, а полная луна и звезды освещали представший перед моим взором пейзаж. И снова ко мне вернулось ощущение пребывания в снежной сфере. Я вдохнула воздух, который пах хвоей, и почувствовала умиротворение. Проветриться было правильным решением. Мне просто нужно было сделать то, что я и планировала изначально: помочь Барри спасти свое доброе имя и затем, как только полиция закончит с моим магазином, начать обустраивать книжный и заняться собственной жизнью.

Закончив свои делишки, Ватсон стал бродить по двору.

— Иди погуляй немного, я еще не готова возвращаться, только далеко не уходи.

Он бросил взгляд на коттедж, затем на меня.

— О, боже мой. Как меня угораздило связаться с таким привередливым, хмурым маленьким существом? — Я наклонилась чтобы почесать Ватсона за ушком, но он отстранился и отбежал к двери.

Покачав головой, я проследовала за ним, открыла входную дверь и впустила Ватсона внутрь. Я прислонилась к двери, наслаждаясь видом заснеженного двора в обрамлении карниза крыши и деревянных балок крыльца. Это был рай. Хотя День благодарения должен был наступить еще только через неделю, мне захотелось поставить рождественскую елку. Скоро я буду сидеть у камина, читать книгу, а огоньки моей елки будут радостно мерцать, пока за окном идет снег. Я положила руки в карманы куртки и укуталась в нее плотнее, наслаждаясь моментом.

Внезапно что-то в кармане коснулось моих пальцев, я вытащила этот предмет и посмотрела на него при свете луны. Перо! А я про него и забыла. Какие странные вещицы я складирую у себя карманах!

То самое перо! У меня появилась новая мысль, когда я вспомнила разговор с Эдди. Что, если дело не во вкусняшках, или угрозах со стороны Агаты, или ее мерзком характере? Что, если дело вообще не в Агате? Ведь она же встречалась с Сидом.

Я разглядывала перо и размышляла. Очевидно, полиция конфисковала холодильник с совой внутри. Могло ли убийство быть связанным с таксидермией? Не принадлежала ли эта сова к виду, который находится под угрозой исчезновения? Я почти уверена, что слышала нечто подобное. Огромные черные глаза ожили в моей памяти. Слишком много смертей произошло в «Рогах и Копытах». Агата, сам Сид, бесчисленное количество животных.

Прекрасно. То, что мне было нужно. Еще одна ниточка.

Еще пару минут я смотрела на перышко, раздумывая, затем снова положила его в карман и вошла в дом. Когда я вернулась в спальню, Ватсон уже тихо посапывал на своей лежанке рядом с моей кроватью на четырех столбиках.

— Как же тебе хорошо, ты даже и представить не можешь.

Я на цыпочках пробралась через комнату и нырнула под одеяло, натягивая его до самого подбородка, и зарылась в подушки.

Красные цифры озаряли комнату, напоминая мне, что я забыла отвернуть будильник экраном к стене.

Ватсон сладко вздохнул во сне, и я закатила глаза.

Ну, ладно, будь что будет. В любом случае, вряд ли я сегодня усну.

В моем коттедже все еще не было доступа в Интернет, поэтому я решила поехать в библиотеку или к маме, чтобы кое-что разузнать. Я, конечно, сомневалась, что с помощью Гугла смогу определить, какой именно сове принадлежало это перо. Полагаю, существует немало видов с таким окрасом. Вчера я случайно заметила птичий рынок в центре города. Со стороны он выглядел как бесконечное количество кормушек и мешков зерен для птиц, но, может быть, там мне бы смогли помочь.

Одевшись потеплее, мы с Ватсоном запрыгнули в «мини-купер» и отправились в ту сторону. На полпути к центру я поняла, что упускаю из виду одну важную вещь. Я ведь теперь жила в Эстес-Парке, рядом с которым располагался национальный парк. То есть у меня под рукой был целый лес, в котором работало множество экспертов по животным.

Я остановилась рядом с кофейней, чтобы выпить чай-латте и попробовать какую-нибудь другую выпечку. Возможно, рогалик будет не таким сухим, как лепешка.

Но мне снова не повезло. А вот Ватсон с удовольствием проглотил свою половину.

Мы проехали несколько километров от центра по извилистой дороге, мимо различных кварталов, до самого входа в национальный парк. Снег перестал идти, и день был очень светлым. Эстес-Парк превратился в деревню из рождественской сказки. Было бы здорово сейчас украшать елку дома, а не расследовать убийство.

Эта мысль заставила меня задуматься.

Ну ладно. Нужно признаться себе в том, что мама была права. Я не просто пыталась спасти доброе имя Барри. Я хотела найти убийцу. Хотела, чтобы папа посмотрел на меня сверху, улыбнулся и прошептал: «Это моя девочка!» И, по правде говоря, наряжать рождественскую елку не так весело, как расследовать убийство.

Ощутив головокружение, я подъехала к одной из будок для оплаты проезда, которая выглядела как маленькая бревенчатая избушка. Я открыла окно и стала ждать, пока кто-нибудь обратит на меня внимание. Но тщетно.

Немного подождав, я решила постучать и высунулась из окна. Но ремень безопасности не пустил меня. Со стоном я отстегнула его и попробовала еще раз, побарабанив пальцами по холодному стеклу.

Охранник подпрыгнул и вскрикнул от неожиданности, когда увидел меня. Хотя глаза его округлились, а лицо выражало испуг, моя душа как будто отделилась от тела, во всяком случае, ничего подобного раньше я не испытывала. На меня смотрел сам Оскар Де Ла Хойя.

Другими словами, мужчина моей мечты. Единственный раз меня действительно увлекла беседа папы и Гэри о спорте: тогда они обсуждали один из боев Оскара Де Ла Хойи, который показали по телевизору. Я сделала вид, что не заметила, как красив был этот мужчина. Я никогда не понимала, как человек с таким прекрасным лицом мог зарабатывать на жизнь, подставляя себя под удары.

Оскар открыл окошко, и испуганное выражение его лица сменилось улыбкой, а затем он рассмеялся:

— Простите, пожалуйста! Я что-то задумался. Хорошо, что окно было закрыто, иначе вы бы услышали, как я завизжал, точно пятилетняя девчонка.

Я вроде бы ответила что-то, но не могу сказать наверняка. Я лишилась дара речи. В жизни он был гораздо красивее, чем на экране.

Оскар прищурил свои темные глаза:

— Мэм, с вами все в порядке?

Это слово вернуло меня с небес на землю. И хорошо, что вернуло. Передо мной предстал Оскар Де Ла Хойя времен, когда я училась в седьмом классе. Этому парнишке было около двадцати пяти, и он воспринимал меня как «мэм».

Этим утром я абсолютно не запаривалась по поводу подводки глаз и прозрачного блеска на губах, как учил Персиваль.

Оскар высунулся из окна и коснулся моей руки:

— Вам нужна помощь, мэм?

Вблизи оказалось, что Оскар Де Ла Хойя был скорее смазливым, чем красивым. Определенно привлекательным, но по-мальчишески привлекательным, а не по-мужски, как Брэнсон Векслер, который сполна был этим наделен.

— Мне кого-нибудь вызвать? Может, врача?

— Вам кто-нибудь говорил что вы похожи на Оскара Де Ла Хойя?

О, боже мой! О, боже! Боже! Мой!

Я не хотела этого говорить. Оно само вырвалось.

Парень добродушно улыбнулся. Ну почему он позволял кому-то избивать свое прекрасное лицо?

— Да, мне постоянно говорят об этом. Хотя этому мужику уже около пятидесяти, поэтому я не могу понять, комплимент это или оскорбление.

— А вам сколько? — И снова оно само! Может быть, воздух в комнате пропитался ароматом этих дурацких кайфкейков из дурацкого магазина, пока я спала? Меня просто накрыло — это единственное объяснение происходящему.

— Тридцать один. — Его прекрасная улыбка стала игривой: — А вам?

— Тридцать восемь, — сказала я с видом, будто только что получила подарок на день рождения.

Ему не двадцать пять! У нас всего-то семь лет разницы. И это не так уж мно…

И снова… О! Мой! Бог!

Я повернулась к Ватсону, будто ждала от него спасения. Он моргнул в ответ. Предатель! Что ж, я и сама могу справиться. Я схватила перо из подстаканника и показала его Оскару:

— Это перо принадлежит вымирающей особи?

Он отстранился, и я поняла, что сунула перо ему прямо в лицо. Продолжая улыбаться, Оскар взял перо в руку и осмотрел его.

У меня сложилось впечатление, что его улыбка из естественной превратилась в ту, которая появляется, когда человек сталкивается с психом, готовым сожрать его лицо.

Оскар провел пальцем по концу пера и нахмурился. Наконец он снова взглянул на меня:

— Понятия не имею.

— Не имеете?

Он покачал головой:

— Жаль, что расстроил вас. К сожалению, мы по долгу службы часто расстраиваем туристов. Нам постоянно приносят перья, камни, листья, веточки. Я, конечно, знаю большинство особей, находящихся в этом парке, но я вообще-то не энциклопедия.

— Оу! — То есть я не просто выставила себя дурой, так это еще и оказалось бесполезным.

Он рассмеялся:

— Должен признаться, никогда не видел, чтобы кто-то так расстраивался из-за того, что я не знаю ответа на подобный вопрос. Вы с перышком поедете назад?

Видимо, оттого что я чувствовала себя вселенской дурой, я повелась на подтрунивания Оскара и резко вырвала перо из его пальцев:

— Нет уж, не так скоро. Простите, что отвлекаю вас.

Я повернулась лицом к дороге и хотела уже гнать отсюда как можно быстрее, вдавив педаль газа в пол. Нужно было просто двигаться дальше. После всего, что произошло, возможно, стоило начать новую жизнь где-нибудь в другом месте.

— Мэм! — Меня снова передернуло, когда он произнес это слово. Я увидела, что Оскар указывает на домик неподалеку от дороги. — У меня там есть компьютер. Мы с вами вместе можем посмотреть, если вам настолько интересно.

— Нет, спасибо. Я не хочу тратить ваше время. Я уверена, что могу сделать это самостоятельно. Но еще раз спасибо. Это очень мило с вашей стороны, Оскар.

Я поняла, что моя оговорка взбесила его, но он снова улыбнулся. Парень наклонился ко мне и прошептал:

— Вы сильно расстроитесь, если я скажу вам, что не дрался ни разу в жизни, тем более на ринге?

Я не смогла удержаться от смеха:

— Честно говоря, мне от этого даже легче. Я никогда не могла понять, почему кто-то с таким прекрасным лицом, как у Оскара, может подставлять его под удары.

И снова выражение его лица дало мне понять, что я ляпнула что-то не то.

— Прекрасным, да? — Я почувствовала, как у меня загорелись щеки. Но он не позволил мне упасть в пропасть: — Я — Лео Лопес. И ваше лицо тоже слишком прекрасно, чтобы подставлять его под удары.

Он снова лишил меня дара речи. Прекрасно?

Лео пригнулся, чтобы увидеть пассажирское сиденье, и обратился к Ватсону:

— Скажи, пожалуйста, своей маме, что в обществе воспитанных людей при встрече принято представляться обоим.

К моему удивлению, Ватсон перелез через консоль, положил передние лапы мне на бедро и потянулся к Лео, позволяя ему почесать себя.

Хотя внешне никакого сходства не наблюдалось, в Лео явно было что-то от Барри Адамса.

— Эм, это — Ватсон, а его мама, которая сегодня и двух слов связать не может, Уинифред Пейдж. Но все зовут меня просто Фред.

— Красивая женщина, которую зовут Фред? — Его карие глаза снова встретились с моими. Хотя он дразнил меня, я удивилась, прочитав в его взгляде искренность. — Вы, определенно, первые из особей своего вида, которых я когда-либо встречал. — Лео сделал достаточно долгую паузу, так что меня бросило в жар, пока я представляла себе… Он снова указал в сторону домика: — Кажется, это перо представляет какую-то особенную ценность для вас. Возможно, я не знаю, в чем именно дело, но у меня есть варианты разобраться быстрее вас. Может, я помогу вам сберечь время?

Я кивнула, не уверенная, что все еще владею английским языком.

— Давайте уже паркуйтесь на обочине дороги. Я вас буду ждать там.

К тому времени как я припарковалась, Лео уже выбрался из будки и был рядом с домиком. Когда я приблизилась к своему новому знакомому, оказалось, что он сантиметров на пять ниже Брэнсона, то есть почти одного со мной роста. Он был немного удивлен. Хотя огонек в его глазах не угас.

Лео придержал дверь, чтобы мы выбрались наружу:

— В следующий раз, когда приедете в национальный парк с мистером Ватсоном, не забудьте про поводок. Это не просто правило посещения парка, но еще и ценный совет. Я регулярно слышу о том, что какой-то койот или горный лев покушался на домашних питомцев. Всего-то день назад пума сцапала кота с заднего двора, когда семья праздновала день рождения дочери. — Лео передернуло, но он усмехнулся: — Впоследствии это может сэкономить немало денег на терапию.

Я почувствовала, будто меня окатили ледяной водой. Я вспомнила, как Ватсон гулял в лунном свете прошлой ночью. А мне даже и не пришло ничего подобного в голову, что было крайне глупо. Мы ведь жили теперь в горах, а не в лучшем районе Канзас-Сити. Мысленно я уже начала продумывать, как установить собачий вольер. Плевать на стоимость, это должна быть самая надежная и проверенная штука.

— Извините, не хотел вас пугать, — словно прочитав мои мысли, сказал Лео и наклонился, чтобы погладить Ватсона, который все еще вел себя так, будто был влюблен в парня по уши. — Пока же ничего не произошло. Ваш малыш в безопасности. Обычно туристы совершают такую ошибку. Как я уже сказал, этот случай с котом произошел с местными, которым следовало бы позаботиться обо всем заранее. Не принимайте близко к сердцу.

— Нет, не извиняйтесь! — Я улыбнулась, хотя чувство вины еще терзало меня. — Хорошо, что вы предупредили. Я не турист. Я только что переехала в этот город. Я собираюсь открыть книжный магазин на месте бывшей таксидермической мастерской. И да, я хочу установить вольер у себя во дворе. Но я бы даже и не догадалась.

— О, добро пожаловать! И не парьтесь по этому поводу. Я дам вам номер моих друзей, которые занимаются строительством. Они точно справятся с вольером для вашего корги. Он будет в безопасности. Дешево, конечно, не получится, но оно того стоит. На самом деле… — Выражение лица Лео внезапно изменилось, и он снова взглянул на перо, которое я все еще держала в руке: — Подождите, вы собираетесь занять место таксидермической мастерской? Я слышал про Агату. — Лео поднял глаза на меня, а затем снова посмотрел на перо: — Это оттуда?

Я кивнула:

— Да, я нашла его за морозильником, внутри которого была мертвая сова. Но я не уверена, что это перо принадлежит именно той сове. Или что вообще в этом всем есть какой-то смысл.

— О, смысл есть. — Лео вырвал перо из моих рук и сел за компьютер. — Мы делаем все что в наших силах, но браконьерство — постоянная беда. Одна из главных. Мне всегда было интересно: принимает ли Сид участие в этом? Теперь, когда его не стало, это не так важно, но мне все равно интересно. Я делился своими подозрениями с полицией, но без каких-либо доказательств они ничего не могли с этим сделать.

Из-за плеча Лео я наблюдала, как его пальцы скользят по клавиатуре. Он точно знал, где искать. Фотографии и списки видов появлялись на экране. Мне бы понадобились часы, чтобы расшифровать эту информацию, и, вероятнее всего, у меня бы ничего не вышло. А Лео через три минуты кликнул на изображение и отодвинулся, чтобы освободить мне место рядом с компьютером.

— Это похоже на сову, которую вы видели?

Птица была очень красивой. Темно-коричневая, с белыми пятнами и темными полосками на хвосте, сфотографирована будто во время снегопада. И огромные черные глаза. Я полагаю, у всех сов огромные черные глаза.

— Думаю, да. Конечно, вы можете составить подборку из пяти разных сов, и я точно не найду между ними никакой разницы.

— Это мексиканская пятнистая сова, не на грани вымирания, но находится в списке птиц, охраняемых федеральным законом. — Лео снова взял в руку перо: — Вы не возражаете, если я оставлю его себе? Мне потребуется провести еще одно маленькое расследование. Спрошу у своего начальника.

Почему-то мне не хотелось отдавать перо. Но я все-таки кивнула.

— Спасибо, очень благодарен. Любая информация, которая может остановить браконьеров, для нас бесценна. — Лео положил перо рядом с компьютером и снова посмотрел на меня, огонек блеснул в его глазах. — Можно взять ваш номер телефона? На случай, если я найду еще что-нибудь касательно этого перышка. Полагаю, вам было бы это интересно.

Я приехала в Эстес-Парк, чтобы перезагрузить свою жизнь. По полной программе. И одним из пунктов было отпустить прошлое, связанное с моим бывшим мужем. В новой жизни не было места для отношений, мужчин и романтики. Это история о Фред Пейдж, Ватсоне и открытии книжного магазина. Я мечтала о спокойной и приятной жизни. Мне не хотелось больше никаких сложностей, кроме поисков редкой книги для искушенных читателей. И вот я здесь, почти два дня в процессе так называемой перезагрузки, и чем я занимаюсь? Расследую убийство. Что еще ужаснее, даю свой номер телефона Лео Лопесу, то есть Оскару Де Ла Хойя из национального парка.

Я не помню, как мы с Ватсоном добрались до машины и уехали оттуда. Пока мы были в пути, опустился туман. Я с укором посмотрела на Ватсона:

— Ну и что это было? Ты так радовался тому парню, как будто знаешь его много лет! Позволил чесать себя за ушком, глядел на него, будто это Барри. А ведь он тебе даже вкусняшек не предлагал!

Ватсон навострил уши и стал испытующе пялиться на меня.

— Нет уж, Иуда! Ты получишь свои вкусняшки, только когда научишься наконец останавливать меня, если я веду себя как форменная идиотка и пытаюсь разрушить нашу с тобой жизнь. А пока — никаких вкусняшек!

Ватсон заскулил и тоскливо посмотрел на бардачок, а затем снова на меня. Его прекрасные большие карие глаза были полны мольбы.

— Ну ладно! — я выровняла руль левой рукой, нажала кнопку на бардачке, и вкусняшки вместе с документами разлетелись по всему салону. Сегодня точно был день Ватсона.