Глава 21

Молчание. Неловкое молчание.

Я не знала, о чем думал Дуги, но только одна мысль крутилась в моей голове.

Что, если брошь все-таки старая? Действительно старая?

Что, если какой-то дух привязан к ней, к уединенному дольмену, где она мирно лежала до тех пор, пока Дуги не стал бродить там, где не следовало? Это звучало нелепо, настолько нелепо, что я даже не могла заставить себя сказать это вслух во второй раз.

Но эта теория никак не давала мне покоя.

И теперь мысль закрепилась в глубинах моего разума, и тьма – уже неприветливая, пугающая – стала попросту ужасающей. Что скрывалось там, в ночи? Было трудно остановить мое воображение, что подхватило данное Эммой запутанное описание злодея. Теперь каждый порыв ветра словно нес с собой загадочные шумы. Низкие стоны, пронзительные вопли, шепот. Воздух будто перебирал мои волосы невидимыми пальцами, отчего у меня по коже бегали мурашки даже под толстовкой.

Огонь, прежде просто удобный, стал абсолютной необходимостью. Рядом мы держали аккуратно сложенную кучу дров. Во время обеих вылазок в бухту мои мысли были далеки от сбора топлива, и осталось у нас весьма немного. Я не хотела тратить древесину, но огонь отступал в кучу дымящегося пепла. Жар по-прежнему катился по тлеющим углям, но свет угасал, тьма проникала в наш круг, так что было трудно разглядеть силуэт даже сидящей неподалеку Эммы. Я открыла рот, чтобы предложить все-таки использовать наш истощающийся резерв, но Дуги уже протянул руку и выдернул пару приличных ветвей.

– Они не разгорятся, если протянем дольше, – сказал он, вонзая их в сердцевину огненной ямы. Взяв более тонкую палку, Дуги потыкал в тлеющую кучу, пока пламя не стало жадно грызть свежее топливо. Он бросил веточку в огонь и довольно откинулся на спинку стула. Хотя его лицо выражало тревогу. Я знала почему.

– Как думаешь, надолго нам хватит? – спросила я, указывая на наши запасы. Осталось всего четыре или пять бревен и несколько горстей сушеных водорослей и трав.

Дуги пожал плечами и поморщился. Не сильно обнадеживающий знак.

– До утра? – нажала я.

– Мы будем сидеть здесь всю ночь?

Да. По крайней мере, я так планировала. Ни за что не полезла бы в палатку по темноте. Хрупкий материал едва мог защитить от погодных условий, какой у него шанс выстоять против мстительного духа?

Дуги, казалось, читал мои мысли.

– Мы могли бы запереться в «Вольво», – предложил он.

Сталь и стекло куда прочнее, чем брезент, но…

– Мне нравится свет, – сказала я.

Наступила долгая пауза, затем Дуги тихо признался:

– Мне тоже.

– Нам понадобится еще топливо? – спросила я.

Дуги задумался на мгновение, затем кивнул. Я вздохнула. Так и знала. Дуги был не в том состоянии, чтобы бродить вокруг, а Эмма все еще дрейфовала меж мирами. Оставалось лишь…

– Хорошо. – Я решительно встала. – Так тому и быть.

– Что? – Дуги поднял брови. – В одиночку? Нет, Хезер.

– Да, – возразила я. – Я недалеко. Даже не покину пляж. Вроде я видела какие-то коряги на той стороне. Или мусор после других отдыхающих.

– Хезер…

– Я на пять минут. Дай мне фонарик. Это ненадолго.

Я не чувствовала себя такой смелой, как пыталась казаться, и не хотела идти в темноту с пустыми руками. По крайней мере, бледный свет умирающего фонаря не даст мне полностью погрузиться в удушающую черноту.

Дуги не сильно радовался, я это видела, но вручил мне фонарь без дальнейших жалоб. Когда я направила луч перед собой, выстрелив узкой полоской света за пределы круга огня, то поймала силуэт Эммы. Она тоже стояла.

– Я иду, – сказала подруга.

Я удивилась, но спорить не стала. Слишком радовалась, что не придется охотиться за топливом одной.

Мы молча сделали первые пробные шаги от спасительного костра. Моя рука дрожала, отчего луч фонарика плясал. Я пыталась сказать себе, что это просто холод – мы же ушли от пламени, – но на самом деле очень боялась. Я не знала, верю ли в свою теорию о призраке броши. Но необходимость бродить в темноте, вдалеке от кого-либо после загадочного исчезновения двух наших друзей сама по себе пугала.

Луна пряталась за густой кучей облаков, и не успели мы толком отойти от лагеря, как огонь стал казаться далеким воспоминанием. Слабый свет фонарика был холодным и превращал мир в наслоение теней. Бесцветных, кошмарных. Мои зубы начали стучать. Чтобы скрыть звук, я быстрее пошла вперед, направляясь к груде мусора, которую вроде бы приметила на противоположной стороне пляжа.

– Мы не уйдем отсюда, – тихо сказала Эмма.

Я взглянула на нее, ошеломленная мрачностью, с которой она произнесла эти слова.

– Что? Конечно же нет, Эмма. Мы уходим завтра, как только рассветет.

– Нет, не уйдем, – не согласилась она едва слышно. Я решила пропустить фразу мимо ушей. Зловещие комментарии Эммы не помогали мне угомонить дрожащий луч фонарика.

– Смотри, – сказала я, с облегчением улыбаясь. – Дрова. – Именно там, где я и думала.

Мне пришлось засунуть фонарь под мышку, чтобы освободить обе руки. Эмма не участвовала, просто стояла, глядя в сторону скал на краю обрыва; вода лизала путь, по которому шел Мартин в последний раз, когда мы его видели. Я решительно отвернулась, сосредоточившись на работе. И не сводила глаз с костра Дуги, куда смогу вернуться примерно через четыре минуты. Отсюда он казался крошечным; я едва могла разглядеть его сгорбленный на стуле силуэт.

– Эмма, ты не возьмешь дрова? – немного нетерпеливо спросила я. Мне хотелось как можно скорее вернуться в этот ореол тепла. Ответа не последовало. Я раздраженно обернулась. Зачем она пришла, если не собиралась помогать? – Эмма? – снова окликнула я.

Она все еще смотрела в сторону от меня, стоя совершенно неподвижно, опустив руки по швам.

– Хезер, – прошептала Эмма. – Хезер, ты это чувствуешь?

Чувствую что? Я вздрогнула.

– О чем ты? Эмма, я ничего не чувствую. Давай, помоги мне с дровами.

Она повернулась ко мне. Я поднесла фонарик к ее лицу и увидела, что подруга мечтательно улыбается.

– Ветер, – сказала она. – Он стих.

Я знала, что Эмму не одолело внезапное желание обсудить погоду. На мгновение поймала ее взгляд, затем начала торопливо собирать дрова.

– Давай вернемся к Дуги, – сказала я, запихивая последнюю ветку под подбородок. Этого должно хватить.

– Слишком поздно, – прошептала Эмма, но теперь, при полном штиле, я легко разобрала слова. – Слышишь волны?

– Да, они никуда не делись, Эмма, – рявкнула я, не желая сознаваться, что да, я тоже больше не слышала тихий плеск воды по песку. – Идем!

Она не шевелилась.

– Эмма!

Я пошла к огню и Дуги, но, даже не оборачиваясь, почувствовала, просто почувствовала, что она не идет следом. Мне удалось сделать шесть шагов, прежде чем пришлось остановиться.

Она застыла там, где я ее оставила, лицом к скалам.

– Эмма!

Она даже не вздрогнула, когда я назвала ее имя. Я еще несколько секунд постояла на месте, ожидая, надеясь, прежде чем наконец смирилась с тем фактом, что подруга сама не придет, а я не могу ее бросить.

– Черт возьми! – прошипела я себе под нос. Бросила дрова на землю и наполовину пошла, наполовину побежала по песку.

– Эмма! – повторила я, когда приблизилась к ней. Схватила ее за руку, плотно стиснув ткань кардигана. – Ну же, я хочу вернуться к Дуги. – Ничего. – Эмма!

Все еще пытаясь проглотить панику, я почувствовала, что ситуация быстро выходит из-под контроля. Я сделала еще три шага, пока не оказалась перед Эммой, прямо в поле ее зрения. Она продолжала смотреть перед собой, будто сквозь меня. Мой живот скрутило. Я надеялась, что ей становится лучше, что она медленно возвращается, но Эмма никогда не была так далеко от меня, как в эту секунду.

Она открыла рот:

– Я же сказала, мы не уйдем отсюда.

Мои губы сложились в беззвучное «О», но я быстро взяла себя в руки.

– Уйдем! Эмма, давай! – Положив обе руки ей на плечи, я начала толкать ее назад. Она не сопротивлялась, но по-прежнему отказывалась двигаться самостоятельно. Постепенно я дотолкала ее до брошенных веток. Теперь придется заняться ими; в конце концов, вся эта вылазка случилась ради добычи дров для костра. – Не двигайся, – предупредила я, отпустив Эмму.

Она моргнула, посмотрела на меня, прямо на меня в этот раз. Выражение ее лица не дало мне согнуться за ветками.

– Оно здесь, – сказала Эмма.

Любые сомнения по поводу того, верю ли я в ее истории, верю ли в «призрак», рассеялись, когда ее слова погрузили меня в полный ступор. Мой мозг застыл; легкие так сжались, что я не могла дышать. Я перестала дрожать просто потому, что мышцы отказывались двигаться. Паника и страх парализовали меня. Я даже не могла удивиться, почему Эмма не выглядит напуганной. Она казалась… умиротворенной. Спокойной.

Но потом все изменилось.

Эмма посмотрела вверх, в небо прямо над моей головой. В одно мгновение ее глаза расширились, а рот раскрылся в ужасающей пародии на кричащую маску.

Я запрокинула голову, обыскивая чернильные небеса, чтобы выяснить, что ее так напугало. Ничего не было видно, но затем Эмма начала кричать.

Звук продолжался, и продолжался, и продолжался. Дольше, чем у Эммы хватило бы дыхания, и я поняла, что кричит не она, больше нет. Это было существо. Оно орало на нас.

И тогда я его увидела.

Черное на черном, вот чем оно было. Ни лица, ни формы, только пятно более глубокого, темного, более зловещего оттенка, чем мутные облака позади. Ворон на углях. Мои глаза едва улавливали очертания, казалось, будто чернильное небо кровоточит. Однако я могла сказать, что оно двигалось. И быстро. Летело к нам, беззвучное, но оглушительное. У него не было глаз, но оно смотрело прямо на меня, впитывая мою суть темными ямами в своем центре.

Я отступила, спотыкалась, едва не падала, но не смела отвести от него глаз. Я прошла мимо Эммы, задев ее плечом. Мои пальцы коснулись мягкой шерсти ее кардигана. Отчаянно нашарив руку подруги, я крепко схватила ее за запястье. Затем повернулась, и мы вместе побежали обратно к огню.

– Дуги! – закричала я. – Дуги!

Но ветер вернулся. Вихревая буря унесла мой голос прочь, и я поняла, что Дуги меня не услышал. Даже я сама не слышала свое собственное рваное дыхание или вздохи Эммы, бегущей рядом. По крайней мере, мы держались вместе. Я крепче сжала ее руку, боясь потерять.

Мои глаза были устремлены вперед, на угасающее пламя нашего костра. Не было смысла смотреть под ноги; землю покрывала темнота, а фонарик остался рядом с кучей дров. Кроме того, все равно вокруг ничего, кроме гладкого песка. Ничто не может сбить нас с пути, ничто не заставит нас упасть.

Так почему я вязла? Почему со всего размаха рухнула на землю? Инстинктивно я выставила вперед руки, чтобы смягчить падение, отпустила Эмму и ударилась о холодный шелк пляжа.

– Эмма? – Она упала вместе со мной? Я посмотрела налево, где ей следовало быть, но почти ничего не увидела. Ночь казалась гуще, словно черный туман. Ветер гремел в моих ушах, лишая не только зрения, но и слуха. – Эмма! – Я пошарила перед собой, ища ее.

Две руки схватили меня, пальцы сплелись с моими. Прикосновение Эммы было холодным, но наполнило меня теплом. Я притянулась к ней так близко, что мы оказались почти щека к щеке, ее испуганное лицо вынырнуло из темноты. Оно было призрачно-бледным.

– Где оно? – заорала я. На такой громкости слова должны были ее оглушить, но она их едва расслышала.

Эмма покачала головой. Ее глаза то и дело смотрели мне через плечо, хотя вряд ли подруга что-то могла разобрать. Я не могла.

Мое дыхание медленно успокаивалось, легкие с благодарностью расширялись. Я всасывала воздух, практически как при гипервентиляции.

– Нам нужно вернуться к Дуги, – прокричала я.

Что происходило там, где он был, менее чем в ста метрах от нас? По какой-то причине мне показалось, что мы с Эммой очутились в пузыре посреди шторма, существовавшего только вокруг нас.

Эмма кивнула мне, встала. Не отпуская моей руки, подняла меня на ноги.

– Я его не вижу, – закричала она мне на ухо. – Я ничего не вижу.

Ветер поднялся еще больше. Он тянул и толкал нас, прижимая к месту. Мои волосы в диком беспорядке бились вокруг лица, и приходилось бороться за каждый вздох. Я повернулась в том направлении, где, как мне казалось, находился наш лагерь, и, полностью дезориентированная, поискала огонь.

– Туда? – спросила я, указывая пальцем. Было трудно просто отвести руку от тела.

Я видела, как Эмма пожала плечами. Затем она отпустила меня. Обхватила себя руками. Открыла рот, что-то попыталась спросить, нахмурилась в замешательстве.

А потом полетела. Вверх. Прочь от меня. Вверх.

Я поняла, что происходит, одновременно с ней. Я потянулась к ней, когда она потянулась ко мне. Я закричала, когда закричала она. Наши пальцы цеплялись друг за друга. Я почувствовала, как лопнула моя кожа, когда ногти Эммы проехались по костяшкам моих пальцев. Они оставили глубокие кровавые царапины.

– Нет! – Я бросилась вперед, хватая ее кардиган, ее джинсы. Тем не менее она продолжала ускользать от меня. В последней отчаянной попытке я зажала ее ногу под мышкой и повисла на ней всем весом. Эмма поднималась все выше и выше, пока мои ноги не оторвались от песка. Подруга отчаянно извивалась, и было почти невозможно удержаться.

Затем что-то теплое и мокрое брызнуло мне на лицо. Вздрогнув, я откинула голову назад и на секунду ослабила хватку. Брыкающаяся нога Эммы вывернулась из моих рук, и я упала. Рухнула на землю, пока подруга странным образом взлетела в небо.