Глава 18

Было решительно невозможно тащить Эмму и поддерживать Дуги на подъеме в гору. Я беспомощно стояла между ними.

– Эмма, пожалуйста, – попросила я, крепче сжав ее руку.

Но ее лицо потемнело. Сделав шаг назад, она с удивительной силой вырвалась.

– Нет, – сказала она громче, чем когда-либо с тех пор, как перестала кричать.

– Эмма, Даррена здесь нет! – прошипела я.

– Мне все равно. – Она посмотрела на меня; ее глаза наконец ожили. – Я не уйду без Даррена.

– Но…

– НЕТ!

Не успела я ее остановить, как она повернулась, побежала вниз по пляжу и исчезла в палатке. Злая, взволнованная и совершенно беспомощная, я хотела было пойти за ней.

– Оставь ее, – бросил Дуги через плечо.

Оставить? Здесь, одну? Я обернулась посмотреть на Дуги и увидела, что он держится за низкую каменную стену. Мои страхи за Эмму тут же развеялись, когда я оценила болезненное выражение его лица и то, как он слегка покачивался, отражая медленное, волнообразное движение воды.

– Дуги, ты уверен насчет этой затеи?

Он пропустил вопрос мимо ушей и встал на здоровую ногу.

– Слушай, надо найти помощь. Все.

Что на такое возразишь…

Я протянула руку на случай, если Дуги захочет опереться, но он, казалось, решил путешествовать своим ходом. Он неловко заковылял по неровной грязи автостоянки. Я держалась на полшага позади, идя медленнее, чем похоронный марш, наблюдая за каждым его движением, ожидая неизбежного.

Это не заняло много времени. Вот Дуги решительно идет вперед, перекатывая плечи с каждым неверным шагом; и вот он уже зловеще кренится. Я поймала его в последнюю секунду.

– С тобой все в порядке? – выдохнула я, цепляясь за его джемпер и пытаясь осторожно опустить Дуги на землю – он был слишком тяжелым, чтобы я могла его удержать. – Споткнулся?

– Нет, – пробормотал Дуги и застонал. – Голова кружится.

Я отпустила его, решив, что его снова вырвет. Он этого не сделал, но перевернулся и лег на бок в нескольких дюймах от грязи; каждый выдох поднимал небольшой столбик пыли, оседавший на его покрытой потом коже. Я стояла над ним, пока Дуги периодически стонал и содрогался. Но из его рта ничего не вышло. Должно быть, он уже в ноль опустошил желудок.

– Боже, – сипел бедняга.

Мы прождали так целую минуту, потом еще одну. Дуги перестал вздрагивать, но встать тоже не пытался. В конце концов я присела на корточки и осторожно потерла его спину.

– Дуги, это глупо. Ты не можешь никуда идти в таком состоянии, – сказала я как можно мягче, осознавая, как он отреагирует. Он меня не разочаровал.

– Нет! – прорычал Дуги. – Мы должны найти помощь. Должны дать кому-нибудь знать. Помоги мне подняться!

Я сделала, как он просил, но как только Дуги выпрямился, то пошатнулся, будто пьяный, и мне пришлось быстро подхватывать его, сунув плечо под мышку и схватив за грудь.

– Черт возьми! – прошипел он.

– Давай вернемся в лагерь, – предложила я и быстро добавила: – Пока что. – Ведь Дуги тут же открыл рот, чтобы поспорить.

Но через мгновение он кивнул, и я медленно повела его вниз по склону. Хотела доставить прямо к палатке, но он уперся, подталкивая меня к стульям.

– Мне легче на свежем воздухе, – сказал он, хотя снова начинал дрожать.

Я опустила его на сиденье, достала из сумки одну из бутылок с водой и приготовилась к бою. Он был не в состоянии куда-либо идти. Я это знала, и он знал. Я также знала, что, вероятно, болезнь Дуги не остановит. Был только один способ удержать его здесь.

– Слушай, – сказала я, тяжело сглатывая. – Ты останешься и присмотришь за Эммой, а я схожу и найду кого-нибудь.

Я не хотела. Я действительно не хотела, но было очевидно, что Дуги не мог, а Эмма не собиралась уходить. И он прав: нам нужна помощь. Прямо сейчас.

Просто… Стоило представить, как я брожу одна, ловлю попутку… Могу заблудиться, застрять в темноте…

Я глубоко вздохнула, чтобы подавить панику. Подумала о Мартине и Даррене; об Эмме, потерявшейся в собственной голове; о Дуги, что сгорал у меня на глазах.

Что-то сжало мои пальцы, и я оторвалась от дыры, которую прожигала в песке своим взглядом. Дуги посмотрел на меня и медленно покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Никто не будет ходить сам по себе.

Я не стала напоминать, что он хотел бросить Эмму одну. Меня слишком поразил внезапный прилив тепла. Дуги не позволил мне уйти самой, он хотел защитить меня.

Но и сидеть здесь было тяжело. Дуги практически полулежал в кресле, пристроив голову на спинку. Он закрыл глаза и хоть вряд ли спал – время от времени вздыхал или постанывал, но веки не открывал, было ясно, что говорить он не хочет. Эмма застегнула дверь палатки, закрывшись в своем маленьком мире. Оставалась лишь я. Не одна, но очень одинокая. Еще компанию мне составляли мысли, и они были не из приятных.

Сначала я попыталась понять, сколько уже часов нет Мартина. Тридцать шесть? Может быть, дольше? Если бы он действительно уехал на попутке, простил бы он нас сейчас, подумал бы о том, чтобы отправить примирительное сообщение? Которое я получу завтра, если Дуги станет лучше, и мы поднимемся обратно, и если я смогу включить свой телефон?

А если он не ушел, если где-то застрял, получил травму или попал в ловушку, достаточно ли тридцати шести часов для того, чтобы холод нанес непоправимый ущерб? Днем было достаточно тепло, но ночью – другое дело, а затем еще и дождь пошел… Сколько времени надо, чтобы заболеть воспалением легких?

Ответа на этот вопрос я не знала. Так же, как не знала, сколько может бушевать лихорадка, прежде чем надо начинать волноваться. Или волноваться еще больше, чем сейчас. День? Ровно сутки я собиралась дать Дуги, прежде чем отправлюсь в путь, невзирая на его возражения. Он не сможет меня остановить; сам едва мог стоять.

А еще оставалась Эмма. Потерявшая рассудок Эмма. С ней я тоже не знала, что делать. Не могла себе представить, что ее так потрясло. Серьезная стычка с Дарреном? Или ей действительно пришлось смотреть, как он тонет?

Даррен полез в воду. В этом я была уверена. Так много простых вещей могли пойти не так. Возможно, он слишком далеко забрался, начал плавать и попал в поток. Или скакал по камням, хвастаясь. Стоило раз оступиться, и он легко мог удариться головой и потерять сознание. Тогда течение просто утащило бы его прочь. Было много способов попасть в неприятности в темных холодных водах моря.

Но волны двигались в одну сторону. Если с Дарреном что-то случилось, оставался шанс, что его вынесло на пляж, как все обломки и водоросли в бухте. В конце концов, не затем ли они туда пошли, потому что это было отличное место для сбора дров?

Я оказалась на ногах прежде, чем поняла, что приняла решение.

– Я иду в бухту.

Дуги открыл один глаз и угрюмо посмотрел на меня.

– Что? Зачем?

– Я просто хочу… проверить. Может, я проглядела Даррена. Может, он упал и лежит на скалах, или его унесло в море, а он добрался до пляжа, но слишком измотан или ранен, чтобы вернуться сюда. Может… – Я не закончила. Возможно, он действительно выплыл обратно, не по собственной воле, а как «подарок» от моря. – Что тут плохого? – спросила я, потому что Дуги неуверенно смотрел на меня.

– Одна? – уточнил он.

– Да я в бухту и назад, – ответила я. – Это недалеко. Я не пойду на дорогу. Ты прав, не стоит соваться туда в одиночку.

Честно говоря, мне и в бухту одной идти не хотелось, но я просто… я должна была проверить. Меня не отпускало это странное, жуткое чувство. И бестолковое сидение здесь, пустое ожидание меня убивало.

– Все будет хорошо, – заверила я, потому что Дуги все еще сомневался. – Я останусь практически в пределах слышимости. Если что-нибудь случится, то закричу. Я громкая, – добавила я.

Впервые за этот день он улыбнулся.

– Знаю, – заверил меня Дуги. – Я помню медуз.

Несмотря на солнце, что палило в течение нескольких недель, это был еще один пасмурный день. Однако не такой холодный, как вчера, поэтому я оставила свой джемпер на стуле. Я старалась не обращать внимания на трепет в животе, пока быстро шла по короткому холму к тропе, что обвивала побережье. Мне не понравилось мое первое посещение бухты, и я не собиралась возвращаться. Но если оставался хоть какой-то шанс, что Даррен там…

На самом деле меня грызла совесть. Я не могла перестать задаваться вопросом: вдруг я была так занята попытками успокоить Эмму, что проглядела Даррена.

Путь я не очень запомнила, поэтому замялась у развилки, не совсем понимая, в какую сторону идти. В прошлый раз меня вели крики Эммы. Сегодня в моих ушах не было ничего, кроме воплей чаек и гула ветра. Интересно, здесь вообще воздух успокаивается? Несколько неловко я двинулась по тропе и в конце концов вышла на галечный пляж.

В бухте было несколько больших камней и валунов, за которыми мог скрываться упавший человек, – за одним из таких я и нашла Эмму. Теперь я проверила каждый, обойдя все вокруг, а затем принялась изучать мусор, что собирался вдоль береговой линии и отмелей.

Поначалу я не увидела ничего похожего на мощный силуэт Даррена, но заставила себя как следует присмотреться. Мои кроссовки хрустели по движущимся камням, и звук, казалось, отражался от каменных стен.

Я была на полпути к береговой линии, когда что-то привлекло мое внимание. Оранжевое пятно. Темнее, чем должно быть, но определенно оранжевое. Ничто на этом пляже не могло быть такого цвета. Я глубоко вздохнула сквозь внезапно сжавшиеся легкие и попыталась снова найти этот крошечный кусочек рукотворного цвета.

Вот он, покачивается вверх-вниз, то появляется, то пропадает из поля зрения. В воде.

Я пошла вперед, не осознавая, как пульсируют ноги и руки. Мои глаза были устремлены на вспышку темно-янтарного цвета, я боялась, что потеряю ее, если моргну. Ринулась в воду, не замечая обжигающего холода Ирландского моря. Пробираясь вперед, я протянула руку задолго до того, как он оказался рядом.

– Даррен!

Форма его тела стала яснее, очертания проглядывались сквозь мутную воду. Его спина и плечи находились чуть выше поверхности, словно он прислонился к зазубренной скале, которая теперь, когда спал прилив, выглядывала из волн; оранжевая футболка буквально кричала о его присутствии в мире… кричала мне. Голова Даррена была повернута набок, лицо наполовину погружено в воду. Часть его рта оставалась выше уровня волн. Мог ли он еще дышать?

Я должна была надеяться. Я схватила его за плечи, уложила на спину. Кожа бледная, восковая. Глаза открыты, но зрачки закатились. Мои надежды рухнули, когда его голова безжизненно откинулась назад, нависая над моей рукой. Я опоздала?

– Даррен! – Я грубо тряхнула его, и голова перекатилась из стороны в сторону. – Даррен! Посмотри на меня!

Никакого ответа. Просто тяжелое обмякшее тело в моих руках. Я прижалась щекой к его рту, молясь, чтобы почувствовать теплое дыхание на своей коже. Ничего, только холод его губ, тыкающихся мне в лицо, нежелательные поцелуи в такт колебаниям волн.

Пытаясь помнить, что это Даррен, пытаясь не поддаться осознанию того, что, вероятно, цепляюсь за труп, я провела рукой по его ключице, пока не добралась до шеи. Прижала два пальца к основанию горла, ища пульс. И ничего не нащупала. Кожа была очень холодной. Я сморщилась, слезы обожгли мне глаза. Слишком поздно, слишком поздно.

Был ли он здесь вчера, дышал ли все еще, пока я уходила прочь?

Я заплакала сильнее, сжимаясь под тяжестью вины.

Что-то сдавило мою руку. Не нежное прикосновение водорослей или медуз. Эта хватка была крепкой, твердой. Я вскрикнула, дернулась назад и освободила обе руки. А затем увидела лицо Даррена. Его глаза были черными, сосредоточенными. Смотрели прямо на меня. Но только секунду, прежде чем он скользнул под воду и исчез.

Он был жив. Даррен был жив.

– Дерьмо! – Я кинулась вперед, отчаянно ища его под водой. Здесь неглубоко, где же он? Я промокла и замерзла, но мне было все равно. Я упала на колени, морщась, когда зазубренные камни врезались мне в голени. Я не переставала искать, руки скребли по песку, водорослям и камням. Где он? Он был здесь всего секунду назад. Где он?

– Даррен! – закричала я. Мое горло сжалось; его имя получилось сломанным и хриплым.

Но никто не ответил. Стояла полная тишина. Эмма была права; в этой бухте смертельно тихо. Я не соображала достаточно ясно, чтобы понять: пляж защищен со всех сторон каменными стенами, и они не пускают ветер. Море было спокойным, что-то тихо шептало. Тишину нарушал лишь мой безумный плеск, когда я била по воде.

Я резко остановилась, тяжело дыша. Теперь, когда я не беспокоила поверхность, то вполне ясно видела дно. Темные вихри водорослей, веток, оторванных трав и листьев, гальку. Но не Даррена. Никакого тела, ни пытающегося выбраться на поверхность, ни неподвижного. Его там не было.

В замешательстве и испуге я обернулась. Он не стоял на берегу и не уплывал в глубину. Его нигде не было.

– Даррен! – все равно закричала я.

Кто-то отозвался – бессловесный, гортанный стон. Это был не Даррен. Хотя я знала этот голос.

– Мартин? – Я выбежала из воды и, мокрая до нитки, заметалась по пляжу, даже не ощущая холода. – Мартин?

Он снова взвизгнул от боли. Я нерешительно сделала шаг в направлении, откуда, как мне показалось, исходил голос, но звук, казалось, окружал меня, отражаясь от стен.

– Мартин? Мартин, где ты? – Слезы вернулись и украли силу у моего голоса.

– Хезер! – Мое имя летело ко мне отовсюду и ниоткуда. Я вертелась так быстро, что у меня кружилась голова. – Хезер, помоги!

Два голоса, Мартин и Даррен. Вместе. Испуганные, злые, полные боли.

Обвиняющие.

Почему я им не помогла? Почему я им не помогаю?

Я заплакала сильнее, бегая туда-сюда.

– Где вы? – кричала я.

На этот раз я ничего не добилась, кроме воплей, визга и мучительных криков.

Где они? Бухта была маленькой. Стоя в центре, я могла видеть ее целиком. Из-за паники мне потребовалось много времени, чтобы осознать правду: я одна.

Так откуда, черт возьми, звук? Я обхватила голову, пытаясь его заткнуть. Это случилось с Эммой, это свело ее с ума?

Охваченная страхом, я побежала, плотно зажимая уши. Такое положение сделало меня неуклюжей. Постоянное движение камней под моими ногами подорвало мое хрупкое равновесие, и я упала.

Я сильно ударилась о землю и инстинктивно вцепилась в волнистый ковер из камней и грубого песка, пытаясь остановиться. Моя рука наткнулась на что-то более гладкое и холодное, чем остальные камешки. Я перевернула ладонь, глядя на то, что в ней укрылось.

Брошь. Как она могла здесь оказаться? Дуги бросил ее в воду у лагеря. Шансы на то, что ее унесло потоком и выплюнуло в бухте, были астрономически малыми. Вдобавок я была за пределами прилива. Я неверяще покачала головой.

Затем еще один крик разорвал воздух, и все мысли исчезли. Я вскочила на ноги и со всех ног рванула по узкой тропинке, не сводя с нее глаз, а крошечная медная брошь крепко держалась в моей ладони, будто приклеенная.