Глава 30
6 апреля
Нам просто хотелось делать свою работу. Разве этого мало? Мы устали от запланированных отключений сервера и обязательных семинаров по изучению последних обновлений «Акробата». Мы немного ненавидели день пирожных и заодно всех, кто приходил, чтобы пригласить нас к столу, несмотря на то что мы уже вполне публично объявили, что в этом месяце садимся на палеодиету. Мы не могли понять, неужели до сих пор кто-то кликает на вирусные электронные письма, которые вызывают рассылку такого же количества писем, явно поощряющих нас к тому, чтобы наконец прекратить это бездумное занятие. Но как только один из нас пытается закрыть «Аутлук», в ту же секунду одно их них всплывает в правом углу наших экранов (постойте, а разве копание в электронной почте считается работой?)
Мы всегда подписывали бенефициарные формы прошлого, нынешнего или будущего года с частотой, бросавшей вызов календарю и нашей способности помнить номера социального страхования своих иждивенцев. У нас возникло стойкое подозрение, что требования личных контактов являются инструментом притеснения. Мы предпочли бы на шестьдесят пять процентов меньше торчать в Сети, но, вероятно, нам все-таки нужно было проводить там, как минимум, на пятьдесят процентов больше времени. Каждый день сто вещей, больших и маленьких, малозначительных или довольно мерзких, вставали между нами и нашей работой. Поэтому когда мы говорили, что лучше бы нас никто не просил улыбаться на работе, то на самом деле хотели донести вот что: мы хотим делать свою работу. Когда мы говорили, что не желаем слышать никаких комментариев о длине наших юбок, то тем самым хотели выразить вот что: мы хотим делать свою работу. Когда мы говорили, что нам не хочется, чтобы кто-нибудь трогал нас в офисе, то тем самым хотели сказать: мы хотим делать свою работу. Пожалуйста.
Мы хотели, чтобы к нам на работе относились как к мужчинам. Причем по той же причине, по которой многие покупают себе смартфоны: это сильно облегчает жизнь…
* * *
Утром Арди пыталась делать свою работу, мужественно сражаясь с медленным Интернетом, когда мимо ее кабинета прошли двое мужчин в костюмах. Они направлялись к Эймсу Гарретту. Прошли сутки с тех пор, как Слоун наняла Хелен Йе, чтобы с ее помощью оформить иск против компании «Трувив» и Эймса, – иск, к которому на стороне обвинителя решила присоединиться и Арди. Сейчас, когда Эймс вот-вот мог быть официально объявлен генеральным директором, время играло весьма существенную роль.
Через два часа после того, как мужчины в костюмах проследовали мимо ее кабинета, на экране компьютера появилось приглашение через двадцать минут явиться на совещание в отдел кадров. Она выбрала опцию «Принять», и отметка о совещании тут же засветилась в ее онлайн-календаре.
Арди была матерью-одиночкой. Означало ли это, что ей нечего терять, или, наоборот, она может потерять больше всех?
Прежде чем удалиться, эти двое в костюмах провели в кабинете Эймса примерно сорок пять минут. Долго это или нет, Арди не знала. Она следила за временем. Ее собственные двадцать минут тоже могли стать и долгими, и короткими…
Она встала, сняла блейзер, висевший на плечиках на двери, и просунула руки в рукава. Слоун ждала ее у лифта.
– Итак, началось, – сказала она. – Ты готова?
Арди никогда до конца не понимала стратегию: в критические моменты сосредоточить всю энергию на внешности. Но именно такой принцип исповедовала сегодня Слоун. На ней был новый темно-синий костюм с белой блузкой, волосы были завязаны в аккуратный «конский хвост», из которого не выбивался ни один волосок. Она была похожа на Корпоративную Чудо-Женщину в костюме супергероя.
– Я, конечно же, не брошу тебя одну.
Отчасти верно. Или абсолютно верно, но, может, просто это не вся правда. Наверное, что-то подобное она и имела в виду…
Слоун нажала на кнопку. Несколько мгновений спустя со стороны туалета появилась Грейс.
– Что ж, – сказала она, – если нам нужен обладатель кровавого тампона, то у меня только что начались критические дни. В первый раз за пятнадцать месяцев. – Все трое вошли в пустой лифт. – Думала, что, пока кормлю грудью, месячные не начнутся. Спрашивается, какого черта?
Я тебе понадоблюсь.
Такое текстовое сообщение Грейс послала поздно вечером того дня, когда Слоун решила подать иск. Слоун спрашивала себя, может ли Грейс сказать, насколько ее недооценивает Арди и отразится ли это на ее лице…
Короткая поездка наверх, и они вышли из лифта. В фойе их ожидал лысый мужчина. Он не носил очков, и на его рубашке не было видно следов от горчицы, но это был типаж, которому очень подошли бы и очки, и испачканная рубашка. Это нисколько его не портило бы. Наоборот, вполне соответствовало бы типу личности.
– Эл Ранкин, – представился лысый и, обхватив обеими ладонями, коротко потряс руку каждой из женщин. – Идемте за мной и посмотрим, что можно для вас сделать.
Слоун и Арди перекинулись взглядами. Между девятым этажом, где располагался отдел персонала, и пятнадцатым, ощущалась явная разница. Это все равно что проехать на электричке из Верхнего Вест-Сайда в какой-нибудь частично реконструированный квартал в Куинсе. Вместо отдельных кабинетов здесь были, в основном, разделенные перегородками отсеки. Персонал был явно помоложе, чем на пятнадцатом, за исключением нескольких старожилов, которые на фоне прочих коллег выглядели просто динозаврами, покорно дожидающимися своего мезозойского периода.
Эл Ранкин проводил женщин в конференц-зал. Усевшись в кожаное эргономичное кресло напротив, он обхватил руками свою голову, сплетя пальцы на затылке. На рубашке, под мышками, виднелись пятна от пота.
– Так. – Ранкин посмотрел на лежащую перед ним на столе стопку бумаг. – Вы ведь в курсе. – Когда он опустил голову, на подбородке образовалась характерная складка.
Слоун решительно положила руки на стол.
– Наверное, лучше обойтись без лишних предисловий. Да. Согласно положениям Раздела Семь, мы подали совместный иск против главного юрисконсульта Эймса Гарретта и компании «Трувив инкорпорейтед». В то время как я, работая в данной компании, стала объектом прямых домогательства сексуального характера со стороны упомянутого Эймса Гарретта, мои коллеги Арди и Грейс подали жалобы по той же причине – как результат нездоровой рабочей обстановки в компании. Закон позволяет подать такой иск, если поведение человека, совершившего подобные действия в отношении одного сотрудника, оказывает на других сотрудников пусть и косвенное, но негативное влияние. Вот. Надеюсь, это позволит сэкономить нам всем некоторое время, разве не так?
– Адвокаты. – Его тонкие губы сделались еще тоньше. – Как забавно! – Он резко выпрямился. Пружины в его кресле скрипнули. – Суть такова: у нас есть процедуры для такого рода вещей. Судебная тяжба? Ну, я понимаю, что вы все здесь – юристы, то есть это – как бы сказать? – привычная для вас среда. Но в этом нет необходимости. – Он сморщился, как будто почувствовал неприятный запах. – На самом деле расследование и так уже движется полным ходом. В будущем у нас появится горячая линия, которая позволит подобные жалобы подавать прямо по телефону. Это поможет избежать ненужных издержек на адвокатов, на регистрацию документов и все такое прочее.
Арди немного поежилась, потом перекинула ногу на ногу. Она не знала, как будет чувствовать себя в этой комнате. Какое-то тусклое, нездоровое освещение. Кофейные кружки, заполненные карандашами и ручками.
– Горячая линия, – медленно повторила она. – Очень часто такие звонки переводятся на человека, на которого, собственно, и подается жалоба. И здесь не нужна докторская степень, чтобы понять, кто выступил инициатором.
Сейчас Арди была похожа на себя. Ее сердце заколотилось. Оно, видимо, уже давно так колотилось, просто она до сих пор не замечала…
– У нас существует регламент, позволяющий сотрудникам, которые подают жалобу, пропускать обычные в таком случае этапы и обращаться непосредственно к высшему руководству.
– Человек, на которого подаем жалобу мы, собственно, и является высшим руководством, – заметила Грейс.
Ранкин вскинул руки. Его лоб стал похож на блестящий восковой шар, в котором отражался свет от потолочных ламп.
– Что же вы от нас хотите?
Слоун, сидевшая посередине, положила руки на подлокотники.
– Мы считаем, что для начала компания должна прервать трудовые отношения с Эймсом Гарреттом.
– Как я уже сказал, проводится служебное расследование.
– А сколько времени, по-вашему, оно займет? – Слоун беспокоилась, что «расследование» – это лишь некая стадия, обладающая волшебной способностью продлиться до тех пор, пока тот, кто заранее обо всем позаботился, не потеряет терпение. Она представила себе целую гору папок-гармошек, набитых бессмысленными документами. Возможно, отделу персонала было бы обидно выслушивать упреки за свою трудоемкую работу, но она знала, что та же Арди настроена к ним очень предвзято, и решила придерживаться той же линии.
– Трудно сказать. По моим прикидкам, дня три. Самое большее – неделю, – ответил Эл, пожав плечами.
– Замечательно, – произнесла Слоун таким голосом, который явно намекал на совершенно противоположные эмоции. – Тогда мы будем с нетерпением ждать результатов. Уверена, что за это время с вами успеет связаться наш адвокат.
Наш адвокат. Арди представила себе, как преобразится и какую дополнительную силу почувствует человек, который сам не является адвокатом, как только получит шанс использовать эту фразу. Но Арди, что называется, уже успела заглянуть за «кулисы»…
Они встали. Одновременно, все трое. Южный этикет требовал, чтобы Эл тоже вскочил, но его колени застряли между креслом и столом. Он неуклюже выполз из-за стола, чтобы махнуть им на прощание.
– Арди. – Наконец он освободился от кресла, и оно откатилось к стене. Та задержалась в дверях. – Приятно снова встретиться с вами. Хотя с момента последней встречи прошло уже много времени, – сказал он, понизив голос.
Пару секунд Арди медлила с ответом.
– Да. Думаю, тогда у вас еще были волосы.
Арди Вальдес ненавидела Эла Ранкина…
Выдержка из показаний
14 апреля
Кимберли Лайонс
Нет, когда это произошло, меня там не было. Видите ли, я подменяю секретаря на время обеда, то есть сама обедаю позже. Поэтому я ушла приблизительно на четверть часа раньше. Простите. Мне трудно об этом говорить. Раньше при мне никто не умирал, кроме бабушки и дедушки, и это было так давно, что я уже и не помню. Для всех нас, кто работает на пятнадцатом этаже, это просто шок. Мы ведь здесь как одна семья.
Кунал Ананд
Женщины просто спятили. Если кто-либо скажет, что это не так, то он просто не знает жизни. Они вечно лгут и изворачиваются. Они превратились в бешеных собак, которые вечно хотят пить. Доводить мужиков и пить их слезы. Если кто-то не в курсе, то бешенство приводит к неимоверной жажде. Наблюдал такое лично.
Кэтрин Белл
Я работаю здесь совсем недавно. На самом деле я переехала из Бостона, поэтому здесь, в Далласе, совсем новичок. Вообще, можно сказать, что первые впечатления – очень непростые. В офисных интригах не участвовала.
Эл Ранкин
Не видел, чтобы кто-нибудь демонстрировал здесь агрессивное поведение. Наш отдел весьма серьезно относится к кадровым вопросам и, в частности, к вопросам психического здоровья. Считайте нас своего рода методистами для взрослых. Убийство? Сомневаюсь.
