Глава 31

Слоун сидела в баре, нянча в руке бокал «Мерло» за тринадцать долларов. Обстановка внутри была роскошной, а атмосфера – весьма располагающей, хотя она выбрала это заведение прежде всего по причине территориальной близости – бар располагался в том же квартале, что и офисное здание «Трувив», – и еще за то, что в тусклом свете она здесь выглядела, как минимум, на десять лет моложе. Слоун видела свое отражение в зеркале за стойкой, между наполовину наполненных бутылок, закупоренных пробками с пластмассовыми наконечниками. Смешивая содержимое этих бутылок в различных комбинациях и добавляя специи и фрукты, бородатые бармены с татуировками на руках и серьгами в ушах готовили по заказу клиентов хитроумные коктейли.

Пора было отправляться домой. Ее телефон весь день молчал. К тому времени, когда она проснулась, Дерек уже ушел. Ни на одно из ее сообщений он так и не ответил. Слоун чувствовала себя как школьница, слабенькая, хрупкая, с прыщами на подбородке и примитивными, высосанными из пальца рассуждениями о нравственности. А ведь он запросто мог бы связаться с кем-нибудь помоложе, Слоун. Мужчины способны на такое. Или с более симпатичной, например. Всегда ведь можно найти себе посимпатичнее. А теперь ты сама вручила ему разрешение сделать это с чистой совестью. Браво.

Да, но тогда ему не достанется мать Эбигейл, мысленно ответила она. Меня он не получит.

– Можно мне угостить вас еще одним бокалом вина? – Наверное, у нее был очень странный вид. Мужчине, который подсел рядом, на вид было не больше тридцати. Он был по-детски красив, свежевыбрит, худощав, с зачесанными набок темными волосами. На нем была розовая рубашка с короткими рукавами. Очень стильная, и здесь не требовался знаток по модным мужским брендам.

Слоун с умеренным удивлением отметила про себя, что в ее бокале вина осталось лишь на пару глотков.

– Я замужем, – сказала она. И почти вдвое старше тебя, мальчик. Хотя добавить про возраст все-таки не решилась.

– Тогда хорошо, что я не успел сделать вам предложение. – Мужчина усмехнулся и принялся барабанить костяшками пальцев по барной стойке. – Поскольку в этом случае я точно смутился бы.

На щеках у него образовались ямочки, что как раз говорило о некотором замешательстве.

Слоун отвернулась. Она терпеть не могла, когда мужчины так себя ведут, самонадеянно полагая, что покупка спиртного напитка обещает легкое знакомство и флирт.

В воздухе повисло неловкое молчание.

– Вы ведь Слоун Гловер, не так ли?

Краешком глаза она заметила, что он дружелюбно протянул ей правую руку.

Слоун медленно повернулась, бросила взгляд на бармена, который протирал бокалы по ту сторону стойки.

– Верно, – ответила она, нехотя пожимая мужчине руку.

– Клифф Колгейт, «Даллас морнинг ньюс». – Он протянул ей визитку. Под его именем мелькнуло слово «репортер». – Есть минутка?

Слоун неопределенно пожала плечами. Но не ушла.

– Я работал над одной статьей. Она посвящена электронной таблице, которая циркулирует среди женщин, работающих в крупных компаниях в окрестностях Далласа. «Список плохих парней». Уверен, все это вы уже наверняка знаете. Речь идет о непристойном поведении мужчин, занимающих высокие должности.

– Интересно. – Слоун поболтала содержимое своего бокала, едва не выплеснув вино наружу.

Откуда-то вынырнул миниатюрный блокнот, а вместе с ним и карандаш, похожий на те, которыми записывают счет в гольфе.

– Не могли бы дать кое-какие комментарии?

– По поводу чего? – раздумывая, спросила Слоун.

– По поводу «Списка плохих парней» – его содержимого, его важности, этики и прочего. – Локоть репортера оперся о барную стойку, между пальцами торчал карандаш. У Слоун возникла неопределенная мысль о том, каково было бы перепихнуться с таким красавчиком, но потом быстро улетучилась. Она уже миновала тот возраст, когда можно разок переспать с кем-нибудь и больше ни на что не претендовать. Слоун не знала, скорбеть по этому поводу или, наоборот, благодарить судьбу.

Слоун сделала глоток. Уже готова была уйти, а тут этот журналист… Она до сих пор не решила, заказать ли себе еще один бокал.

– Почему вы решили, что я захочу что-то прокомментировать?

– Дело в том, что в списке появилось имя Эймса Гарретта. – У него был вид школьника, возможно, даже любимчика классного руководителя. – А потом вы и ваши коллеги, Адриана Вальдес и Грейс Стентон, подали иск за сексуальные домогательства. – Колгейт потер кончиком карандаша висок. – Сила дедукции.

Он, конечно, пошутил…

– Значит, вы следили за ситуацией. – Слоун сделала еще один глоток вина. На дне бокала осталось несколько красных капелек. – Простите, но мне сейчас трудно вас понять. Я не знаю, каких вы ждете комментариев. – Она резко крутанулась, и ее юбка задралась на несколько сантиметров выше, еще больше оголив бедро. Но все вышло абсолютно случайно.

Значит, Эймс все-таки узнал о списке – как именно, сказать было трудно – и, выходит, с таким же успехом о нем мог узнать и любой другой человек. И все же она не ожидала увидеть перед собой репортера. Слоун внезапно почувствовала, что находится на стартовой линии какого-то забега; пистолет уже выстрелил, только она не может понять, сколько ей придется бежать и где он, заветный финиш…

– Доступ к списку имеется у более чем трех тысяч человек, Слоун. – Репортер назвал ее по имени. Она почувствовала, что закипает. – Вы и в самом деле считаете, что три тысячи человек могут хранить тайну?