35

Аромат кофе наполнял похожее на пещеру длинное помещение без окон. Компьютеры, настольные лампы и принтеры, подключенные к удлинителям, стояли вплотную друг к другу вопреки всем правилам безопасности. На стенах, практически по всему периметру комнаты, окружая следователей со всех сторон, висели большие листы ватмана, покрытые десятками записей. Все расследование было как на ладони.

И прежде всего портрет преступника, составленный Лудивиной.

«Мужчина. От 22 до 45 лет (вероятнее всего, от 25 до 40). На первый взгляд интроверт, но в глубине души уверен в себе. Большое эго. Техническая специальность, работает в одиночку. Судимость за изнасилование/ убийство. На свободе на момент совершения четырех приписываемых ему убийств: Джорджианы, Элен, Анны, Лорана. Стал крайне религиозным (исповедует ислам). Три года назад жил в районе Эраньи».

Их небольшой отряд разделил всю работу на две группы. Магали, Франк и Бен продолжали собирать данные о Кариме – террористе, совершившем нападение на ОР – в условиях, заранее обреченных на провал. ГУВБ не делилось никакой информацией. Ни слова о допросах или о том, что им, возможно, удалось узнать о его окружении. Жандармы должны были работать самостоятельно, фактически проверять, что никто ничего не упустил, что все данные, собранные обеими службами, говорят об одном и том же. Вторая группа в составе Лудивины, Сеньона и Гильема, продолжала искать убийцу с железной дороги. Капитан Меррик обеспечивал надзор за обеими группами: большую часть времени он проводил за пределами комнаты, с телефоном в руках: он пытался использовать свои связи, чтобы ускорить все процедуры, требовавшиеся обеим группам. Лудивина, как руководительница расследования, оставалась за старшую.

То, что они работали не на своих привычных рабочих местах, не упрощало задачу: они теряли огромное время на поиски каждой крошечной детали, каждого имени, ведь у них ничего не было под рукой. Доступ к делам, поиски личных данных контактных лиц, нужные протоколы – за всем этим нужно было ходить в главное здание казармы… Работа тянулась занудно и утомительно.

И все же все выходные в импровизированном кабинете жандармов царила странная атмосфера – способствующая работе, но в то же время почти домашняя. Помещение располагалось на первом этаже жилого здания, где находились служебные квартиры, – в военной казарме, – так что близкие следователей то и дело приносили им то торт, то пирог, то пирожные, постоянно снабжали их горячим кофе. Мужья и жены скромно оставляли провизию на столике у двери и почти всегда тут же исчезали, не сказав ни слова, видя, как старательно работают жандармы. Но едва кто-то из следователей поворачивал голову и замечал новые дары, в помещении словно становилось теплее, все улыбались, принимались шутить, и напряжение на краткий миг спадало.

На столах Лудивины, Сеньона и Гильема высились стопки дел насильников. Нужно было тщательно просмотреть каждое дело. Оставить лишь те, детали которых совпадали с портретом их преступника. Этой кропотливой работой они занимались все воскресенье, допоздна, и завершили ее лишь к часу ночи на понедельник.

Жандармы еще не успели забыть о нападении на ОР, и всякий раз, когда где-то вдали громко тарахтел мотор мотоцикла, все или почти все в комнате настораживались, хватались за оружие, готовые к бою. Они знали, что отныне, из соображений безопасности, вокруг казармы расставлены военные патрули, – но все равно непроизвольно делали это, а сердца едва не выпрыгивали у них из груди. Образы, звуки, запахи, связанные с нападением, крутились в головах, не давали сосредоточиться.

В понедельник утром Лудивине лично позвонил капитан из ИКРНЖ и сообщил, что пришли результаты анализов. Несмотря на то что институт криминалистических расследований их не обрабатывал, первичное расследование уже завершилось, и прокурор Беллок больше им не занимался, результаты направили последнему, а тот переправил их в ИКРНЖ.

Результаты были положительными. В фаллопиевых трубах обеих жертв обнаружили мужскую ДНК. Хотя преступник и вымыл тела, наука все равно одержала верх.

– Скажите мне, что ДНК совпадает с данными из АНК… Мы знаем имя преступника?

Прежде чем ответить, Форно выдохнул в трубку, словно пытаясь подобрать правильные слова.

– Боюсь, что вы удивитесь, – сказал он. – К несчастью, совпадений нет, зато я могу вам сказать, что у нас две разные ДНК.

– Простите, что?

– Да-да, ДНК, обнаруженная в теле жертвы номер один, отличается от ДНК, обнаруженной в теле жертвы номер два.

– Вы уверены?

– Я смотрю на отчет лаборатории.

– Там не может быть ошибки?

– Это достойная доверия частная лаборатория, мы работаем с ними уже долгие годы, у них отличная система контроля качества.

Лудивина была потрясена.

Две мужские ДНК. Два насильника.

Вся ее теория развалилась. Одна фраза перечеркнула составленный ею портрет преступника, над которым они провели немало часов.

Все вдруг стало совершенно непонятным.

Точнее, понятно было одно: они допустили ошибку. Она допустила ошибку. Она не сумела сделать верные выводы на основе очевидных фактов. Лудивина была ошеломлена. Уничтожена.

Она молча повесила трубку и закрыла лицо ладонями.

У них больше ничего не было.

Ни одна ДНК не совпала с образцами из картотеки. Как найти двух мужчин в стране с шестидесятимиллионным населением?

Лудивина некоторое время переваривала эту новость, и лишь затем поделилась ею с товарищами.

Гильем указал на стопку дел у себя на столе:

– И что, мы все это бросим? Если да, то мы по уши в дерьме. Мы вернулись к началу.

– Нет, – возразил Сеньон, – дело не в том, что все наши выводы неправильны. Мы явно что-то упустили, но в целом наши догадки верны. Лулу, я с тобой согласен: это насильник, которого уже ловили.

– Два насильника, – настойчиво исправила его Лудивина, все еще переживавшая из-за своей ошибки.

– Действовавших совершенно одинаково и в случае с Джорджианой Нистор, и в случае с Элен Триссо? До мельчайших подробностей?

– Они действуют вместе.

– Ты думала, что он волк-одиночка, интроверт. Разве это не странно?

– В паре серийных убийц один человек обычно доминирует, а другой подчиняется, – не слишком убежденно сообщила Лудивина.

– Они насиловали их по очереди… – предположил Гильем. – А потом подчинявшийся насильник как-то повлиял на доминировавшего, и они сменили метод: вот почему убийство Анны Турбери выглядит иначе, чем первые два.

– Но идея об истово уверовавшем убийце, который обратился в ислам, теперь не выдерживает никакой критики, – заметила Лудивина.

Гильем пожал плечами. Сеньон кусал губы: его явно раздирали сомнения.

– В предположении о том, что убийц было двое, меня многое смущает, – признался он. – Для начала, я согласен с Лулу, преступник такого типа, со столь детально разработанными, четко направленными фантазиями, работает в одиночку. Он ни с кем не может делить столь тщательно спланированное, столь личное убийство.

– А если подчиняющийся ему преступник не делает ничего или почти ничего? – возразил Гильем. – Он совершенно бесправен, он изнасиловал одну из девушек, но собственно в совершении убийства он участвует лишь как помощник.

– Наоборот, – не согласилась Лудивина. – Все в этих преступлениях говорит нам о том, что их совершил человек, уверенный в себе, когда дело доходит до физической агрессии, но, вероятнее всего, замкнутый в повседневной жизни. Он не доминирует и не подчиняется: судя по всему, он и тот, и другой одновременно. Я не верю, что он мог действовать вместе с кем-то. Что-то не клеится.

– Тогда откуда взялись две мужские ДНК?

Внезапно в голове Лудивина словно зажегся свет:

– Какая же я дура!

Она сосредоточилась на убийце. Она уже два дня подряд без устали сортировала дела насильников, видела лишь то, что хотела найти, не думала об очевидном, о самом простом. Она явно устала и не заметила того, что бросалось в глаза.

– Кто сказал, что обе ДНК принадлежат убийцам? – пояснила она. – Одна из них – ДНК убийцы, хотя мы не можем быть в этом уверены. Другая – ДНК любовника.

Они некоторое время молча смотрели друг на друга, стыдясь, понимая, что пришли к самой простой гипотезе, которой обязательно придерживались бы в любом подобном деле. Никто об этом не подумал. Они ходили по кругу, они выбились из сил, они во всем видели лишь Зло, но не видели жизни.

– У Элен был парень, – продолжила Лудивина. – Мы легко возьмем у него образец ДНК для анализа и сравним. То же и с Мирко, с которым встречалась Джорджиана.

– Если это они, прокурор сгноит нас за то, что выбил разрешение на эксгумацию, – простонал Гильем.

– Это они, – мрачно отрезал Сеньон. – Иначе хотя бы один образец ДНК совпал бы с картотекой АНК. Я полностью поддерживаю гипотезу о том, что это насильник, которого уже ловили.

– А если он иностранец? – внезапно предположила Лудивина. – Его нет в наших базах данных. Он уже сидел, но мы об этом ничего не знаем.

– Я подам запрос на проверку европейских картотек ДНК, – одобрил эту версию Гильем. – Остается надеяться, что он забавлялся в одной из стран, с которыми мы сотрудничаем, иначе все пропало.

– Когда мы получим ответ? – спросила Лудивина.

– С большинством соседних с нами стран процедура практически полностью автоматизирована, все пройдет быстро. В течение недели у нас будет исчерпывающий ответ.

– Скажи, что это срочно, попроси поторопиться. Человек-слон тебя поддержит, у него везде связи. Я позвоню руководителям расследований из обоих РОСП, расскажу им, как идут дела, и попрошу срочно взять анализ ДНК у Мирко в цыганском таборе и у бывшего парня Элен Триссо.

Когда день уже склонился к вечеру, Лудивина распустила всех коллег. Они явно переработали, настолько, что могли упустить что-то важное или распылиться по всем возможным направлениям, как едва не случилось утром.

Она отправилась домой, проверила телефон дважды в течение пяти минут. От Марка ничего.

ГУВБ требовало от ОР тут же оповещать их обо всем, но само даже не пыталось сотрудничать.

Лудивина представляла себе, что они трудятся в поте лица, проводят обыски, в спешке перепроверяют все сведения, которые им удалось выведать, ведут допросы «клиентов», которых не так-то легко разговорить. ГУВБ казалось ей жужжащим ульем, где нет места отдыху.

Ей не хватало Марка. Она мечтала получить от него сообщение. Всего одно сообщение о том, что у него все в порядке, знак внимания, доказательство того, что он о ней думает.

«У него есть дела поважнее! Хватит изображать трепетную барышню…»

Она тут же рассердилась на себя за то, что была к себе так жестока. Их связывали странные отношения, но она явно что-то к нему испытывала. Она была счастлива его видеть, радовалась, когда на экране телефона высвечивалось его имя, ей нравилось просыпаться рядом с ним. Да, это не любовь – но это та толика блаженства, что придает яркости каждому дню. К тому же она ничего для этого не делала, ни о чем не просила, ничего не пыталась добиться. Марк сам вновь пришел к ней. С самой первой ночи он вел себя так, словно их связывали настоящие отношения. Словно все было всерьез.

Этот мужчина допускал, что они могут быть вместе.

Он казался разумным. В том смысле, в котором сегодня еще можно быть «в твердом уме»: повидавший жизнь, имеющий свои недостатки… Иным словами, самый обычный человек. Редкая птица. И Лудивине казалось, что оба они по-своему дополняют недостатки друг друга. Хорошая основа для продолжительных отношений.

«Остановись. До этого еще далеко».

Но у нее была искра надежды. Да, совсем крошечная, но эта надежда, какой бы эфемерной она ни казалась, доставляла Лудивине удовольствие. Ей хотелось лелеять эту искру, заботиться о ней, чтобы она не угасла. Кто знает, что со временем породит эта искра? Праздничный костер до небес?

Или страшный пожар.

Лудивина почти дошла до своего дома и выругалась, заметив перед воротами чей-то фургон. Она никуда не собиралась на машине, но если вдруг ей все же понадобится выехать, придется сигналить на весь квартал.

Она вошла в сад, зимой казавшийся ей очень печальным. Придется поработать над ним следующей весной, когда у нее будет время. Надо посадить кустарники и растения, способные расцветить сад жизнью даже в мертвый сезон. Сейчас ей казалось, что она идет через кладбище: ее окружали скелеты растений, словно торчащие из могил.

Она полностью погрузилась в свои мысли, отвлеклась, обдумывая бытовые хлопоты, как вдруг из-за угла, от лестницы, ведущей в погреб, показался какой-то человек. От неожиданности Лудивина заметила лишь собачий поводок, который тот держал в руках.

– Извините, я ищу свою собаку, – заявил он, пока она, оторопев, рассматривала его.

Едва услышав эти слова, даже не попытавшись рассмотреть лицо, скрытое в тени от козырька кепки, она все поняла.

Ее рука метнулась к висящему на боку пистолету.

Поводок в руках мужчины щелкнул, словно кнут, и ударил девушку по запястью, отвлек ее внимание от другой руки.

Удар электрошокером.

Все мышцы Лудивины словно съежились, нервы свело судорогой, в голове разорвался сияющий белый шар.

Тут же послышался звук удара, ее рот накрыли влажной, чем-то пропитанной тряпкой, и все вокруг закружилось.

Дурманящий запах пробрался ей прямо в горло. Она попыталась задержать дыхание, но ей нечем было дышать. Она попыталась сопротивляться, но руки и ноги не двигались, словно залитые гипсом. Тогда она рефлекторно, желая выжить любой ценой, сделала резкий глубокий вдох.

Все, в чем она была уверена, покачнулось, и ее поглотил мрак.