33

Сотрудники ОР словно стали глыбой, непроницаемой для воздействия извне. Людей спрессовала воедино непоколебимая нравственная солидарность.

Многие жандармы жили неподалеку, в зданиях близ казармы: они поспешили к своим домашним, чтобы успокоить их и успокоиться самим. В казарме повсюду обнимались на лестницах, зарывались носом в волосы детей, плакали в тишине рядом с женой или мужем, утешали друг друга, смеялись, говорили и тем самым гнали от себя страх. Здание ОР редко когда бывало так сильно наполнено жизнью.

Весь квартал оцепили, повсюду кишели полицейские, военные, пожарные, политики, журналисты, чудом просочившиеся сквозь оцепление зеваки, взволнованные жители окрестных домов.

Лудивина стояла с Сеньоном, Летицией и близнецами: те ни на миг не отлипали от отца. Когда в вестибюль с обеспокоенным видом вошел Марк Таллек, девушка кивнула ему в знак того, что все в порядке. К ее изумлению, он молча сжал ее в объятиях и долго прижимал к себе. Лудивина не сразу решилась ответить ему, но уже через мгновение уступила, отдалась во власть исходившего от него тепла. Ей было хорошо. Ее уже обнимали и Сеньон, и Летиция, но сейчас она испытывала нечто иное. Чувство, что она может совершенно расслабиться, подзарядиться, словно от батарейки. Она вдруг поняла, что до его появления чувствовала себя полностью опустошенной, что ей нужен был этот телесный контакт, эта поддержка.

Она обняла его в ответ.

Наутро полковник Жиан вызвал своих подчиненных в казарму жандармерии в Мезон-Альфор: ОР еще был закрыт, здание осматривали эксперты. Полковник сделал то, что должен сделать военачальник в подобный момент: он сообщил об удовлетворительном состоянии двух госпитализированных жандармов, задал рамки дальнейшей работы отдела, собрал вместе своих людей и объяснил им, что случится дальше. Казарму не будут долго держать закрытой, они очень скоро вернутся на свои рабочие места. Там проведут восстановительные работы, его людям наверняка будет тяжело вспоминать о происшедшем, без посттравматического стресса не обойдется, но вместе они сумеют его победить. В то же время ОР обязан вернуться к работе. Все должны дать показания, ответить на вопросы сотрудников Генеральной инспекции национальной жандармерии, ГИНЖ, не теряя при этом головы. Полковник вновь похвалил собравшихся за их быструю реакцию, за то, что во время нападения они сумели сохранить самообладание.

– Смерть всегда была частью нашей работы, – прямо заявил он. – На этот раз вам пришлось причинить смерть другому человеку, чтобы защитить себя, спасти товарищей, удержать ее вдали от ваших семей. Вы действовали сообща, и ваши действия были единственным возможным выходом в сложившихся исключительных обстоятельствах. Да, все вы несете личную ответственность за происшедшее, но не чувствуйте себя виноватыми, не корите себя. Помните: этот человек вынудил вас открыть огонь. Это было его решение, он сам пошел на самоубийство, он был крайне опасен, и потому вы имели полное право на самооборону. Он вас заставил, а вы действовали как истинные профессионалы: вы ответили ему должным образом. Я не хочу, чтобы вы напрасно себя винили. Смиритесь с тем, что вы сделали, примите свои действия, поскольку они были справедливы, законны и необходимы. С нами работают психологи, я прошу всех, кому понадобится профессиональная помощь, обратиться за ней. Не позволяйте действиям экстремиста сбить вас с толку.

Жиан не зря так настаивает на этой мысли, подумала Лудивина. Убийство человека вообще не входит в задачи сил охраны порядка: большинство ее коллег полагают своим долгом, своим призванием защищать людей, а не убивать их. Образы, звуки, запахи того раннего вечера навсегда останутся в их памяти, они точно не смогут забыть этот драматический момент в их карьере.

Полковник резко сменил тон, заговорил куда более самоуверенно, с обычной решимостью и авторитетом.

– Нападавший – исламист, в последний год ставший радикалом, – объявил он. – ГУВБ полагает, что он узнал о смерти имама Абдельмалека Фиссума, покровительством которого пользовался, и воспринял его убийство как удар со стороны французского государства. Он проследил за одним из наших сотрудников от места, где было обнаружено тело имама, до казармы и решил, что мы должны за все заплатить.

При этих словах Лудивина потупила взгляд. Она знала, что ни в чем не виновата – но террорист проследил именно за ней. Это она, сама того не зная, привела его к зданию ОР. Она сглотнула.

– ГУВБ задерживает всех подозреваемых из окружения имама, – продолжил Жиан.

Наконец-то, подумала Лудивина. Дождались, пока двое жандармов едва не погибли, и лишь после этого взялись за дело. Она понимала, каковы ставки в этой игре, знала, как важно оставлять на свободе, под наблюдением крупные фигуры из сети, знала, что ГУВБ таким образом пытается проникнуть как можно дальше, как можно глубже, но эта игра оказалась слишком опасной.

Жиан закончил свое выступление такими словами:

– Нам не докладывали о других нападениях, это был единственный случай. Возможно, аресты помешают оставшимся приверженцам имама собраться вместе. Вероятнее всего, напавший на нас человек принял решение сам, в порыве гнева. Ради обеспечения безопасности к нашей казарме будет приставлено несколько солдат армии, предупредите своих близких.

Он раздал указания на остаток выходных – всем жандармам оставаться на связи, не покидать город до понедельника, отвечать на запросы ГИНЖ, – и распустил собравшихся.

Затем полковник подошел к стоявшим в стороне Лудивине, Сеньону и Гильему и знаком попросил Магали собрать ее группу. Он подождал, пока зал опустеет, и лишь затем спокойно обернулся к внимательно смотревшим на него жандармам. Напористая Лудивина, гигант Сеньон, умник Гильем, Магали с каштановой челкой, высоченный Франк, лысоватый сорокалетний Бенжамен и начальник отдела, капитан Меррик.

– Я только что говорил с нашим управлением. ГУНЖ уведомило меня о том, что расследованием займемся мы. Будем работать с ГУВБ.

Все переглянулись. Такое случалось не часто. Обычно подобные дела не доверяли жандармам: чаще всего ими занималось АТУ либо полиция под надзором отдела С1 – антитеррористического отдела прокуратуры Парижа, специалистов в этой сфере.

– Подарок, чтобы нас задобрить? – предположила Магали.

– Нет, сотрудники ГУВБ считают, что мы хорошо знаем дело, и потому не следует терять времени и отказываться от услуг профессионалов.

Лудивина подумала о Марке. Был ли он как-то связан с этим решением? И если да, то он сделал это из профессиональных соображений или по велению чувств?

«Тебя несет, красотка… Он не дурак. Если он хоть как-то в этом участвовал, то лишь потому, что считает: так расследование пойдет быстрее и эффективнее. Твои прекрасные глаза тут ни при чем».

– Будем работать вместе с ББТНЖ? – спросил Франк.

– Нет, исключительно под моим начальством. Не радуйтесь понапрасну, ГУВБ остается во главе расследования, мы только помогаем. Наверное, почти все вы уже знакомы с комиссаром Таллеком, он отвечает за связь с ГУВБ. Лейтенанта Ванкер я назначаю руководителем расследования с нашей стороны: она уже хорошо знакома с делом.

Лудивина кивнула полковнику в знак благодарности.

– Где мы будем работать, полковник? – спросил Меррик.

– Надеюсь, во вторник или в среду мы вернемся в свои кабинеты, а если не получится, обоснуемся здесь, пока казарма не будет готова. Но вот на сегодня и завтра у нас нет рабочего места, придется импровизировать.

– Кто допрашивает задержанных подозреваемых? – поинтересовался Меррик.

– Этим занимается ГУВБ. Если они захотят поделиться с вами информацией – хорошо, если нет – обойдитесь без нее.

– То есть мы у них на побегушках, – мрачно подытожил Франк. – Будем подбирать крошки.

– Радуйтесь тому, что нас вообще не отстранили от этого расследования, – бросил ему Жиан. – Капитан, будете отчитываться передо мной каждый день.

– Да, полковник, – ответил Меррик уже в спину Жиану, удалявшемуся по направлению к поджидавшим его офицерам ОР.

Меррик был крепким, весьма привлекательным мужчиной с харизмой скорее хулигана, чем военного. Из-за его фамилии почти все в жандармерии за глаза называли его «Человек-слон». Он успел поработать в знаменитой ГНН, группе надзора и наблюдения, элитном отряде, агенты которого были способны внедриться в самые закрытые преступные сети: его внешность носила отпечаток увиденного и пережитого; подчиненным казалось, что пережил он немало. Он обернулся к Луди-вине:

– Вы уже работаете с комиссаром Таллеком, позвоните ему и узнайте, что мы можем от них получить. А я тем временем организую вместе со всеми остальными рабочее место. Мы расположимся в общественных помещениях нашей казармы, в пустом зале на первом этаже жилого здания А, где устраивают праздники. Напоминаю, вы все остаетесь на посту: обстоятельства исключительные, так что вы можете совершать личные звонки по своим рабочим телефонам, но в остальном придерживаемся регламента. Я постараюсь достать здесь кое-какие материалы для работы, прежде чем мы вернемся в казарму. Лейтенанты Дабо и Капелль, вы пойдете со мной. Трин и остальные, вы займетесь поисками мебели для наших рабочих мест.

Времени опомниться от пережитого у жандармов не было.

Лудивина дозвонилась Марку только в субботу вечером. Он сдержанно описал происходящее в ГУВБ и принялся расспрашивать, как она себя чувствует.

– Дай нам какую-нибудь работу, – попросила она. – Нам удалось установить личность нападавшего: его зовут Карим. Мы изучаем его данные, звонки, окружение. У нас больше нет никакого материала, все проверки тянутся неимоверно долго, мы уже рвем на себе волосы, так что ГУВБ нет никакого смысла заниматься всем тем же!

– Объединим наши сведения. Никогда не знаешь, может, мы что-то упустили. Продолжайте искать.

– Задержанные говорят?

– Нет, они не из болтливых.

– Вам удалось установить, был ли это волк-одиночка или они собирались напасть группой?

– Исламист не может быть волком-одиночкой, это образ, который используют в СМИ. У волка-одиночки есть собственная идеология, а все джихадисты исповедуют одни и те же идеи. Когда джихадист действует в одиночку, мы говорим об «обособленном исполнителе».

– Хорошо, но скажи, он действовал в одиночку или просто поспешил и побежал вперед своих товарищей? Вы всех арестовали?

– Пока трудно сказать. Все люди из окружения Фиссума, за которыми мы следили, уже за решеткой, это точно. Остается узнать, насколько обширна их сеть и всех ли паршивых овец мы обнаружили. Мы ведем допросы, посмотрим, что это даст и был ли у них общий план.

– Ты хочешь, чтобы наша группа сосредоточилась на ком-то конкретном?

– Нет, занимайтесь Каримом. Но тебя и твою группу я попрошу не терять из виду убийцу Лорана Брака и Фиссума. Это для вас главное.

Он был прав. Обстоятельства сдвинули фокус расследования, в хаосе происходящего приоритеты легко менялись, но нельзя было забывать об основном: серийный убийца оставался на свободе.

– Думаешь, он может быть среди подозреваемых, которых вы задержали? – спросила Лудивина.

– Вряд ли. В том, что он сделал с Браком и Фиссумом есть логика, отличная от той, которой руководствуются наши задержанные.

– Я сделаю все, что смогу.

Марк на миг замолчал. Она слышала в трубке его дыхание.

– Лудивина? Я ничего не понимаю. Это все полное безумие. Мне кажется, с нами играют.

– Мы найдем его, поверь.

Марк выдохнул в трубку. Казалось, он смертельно устал.

– Надеюсь. У меня прямо мандраж. Словно что-то вот-вот случится.