Глава восьмая

Ну вот, опять! Я проснулась за секунду до звонка будильника, выставленного на 4:30 утра, но не успела его выключить. Дэвид, услышав сигнал, застонал и перевернулся на другой бок.

Я выскользнула из кровати и на цыпочках прокралась в ванную. Птицы за окном уже проснулись и чирикали в предвкушении рассвета, который должен был наступить где-то через час. Я же по утрам никакой склонности петь не испытывала: надо было скорее принять прохладный душ, чтобы проснуться.

Я вставала так рано для того, чтобы добраться в Лондон до часа пик. На парковку Скрабс я въехала в 6:45, когда охранники и медсестры из предыдущей смены как раз заканчивали работу. Я уже начинала узнавать их утомленные лица, пока они брели к машинам, среди которых я искала место для своей.

Пожалуй, в Великобритании нет другой такой же приметной тюрьмы, как Уормвуд-Скрабс, с ее характерными кирпичными башнями, белой отделкой и гигантскими деревянными воротами. Здание построили заключенные между 1874 и 1891 гг., возле пустыря площадью 165 акров в Шепердс-Буш, в Западном Лондоне, на участке, который так и назывался Уормвуд-Скрабс. В те времена оно соответствовало последнему слову в архитектуре. Это была первая тюрьма, построенная в форме «телеграфной вышки», когда крылья располагались параллельно, с севера на юг, чтобы в каждую камеру попадал солнечный свет и свежий воздух, помогая снизить распространение инфекций. Форма «телеграфной вышки» послужила образцом для последующих английских тюрем, в том числе в Бристоле и Норвиче, а также во Франции, во Френе, и в Соединенных Штатах. Во времена Второй мировой войны тюрьму эвакуировали, а камеры использовались различными службами госбезопасности, включая МИ5.

В настоящее время Скрабс является тюрьмой категории В, вмещающей в пяти отдельных крыльях 1279 заключенных мужского пола старше 18 лет. Временно ее статус может меняться на категорию А, если в тюрьму попадает особо опасный преступник, дожидающийся перевода. Вообще, существует четыре категории тюрем, от А, с самыми серьезными мерами безопасности, до D, или открытой тюрьмы, откуда заключенные ходят на дневные работы и иногда ездят на выходные домой.

За годы существования в кирпичных стенах Скрабс побывало немало серийных убийц и даже знаменитостей. В их числе самый жестокий преступник Британии Чарльз Бронсон, которого перевели в другую тюрьму после того, как он задушил начальника Скрабс. Болотный убийца, Иен Брэди, в 1970-х годах работал здесь парикмахером: стриг заключенных и персонал. Гитарист «Роллинг Стоунз» Кит Ричардз побывал тут по обвинению, связанному с наркотиками. Звезда «Жителей Ист-Энда» Лесли Грэнтэм, более известный как Грязный Дэн, сидел в Скрабс за убийство таксиста в Германии в 1966 году. А незадолго до моего прихода солист «Бэбишэмблс» Пит Доэрти просидел тут четырнадцать недель за нарушение условий пробации.

Я знала, что, работая в Скрабс, могу столкнуться с какими-нибудь известными личностями, но не считала, что они будут мне более интересны, чем обычные люди, с которыми работала каждый день.

Стены этого места дышали историей. Я почти «видела», как призраки знаменитых заключенных летают по длинным коридорам, над разваливающимися лестницами или кружатся над церковью возле крыла В.

Я уже миновала проходную и находилась за стенами тюрьмы. Проход к крылу В больше походил на сточную канаву: его устилали объедки, тряпки, ботинки – все, что заключенные могли выкинуть через крошечные форточки в окнах камер. Думаю, они делали это, просто чтобы позлить тюремную охрану, хотя убирать мусор под окнами приходилось их же собратьям. Таких называли «красными повязками» – этим заключенным доверяли больше и предоставляли некоторые послабления. Они могли ходить туда, куда другим доступ был закрыт, например, на открытую территорию между крыльями и воротами тюрьмы.

Я перешагнула через остатки какой-то еды, потревожив крысу, пожиравшую заплесневелый батон. Она отскочила на полметра и принялась за что-то другое; нос ее подрагивал от удовольствия. Ее нисколько не беспокоило мое присутствие – подумаешь, какой-то человечишка, пытающийся отвлечь ее от важных крысиных дел. То, что в Скрабс полно крыс и тараканов, ни для кого не секрет, но я все равно была в шоке, столкнувшись с ними впервые. Здание старое, с изношенными трубами и канализацией, мусор валяется повсюду: ничего удивительного, что тут буйствуют грызуны. Я с легкостью могла представить, как чувствуют себя заключенные, лежа ночью в темноте и прислушиваясь к их шорохам.

Несмотря на раннее утро, температура уже начала подниматься. В коридорах невыносимо воняло потом и тюремной пищей.

Однако сначала я собиралась поспать. Я придумала себе график, в соответствии с которым приходила на работу к семи утра, и у меня оставалось время на короткий сон до начала приема. Это было важно, поскольку смена заканчивалась обычно не раньше десяти вечера. Я нашла идеальное место в одном из небольших кабинетов Центра психологической поддержки, между медицинским блоком и крылом А. Обычно там никого не было до 9:30, когда начинались первые сессии.

Я сняла со шкафа большой черный рюкзак, в котором хранила все необходимое: спальный мешок и подушку для шеи, которую обычно использовала при дальних перелетах. Составила вместе три стула, чтобы получилась импровизированная кровать. На их темно-синюю обивку лучше было не смотреть, так что я постаралась побыстрее развернуть спальный мешок, не обращая внимания на подозрительные пятна. Забравшись в свой уютный кокон, через пару минут уже крепко спала.

Будильник зазвонил второй раз за утро. Я выбралась из спального мешка, зевнула, потянулась, сунула ноги обратно в туфли, готовясь к новому рабочему дню.

Подростковая тюрьма казалась летним лагерем по сравнению со Скрабс. Будучи врачом на полную ставку, я бегала на вызовы по всему зданию, в любое время и по всякому поводу. Работа оказалась очень насыщенной и разнообразной.

В Хантеркомбе я никогда не ходила по камерам и вообще по тюрьме, принимая пациентов в своем кабинете в медицинском блоке. В Скрабс я перемещалась повсюду. Это было куда более утомительно, но в то же время захватывающе.

Я оказалась в ситуации «плыви или утонешь» и пока, проработав месяц, держалась на плаву, во многом благодаря утреннему сну и доброжелательному персоналу, который помогал мне освоиться. Я получше познакомилась с Сильвией, которая все еще сопровождала меня в тюрьме, пока я дожидалась тренинга по использованию ключей в отделе безопасности.

За чаем в крошечной кухне для сотрудников Сильвия поделилась со мной кое-какими сплетнями.

– Одна из медсестер только что вернулась из длительного отпуска, – сообщила она, предварительно убедившись, что нас никто не слышит.

– Один из заключенных взял ее в заложники.

Я лишилась дара речи. Где? Когда? Каким образом?

– Подробностей я не знаю, – продолжала Сильвия, – известно только, что он продержал ее довольно долго, в одном из медицинских кабинетов.

– Он ничего ей не сделал? – спросила я.

– К счастью, нет.

Сильвия подула на чай, чтобы его остудить.

– Ну, то есть физически ничего, но можно себе представить, как это сказалось на ее психике.

– Неудивительно, что она взяла отпуск, – сказала я, – странно, что она вообще вернулась!

– Такое уж это место, док, – со вздохом ответила Сильвия, – проникает вам под кожу, становится домом для персонала так же, как для заключенных.

Я никогда не чувствовала ничего подобного в Хантеркомбе, но за короткое время, что проработала в Скрабс, начала понимать: напряженная работа сплачивала людей, превращая их в семью.

– А что случилось с тем, кто взял ее в заложники?

Она пожала плечами.

– Не знаю, наверное, оказался в карцере, ну и наверняка ему продлили срок.

В карцер заключенных запирала на 23 часа в день. Их могли отправлять туда по разным причинам, иногда для их же безопасности, но обычно в качестве наказания.

– А вы никогда не думали поработать в женской тюрьме? – поинтересовалась Сильвия, чтобы сменить тему. – В Холлоуэй, например?

– Конечно, ужасно так думать… – начала я и, засмущавшись, сделала паузу.

– Что мужчина вряд ли вас ударит, в отличие от женщины? – спросила Сильвия.

Я кивнула, чувствуя нечто вроде стыда.

– Но это вполне разумное опасение, – сказала она, – не стоит по этому поводу переживать. Мы тоже должны заботиться о себе, правда? Если захотите узнать, каково работать в Холлоуэй, начальница Фрейк вам расскажет.

– Фрейк?

– Она командует службой безопасности. Шестнадцать лет проработала в Холлуэе, когда там сидела Майра Хиндли и Розмэри Уэст тоже. Ей есть что порассказать.

* * *

Первым делом в тот день мне предстояло отправиться в карцер. Дальше осмотреть заключенных, впервые прибывших в тюрьму предыдущей ночью, в отведенном для них отделении. В основном это делалось для того, чтобы выписать им лекарства, которые они принимали до ареста. Некоторые арестанты временами преувеличивали свои симптомы, чтобы получить определенные медикаменты, и от меня требовалось объективно оценить их состояние.

Когда с новичками было покончено, меня вызвали к кому-то в крыло С. Сильвия помогала другому доктору на приеме, так что меня взялся сопровождать один из охранников. Терри работал в Скрабс уже 10 лет. Он казался человеком мягким и добрым. До этого он занимался проявкой фотографий. Многие сотрудники раньше вели совсем другую жизнь: начальник одного крыла когда-то управлял сетью супермаркетов, другой был преуспевающим торговым агентом. У Терри было двое детей, оба дошкольники, о которых он тут же с охотой начал рассказывать. Он был высокий, с залысинами, добродушной улыбкой и прищуренными голубыми глазами.

Терри отпер двойные двери в крыло С.

– После вас, мадам, – сказал он с улыбкой, поворачивая ключ.

Едкий запах пота ударил мне в нос. Был вторник, день прачечной. Горы ношеных носков, трусов и комбинезонов высились перед камерами на полу. Я осторожно перешагивала через них, следуя за Терри.

До нас донесся оживленный гул. Заключенные, выпущенные на свободный час, вели себя почему-то более шумно, чем обычно. По всему крылу раздавалось эхо от сталкивающихся бильярдных шаров. Через перила галереи я увидела внизу группу мужчин, столпившихся вокруг стола. Они горячо болели каждый за своего игрока, яростно осыпая друг друга ругательствами.

Терри пнул ногой в черном ботинке груду грязной одежды.

– Все немного возбуждены. Сегодня день буфета.

День буфета заключенные очень любили, так как раз в неделю буфетчики доставляли им продукты, напитки и сигареты, заказанные заранее. Все это развозили на больших синих тележках, и звук их колес, громыхающих по галереям, вскоре стал мне совсем привычен.

Заказывать можно было чипсы, газировку, печенье, шоколадки, быструю лапшу и сигареты. Буфет являлся небольшим независимым бизнесом внутри тюрьмы, и доставка осуществлялась по вечерам, когда все заключенные были в своих камерах.

– Мне случалось видеть драки из-за шоколадного батончика, – усмехнулся Терри.

Я нисколько не удивилась. Шоколадка «Кэдбери», наверное, может показаться самой драгоценной вещью в мире, если дожидаться ее целую неделю.

То же самое касалось звонков семье и друзьям. На галерее заключенные выстроились в очередь к общему телефону и явно сильно волновались, опасаясь, что свободное время закончится раньше, чем все успеют позвонить.

Проходя мимо них, я чувствовала на себе озлобленные взгляды. Терри оглянулся на меня через плечо.

– Хотите совет, док? – спросил он.

Ясно было, что он скажет в любом случае.

– Тут надо держаться поуверенней.

Я выпрямила спину.

– Некоторые из них будут пытаться вас обидеть, – продолжал Терри, – поэтому надо сразу показать, кто тут главный.

Я расправила плечи.

– Спасибо, что предупредили.

Ужасно было чувствовать, что за тобой пристально наблюдают, пытаются отыскать слабое место.

Внезапно мы оба замерли, услышав радостные крики, а потом свист и аплодисменты. Один из заключенных прыгнул на сетку, натянутую в проемах галерей. Она требовалась, чтобы нельзя было, бросившись с галереи, совершить самоубийство, но этот парень просто подпрыгивал на ней, словно на батуте, размахивая руками в воздухе и наслаждаясь поощрительными выкриками.

– Дэнни, Дэнни, Дэн-ни!

Все присутствовавшие свешивались через перила, распевая его имя и подбадривая хулигана. Дэнни отлично проводил время, развлекаясь на страховочной сетке. Атмосфера была как на футбольном матче, пока не раздался оглушительный окрик:

– А ну вылезай оттуда, ты, идиот! Сейчас же!

На противоположной галерее, уперев руки в бока, стояла женщина с коротко стриженными темными волосами и в черном костюме, подозрительно напоминающем мужской.

– Это начальник Фрейк, – сказал Терри.

Глава службы безопасности тюрьмы, вспомнила я рассказ Сильвии.

Хлопки и крики продолжались. Однако начальница выглядела на удивление спокойной, словно нарушение порядка ее нисколько не встревожило и ситуация была у нее полностью под контролем.

– Как самому себе сделать хуже, – заметил Терри, махнув в сторону Дэнни головой.

– В каком смысле?

– Сейчас увидите.

Терри ухмыльнулся, скрестил руки и прислонился спиной к стене, словно в ожидании настоящего шоу. У меня чуть не лопнули уши от грохота сирены, и настроение заключенных тут же переменилось.

– Вот же черт!

– Да вы шутите, что ли! – начали возмущаться те, кто стоял на галерее.

Один из парней, дожидавшихся очереди к телефону, ударил кулаком по стене. Терри приступил к делу.

– По камерам, парни, быстро. Давайте, не задерживаемся.

Остальные охранники по всему крылу делали то же самое: загоняли возмущенных заключенных обратно в их тесные камеры.

– Этот дуралей только что лишил их свободного времени. На его месте я бы слез с сетки, и поскорее, или завтра ему несдобровать.

Однако Дэнни, похоже, еще не осознал грозивших ему последствий. Он продолжал прыгать, хотя аплодисменты уже прекратились, чем явно забавлял начальницу Фрейк.

– У меня весь день впереди, дружок, – хохотнула она, держа руку на кнопке сирены и дожидаясь, пока он остановится, – так что не торопись.

Настроение в крыле С сменилось с разудалого на озлобленное за пару секунд; непрекращающееся завывание сирены вывело непривычных к ней новичков из себя. Они стали в знак протеста колотить кулаками в двери камер. В адрес Дэнни понеслись проклятия, ему орали, чтобы скорее вылезал. Стоило ему осознать, что болельщики перешли на другую сторону, как улыбка сползла с лица, он начал карабкаться обратно. Терри, уже стоявший наготове, схватил его за шиворот и перетащил через перила.

С глуповатым и слегка испуганным видом Дэнни дожидался, пока начальница Фрейк подойдет.

– Что прикажете с ним сделать, начальница, – спросил Тэрри, – мне отвести его в карцер?

Она медленно приблизилась к парню, держа обе руки в карманах брюк. Рукава широкого пиджака были поддернуты до локтей. Остановившись в паре сантиметров от его лица, она поглядела Дэнни в глаза. Он уставился в пол, нервничая в ожидании вердикта.

– Нет уж. Пусть завтра расхлебывает, – ухмыльнулась она.

А потом развернулась и пошла в противоположном направлении, по пути выключив сирену.