«Количественные смягчения»: китайский вариант. Поднебесная перестает быть «локомотивом» мировой экономики

Октябрь 2019 г

Термин «количественные смягчения» (quotative easing – QE) сегодня известен даже тем, кто не является профессиональными экономистами и финансистами. Это эвфемизм, придуманный западными идеологами и означающий банальную накачку экономики деньгами с помощью «печатного станка» Центробанка. Прошли давно те «старые добрые времена», когда существовали какие-то ограничения для злоупотреблений «печатным станком». Напомню, что в свое время «печатный станок» был передан от государства центральному банку для того, чтобы у первого не было искушения формировать дефицитные бюджеты и закрывать бюджетные «дыры» с помощью этого «станка». Центральные банки получили статус «независимых» (от государства) для того, чтобы они могли контролировать объем денежной массы в экономике. Так писали в учебниках по экономике еще каких-то десять лет назад.

После финансового кризиса 2007–2009 гг. все начисто забыли о догматах экономической «науки». «Независимые» Центробанки, пренебрегая своей «высокой миссией», бросились во все тяжкие. А именно включили на полную мощность «печатные станки», заливая экономику деньгами. Уже в разгар кризиса в 2008 году Федеральная резервная система США начала первую программу QE. Потом была вторая и третья программы, последняя завершилась в октябре 2014 года. Деньги вбрасывались в обращение путем покупки Федеральным резервом ипотечных и казначейских бумаг. За это время Федеральные резерв раздулся как пузырь: его активы с уровня 800 млрд долл. в 2007 году увеличились до 4,5 трлн долл. к концу 2014 года. Прирост активов составил 3,7 трлн долл., денежная масса (денежный агрегат М0) увеличилась в пять с половиной раз. Сейчас Федеральный резерв после пятилетней паузы приступает к реализации четвертной программы QE.

Эстафету QE от Федерального резерва в 2015 году подхватил Европейский центральный банк. Программа QE ЕЦБ была завершена 31 декабря прошлого года. ЕЦБ покупал государственные долговые бумаги европейских стран и также раздулся, как пузырь. Марио Драги, президент ЕЦБ, этим летом объявил о возобновлении программы QE, но проводить эту непопулярную и опасную программу придется уже Кристин Лагард, которая только что была назначена на пост президента ЕЦБ взамен уходящего Драги. Что касается Банка Японии, то он без особой шумихи начал практиковать QE еще задолго до финансового кризиса 2007–2009 гг. Без особой рекламы активизировали работу своих «печатных станков» Банк Англии и Центробанки многих других стран Запада.

Примечательно, что в публикациях по теме QE почему-то стороной обходился и обходится Китай. Государственно-партийное руководство Поднебесной и чиновники Народного банка Китая никогда не использовали и не используют термин «количественные смягчения». Но де-факто китайский Центробанк проводил и продолжает проводить денежную политику, которая очень напоминает QE ФРС США, ЕЦБ, Банка Японии, Банка Англии и других западных Центробанков.

Одно из отличий НБК заключается в том, что Центробанки западных стран имеют статус «независимых» от государства институтов, а НБК является государственной организацией, входящей в состав исполнительной власти и подчиняющейся Госсовету КНР. Другое отличие до недавнего времени состояло в том, что китайский Центробанк закупал не долговые бумаги китайского происхождения, а валюту и долговые бумаги других государств (в первую очередь, США). В 2010–2015 гг. более 80 процентов всех активов НБК приходилось на иностранную валюту (включая долговые бумаги других стран, номинированные в иностранной валюте). В этом году эта доля упала ниже планки 60 %.

В начале нынешнего столетия активы НБК составляли примерно 600 млрд долл. А к середине нынешнего десятилетия они выросли до 5 трлн долл., а затем пробили планку 5 трлн и последние годы составляют 5,1–5,2 трлн долл. По состоянию на сентябрь текущего года НБК входит в тройку самых крупных Центробанков мира по величине активов. Этот показатель составил (трлн долл.): Банк Японии – 5,3; ЕЦБ – 5,1; НБК – 5,1. Федеральный резерв США оказался на четвертом месте с активами, равными 3,8 трлн долл. Итак, китайский Центробанк уже несколько лет поддерживает свои активы на одном уровне, но структура активов постепенно меняется в пользу активов внутреннего происхождения (кредиты китайским банкам и ценные бумаги китайских эмитентов). Очевидно, что китайское руководство стремится превратить НБК из «валютного обменника» в суверенный Центробанк, работающий на национальную экономику.

Напомню, что денежная масса в экономике состоит не только из продукции «печатного станка» Центробанка (денежный агрегат M0), но также тех денег, которые создают коммерческие банки (обычно путем выдачи кредитов). Общая величина денежной массы измеряется показателем (денежным агрегатом) М2. НБК как финансовый регулятор поощряет китайские банки увеличивать объемы кредитов (основным средством поощрения является снижение нормы резервирования – своеобразного «банковского налога», перечисляемого в НБК).

Так вот общая денежная масса (М2) в экономике Поднебесной быстро растет, что является проявлением политики «количественных смягчений с китайской спецификой». В августе текущего года денежная масса М2 была больше, чем в августе прошлого года, на 8,2 %. Данные за сентябрь 2019 года показывают, что денежная масса превышала показатель прошлого сентября на 8,4 %.

В третьем квартале 2019 года задолженность по выданным китайскими банками кредитам увеличилась на 13,9 трлн юаней. Причем примерно 2 трлн юаней – долг по кредитам на инфраструктурные стройки. Общий объем кредитов, выданных за последний год (четвертый квартал 2018 г. и три квартала 2019 г.) составил гигантскую сумму, эквивалентную 14,5 % номинального ВВП Китая.

Общая величина долга по всем секторам китайской экономики сегодня оценивается в 300 % ВВП. Это, по крайней мере, не меньше, чем показатели по США и еврозоне. А, скорее всего, уровень задолженности в китайской экономике существенно выше официальных цифр, которые не отражают долг «теневого банкинга», получившего большое распространение в Поднебесной.

В 2016 году Китай начал политику снижения долговой нагрузки, однако с началом торговых войн в 2018 году сокращение долгов снова застопорилось, и сейчас, как свидетельствуют выше приведенные цифры, начался новый раунд роста долговой нагрузки китайской экономики.

Самое неприятное (и тщательно скрываемое китайским руководством) обстоятельство состоит в том, что новые кредиты уже не обеспечивают прежнего эффекта. Китайская экономика начинает буксовать. Подобно тому, как буксуют экономики США, Европейского союза и Японии (несмотря на их программы QE).

В мире уже давно закончились те «старые добрые времена», когда прирост долга в одну денежную единицу (доллар, юань, евро и др.) обеспечивал прирост ВВП в размере, превышающем единицу. В США, например, эффективность долга выше единицы (положительная эффективность) была до конца 60-х – начала 70-х гг. На протяжении последнего почти полувека она там уже отрицательная. Эффективность долга неуклонно падает во всех странах. В Китае она была положительной лишь до конца прошлого столетия. И если в период 2007–2009 гг. на каждый доллар нового долга экономика КНР давала 0,65 центов нового ВВП, то за последние два года (2017–2019 гг.) – лишь 0,34 цента. Для сравнения отмечу, что эффективность долга ниже, чем в Китае, лишь у Японии (0,27 цента). А вот у США, стран еврозоны и Великобритании он выше (соответственно 0,40; 0,38; 0,36 центов).

Еще более неприятным для Китая обстоятельством является то, что темпы падения эффективности долга у него выше, чем у большинства его конкурентов. Если сравнивать показатели эффективности долга за период 2007–2009 гг. и период 2017–2019 гг., то снижение эффективности долга составило (в процентах): США – 5,6; страны еврозоны – 13,5; Великобритания – 14,3; Япония – 14,8. А вот у Китая снижение эффективности долга составило 38,2 %. Китайское руководство давит на педаль газа (увеличивает кредитную накачку экономики), а автомобиль (китайская экономика) ускоряться не желает.

По итогам первого квартала текущего года прирост ВВП Китая составил 6,4 %; по итогам второго – 6,2 %. В третьем квартале рост китайской экономики замедлился до 6,0 % – минимума за все время функционирования современной статистической службы Китая (с 1992 года). Даже в разгар финансового кризиса в 2008 году прирост ВВП Китая составил 6,4 %.

Китайское руководство и китайские СМИ продолжают излучать оптимизм, «делают хорошую мину при плохой игре». Но «плохую игру» Китая замечают в других странах и в международных организациях. И нельзя сказать, чтобы даже закоренелые недруги и конкуренты Китая откровенно злорадствовали по этому поводу. Ведь на протяжении многих лет Поднебесная с ее высокими темпами экономического развития выступала своеобразным «локомотивом» мировой экономики. Сегодня эксперты и аналитики спорят по поводу того, откуда может пойти волна нового мирового финансового кризиса. Обычно называют три потенциальных эпицентра – США, Еврозону и Китай. Приведенные цифры заставляют предположить, что у Китая вероятность выступить в этой роли даже выше, чем у США и Еврозоны.