Юань резервный: де-юре и де-факто

Март 2018 г

Хорошо известно, что осенью 2015 года для Пекина произошло одно очень долгожданное и приятное событие. Речь идет о том, что совет директоров Международного валютного фонда в конце ноября указанного года принял решение о включении китайского юаня в корзину резервных валют. Ее еще называют «корзиной СДР». На основе валют, включенных в эту корзину, определяется курс СДР (специальные права заимствования) – безналичной денежной единицы, выпускаемой самим Фондом. До этого в корзине находилось четыре валюты – доллар США, евро, японская иена и британский фунт стерлингов. У каждой из них был свой «вес», естественно, что самым большим «весом» обладал доллар США. Юань стал пятой резервной валютой, причем по своему «весу» она сразу же заняла в корзине СДР третье место. Вот как стала выглядеть раскладка валют в корзине по «весам» (%): доллар США – 41,73; евро – 30,93; юань – 10,92; иена – 8,33; фунт стерлингов – 8,09.

Конечно, Пекину это решение далось не просто. В 2010 году Китай уже ставил вопрос о придании юаню статуса резервной валюты, но Фонд ему тогда отказал. Со стороны Пекина были обещания, что юань станет свободно конвертируемой валютой, что буду сняты все ограничения на операции капитального характера с китайской валютой, что Китайский народный банк не будет жестко регулировать валютный курс юаня и т. д. Одними словами обойтись не удалось, кое-какие обещания пришлось выполнять. Так, еще в 2005 году НБК отказался от установления жесткого валютного курса юаня, но, правда, сохранил достаточно узкий диапазон колебаний китайской валюты (Фонд, естественно, требовал большей либерализации). Да, накануне решения МВФ юань еще не был свободно конвертируемой валютой, но уже считался «свободно используемой» (термин неофициальный, без четкого нормативного определения). Китай еще с конца нулевых годов стал активно внедрять юань в расчеты по внешней торговле. В списке валют, используемых в международных расчетах, по данным общества СВИФТ, юань с 35 места в конце 2010 г. переместился на пятое в 2015 г. К концу лета 2015 г. доля юаня в международных расчетах выросла до 2,79 % и по этому показателю он впервые обошел японскую йену, заняв на некоторое время даже четвертую строчку рейтинга. При этом в Азиатско-Тихоокеанском регионе при расчетах он стал самой распространенной валютой. Готовясь к голосованию в МВФ, Китай открыл доступ к внутреннему валютному рынку и рынку облигаций для иностранных центральных банков.

До последнего момента исход голосования на совете директоров не был очевиден. Но долгожданное для Пекина решение все-таки было принято. В силу оно вступило еще спустя почти год – с 1 октября 2016 года.

Китай специально предпринимал максимально возможные усилия для того, чтобы показать Фонду накануне голосования, что юань уже давно созрел и перезрел для включения в корзину резервных валют. А как только решение состоялось, начался некий откат назад по ряду показателей. В декабре 2015 года доля юаня в международных платежных операциях СВИФТ снизилась до 2,31 %; в декабре 2016 года она уже была равна 1,68 %. А к концу 2017 года упала до 1,61 %. В расчетах Китая по его внешнеторговым операциям доля юаня в 2015 году достигла рекордной планки в 22,6 %, а на следующий год она упала до 16,9 %.

В настоящее время после некоторого затишья Пекин, кажется, готов начать следующий раунд борьбы за то, чтобы юань в мире стал ведущей мировой валютой. О необходимости интернационализации юаня, в частности, были сделаны заявления на проходящей сейчас в Пекине сессии Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП). Под интернационализацией понимается увеличение доли юаня в международных расчетах, превращение юаня в активно торгуемую валюту на мировом рынке ФОРЕКС, включение китайской валюты в международные резервы стран.

Если Китай действительно хочет наращивать позиции юаня в мировой финансовой системе, ему придется добиваться того, чтобы курс юаня как минимум не падал по отношению к доллару США и другим ведущим валютам. А лучше, чтобы он рос (кстати, в 2017 году такой рост имел место). А это означает, что в долгосрочной перспективе будет происходить ослабление международной конкурентоспособности китайской экономики, со временем торговый баланс Китая может лишиться своих нынешних гигантских профицитов. А в более отдаленной перспективе – даже уйти в минус (отрицательное сальдо баланса).

Если Китай действительно хочет, чтобы юань в достаточных объемах присутствовал на мировых рынках и в международных расчетах, он должен отдавать себе четкий отчет: это возможно лишь при отрицательном сальдо торгового и платежного балансов. При активных балансах Китай может лишь накапливать чужую валюту, юань за пределами Китая будет оставаться экзотикой. И никакие ухищрения типа валютных свопов, которые устраивал китайский Центробанк с Центробанками других стран, тут не могут. Юань будет возвращаться домой.

Если Китай действительно хочет сделать юань международной валютой, он должен играть по тем правилам, которые определяет Международный валютой фонд, а эти правила таковы, что валюта должна быть свободно конвертируемой. Понятно, что у Китая при свободно конвертируемом юане могут возникать проблемы (прежде всего, связанные с тем, что китайская экономика может стать менее управляемой со стороны правительства).

Итак, заявления на сессии ВСНП по юаню были сделаны. Но конкретики пока маловато. Готов ли Пекин вознести юань на мировую орбиту ценой утраты нынешних экономических позиций в мире? Готов ли он пожертвовать частью своего суверенитета ради этой идеи? Как он собирается поддерживать юань на мировой орбите (даже если он туда ее выведет) при слабеющей экономике? Или Пекин ограничится решением более скромной задачи – внедрить юань в расчеты по двухсторонней торговле? Не рассматривает ли Китай вариант придания дополнительного импульса процессу интернационализации юаня с помощью своего золотого запаса (иначе говоря, вариант золотого юаня)? – Ответов из Пекина не слышно. Пока там звучат преимущественно лозунги.

В СМИ в последние месяцы были громкие заявления о том, что ряд Центробанков принял решение о включении юаня в свои международные резервы. Так, ЕЦБ в конце 2017 года заявил о включении юаня в резервы в размере 500 млн евро. В начале 2016 года Центробанк Бельгии заявил о включении в резервы юаней на сумму, эквивалентную 200 млн евро. Аналогичные заявления сделали Бундесбанк и Банк Франции, однако сумм не назвали. Некоторые суммы юаней имеют в резервах Банк Англии и Национальный банк Швейцарии. Банк России еще в конце 2015 года объявил о включении юаня в свои резервы. На сегодняшний день китайская валюта составляет около 0,1 % в международных резервах РФ. На середину прошлого года в наших резервах 46,3 % приходилось на доллар США, еще 25,1 % – на евро. В резервах России даже такие валюты, как канадский доллар (3,2 %) и австралийский доллар (1,0 %) многократно превышают объемы юаней. И это при том, что Россия и Китай уже несколько лет твердят о планах более широкого использования национальных валют во взаимных отношениях.

Данные о сумме юаней в резервах давали очень немногие Центробанки. До недавнего времени не было известно, каков совокупный объем юаней в международных резервах в мире, поскольку МВФ в своей статистике резервов не выделял юань, включая его в «прочие валюты».

После вступления решения о придании юаню статуса резервной валюты Международный валютный фонд внес некоторые коррективы в свою статистику по валютной структуре международных резервов в мире. Теперь юань удостоился отдельной строки. И теперь мы можем узнать, каков удельный вес юаня в международных валютных резервах мира. Такая статистика представляется на квартальной основе. Вот цифры по юаню (млрд долл.): 4-й квартал 2016 г. – 90,78; 1-й квартал 2017 г. – 95,42; 2-й квартал 2017 г. – 99,68; 3-й квартал 2017 г. – 107,94.

Такую статистику МВФ публикует сегодня кроме юаня еще по семи валютам: доллар США, евро, японская иена, британский фунт стерлингов, доллар Канады, доллар Австралии и швейцарский франк. Как выглядит юань на фоне перечисленных валют? Юань занимал предпоследнее место в списке восьми валют, входящих в международные резервы (перед ним – доллар Австралии, после него швейцарский франк). В относительном выражении – 0,96 % всех валютных резервов мира (3-й квартал 2017 года). Менее одного процента! Такое присутствие можно назвать чисто символическим.

Для сравнения: доля доллара США – 54,2 %; доля евро – 17,1 %. Итак, слухи о победном шествии юаня по миру явно преувеличены. Пока юань, получивший почетное звание «резервной валюты», лишь царствует, но не правит. Править продолжает доллар США. Задача заместить доллар США юанем явно непроста. Впрочем, может быть, Пекин такой задачи не ставит?

Так, нынешний председатель НБК Чжоу Сяочуань полагает, что магистральный путь человечества – замена доллара США единой мировой валютой. Причем ее не надо изобретать, она уже есть – это СДР (специальные права заимствования). Указанная валюта уже существует в природе, правда, пока в очень незначительных количествах. Первая эмиссия СДР была проведена Фондом еще в 1969 году, уже тогда многие полагали, что на смену золотодолларовому стандарту придет новая безналичная валюта МВФ (однако в результате закулисной борьбы победил другой вариант – бумажно-долларовый).

Сегодня, по мнению упомянутого выше китайского банкира, надо, чтобы МВФ приступил к масштабной эмиссии СДР. Но этого пока не позволяет главный акционер Фонда – США. СДР – прямой и опасный конкурент американского доллара. Можно предположить, что Китай так энергично добивался включения юаня в корзину СДР именно для того, чтобы поднять свой авторитет и вес в МВФ. В настоящее время Пекин добивается радикального реформирования Фонда, которое предполагает значительное повышение квоты Китая в капитале и голосах этой международной финансовой организации. Кстати, последний (14-й) пересмотр квот произошел в 2016 году, доля стран БРИКС увеличилась до 14,7 %, в том числе квота Китая до 3,72 % (шестое место после США, Японии, Германии, Великобритании и Франции). Это уже неплохо. Совокупная квота стран БРИКС уже близка к «блокирующей» (для вето необходимо не менее 15 % голосов). Сейчас Китай и его союзники борются за новый, 15-й пересмотр квот, встречая бешеное противодействие со стороны США – главного «акционера» Фонда (на данный момент ему принадлежит квота в 16,7 %).

Как я понял, для товарища Чжоу Сяочуаня усиление позиций юаня в международных финансах – не самоцель, а средство укрепления позиций Китая в МВФ, как средство «ползучего» захвата власти в этой организации. Отчасти логика нынешнего председателя НБК понятна. Но все дело в том, что после завершения нынешней сессии ВСНП (она кончается 20 марта), товарища Чжоу Сяочуаня собираются отправить на «заслуженный отдых» (ему только что исполнилось 70 лет – предельный возраст для занятия должности). В качестве смены нынешнему председателю рассматривается несколько кандидатур. Скоро мы узнаем имя нового руководителя НБК. А, заодно, может быть, узнаем, как он понимает интернационализацию юаня.