Юань: новый раунд борьбы за место под солнцем

Март 2018 г

В начале текущего десятилетия тема интернационализации юаня стала популярной в мировых СМИ. Официально Пекин никаких амбициозных целей по части интернационализации юаня (жэньминьби) не провозглашал. Но многое говорило о том, что власти Китая начали активно продвигать свою национальную денежную единицу за пределы страны.

Напомню, что в 2005 году денежные власти Китая отказались от жесткого режима валютного курса юаня (который, кстати, вызывал раздражение у США и других западных стран, обвинявших Пекин в том, что он сознательно сдерживает курс китайской валюты, стимулируя экспорт и сдерживая импорт). С 2005 по 2013 годы цена юаня в долларах росла почти ежегодно, всего за этот период он укрепился на 36,7 %. Пик был достигнут юанем 26 января 2014 года: 6,0427 юаня за 1 доллар США (такой высокий курс юань имел лишь 18 лет до этого).

Некоторые резервы конкурентоспособности китайской экономики еще сохранялись, поэтому удорожание юаня не повлияло радикально на состояние торгового баланса Китая (экспорт увеличивался, а положительное сальдо торговли сохранялось). А юань при этом стал весьма привлекательной валютой. Спрос на растущую китайскую валюту был ярко выраженным. В результате до 2014 года юань действительно демонстрировал уверенное продвижение в мире.

Пекин уже в нулевые годы стал предлагать своим торговым партнерам использовать в расчетах по экспорту и импорту свою национальную валюту. Партнеры за редкими исключениями не возражали (по крайней мере, не возражали против того, чтобы попробовать использовать юань в порядке эксперимента). Россия в этом отношении не была исключением. Вот одно из событий российско-китайских отношений, имеющих отношение к нашей теме. В ноябре 2010 года тогдашний премьер-министр РФ Владимир Путин в ходе переговоров с главой китайского правительства Вэнь Цзябао подписал Протокол о внесении изменений в Соглашение между Правительством Российской Федерации и Правительством Китайской Народной Республики о торгово-экономических отношениях от 5 марта 1992 года. Протокол помимо всего прочего предусматривал возможность осуществлять торговые операции между странами в национальных валютах России и Китая.

Можно привести еще один пример. В 2012 году начало действовать соглашение между Китаем и Японией об использовании в расчетах по двухсторонней торговле юаня и иены. Напомню, что каждая из этих двух стран для другой является важнейшим торговым партнером.

Рост масштабов использования юаня в расчетах по торговле Китая с другими странами в 2010–2011 гг. носил взрывообразный характер. Если в 2010 г. объем расчетов в юанях составил 500 млрд юаней, примерно 2 % от общего размера товарооборота, то по итогам 2011 г. объем трансграничных расчетов в китайской валюте с 180 зарубежными странами и территориями достиг 2,58 трлн юаней, доля расчетов в юанях выросла до 9,2 %.

В результате внедрения юаня в торговлю появился так называемый офшорный юань – китайская валюта, размещаемая на счетах банков других стран. Конечно, эта валюта использовалась (и используется) прежде всего для оплаты импорта из Китая. Банки стран-торговых партнеров Китая стали открывать корреспондентские счета в китайских банках в юанях. Например, такие счета открыли более 100 российских банков.

Помимо торговли, появились и некоторые другие сферы использования офшорного юаня. Например, для инвестиций в китайскую экономику. Хотя, следует признать, на пути такого использования китайской валюты сохранялось и пока еще сохраняется много ограничений со стороны Китая. В результате переговоров Пекина с другими государствами некоторые из них пошли на выпуск долговых бумаг, выраженных в юанях. Для стимулирования более широкого использования юаня Народный банк Китая заключил с Центробанками других стран большое количество соглашений о валютных свопах в национальных валютах для того, чтобы партнеры Китая не испытывали дефицита юаней. Юани стали торговаться на валютных рынках некоторых стран. Возникли зарубежные клиринговые центры по операциям с юанями. Как правило, в таких центрах в качестве клирингового банка выступает филиал или дочерняя структура крупного китайского государственного банка.

Хотя офшорные юани накапливались и обращались во многих странах мира, однако их присутствие в валютных и финансовых системах большинства стран было достаточно символичным. Среди зарубежных юрисдикций по объемам офшорных юаней и операций с ними выделялся и продолжает выделяться Гонконг. Хотя в 1997 году Гонконг перестал быть британской территорией и перешел под юрисдикцию КНР (материкового Китая), однако он имеет особый статус и значительную автономию. В частности, у этой специальной административной единицы имеется своя собственная валюта – доллар Гонконга. А юань формально считается иностранной валютой. Так вот Гонконг сосредоточил большую часть всех офшорных юаней и операций с ними. А так называемое «победное шествие» юаня в мире сводилось к тому, что его присутствие наращивалось в Гонконге.

Вот некоторые цифры, характеризующие масштабы накопления офшорных юаней. В январе 2013 года их объем в виде банковских депозитов оценивался в 700 млрд юаней. Величина таких депозитов в Гонконге на тот момент превышала 600 млрд юаней, т. е. почти 90 % мирового итога. Далее происходило последовательное наращивание массы юаней на офшорных депозитах. В марте-мае 2015 г. их величина вышла на уровень 1850 млрд юаней. Это было максимальное значение. В Гонконге величина таких депозитов в первой половине 2015 года достигла рекордной планки в 1 триллион юаней. Доля Гонконга в мировом итоге снизилась за счет того, что в 2013–2015 гг. очень динамично росли юаневые депозиты в других странах. Тем не менее весной 2015 года Гонконг оставался абсолютным лидером, его доля в мировом итоге была равна примерно 55 %.

Есть и другие показатели, которые свидетельствуют о динамичном процессе интернационализации юаня. Такие, как доля юаня в операциях на валютном рынке ФОРЕКС, доля в международных платежах и расчетах (данные системы СВИФТ), доля в расчетах по международной торговле и т. д.

Наверное, апогеем торжественного шествия юаня по миру стало решение совета директоров Международного валютного фонда (МВФ) о включении юаня в корзину СДР осенью 2015 года. Это означало присвоение юаню почетного звания «резервной валюты». Примечательно, что до этого в корзине находилось четыре валюты: доллар США, евро, японская иена и британский фунт стерлингов. У каждой из них имелась своя квота (необходимая для того, чтобы рассчитывать курс СДР). Юань, став пятой валютой в корзине, тем не менее по своей квоте сразу же стал третьей по весу валютой в корзине МВФ (10,92 %), уступив доллару (41,73 %) и евро (30,93 %), но обогнав японскую иену (8,33 %) и фунт стерлингов (8,09 %).

Примечательно, что осенью 2015 года было уже очевидно, что юань испытывает серьезные проблемы. На протяжении всего этого года китайская валюта слабела по отношению к доллару США. Это было обусловлено усиливающимся оттоком капитала из Китая. Можно даже сказать, что это было бегство капитала. Пекин стал предпринимать меры по ограничению вывода капитала из страны, а Народный банк Китая использовал свои международные резервы, чтобы снижение курса юаня не превратилось в обвал. Примечательно, что Китай боролся за поддержание юаня, а из Вашингтона сыпались постоянные обвинения в том, что Пекин ведет валютную войну против всего мира (и особенно США), якобы сознательно занижая курс юаня.

Несмотря на все усилия китайских властей по итогам 2015 года юань обесценился по отношению к доллару США на 6 %. В 2016 году процесс падения юаня продолжился. Курс жэньминьби к американской валюте упал за год еще на 6,7 % и обновил несколько минимальных значений за восемь с половиной лет. Летом 2016 года в ходе предвыборной кампании будущий президент США Дональд Трамп с возмущением говорил о том, что Китай ведет целенаправленную валютную войну против Америки. И обещал, что когда станет хозяином Белого дома, то обязательно накажет Китай. Прежде всего, введя дополнительные пошлины на китайские товары.

Однако парадоксальным образом именно когда Дональд Трамп стал президентом США, так называемая «валютная война» Китая завершилась. В 2017 году китайский юань пошел вверх по отношению к доллару США. Мнения экспертов по поводу причин такого разворота юаня разделились. Некоторые считают, что удорожание юаня обусловлено успехами китайской экономики. Другие считают, что причина лежит на стороне США. И правильнее говорить не столько об укреплении юаня, сколько об ослаблении доллара США. Второе мнение более распространенное. Правда, среди сторонников этой точки зрения также имеются большие расхождения во мнениях. Одни полагают, что ослабление доллара США в прошлом году происходило в результате того хаоса и неопределенности, которые возникли в связи с приходом в Белый дом Дональда Трампа. Другие полагают, что нынешний американский президент сознательно проводит курс на занижение американской валюты для того, чтобы повысить конкурентоспособность экспорта США и оживить промышленность. Как бы там ни было, но в истекшем году юань укрепился к доллару на 6,28 %. Это рекордный рост курса китайской валюты к американской за последние девять лет.

Пока еще укрепление валютного курса юаня не отразилось на некоторых показателях, характеризующих позиции китайской валюты в мире. Вот, в частности, СВИФТ опубликовал недавно свежие данные о валютной структуре международных платежей, проходящих через эту систему. В декабре 2015 года доля платежей в юанях во всех платежах составляла 2,31 %. Через год этот показатель опустился до 1,68 %. А в декабре 2017 года он упал до 1,61 %. Отдельно СВИФТ ведет статистику по операциям трансграничного характера (надо иметь в виду, что через систему проходят большие объемы операций между субъектами, принадлежащими к одной юрисдикции; трансграничные операции совершаются между субъектами разных юрисдикций). В декабре 2015 года на юань приходилось 1,60 % всех трансграничных платежей, а в декабре 2017 года она упала до 0,98 %. Все это свидетельствует о серьезном ослаблении международных позиций юаня. Вместе с тем следует иметь в виду инерционность событий в международной финансовой системе. Многие из тех контрактов и соглашений, которые заключались в прошлом году, учитывали растущий курс юаня; следовательно, можно предположить, что платежи по таким контрактам, которые будут совершаться в этом году, будут чаще и в больших объемах совершаться в китайской валюте. Можно предположить, что следующие статистические отчеты СВИФТ покажут рост доли юаня в международных платежах.

Что касается депозитов в юанях на офшорных счетах, то, как выше было отмечено, максимума она достигли весной 2015 года (1850 млрд юаней). Два последующих года они снижались, падение закончилось в марте 2017 года на планке, равной 1150 млрд юаней. В период с марта по сентябрь 2017 г. величина офшорных юаней почти не менялась. Более поздних данных найти мне не удалось. Но, надо полагать, что рост объемов таких офшорных депозитов в китайской валюте уже происходит.

В конце января нынешнего года Банк Китая обнародовал доклад, посвященный проблемам интернационализации юаня. Документ констатирует, что китайская валюта после двухлетнего отступления уже в прошлом году перешла в наступление. В конце прошлого года уже свыше 250 тысяч предприятий и 245 банков в мире производили трансграничные операции в жэньминьби. В докладе с удовлетворением отмечается, что недавно Германия и Франция заявили о включении жэньминьби в корзину инвалютных резервов. Полгода назад ЦБ Европы тоже заявил об увеличении инвалютных резервов в жэньминьби в сумме, эквивалентной 500 млн евро.

Кроме того, доклад Банка Китая пронизан духом оптимизма и уверенностью, что в нынешнем 2018 году наступление будет продолжаться. Свой оптимизм банк основывает на результатах опроса участников рынка. Он был проведен среди 3134 зарубежных и китайских торгово-промышленных предприятий и 118 финансовых институтов из 25 зарубежных стран и юрисдикций. Согласно опросу, 76 % респондентов считают, что международный статус жэньминьби, вероятнее всего, приближается к доллару США, евро, фунту, японской иене и другим международным валютам. Объем трансграничных сделок в юанях среди опрошенных предприятий и финансовых институтов вырос на 13 % по сравнению с 2016 годом. 61 % зарубежных респондентов (относящихся к категории рыночных субъектов) заявили о готовности к применению или дальнейшему повышению процента использования юаня. Представляя 31 января доклад, вице-президент Банка Китая г-н Чжан Цинсун заявил, что «в 2017 году интернационализация жэньминьби в целом проявила благоприятную тенденцию укрепления и развития и имеет оптимистические перспективы».

Для сторонников интернационализации юаня приятной была новость об укреплении китайской валюты за первый месяц нынешнего года. В январе 2018 года курс юаня к доллару США укрепился на 3,38 процента. Это максимальный месячный рост с 1994 года.

В своем докладе на начавшейся в понедельник сессии ВСНП премьер-министр Ли Кэцян с удовлетворением отметил, что юань был включен в корзину резервных валют МВФ, и выразил надежду на то, что это будет способствовать интернационализации юаня. Тем самым он косвенно озвучил курс партийно-государственного руководства Китая на дальнейшее продвижение китайской валюты в мире. Не очень понятно, чего в конечном счете хотят руководители Китая от юаня на международной арене. Нужен ли им офшорный юань лишь для того, чтобы заместить американский доллар в торгово-экономических отношениях Китая с другими странами? Или же Пекин вынашивает наполеоновские планы полностью заместить юанем американский доллар, занять все обслуживаемые им мировые ниши: торговлю, инвестиции, валютные резервы, рынок ФОРЕКС и т. д.?

При всех «отливах» и «приливах» процесс интернационализации юаня продолжается. Да, некоторые статистические показатели впечатляют. Отчасти потому, что отсчет идет от низкой исходной базы. Почти от нуля. В то же время нынешняя интернационализация юаня не идет ни в какое сравнение с интернационализацией доллара США. Напомню, что осенью прошлого года суммарный объем офшорной китайской валюты оценивался в 1150 млрд юаней. В то же время на конец 2016 года в банках КНР депозиты составили 155,5 трлн юаней. Получается, что офшорные депозиты в юанях составляют лишь 0,7 % по отношению к аналогичным депозитам внутри Китая. А как обстоят дела с так называемым офшорным долларом США? – За пределами США количество «зеленой бумаги», по оценкам экспертов, примерно в два раза превышает ее массу внутри страны происхождения. Как говорится, «почувствуйте разницу».

А сколько же нужно офшорных юаней для того, чтобы, скажем, обслуживать внешнюю торговлю Китая? Внешнеторговый оборот Китая в 2017 году, согласно предварительным оценкам, составил около 4 трлн долл. В китайской валюте это эквивалентно примерно 25–26 трлн юаней. Если предположить, что валютами расчетов в торговле Китая с другими странами на паритетной основе (50/50) будут выступать юань и национальная денежная единица страны-партнера, тогда для обслуживания нынешнего объема торговли потребовалось бы 12,5–13 трлн юаней. То есть нынешнюю массу офшорных юаней следует увеличить примерно на порядок. Понятно, что приведенный расчет является лишь ориентировкой. Трудно себе представить, например, чтобы Китаю удалось договориться с Америкой о расчетах во взаимной торговле в долларах и юанях на паритетной основе. Для справки: по предварительным данным, в 2017 году оборот торговли между США и Китаем составил 600 млрд долл., что эквивалентно 3,95 трлн юаней. При этом, между прочим, все расчеты велись исключительно в долларах. Дядя Сэм юани на дух не переносит. Не только в двухсторонних с Китаем отношениях, но и вообще.