Морфогенетическое поле – как оно работает?

Как выглядела работа Берта Хеллингера с клиентами в 1980-е годы, на заре существования его метода? В то время с его помощью разрешали только семейные проблемы или излечивали болезненные эмоциональные состояния, возникшие, согласно мнению Хеллингера, как следствие этих самых проблем.

Итак, клиент приходил к терапевту и формулировал свою проблему. Это могла быть любая семейная проблема или проблема в отношениях. В любом случае истоки сложностей клиента следовало искать в его родовом древе, в поведении его родителей, бабушек, сестер и братьев… А возможно, и в более ранних поколениях. Если клиент имел представление об истории своей семьи, он рассказывал все, что знает. При этом какие-то детали ему могли быть, конечно же, попросту неизвестны.

Далее начиналось самое интересное. Несколько участников собранной терапевтом группы (это были в большинстве случаев совершенно чужие клиенту люди) выбирались в качестве заместителей членов семьи клиента и расставлялись в пространстве помещения в соответствии с внутренним образом клиента. Расставлял свой внутренний образ отношений в семье только сам клиент. При этом он старался по максимуму подключить интуицию и слушать, что подсказывает ему сердце и чувства. Расставить заместителей нужно было так, чтобы расстояние между ними и направление их взгляда более или менее соответствовали тем представлениям, которые были у клиента относительно его родных. Так, если он чувствовал, что у бабушки были хорошие, добрые отношения с ее старшей дочерью и не очень хорошие – с младшей, заместительница бабушки могла быть обращена лицом в сторону заместительницы старшей дочери и отвернута от заместительницы младшей. То есть посторонние, по сути, люди начинали олицетворять (замещать) родителей, бабушек, сестер, братьев и детей клиента (при наличии таковых).

В 1980-е годы с помощью метода Хеллингера разрешали только семейные проблемы или излечивали болезненные эмоциональные состояния, возникшие, согласно его мнению, как следствие этих самых проблем.

Заместители, заняв свои места, должны были стоять спокойно, не разговаривать, не смеяться, не шутить, не обмениваться мнениями относительно происходящего. Хеллингер особо подчеркивал, что заместители должны быть того же пола, что и «оригиналы».

После того как эта своеобразная композиция была сформирована полностью, терапевт начинал спрашивать заместителей о чувствах и ощущениях, которые они испытывали, стоя в образе клиента. При этом рассказывать они будут о том, что чувствовали, как жили и как действовали их реальные прототипы! А следовательно, перед клиентом откроется доселе скрытая от него история его рода и он может получить ответы на волновавшие его вопросы – в частности, почему у него есть те или иные проблемы в эмоциональной и/или поведенческой сфере. Причем информация, которую получит клиент, может быть гораздо более объемной и неожиданной, чем все то, что до этого он знал об истории своей семьи – если вообще знал. Это классическая техника семейных расстановок, которая позже была развита так называемой четверкой «больших немцев» (доктором Гунтхардом Вебером, доктором Хантером Бомоном, Якобом Шнайдером и доктором Альбрехтом Маром) в технику системных семейных расстановок. Ее психотерапевтическая эффективность позже была подтверждена исследованием, проведенным Гунтхардом Вебером, Дианой Дрекслер и командой системных терапевтов из Гейдельберга. Но оставались вопросы, каким образом люди, впервые увидевшие человека, который рассказывает им о своих проблемах, могут внезапно «перевоплотиться» в его родственников и передать их мысли, ощущения, чувства?

Берт Хеллингер был уверен: информация, которую получают заместители, приходит к ним из так называемого поля. Это понятие сходно с коллективным бессознательным, хотя на самом деле это совершенно разные феномены. В 1981 году биолог Руперт Шелдрейк в своих работах ввел понятие «морфогенетическое поле», а Хеллингер использовал его как модель для объяснения того, что происходит в семейных расстановках. Позднее они стали называться новыми семейными расстановками, или движением духа. На сегодняшний день теория морфогенетического поля является экспериментальной и не считается полностью доказанной и научно признанной.

Это невидимое поле, с точки зрения Шелдрейка и Хеллингера, хранит информацию об истории человека, его рода, а в широком смысле – и всего человечества. Главное отличие понятия «морфогенетическое поле» от понятия «коллективное бессознательное» – в том, что, по мнению Хеллингера, это самое поле существует само по себе. Да, оно запечатлевает в себе определенную информацию. Но как именно оно это делает и каким образом расстановщик подключается к этому самому полю, разъяснялось крайне туманно. Считается, что чем ярче (или чем чаще) были те или иные духовные, эмоциональные проявления у человека, тем прочнее они запечатлевались в морфогенетическом поле и тем легче заместителям почувствовать то, что происходило с их прототипами. Например, если ваш прадедушка был человеком активным, своенравным, резким, считал своим долгом вмешиваться в дела родных и друзей – он запечатлелся в морфогенетическом поле ярче и глубже, чем его тихая и скромная супруга.

Разрабатывая теорию поля, Хеллингер постепенно менял сам формат своих расстановок. В движениях духа клиент уже не расставлял заместителей сам, не смещал на них свои внутренние образы из бессознательного. Заместителей расставлял сам Хеллингер. При этом он руководствовался тем, как он сам чувствовал поле клиента. Или заместители сами входили в поле клиента, «вчувствуясь в информацию, содержащуюся в нем». При этом они могли разговаривать, общаться, задавать друг другу вопросы (с позиции прототипов, а чаще сами по себе), двигаться в пространстве. За этим наблюдали клиент и ведущий, который в случае необходимости задавал наводящие вопросы, руководил процессом. В отличие от классических семейных расстановок, где клиент фактически и/или эмоционально узнавал в проявлениях заместителей свой образ, в этом виде работы он часто недоумевал: какое отношение происходящее имеет к нему? Но самое главное – такой способ расстановок очень часто приводил к моральной травматизации клиентов, а ведущий далеко не всегда мог оказать адекватную помощь: в первую очередь, конечно, психологическую, так как информация часто была неприятна и тяжела для восприятия. При том что достоверность этой информации в силу особенностей работы была под сомнением. Иногда бывало и так, что клиента нужно было выводить из состояния глубокого обморока.

Один из ключевых моментов системы Хеллингера заключался в убеждении: проблемы в жизни клиента часто объясняются тем, что те или иные члены его семьи ранее не прошли по какой-то причине через некий необходимый опыт. И в итоге жизнь снова и снова сталкивает членов этой семьи с подобным опытом, заставляя их страдать.

Например: несколько поколений назад мать выгнала из дома дочь, забеременевшую вне брака. Они так и не простили друг друга. И с тех пор в этом роду модель отношений «мать – дочь» приобретает болезненный, уродливый характер и может повторяться в каждом последующем поколении. Причем в центре внимания скорее всего будут младенцы, снова и снова появляющиеся вне брака и становящиеся олицетворением «греха», «распущенности», причиной ссор и разлада между членами семьи. Что же делать? Хеллингер был уверен: в процессе проживания травмирующей ситуации с помощью заместителей обида, горе и унижение представительниц рода придут к своему логическому завершению. Прототипы через заместителей попросят прощения друг у друга, проговорят все, что не смогли высказать друг другу представители семьи много лет назад. Порочный круг будет прерван, череда «незаконных» младенцев в этом роду прекратится, уступив место гармоничным семейным отношениям. Подобные ситуации Хеллингер именовал разрешением переплетений.

Конечно, большинству из нас знакомо чувство облегчения, наступающее после того, как мы помирились с кем-то после ссоры, пришли к взаимопониманию с человеком, с которым долгое время не могли найти общий язык. Методика Хеллингера давала надежду на то, что подобное возможно не только для людей, которые могут пообщаться лично здесь и сейчас, но и для представителей разных поколений, отделенных друг от друга веками. Но как показала практика, повторное проживание подобных конфликтов, а тем более попытки их переиграть посредством заместителей дают лишь временное облегчение, но потом деструктивные эмоциональные и поведенческие модели возвращаются вновь. «Рукописи не горят», – говорил Воланд в «Мастере и Маргарите». Прожитую жизнь и судьбу предков изменить невозможно, как и историю, а вот трансформировать наше отношение к это истории, к этим деструктивным моделям в роду нам вполне по силам. Но об этом позже.

Очень важно: процесс терапии не должен был превращаться в искупление греха в религиозном смысле. Проживание конфликта заместителями должно было привести не к умножению чувства вины и еще большему углублению проблемы. Цель процесса – напротив, освобождение от негатива в памяти рода.

Расскажу теперь немного о том, как судьба свела меня с Хеллингером и многими его единомышленниками, и о том, как развивалась эта методика на нашей родной российской почве.