Глава 19
Большое сердце маленького варвара

Тем временем следователь прибыл к зданию Сената. Рядом со входом его уже ожидали Вирта и её цифровой клон.

– Знакомьтесь, это моя подружка. Её тоже зовут Вирта, – сообщила женщина.

– Очень приятно. А я, к сожалению, не смог уберечь своего друга Григориуса, – с болью и тоской произнёс следователь.

– Ну что, в путь! – воодушевлённо призвала своих друзей Вирта после того, как тактично выдержала небольшую молчаливую паузу скорби по клону Григориуса.

Фойе Сената кишело людьми. В нём находились как варвары, так и бионойды. Варвары в основном занимались физическим трудом. Они достраивали невзведённую до конца часть здания, переносили различные предметы и выполняли другую черновую работу.

К следователю подлетел стальной шар.

– Здравствуйте, патрульный 000132. Чем могу быть полезной? – обратился он женским голосом.

– К нам поступило сообщение, что в зале заседания сенаторов произошло происшествие. Мне надо проверить эту информацию.

– Я проверю ваш допуск… К сожалению, в доступе отказано. Вы не можете пройти в зал заседания сенаторов. Для этого вам нужен допуск более высокого уровня, – раздался голос из шара.

– Понятно, тогда я схожу, проверю, всё ли спокойно около входа в зал заседаний на втором этаже. Мне же можно находиться там?

– Да, бионойды имеют допуск ко второму этажу. Я проведу вас.

– Не надо, я сам дойду.

– Могу я ещё быть чем-то полезна?

– Благодарю, нет.

Шар удалился, а следователь с женщинами направились в главный корпус здания и поднялись по лестнице на второй этаж. Вход в фойе этажа преграждала массивная дверь. Следователь положил на голову чип своего цифрового клона, прикрыл его волосами и подошёл к двери.

На его лице показался сканирующий луч, после чего дверь открылась. Он зашёл и, придерживая дверь руками, дал пройти внутрь Вирте и её цифровому клону. Как только женщины переступили порог, послышался тревожный звук сирены. Услышав его, все трое побежали вперёд по коридору. Через некоторое время им на пути встретились трое охранников. Ещё трое подошли сзади, окружив нарушителей порядка. В руках бионойды держали лазерное оружие.

– Патрульный 000132, что вы здесь делаете? – спросил один из охранников.

– Исправляю ваши недочёты, балбесы. К вам пробрались варвары, а вы даже не обнаружили этого. Хорошо, что я арестовал их, – заявил следователь, схватив одной рукой Вирту, а другой её цифрового клона, сделав вид, что крепко держит пленных женщин. – Мне надо ещё пройти в зал заседаний, чтобы лично убедиться, всё ли в порядке с сенаторами, а то я вам уже не доверяю, – добавил он и обернулся в сторону массивной двери, за которой, как предполагалось, находились сенаторы.

– Вы не имеете доступа к залу заседаний! Прошу покинуть помещение! – хором произнесли бионойды и наставили на всех троих ружья.

– Что будем делать? – шёпотом спросила Вирта.

– Не знаю. Втроём мы с ними не справимся. Да они ещё с оружием, – заметил следователь. – А вы что думаете, умы? – обратился он к учёным.

– У нас пока что тоже нет решений, – послышалось в ответ.

– Я отвлеку их на себя. Побегу по коридору к лестнице. А вы тем временем зайдёте в зал заседаний, – прошептала клон Вирты.

– Нет, это слишком опасно, – тихо произнесла Вирта.

По лицу клона скользнула улыбка.

– Не переживай, подруга, ты же знаешь, какие мы с тобой ловкие, я успею убежать от них.

– Дверь, ведущая к лестнице, не откроется варвару, ты будешь в западне. Они убьют тебя, – предостерёг женщину следователь.

– Я должна это сделать. Другого пути нет, – уверенно произнесла женщина и бросила на следователя и Вирту пронзающий взгляд, полный отваги и решимости совершить задуманное действие.

Помимо прочих чувств, в её глазах читались грусть и печаль. Женщина отлично понимала, что со второго этажа ей не выбраться. Она мысленно прощалась со своими друзьями, к которым за это непродолжительное время успела проникнуться.

В глубине души эту суровую, но неизбежную истину осознавали и следователь с Виртой. Они просто стояли рядом и молча смотрели в бездонные глаза маленького, хрупкого варвара, который обладал огромным сердцем, способным на столь высокий поступок, как акт самопожертвования, даже само понимание высокой сути которого было непостижимо умам многих жителей планеты Земля.

От осознания драматизма и безысходности ситуации у Вирты проступили слёзы. Клон взяла её руку и сильно сжала. Вирта почувствовала, как нескончаемый поток жизненной энергии, исходящей из самой глубины сердца женщины, через её сильные пальцы и бархатные ладони передаётся прямо в её израненную опустошённую душу. Этот мимолётный молчаливый жест, пожалуй, лучше, чем тысячи слов, успокоил её и придал силы.

«Спасибо, родная, что дала мне возможность вдохнуть глоток счастья!» – прошептала женщина своему прототипу. Тонкие пальцы клона медленно выскользнули из рук Вирты, и женщина быстро побежала в сторону лестницы. Вслед за ней тут же устремились два бионойда.

– Вы тоже бегите! Хватайте её! Я пока здесь постерегу вторую! – крикнул следователь оставшимся охранникам.

По его команде ещё двое бионойдов направились по коридору для поимки женщины.

– Что вы встали, идите за ними! – скомандовал Григориус оставшимся двум киборгам.

– Согласно регламенту государственной охраны, около объекта должно находиться как минимум два стража, которые имеют допуск к объекту. Мы не можем покинуть территорию, поскольку вы не являетесь лицом, уполномоченным на доступ к залу заседаний Сената, – ответил один из охранников.

– Так у вас имеется допуск, это очень хорошо, – произнёс следователь и выбил у одного из бионойдов лазерное ружье.

В это же мгновение Вирта с разворота ударила второго охранника и схватила его оружие. Завязалась непродолжительная драка, в ходе которой суперкомпьютер центра управления периодически менял модель боя следователя и Вирты то на карате, то на ушу, то на джиу-джитсу, то на русский рукопашный бой, то на айкидо. Это позволило землянам одержать стремительную победу.

Следователь поднял одного из поверженных охранников и поднёс его головой к сканирующему устройству двери, ведущей в зал заседаний. Послышался грубый голос: «Охранник 003, доступ разрешён». После этого дверь открылась, и следователь, пронеся охранника на руках и прикрываясь им от сканирующего прибора, зашёл внутрь помещения.

Точно так же поступила и Вирта. Она подняла второго охранника и с его помощью пробралась в фойе зала заседаний Сената.

«Вынимайте чипы из головы бионойдов, пока они не пришли в себя», – послышалось из центра управления.

Следователь и Вирта опустили киборгов на пол, проломили их черепа и извлекли из них чипы.

Тем временем цифровой клон Вирты добежала до двери, ведущей на лестницу. Дёрнув за неё, женщина поняла, что, как и предостерегал следователь, дверь не откроется. Клон бросилась прочь и забежала в другой коридор, однако увидела, как издалека ей навстречу шли двое бионойдов. Она побежала назад, однако и с обратной стороны её уже поджидали два других охранника. Враги со всех сторон обступили женщину и наставили на неё лазерные ружья.

– Вы арестованы! Прошу поднять руки и опуститься на колени! В случае неповиновения вы будете уничтожены! – сурово пригрозил один из них.

Грозный вид агрессивно настроенных вооружённых полулюдей, из жутких глаз которых исходили устрашающие красные лучи, судорожно блуждающие в полумраке коридора, наводил на женщину леденящий ужас.

Известно, что в роковые моменты жизни, когда человек стоит лицом к лицу своей смерти, заглядывая в её пустые жадные глаза и ощущая её холодное дыхание, из глубины его подсознания, словно из разворошённого муравейника, начинают выползать наружу отрывки самых ярких моментов прожитого. Под действием шока эти приятные видения начались и у клона Вирты.

Женщина с трепетом и благоговением купалась в воспоминаниях, как когда-то в детстве, согретая нежными лучами палящего солнца, ныряла с обрыва в прохладную деревенскую речушку, протекавшую неподалёку от родного дома. После – вся грязная, в иле и тине – она шла домой, где её встречала мама и, немного поругав, окунала в тазик с водой. Она хорошо помнила эти сильные и в то же время нежные руки заботливой мамы.

Глубокие и насыщенные краски близких душе образов из прошлого порождали непреодолимую тягу к жизни. Женщине хотелось поднять руки, сдаться и продолжить жить – хотя бы ради этих воспоминаний. Однако она понимала, что если сделает это, то у неё всё равно отнимут их. Её снова запрограммируют и поместят в тот пустой, совершенно посторонний мир, из которого она с таким трудом выкарабкалась.

Но больше всего женщину пугало то, что в неё снова вселится это чуждое ей сознание, которое, словно неприжившийся трансплантированный орган, отторгалось всей её физиологической сущностью.

Словно мифическое чудовище, оно отрывало от её живой души целые куски и жадно, громко чавкая, поедало их, оставляя после себя глубокие кровоточащие раны.

Возвращение в прежнее состояние было равносильно медленной мучительной смерти, а гибель от рук охранников виделась как спасительное избавление от страшных мук.

В голове крутилась крылатая фраза Гамлета из пьесы Шекспира: «Быть или не быть».

Ей вспомнился сюжет на тему смерти как избавления от страданий, который она видела по телевизору ещё в своей прошлой жизни. Подобно острому лезвию, он глубоко врезался в её память. В нём рассказывалось о медикаментозном прекращении жизни человека, испытывающего мучительные боли от поедающей его изнутри неизлечимой болезни. Учёные называли этот гуманный способ убийства пресловутым словом «эвтаназия». После горячих споров медиков, политиков и общественности в некоторых странах она даже была легализована, после чего в эти государства со всего мира хлынули потоки желающих умереть.

Мнительная женщина часто задумывалась, как бы поступила она, оказавшись на месте этих людей. Сдалась бы и, согласившись на этот отчаянный шаг, добровольно бы покинула бренный мир… или изо всех сил карабкалась бы вверх по скале, стирая руки до костей и цепляясь за каждый бугорок жизни, чтобы ускользнуть от слюняво цокающих за спиной клыков, произрастающих из дьявольской пасти следующей за ней по пятам смерти?

Тогда она твёрдо решила, что человек не имеет морального права уходить из жизни ради избавления от физической боли. Ведь она есть всего лишь естественная реакция организма на то, что в нём что-то происходит не так. Боль – это такое же ощущение, как и многие другие, например, жажда, жара, холод, радость, печаль, только намного острее них. Как и все остальные, она воспринимается человеком через психику, и если научиться контролировать последнюю, то возможно укротить и боль, к примеру, растворить её в море приятных ощущений, отвлечь от неё внимание. Не даром умирающим людям стараются обеспечить максимальный комфорт и уют. Главное – это нарушить победное превосходство боли над другими чувствами. И тогда её восприятие может в корне измениться. Ведь существуют же люди с низким болевым порогом… или даже те, которые получают от неё удовольствие.

Однако в случае с клоном Вирты ситуация была куда сложнее. Боль женщины проявлялась не на подконтрольном её разуму физическом уровне, а на самом верху – в глубине её психики. Проникнуть в столь заоблачные пространства и справиться с такой болью простому смертному человеку было не под силу. Не даром ритуал изгнания бесов или других чужеродных сущностей из души или психики человека – это крайне сложный и опасный ритуал, требующий полной отдачи жизненных сил, а иногда и заканчивающийся смертью.

Это означало, что в том случае, если она сдастся, – обречёт себя жить с душевными страданиями вечно.

– Нет… лучше умереть свободной, чем жить вновь порабощённой оковами чужого сознания, – тихо промолвила женщина и, словно подбитая птица, отважно бросающаяся со скалы в свой последний полёт, собрала оставшиеся силы и предприняла отчаянную попытку вырваться из окружения.

Однако шансов спастись не было, и грозные киборги тут же расстреляли её в упор.

Смерть человека бывает разной: быстрой или долгой, закономерной или случайной, преждевременной или запоздалой, достойной или позорной. Однако эта смерть не поддавалась никакой из общепринятых человеческих классификаций. Никогда ещё дорога, ведающая к смерти, не была устлана столь желанными и приятными ощущениями, которые испытала в своих грёзах эта хрупкая свободолюбивая женщина с отчаянным и большим сердцем.