Глава 13
– Бросьте, уважаемый! Никакой вы не Игнасио Маранцано, могу поспорить, – махнув рукой, уверенно заявил Морган Платт – тощий, но горделивый и осанистый старик с длинными мушкетерскими усами и бородкой-эспаньолкой. – Вы хотели запудрить мне мозги, явившись под видом официального представителя компании «М-Винчи», но я вас все равно раскусил. Где это видано, джентльмены, чтобы один из сотрудников такой серьезной фирмы носил на службе М-дубль Мичиганского Флибустьера?
– Похвальная наблюдательность, мистер Платт! – удивленно вскинув брови, покачал головой Тремито. Его и впрямь неподдельно впечатлило то, что старый отшельник-мусорщик его раскусил. – У вас превосходная память. До сих пор еще никто в Менталиберте не опознал во мне Мичиганского Флибустьера. Но при чем здесь моя внешность, когда я располагаю вполне легальными документами фирмы, с которой вас связывают долгие деловые взаимоотношения? Неужели вы усомнились в подлинности моего удостоверения?
– Именно это меня больше всего и пугает, – заметил креатор. – Когда такие люди, как вы, напрашиваются ко мне с визитом и демонстрируют поддельные документы, мой слуга выставляет их за дверь в два счета. Но трэш-диггеры, на чьих бумагах красуется официальная М-печать солидной компании, – это что-то новое. А я, признаться, терпеть не могу такие сюрпризы.
– Извините, мистер Платт, я плохо расслышал: как вы нас только что назвали? – переспросил Аглиотти.
– Я назвал вас трэш-диггерами, – повторил Морган. – Или мусорокопателями, если угодно. Ко мне частенько наведываются подобные вам личности. Черная Дыра – это самая гигантская мусорная корзина в Менталиберте. Все мало-мальски знаменитые креаторские фирмы мира сваливают на Утиль-конвейер не только производственные отходы, но и свои секреты. Поэтому неудивительно, что многим промышленным шпионам страсть как не терпится попасть в хранилище чужих тайн. Вот эти люди и стремятся правдами и неправдами проникнуть на Свалку Миров, чтобы порыться в мусоре конкурентов. Причем этим грешат, наверное, девяносто процентов моих клиентов, в том числе и «М-Винчи». Но прежде они применяли другую тактику, намного более эффективную, чем ваша. Способом, какой избрали вы, – проникновение в Черную Дыру официальным путем, – обычно пользуются самые неопытные из шпионов – те, у кого нет доступа к креаторскому оборудованию. Но до сего момента еще ни у одного желающего попасть на Утиль-конвейер через мой служебный ход не было таких безупречных документов. Впрочем, это все равно не дает вам здесь никаких прав – мало ли каким способом вы могли заполучить эти бумаги? В нашем договоре с «М-Винчи», как и в любом другом договоре, заключаемом в этих стенах, четко прописано: вы можете отозвать из моего квадрата любой помещенный вами сюда объект, но вам запрещено самим появляться на территории конвейера.
Доминик многозначительно усмехнулся, откинулся в кресле и, скрестив перед собой пальцы домиком, уставился на креатора своим полусонным взглядом. Почти четыре дня ушло у Аглиотти на то, чтобы добиться этой встречи, однако результат ее складывался отнюдь не так, как предполагалось. После исчезновения беглецов прямо из-под носа Тремито он при помощи пронырливого Ньюмена быстро разобрался, куда те могли скрыться, но дальше началась сплошная полоса невезения. Во-первых, у свободного художника Клода Гомара не имелось лицензии на работу с таким корпоративным оборудованием, как дилит-маркер, и, стало быть, достать его легальным путем креатор сицилийцев не мог. Во-вторых, дон Массимо де Карнерри выразил недовольство затягиванием изначально, казалось бы, несложного дела и о чем-то долго шептался с Гомаром втайне от Тремито. Мнительный Доминик воспринял это совещание за его спиной дурным предзнаменованием и решил, что Щеголь выводит его из игры. Но тот в итоге взял на заметку просьбу своих М-эфирных головорезов и пообещал в ближайшие дни найти альтернативный способ проникновения на Утиль-конвейер. И нашел, не забыв подчеркнуть, каких трудов и финансовых затрат ему стоило «подружиться» с лос-анджелесской студией «М-Винчи», ранее не входящей в сферу интересов картеля.
И вот теперь, уже в-третьих, вдруг выяснилось, что все усилия де Карнерри были напрасны, а цена предложенной ему калифорнийцами стратегии не тянула и на ломаный грош. Хотя первоначально официальный способ проникновения в квадрат Платта выглядел даже привлекательнее, чем авантюра с дилит-маркером. Иными словами, пользуясь некомпетентностью сицилийцев в интересующих их вопросах, «М-Винчи» попросту откупилась от насевшего на нее картеля. Причем гораздо более дешевым и наименее противозаконным способом, нежели выдача сторонним лицам креаторского оборудования. И раз фирма дерзнула на этот обман, значит, у нее была приготовлена в свою защиту убедительная отговорка. А вот у Тремито такой спасительной отговорки, что позволила бы ему перекинуть стрелки обратно на «М-Винчи», не имелось. Отсюда следовало, что он останется крайним и только ему вменят в вину срыв попытки проникновения на Утиль-конвейер. Что с учетом прогрессирующей нервозности Щеголя могло обернуться для Аглиотти последней неудачей в его и так висящей на волоске жизни.
Шантажировать старика Моргана подобно тому, как Доминик шантажировал смертельно больного Эберта, сицилиец не мог. Месторасположение студии креатора Платта, откуда тот содержал свой изолированный от Менталиберта квадрат, являлось тайной за семью печатями. Искать мусорщика можно было с одинаковым успехом на всех континентах кроме, разве что, Антарктиды. Пытать или убивать М-дубль Моргана было равносильно истязанию его же тени. Чтобы отделаться от сицилийца, старику требовалось лишь позвать слугу – стального и весьма шустрого робота на гусеничном шасси – либо элементарно отключиться от квадрата, а затем выдворить из него агрессивных гостей напрямую через свой М-транслятор.
Вероятно, явившийся в Поднебесную вместе с Тремито Грег Ньюмен мог помочь ему прищучить Платта. Но толстяк, который должен был подать условный сигнал, как только он обретет контроль над административными законами Черной Дыры, пока помалкивал. Он прохаживался взад-вперед перед огромным окном офиса Моргана, делал вид, что изучает раскинувшийся внизу Утиль-конвейер, потирал шею и упорно не встречался глазами с сицилийцем. Впрочем, Аглиотти отлично понимал нерешительность Ньюмена. Столкнувшись лоб в лоб с могучим креатором, Демиург испугался, что тот раскроет его двуличную натуру, и потому не спешил вступать в ментальную конфронтацию со стариком.
В сложившейся ситуации, что напоминала гостям балансирование на тонком тросе, Грег поступал абсолютно разумно, и Тремито на него не злился. Надо заметить, что в последние дни хозяин вообще ни разу не повысил голос на своего раба. Как, впрочем, и тот вел себя покладисто и не проявлял прежнего гонора. Даже свое излюбленное, коробившее Доминику слух словечко-паразит «трахнутый» Ньюмен практически не употреблял. Встреть его сейчас единственный выживший член «Дэс клаба» Кастаньета, она явно удивилась бы странной метаморфозе, произошедшей с некогда бесцеремонным председателем.
За перевоспитание отпетого грубияна следовало благодарить опять-таки Тремито. После же недавней перестрелки в церкви великомученика Пантолеона Ньюмен получил от Аглиотти последний урок вежливости. Причем такой, что даже розги, коими в старину учили уму-разуму трудновоспитуемых подростков, выглядели на фоне сицилийской педагогики просто образцом гуманного воспитания.
Возможно, сам Ньюмен и вел подсчет, но Тремито в конце концов сбился, пытаясь сосчитать, сколько раз он перерезал Грегу глотку, когда сицилийцы снова возвратились в квадрат Палермо несолоно хлебавши. Толстяк орал, бился в истерике и клялся своим единственным загрузочным досье, что больше не допустит ни одной накладки. Однако Аглиотти был непреклонен и гонял Демиурга по Полосе Воскрешения, как по беговой дорожке, пока не устал орудовать ножом. В довершение урока Доминик попросил Клода Гомара оставить Ньюмену на память последний шрам, дабы раб навсегда запомнил, что, если его новые хозяева что-то ему пообещали, их обещание не будет забыто. Вот и сейчас Демиург потирал этот шрам и не торопился связываться с креатором Платтом, ибо ничего хорошего та спешка однозначно не сулила…
– Послушайте, мистер Платт, – выдержав небольшую паузу, заговорил Аглиотти, решив сменить тактику общения с принципиальным хозяином. – Кажется, мы с вами изначально выбрали неправильный тон беседы. Каюсь, мне следовало быть более откровенным, а вам – не обвинять нас с ходу в том, чем мы, говоря начистоту, вовсе не планировали заниматься.
– Да неужели? – всплеснув руками, притворно удивился Морган. – Ну что ж, я готов предоставить вам шанс оправдаться. Но только из уважения к моим деловым партнерам, которые неизвестно за какие заслуги снабдили вас этими документами.
– Как вам угодно, – пожал плечами Доминик, после чего не замедлил воспользоваться милостью хозяина Черной Дыры: – Напрасно вы, мистер Платт, причислили нас к трэш-копателям… или как вы их там назвали? На самом деле нам хорошо известен второй способ нелегального проникновения на конвейер, о котором вы вкратце упомянули. И если бы «М-Винчи» и впрямь послала меня и моих коллег копаться в вашем мусоре, неужто, вы думаете, она поскупилась бы предоставить нам в распоряжение дилит-маркер?
– Хм… Не могу с вами не согласиться, – с явной неохотой признал креатор. – Шпионские аферы с дилит-маркерами действительно намного практичнее, чем какие бы то ни было еще. Нет ничего проще, чем забросить вместе с фиктивным мусором в Черную Дыру своего агента, а по истечении нужного срока отправить мне запрос на возврат этого мусора, чтобы вместе с ним выбрался обратно и трэш-диггер. Схема этой авантюры мной давно изучена, но иногда все-таки срабатывает, особенно когда шпион прячется в огромном «челночном» мегаполисе. Но соорудить для такого спектакля целый город по карману далеко не каждой нечистой на руку фирме, поэтому обычно они действуют гораздо скромнее. Некоторые и вовсе засылают своих трэш-диггеров под видом статистов, надеясь, что при возврате я не стану проверять у них наличие паспортного клейма или мнемоампул, на которых шпион переносит собранные им данные. Как бы не так, джентльмены! Креатор Платт собаку съел на отлове подобных прохиндеев и никому не позволит водить меня за нос!
– Как кстати вы завели речь о прохиндеях, – подчеркнул Аглиотти. – Ведь именно из-за них – мерзких промышленных шпионов – мы к вам и прибыли. Компания «М-Винчи» давно охотится за двумя отпетыми М-эфирными мошенниками, которые чересчур навязчиво собирают на нас компромат. Поверьте, мистер Платт, это очень зловредные люди, и «М-Винчи» уже понесла из-за них немалые убытки. Изловить мерзавцев в Менталиберте абсолютно нереально, поэтому служба безопасности компании решила пойти на беспрецедентную акцию и заманить их на Утиль-конвейер. Только здесь им никуда от нас не скрыться. Для этого мы осуществили ложную утечку информации об утилизации одного якобы высокотехнологичного проекта. Ничего подобного мы, естественно, не делали, но шпионы клюнули на нашу фальсификацию и в настоящий момент должны находиться в вашем квадрате. Вот мы и пришли к вам с просьбой оказать содействие в поимке преступников, как только они попытаются вернуться назад в Менталиберт.
– Почему «М-Винчи» не поставила меня об этом в известность заранее? – осведомился Морган.
– Моя вина, мистер Платт, – «сознался» Тремито. – Сказать по правде, я до самого сегодняшнего утра не был уверен, что негодяи попадутся в нашу ловушку. Поэтому не хотел напрасно беспокоить вас и отвлекать от работы. Но час назад ко мне поступили убедительные доказательства того, что искомые нами шпионы добыли дилит-маркер и воспользовались им. И как только мы выяснили это, сразу же, не мешкая, направились к вам. Признаю свою ошибку, но и вы должны признать, что напрасно обвинили нас в тех грехах, каких мы не совершали и не намерены совершать.
Тремито пришлось импровизировать практически на ходу, но, стреляя навскидку, он тем не менее угодил точно в десятку. Впрочем, ничего сверхъестественного в этом не было. Глядя на предъявленные Домиником документы, креатор-мусорщик и так колебался между собственной мнительностью и нежеланием конфликтовать из-за нее с уважаемым деловым партнером. Доминику нужно было лишь, как говорят следователи на допросах мягкотелых преступников, «дожать» Моргана аргументами. Что сицилиец и сделал, приторочив рычаг для нажатия к нужному месту – застарелой нелюбви Платта к нелегальным посетителям его Утиль-конвейера – трэш-диггерам.
– Допустим, допустим… – раздраженно хрустнув пальцами, пробормотал хозяин квадрата. – Видите ли, я немного растерян – все-таки раньше никто и никогда не обращался ко мне с подобными просьбами… Хорошо, так и быть, я готов помочь «М-Винчи» поймать ее врагов, ведь это косвенно затрагивает и мои интересы. Сколько трэш-диггеров, по вашим сведениям, пробралось на сей раз в Черную Дыру?
– Двое. Мужчина и женщина. Это случилось… – Тремито назвал точное время и дату, когда cagnetta и смотритель церкви ускользнули от него на Бульваре.
Мусорщик небрежным жестом развернул над столом голографический монитор и взялся при помощи телепатического управления пролистывать на дисплее какие-то данные. Это отняло у Моргана совсем немного времени, и вскоре он обнаружил то, что искал.
– Вижу ваших мужчину и женщину, – сообщил креатор таким тоном, словно разглашал не обычную протокольную информацию, а как минимум секреты особой государственной важности. – Первый по всем признакам – статист, зато вторая, как вы и сказали, действительно либерианец. Оба проникли на Утиль-конвейер вместе и с мизерным «багажом». А вот имя отправителя я вам назвать не могу, и не пытайте. Факт нарушения договора, безусловно, налицо, но поскольку нарушитель – такой же клиент, как «М-Винчи», значит, данные о нем разглашению не подлежат.
– Никаких претензий: не подлежит, значит, не подлежит, – не стал настаивать Аглиотти, хотя сокрытая стариком информация ему очень пригодилась бы. – Все, что нас интересует, – это М-дубли трэш-диггеров и то, кому они принадлежат. Особенно мужчина – есть подозрение, что он не статист, а хорошо замаскированный под него либерианец.
– И не знал, что такое возможно, – хмыкнул Платт, после чего вдруг встрепенулся, обнаружив на мониторе еще кое-что любопытное: – А вот, кстати, и запрос на возврат вашего статиста. Поступил совсем недавно. Однако про подругу этого негодника почему-то в запросе нет ни слова. Странно.
– Возможно, она хочет передать с напарником в Менталиберт какое-то срочное сообщение, а сама решила остаться, чтобы продолжить поиски нашего фиктивного мусора, – предположил Доминик, которому в отличие от хозяина все было предельно ясно. Церковный смотритель возвращался назад, в то время как обреченная на смерть Кастаньета делать этого пока не спешила. Наверняка статист и впрямь был отправлен на свободу в качестве посыльного для тех влиятельных друзей cagnetta , которые снабдили ее дорогостоящим дилит-маркером… Ладно, не будем спешить, одернул себя Аглиотти. Не все сразу. Главное сейчас – это полностью втереться в доверие к мусорщику и перехватить курьера. И когда Кастаньета останется на Утиль-конвейере в полном одиночестве, без телохранителя и поддержки извне, тогда Мичиганский Флибустьер выловит ее за жабры без лишнего шума и суеты. Плевать на Щеголя с его недовольством! Аглиотти был для Южного Трезубца М-эфирным первооткрывателем неизведанных прежде картелем территорий, а где это видано, чтобы кто-то приказывал уплывающему на запад Колумбу достичь Индии в сжатые сроки?
– Говорите, посыльный? – переспросил Морган, после чего согласился: – Да, не исключено… Так, а ну посмотрим, какова следующая возвратная партия статистов без «багажа»… – Данные на дисплее вновь замельтешили с калейдоскопической скоростью, повинуясь мысленным командам креатора. И опять поиск занял у него считаные секунды. – М-да, не повезло вам, джентльмены. Как назло, именно сегодня вместе с вашим трэш-диггером должна состояться реэвакуация в отреставрированный квадрат Фермопилы всех его статистов. А это, помимо трехсот спартанцев, еще и армия Ксеркса в полном составе… К тому же забирать их придется с третьего уровня – дополнительная головная боль.
– И что это значит? – полюбопытствовал Доминик, не до конца понимая, каким образом герои Фермопильской битвы способны спутать ему карты.
– Только одно: пока программа-сканер не проверит каждого грека и перса на наличие при нем запрещенных к выносу материалов и мнемозаписей, партия статистов не покинет Утиль-конвейер.
– И насколько затянется этот процесс? – задал очередной вопрос Тремито, пытаясь припомнить численность противостоящего царю Леониду персидского войска. К сожалению, единственный факт, всплывший в памяти Аглиотти, гласил, что выпущенные воинами Ксеркса стрелы могли затмить собой солнце. Как известно, спартанского царя эта новость ничуть не смутила, а вот Мичиганского Флибустьера она повергла в глухое уныние.
– В лучшем случае – от двух до двух с половиной суток, – ответил Платт. – Но как показывает опыт, массовая реэвакуация никогда не обходится без технических накладок. Стало быть, для полной гарантии приплюсуйте еще двенадцать часов.
– Merda! – ругнулся под нос Доминик, но смиряться с неизбежной проволочкой не пожелал: – Существует ли способ забрать нужного нам статиста в индивидуальном порядке? Ввиду, так сказать, его принадлежности к криминальным элементам?
– Разумеется, есть, – подтвердил мусорщик, хитро улыбнувшись. – Если только вы не сочтете за труд самолично отправиться в третий сектор верхнего яруса и препроводить вашего статиста в карантин. Заодно можете прихватить и его подругу – буду признателен, если вы избавите меня от трэш-диггера, пока на нее тоже не пришел запрос. Пусть эта любительница копаться в чужом грязном белье просто исчезнет без следа. Страсть как не хочется составлять ее нанимателям официальную ноту протеста и в сотый раз напоминать о соблюдении контракта. Как сказал сто лет назад один знаменитый диктатор, нет человека – нет проблемы.
– Почему бы и нет, – не колеблясь согласился Тремито. Предложение хозяина ему понравилось, но Доминик не мог взять в толк, чем вызвана ехидная улыбка Моргана. – Мы захватим с собой еще пятерых сотрудников и доставим трэш-диггеров туда, куда прикажете. Главное, укажите, где они прячутся, и дайте нам какой-нибудь транспорт.
– Э-э-э… Вообще-то это была шутка, джентльмены, – прекратив улыбаться, признался старик. – Я и не рассчитывал, что вы согласитесь. Смею предположить, что вы попросту не догадываетесь, за какую работу беретесь, а иначе наверняка послали бы меня к черту и отказались.
– Я говорил вполне серьезно, мистер Платт, – уточнил Аглиотти. – Трэш-диггеры однозначно не ждут нашего появления. Если мы грамотно разыграем эту карту, проблема будет решена в течение ближайших часов. Моя команда располагает всем необходимым для ареста шпионов снаряжением. С вас, повторяю, потребуется только карта и транспорт.
– Похвальная решительность, мистер Маранцано. – Креатор озадаченно почесал макушку. – Не каждый сотрудник службы М-эфирной безопасности предпочтет силовые действия, когда есть альтернатива захватить преступника стандартными технологическими методами, пусть и с отсрочкой… Однако вынужден поинтересоваться, есть ли в вашей команде толковый пилот, способный управиться с летающим челноком на антигравитационной тяге? Это отнюдь не праздное любопытство, поскольку иного транспорта для перемещения по Утиль-конвейеру я вам предложить не могу.
– С челноком на антигравитационной тяге? – Тремито наморщил лоб, пытаясь хотя бы представить, как выглядит этот диковинный челнок, не то чтобы прикинуть, кто из приятелей умеет обращаться с такими летательными аппаратами. Автомобильные права имелись у Гольджи и Ностромо, но вряд ли их водительский опыт окажется полезен в пилотировании всякой футуристической экзотики…
– Классический «Блэкджампер» из старинного гейм-квадрата «Битва за Марс», – с гордостью произнес Морган так, словно хвастался гостям стоящей у него в гараже раритетной коллекционной моделью автомобиля. – Ненавижу М-эфирные игры, где насилие возведено в культ, но именно этот квадрат почему-то запал мне в душу. Вот я и не устоял перед искушением воссоздать у себя в Черной Дыре полюбившийся мне летательный аппарат. Тем более, что никакая другая техника для путешествий по Утиль-конвейеру больше не подходит.
Пока Доминик раздумывал, что же на это ответить, в разговор внезапно встрял Грег Ньюмен.
– «Блэкджампер»? – переспросил он, отвернувшись от окна, куда практически неотрывно пялился все это время. – А почему не «Фрибомбер»? По-моему, эта машина в «Битве за Марс» пользовалась у игроков большей популярностью. Ведь именно звено нептунианских «Фрибомберов» решило исход знаменитого сражения за Долину Маринера.
– О, какая потрясающая осведомленность! – оживился Платт и даже снизошел до уважительного кивка Ньюмену. – Редко встретишь сегодня человека, знакомого с летописями первых М-эфирных квадратов. Смею предположить, что вам доводилось лично принимать участие в вышеупомянутом сражении. И на чьей стороне, если не секрет?
– В те годы мне было всего пятнадцать лет, но я уже командовал интендантской шхуной Солнечной Империи «Пилигрим», – ответил Демиург. – Потом я, правда, тоже охладел к военным симуляторам и из всех игр стал признавать лишь тотализатор. Но как управлять челноком, еще не забыл – их на борту моего «Пилигрима» было полдюжины.
И посмотрел на Аглиотти, желая знать, как он отреагирует на это признание.
– Как видите, мистер Платт, у нас есть пилот, – без колебаний подытожил сицилиец за неимением иной пилотской кандидатуры. – Дело за малым: вам осталось лишь указать нам правильный курс.
– Что ж, прекрасно, – развел руками мусорщик. – О большем в вашем положении нельзя и мечтать. Но вынужден еще раз напомнить о том, что, погибнув в Черной Дыре, М-дубль не отправляется на Полосу Воскрешения, а утрачивается безвозвратно. Поэтому рекомендую каждому из вас заранее создать дополнительную копию загрузочного досье, чтобы в случае чего избавить себя от лишних хлопот с полным восстановлением и регистрацией в Менталиберте.
– Спасибо за предупреждение. Мы непременно его учтем, – поблагодарил Тремито, покосившись на побледневшего Демиурга, коему было заказано мечтать о повторном М-дублировании личности. – Ваш совет заставит нашего пилота быть вдвойне осторожным. А теперь, если не возражаете, я хотел бы вернуться за своими коллегами и проконтролировать, чтобы они взяли с собой все необходимое оборудование. Вы же пока не сочтите за труд подготовить для нас транспорт. До встречи через час, мистер Платт.
Аглиотти поднялся из кресла и подал знак помрачневшему Ньюмену, чтобы он следовал за ним к выходу из квадрата – обычной парадной двери, что вела из офиса креатора в транзит-шлюз Поднебесной – единственный имеющийся на Утиль-конвейере вход для посторонних. Подключиться к нему можно было лишь посредством узконаправленного ментального импульса, частоту которого предоставила де Карнерри та же компания «М-Винчи».
– Мистер Маранцано! – окликнул хозяин направившегося к выходу гостя. Доминик остановился и, обернувшись, вопросительно взглянул на Моргана. – Прошу простить излишне любопытного старика, но могу ли я задать вам напоследок парочку вопросов личного характера?
– Да ради бога, – пожал плечами Тремито, довольный результатами едва не сорвавшейся встречи и потому не видевший причины отказать креатору в маленьком одолжении. Одной ложью больше, одной меньше – велика ли разница?
– Знаете, мистер Маранцано, несколько лет назад я очень внимательно следил за судьбой Мичиганского Флибустьера, – начал мусорщик. Доминик настороженно прищурился, пытаясь догадаться, какого рода вопрос сейчас последует. – Обычная стариковская блажь; нечто вроде хобби: следить за тем, как вершится правосудие над самыми одиозными злодеями современности, и размышлять, к кому из них Господь проявил наибольшее милосердие.
– Понимаю, – с вежливой улыбкой кивнул злодей. – У моего брата тоже есть весьма странная привычка: сидя в туалете, разгадывать кроссворды. Причем только там и нигде больше. И так уже на протяжении двадцати лет. Говорит, что ему это здорово облегчает… финальную стадию пищеварения. Странная взаимосвязь, не находите? Но так уж устроен мир: у всех нас, если присмотреться, найдется своя причуда. А у многих и не одна.
– Да, о чем-то подобном я и толкую. – Возможно, Платт уловил иронию в словах Тремито, но предпочел не обижаться, поскольку еще не получил ответы на интересующие его вопросы. – Так вот, с того дня, как полиция взяла Доминика Аглиотти, и до его побега из камеры смертников тюрьмы Синг-Синг во время тюремного бунта я регулярно просматривал криминальные сводки и хорошо запомнил, как выглядит знаменитый сицилийский палач. И сколько потом я ни встречал в Менталиберте его М-дублей, могу с уверенностью сказать, что ваш – наиболее близкий к оригиналу.
– Забавное совпадение, – заметил Тремито. – Только что в нем любопытного? Из множества копий одна всегда получится удачнее остальных.
– Вопрос, который я хочу вам задать, мистер Маранцано, немного о другом, – продолжал креатор. – Почему из превеликого множества М-дублей вы выбрали для себя именно этот?
– А почему футболисты любят рисовать на своих касках и майках оскаленные морды драконов и тигров? – усмехнулся в ответ Доминик. После чего добавил: – Но если вас интересует психологическая подоплека моего поступка, могу сказать, что в свое время у меня тоже были нелады с законом. Конечно, не такие крупные, как у Мичиганского Флибустьера, но вполне достаточные для того, чтобы навсегда невзлюбить полицию. Однако, как работника службы безопасности, меня постоянно ассоциируют с копом, отчего я частенько выхожу из себя. Поэтому считайте мой М-дубль своеобразным протестом против тех ярлыков, какие на меня навешивают. Я могу идти или вас интересует что-либо еще?
– Только одно, мистер Маранцано, и не в меру дотошный старик от вас отстанет, – извиняющимся тоном ответил Морган. – Поражаясь невероятной схожести вашего дубля с настоящим Аглиотти, хотелось бы выяснить, насколько педантично отнесся к работе ваш креатор.
– Вот уже чего не знаю, того не знаю, – развел руками Тремито. – Такие подробности я у него не уточнял.
– На самом деле это очень легко определить, – пояснил Платт. – Многие журналисты, кому довелось снимать Флибустьера в камере смертников, отмечали, что он не выпускает из руки круглый образок какого-то святого. Неизвестно, кто первый пустил слух, что приговоренный к смерти Аглиотти начал усердно молиться Деве Марии, но только этот факт настолько прочно втемяшился в журналистские головы, что никто потом даже не попытался его перепроверить. А зря. Будь репортеры хотя бы чуть-чуть дотошнее, они легко убедились бы, что все как один заблуждаются. И притом очень сильно… Вы заинтригованы, мистер Маранцано?
– Ничуть, – ответил Тремито, хотя ухмылка, с которой он отвечал на предыдущий вопрос, сошла у него с губ, едва креатор заикнулся о подмеченном репортерами «образке». – Мало ли, кому мог молиться перед казнью Мичиганский Флибустьер. Говорили, будто бы он вообще никогда не давал интервью. Поэтому можно сколько угодно спорить, что было изображено у него на иконе, – эта тайна давно ушла с ним в могилу. Но если вас интересует, ношу ли я в Менталиберте какой-нибудь медальон, отвечу – да, ношу. Но только не с иконой, а с фотографиями моей жены и дочери… А теперь прошу извинить, мистер Платт, но мне пора идти заниматься своей работой. Возможно, когда я закончу ее, у нас с вами найдется минутка поболтать о том, о сем, но сейчас у меня элементарно нет на это времени.
– Да-да, конечно, мистер Маранцано, – замахал руками мусорщик. – Это не вы, а я должен просить у вас прощения за чрезмерную назойливость: вы пришли ко мне по делу, а я донимаю вас глупыми расспросами. Всего хорошего. Возвращайтесь через час. Мой «Блэкджампер» уже будет вас ждать…
– …А ведь мистер Маранцано нам солгал, Людвиг, – заметил Морган Платт стоящему от него по правую руку роботу и указал тому на голографический монитор. – Взгляни-ка на это. Очень любопытно, не так ли?
Стальной Людвиг, напоминающий водруженный на гусеничное шасси скелет человека с отпиленными ногами, промолчал, хотя и умел говорить. Похожая на глухой рыцарский шлем с подсвеченной изнутри щелевидной прорезью голова робота повернулась в направлении монитора, да так и осталась в этом положении, ибо дальнейших приказаний от хозяина не поступило. Морган был поглощен своими исследованиями, непонятными для кибернетического телохранителя, сделанного по образцу тех человекоподобных машин, какие в изобилии выдумывали фантасты второй половины двадцатого столетия.
На дисплее находилось два изображения. Оба представляли собой портретные фотоснимки одного и того же человека, только на первом кадре он был запечатлен в реальном мире и довольно давно, а на втором – в образе М-дубля, снятого не далее как десять минут назад. Настоящий человек был одет в распахнутую арестантскую робу и шел со скованными цепью руками и ногами по тюремному коридору в сопровождении двух охранников, маячивших у заключенного за спиной. М-дубль сидел в кресле, а его фотография была сделана при помощи рентгеновского сканера. Арестанта звали Доминик Аглиотти, а его М-эфирный двойник представился Моргану как Игнасио Маранцано.
Впрочем, Платта интересовала лишь одна общая для обоих снимков деталь. Выделив на каждом из них небольшой участок изображения – а именно центральную часть грудной клетки реального Аглиотти и своего недавнего гостя, – креатор подверг фрагменты обработке программой-идентификатором. После чего установил, что проявившийся в рентгеновских лучах, висевший на груди Маранцано амулет почти на девяносто процентов идентичен тому, чьи контуры отчетливо проступали под майкой арестанта.
– Ну конечно! – Пристально изучив амулет М-дубля, озаренный внезапной догадкой мусорщик хлопнул себя по лбу. – Я ошибался: никакая это не дьявольская пентаграмма, как кажется на первый взгляд! Больше всего похоже на… Ты будешь смеяться, Людвиг, но, по-моему, эта штуковина есть не что иное, как колесо от игрушечного автомобиля! Уму непостижимо!.. Однако погоди кричать «Эврика!», мой друг. Ты знаешь, меня больше волнует не то, что я обнаружил на Аглиотти и Маранцано одинаковые талисманы, и даже не то, что эти талисманы могут для них обоих значить. Самое интересное, Людвиг, в другом. Скажи, почему при упоминании амулета Мичиганского Флибустьера Маранцано насторожился и предпочел нам солгать? Затрудняешься ответить? То-то и оно, что тебе сроду не понять таких вещей. А ведь объяснение лежит прямо на поверхности. Надо только признать кое-какие очевидные вещи и забыть, о чем в свое время кричали журналисты. Можешь со мной поспорить, Людвиг, но я практически уверен, что в действительности Дьявол скорее жив, чем мертв, и сегодня он удостоил нас своим визитом. Как думаешь, случайно ли это?..
