Глава 25

Промокнув салфеткой влажный лоб, Анна Бейтман вышла из музыкального класса на улицу, залитую солнцем. Настроение было прекрасным.

Последний концерт, в котором звучала музыка Стравинского, вызвал волну восхищенных отзывов в прессе. Предложения сыпались на Анну как из рога изобилия, ей предлагали высокие гонорары, а это значило, что отныне Анна Бейтман – независимая женщина.

На личном фронте все было тихо. Бывший муж перестал заваливать розами, записками и подарками, и это вызывало огромное чувство облегчения, смешанное с сожалением. Анна все еще любила его, и, должно быть, всегда будет любить какой-то потаенной частичкой сердца. Но доктор Робертс была права – отношения строились не только на любви.

У Анны не случайно было прекрасное настроение. Они с Никки объяснились и снова подружились. После той гадкой стычки в гримерной Анна несколько дней страдала, что лишилась преданного друга и опоры. Устыдившись своего поведения, Анна пропустила следующий сеанс, даже не позвонив и не отменив визит. Она ждала письма или звонка Никки с уведомлением, что пропущенный сеанс все равно должен быть оплачен, но доктор Робертс молчала. В конце концов Анна не выдержала и решилась позвонить сама, чтобы извиниться за резкость, хотя в глубине душе не чувствовала себя виноватой за высказанные в тот злополучный вечер обиды. Но ей было так одиноко и горько от потери единственной подруги, что вопрос гордости отпал сам собой.

В тот самый момент, когда она была готова набрать заветный номер, ей принесли конверт от миссис Робертс.

«Я пойму, если ты пойдешь к другому психотерапевту, – писала Никки. – Я не стану тебя осуждать. Нисколько! И все же я искренне надеюсь, что ты так не поступишь. Я до сих пор уверена, что наши встречи шли тебе на пользу и их надо продолжить. Надеюсь, что ты чувствуешь то же самое».

Анна не знала, что чувствует, но после прочтения письма ее затопило самое настоящее счастье. Она обвинила Никки за то, что та переступила черту, однако Анна тоже перешла границы дозволенного. И если прежде она не замечала этого, то теперь все встало на свои места.

Анна села в машину. Ехать на сеанс было рановато, но ее влекло в офис Никки, словно пчелу к сочному клеверу. Она так хотела поскорее увидеть родное лицо доктора, что решила не сопротивляться. Если у Никки не будет пациентов, можно будет просто поболтать за чашечкой кофе.

Подняв крышу кабриолета и сделав музыку погромче, Анна полетела по Беверли-Глен. Пальмы вдоль улиц колыхались в такт ритму, Джастин Бибер выдавал новый хит, небо было пронзительно-синим. Лицо Анны светилось радостью.

Прибыв на место, она припарковалась и сунула ключи в новую сумочку, когда сбоку раздался знакомый голос:

– Привет, мой ангел.

Это был он. Бывший муж. Сердце ушло в пятки.

Этот момент Анна представляла миллионы раз: она встречала мужа в дверях дома, на пороге филармонии, у ближайшего кафе, в аптеке, в магазине. В горячечных снах он вламывался к ней в спальню, хватал за руку и тащил за собой, обратно в ту жизнь, от которой она сбежала. Но время шло и страхи отступали: невидимая стена между Анной и ее бывшим становилась толще и выше день ото дня.

И вот он здесь. Настоящий. Пришел за ней.

Анна отшатнулась, глядя на него в ужасе.

– Оставь меня! Уходи!

– Анна…

Луис Родригес с нежностью смотрел на жену. Его глаза не выражали ничего, кроме боли.

– Оставь меня.

– Почему ты боишься? Это же я, твой муж. Твой Луис.

В его тоне не было гнева, только бесконечное смирение и тоска.

Анна всматривалась в лицо мужа, с удивлением ощущая, как сердце замедляет бешеный ритм.

Он был чисто выбрит, одет в дорогой костюм и пах бальзамом от «Гуччи», которым пользовался много лет. Он был так хорош собой, что Анна испытала привычный трепет внизу живота. В руке Луис держал цветы: не роскошный букет, которые дарил после концертов, а скромный букетик нежных садовых цветов – любимых Анной ирисов и пионов. Он все помнил.

– Что ты тут делаешь? – спросила она чуть мягче, но не без подозрительности.

– Приехал по делам, – пожал он плечами. – Пробуду в Лос-Анджелесе пару дней.

Анна прищурилась.

– Ты же говорил, что тебе лучше не соваться в Штаты, а теперь какие-то дела?

– Я и не хотел прилетать. Но бизнес есть бизнес.

Правду ли он говорил, или единственным его делом в Лос-Анджелесе была Анна? Отчасти ей хотелось, чтобы бизнес оказался просто предлогом.

Несколько томительных минут она изучала его лицо, словно пыталась прочесть, что творится в его голове, через что он прошел с момента ее исчезновения. Должна ли она бояться?

– Ты ведь знала, что я буду скучать, – мягко шепнул Луис.

– Я тоже скучаю, – призналась она. – Но тебе не следовало вот так… надо было позвонить.

– У меня нет твоего номера.

– Мог прислать записку в гримерную. Ты же отправлял цветы. Меня не так сложно найти, особенно для тебя. Надо было предупредить, а не выскакивать посреди парковки словно привидение.

– Если бы я предупредил, ты скорее всего отказалась бы от встречи, – открыто ответил Луис.

– Так может, тебе следовало бы уважать мое решение?

– Я готов. Но ведь я тоже имею право принимать решения, правда? – Он обезоруживающе улыбнулся. – И мое решение – увидеть тебя хотя бы на минутку.

Анна усмехнулась. В этом был весь Луис Родригес. Его обаяние, смешанное с крайней самоуверенностью, было сокрушающим. Он всегда поступал так, как хотел, умел навязывать свое мнение, но делал это так элегантно, так грациозно, что противостоять не мог никто. Особенно Анна.

– Пообедай со мной, – попросил Луис, протягивая ей ароматный букет.

Анна взяла цветы. На долю секунды их пальцы соприкоснулись. Это был первый физический контакт с момента ее побега. Анну словно ударило молнией. Желание и страсть захватили ее с неистовой силой. И вместе с тем она ощутила животный страх.

– Я не могу. – Анна отвела взгляд. – Ты же понимаешь.

– Почему? – Его голос стал жестче. – Потому что она тебе запретила? – Он кивнул на офисное здание. – Твоя так называемая «терапевт»?

По спине Анны пробежал холодок.

«Откуда он знает про Никки? Что за глупый вопрос! Оттуда же, откуда знает и все детали ее жизни!»

– Ты следишь за мной! – Она отпрянула. – Точно так же, как тогда, в Мексике. Ты шпионишь!

Луис не собирался извиняться.

– То, что мы расстались, не означает, что я не волнуюсь за твою безопасность, Анна.

– А-а, так ты это называешь «волноваться»! Так вот, можешь не волноваться, со мной все в порядке! С чего ты вообще взял, что за меня стоит волноваться, а?

– Да хотя бы с того, что люди, окружающие твоего терапевта, странным образом умирают. И умирают жуткой смертью, Анна. – Он покачал головой.

– Мне не нужна твоя защита, Луис, – прошептала Анна, постепенно теряя уверенность. Он снова мастерски обводил ее вокруг пальца, навязывал свое мнение, а она поддавалась, не в силах сопротивляться. – Я не просила помощи и не хочу, чтобы ты помогал.

Луис Родригес рванул вперед и схватил ее за руки. Анна пыталась вырваться, озираясь по сторонам, но люди на парковке словно не замечали сцены.

– Нет, Анна, тебе нужна защита! Просто поверь мне, просто поверь. – Он наклонился к самому ее уху и горячо зашептал: – Твоя Никки Робертс не та, за кого себя выдает. Она совсем не так невинна, как ты думаешь. Пойми же это!

– Да что за глупости? – залепетала Анна. – Никки – прекрасный человек.

– Нет, милая. – Луис покачал головой. – Ты не так хорошо знаешь эту женщину. Она отравляет все вокруг. Отравляет твое сознание, дурит тебя, настраивает против меня. Это ее ты должна бояться, а не меня.

Анна наконец освободилась из его рук и громко рявкнула:

– Оставь меня, Луис! Перестань меня преследовать, иначе я позвоню в полицию. Клянусь тебе, я вызову копов!

– Анна, умоляю, выслушай…

Но было слишком поздно. Она зашагала прочь, а затем и вовсе скрылась за входной дверью бизнес-центра.

– Все в порядке, мисс? – озабоченно спросил ее охранник в холле.

Анна решительно прошла к лифту и нажала кнопку вызова.

– Благодарю вас, все хорошо.

Она вошла в светящуюся стальную кабину и оглядела себя в зеркало. Лицо было бледным, губы тряслись. В голове звучали слова Луиса: «Твоя Никки Робертс не та, за кого себя выдает».

Что он имел в виду? Неужели ее властный, но умный муж опустился до банального перекладывания ответственности с больной головы на здоровую?

И лишь когда двери лифта закрылись, Анна дала волю слезам.