Глава 16

Анна Бейтман уперла скрипку в подбородок. Этот волшебный инструмент восемнадцатого века работы Пьетро Гварнери ей подарил муж во время медового месяца на Таити.

– Да за нее пришлось выложить не меньше миллиона! – воскликнула она, едва не потеряв сознание от восторга. – Это же настоящий Гварнери! Само совершенство!

– Как и ты, – проворковал муж, растроганный и польщенный тем, что угодил любимой.

С тех пор прошло восемь лет, а ей казалось, что все восемьдесят.

Анна с другими музыкантами готовилась к выступлению. Давали концерт «Стравинский. Лучшее». Анна знала все партии скрипки великого композитора, играла их тысячи раз в любых вариациях, но всякий раз испытывала трепет, касаясь смычком струн. Опытная скрипачка, она все равно волновалась перед концертами, как будто выступала впервые.

Своими страхами Анна делилась с доктором Робертс. Никки (доктор настояла именно на таком обращении) внимательно слушала, но раз за разом переводила разговор на тему бывшего мужа, к которому Анна хотела вернуться. Доктор Робертс пыталась найти в прошлом пациентки причину, по которой та превратилась в такое робкое и зажатое существо.

– Ты многого достигла сама. Свобода далась тебе нелегко, но ведь ты ее заслуживаешь! Неужели ты пожертвуешь этим ради человека, который посадит тебя в золотую клетку?

– Не знаю, – признавалась Анна.

– Задай себе вопрос, действительно ли это предел твоих мечтаний, – настаивала Никки.

Пациентка вздыхала. Конечно, Никки Робертс была права. Пока Анна лежала на кушетке в кабинете психотерапевта, выбор в пользу свободы казался самым естественным и верным, но когда выходила на улицу, почти сразу ее охватывало чувство полной беспомощности. От решительности не оставалось и следа, Анна казалась себе никчемной и слабой. И чем дальше она уезжала от офиса доктора Робертс, тем быстрее слова психотерапевта превращались не более чем в отдаленное эхо. Как будто Никки была радиовышкой, напрасно посылавшей сигналы в эфир. А сигнал вышки под названием «бывший муж» становился все сильней.

– Первая скрипка! Анна, радость моя, о чем ты задумалась? – негромко спросил дирижер Хенрик Лайнеман.

Он слишком восхищался талантом и красотой Анны Бейтман, чтобы повышать тон. Однако перед началом концерта дирижер волновался, а потому чужая невнимательность его раздражала. Как можно витать в облаках в такой ответственный момент? Каким бы талантом ни обладала Анна, порой она была чересчур рассеянной.

– Простите, маэстро. – Анна прикусила нижнюю губу, став похожей на юную девчонку. – Коллеги, я отвлеклась, извините.

Лайнеман кивнул, легко взмахнул палочкой, и послушные инструменты зазвучали на все голоса. Анна отдалась волшебным звукам скрипки, позволяя Стравинскому увлечь ее за собой, подальше от бывшего мужа, нелепой робости и излишней благопристойности. Это был ее мир, и Анна хотела бы остаться в нем навсегда.

Анне было всего шестнадцать, когда на одном из концертов в Мехико она встретила будущего супруга, богатого и влиятельного торговца недвижимостью, на двадцать лет старше ее, состоявшего во втором браке. Тур по Латинской Америке был самым большим для оркестра, и впервые Анну не сопровождала мать, поскольку свалилась с тяжелейшим гриппом. Руководитель оркестра заверила Линду Бейтман, что с дочкой все будет в порядке. Никто не ожидал от Анны странных выходок: она была слишком серьезна и слишком увлечена музыкой, чтобы вечерами тайно выбираться в город с другими музыкантами. Анна только и делала, что репетировала.

Впервые увидев Анну на сцене, будущий супруг решил, что должен ей завладеть. Завладеть и никогда не отпускать от себя. Держать рядом. Оберегать, словно драгоценность. Защищать от всех напастей. Анна была самой красивой девушкой на свете. Он влюбился с первого взгляда и, охваченный страстью и безумием, не мог уйти ни с чем.

Красивый, волнующий, излучающий невероятную сексуальность, он пришел с букетом цветов в гримерку. Она пожала ему руку, и ее тонкие пальцы утонули в огромной мужской ладони. С этой минуты Анна пропала. Этот удивительный мужчина притягивал ее к себе так же, как магнит притягивает металлическую стружку.

Они сразу же стали любовниками, он летал за Анной по всем городам турне.

Через два года, когда юной любовнице исполнилось восемнадцать, он наконец расстался со своей настрадавшейся женой и увез Анну в Коста-Рику, где они тайно поженились.

Родители Анны не верили своим ушам.

– Третья жена? Сколько этому негодяю лет? Сорок три?

Позже выяснилось, что у нового зятя пятеро детей от предыдущих браков, а старшая дочь лишь на год моложе Анны.

Впрочем, роскошный подарок – огромный дом с пятью спальнями в Сан-Диего – примирил родителей с выбором дочери. А чуть погодя они уже с удовольствием пили коктейли на его пляжной вилле в Кабо, куда их доставил частный самолет.

Дочь казалась счастливой, а богатство зятя стало приятным бонусом. Да, муж Анны был почти одного возраста с Джерри Бейтманом, да и женщин в его прошлом было многовато, однако ведь это не так уж страшно. Да, он слыл повесой и изменял своим женам, ну да что с того? Каждый человек заслуживает шанса! И с каких пор разница в возрасте считается помехой для истинных чувств? Да и интересы Анны муж разделял: например, поощрял ее любовь к музыке.

– Пусть продолжает играть! – говорил он Линде Бейтман, когда они устроились в роскошной беседке, за столом, уставленном дорогими яствами. – Ведь я влюбился в нее как раз во время концерта! Моя главная цель – сделать вашу дочь счастливой.

Позднее Анна убеждала доктора Робертс, что он говорил вполне искренне и очень старался быть хорошим супругом.

Но не всем планам суждено сбыться.

Муж Анны оказался властным и по натуре крайне жестким человеком. Любовь, которую он испытывал к молодой жене, напоминала стихийное бедствие и накрывала его с головой, а страсть была столь всепоглощающей, что порой ему самому становилось страшно.

Первой ласточкой разлада стала ревность к зрителям.

– Мой ангел, давай ты не полетишь на гастроли в Париж этим летом?

– Но я дала согласие и подписала договор, – возразила Анна, озадаченная.

– Я оплачу неустойку, – тотчас предложил супруг. – Париж очень далеко, а я не смогу полететь с тобой. Пусть тебе найдут замену. Извинишься, пообещаешь присоединиться в сентябре. Они поймут.

– Но, милый, это сложнее, чем ты думаешь…

– Знаю. Но расставание с тобой такая пытка. Ты нужна мне каждую минуту.

Он мягко толкнул ее на кровать и навалился сверху. Все возражения Анны, если таковые и были, улетучились. Всякое сопротивление оказывалось бесполезным.

Так начался новый этап их брака – «прощайте, гастроли». Анна была вынуждена отказаться от всех поездок, даже в Мехико играла редко, да и то под надзором пары амбалов. Раньше эти парни сопровождали Анну по магазинам и таскали пакеты с покупками, теперь же они следовали за ней всюду. Подруги, ежась под колючими взглядами телохранителей, в конце концов отказались от встреч с ней. Дни Анны стали пустыми и полными одиночества.

– Пойми же, мой ангел, – шептал муж с нежностью, – это не Канзас, а Мехико-Сити. Здесь каждый день пропадают люди, и хорошо, если за них хотя бы требуют выкуп. Остальных насилуют, продают на органы, убивают. Здесь ведут свои дела все крупные наркоторговцы, а они не любят шутить.

Муж рассказал Анне поучительную историю Валентины Баден, сестра которой исчезла при странных обстоятельствах. Бедняжку Шарлотту так и не нашли. Никаких подозреваемых, никаких улик. Словно человека и вовсе не существовало. Позднее Валентина Баден организовала благотворительный фонд, миссией которого стал розыск пропавших без вести.

– Ты не видишь изнанку этого города, потому что я стараюсь тебя защитить. Но Мехико как опасный спрут, и его щупальца тянутся очень далеко.

– Тогда почему бы нам не уехать отсюда? – взмолилась Анна. – У нас есть деньги. Никто не заставляет нас жить здесь.

Он с силой схватил ее за руки и притянул к себе для поцелуя. Поцелуй тоже был сильным, властным.

– Мы не можем уехать, Анна. Прости, но дела обстоят именно так.

После этого разговора все стало меняться. Перемены были почти незримы, однако от них нельзя было отмахнуться. Супруги продолжали любить друг друга, но к чувствам Анны добавился безотчетный страх. Все больше вопросов роилось в ее голове, и все они оставались без ответа. Она боялась задавать их вслух. Впервые Анна осознала, что является мачехой пятерых детей, о которых отец едва ли помнит. Да, он платил немалые деньги на содержание, но совершенно не интересовался их жизнью. Школа, репетиторы, спортивные секции – все это было лишь суммами в чеках. Дети совершенно не общались с отцом.

Разлученная с друзьями и коллегами, Анна затосковала. Теперь она играла на скрипке лишь для себя или для мужа. В золотой клетке было слишком тесно, но улететь?.. Анна не представляла жизни без любимого мужа. Он был для нее всем миром с шестнадцати лет. Супруг тоже любил Анну – безумно, страстно, отчаянно ревнуя… Иногда его желание было так велико, что Анна начала побаиваться. Нет, он ни разу не причинил ей боли! И все же порой эмоции мужа ее пугали. Анна не знала, откуда взялся этот страх, но он стал ее неизменным спутником.

Когда муж начал настаивать на детях, Анна поняла, что с нее хватит. Ждать поддержки от родителей не приходилось, они теперь были всецело на стороне зятя. Пока муж находился в деловой поездке, Анна связалась с подругой из оркестра, и та помогла ей купить билет в Штаты.

Сходя с трапа самолета, Анна имела при себе лишь паспорт, скрипку и сотню долларов в бумажнике, но быстро наладила связи в музыкальном мире и уже через неделю отправилась на гастроли. Играть для большой аудитории было так здорово! Да, она испытывала чувство вины, но каждое выступление делало ее чуточку сильнее.

Когда муж нашел Анну, она была куда увереннее в себе, чем прежде. Но недостаточно.

Увы, она все еще любила и чудовищно скучала по его рукам и губам.

Анна понимала, что предала свой брак и дорогого человека, и оттого день ото дня ей становилось все хуже. Один знакомый дал ей контакты доктора Робертс.

Так она познакомилась с Никки. После разрыва с мужем психотерапевт стала первым человеком, которого Анна впустила в свое сердце. Она чувствовала, что Никки искренне хочет ей помочь, защитить от переживаний. Вот только эта защита не означала изоляцию от мира, наоборот! Никки хотела освободить Анну, убеждала заниматься любимым делом, стать независимой.

Подняв выше подбородок, Анна коснулась струн смычком и позволила музыке унести ее в волшебный мир, где она была по-настоящему свободной.

Выезжая на Тайгертейл-роуд, Никки посмотрела в зеркало заднего вида и поймала свое отражение.

«Я выгляжу старой. Старой и измученной».

Удивляться было нечему. Денек выдался непростым, да и месяц тоже. А если говорить начистоту, весь год был тяжелым – смерть мужа, убийство Лизы и Трея…

– Держи хвост пистолетом, – говаривал Дуглас в сложные моменты. – Жизнь сама по себе подарок. И пока есть жизнь, есть надежда. Нам повезет!

«Нам повезет!» Как часто она слышала эту фразу от мужа и верила, искренне верила в эти слова.

Ирония судьбы! «Нам повезет», – сказал он и в тот день, когда машина унесла его навстречу гибели. Да, у Дугласа были секреты, однако он всегда верил в счастливый финал.

Ради него, ради его светлой памяти Никки должна держаться на плаву. Пускай Дуглас мертв, но она продолжает жить, продолжает двигаться вперед. «Пока есть жизнь, есть надежда». Эти слова Дуглас твердил своим пациентам – наркоманам, алкоголикам. Он умел вдохновлять других на подвиги. Возможно, эти чертовы наркоши ненавидели его лютой ненавистью, когда попадали в клинику, но позднее многие считали своим спасителем.

Впрочем, круги под глазами и весьма заметная сеточка морщин объяснялись не только болью от утраты любимого человека. Никки переживала и за нынешних пациентов.

Анна. Такая красивая, такая талантливая и такая безвольная. Судя по последним сеансам, она была готова вернуться к мужу, хотя и не произносила этого вслух. Вернуться к мужчине, которого обожала и боялась. Однажды Анна призналась Никки, что всерьез опасается за свою жизнь. Муж был чрезвычайно властным, ревнивым и контролировал каждый ее шаг. За несколько лет брака он превратил жену в трясущееся бледное создание, вздрагивающее от звука чужих шагов. Именно такой пришла Анна Бейтман на первый сеанс психотерапии. Она разучилась самостоятельно принимать решения, даже такие незначительные, как выбор юбки для выступления или блюда в ресторане. Никки вложила в сеансы всю душу и все знания, вытаскивая Анну из раковины, в которой та пряталась, возвращая ей уверенность, способность контролировать свои страхи.

Неужели все впустую? Неужели Анна вернется к жестокому мужу, который посадит ее на цепь, пусть и золотую?

Никки не могла смириться с тем, что эта прекрасная женщина губит свою жизнь. Неужели все труды напрасны? Как же ей нужен совет Дугласа! Ведь по роду своей деятельности он часто сталкивался с рецидивами, когда уже выбравшиеся из ловушки зависимости люди внезапно срывались. А любовь Анны Бейтман к мужу была не чем иным, как зависимостью. Никки знала это наверняка.

Самым печальным в случае с Анной Бейтман было то, что Никки испытывала к ней привязанность, чего с профессиональной точки зрения делать ни в коем случае нельзя. Но она так сильно переживала за пациентку, что видела ее во сне и думала о ней по дороге в офис. Естественно, Никки пыталась проанализировать свое поведение. Подсознательное влечение? Нет. Но и обычной опекой врача над пациентом это не назовешь.

Подъехав к дому, Никки вышла из машины и подошла к воротам, приложила карточку, но ворота почему-то не открылись. В этот момент в машине зазвонил телефон. Никки резко развернулась, распахнула дверцу и схватила трубку.

– Все повторяется, – раздался испуганный голос Анны.

– Что именно? – Никки была готова немедленно броситься на помощь.

– Он вернулся. Он всюду ходит за мной!

«Бедняжка», – подумала Никки. Годы жизни с властным мужчиной не прошли бесследно, превратив Анну в настоящего параноика. Пациентка часто говорила о том, что за ней следят, но ни разу не смогла описать ни машину, ни преследователя. Ей ни разу не угрожали, но она все равно жила в ожидании нападения.

Следующие пять минут Никки беседовала с Анной мягким, убеждающим голосом, как делала обычно во время сеансов.

– Тебе просто почудилось, – говорила она ровно, – твоя тревога накладывает отпечаток. Ты постоянно думаешь о муже и потому видишь призраков. Именно поэтому ты не должна возвращаться.

– Наверное. – Анна помолчала. – Но вдруг все взаправду? Что мне тогда делать? Ты же помнишь, двое уже погибли.

– Анна, как это связано с твоим мужем? За тобой никто не следит.

– Откуда такая уверенность? Полиция говорит, что все жители города должны быть начеку и сообщать о любых странностях.

– И какие странности ты видела? Ты ведь не можешь сказать ничего определенного. Это просто ощущение, не так ли? Вроде шестого чувства, когда мурашки по телу и волосы дыбом.

– Все именно так, но ведь…

Никки потребовалось еще несколько минут, чтобы ее успокоить.

Всякий раз, разговаривая с Анной, миссис Робертс боролась с противоречивыми эмоциями. Она и радовалась, что пациентка готова меняться, двигаться вперед, преодолевать свои страхи, и безумно боялась, что та может отступить, вернуться к зависимости, словно закоренелый наркоман.

Анна нуждалась в поддержке Никки, а сама Никки, как бы странно это ни звучало, нуждалась в том, чтобы в ней нуждались. Возможно, эта идеальная связь врача и пациента была сродни личному наркотику миссис Робертс.

Внезапно Никки ощутила порыв ветра. Горячий, близкий.

Затем раздался звук мотора.

Никки обернулась и увидела черный джип с тонированными стеклами, который несся на огромной скорости в ее сторону. Предпринять что-либо времени не было, поэтому Никки прижалась к воротам и зажмурилась.

Скрежет тормозов, врезающийся в ноги мелкими укусами гравий…

Никки открыла глаза.

Что это было? Водитель потерял управление на резком повороте и едва не снес ее ворота?

Джип пролетел до конца переулка, развернулся, подняв клубы пыли, и опять набирал скорость.

Нет, это не было случайностью!

Никки завертела головой, не зная, где можно укрыться. Прыгнуть в «мерседес» и уехать она не успеет. Высокий забор тоже не преодолеть…

«Кажется, сейчас я погибну».

Все словно замедлилось: ритм ее сердца, движение зрачков, взмах рук… Даже блестящая решетка джипа приближалась медленно, словно в ритме вальса. Рев мотора превратился в приятный рокот.

Как раз в тот момент, когда Никки уже прощалась с жизнью, из-за угла дома напротив, моргнув фарами, выехал красный автомобиль и понесся навстречу джипу.

Визг тормозов, мелькание света, попытка избежать столкновения…

Красная машина вильнула в сторону и, уткнувшись в живую изгородь, заглохла. Джип унесся прочь.

Дверь красной машины распахнулась, из нее вывалился испуганный парень.

– Вот дерьмо! – выругался он, растерянно озираясь. Ему было лет двадцать, одет хорошо. Судя по всему, один из тех новых американцев, кто удачно устроился, несмотря на происхождение. – Вы видели того психа? Да он летел прямо на вас!

Никки судорожно кивнула. Язык отказывался ей подчиняться.

– Вы как? – спросил парень.

Она качнула головой и выдавила:

– Не очень. Кажется, меня пытались убить.