– Ты не должна туда идти! – Тедди крикнул это уже в третий раз с того момента, как она начала одеваться. – Ты не в состоянии!

Но ей была невыносима даже мысль о том, чтобы еще хотя бы минуту провести в этой тесной пыльной комнатке.

Для описания этого места, этой гостиницы, как ее тут называли, Тедди использовал своеобычное слово – «причудливая». Ей это слово казалось резким и зловещим, а та вымученная улыбка, с которой он повторял его снова и снова, казалась ей какой-то насмешкой.

С момента их приезда в Англию его внимание и докучливая забота о свой королеве стали потихоньку раздражать Клеопатру. А то, что он сейчас старался остановить ее, когда они были так близко к цели, когда прием по поводу помолвки Рамзеса уже полчаса как начался, все это было просто безрассудно! Как он вообще мог говорить такие вещи!

Он уже помог ей надеть корсет, но сейчас, когда она натягивала платье, которое он купил для нее в Каире, Тедди, похоже, не выдержал. Пока она рассматривала себя в зеркале в полный рост, он нервно расхаживал взад-вперед у нее за спиной.

– Мы проделали такой путь. Ты же не думаешь, что теперь я… – произнесла она, но Тедди не дал ей договорить.

– Лучше будет, если туда пойду я, – вдруг предложил он. – Я все объясню Рамзесу. Он ведь сейчас живет под вымышленным именем, и если я пригрожу разоблачить его, он незамедлительно согласится встретиться с тобой. Он расскажет тебе все, что ты хочешь узнать, и, скорее всего, даст тебе еще эликсира. Я убежден в этом!

– В этом-то и есть твоя проблема, мой дорогой Тедди. – Она вынула из коробки свою шляпку вместе с длинной и острой заколкой. – Ты слишком уверен. Ты слишком уверен в том, что произносишь в настоящий момент.

– Неужели ты сама не понимаешь? Твое состояние ухудшилось после нашего приезда сюда. Тебе нужно остаться здесь, переждать, пока мы…

Ох, зачем он схватил ее за плечи? Зачем встряхнул? Было в прикосновении его рук к ней что-то такое, что выпустило наружу ярость, которую она уже не могла контролировать.

И она толкнула его.

Он врезался спиной в стену сзади себя с такой силой, что зеркало, в которое она только что смотрелась, перекосилось.

– Довольно! – воскликнула она.

Но страх в его глазах вызвал у нее мгновенное раскаяние. В нем она прочла внезапный панический страх – страх перед ее силой, страх за ее состояние, как он сам это называл.

Впрочем, в чем-то он был прав.

После того как они приехали на этот громадный зеленый остров, ей действительно стало хуже. Мощные видения сменились приступами странного помрачнения сознания. Теперь она чувствовала постоянную сонливость, но спать не могла. В результате это приводило к своего рода оцепенению, когда ее конечности немели, она теряла дар речи и порой ловила себя на том, что по несколько минут невидящим взглядом смотрит куда-то в пространство.

«Еще, – думала она, – мне нужно еще немного эликсира. И тогда я больше никогда не увижу такого испуга в глазах Тедди. И ни в чьих глазах вообще. Кем бы ни была эта Сибил Паркер, все равно она ведьма, жрица, использовавшая свое колдовство, чтобы воспользоваться моим ослабленным состоянием. А добрый глоток волшебного эликсира Рамзеса сделает меня достаточно сильной, чтобы противостоять ей».

Но это выражение в глазах Тедди… В них были испуг и страдание. С того самого момента, когда Рамзес в Каирском музее вернул к жизни ее мертвое иссохшее тело, еще никто не смотрел на нее с таким неприкрытым ужасом. Это было невыносимо. Это было просто невыносимо для нее.

– Нет, это не я, а ты сломался и разваливаешься на части. И это ты останешься здесь, пока я буду присутствовать на приеме. Я просила тебя лишь о заботе и внимании. Но я никогда не буду твоей рабыней.

– Моя царица, – прошептал он, уже не сдерживая слез. – Прошу тебя… моя царица…

Не пожалеть его теперь было невозможно. Она потянулась к его лицу, боясь, что он отпрянет или отвернется. Клеопатра заметила в его взгляде проблеск желания, но оно быстро исчезло, когда она погладила его по щеке, и веки его, дрогнув, опустились.

– Верь в меня, Тедди. Верь даже в том случае, если ты чего-то не можешь понять до конца.

Слова эти были фальшью. По крайней мере, фальшивой была уверенность, с которой она их произнесла, при том что смысл их был правдивым. Потому что она не хуже него сознавала положение, в котором находилась.

Он потянулся губами к ее пальцам и нежно поцеловал их.

Считал ли он, что она умирает? Или – и того хуже – считал ли он ее созданием, чье сознание угаснет, даже если тело будет продолжать жить?

Как еще иначе можно было объяснить его страдания?

Но сейчас у нее не было времени на раздумья.

Шляпа с широкими черными полями, которую они купили ей в Каире, была увенчана страусиными перьями, напоминавшими струи фонтана. Она уже собрала свои волосы и аккуратно уложила их под шляпку, но забыла закрепить саму шляпку своей заколкой. Опасаясь, что ее промедление приведет к еще одному приступу отчаяния Тедди и его очередным причитаниям, она спешно покинула номер гостиницы, прикалывая шляпку уже на ходу, пока шла по узкому коридору.

Одно неловкое движение, и острие впилось в кожу – Клеопатра вскрикнула.

Досадная ошибка – раздражающее напоминание о том, что она не в себе.

Машина уже ждала ее – она заранее вызвала такси.

Устроившись на заднем сиденье и сообщив шоферу, куда они направляются, она нащупала уколотое место на голове. На пальцах осталось несколько капелек крови, и она слизала их. Не дай бог испачкать платье.

Поезд как раз подкатил к перрону на вокзале, когда голову Сибил Паркер внезапно пронзила острая боль. Согнувшись, она упала на колени на ковровую дорожку в коридоре вагона.

Пассажиры с обеих сторон тянули к ней руки, чтобы помочь ей встать. Через пару секунд она была уже на ногах, смущенно извиняясь за свою неловкость и изо всех сил стараясь не показывать, что обжигающая боль в макушке никуда не ушла и продолжает мучить ее.

Слава богу, ей удалось убедить Люси не ехать с ней и остаться в их люксе в отеле «Клариджес».

Если бы ее камеристка и компаньонка увидела произошедшее с ней, она наверняка настояла бы на том, чтобы немедленно вернуться. Непонятный недуг Сибил, чем бы он ни был, обострялся, и в последний день путешествия ей стало хуже. Трудно было не заметить, что, чем ближе она подбиралась к этому мистеру Рамзи, тем все больше ухудшалось ее состояние.

Но Сибил упорно рвалась на этот прием, и ее было не остановить. Ее издатель в ответ на настойчивые расспросы про мистера Рамзи взялся все организовать. И когда Сибил приехала в «Клариджес», там ее уже ожидало официальное приглашение, подборка свежих газетных вырезок со статьями про загадочного египтянина, а также личные заверения графини Резерфорд в том, что она будет очень рада, если известная американская писательница посетит их торжество.

Как только поезд остановился и пассажиры наконец переключили свое внимание с нее на свои проблемы, она решилась пощупать голову.

Оставил ли этот болезненный эпизод какой-то след на коже ее головы?

Пальцы ее остались сухими. Не было ни ушиба, ни открытой раны.

Это был странный и необъяснимый аспект ее нового опыта. Не менее странный, чем участившиеся в последнее время приступы бессонницы. Если, конечно, их можно было так назвать. Это состояние начало посещать ее в предрассветные часы сразу после их прибытия в Лондон. Ощущалось это так, будто тело ее стремилось бодрствовать, но она не могла с ним толком совладать, и в результате наступало что-то весьма близкое к помутнению сознания.

И вот теперь еще и это. Фантомная боль, не оставляющая никаких следов или крови.

«Очень приятно с вами познакомиться, мистер Рамзи. Я понимаю, что могу показаться сумасшедшей, но я проделала долгое путешествие, потому что вы в буквальном смысле не давали мне покоя в моих снах в последние несколько месяцев, так что…»

Она была уверена, что пока доберется до места назначения, сможет придумать что-то более связное, чем этот лепет.

По крайней мере, она на это надеялась.