Глава XXXI

Несмотря на то что обе стороны условились не давать до поры до времени в прессу никаких сведений о продаже или покупке линии Чэринг-Кросс, тем не менее новость эта как-то просочилась, возможно, в результате разговоров Райдера, Келторпа и Делафилда. Все трое, являвшиеся пайщиками и членами правления Электротранспортной компании до того, как она выпустила из рук свое имущество, будучи озабочены неопределенностью положения, частенько обсуждали этот вопрос. Короче говоря, не прошло и нескольких дней, как Каупервуда со всех сторон начали осаждать репортеры, жаждавшие услышать из его уст подтверждение распространившихся слухов.

Каупервуд, не считая нужным молчать об этом, сообщил им, что передача Чэринг-Кросс уже оформляется и в ближайшее время будет должным образом зарегистрирована. Между прочим он тут же добавил, что приехал в Лондон отнюдь не с целью что-либо покупать, ибо его предприятия в Америке требуют уйму времени и сил, но что здесь, в Лондоне, кое-кто из предпринимателей, связанных с прокладкой подземной дороги, обратился за советом к нему как к специалисту в области финансирования и эксплуатации городского транспорта. В результате совершенно частных разговоров подобного рода он и приобрел линию Чэринг-Кросс и обещал посмотреть и обсудить кое-какие другие проекты. Выльется ли это в дальнейшем в объединение лондонского подземного транспорта и возьмется ли он за постройку сети, этого он сейчас сказать не может, ему прежде нужно основательно познакомиться с местными условиями и возможностями.

В чикагской прессе это заявление вызвало бешеную, остервенелую ругань. Этот прожженный плут, вышвырнутый из Чикаго, осмеливается явиться в Лондон и с помощью своих капиталов и присущей ему хитрости и нахальства втирается в доверие к властям английской столицы, которые предоставляют ему разрешить проблему лондонского подземного транспорта! Нет, это уж слишком! По-видимому, англичанам просто не пришло в голову поинтересоваться прошлым этого уголовника. Но как только они познакомятся с его биографией – и, конечно, они с этим медлить не станут, – его постигнет та же участь, что и в Чикаго, где он восстановил против себя всех и до сих пор вызывает всеобщую ненависть. Не менее лестные заметки появились вслед за тем в целом ряде газет многих других американских городов, где редакторы и репортеры следовали примеру Чикаго.

С другой стороны, в лондонской прессе отклик был как нельзя более благожелательный, – да оно, впрочем, и неудивительно, ибо ее общественные, финансовые и политические высказывания крайне реалистичны и отнюдь не руководствуются молвой. «Дейли мейл» выразила мнение, что такой финансист и организатор, как мистер Каупервуд, может блестяще разрешить проблему лондонского подземного транспорта, который с его устаревшим оборудованием давно уже не удовлетворяет потребности населения столицы. «Кроникл» сетовала на отсутствие инициативы у английского капитала и благочестиво уповала на то, что если американец по ту сторону океана, где-то в Чикаго, сумел понять, что им нужно, так, может быть, теперь лондонские предприниматели проснутся и начнут действовать сами. Примерно такого же рода заметки появились в «Таймс», «Экспресс» и других газетах.

На взгляд Каупервуда, эти заметки с чисто финансовой точки зрения не предвещали ничего доброго. Они привлекут к его затее внимание не только английских, но и американских дельцов, и против него подымется травля. И он оказался прав. Как только слухи о продаже линии Чэринг-Кросс получили официальное подтверждение и в газетах появились новые заметки о том, что к Каупервуду обращаются с разными предложениями и что он, по-видимому, склонен уделить внимание вопросам лондонского подземного транспорта, – все крупные пайщики «Районной» и «Метрополитен» – компаний, владеющих двумя линиями, которые давно уже подвергались вполне справедливым упрекам, – пришли в яростное негодование и единодушно решили противостоять его махинациям.

«Каупервуд! Каупервуд! – фыркал лорд Колвей, крупный акционер и один из двенадцати директоров компании «Метрополитен» и компании «Сити – Южный Лондон». Колвей имел обыкновение читать газету за утренним завтраком; справа от него на столе – главным образом по соображениям престижа – лежала «Таймс», но он сидел, уткнувшись в свою любимую «Дейли мейл». – Что это за птица такая, этот Каупервуд? Не иначе как один из этих американских выскочек, которые таскаются по всему свету и суются не в свои дела. И какие-то у него уже советчики завелись! Любопытно, кто это? Уж не Скэрр ли с этим его дурацким проектом Бейкер-стрит – Ватерлоо? Или, может быть, Уиндем Уиллетс с его затеей проложить линию Дэптфорд – Бромли? Ну и, разумеется, еще эти инженеришки, Гривс и Хэншоу, которые только и думают о том, где бы получить еще один подряд. А уж эта Электротранспортная компания – ей только бы руки себе развязать».

Не меньше Колвея возмущался сэр Гудспет Дайтон, директор «Районной» и пайщик «Метрополитен». Ему уже перевалило за семьдесят пять, человек он был в высшей степени консервативный и отнюдь не склонен был поощрять какие бы то ни было нововведения в лондонском подземном транспорте, в особенности если это грозило серьезными расходами. Никогда ведь нельзя сказать – окупятся они впоследствии или нет. Он встал в половине шестого и, прочитав газету за утренним чаем, теперь потихоньку прохаживался среди цветочных грядок и клумб в своем поместье в Брэнтфорде. Что за народ эти американцы, откуда это у них такая страсть ко всяким новшествам? Конечно, лондонская подземка не дает того дохода, который она могла бы давать, это так. И, разумеется, оборудование в известной мере можно было бы обновить, и даже с выгодой. Но с какой же стати «Таймс» и «Мейл» вздумали трезвонить об этом? И именно в связи с приездом какого-то американца, который, безусловно, смыслит в этом деле ничуть не больше, чем любой предприниматель из англичан. Ведь это не что иное, как дискредитация своих собственных британских возможностей. Просто нелепо. Англия всегда правила и будет править миром. Никакой посторонней помощи ей не требуется. Итак, сэр Гудспет Дайтон объявил себя решительным противником всякого вмешательства иностранцев в разрешение проблемы лондонского подземного транспорта.

Точно такую же позицию занял и сэр Уилмингтон Джимс, живший в своем загородном доме в Уэмбли-парк. Он был тоже одним из директоров «Районной» и отнюдь не возражал против переоборудования и расширения подземной сети. Но при чем тут американец? Будет возможность – и англичане отлично управятся с этим сами.

И примерно такого же мнения, как эти три почтенных джентльмена, придерживалось большинство директоров и крупных пайщиков акционерных компаний «Метрополитен», «Районной» и некоторых других.

Энергичнее и решительнее всех вел себя Колвей. Он сразу перешел к активной обороне. С самого утра в тот же день он отправился в обход директоров и прежде всего явился к Стэйну – выяснить его точку зрения и обсудить, какие следует принять меры. Но Стэйн, у которого по рассказам Джонсона и по газетным заметкам сложилось скорее благоприятное мнение о Каупервуде, отвечал Колвею в высшей степени осторожно. Проект Каупервуда, на его взгляд, вещь вполне естественная, то, что напрашивается само собой. И все, за исключением разве что наиболее пожилых директоров обеих компаний, прекрасно понимают, что так именно и следовало подойти к делу. А сейчас в связи с этим американским проектом сооружения новой конкурирующей сети, разумеется, надо созвать совещание директоров «Метрополитен» и «Районной» и вместе найти какой-то выход.

От Стэйна Колвей отправился к сэру Уилмингтону Джимсу. Он застал его в полном расстройстве чувств.

– Сто шансов против одного, вы понимаете, Колвей, – сказал он, – сто против одного: если мы не объединимся с «Метрополитен», этот субъект сумеет набрать себе достаточно пайщиков в обеих компаниях, и тогда, будьте покойны, он нас проглотит, как удав. Ну, разумеется, я готов примкнуть к вам, мы должны дать отпор этому американцу во имя защиты интересов каждого из нас – можете на меня положиться.

Заручившись этой поддержкой, Колвей отправился дальше и обошел всех директоров, которых ему посчастливилось застать. Семеро из двенадцати оценили в должной мере важность его предупреждений. В результате та и другая компания созвали в ближайшую пятницу экстренные заседания директоров, и на этих заседаниях большинством голосов было решено провести на следующей неделе в четверг совместное совещание директоров обеих компаний, дабы обсудить создавшееся положение.

Стэйн и Джонсон, не ожидавшие такой прыти от своих компаньонов, встретились потолковать об этом событии. В связи с предстоящим свиданием Джонсона с Каупервудом это совместное совещание директоров обеих компаний представлялось Стэйну как нельзя более своевременным и в высшей степени любопытным.

– Будьте покойны, – заметил Джонсон, – ему все решительно о нас известно через этого Джеркинса, и теперь он хочет нас пощупать.

– Ну что ж, – сказал Стэйн, – пора поддать пару в котел! До тех пор, пока этот Каупервуд чего-нибудь не предпримет, ни «Районная», ни «Метрополитен» с места не сдвинутся. Сейчас они как будто зашевелились, но вряд ли это приведет к каким-нибудь серьезным результатам. Ну можно ли ожидать, что они решатся на полное переоборудование подземки, если они до сих пор не могут столковаться и объединить два своих кольца, не говоря уже о том, чтобы электрифицировать их общими силами и пустить сквозные поезда? Пока Каупервуд не приступит к осуществлению своей программы, они и пальцем не шевельнут. По-моему, нам надо вести с ним игру, пока мы не выясним, какие у него, собственно, планы и какие шансы на то, чтобы их осуществить. А тогда уж мы сможем решить, представляет ли это реальный интерес для нас с вами. Пока у нас нет полной уверенности, что наша публика из «Метрополитен» и «Районной» раскачается предпринять нечто в этом роде, я полагаю, нам надо держаться Каупервуда, ну а потом можно будет и с нашими столковаться.

– Весьма разумно, весьма разумно! – вставил Джонсон. – Вполне разделяю вашу точку зрения, во всяком случае, теоретически. Но не забудьте, что мое положение в этом деле несколько отличается от вашего. В качестве пайщика той и другой компании я, безусловно, присоединяюсь к вашему мнению, что от теперешних наших заправил многого не дождешься. Но в качестве юрисконсульта обеих компаний я должен быть весьма и весьма осторожен, ибо в моем двойственном положении необходимо взвешивать каждый шаг, и неизвестно, как это все может для меня обернуться. Вы сами понимаете, я не могу быть советником и той и другой стороны. Я считаю своим долгом и от души желаю, не становясь ни на ту, ни на другую сторону, тщательно разобраться в этом деле и постараться как-нибудь объединить английские и американские интересы. Полагаю, что меня, как юрисконсульта, не может скомпрометировать то, что мистер Каупервуд обратился ко мне, желая выяснить отношение к нему здешних кругов. Ну, а в качестве пайщика компаний, я думаю, мне не возбраняется решить самому, какой проект лучше, и на правах частного лица поступить соответственно. Надеюсь, у вас нет никаких этических возражений по этому поводу?

– Решительно никаких! – засмеялся Стэйн. – На мой взгляд, это вполне честная и правильная позиция для нас обоих. А если они будут возражать – их дело. Нас это не должно беспокоить. Ну, а мистер Каупервуд, конечно, сам может позаботиться о себе.

– Очень рад, что вы так думаете, – сказал Джонсон. – Меня, признаться, это несколько смущало, но теперь, я полагаю, все устроится. И во всяком случае, от этой моей беседы с Каупервудом никому вреда не будет. А потом, если это покажется вам интересным, мы можем с вами предпринять в этом направлении кое-какие шаги – уже втроем, – осторожно добавил он.

– Ну да, разумеется, втроем, – подтвердил Стэйн. – И как только у вас будет что-нибудь конкретное, высейчас же дайте мне знать. Во всяком случае, – прибавил он, потягиваясь и снимая со стола свои длинные ноги, – кое-чего мы с вами добились – подняли медведей из спячки. Вернее, Каупервуд сделал это за нас. Теперь нам надо притаиться и выждать – посмотрим, куда они ринутся.

– Вот и я так думаю! – сказал Джонсон. – А после разговора с Каупервудом во вторник я тотчас же к вам наведаюсь.