Глава XXXII

Обед в отеле «Браун» оказался чреват серьезнейшими последствиями не только для Джонсона и тех лиц, чьи интересы он представлял, но также и для Каупервуда и всего, чего он стремился достигнуть, хотя ни Джонсон, ни Каупервуд в то время отнюдь не сознавали этого.

Каупервуду, разумеется, очень скоро стало известно, что Джонсон сильно озабочен недовольством директоров и пайщиков акционерных компаний лондонского подземного транспорта и что если он сначала воодушевился широкими замыслами американского финансиста, то сейчас он предпочитает выждать и не становиться ни на чью сторону до тех пор, пока не будет знать определенно, что, собственно, намеревается предложить им Каупервуд. Однако Каупервуд с удовлетворением обнаружил, что Джонсона чрезвычайно прельщает перспектива крупных доходов от переоборудованной и усовершенствованной лондонской подземной сети, и он, в сущности, очень не прочь стать его компаньоном, если это окажется возможным. А так как Каупервуд стремился восстановить свою репутацию в глазах общества и реабилитировать себя в финансовых кругах, он склонен был предоставить Джонсону эту возможность. Он начал разговор с того, что попросил Джонсона сказать ему прямо, не скрывая, какие затруднения и препятствия неизбежно возникают перед иностранцем, задумавшим взяться за подобного рода предприятие.

Такая откровенная постановка вопроса сразу обезоружила Джонсона, и он честно, без обиняков рассказал Каупервуду, как обстоит дело. Он, в сущности, повторил примерно то же, что говорил Стэйну о своем двойственном положении, и не счел нужным скрывать, что нежелание его хозяев считаться с крупными социальными и экономическими переменами, которые как ни медленно, но с полной очевидностью совершаются в Англии, объясняется лишь упрямством, даже тупоумием. Он сказал, что у них до сего времени нет сколько-нибудь трезвого представления о том, как подойти к решению этой задачи. А интерес, который у них теперь появился к подземке, вызван не серьезным намерением разрешить наболевший вопрос, а просто страхом, как бы чужеземец не выхватил это дело из их рук. Печально признаваться в этом, но это факт. И как бы ни хотелось ему примкнуть к Каупервуду и поддержать его безусловно разумное начинание, – у него связаны руки, ибо если его, юрисконсульта «Метрополитен» и «Районной», заподозрят в содействии иностранцу, задумавшему захватить лондонскую подземную сеть, никто не посчитается с его частными интересами пайщика, – это вызовет всеобщее негодование, он лишится всех своих связей и возможности что-либо делать; так что его положение в высшей степени затруднительно.

Тем не менее Джонсон считал, что действия Каупервуда и его намерение прибрать дело к рукам вполне законны и практически осуществимы. По этой причине он готов помогать ему, сколь это окажется возможно. Но для этого он должен ознакомиться с планом Каупервуда во всех подробностях, чтобы иметь представление, в какой мере он может участвовать в этом деле.

Однако план Каупервуда, в который не была посвящена ни одна душа, отличался таким беззастенчивым цинизмом и коварством, что вряд ли Джонсон мог даже предположить нечто подобное. Учитывая преимущества и права, которые давало ему приобретение в собственность одной только линии Чэринг-Кросс, и имея в виду еще кое-какие контракты, утвержденные парламентом и оказавшиеся в руках людей, заведомо не имевших денег для их осуществления, Каупервуд думал скупить их исподволь и, собрав все, что можно, попридержать до поры до времени, не говоря никому ни слова. А потом, если уж ему придется преодолевать слишком упорное сопротивление, он может прижать их всеми этими контрактами и предложить лондонцам свою собственную, новую подземную сеть, – такой ход, безусловно, заставит его врагов пойти на мировую. Кроме того, имея в руках акции «Чэринг-Кросс» – преемницы бывшей Электротранспортной компании, – он готов, если это окажется необходимым, уступить значительную долю их каким-нибудь пайщикам-англичанам, с тем чтобы они помогли ему захватить в свои руки контроль над Районной подземной дорогой.

И хотя Каупервуд и говорил Беренис, что он думает организовать дело в Лондоне на гораздо более бескорыстных началах, чем это имело место в его прежних предприятиях, он по опыту знал: самое главное – обеспечить себе львиную долю дохода, по крайней мере до тех пор, пока у него не будет уверенности, что его на этом не околпачат, что излишняя честность с его стороны не поставит его в дурацкое положение и не приведет к краху. Он положил за правило: обеспечивать себе в любой акционерной компании, которую он возглавлял, по меньшей мере пятьдесят один процент акций и вдобавок пятьдесят один процент акций разных дочерних предприятий, которые он всегда учреждал и которыми управлял через подставных лиц.

Так, например, для электрификации задуманной линии он решил учредить особую компанию по оборудованию и постройке подземных станций, которая получила бы контракт специально на электрификацию линии Чэринг-Кросс. Подобным же образом он думал организовать дочерние компании по поставке вагонов, рельсов, стальных деталей, оборудования для станций и т. п. Разумеется, все это должно было давать громадные прибыли. Но, в то время как в Чикаго прибыль шла исключительно в его собственный карман, здесь, в Лондоне, где ему предстояло вести очень тяжелую борьбу, он был готов уступить некоторую долю этих солидных доходов тем, кто будет ему наиболее полезен.

Так, например, он решил, если это окажется необходимым, посвятить Джонсона и Стэйна в план организации задуманной им компании по поставке оборудования; и если они действительно поддержат его и ему или, быть может, им втроем удастся получить в свои руки «Метрополитен» и «Районную», – он им откроет секрет, как с самого начала обеспечить себе верные и обильные прибыли при помощи вот такого рода вспомогательных компаний. А затем он им покажет на деле, что в процессе постройки и оборудования каждого отдельного участка сети доходы этих вспомогательных компаний будут неизменно расти; это-то и есть тот основной рычаг, при помощи которого – он по опыту знал – можно выкачивать колоссальную прибыль.

Во время своей весьма дружественной беседы с Джонсоном Каупервуд держался так подкупающе просто, как если бы он и впрямь решил ничего не скрывать от своего собеседника. Однако про себя он подумывал, что перехитрить такого дельца будет нелегко! А как раз такой человек был бы ему очень кстати, вместо старика Сиппенса, – вот только как это устроить? Осторожно прощупав Джонсона со всех сторон и убедившись, что, при всей своей сдержанности, англичанин явно готов пойти ему навстречу, Каупервуд спросил его прямо – не согласится ли мистер Джонсон стать его главным поверенным и финансовым агентом при проведении всех необходимых переговоров и заключении сделок, которые помогут им добиться объединения всех линий и участков для постройки единой лондонской сети? Он чистосердечно признался Джонсону, что покупка линии Чэринг-Кросс сама по себе не представляет для него ни малейшего интереса, если он не сможет воспользоваться ею как отмычкой, которая откроет ему доступ к другим линиям.

– Признаться вам откровенно, мистер Джонсон, – сказал он самым деловитым тоном, – я, прежде чем приехать сюда, довольно подробно ознакомился с положением на вашей подземке. И не хуже вас понимаю, что ваша центральная кольцевая линия – это, в сущности, ключ ко всей сети в целом. Кроме того, мне известно также, что вы, как и лорд Стэйн, принадлежите к основному ядру крупных пайщиков «Районной». Так вот, я желал бы знать: есть ли какая-нибудь возможность с вашей помощью добиться объединения Чэринг-Кросс с Метрополитен, Районной и прочими линиями?

– Это отнюдь не легкое дело, – с глубокомысленным видом протянул Джонсон. – У нас большую роль играют традиции, и англичане очень держатся за них.

Если я вас правильно понял, вы имеете в виду такую систему, которая объединила бы вашу линию с другими и, в частности, с центральной кольцевой линией, и чтобы вы, разумеется, возглавили все это.

– Правильно, – отвечал Каупервуд, – и, смею вас заверить, вы об этом не пожалели бы.

– Вам нет надобности говорить мне это, мистер Каупервуд, – сказал Джонсон. – Но мне надо основательно подумать, выяснить разные обстоятельства, навести кое-какие справки. И вот когда я все это взвешу, тогда мы с вами можем еще раз вернуться к этому вопросу.

– Конечно, – отвечал Каупервуд. – Я вас вполне понимаю. Да я и сам думаю уехать куда-нибудь ненадолго. Давайте встретимся недели через полторы, через две?

На этом они расстались, крепко пожав друг другу руки. Джонсон возвращался к себе в сильно приподнятом настроении, воодушевленный мечтами о крупной деятельности и не менее крупных доходах. Пожалуй, ему несколько поздновато праздновать победу в этом деле, которому он посвятил всю свою жизнь. Но сейчас, по-видимому, успех обеспечен.

А Каупервуд, оставшись один, погрузился в практические размышления о предстоящих ему финансовых операциях. В конце концов, волшебное заклинание «Сезам, откройся» на сей раз оказывалось проще простого: выложить достаточное количество фунтов стерлингов. Потрясти полной мошной перед глазами ссорящихся между собой пайщиков, и, какие бы у них там ни были разногласия, можно наверняка поручиться: все они ухватятся за эту мошну и забудут, о чем спорили. Предложить этим несговорчивым директорам и акционерам, скажем, два, три или даже четыре фунта стерлингов за каждый фунт акций, имеющихся у них на руках. Прибыль, которая в избытке потечет к нему от его дочерних компаний, и сам рост движения на подземке в таком громадном и быстро расширяющемся городе, как Лондон, безусловно, не только покроют эту баснословную цену, которую он готов им предложить, но со временем принесут ему такие проценты, какие этой публике и не снились. Итак, прежде всего – получить в руки контроль. А затем объединить все линии, каких бы денег это ни стоило. Время и все возрастающие мировые финансовые обороты постепенно окупят все это с лихвой.

Но, конечно, ему отнюдь не улыбается финансировать все эти предварительные расходы из собственного кармана, и придется, пожалуй, в ближайшее время поехать в Соединенные Штаты. Там уж он постарается изобразить это предприятие в самых заманчивых красках: нелегкое дело выцарапать из банков, синдикатов и у отдельных капиталистов, чьи алчные повадки он хорошо изучил, солидные займы для будущей контролирующей акционерной компании; но это даст ему возможность совершить оборот – завладеть лондонской подземкой, а потом, со временем, и вернуть долг своим заимодавцам-акционерам из расчета по меньшей мере два-три доллара за доллар.

Однако сейчас ему прежде всего надо отдохнуть и съездить куда-нибудь с Беренис. А когда он вернется, тогда можно будет еще раз побеседовать с Джонсоном и встретиться с этим лордом Стэйном, потому что, несомненно, от этих двоих многое зависит.