Глава XXVIII

После поездки с Сиппенсом и тщательного осмотра всех участков вновь проектируемых подземных линий Каупервуд окончательно убедился в необходимости для начала получить концессию на Чэринг-Кросс и теперь с нетерпением ожидал у себя в конторе Гривса и Хэншоу. Начало разговору положил Гривс:

– Мы желали бы знать, мистер Каупервуд, согласитесь ли вы взять пятьдесят один процент акций линии Чэринг-Кросс, при условии, что мы внесем соответственный нашей доле капитал для постройки линии.

– Соответственный? – переспросил Каупервуд. – Это зависит от того, что вы подразумеваете под этим. Если постройка обойдется в миллион фунтов стерлингов, можете ли вы гарантировать, что вы внесете примерно четыреста пятьдесят тысяч?

– Видите ли, – несколько нерешительно отвечал Гривс, – конечно, не из нашего собственного кармана. Но у нас найдутся люди, которые войдут с нами в пай и предоставят капитал.

– Насколько мне помнится, у вас не было таких людей, когда мы с вами виделись в Нью-Йорке, – сказал Каупервуд. – Поэтому я считаю, что тридцать тысяч фунтов стерлингов за пятьдесят один процент акций компании, которая не имеет на руках ничего, кроме концессии и долгов, – это предельная сумма, которую я могу предложить. Как я за это время выяснил, у вас здесь чересчур много всяких компаний с одними только правами и без шиллинга за душой. Если бы вы дали мне твердую гарантию внести четыреста пятьдесят тысяч, иначе говоря, примерно сорок девять процентов стоимости всей постройки, я бы, пожалуй, еще подумал о вашем предложении. Но поскольку вы просто хотите, чтобы я взял пятьдесят один процент акций, положившись на то, что вы потом соберете недостающий капитал и довнесете ваши сорок девять процентов, это меня отнюдь не устраивает. Ведь вы, в сущности, ничего не можете мне предложить, кроме ваших прав. А при таком положении вещей речь может идти только о передаче полного контроля. Потому что только контрольный пакет акций и даст мне возможность достать тот громадный капитал, который требуется на это дело. И вы, джентльмены, разумеется, должны понимать это лучше кого-либо другого. Поэтому если вы еще не решили, подходят ли вам мои условия: тридцать тысяч фунтов за ваш опцион с сохранением за вами контракта на постройку дороги, – а это мое последнее слово, – я полагаю, что нам с вами больше незачем продолжать разговор.

И он, достав из кармана часы, взглянул на циферблат, – этот красноречивый жест ясно дал понять Гривсу и Хэншоу, что, если они сейчас же не дадут ему ответа, им придется уйти ни с чем. Они переглянулись, и после некоторой паузы Хэншоу сказал:

– Допустим, что мы согласимся уступить вам контроль, мистер Каупервуд, но какая у нас будет гарантия, что вы немедленно приступите к постройке линии?

Ведь если нам не будет предоставлена возможность развернуть строительные работы в пределах срока, указанного в контракте, я, признаться, не вижу, какая нам может быть от этого выгода.

– Я совершенно согласен с моим компаньоном, – вставил Гривс.

– На этот счет вы можете быть совершенно спокойны, – сказал Каупервуд. – Я готов дать вам письменное обязательство или подписать любой выработанный сообща договор, что, если в течение шести месяцев со дня его подписания вам не будут предоставлены средства на постройку первого участка линии, наше соглашение с вами надлежит считать недействительным, и я сверх того обязуюсь уплатить вам десять тысяч фунтов неустойки. Вас это удовлетворяет?

Подрядчики снова многозначительно переглянулись. Они слышали, что Каупервуд в денежных делах хитер и прижимист, но они слышали и то, что он выполняет подписанные им обязательства.

– Тогда все в порядке! На такие условия можно согласиться, – сказал Гривс. – Ну а как относительно дальнейшей работы на других участках?

Каупервуд захохотал.

– Видите ли, джентльмены, я как раз избавляюсь сейчас от двух третей всего городского транспорта Чикаго. За двадцать лет я построил в этом городе тридцать пять миль надземных дорог, сорок шесть миль трамвайных путей и провел, кроме того, семьдесят пять миль загородных трамвайных линий, приносящих сейчас немалый доход. Я являюсь основным владельцем и хозяином этих предприятий. И ни один из моих пайщиков до сих пор не потерял ни одного цента. Акции этих предприятий дают и сейчас свыше шести процентов прибыли. И если я расстаюсь с ними – не без выгоды для себя, – так не потому, что предприятия эти недостаточно доходны, а исключительно из-за конкуренции и политических нападок, которыми меня донимали. Далее: ваша лондонская подземка интересует меня отнюдь не с денежной стороны. Вы сами затеяли это: не забывайте, что вы пришли ко мне, а не я к вам. Но не в этом дело. Я не имею привычки хвастаться и не собираюсь хвастаться. Что касается других участков – сроки и сумму издержек мы оговорим в контракте, но только вы, разумеется, по собственному опыту знаете, что тут надо будет учесть всякие непредвиденные задержки и случайности, которые возникают в такого рода делах. Главное же, я полагаю, это то, что я готов заплатить вам сейчас наличными за ваш опцион и взять на себя все обязательства, вытекающие из контракта.

– Что вы скажете? – спросил Гривс, обращаясь к Хэншоу. – Я считаю, что мы сумеем поладить с мистером Каупервудом не хуже, чем с кем-нибудь другим.

– Отлично, – сказал Хэншоу. – Я готов.

– А как вы предполагаете оформить передачу мне опциона? – осведомился Каупервуд. – Насколько я понимаю, вы должны сначала оформить ваши права на него в Электротранспортной компании, прежде чем сможете передать его мне.

– Совершенно верно, – ответил Хэншоу, мысленно уже прикидывавший, как им лучше поступить. Если они сначала будут оформлять дела с Электротранспортной компанией, а потом с Каупервудом, это значит, что им придется не только выложить компании сейчас же наличными тридцать тысяч в уплату за опцион, но и раздобыть сверх того хотя бы на короткое время еще шестьдесят тысяч, чтобы осуществить передачу внесенного компанией гарантийного залога в государственных бумагах.

А так как достать наличными такую громадную сумму – девяносто тысяч – дело нелегкое, Хэншоу решил, что куда проще было бы пойти к Джонсону и в правление Электротранспортной компании и рассказать им все начистоту. Джонсон может созвать директоров, пригласить Каупервуда и его с Гривсом и оформить передачу прав за денежки Каупервуда. Эта идея показалась ему как нельзя более заманчивой.

– Я полагаю, что для обеих сторон целесообразнее всего было бы оформить передачу из рук в руки за один раз, – сказал он и тут же объяснил Каупервуду, каким образом это можно сделать, умолчав, разумеется, почему ему кажется это удобным. Но Каупервуд отлично понял и то, о чем Хэншоу предпочел умолчать.

– Хорошо, – сказал он. – Если вы беретесь уладить это с вашими директорами, я не возражаю. Все это займет буквально несколько минут. Вы передаете мне ваш опцион и ценные бумаги государственного банка на шестьдесят тысяч или соответствующую расписку на эти бумаги, и я тут же передаю вам чеки на тридцать и на шестьдесят тысяч. А сейчас, я думаю, нам остается только набросать текст временного соглашения, и вы подпишете его.

И он тут же позвонил секретарю и продиктовал основные пункты.

– Итак, джентльмены, – сказал Каупервуд, когда все они подписали документ, – я бы хотел, чтобы мы с вами теперь чувствовали себя не как продавцы и покупатели, но как союзники, взявшиеся сообща делать весьма важное дело, которое всем нам принесет хорошие плоды. Я даю вам слово отплатить за ваше ревностное сотрудничество не менее ревностным сотрудничеством со своей стороны. – И он крепко пожал руки обоим.

– Ну, скажу я вам, быстро мы с вами это провернули! – заметил Гривс.

Каупервуд улыбнулся.

– Надо полагать, вот это и называется у вас в Америке «ускоренный темп»? – прибавил Хэншоу.

– Просто трезвый подход к делу со стороны всех участников, – сказал Каупервуд. – Если это по-американски – хорошо! Если по-английски – тоже хорошо! Но не забудьте, что в данном случае это достигнуто при участии одного американца и двух англичан!

Как только они ушли, Каупервуд послал за Сиппенсом.

– Уж не знаю, де Сото, поверите ли вы мне, – сказал он вошедшему Сиппенсу, – но я только что купил эту самую вашу Чэринг-Кросс.

– Купили?! – воскликнул Сиппенс. – Вот это здорово!

Он уже видел себя главным управляющим и организатором работ на этой линии.

А Каупервуд тем временем как раз думал о том, чтобы поручить ему это дело. Правда, ненадолго – только чтобы сдвинуть все с места, потому что Сиппенс слишком уж неприкрытый американец, он, пожалуй, будет раздражать англичан, не сумеет ладить с воротилами лондонского финансового мира.

– Вот взгляните-ка! – сказал Каупервуд, протягивая ему лист бумаги: предварительное, но тем не менее обязательное для обеих сторон соглашение с Гривсом и Хэншоу.

Сиппенс выбрал из пододвинутого ему Каупервудом ящика длинную, в золотой обертке, сигару и начал читать.

– Здорово! – воскликнул он, вынимая сигару изо рта и держа ее в вытянутой руке. – Ну и шум поднимется, когда об этом прочтут в Чикаго, в Нью-Йорке, да и здесь тоже! Бог ты мой! Это прогремит на весь мир, стоит вам только сообщить в здешнюю прессу!

– Вот об этом-то я и хотел поговорить с вами, де Сото. Такая сенсация здесь, да еще сразу после моего приезда… Что-то я боюсь, какое это произведет впечатление… не у нас в Америке – пусть они там себе удивляются и негодуют, – а вот на ценах здешних концессий это может отразиться. Они могут подскочить, и, по всей вероятности, так оно и будет, едва только это просочится в печать. – Он задумался. – В особенности когда они прочтут, какая сумма будет выложена на стол сразу за одну эту крошечную линию. Подумайте: почти сто тысяч фунтов… Мне ведь и в самом деле придется тут же приступить к постройке или потерять на этом около семидесяти тысяч.

– Верно, патрон, – поддакнул Сиппенс.

– И сказать по правде, до чего все это бессмысленно, – задумчиво продолжал Каупервуд. – Лет нам с вами уже немало, и вот мы зачем-то ввязываемся в эту новую авантюру, которая – удастся она или нет – не может для нас с вами так уж много значить. Мы же не собираемся оставаться здесь навеки, де Сото, и ни вы, ни я не нуждаемся в деньгах.

– Но вы же хотите построить дорогу, патрон?

– Да, я знаю, – сказал Каупервуд, – ну а что, собственно, нам это даст? Что человеку надо: поесть, выпить, порадоваться подольше жизни – вот, в сущности, и все. Я просто удивляюсь, с чего мы вдруг так взбудоражились. А вам это не кажется удивительным?

– Видите ли, патрон, нас с вами равнять нельзя. Ну как я могу за вас говорить? Вы большой человек, и все, что вы делаете или не делаете, имеет значение. Ну а я – я смотрю на это как на своего рода игру, в которой я тоже участвую. Конечно, когда-то все это казалось мне гораздо более значительным, чем теперь. Может быть, так оно и было, потому что, если бы я не работал, не пробивался, жизнь прошла бы мимо меня; я не сделал бы многого из того, что мне удалось сделать. И вот в этом-то, по-моему, вся суть: все время что-нибудь делать. Жизнь – это игра, и хотим мы этого или нет, а приходится в ней участвовать.

– Так, так, – сказал Каупервуд, – ну, скоро вам придется напрячь все силы для этой игры, если мы намерены выстроить линию в срок.

И он дружески похлопал по спине своего маленького неутомимого помощника.

Беренис, когда он объявил ей о приобретении Чэринг-Кросс, решила отпраздновать событие: разве не она затеяла поездку в Лондон, не она натолкнула Каупервуда на мысль об этом новом начинании? И вот теперь наконец свершилось то, о чем она когда-то мечтала: она в самом деле приобщилась к миру больших дел! Чувствуя, какое приподнятое настроение у Каупервуда, она принесла бутылку вина, чтобы выпить за успех дела и пожелать друг другу удачи.

Когда они чокнулись, она не удержалась и спросила его с лукавым видом:

– А ты уже познакомился с этим твоим – или, вернее, нашим – лордом Стэйном?

– Нашим? – расхохотался он. – Не хочешь ли ты сказать: твоим лордом Стэйном?

– Моим и твоим, – ответила Беренис. – Ведь он может помочь нам обоим, разве не правда?

«Вот бесенок! – подумал Каупервуд. – Сколько дерзости и самоуверенности у этой девчонки!»

– Правда, – спокойно ответил он. – Нет, я пока еще не познакомился с ним, но признаю, что он важная для нас фигура. И я надеюсь, что он сыграет в наших делах существенную роль. Но со Стэйном или без Стэйна я теперь уже всерьез взялся за осуществление нашей идеи.

– И со Стэйном или без Стэйна ты своего добьешься, – сказала Беренис. – Ты сам это знаешь, и я знаю. И тебе для этого решительно никто не нужен, даже я! – Она подошла к нему и взяла его руку в свои ладони.