Душа компании

Слепой различал по звукам все игральные автоматы в «Баре». Не знаю, сколько времени потребовалось ему, чтобы научиться безошибочно узнавать звук любого, но, наверное, достаточно много, потому что за вечер он не посещал больше одного бара. Бывал только в двух городках, покидал «Флетс» и направлялся в город после наступления темноты. Выходил на обочину, когда слышал шум приближающегося автомобиля, чтобы фары могли его осветить. Потом водитель либо останавливался и подвозил его, либо проскакивал мимо, и слепой продолжал путь по скользкой дороге. Все зависело от того, насколько была загружена машина и сидела ли в ней женщина, потому что от слепого всегда крепко пахло, особенно зимой. Но рано или поздно кто-нибудь останавливался: все-таки слепой.

Все его знали и называли Слепыш – хорошее прозвище для слепого в этой части страны. И в этот день он собирался попасть в бар, который назывался «Пилот». Рядом находился другой бар, также с зоной для азартных игр и обеденным залом, под названием «Индекс». Оба названы в честь расположенных неподалеку гор, и это были хорошие бары, со старомодной барной стойкой. Игральные автоматы в одном ничем не отличались от игральных автоматов во втором, но в «Пилоте» кормили, пожалуй, получше, хотя стейк с кровью лучше жарили в «Индексе». Кроме того, «Индекс» работал всю ночь напролет, и утром посетителей хватало, потому что до десяти часов напитки подавали за счет заведения. В Джессапе работали только два бара, так что они могли этого и не делать. Но завели такой порядок.

Вероятно, Слепыш предпочитал «Пилот», потому что игральные автоматы стояли там в ряд, у стены слева от входа, напротив барной стойки. И отслеживать их ему было проще, чем в «Индексе», где автоматы разместили группами, так как площадь зала позволяла. Этим вечером он сильно замерз, усы его обледенели, а в уголках глаз застыли капельки гноя, да и вообще он выглядел не очень хорошо. Даже исходивший от него запах замерз, но ненадолго, и Слепыш начал его источать, едва за ним закрылась дверь. Обычно я предпочитал на него не смотреть, но тут присмотрелся внимательно: знал, что обычно его подвозили, и я не мог понять, как он успел до такой степени замерзнуть. Наконец спросил его:

– Откуда ты шел пешком, Слепыш?

– Уилли Сойер высадил меня под железнодорожным мостом. Больше машин не было, и я дошел сюда пешком.

– Почему он тебя там высадил? – спросил кто-то.

– Сказал, что от меня очень плохо пахнет.

Кто-то дернул ручку игрального автомата, и Слепыш начал прислушиваться к жужжанию. Монеты не посыпались. «Кто-нибудь из наших парней играет?» – спросил он меня.

– Разве ты не слышишь?

– Пока нет.

– Никаких парней, Слепыш, сегодня же среда.

– Я знаю, какой сегодня день. Не надо говорить мне, какой сегодня день.

Слепыш направился к игральным автоматам, залез пальцами в нишу для монет каждого из них в надежде, что кто-то забыл хотя бы одну. Естественно, никто ничего не оставил, но с этого всегда начинался его ритуал. Потом он вернулся в бар, где сидели мы, и Эл Чейни предложил ему выпить.

– Нет, – отказался Слепыш. – Мне надо быть осторожным на этих дорогах.

– Что значит на дорогах? – спросил его кто-то. – Ты же ходишь по одной дороге, между Джессапом и «Флетс».

– Я бывал на многих дорогах, – ответил Слепыш. – И в любой момент могу сойти с пути и вновь вернуться.

Кто-то выиграл, но не много. Слепыш все равно двинулся на звук. На этом автомате игра шла на четвертаки, и молодой парень, который там играл, с неохотой протянул Слепышу один. Тот ощупал его, прежде чем сунуть в карман.

– Спасибо, – поблагодарил он. – И без него у тебя все будет хорошо.

– Рад это слышать, – ответил молодой парень, бросил в щель четвертак и вновь потянул ручку вниз.

Снова выиграл, на этот раз больше, собрал четвертаки. И один дал Слепышу.

– Спасибо, – поблагодарил тот. – Видишь, как хорошо все идет.

– Сегодня мой вечер, – ответил один играющий молодой человек.

– Твой вечер – мой вечер, – откликнулся Слепыш, и молодой парень продолжил игру, но уже ничего не выигрывал, а от Слепыша, стоявшего рядом, исходил такой сильный запах и выглядел он так ужасно, что парень бросил играть и пошел в бар. Слыпыш этого не заметил, потому что парень не сказал ни слова, какое-то время постоял, потом вновь проверил все игральные автоматы и остался стоять рядом в надежде, что кто-то еще подойдет и поиграет.

В этот вечер никто не играл в рулетку и не бросал кости, а игроки, сидевшие за столом для покера, валяли дурака. Вечер выдался на удивление спокойный, никакого азарта не чувствовалось. Доход заведению приносил только бар. Но в баре посетители были довольными лишь до появления Слепыша. Теперь большинство перебралось в «Индекс» или пошло домой.

– Что будешь, Том? – спросил меня Фрэнк, бармен. – За счет заведения.

– Я уже собрался уходить.

– Сначала пропусти еще стаканчик.

– Тогда то же самое, – ответил я.

Фрэнк спросил молодого человека в теплой, непромокаемой куртке и черной шляпе, чисто выбритого и с загорелым лицом, что он будет пить, и молодой человек остановил свой выбор на том же виски, что и я. Назывался виски «Олд форестер».

Я кивнул ему, поднял стакан, и мы оба выпили. Слепыш стоял у дальнего края ряда игральных автоматов. Я думаю, он понимал, что никто не войдет в бар, увидев его, потому что застенчивостью он не отличался.

– Как этот человек потерял зрение? – спросил меня молодой парень.

– Вам лучше не знать, – ответил я.

– В драке? – спросил чужак.

– Да, – ответил Фрэнк. – И после той же драки голос его стал таким пронзительным. Расскажи ему, Том.

– Никогда об этом не слышал.

– Да. Не слышал, – согласился Фрэнк. – Разумеется, не слышал. Полагаю, тогда ты здесь еще не жил. Мистер, это случилось в такой же холодный вечер, как и сегодняшний. Может, еще более холодный. И драка быстро кончилась. Начала я не видел. Они уже дрались, когда вывалились из двери «Индекса». Черный, который теперь Слепыш, и другой парень, Уилли Сойер, и они и молотили друг друга кулаками, и пинали ногами, и душили, и кусались. И я увидел, что один глаз Черного уже свисает на щеку. Они дрались на покрытой льдом дороге, вдоль которой тянулись сугробы, и свет падал из этой двери, и из двери «Индекса», и Холлис Сэндс стоял позади Уилли Сойера, сцепившегося с Черным, и кричал: «Откуси его! Откуси его, как виноградину!» А Черный вонзился зубами в лицо Уилли Сойера и отхватил немалый кусок, потом снова вонзился и отхватил еще один кусок, и они повалились на лед. И тут Черный издал крик, подобного которому вам никогда не услышать. Хуже, чем тот, что издает хряк, когда его режут.

Слепыш подошел к стойке: мы поняли это по запаху и повернулись к нему.

– Откусил его, как виноградину, – подтвердил Слепыш пронзительным голосом и посмотрел на нас, поворачивая голову слева направо. – Это левый глаз. А потом второй. И начал меня топтать, потому что я уже ничего не видел. Это самое худшее. – Он похлопал себя по груди. – Я тогда умел драться. Но он добрался до моего глаза до того, как я успел понять, что происходит. В этом ему повезло. Что ж, – продолжил Слепыш безо всякой злобы, – на том и закончилась драка для меня.

– Дай Черному выпить. – Я повернулся к Фрэнку.

– Меня зовут Слепыш, Том. Я заслужил это прозвище. Ты видишь, что я его заслужил. Этот парень высадил меня на дороге сегодня. Тот, что откусил глаз. Мы никогда не были друзьями.

– А что вы ему сделали? – спросил чужак.

– О, вам надо на него взглянуть, – ответил Слепыш. – Вы сразу поймете, что это он. Пусть это будет для вас сюрпризом.

– Вам не захочется его видеть, – предупредил я чужака.

– Знаете, это одна из причин, по которой мне хочется вновь обрести зрение. – Слепыш вздохнул: – Я бы хотел хоть раз взглянуть на него.

– Ты знаешь, как он выглядит, – напомнил ему Фрэнк. – Однажды ты ощупал руками его лицо.

– И сегодня ощупал, – радостно отозвался Слепыш. – Потому-то он и высадил меня из машины. У него совсем нет чувства юмора. Я сказал ему, что в такой холодный вечер ему надо хорошо кутать лицо, чтобы во рту ничего не замерзло. Для него это не смешно. Вы знаете, Уилли Сойеру никогда не быть душой компании.

– Черный, выпей за счет заведения, – сказал Фрэнк. – Я не могу подвезти тебя домой, потому что живу рядом. Но ты можешь остаться на ночь в подсобке.

– Премного тебе благодарен, Фрэнк. Только не зови меня Черным. Я больше не Черный. Теперь я Слепыш.

– Выпей, Слепыш.

– Да, сэр, – ответил Слепыш, рукой нащупал стакан, поднял и чокнулся со всеми.

– Этот Уилли Сойер, наверное, сидит дома один. Этот Уилли Сойер не знает, как ему развлечься.