Эпилог

2017–2018… Правосудие для Кэтрин Ли… Леру отдает последнее… Развеян по ветру.

Моя первая поездка на Филиппины в конце 2015 года пришлась на середину президентской кампании в этой стране. Кандидат-аутсайдер Родриго Дутерте, мэр Давао, полуторамиллионного города на южном острове Минданао, клялся, что даст грандиозный бой наркоторговцам и иным преступникам. «Те из вас, кто как-то связан с наркотиками, знайте, сукины дети, я в самом деле переубиваю вас», – сказал он. В случае победы на выборах он обещал убить сто тысяч дилеров, сбросив столько трупов в Манильский залив, «что рыба разжиреет». Он отставал от других кандидатов, и никто не относился к нему серьезно, как и к тогдашнему претенденту на американских выборах Дональду Трампу. Ожидалось, что победит кандидат правящего большинства, политический союзник тогдашнего президента Бениньо Акино.

В середине 2017 года, когда я прилетел на Филиппины в последний раз, Дутерте уже больше года был президентом. И, не теряя времени, выполнял обещание: полиция и вооруженные неизвестные убили больше семи тысяч человек, подозревавшихся в употреблении или продаже наркотиков, а также, казалось бы, и вовсе непричастных. Международные организации по правам человека пребывали в шоке от такой внесудебной расправы, но Дутерте был непоколебим. Он заявил, что у него есть список миллиона других, замешанных на Филиппинах в наркоторговлю, присовокупив, что «защитники прав человека покончат с собой, если я порешу еще и всех этих». Он и в самом деле похвалялся, что, будучи мэром, лично убил нескольких подозреваемых в преступлениях.

Дикая бравада Дутерте напомнила мне Леру и то, как он всаживал пули в труп Дейва Смита, чтобы казалось, что отчасти он совершил убийство сам. Меня занимал вопрос, насколько он и его организация повинны в возникновении обстановки, в которой Дутерте смог прийти к власти. Лично Пол никогда не впечатлял общественность на Филиппинах, его не преследовали полиция и суд. Дело было в другом: размах коррупции и беззакония, питаемых и используемых Леру, внушил обычным гражданам циничное отношение к государству. Любопытно было бы поглядеть, как вышел бы Пол из столкновения с насилием, развязанным режимом Дутерте. Один человек из преступного мира Манилы сказал мне, что, по словам важных особ из картелей, действующих в стране, мишенями всей пальбы были наркоманы и торговцы низшего уровня, а те, кто стоял наверху, знали, как откупиться, и сохраняли неуязвимость. «Они говорят: «Мы ввезем еще больше». Они запасают дурь, – сказал мой собеседник. – Значит, сколько там тысяч вы убили? Никакого толку».

Бывший агент 960 согласился насчет Дутерте: «Они с Леру прекрасно спелись бы. Полу пришлось бы давать взятки – и все были бы довольны».

Когда я встретился вновь с Ризальди Риверой в Национальном бюро расследований в один из последних дней пребывания в Маниле, я спросил его, есть ли шанс, что Леру экстрадируют и ему придется здесь отвечать за свои преступления. «Ну, если кто и попробует добиться экстрадиции Леру, так это НБР. Только с чего вы взяли, что американцы его отдадут? Он же главный трофей».

Ривера перевелся из Отдела расследования убийств в Отдел экологических преступлений. Когда мы с Ауророй Алмендраль пришли на встречу с ним, мы застали в конторе отдела пятерых парней, пожирающих пиццу и смотрящих дневное ток-шоу по маленькому телевизору. Пока мы ждали, я заметил распечатанный на принтере девиз по-английски, пришпиленный к стене: «Не бери взяток, потому что взятка ослепляет зрячих и извращает слова праведных».

Потом появился Ривера в фиолетовой рубашке и джинсах. Я поинтересовался, не был ли он изгнан подальше в глухой закоулок Бюро, и он ответил, что предпочел Отдел экологических преступлений прежней работе: «Слишком много давления в крупных делах в убойном отделе».

Но даже после перевода он помогал УБН с расследованием гибели Кэтрин Ли, хотя оттуда и не присылали никаких документов, которые пригодились бы для обвинительного акта на Филиппинах. Вместе они достигли прогресса, собрав больше улик против Адама Самиа и Дэвида Стилвела из Северной Каролины, которых ждал суд за убийство Кэтрин.

Сегодня были новости и поинтереснее. Ривера сказал:

– Мы нашли машину.

– Правда?

– Да, она сейчас у меня под охраной.

В феврале 2017 года Леру предоставил УБН сведения о местонахождении «Тойоты Иннова». Она стояла в гараже при доме, которым он владел в предместье Лас Пиньяс. Власти забрали ее оттуда. За ней прилетали двое агентов, которые хотели, чтобы она была передана американскому посольству. Но Ривера возражал, сказав, что законный порядок будет нарушен. Мини-фургон передали на сохранение НБР.

Он показал мне машину. Она стояла на парковке, окруженной зданиями Бюро. Одно из сидений было убрано, и среди пустых пластиковых бутылок и упаковок от фастфуда Ривера показал мне то, что выглядело как пятно крови. Но было ли это оно? И если крови, то, может быть, животного? УБН предлагало прислать команду судмедэкспертов или даже перевезти машину в Квантико, в Вирджинию. Но такие планы, сказал Ривера, требуют одобрения филиппинского министерства юстиции и «никогда не воплощаются». Позднее УБН утверждало, что Национальное бюро расследований отказалось передать ему машину.

Существовал другой способ проверить, присутствовали ли Самиа и Стилвел на месте преступления. При обыске в доме Самиа были найдены, как считалось, ключи от «Тойоты Иннова». Двое агентов, по словам Риверы, должны были прилететь из США, чтобы проверить, подходят ли ключи.

Уже после моего отъезда Ривера написал мне. Машина завелась.

Суд над Самиа, Ситвелом и Хантером был назначен в Манхэттене на апрель 2018 года, и, в отличие от миннесотского процесса по делу RX Limited, здесь как главный свидетель должен был выступить Пол Калдер Леру.

В здании суда на площади Фоли, в зале под сводчатым потолком хватало мест более чем на сто человек. В первое утро, когда выбирали присяжных, я сел всего в нескольких рядах от стола, за которым ожидали слушаний три прокурора и агент подразделения 960 Эрик Стауч. Федеральные приставы ввели троих подсудимых. Адам Самиа с зализанными назад волосами и самоуверенной ухмылкой, казалось, посмеивался над происходящим. Дэвид Стилвел, уже признавшийся, что принимал участие в убийстве Ли как водитель, выглядел ошеломленным. В предварительном заявлении его адвокат уже сообщил суду, что защита будет строиться на процедурном вопросе: знал ли обвиняемый до отъезда на Филиппины, что задание, для выполнения которого его нанимали, подразумевало убийство. Закон, по которому были выдвинуты обвинения, требовал, чтобы сговор троих подсудимых с целью убийства произошел на территории США. Мало убить кого-то за границей, это, по американским законам, еще не преступление. Джозеф Хантер казался самым невозмутимым из всех. Этот человек, устрашающая громада, шел с тростью, его лицо выражало мрачную покорность. Для него весь вопрос теперь сводился к одному: двадцать лет тюрьмы, как и раньше, или пожизненный срок. Судья Ронни Абрамс допрашивал будущих присяжных, чтобы проверить их на предвзятость, и в зале звучали имена и названия мест, долго провисевшие у меня на стене. Кандидатов в присяжные спрашивали, не знакомы ли они с членами организации Леру Тимом Вамвакьясом, Нестором Дель Росарьо, Шаем Реувеном, Локланом Макконнелом, Мэтью Смитом, Мораном Озом, Брюсом Джонсом и другими. Упоминаемые места находились в Корее и Замбии, Папуа – Новой Гвинее и на Сейшельских островах, в Северной Каролине и Тайтае на Филиппинах. Дело Кэтрин Ли было безменом, на котором можно было взвесить всю историю Леру.

Члены жюри, десять мужчин и две женщины, заняли надлежащие места, и помощник прокурора Соединенных Штатов Патрик Иген произнес вступительную речь: «4 февраля 2012 года Кэтрин Ли ехала на заднем сиденьи мини-фургона…» Она едва знала своих попутчиков, Самиа и Стилвела, которые выдали себя за покупателей, подыскивающих недвижимость, с целью убийства Кэтрин. Но все началось, по словам обвинителя, «задолго до того, как Кэтрин Ли оказалась в этой машине».

Повествованию помощника прокурора служила завязкой старая дружба Самиа с Дейвом Смитом. Самиа работал в команде наемников Леру. Годами Самиа просил Смита и Хантера о «мокром деле», о том, чтобы ему поручили убийство. В 2011 году Леру убил Смита и поставил во главе отряда киллеров Хантера, так что мечта Самиа должна была сбыться. Он завербовал своего приятеля Стилвела, диванного вояку, который ложно утверждал, что был военным снайпером. По указанию Хантера, оба вылетели на Филиппины ради жалованья в 10 000 долларов и ради 25 000 каждому за «премиальную работу», которая и была их целью. Иген описал «Тойоту», в которой было совершено преступление, и ключи, найденные в доме Самиа. Он уведомил жюри, что ему будет показана видеозапись, тайно сделанная агентами УБН, на которой Хантер говорит о деталях убийства. И он заключил: «А потом вы услышите от Пола Леру, как функционировала его организация».

В ответном выступлении адвокаты подсудимых напомнили присяжным, что обвинители должны доказать выдвинутые обвинения самым убедительным образом. Защитник Самиа сказал: «Что ж, мистер Иген был достаточно патетичен, не так ли? Но патетика не доказательство».

Как по мне, так защите предстояли геркулесовы труды. Стилвел уже показал на Самиа как на подстрекателя. С записями разглагольствующего Хантера, признанием Стилвела и вещественными доказательствами, в том числе фотографией изуродованного лица, дело обвиняемых представлялось проигранным, не говоря уже о том, что Леру должен был появиться как кукловод, преступный гений, стоявший за убийством. Но сначала обвинитель изложил жуткие подробности гибели Кэтрин. Потом демонстрировались отрывки видеозаписи, в которых Хантер излагал план преступления, и помощник прокурора рассказывал, как последовательно на каждом этапе Самиа и Стилвел проваливали план. После необходимых технических пояснений были предъявлены фотографии с камер Самиа и Стилвела и переписка Самиа с Хантером и Смитом, Хантера со Смитом и Леру.

Основное действо началось в середине второго дня, когда прокурор Эмил Боув вызвал Леру для дачи показаний. Пол вошел в темно-синей тюремной униформе с короткими рукавами. Его лицо, казалось, похудело, хотя фигура в целом не изменилась. Взойдя на трибуну, он надел очки и оглядел аудиторию. Если он искал дурной славы, как полагал его двоюродный брат, то беглый обзор присутствующих – нескольких журналистов, Томаса Синдрика и еще кое-кого из подразделения 960 – должен был внушить ему мысль, что он ее не достиг. Я наблюдал за ним и заметил, что он слегка усмехнулся, когда его взгляд остановился на Джозефе Хантере, смотревшем на него со скамьи подсудимых.

Боув быстро проверил факты, касавшиеся личности Леру: ему сорок пять лет, он родился в Зимбабве, часть детства и юности провел в ЮАР. Хантер и Самиа действительно некоторое время работали на него в службе безопасности. Потом прокурор обратился к сути дела:

– Вы знали женщину по имени Кэтрин Ли?

– Да.

– Кем она была?

– Агентом по продаже недвижимости на Филиппинах.

– Скажите, где она сейчас?

– Я приказал убить ее.

– Почему?

– Я считал, что она обкрадывала меня.

– Откуда вы знаете, что она мертва?

– Мне доложил о ее убийстве Джозеф Хантер… простите, я имел в виду, что Джозеф Хантер сказал мне, что она убита.

– Хантер сказал вам, кто участвовал в убийстве?

– Да. Хантер сказал, что команда состояла из Адама Самиа и его напарника.

В следующие два дня Леру тщательно выверенными словами изложил то, что я годами выведывал у разных людей, которых было трудно найти или разговорить. Он заявил, что получил 300 миллионов долларов прибыли от нелегальной продажи лекарств в Интернете, что на него работало от тысячи до двух тысяч людей, что он отмывал деньги, вкладывая их в золото, бриллианты и лесозаготовки в Африке и Азии. Он подробно рассказал о своем знакомстве с Дейвом Смитом в 2005 году и о том, как через него связался с миром наемников. Порой казалось, что прокуроры переусердствовали с подготовкой его выступления на суде: он словно автоматически говорил о том, что нанимал людей вроде Смита только для того, чтобы «угрожать, запугивать или убивать».

Леру поведал почти обо всех своих предприятиях, среди них о сомалийском, где, как он сказал, «была создана как прикрытие рыболовная компания, но где моей целью являлся захват ценой любого кровопролития небольшой территории, в пределах которой я бы стал военным правителем». Он закрыл компанию, так как пришел к выводу, что ее руководитель присваивает его деньги.

Пол изложил свою версию самой невероятной истории, какую мне довелось слышать: о подготовке вторжения на Сейшелы и государственного переворота там. Я подозревал, что все это лишь выдумка, передававшаяся из уст в уста в кругах наемников. Однако Леру утверждал противоположное: через Дейва Смита Леру познакомился с человеком, который якобы был связан с главой островного государства и хотел низложить его. Если бы Леру предоставил вооруженных людей для переворота, он получил бы безопасное убежище на Сейшельских островах и тамошний дипломатический паспорт. Он настолько серьезно занимался планом вторжения, что посылал на Сейшелы Джозефа Хантера разведать обстановку.

– Что вы узнали от Хантера? – спросил Боув.

– Хантер доложил, что понадобится примерно тридцать наемных солдат, чтобы подавить всякое сопротивление и свергнуть правительство.

В итоге Леру решил, что замысел неудачный в долгосрочной перспективе. Конечно, наемники Смита захватили бы страну. Но союзники действовавшего правительства в Танзании неизбежно мобилизовали бы превосходящие силы, чтобы восстановить контроль свергнутых лидеров над страной.

Пол бесстрастно отчитывался в тех приказах о расправах, которые отдавал. Да, он подставил Эндрю Хана, одного из братьев-зимбабвийцев, которые, по его мнению, украли у него больше миллиона долларов. Да, он послал Хантера и Криса Де Мейера закидать зажигательными снарядами дом Мэтью Смита. Да, он велел Дейву Смиту запугать Морана Оза, что и было сделано Де Мейером и Хантером. Де Мейер также бросил ручную гранату в дом агента по недвижимости, не Кэтрин Ли и не Нуами Эдиллор, а еще одного человека.

– Почему вы приказали это сделать?

– Этот третий агент задолжал мне около тысячи долларов.

Леру пролил свет на загадочную фигуру Джона Нэша, того, кто одним из последних видел живыми капитана Брюса Джонса и его адвоката Джо Фрэнка Суньигу. По свидетельству Пола, Нэш продал ему поддельные оружие и наркотики. Пол нанял Нэша для убийства Суньиги в обмен на частичное прощение Джону долга.

На перекрестном допросе Леру совершенно переменился, стал из услужливого свидетеля непроницаемым и спорил с вопросами адвокатов, то говоря, что сказанное неточно или что он не понимает, что имеется в виду при употреблении такого-то слова, то, например, прося разделить составной вопрос на два. Тут он прибегал к крайнему формализму. Когда ему показали копию соглашения о сотрудничестве с властями с его подписью, он возразил, что видит только «фотокопию» подписи: «Я не высказываю сомнений в том, что это и есть соглашение, я лишь не могу быть уверен в том, что текст полностью совпадает с тем, который я подписал». Иногда он производил впечатление директора крупной корпорации. Его спросили о том, выгораживает ли он себя, перекладывая вину на других, он ответил: «Я уже говорил вам, что на меня работало две тысячи человек. Не было никаких особых условий относительно того, с кем и когда я встречаюсь. Ко мне мог прийти кто угодно и когда угодно».

Адвокаты старались изобразить Леру сразу и как чудовище, и как человека, готового сказать все, что заблагорассудится, лишь бы уйти от тюрьмы. Защитник Самиа потратил все время, отпущенное ему на первом перекрестном допросе, чтобы вынудить Леру признать: в Либерии его паролем на ноутбуке было слово «ГИТЛЕР». Но и без того легко было показать, что Полу не знакомо угрызение совести.

– Справедливо было бы сказать, что вы замышляли убить всякого, кто, по вашему мнению, обманывал вас? – спросил адвокат Хантера.

– Вполне справедливо, да, – ответил Леру.

Позже ту же песенку подхватил адвокат Самиа.

– После того, как вы впервые стали виновником убийства, сожалели ли вы?

– Мне было жаль жертву.

– И это не помешало вам убить опять и затем убивать вновь и вновь?

Пол помедлил, прежде чем сказать:

– Нет, не помешало.

Он сознался, что, когда совершались все эти преступления, его не заботили последствия на Филиппинах:

– Я не беспокоился, известно ли кому-нибудь о происходящем, и кому, и что, потому что я платил полиции. Я был под ее защитой.

Многое вращалось вокруг решения Пола сотрудничать с властями. Тут он, казалось, был хорошо натренирован в ответах. Он сказал, что признал себя виновным в преступлениях, за которые получил бы десять лет тюрьмы, но его никогда не должны были судить за бо́льшую часть того, что он вообще совершил, от наркоторговли до покушений на жизнь. Предполагалось, что, если он будет говорить правду и окажет существенную помощь, судье напишут так называемое письмо 5К1, прося сократить срок заключения. И если его напишут, судья сможет назначить наказание меньше минимального и даже зачесть годы пребывания под стражей. «Но никто не обязан писать судье. Мне не давали никаких обещаний», – не уставал повторять Пол.

– Однако вы надеетесь, что судья при вынесении приговора зачтет вам годы, уже проведенные в тюрьме? – спросил адвокат Хантера.

Пол ограничился словами:

– Я надеюсь на то, что получу в итоге умеренное наказание, – и добавил тоном, скорее, вселенской усталости, чем раскаяния: – Не знаю, достаточно ли я сделал, чтобы обеспечить себе приговор с зачтением срока, уже проведенного под стражей, притом что мои злодеяния были ужасны. Я пытаюсь начать с чистого листа.

– А после всех этих убийств, тогда вы думали о том, чтобы начать с чистого листа? – спросил защитник Самиа.

– Я вынужден сказать, что нет.

Адвокат Самиа обратил внимание присяжных на контраст между надеждами на снисхождение суда и собственной безжалостностью Леру к людям вроде Брюса Джонса и Джо Суньиги.

– Значит, вы считали, что наказанием за сотрудничество с властями должна быть смерть?

– Да.

– А как, по вашему мнению, вас следовало бы убить за такое сотрудничество?

– Нет.

– А в чем разница между вами и мистером Джонсом?

– Ни в чем.

После Леру сторона обвинения вызвала Тима Вамвакьяса, бывшего американского солдата, отбывавшего двадцатилетний срок за участие в подготовке убийства агента УБН. Он рассказал многое из того, что я знал от него по нашей переписке. Адвокаты попытались посеять сомнения в надежности его показаний, заставляя его повторять, что он выступает свидетелем в надежде на сокращение срока.

Из подсудимых выступил только Адам Самиа. Когда его адвокат напрямую спросил, верно ли, что он убил Кэтрин Ли, Адам нагнулся к микрофону и громко произнес:

– Абсолютно неверно.

Его версия событий была неправдоподобной: в первых месяцах 2012 года он возил сотрудников Леру в аэропорт и обратно, а не выслеживал Кэтрин Ли, чтобы убить ее, как может показаться по фотографиям, найденным у него и у Стилвела. Он перевел с Филиппин деньги, полученные не за убийство Кэтрин, а те, что выиграл в поединке на состязаниях в боевых искусствах.

Присяжные не были сбиты с толку. Им хватило всего нескольких часов на то, чтобы вынести вердикт о признании всех троих подсудимых виновными. Им был вынесен приговор – пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Если не говорить о возможности успешной апелляции, то они проведут оставшиеся годы в федеральной тюрьме.

Конец апрельского процесса 2018 года означал, что подошла очередь суда над Полом Леру, хотя и непонятно, когда он должен состояться. В показаниях, данных Полом за часы расспросов в апреле, содержался ключ к его планам на будущее в случае, если он будет освобожден. Леру сознался, что нарушил правила тюрьмы, где находился, связавшись с одним бывшим сокамерником по имени Мир Ислам. Они познакомились годом раньше, когда их содержали вместе, и перед переводом в другую тюрьму Мир Ислам сказал Полу, что скоро будет отпущен на свободу.

– Во время ваших телефонных разговоров вы строили какие-то планы совместно с Миром Исламом? – спросил прокурор.

– Мы обсуждали открытие колл-центров. Я планировал их финансировать, – ответил Леру.

Что касается других задержанных в результате провокаций, осуществленных с помощью Пола, то Тим Вамвакьяс, приговоренный к двадцати годам тюрьмы, вероятно, получит смягчение приговора за сотрудничество и, возможно, даже прикрытие по программе защиты свидетелей. Михаэль Фильтер приговорен к восьми годам за участие в попытке продажи кокаина, а Славомир Соборски – к девяти, по тому же обвинению. Все зависело от количества наркотиков в каждом случае, хотя эти наркотики и были вымышленными. По делу о продаже северокорейского метамфетамина Адриан Валкович, «полевой командир» злоумышленников, приговорен более чем к девяти годам заключения за то, что предложил обеспечить безопасность поставки. Посредник при сделке Келли Перальта – к семи с половиной годам тюрьмы.

Е Дюн ДаньЛим получил одиннадцать с половиной лет, Филип Шекелз – семь, с возможностью перевода в ирландскую тюрьму. Скотт Стэмерс, признанный руководителем в этой сделке, осужден на пятнадцать лет.

В Гонконге Дорон Шульман, заведовавший золотыми запасами Пола и ввозивший нитрат аммония, признал себя виновным в отмывании денег. Дело ограничилось для него пятилетним заключением. Другие израильтяне безо всякого успеха заявляли, что им был неизвестен источник золота. Иоав Хен и Даниэль Фадлон, в конце концов, тоже признали себя виновными в отмывании денег и получили по четыре года тюрьмы. Омер Гавиш отрицал справедливость всех обвинений, однако был приговорен к пяти с половиной годам. Все они вышли на свободу раньше срока и вернулись в Израиль. Они отказались разговаривать со мной.

В июле 2014 года правительство США объявило трамадол, версию ультрама, подконтрольным веществом, включенным в Список IV. Все три излюбленных аптеками Леру препарата теперь подконтрольные.

В 2013 году Американская почтовая служба заплатила 40 миллионов долларов по обвинению в сознательной доставке лекарств клиентам нелегальных интернет-аптек. Годом позже, отказавшись от подобного соглашения, компания FedEx была привлечена к суду за участие в торговле подконтрольными веществами, которой занимались эти аптеки. RX Limited не упоминалась среди аптечных сетей-распространителей, но, по словам бывшего агента 960, информацией обвинителей в этом деле снабдил Леру. Правда, на суде, состоявшемся два года спустя, FedEx обвинила в ответ Управление по борьбе с наркотиками в том, что оно не уведомило представителей компании о незаконных доставках, и обвинения против FedEx были сняты.

Кент Бейли уволился из УБН в 2017 году и тогда же начал работать координатором программы по борьбе с торговлей наркотиками в штате Миннесота, занимаясь вопросами сотрудничества между различными ведомствами. Кимберли Брилл была повышена в должности и стала главой группы агентов в миннеаполисском офисе Отдела по контролю за распространением наркотиков. Стивен Холдрен – по-прежнему агент Департамента городского и жилищного планирования в Миннеаполисе, а Эрик Стауч – агент Отдела спецопераций.

Томас Синдрик уволился и был нанят организацией, борющейся с браконьерской добычей слоновой кости. Дерек Мальц тоже ушел из УБН. Как и многие другие, уволившиеся из Отдела спецопераций, он занят в частной сфере, работает на «ПенЛинк», компанию, «поставляющую программное обеспечение для систем наблюдения и анализа».

Зион Фадлон в Бразилии стал совладельцем преуспевающих хостела и ресторана «Дискавери» в Рио. Его никогда не привлекали к суду за какие-либо преступления, совершенные по указанию Леру. Когда я побывал в Бразилии в конце 2017 года, я не смог найти женщин, с которыми Леру встречался, чтобы зачать детей.

Джон Уолл, после признания вины получивший пять лет тюремного заточения, был помилован в 2017 году и работает в компании, торгующей цементом.

Моран Оз вернулся в Израиль и не соглашается на просьбы о новых интервью. Алон Беркман скрывается с тех пор, как против него было выдвинуто обвинение в США. Когда я связался с его семьей, они заверяли меня, что не поддерживают с ним контакт. Сбежал и Омер Безалель, после того как был выпущен на свободу в Миннесоте. Из одного источника я узнал, что он спокойно живет в Израиле, однако я не сумел до него добраться.

Локлан Макконнел после оправдания в суде вернулся в Канаду. Когда я говорил с ним в последний раз, он не стал сообщать, где он, и сказал, что подумывает о возвращении на Филиппины.

Нестор Дель Росарьо тоже скрылся. После долгих поисков и после того, как мне довелось услышать мнение о том, что он, скорее всего, мертв, я, наконец, нашел одну бывшую сотрудницу Леру, которая поддерживала с ним связь. Она передала ему мое сообщение, но он так и не ответил.

Прабхакара Тумпати живет с семьей в Пенсильвании, у него три клиники по лечению расстройств сна и ожирения в разных городах на северо-востоке Соединенных Штатов. Он твердо верит в то, что высший Промысел позаботился о его оправдании, а также в телемедицину. Ожидается, что к 2025 году оборот на рынке услуг в области телемедицины достигнет 80 миллиардов долларов.

Признав себя виновным, Чарльз Шульц продал «Шульц Фармеси» и закрыл «Медсин Март». Он умер в 2018 году в возрасте восьмидесяти шести лет.

Подруга Леру Синди Кайанан, ни в чем не обвинявшаяся и никогда не подвергавшаяся аресту американскими властями, похоже, завела инвестиционную компанию, которой управляет из одного из прежних офисов Леру. Лилиан Чжеун Юень Пуи и Пол Леру официально развелись в июне 2013 года. Говорят, что у Леру есть еще дети на Филиппинах, но мне не удалось ничего об этом толком узнать.

Двоюродный брат Пола Мэтью Смит живет в Булавайо, где общается по-прежнему со Стивом и ЭндрюХанами. Эндрю вышел из филиппинской тюрьмы, проведя там два года из-за обвинения в торговле наркотиками, подстроенного Леру.

Джон Нэш находится, как и раньше, в филиппинской тюрьме. Летом 2017 года мы с Ауророй Алмендраль посетили его в Битукане, убогом изоляторе под открытым небом на военной базе в Маниле. Безо всяких обвинений в суде Нэша продержали там уже три года. Он казался нервным и ослабевшим: «Вот бы вам прийти пораньше, – сказал он. – Я читаю ваши статьи и то, что вы пишете в Твиттере». Он признал, что работал на Пола, но отрицал, по-моему, не очень убедительно, то, что был причастен к убийствам Брюса Джонса и Джо Суньиги.

В «Блю Рок Ризорт» продолжаются загадочные происшествия. В апреле 2013 года туда пришел некий мужчина и выстрелил в затылок хозяину. Преступление не раскрыто. Корабль «Уфук» при таинственных обстоятельствах потонул в 2016 году в Манильском заливе, а его капитан Джон Берн еще ранее бежал из страны и заочно был приговорен к восьми годам тюрьмы.

Персональный киллер Пола Маркус безбедно живет в ЮАР. «Черт, я уже так много сказал, что меньше всего хочу, чтобы кто-то еще стучался ко мне в дверь, – заключил он после часового интервью со мной. – Я никогда и носа не суну в Америку, а то они, конечно, посадят меня под замок». Никогда не сбудется его мечта прокатиться на мотоцикле по южным штатам. Ему кажется, что по-своему он расплатился за совершенные убийства: «Я думаю, это моя карма, то, что мне пришлось делать, это дерьмо. Я развелся с женой, я все потерял. Хочу начать сначала. Новая жизнь, новая работа, хорошая работа и все такое, но, если честно, я немного побаиваюсь, не знаю, чего ожидать.

После ареста Леру Феликс Клауссен вернулся в Юго-Восточную Азию. Сейчас говорят о возрождении рыбного промысла в Сомали и обслуживании его небольшими заводами, совсем в духе инициативы, когда-то поданной Леру.

Сам Пол КалдерЛеру ожидает приговора в нью-йоркской тюрьме. Я видел его в небольшом зале федерального суда, на первом открытом слушании по его собственному делу. Между ним и Джозефом Ди Бенедетто возникли «трения», и Пол заявил, что распрощался с адвокатом и согласен на юриста, назначенного судом. Любопытно, потому ли, что у него кончились деньги в пределах легкой досягаемости или просто потому, что работы юристу уже осталось немного. Главный вопрос – письмо 5K1, в котором суду будут описаны его заслуги перед США.

Назначенный судом адвокат Ксавьер Дональдсон опоздал на слушания и не только не знал содержания дела – не знал и имени подзащитного. Главный обвинитель произнес речь, в которой сообщил, что Леру признал себя виновным и оказывал помощь властям, в том числе выступая свидетелем на судебных процессах. От него я услышал и о «трениях» с Ди Бенедетто.

Пол был вежлив и спокоен, он попросил у суда дополнительное время для консультаций с новым защитником. Когда он пошел к выходу, его сопровождали приставы, зорко оглядываясь, не угрожает ли кто или что «залогу безопасности США». Но в зале на местах для публики не было никого, кроме меня.