32

Процесс

2016–2017… Эффект наблюдателя… Локлан Макконнел попадается… Кент Бейли во плоти… Суд над RX Limited… Предсказуемый результат.

Весной 2016 года в интернет-журнале «Атавист» я опубликовал серию статей о Поле Леру, обрисовав еще незаконченную картину всего, что узнал. Сюжеты, которые разворачивались в статьях по мере выхода с марта по май, дали много новых источников. Каждый раз, когда новая статья оказывалась в Интернете, со мной связывались люди, жаждущие рассказать о собственных отношениях с Леру. Иногда приходили подсказки в виде загадочных электронных писем от анонимов, предлагавших поделиться секретами, уводившими далеко за пределы того, о чем я писал. В мой дом прибыл конверт с докладом иностранной разведки о Леру. Кто-то, утверждавший, что связан с посольством США в Маниле, написал о положении Локлана Макконнела. Еще один человек из инвестиционной фирмы в Гонконге желал поделиться со мной сведениями о финансовой документации Леру, а родственники Пола посылали на имейл воспоминания о самоуверенном юном гении, каким они его знали. Всего этого я, в общем, ожидал. Но я не предвидел, что разными путями сам стану действующим лицом в этой истории.

Это был побочный результат секретности, окружавшей Леру в США. Насколько я мог разглядеть что-то в этом мраке, опираясь на сообщения «Нью-Йорк таймс» и какие бы то ни было еще, я заполнял информационный вакуум, созданный госслужбами. Адвокаты подсудимых, которым отказывали во всякой информации о Леру, стали цитировать мои статьи в судебных запросах, надеясь смягчить обвинения, по которым их подзащитные признали себя виновными. Юрист Скотта Стэмерса прибег к моим статьям как к доказательству того, что «не существовало никакой «организации», в которой мистер Стэмерс занимал положение менеджера, главой был один человек, Леру, замышлявший крупномасштабные преступления и вовлекавший в них многих». Защитник Филипа Шекелза утверждал, что его клиент жил в страхе перед Леру: «И это подкрепляется сведениями из разных источников, включая «Атавист». Адвокат Джозефа Хантера тоже указывал на мои статьи, заявляя, что ни одно утверждение Леру не должно приниматься на веру. Однажды во время слушаний по делу RX Limited мне показалось знакомым фото, представленное защитой, и вдруг я понял, что я сам сделал его и потом послал юристу, надеясь, что его клиент узнает запечатленное место.

Делая репортажи о Леру, я приобрел опыт одновременного пребывания и в роли того, кто ищет информацию, и в роли того, кто ее предоставляет. Никогда прежде не случалось, чтобы посреди интервью столь многие собеседники обращались с моими вопросами ко мне же. Не помогу я ли в розысках такого-то в другом конце мира, на Филиппинах, нет ли у меня документа, в котором им отказывают власти? Не мог бы я сказать, где Леру или будет ли он вообще освобожден из тюрьмы? Я заметил, что постоянно повторяю слова: «Ну, я все же не следователь со стороны защиты». Но я испытывал на себе то, что в квантовой физике называется эффектом наблюдателя: исследователь не может изучать некое явление, не воздействуя на него и не изменяя его тем самым.

Мои репортажи совершали круг, иногда тревожным для меня образом. Я получил электронное письмо от бывшей подружки одного обвиняемого, у которой, как она писала, находился ноутбук обвиняемого. Но она не знала ни имени пользователя, ни пароля. Она хотела у меня узнать, должна ли она послать его полиции. Или лучше послать его мне? Проконсультировавшись с одним адвокатом, я ответил ей, что, по-моему, не нужно вообще кому-либо его показывать. Но, учитывая, что я не мог взломать ноутбук, она могла сообщить о ноутбуке в офис прокурора США или помалкивать о нем. Она выбрала первый вариант, и Томас Синдрик, как я потом узнал, ездил за этим ноутбуком.

Со мной связался также один бухгалтер из Флориды, наткнувшийся на мое имя, когда разыскивал Роберта Макгоуэна, зимбабвийца, о котором я писал. Бухгалтер специализировался на том, что находил и возвращал компаниям их достояние. Он сказал, что обнаружил «невостребованные деньги, принадлежащие компании, которую Макгоуэн зарегистрировал в США». Как единственный из ее директоров Макгоуэн имел право на них, около 50 000 долларов. Я не знал, как поступить, с точки зрения журналистской этики, поэтому я просто переслал письмо бухгалтера Роберту. Пусть сам решает, брать ли деньги Леру. В конце концов, его имя украли, чтобы зарегистрировать компанию, возможно, была бы некая справедливость в том, что они достались бы ему.

Накануне одной из моих поездок в Манилу Джозеф Хантер известил меня через одного своего коллегу, что он считает, что я подвергаю себя риску. Не слишком-то мне понравилось, что прежний глава команды наемных убийц советует мне, из беспокойства за меня, быть осторожнее. Хантер также просил, чтобы я забрал его записные книжки и дивиди, посвященные боевым искусствам, у одного его приятеля. Полагая, что меня могут подставить, я предложил этому приятелю встретиться в общественном месте. Он не пришел.

В апреле 2016 года анонимный благожелатель написал мне на имейл, что Локлан Макконнел задержан в Маниле и ждет депортации. На минуту мне показалось, что это произошло из-за моих статей. Но правда была в том, что, не добившись от филиппинцев согласия экстрадировать его, американские власти побудили канадцев отозвать его паспорт. А без паспорта он, по законам, не мог далее оставаться на Филиппинах. Его арестовали за нарушение иммиграционных правил, и через несколько месяцев он оказался в Миннесоте.

Грозовые облака собирались над Миннеаполисом, когда мы встретились с Кентом Бейли в баре на берегу Миссисипи. Он уже сидел за столиком, глядя на реку. У меня ушли месяцы на то, чтобы добиться от него интервью, а теперь я весь день дожидался, когда он освободится. Наконец, у него появилось несколько часов на меня. Небо на мгновение прояснилось, а мы приступили делу.

Я спросил, что побудило его, наконец, согласиться на интервью. Он ответил, что уходит в отставку через год. В любом случае, мозгом расследования была Кимберли Брилл, и он хотел доверить все ей. «А другая причина знаете в чем? Мне нечего скрывать. Понимаете, о чем я толкую? Все есть так, как оно есть. По-моему, история заслуживает того, чтобы ее знали». Бейли начал рассказывать с того момента, как Кимберли и Стивен Холдрен наткнулись на «Алтгелд», чикагскую аптеку, и до своих скитаний по миру в поисках помощи правоохранителей.

– Долгие годы моей гордостью было, что я работаю над самыми крупными делами. Леру подходящий парень. Он самый хитрый наркоторговец, какого я встречал.

Однако сейчас Бейли казался озабоченным тем, что дело против сотрудников RX Limited еле волочится, дата суда еще не определена. Из одиннадцати обвиняемых, привлеченных поначалу, трое заключили сделки с правосудием и признали себя виновными, среди них Джон Уолл, американец израильского происхождения, который был поставщиком Леру в Кентукки. В обмен на показания против Оза и других обвиняемых ему позволили признать себя виновным по двадцати трем статьям с максимальным сроком наказания в пять лет.

Еще трое находились на свободе. Омер Безалель, работавший на Леру вместе с Локланом Макконнелом во Флориде и выманенный, как и Моран Оз, в Румынию, был отпущен под подписку о невыезде, но сбежал, вероятно, в Израиль. Алон Беркман скрывался, а Шай Реувен, судя по пляжным и клубным фото на его странице в Фейсбуке, продолжал вести беззаботную жизнь на Филиппинах.

Остальные пять подсудимых отказались от признания вины и сделки: это Моран Оз и Локлан Макконнел, обвиняемые как руководители компании, Прабхакара Тумпати и другой пенсильванский врач по имени Элиас Каркалас, выписывавшие для RX рецепты, а также аптекарь из Детройта Бубабхай Патель, уже получивший семнадцать лет за мошенничество. Обвинение Чарльза Шульца было выдвинуто в его родном штате, как и другим аптекарям. Он отрицал сговор с целью распространения подконтрольных веществ: «Мне некого обвинять, кроме себя самого». Судья наложил на него 350 000 долларов штрафа, но не стал помещать в тюрьму из-за состояния его здоровья. «Процесс над ним был просто жестокостью, – сказал мне его юрист Хэл Харлоу. – Он больной старик. Всю свою жизнь у него была хорошая репутация. По-моему, просто несчастье, когда восьмидесятидвухлетнего человека приговаривают к бедности».

Я спросил Бейли, почему множество других людей, участвовавших в деятельности организации на разных уровнях, вроде Леви Кугеля и Томера Таггарта, ушли от обвинения. Почему не преследовать в судебном порядке именно этих, если они играли более серьезные роли в предприятии.

– Всегда есть кто-то, кто выходит сухим из воды. На это милость Божья и благоразумие правосудия, – ответил Бейли, еле сдерживая горечь.

Суд над Озом и Макконнелом был назначен в итоге на начало 2017 года, когда прошло уже почти три года с того момента, как Пол Леру выманил Морана в Румынию, и почти десять – с того дня, когда Кимберли Брилл и Стивен Холдрен вслепую наткнулись на RX Limited. Морана и Локлана объединили в пару, так же как докторов из Пенсильвании, Каркаласа и Тумпати. Команда Линды Маркс все еще не разглашала никакой информации о Леру, несмотря на то что все знали о его отношении к RX и что он находился под стражей.

Но если государственные обвинители делали все возможное, лишь бы оградить Леру от этого процесса, то сторона защиты, напротив, намеревалась именно его поставить в центр внимания.

Утром 7 февраля я прибыл в здание суда в Сент-Поле, в зал, где должна была вести процесс судья Сьюзан Ричард Нелсон. На скамьях собралось мало народу. За недели процесса я познакомился с теми, кто присутствовал на нем: с женой Оза и раввином, пришедшим поддержать соплеменника, местным репортером и Кимберли Брилл из УБН. Само действие разворачивалось за столами юристов с обеих сторон, где четыре обвиняемых сидели с двумя защитниками и где Линду Маркс окружили трое или четверо других прокуроров. Дело Пателя, аптекаря из Детройта, тем утром было отделено от остальных и обвинения против него прозвучали лишь позже.

В первой речи, обращенной к присяжным, прокурор США Роджер Гьюрел сказал:

– Все четверо фигурантов обвиняются в сговоре с целью распространения рецептурных лекарств через Интернет без действующих рецептов. Их предприятие было задумано не для того, чтобы обеспечить медицинский надзор и помощь, оно было задумано для извлечения прибыли. И некоторые из обвиняемых получили большую прибыль.

Он набросал картину преступной организации, работавшей безо всякого почтения к законам США и к безопасности клиентов:

– Все происходило быстро: напишите имя, адрес и название лекарства, какое вам угодно, количество, какое вам угодно, номер кредитной карты и причину заказа, и тогда несколькими днями позже к вашему порогу принесут это лекарство.

Вы много услышите о Поле Леру, но здесь судят не его. Здесь судят этих четырех обвиняемых за их деяния, за то, что они создали международную сеть операторов сайтов, менеджеров, врачей и аптек, согласившихся работать вместе и продавать в массовом масштабе рецептурные лекарства покупателям в Соединенных Штатах.

Каждый из обвиняемых прибегал к одному из вариантов одной и той же необычной защиты. Все они признали бо́льшую часть фактов, изложенных Гьюрелом, все они признали свое участие в разных операциях RX Limited. Но, поскольку они думали, что то, чем они занимаются, законно, они ошибались, но не были виновными. В случае иного преступления, убийства или ограбления, такая защита была бы невозможна. Но обвинения против Оза и других строились на том, что они знали, что нарушают американский закон.

У защитников Оза и Макконнела был и другой ход. Они настаивали на «принуждении». Говорилось, что Оз и Макконнел исполняли приказы Леру, потому что они боялись, что он убьет их в случае неподчинения. Защита Оза была основана на эпизоде в Субик Бэй. Защита Макконнела, за которую взялись супруги Мэри и Райан Пасига, – на убийстве Дейва Смита, друга подсудимого, и на последующих словах Леру: «Дейв был мне не нужен, тебе повезло, что ты нужен мне».

Чтобы поддержать свои утверждения о принуждении, они сделали то, о чем не пожелали позаботиться прокуроры: вызвали для дачи показаний Пола Леру и Джозефа Хантера. Ричмен, защитник Оза, сказал присяжным:

– Вы слышали о том, что компания RX Limited принадлежала Полу Калдеру Леру. Чего вам не захотело сказать правительство, так это того, что Пол Леру беспощадный, гнусный международный преступник. Он убийца, наркоторговец и контрабандист оружия. Американские власти арестовали Леру в 2012 году. Сейчас он в федеральной тюрьме. Он должен был бы предстать перед вами на этом процессе, но он заключил с государством сделку о сотрудничестве. Сторона обвинения едва упоминает о нем, но мы хотим вызвать его как свидетеля, чтобы вы узнали всю историю целиком.

Во время перерыва в первое утро процесса мы с Озом поздоровались, выйдя из зала суда. Он излучал уверенность в себе, как при нашей первой встрече в декабре 2015 года. Моран сказал о Леру: «До сих пор не могу поверить, что я – здесь, а у него сделка». Ему не позволяли работать в США, поэтому он проводил много времени, читая Тору. Пока он дожидался суда, у него родился третий ребенок. «Я провожу много времени с моими детьми, чего не делал бы в Израиле», – сказал Моран. Я спросил его, не думал ли он скрыться, как Беркман и Безалель. «Нет, это не по моей части, – ответил Оз. – Я хочу, чтоб меня судили, потому что я не совершил ничего незаконного. У меня семья, дети. Я не могу жить, все время оглядываясь за спину».

Обвинение выглядело запутанным и аморфным. Порой казалось, что прокуроры сами теряют нить собственного рассказа. Сеть RX Limited была замкнутой системой со множеством сложных внутренних связей между сайтами, врачами, аптекарями, службами помощи клиентам, и все приводилось в движение технологией, устройство которой не так-то легко было объяснить. Каждый из обвиняемых представлял лишь одну из частей этой системы, но до истории, из которой бы было понятно, в чем вина каждого, прокуроры, казалось, не могли добраться. Маркс и ее коллеги сидели на горе улик, но скоро стало понятно, что большинство доказательств просто бесполезно. Не вызывая Леру, чтобы он сам объяснил, что он создал, обвинителям приходилось прилагать усилия, соединяя разрозненные фрагменты.

Это ухудшало дело, им, видимо, не хватало опыта в процедурных вопросах. Судья Нельсон опять и опять принимала протесты адвокатов против тех или иных улик, напоминая обвинителям, что информация из третьих рук не может служить прямым доказательством, и даже растолковывая им базовые юридические принципы.

Если прокуроры старались убедить жюри в своей правоте, то этому должны были послужить показания «звезд» процесса, агентов, которые вели дело. На второй день слушаний выступил Стивен Холдрен и тщательно описал, как работала RX и как они с Брилл начали расследование. Но даже основные вопросы о контрольных закупках погрузили жюри во тьму технических тонкостей.

Они бы, несомненно, указывали на Пола, если бы он был в числе обвиняемых. Но он отсутствовал, и прокуроры отчаянно стремились к тому, чтобы он оставался за пределами зала суда, как если бы для него был припасен отдельный процесс.

Кимберли Брилл выступала в качестве свидетеля дважды, оба раза мучительно долго. Сначала ее расспрашивали на протяжении нескольких дней прокуроры, потом четверо защитников по очереди. На трибуне она выглядела спокойной и искушенной. «Нет, я не записывала телефонный разговор», – сказала она в какой-то момент, когда вопрос за вопросом Роберт Ричмен еще только вел ее к этому признанию.

– Значит, вы чувствуете себе уязвимой из-за того, что не записали его, я правильно понял? – подхватил Ричмен.

– Нет, я не чувствую себя уязвимой, – ответила Кимберли, сухо улыбнувшись. – Я просто поняла, куда вы клоните.

Но та же беззлобная досада слышалась в ее голосе и тогда, когда она отвечала обвинителям, которые были на ее стороне.

Даже в показаниях Брилл Маркс и Гьюрел сами быстро столкнулись с теми же трудностями, с какими встретились следователи в самом начале: RX Limited не продавала подконтрольных веществ. Во многом обвинение опиралось на то, что фиорицет, один из трех главных препаратов в обороте RX, мог расцениваться как подконтрольный. Но реальная ситуация была сложнее: один его ингредиент, буталбитал, числился в Списке III, куда входили подконтрольные вещества. Но сам фиорицет, в состав которого входили барбитуровая кислота, кофеин и тиленол, оказывался в серой зоне, где все соединялось: ни то ни се. Настолько соединялось, что Брилл вынуждена была признать с трибуны, что она консультировалась с юристом УБН о точном статусе лекарства. Настолько соединялось, радостно подчеркнули адвокаты подсудимых, что сам шеф УБН перед конгрессом заявил в середине расследования дела Леру в 2011-м, что фиорицет «исключен» из сферы применения закона. На этом стороне обвинения пришлось махнуть рукой на статьи закона, связанные с подконтрольными веществами.

Но оставались еще десятки статей обвинения против подсудимых, поскольку врачи RX прописывали лекарства, не видя пациентов. Но тут все равно нужно было доказать, что Оз или Макконнел знали, что это нелегально.

Свидетельство Джона Уолла, бывшего поставщика товаров для нужд Леру из Кентукки, давало прокурорам главную надежду на то, что они смогут это доказать. Поначалу все шло хорошо, Уолл рассказывал о том, как он работал в колл-центрах Леру на Филиппинах. Он заявил, что знал о том, что Оз занимается денежными переводами для RX Limited, однажды они встречались на Филиппинах, играли в покер. Он перешел к тому, как был экспортером Леру в США, покупал все – от самолетов и кораблей до лесозаготовительного снаряжения и предметов искусства. Когда Леру поручил ему вербовать аптекарей, он пришел к мысли, что деятельность компании противозаконна. Этим подразумевалось, что и другие сотрудники Пола могли прийти к такому выводу.

На перекрестном допросе Фридберг, адвокат Оза, выбил Уолла из колеи. Сперва он старался сделать так, чтобы Уолл рассказал как можно больше о Поле.

Фридберг: Вы не могли бы перечислить присяжным друзей мистера Леру, о которых вы знали?

Уолл: Кого вы подразумеваете, говоря «друзья»?

Фридберг: Не уверен, что смогу выразиться как-то иначе. Вы слышали от него когда-нибудь о том, что у него есть друг или друзья?

Уолл: Вообще-то нет.

Фридберг: Ладно. А вы знаете, почему?

Уолл: Я думаю, людям он не слишком нравился.

Фридберг: Почему?

Уолл: С ним не очень-то приятно было проводить время.

Фридберг: Хорошо. Вы, видимо, вели для него какие-то судебные дела?

Уолл: Только одно.

Фридберг: И как вы достигли успеха?

Уолл: О, довольно просто. Он подкупил судью.

Фридберг: Вы знали, что он подкупил судью?

Уолл: Да.

Фридберг: Откуда вы знали это?

Уолл: Мне сказал адвокат.

Но когда вслед за этим Фридберг спросил о том, откуда Уолл знал, что торговля рецептурными препаратами незаконна, Уолл испортил всю игру обвинителей: он признался, что сам Леру сказал ему об этом по телефону. Тут же адвокаты защиты сообщили ему, что он не упоминал об этом звонке в заявлениях, которые сделал, признавая вину. Либо он лгал тогда, либо он лжет теперь. Судья Нелсон постановила, что присяжные не должны вообще считаться с показаниями Уолла.

Против врачей обвинение сопоставляли с другими докторами, тоже работавшими на Леру и якобы всегда подозревавшими, что дело нечисто. Теперь они признали себя виновными и заключили сделки. Среди них была Ану Конаканчи, которую Тумпати привлек к сотрудничеству с RX Limited в те времена, когда они были так близки, что он даже называл ее сестрой.

Через две недели показания свидетелей обвинения иссякли, и настала очередь защиты выдвигать своих свидетелей. Федеральные приставы привезли Леру в Миннеаполис, где он готовился предстать перед жюри присяжных. Хантер дожидался рейса в Миннесоту в Оклахоме, куда его привезли из канзасской тюрьмы. Процесс двигался к финальному противостоянию сторон.

Опять-таки я не мог не удивляться тому, чему стал очевидцем. Многое в доводах обвинения зиждилось на «легкой ауре преступности», как выразился один из юристов Оза. Ясно, что Оз, Макконнел и врачи иногда увлеченно участвовали в разных сторонах деятельности RX. Но мне трудно было разобраться в доказательствах, которыми прокуроры хотели убедить присяжных в том, что подсудимые сознательно нарушали закон. А ведь я годами занимался Леру и теми, кто был с ним связан.

Среди слушаний наступило короткое затишье. Защитники всех четверых обвиняемых подали прошения судье о закрытии дела по правилу 29. Подразумевалось, что обвинители полностью провалились и не смогли доказать виновность подсудимых даже до появления свидетелей защиты. Если бы судья Нелсон не смотрела на доводы прокуроров более благосклонно и не приняла бы представленные ими улики, то не было бы причин откладывать оправдание подсудимых. Прошения по правилу 29 обычный формальный ход. Несколько юристов, с которыми я говорил, ни разу не видели, чтобы такое прошение было удовлетворено в суде.

Нелсон распорядилась, чтобы адвокаты устно обосновали поданные прошения. Ричмен поднялся и заговорил:

– Ваша честь, в 1987 году я стал помощником федерального защитника в Бостоне, и с тех пор моя практика – это защита подсудимых в уголовных делах. Поэтому с достаточным опытом за плечами я говорю, что никогда за всю мою карьеру доказательства, выдвинутые стороной обвинения, не терпели такого фиаско, как сейчас.

Изъяны доказательной базы были разительны. Прокуроры не могли даже продемонстрировать, что электронные письма, на которые они опирались, были действительно посланы Озом, еще в меньшей степени они предоставили присяжным улику или свидетельские показания, подтверждающие, что Моран Оз знал о незаконности предприятия. «Не вполне понятно, что Рон или Моран Оз вообще совершили, – продолжал Ричмен. – Мы знаем, что он работал на компанию. Мы знаем, что он имел какое-то отношение к аптекам. Он участвовал в выполнении заказов, обсуждал расценки. Возможно, он мог говорить с каким-либо врачом. Нет просто никаких указаний на преступный умысел. Напротив, улики однозначно говорят о том, что компания пыталась соблюдать законы.

Адвокат Макконнела говорил, в основном, то же самое: Локлан никогда не имел дела с докторами или заказчиками и ничего не знал о лекарствах, которые последние получали. Макконнел, по словам защитника, даже не понимал, чем RX Limited отличается от других многочисленных предприятий Леру.

Обвинение же утверждало, что подсудимые были «по собственному выбору слепы» относительно незаконности RX, что они прилагали немало усилий, чтобы избежать понимания того, что бизнес имеет очевидный преступный характер. А между тем речь идет о «ярмарке таблеток, предназначенной для продажи рецептурных лекарств, вызывающих зависимость», как говорилось в ответе обвинителей.

В понедельник утром судья Нелсон объявила: «Правилом 29 Федерального процессуального уложения об уголовном судопроизводстве предусматривается, что суд может вынести оправдательный приговор обвиняемому в каком-либо правонарушении, если доказательства, свидетельствующие против него, недостаточны, – и после короткого изложения закона, обратилась к доказательствам обвинений, выдвинутых против Оза и Макконнела. – Даже наиболее веские из предъявленных обвинением улик не развеивают сомнений в виновности. Итак, что касается мистера Оза и мистера Макконнела, прошения по правилу 29 удовлетворены».

Оз и Макконнел были полностью свободны. Процесс продолжится, постановила Нелсон, в отношении Тумпати и Каркаласа, так как против обоих врачей улик достаточно, для того чтобы обвиняемые обязаны были защищаться. Но на тот момент исход уже казался предсказуемым. Неделей позже присяжные вынесли тот же вердикт докторам: невиновны по всем статьям.

Такие итоги стали катастрофой для всей команды Маркс. После десятилетнего расследования они получили только полдюжины подсудимых, признавших свою вину и сотрудничавших со стороной обвинения, больше половины из них в обмен на избавление от тюремного срока. По новому иску, поданному Ричменом и Фридбергом, чтобы заставить само правительство выплатить им гонорары, состоялось слушание, на котором Маркс и ее коллеги вынуждены были признать, что судебное дело «рухнуло». И хотя теперь Ричмен и Фридберг проиграли, судья Нелсон еще раз устроила разнос прокурорам: «Даже «невинные» ошибки, проистекающие от недостатка опыта или небрежности, влекут за собой серьезные последствия, когда оказывается вовлечена мощь уголовного преследования Соединенных Штатов. Моран Оз был вынужден покинуть свою страну и прожить больше двух лет в США, подвергаясь надзору, был лишен свободы на несколько месяцев и истратил сотни тысяч долларов на юридическую помощь».

Но оправдательные приговоры в каком-то смысле переворачивали с ног на голову всю историю Пола Леру. Теперь можно было утверждать, что его предприятие было законным, что он успешный бизнесмен, достойный похвал на страницах деловых журналов за ум и целеустремленность. Если бы Пол ограничился одной RX Limited, вряд ли он заслуживал бы внимания и усилий, затраченных на него правоохранителями.