Слушаю свое сердце

Куда бы ты ни шел, иди со всей душой.

Конфуций

Шел последний год учебы в колледже, и я не находила себе места. Я пыталась представить свое светлое будущее, а видела лишь офисную кабинку со своим именем на ней. Я не хотела такого будущего, но казалось, что высшие силы (а еще семья, друзья и карьерный центр колледжа) подталкивали меня в том направлении. Не дав себе времени подумать, чем я хочу заниматься, я подала резюме в самые крупные компании, потому что «так было надо». В суматохе колледжа я забыла, что у меня есть выбор, и меня раздирали внутренние противоречия.

К счастью, мне выпала возможность съездить на конференцию, посвященную поиску «жизни, которую стоит прожить». На ней рассказывали, как найти цель и духовное направление. Мне предстояло искать свое предназначение в компании пятнадцати незнакомцев.

На одной из сессий нам дали прочитать статью под названием «Чаша трепета» и порассуждать о страхах, которые мешают идти к своей мечте. Когда пришла моя очередь рассказывать, я совсем не ожидала, что произнесу такие слова. Я сказала, что боюсь работать с девяти до пяти и не знаю, чем хочу заниматься после окончания колледжа. Я поделилась тем, что боюсь жить в нищете, покинуть родительское гнездышко и начать жить собственной жизнью.

Моя группа выслушала, как я изливаю душу, а потом стала задавать различные вопросы. Они искренне хотели, чтобы я разобралась в себе и нашла то, чего хочет мое сердце. Они сказали, чтобы я забыла обо всех преградах и отговорках и подумала о том, чего больше всего хочу.

Я ответила, что хочу куда-нибудь уехать и вступить в организацию вроде Корпуса Мира, где смогу помогать другим людям. Когда я произнесла это вслух, я поняла, что могла бы воплотить эту мечту в жизнь.

Я почувствовала себя обновленной и целеустремленной. Вернулась домой новым человеком с новыми силами. Перестала печалиться и чувствовала, что у меня есть цель.

Поискав информацию о Корпусе Мира, я стала думать, как туда попасть. Но я еще не была достаточно уверена в том, что это мой путь, и поэтому не сказала родителям о своем решении. Я опасалась их реакции и все время проигрывала разговор с ними у себя в голове. Мне было страшно показаться инфантильной и безответственной. Я боялась, что они велят мне повзрослеть и начать зарабатывать деньги, чтобы расплатиться за учебу в колледже. Как это так – я решила уехать на край света и жду, что они в мое отсутствие будут решать мои проблемы? Я боялась, что они примут мое решение в штыки. Помню, как я выбирала колледж. Мама считала, что если я буду учиться в четырех часах езды от дома, это будет слишком далеко. Что же она скажет, если ее единственная дочь упорхнет в дальние страны?

Сначала я во всем призналась отцу. Я нервничала, но знала, что он поймет меня лучше, чем мама. Когда я все рассказала ему, мне сразу стало легче: как будто теперь моя мечта обрела реальные черты и все получится точно так, как я хочу. Он поддержал меня и даже был рад.

Маму, конечно, это не обрадовало. Она ясно дала понять, что совсем по-другому представляла мою дальнейшую жизнь. Но она не противилась моему решению и не разлюбила меня из-за него.

Вскоре я занялась длительной процедурой вступления в Корпус Мира. Я не до конца представляла, как все обернется, и молила Бога отправить меня туда, где я сильнее всего пригожусь. Во время собеседования меня спросили, куда бы я хотела поехать; я сказала, что у меня нет предпочтений, но упомянула, что хотела бы выучить французский или испанский. Мой рекрутер просияла: как раз было место во франкоговорящую Западную Африку.

Осталась всего неделя до того, как я покину уютный, комфортный дом, в котором жила двадцать один год. Через неделю моя жизнь перевернется. Через неделю я на два года поеду служить волонтером Корпуса Мира в Мали, страну, о которой раньше никогда не слышала.

Иногда жизнь забрасывает нас в самые неожиданные места, а сердце не всегда призывает делать разумные вещи. Я напоминаю себе об этом, когда мысленно спрашиваю себя: о чем я только думала? Как я выживу? Хватит ли у меня сил, чтобы справиться с грядущими трудностями? Буду ли я способна на по-настоящему хороший поступок? Готова ли я?

Я скажу, и родители меня поддержат – конечно, не готова. До сих пор я жила как неженка, и, скорее всего, теперь в моей жизни наступят тяжелые времена. Но в глубине души я чувствую, что Бог не дал бы мне такое призвание, если бы вместе мы не могли справиться с трудностями.

Даниэль М. Драйк

Я – карате-мама

Наши спонтанные действия всегда лучшие. Ни обсуждение ситуации, ни советы не помогут подойти к решению любого вопроса так близко, как спонтанная реакция.

Ральф Уолдо Эмерсон

Каждую неделю я вместе с другими родителями сидела на жестком пластиковом стуле в холодной комнате ожидания, стены которой были выложены плиткой. Флуоресцентные лампы ритмично мигали, отражаясь в зеркальной стене. В воздухе витал запах потных ног и маленьких детей. Звук отскакивал от стены из шлакоблоков вслед за нашими непоседливыми детьми, скакавшими по тренировочному мату.

Идея записать нашего младшего сына Сайласа в секцию карате пришла в голову моему мужу. Он был импульсивным, гиперактивным семилетним ребенком, который не мог усидеть на месте. Мой муж в колледже немного занимался боевыми искусствами и подумал, что карате поможет Сайласу сжечь избыток энергии, научит концентрации внимания и самообладанию. Мы заплатили за занятия и подписали отказ от претензий, и я стала водить его на вечерние тренировки по средам и пятницам.

В течение часа дважды в неделю я терпеливо сидела на неудобном стуле и смотрела, как мой сын отрабатывал прямой удар кулаком и учился держать равновесие, делая сложный удар ногой. Каждый урок он кланялся в начале и в конце, выражая свое почтение.

На тренировке Сайлас вел себя тихо и внимательно слушал, впитывая каждое слово наставника. Часто мне не верилось, что это тот же самый ребенок, который не мог спокойно усидеть за столом; который мог целый час закатывать истерики из-за того, что его сестра съела последнее печенье; который постоянно забывал ставить молоко обратно в холодильник.

Конечно, все произошло не за один день, и я даже не могу точно вспомнить когда. Но благодаря карате случилось именно то, чего ожидал мой муж. Дома мы начали замечать перемены в лучшую сторону: Сайлас стал спокойнее и терпеливее.

Боевые искусства изменили моего сына. Но я даже не подозревала, что они изменят и меня тоже.

Я – карате-мама, и, быть может, не совсем обычная. Я всегда слежу за тем, чтобы Сайлас, а потом трое других моих детей, приходили на тренировки вовремя. Я стираю форму для карате и складываю инвентарь для спарринга. Вожу их на соревнования за тридевять земель и поддерживаю, сидя на трибунах. Я запечатлеваю их достижения на камеру и хвастаюсь в социальных сетях. Наши книжные полки были заставлены трофеями, а стены увешаны сертификатами о получении спортивных разрядов. Тут, пожалуй, нечему удивляться, но есть одна деталь: не все эти трофеи, сертификаты и памятные фотографии принадлежат моим детям.

Как-то вечером мы с мужем смотрели, как детей на тренировке учили выполнять первое ката – технический комплекс движений. Ученики были спокойны и сконцентрированы, старались как можно точнее повторять движения за сенсеем, Тимом Каннингемом. Сенсей – японское слово, которое можно примерно перевести как «учитель». Тим – спокойный мужчина, за шестьдесят, и он учил десятерых маленьких детей делать ката с мощью, изяществом, собранностью. Сенсей управлял всеми ребятами, никогда не повышая голоса. Карате казалось мне невероятно красивым боевым искусством. Я наклонилась к своему мужу Киту и прошептала:

– Кажется, я тоже хотела бы попробовать.

Кит посмотрел на меня. У него глаза вылезли на лоб от удивления.

– Хорошо, – ответил он.

Через две недели я очутилась в мире боевых искусств. Тогда мне было тридцать шесть лет. Сайлас помог мне завязать мой скромный белый пояс и показал, как нужно кланяться перед тем, как заходить в зал. Я сделала первый шажок на мат. Это был всего один маленький шаг, но я вышла далеко за пределы зоны комфорта. Я не отличалась атлетичным телосложением, координацией или уверенностью. В детстве у меня плохо получалось играть в бейсбол. Я не могла даже как следует ударить по мячу, который лежал на подставке для подачи высотой мне по пояс. Вся моя физическая активность за последние годы сводилась к поединкам с детьми, которые изворачивались, ни в какую не желая надевать пижамы, когда нужно было ложиться спать.

Вдобавок я страдала социофобией в легкой форме и обладала чрезмерной склонностью к перфекционизму. Страх сделать ошибку или показаться глупой сковывал меня. Я ничего не знала о боевых искусствах – кроме того, что видела, когда наблюдала за тренировками сына. Это была неизведанная территория.

Первая моя тренировка оказалась самой сложной. Я очень хотела быть примерной ученицей и добиться такой же уверенности, собранности и изящества, которыми обладал сенсей Каннингем. Я видела, что эти же самые качества развиваются в моем сыне. Но у меня поначалу ничего не выходило. Я кое-как пережила первую тренировку, чувствуя себя неудобно, неловко и глупо. Мне казалось, что я полный бездарь и дорога в карате мне заказана. Я была почти уверена, что больше не вернусь в зал, несмотря на то что уже заплатила за первый месяц занятий.

Сайлас не позволил мне так легко сдаться. Я пришла на следующий урок, потому что хотела показать детям хороший пример. И очень рада, что поступила именно так. За годы, которые прошли с тех пор, как я сделала свои первые неловкие шаги на тренировочном мате, я много чему научилась, например держать равновесие и управлять своим телом. Я – миниатюрная женщина, ростом примерно 160 сантиметров. Тем не менее я могу перебросить через бедро взрослого мужчину и заставить его похлопать по матам, ловко применив рычаг локтя или удушающий захват. Я могу выполнять скоростные, технически точные удары руками и ногами. Знаю, как вывести противника как из физического, так и психологического равновесия.

Занятия карате помогли мне открыть для себя кое-что неожиданное. Я поняла, что мне необязательно быть идеальной во всем; даже если что-то дается с трудом, это не означает, что не стоит пробовать. Быть терпеливой по отношению к себе гораздо сложнее, чем проявлять терпение по отношению к другим.

За два месяца до своего сорокалетия я сдала экзамен, тяжелый физически и эмоционально, и ушла с черным поясом по карате. Этим разрядом теперь обладают все шесть членов нашей семьи. Мы гордимся тем, что сделали это.

Прошлым вечером, затянув свой черный пояс, я ступила на тренировочную площадку, окруженная своими собственными учениками – маленькими, резвыми детишками. Они скакали вокруг меня, привлекая к себе внимание. Им не терпелось начать тренировку. Я показала, как наносить прямой удар кулаком и держать равновесие, выполняя сложный удар ногой. Многих из этих детей родители отдали в карате, чтобы они сжигали избыток энергии, научились концентрации и самообладанию.

– Эти стулья довольно неудобные, – говорю я родителям. – Может быть, вам лучше выйти вместе с нами на мат.

Элис Джонс Уэбб