Глава шестидесятая

– Одежда или смерть! – рявкнул я, выскакивая из кустов и тыча в прохожего пистолетом.

Но вместо поднятых кверху лапок я услышал поток брани и чуть не получил в брюхо порцию свинца, пущенную из обоих стволов двустволки. Несмотря на то, что патроны были заряжены дробью, меня не зацепило. А вот кустам слева пришлось несладко. Выругавшись, я выстрелил в землю и снова ткнул пистолетом в свою жертву.

– А за такое можно и жизни лишиться, – зловеще сказал я.

Впрочем, теперь у путника желание рыпаться пропало совершенно: перезарядить ружье, находясь под моим прицелом, он, конечно же, не успел бы. Повинуясь моему жесту, он бросил на дорогу разряженную двустволку, рюкзак и начал стаскивать ботинки. Смотрел он на меня при этом зверем.

– Вернешься через пятнадцать минут, – сказал я, когда моя жертва осталась в одних трусах. – Заберешь все, что я оставлю. И, кстати, можешь обуться.

Несмотря на такую щедрость, мужик еще раз меня обматерил. Я заткнул его еще одним выстрелом, пущенным в землю. Бедняга бросился бежать навстречу закату, сверкая голыми ляжками и матерясь на чем свет стоит. Картина была презабавная.

Когда его спина исчезла в наступающей полутьме, я быстро переоделся, свалив свою одежду в кучу. Ну, не садист же я отправлять мужика в город в одном нижнем белье. Быстро перерыв рюкзак, я вытряхнул то, что мне не было нужно (в том числе и шкуры с отличной отделкой, хотя, могу ручаться, стоили они прилично) и закинул его за спину. Подумав, разрядил револьвер и бросил его поверх одежды. Наверняка он покроет ущерб, который я нанес прохожему. Завершив все дела, я свернул с дороги.

Найти наше с Силией укрытие оказалось не так просто. Если бы не красный фонарь, мерцающий в моей голове, я бы бродил еще очень долго. Впрочем, мы того и добивались – чужие взгляды нам были не нужны. Да и противник, опоздавший на наши с Авером разборки, находился всего в двадцати пяти или тридцати километрах. Наконец, разорвав рукав своей новой куртки об особо цеплючий куст, я выбрался на небольшую лесную полянку.

– Чего так долго? – недовольно спросила меня Силия.

– Меня вообще-то чуть не убили, – пробурчал я в ответ. Такое безразличие немного раздражало.

– Я слышала выстрелы, но ты остался жив, я видела.

– А если бы меня смертельно ранили?

– У меня бы было на одного противника меньше, – пожала плечами девушка.

«И ты вряд ли пережила бы следующего», – хотел сказать я, но промолчал. Она и так прекрасно это знала.

– Я есть хочу, – немного капризно сказала Продавец грез.

– Посмотри, какая у меня новая куртка и штаны, – похвастался я, игнорируя ее нытье. Если она за меня не очень-то беспокоилась, так пусть потерпит. Веду себя, как ребенок? Возможно. Но мне это даже нравилось. Иногда можно и повалять дурака. По крайней мере, пока я нахожусь в относительной безопасности. И когда рядом сидит симпатичная девушка, которую можно немного подоставать.

– Убожество, – прокомментировала Силия. Кажется, она приняла эту игру. Что ж… это… Даже не знаю, как к этому относиться.

– Я знаю. Но это лучше, чем ободранная и окровавленная одежда. Сейчас поищу еды.

Силия захлопала в ответ в ладоши. Наверняка она тоже ничего не ела уже сутки, а привычки голодать не заимела. Впрочем, даже если ты привык жить впроголодь, перетерпеть сутки без еды не так уж и легко.

Я вытащил из рюкзака все содержимое, которое счел полезным еще на дороге. Его оказалось не так уж и много: две банки консервов, полупустая коробочка с бульонными кубиками, буквально каменные сухари, небольшая коробочка, которую я принял за аптечку, и бутылка, от которой здорово несло сивухой. Помимо этого к рюкзаку был прицеплен небольшой котелок, на моем новом поясе красовался здоровенный охотничий нож, а в кармане куртки была мятая пачка папирос и кремневая зажигалка.

– Надо набрать дров, пока не очень темно, – сказал я, закуривая.

В пачке торговца шкурами было с десяток папирос, да еще три остались в наследство от «жандарма», а вот его зажигалке пришел конец – кремень кончился. Ну, ничего, теперь живем.

– А нас не заметят?

– Спускаемся к озеру, – кивнул я, поразмыслив. – Только не к пристани. По дороге найдем дрова.

К озеру мы спустились уже затемно. Я тащил в руках приличную охапку дров, среди которых было и две рогатины, Силия тоже помогала, как могла. Могла она, впрочем, немного. Постоянно ныла, что испачкалась, набрала сырых веток… Но, думаю, она старалась изо всех сил. Просто была слишком домашней девочкой.

Мы нашли небольшой обрыв, где никто бы не смог увидеть костер, и было достаточно сухо, и я принялся разводить костер. На растопку пошла разорванная пачка из-под папирос, и процесс шел ни шатко, ни валко. Наконец, когда ветки загорелись-таки с одной стороны, я повесил над костром котелок с водой.

– А ты умеешь готовить? – спросила меня Силия, до этого с любопытством за мной наблюдающая.

– Не очень, – признался я. – А ты?

– Я? Конечно же, нет. Я же Продавец грез! У меня в поместье… – она на миг замолчала, а после паузы с тоской сказала: – Наверное, я его больше не увижу, да?

– Надо было выбрать Представителя, – пожал я плечами и сразу же одернул себя. Нужно было попробовать успокоить девчонку…

Но Силия ответила неожиданно твердо:

– Я знала, на что шла. И никого не могла послать умирать за себя.

«Дура. Впрочем, если бы Алария была такой же благородной, я сейчас сидел у себя в квартире и учил какой-нибудь предмет. Или пил пиво с друзьями. Или занимался сексом с девушкой. Но я был бы куда несчастней, чем даже сейчас. Почему? Потому что я – идиот».

Удивительно, но я не мог вспомнить лиц своих друзей, а ведь у меня их было предостаточно. Даже имена будто растаяли в моей памяти. Семью еще помнил… но когда-нибудь и они растворятся где-то в отдаленных уголках моей памяти. Если я доживу до того момента.

– Я тебя понимаю, – сказал я вслух. – Но ты не должна… В общем, не ной. У тебя еще есть шанс.

– Да, есть. Если я убью Аларию, и ты мне поможешь.

– Ты же только что не хотела рисковать чужой жизнью.

– Я буду с тобой рядом. И наши шансы выжить будут равными.

Я нервно хихикнул и закурил. Последние две фразы, произнесенные Силией, звучали, как какое-то мрачное признание. Или предложение, но не просто о сотрудничестве, а… Впрочем, скорее всего, виноваты в этом весело потрескивающий костерок, прохладный воздух, наполненный запахом озера и леса, и лунная дорожка на поверхности воды.

– Проверю консервы, – пробурчал я.

– А с ними может быть что-то не то?

– Ну, если ты любишь собачатину…

В свете костра я различил, как исказилось лицо Силии.

– А ты умеешь их различать? – слабым голосом спросила она. Кажется, ее вот-вот стошнит.

– Попробую, – пожал я плечами.

– Ты будешь их есть?!

– Попробую различить.

На самом деле я не знал, как отличить консервированную свинину от консервированной собачатины. Поэтому надеялся, что в банках окажется курица или рыба. С первой банкой мне повезло – там была рыба, а вот во второй оказалось мясо. Но, поковырявшись в ней ножом, я увидел, что больше половины банки заполнено свиной шкурой.

– Свинина и… – я принюхался. – Рыба. Не знаю, какая.

– Сайра, – сказала Силия, понюхав. – Никогда не ел консервированную сайру?

– Ну, – я немного смутился. Вот тебе и отдельное поместье с поварами и няньками. – Быть может, и ел. Моя семья жила достаточно… не бедно, а эти консервы довольно… дешевые.

– Значит, ты отдашь мне всю банку? Если ты такое не ел…

– Хрен тебе. За последние полгода я ел такое, что тебе и не снилось.

– И что же? – продолжила подначивать меня Силия.

Я задумался. Ничего экстремального в моем желудке не было – ни червей, ни древесную кору, ни траву, как некоторые рабы я не ел. Хотя…

– Крыс, например, – сказал я, чувствуя какую-то идиотскую гордость. – Сырых крыс. И, поверь, они были куда вкуснее, чем каша, которой меня пичкали работорговцы.

Вообще-то, единственная съеденная мной крыса, была худшим, что я ел в жизни. От нее пахло помойкой и мертвечиной вместе взятыми, а мяса в ней оказалось так мало, что я, фактически, сосал шкуру, жилы и кости, а не ел. К тому же, меня почти сразу вырвало, несмотря на голод. Но ведь приличной еды я с тех пор, как мы покинули ту деревню, не видел, если не считать короткого проживания у Нелвы. Так что, я почти и не соврал.

– Ужас, – со смесью отвращения и жалости выдохнула Силия.

Ну вот, меня пожалели, первый раз за столько времени, и я совершенно расцвел. Иногда хочется, чтобы тебя пожалели, пригрели и приласкали… Я нервно сглотнул. Пока достаточно жалости.

Я подбросил в костер еще дров. Вода в котелке совершенно не желала закипать. Я потыкал палкой в костер и заглянул в котелок. От него только-только начал идти пар. Уф, ну и долгое же это дело…

И тут я вспомнил то, что меня давным-давно беспокоило.

– Ты знаешь других Продавцов?

– Не всех, – покачала головой Силия.

– Я знаю еще меньше. Можешь рассказать все, что знаешь?

Девушка на миг задумалась.

– Да, это будет полезно, – сказала она. – Сейчас осталось восемь. Пять Продавцов и Представителей мертвы. Это Ирийстин, Орайя и Представители Нергиола, Хамайи и Ениона. Из оставшихся двое сейчас пытаются сварить похлебку, а еще о двоих с дальнего юга я ничего не знаю – они такие же темные лошадки, как и ты. Предполагаю, что они достаточно сильны, с ними большое сопровождение и, судя по всему, действуют сообща. О Сагхе я знаю только то, что она не стала выставлять Представителя, но ее клан всегда славился сильными бойцами. К нам, очевидно, движется Представитель Аролинга, уже убивший Представителя Хамайи. Хаггиор тоже загребает жар чужими руками, скорее всего, за него будет драться профессиональный боец. Так что я могу рассказать только о Корвеле. Он… он просто чудовище. У него нет детей, а своих пятерых жен он убил.

– Синяя борода… – пробормотал я, кроша бульонный кубик, чтобы хоть чем-то заняться.

– Не знаю, кто это. Но это и не важно. Думаю, он сейчас тоже где-то недалеко. Я в принципе удивлена, почему он не ввязался в драку с нами. У него уже есть один дополнительный Слепок, и заполучить еще четыре, фактически, означает победить в Игре. Как я поняла, Алария связывалась этой весной со всеми, кроме южан. И всем предлагала союз, предлагая заманить других в ловушку. Я согласилась только потому, что у меня не было другого шанса прожить хоть сколько-то долго. Хотя я и боялась тебя…

Силия на какое-то время замолчала, глядя в огонь. Я, услышав такое признание, не торопил ее.

– Ты для всех был темной лошадкой. Но все думали, что Алария взяла в качестве Представителя чужака, чтобы никак не претендовать на трон. Такое бывало, когда Властелины проводили плохую политику, их дети выбирали в качестве Представителей людей, практически неспособных сражаться. Был даже случай, когда сын бывшего Владыки выбрал преступника, приговоренного к смертной казни. Но после все изменилось, еще осенью. Ты убил Ирийстина и Орайю…

– Я не убивал Орайю! – рявкнул я.

– Хорошо, ты не убивал Орайю. Но Ирийстина убил ты?

– Мне повезло, что ваш Владыка помер как раз в тот момент, когда я сидел лицом к лицу с Ирийстином, и этот ублюдок отрубился.

– Это знаешь только ты. К тому же, Орайя умерла, когда ты был рядом. Из аутсайдера ты сразу превратился в опасного противника, у которого есть сразу три Слепка, пусть два из них ты не использовал. А сейчас, когда при твоем непосредственном участии умер еще один… Думаю, тебя как минимум опасаются. А это значит, что теперь тебя попробуют устранить в первую очередь. И меня вместе с тобой. Но я готова рискнуть.

Вот так дела… Я закрыл глаза и вслушался в себя. Ближайшее красное пятно пока что никуда не двигалось. Остальные были на большом расстоянии. Но что произойдет, когда мы сойдемся с Представителем Аролинга, кстати, моего бывшего союзника? Если он убьет нас, у него будет… сила шести Слепков. Наверняка, он станет опасным противником.

Или, как и говорит Силия, самым опасным противником в глазах других стану я. И тогда против нас объединятся. Все верно. У девчонки есть голова на плечах. Имея союзника вроде меня…

Я посмотрел на нее. На миг в голове мелькнула мысль о том, что не будь она настолько красивой… Нет. Будь Силия даже страшилкой вроде Аларии, я бы не смог убить девушку, пощадившую противника. Девушку, не решившуюся отправить кого-то умирать вместо себя.

Если она, конечно, не лжет. Но у меня будет возможность проверить это. Силия минимум дважды могла убить меня, но не сделала этого. Я выгоден для нее, а значит, пока я могу не опасаться за свою шкуру. По крайней мере, до того, как она не окажется в состоянии заполучить Слепки сразу пяти участников Игры.

Вода, наконец, закипела. Я высыпал в котелок раскрошенный бульонный кубик, а после и свинину. Все-таки рыбу можно будет съесть и так, а вот застывший жир после времени, проведенного в том бункере, я и в рот не возьму.

– Думаю, тебе лучше держаться от меня подальше, – мрачно сказал я, размешивая ножом бульон.

– С тобой у меня есть хоть какой-то шанс выжить.

– Боюсь, Алария найдет способ убить тебя.

Силия рассмеялась.

– Она меня не чувствует. Мы, Продавцы, чувствуем друг друга во время игры либо во время сильного эмоционального всплеска. Я слишком-то в последнее время не переживала, а Алария в игре не участвует.

– Это хорошо, – задумчиво произнес я.

Да, я задумывался о том предложении, которое мне сделала Силия. Но каждый раз отвергал, понимая, что мне плевать на этот мир. Мне была нужна только Орайя, а для этого…

Но убить Силию я не смогу. А значит…

– Если ты станешь Властелином, ты сможешь клонировать человека?

– Да, думаю, смогу. А кого ты хочешь клонировать?

– Орайю.

Силия широко распахнула глаза.

– Так вы?..

– И да, и нет. Долго объяснять. Мы не были любовниками, если ты об этом, но мы любили друг друга. И если ты поклянешься, что вернешь ее, я сделаю все, чтобы ты стала Властелином.

– Значит, вот какую ты ставишь цену за победу в игре? – глухо спросила моя собеседница. – Плевал ты на нас, плевал на этот мир, на все. Алария обещала тебе то же самое? Да, думаю, это было именно так. Что ж, тогда и я согласна.

Я кивнул. Суп закипел, и я снял котелок с костра. Ложек у нас не было, так что теперь придется ждать, когда суп остынет, чтобы пить его через край.

– Ты должен использовать Слепок Авера, – проговорила Силия, когда мы доели. – Думаю, завтра нам предстоит бой. Я, правда, немного за тебя боюсь. И за себя, если честно.

– Боишься? – переспросил я, выгибая бровь.

– Твой Слепок, скорее всего, поврежден. Иначе ты бы не смог вламываться в Отражения к Продавцам грез. И когда ты встретишься с Авером…

– Встречусь с Авером? – у меня аж рот открылся.

Но потом… Я вспомнил яму в Отражении Орайи и заросшее чудовище в ней. Она называла его отцом…

Меня передернуло. Забрав Слепок Орайи, я бы стал сильнее. Но в этом случае мне пришлось бы жить с ней в Отражении, до тех пор, пока она бы не обезумела?

Я задал этот вопрос вслух.

– Да, – просто ответила Силия.

Что ж, жалеть Авера у меня причин нет.

* * *

Вой – вот, что я услышал. Дикий крик человека, убитого горем.

Авер на коленях стоял посреди лесной полянки и рыдал, никак не реагируя на мое приближение.

Я вытащил нож и медленно пошел к нему. Несмотря на его признание, мне было не по себе. Да, этот человек уничтожил мою семью, но… когда-то он был частью этой семьи. По крайней мере, я так думал.

Когда мне осталось до него не больше трех шагов, Авер замолчал. От неожиданности я остановился.

– Ты убил ее, ублюдок, – процедил он. – Несчастную девочку со сломанной судьбой. Ты безжалостно ее прикончил.

Я открыл было рот, чтобы опровергнуть его слова, но в этот момент, увидел, как он держит руки. Строго перед собой, так, чтобы я не увидел, что в них.

Плечи Авера дрогнули, он начал разворачиваться…

Нужно было либо атаковать, либо отступать. И я выбрал второй вариант. Метнулся в сторону, продрался через кусты. Авер бросил что-то мне вслед. Не сильно, он рассчитывал, что далеко я не уйду, но я бежал, что есть сил. Пролетел мимо нескольких деревьев и спрятался за самым большим.

В этот же момент граната взорвалась. Слишком далеко, меня едва обдало волной горячего воздуха. Я сорвался с места, оббегая полянку. Когда представилась возможность разглядеть что-то, метнул взгляд на противника…

И остановился.

Авер бросил гранату недалеко от себя. Ему оторвало руки, лицо, грудь и живот посекло осколками. Если он еще не умер, то скоро истечет кровью…

Раздался стон. Значит, еще жив.

Стиснув зубы, я вернулся на полянку и добил его одним ударом ножа в сердце. Сорвал с шеи кулон с красным камнем и повесил себе. В моих глазах помутилось, голова буквально начала раскалываться на части, сердце заколотилось так, что, кажется, затрещали ребра. Мои руки начали покрываться твердыми ремнями мышц, все тело забилось в судорогах, от этой молниеносной перестройки организма я с трудом держался на ногах. Еле как отошел от полянки и завалился на землю.

Не хочу лежать рядом с человеком, погубившим мою семью.