Чувства о чувствительности

Джейн Остин так и не вышла замуж. Но однажды была очень близка к этому. В декабре 1802 Гаррис Бигг-Визер, младший брат ее подруги, сделал Джейн предложение наедине в одной из комнат хэмпширской усадьбы Мэнидаун-хаус. Об этом человеке мало что известно; Клэр Томалин, биограф Джейн Остин, пишет, что он сильно заикался, однако это замужество сделало бы Джейн хозяйкой огромного поместья и помогло бы ей “обеспечить достойную жизнь своим родителям” до конца их дней. Джейн приняла приглашение, и в тот вечер все поместье ликовало.

На следующее утро она передумала и сообщила Гаррису, что не может стать его женой. Что же произошло? Никто не знает. Даже ее родственники в переписке расходились во мнениях: одни утверждали, что Джейн не любила его (“Он слишком уж простоватый человек – неуклюжий и даже неотесанный”, – писала племянница писательницы), другие считали, что это была прекрасная партия и Джейн жестоко просчиталась. Томалин полагает, что, скорее всего, Джейн была слишком увлечена творчеством, чтобы думать о семье. Хотя замужество обеспечило бы ей безбедную жизнь, она была твердо намерена реализовать свои писательские амбиции. В 1803 году, вскоре после того, как Джейн Остин отвергла предложение Бигг-Визера, пришло известие, что “Сьюзан”, ее первый законченный роман, одобрен к публикации. Авторский гонорар составил десять фунтов.

Получается, Джейн Остин писала о брачных узах с позиции инопланетного антрополога, описывая подводные камни и преимущества, которые не испытала на собственном опыте. Возможно, взгляд со стороны помог ей увидеть то, что большинство людей не замечали и продолжают не замечать. Именно поэтому ее книги и по сей день остаются такими актуальными. Современная наука подтверждает: писательница не зря настаивала, что при выборе супруга стоит обратить внимание на темперамент. Свойство характера, подразумеваемое Остин под этим словом, ученые обозначили термином “метаэмоции”. Все человечество испытывает одну и ту же гамму эмоций от тоски до восторга. Весь фокус в том, как мы относимся к нашим чувствам. Любите ли вы делиться своим настроением? Как реагируете на похвалу и критику? В стрессовой ситуации вам хочется, чтобы вас утешили или оставили в покое? И если наши хобби и предпочтения непостоянны – и потому их не стоит принимать в расчет при выборе пары, – то метаэмоции остаются с нами всю жизнь, они отражают те привычки, которые у взрослых людей почти не меняются. (У детей метаэмоции очень податливы и зависят от поведения родителей.)

Первопроходцем в изучении метаэмоций является Джон Готтман, авторитетный специалист по семейной психологии из Вашингтонского университета. Он заинтересовался этим явлением, поскольку в его клинической практике хватало неудачных попыток помочь парам восстановить отношения. “Я вновь и вновь упирался в тот факт, что партнеры часто по-разному воспринимают собственные чувства, по-разному на них реагируют, – пишет он. – Из-за этого они не понимают друга друга и не могут сочувствовать”. Готтман рассказал мне, как много лет пытался помочь одной паре: “Над женой, когда ей был восемь лет, надругался ее отец. Поэтому всю жизнь она очень много злилась. Причем она не видела в своих вспышках ярости ничего плохого: гнев давал ей силы, она чувствовала себя героем, сражающимся за справедливость”. Муж, напротив, боялся гнева как огня, потому что его родители постоянно ругались, и их крики в детстве не давали ему спать. “И когда эти супруги обсуждают какую-то проблему, он повторяет: «Прекрати орать на меня, прекрати!» А она в ответ: «Я не ору, я говорю, что не так! Когда я вообще орала?» А он: «Вот сейчас, например, орешь». И я понял: все дело в том, что они по-разному смотрят на то, как следует обращаться со своими чувствами и как их выражать”.

Чтобы лучше понять, как эта разница во взглядах влияет на отношения, Готтман разработал технику интервьюирования пациентов, позволяющую оценить метаэмоции. Первый вопрос звучит так: “Какие чувства вызывают у вас сюрпризы, неожиданные ситуации, удивление?” “Я поставил этот вопрос в начале, потому что он звучит вполне невинно, – рассказывает Готтман. – Он ведь не про гнев или депрессию. Однако даже по такому обыденному поводу люди часто испытывают очень сильные чувства. Одни говорят, что любят сами устраивать сюрпризы своим супругам, например, привозят им их любимый готовый ужин с курицей из супермаркета. Другие жалуются: «Ненавижу сюрпризы. Когда мне устроили вечеринку-сюрприз на день рождения, я чувствовал себя очень несчастным». Это позволяет мне разговорить человека”.

Дальше Готтман расспрашивает пациентов о других чувствах начиная от злости и заканчивая сексуальным влечением. Он просит их рассказать, как это выглядит, когда им грустно, и что они ощущают, когда их ребенок ударяется в слезы. Он старается выяснить, какие чувства им больше всего нравится испытывать, а какие нет и что они делают, чтобы прогнать плохое настроение. “Это непростая работа, – говорит Готтман. – Бывало, спросишь человека о темпераменте, а он начинает рассказывать о своем отце-алкоголике и его пьяных приступах ярости”.

По окончании интервью психологи анализируют ответы супругов в соответствии с инструкцией, уделяя особое внимание тому, какие сравнения и прилагательные те используют, говоря о своих чувствах. В результате анализа каждое чувство относят к одной из трех категорий метаэмоций: “эмоции, которые человеку нравится выражать, эмоции, которые он в себе не любит, и нечто среднее между этими двумя крайностями”.

Отработав свою технику оценки метаэмоций, Готтман приступил к амбициозному многолетнему проекту по исследованию нескольких десятков супружеских пар. Каждый из супругов проходил полное обследование на метаэмоции. По результатам интервью испытуемых определяли в одну из трех основных категорий. “Конечно, эти категории не истина в последней инстанции, – говорит Готтман. – Человеческая личность всегда будет довольно расплывчатым предметом. Однако они позволяют понять кое-что очень важное”. После этого ученый отслеживал отношения между супругами на протяжении восьми лет, отмечая хорошие и плохие периоды, беды и радости.

Готтман обнаружил, что метаэмоциональная совместимость, когда супруги обладают схожим темпераментом, – самый верный признак будущего семейного счастья, позволяющий “предсказать развод с точностью до 80 %”. (“Это основная движущая сила, от которой зависит, сложатся отношения или нет”, – говорится в книге, написанной Готтманом совместно с Линн Файнзильбер Кац и Кэрол Хувен.) Это не означает, что существует какой-то идеальный метаэмоциональный фон – каким бы ни был ваш темперамент, вы можете найти свое счастье. Однако Готтман настаивает, что при выборе спутника жизни лучше предпочесть того, кто разделяет ваши взгляды на эмоции.

Почему же метаэмоции – “основная движущая сила” супружеских отношений? Ответ лежит на поверхности: все люди разные. Аристофан утверждал, что любовь зиждется на отсутствии различий: родственная душа – это потерянный близнец. Но древнегреческий драматург ошибался. Джейн Остин разглядела его промах и построила на тех самых различиях множество комических ситуаций. Самое интересное в ее героях, что в начале отношений они очень разные. В начале романа “Гордость и предубеждение” Элизабет Беннет и Фицуильям Дарси – враги. Единственное, что их объединяет, – это взаимное отвращение. Он не танцует, любит употреблять длинные слова в письмах и витиевато рассуждать на отвлеченные темы. Элизабет, напротив, обожает деревенские танцевальные вечера, говорит коротко и прямо.

Но Джейн Остин заставляет нас понять, что эти внешние различия – вовсе не преграда. Хотя Дарси и Элизабет кажутся полными противоположностями, постепенно они осознают, что в глубине души они по характеру очень похожи. Они обнаруживают, что под внешними различиями, из-за которых они поначалу ссорились, скрывается внутренняя схожесть. Автор показывает нам их сближение через разговоры: постепенно Дарси и Элизабет начинают говорить в удивительно близкой манере – “в одном языковом регистре”, по выражению Патриции Мейер Спэкс. (Спэкс также замечает, стиль речи, на который переходят герои, изобретен автором: говорить о любви – значит говорить языком Джейн Остин.) Дарси становится менее претенциозным в выборе слов, а Элизабет – менее категоричной в своих замечаниях.

Это сближение речевых характеристик – литературное отражение концепции любви-дружбы. Хотя Джейн Остин никогда не показывает нам своих героев в зрелом возрасте – она описывает ухаживания и флирт, а не семейные перебранки – между ее романтическими героями в каждом случае вырастает сопереживание, которое не смогут разрушить оставшиеся разногласия. А разногласия будут. Нетрудно представить, как бранятся постаревшие Элизабет и мистер Дарси или Эмма и мистер Найтли – никто из этих персонажей не отличается смирением. “В любой семье бывают ссоры, – утверждает Готтман. – У всех бывают минуты, когда хочется крикнуть: «Да катись ты к черту!» Вопрос в том, что происходит дальше. Способны ли партнеры понять, что чувствует их вторая половина и почему?”

Многие работы Готтмана посвящены процессу понимания партнерами друг друга. В одном исследовании он совместно с математиком Джеймсом Мюрреем использует нелинейные дифференциальные уравнения, чтобы предсказать вероятность развода между супругами. Уравнения очень сложные: изначально они предназначались для прогнозирования поведения стран-соперниц в гонке вооружений, однако позволяют понять и некоторые важные показатели супружеских отношений. В частности, уравнения выявили очень важное и неожиданное условие взаимопонимания между супругами: регулярное выказывание недовольства. Готтман назвал это явление “низкий порог терпимости к негативу”. Ученые утверждают, что именно те супруги, кто чаще других жалуется друг другу, в том числе по самым ничтожным поводам, образуют наиболее крепкие союзы. И наоборот, пары с высоким порогом терпимости к негативу, т. е. те, кто жалуется лишь на серьезные проблемы, в итоге чаще разводятся.

Чем объяснить это удивительное открытие? Дело в том, говорят ученые, что, если регулярно высказывать претензии, проблемы не накапливаются как снежный ком. Это дает возможность разобраться с ними на ранних стадиях. (Если проводить аналогию с геополитикой, то страны, между которыми налажены неофициальные дипломатические контакты, с меньшей вероятностью объявят друг другу войну.) Так что в следующий раз, когда ваш муж оставит обрезки ногтей на диване или ваша жена забудет положить миску из-под каши в посудомоечную машину, не молчите. Начните брюзжать. И может быть, однажды ваши жалобы помогут достигнуть взаимоприемлемого соглашения.

Хорошая и в то же время не самая приятная новость, которая следует из этого открытия, – семейное счастье напрямую зависит от того, насколько мы готовы иметь дело с семейными проблемами, с этими досадными раздражителями, которые всегда есть и всегда будут. Решение не в полном слиянии душ и не в превращении в подобие друг друга – нужно просто найти правильный подход к проблемам, которые возникают из-за различий между нами. Вступая в близкие отношения, мы среди прочего делаем важное открытие: оказывается, жить с нами далеко не так просто, как нам казалось. Семейная жизнь – зеркало, показывающее те наши стороны, о которых мы и не подозреваем, пока живем сами по себе. У нас бывают скачки настроения по пустякам, у нас дурные привычки. Мы ковыряем в носу за рулем и стрижем ногти на диване. Чтобы отношения сложились, надо подмечать все недостатки другого и бороться с собственными.

Готтман любит рассказывать историю из собственной семейной жизни, хорошо иллюстрирующую его концепцию: “Как-то я зачитался допоздна детективным романом. Я уже догадывался, кто убийца, но очень хотелось узнать наверняка”. Но ему все-таки пришлось прерваться, чтобы пойти в туалет. Жена расчесывала волосы в ванной. Она делала это каждый вечер, он мог бы пройти мимо и не обратить внимания. Но он заметил, что глаза у нее грустные. “У меня был выбор. Я мог прошмыгнуть мимо, сказав себе: «Не хочу разбираться с ее проблемами сегодня. Меня ждет мой недочитанный детектив». Но вместо этого… Я вернулся в ванную, отобрал у жены щетку для волос и спросил: «В чем дело, малыш?» И она рассказала мне, что ее расстроило”.

Казалось бы, такая обыденная история – короткий разговор у зеркала в ванной комнате. Но Готтман приводит ее как пример того, насколько важно проявлять сочувствие в серьезных отношениях. Даже если это требует от вас пожертвовать чем-то. У самого Готтмана в тот вечер было хорошее настроение и интересное занятие, однако от него не укрылось, что жена грустит. А поскольку у них был одинаковый метаэмоциональный стиль, он понял, что она уязвима в этот момент, и попытался ей помочь, дал ей выговориться, излить свою печаль, прежде чем идти спать. В благополучном браке, утверждает Готтман, такое случается сплошь и рядом. Важно чувствовать, что чувствует ваша вторая половина, даже если вам не хочется. Может, ей надо поговорить, а может быть, просто немного посмотреть телевизор и лечь спать. Может быть, надо поцеловать ее или взять на себя заботу о ребенке на вечер, чтобы ваша жена могла сходить в спортзал. Детали не имеют значения. Важно сочувствие. Потому что мало услышать жалобу, надо еще понять ее причину.

Но, увы, супруги, метаэмоции которых сильно отличаются, испытывают трудности в общении друг с другом. Они не замечают уязвимого состояния своих партнеров в трудные минуты, их волнуют только различия: их раздражает в партнере все, что в нем не так, как в них самих. Пустяковая бытовая ссора или спор, кому присматривать за детьми, может перерасти в скандал с криками и затронуть куда более глубокие вопросы: “Он вообще меня слушает?”, или: “Она что, не понимает?”, или: “Может, ему наплевать?”. “Браки между людьми, имеющими разную структуру метаэмоций, имеют тенденцию распадаться. Общение в таких парах характеризуется чувством разочарования, негативными эмоциями, взаимными нападками, неуважением, оборонительной позицией, что в итоге приводит к эмоциональной разобщенности”, – пишут Готтман и его соавторы. Если ваши отношения развиваются по такой нисходящей спирали, развод будет наименьшим из зол. “Дело в том, что супругам [конфликтующим на метаэмоциональном уровне] очень трудно прийти в себя после очередного скандала с криками «Катись к черту!», – поясняет Готтаман. – То, что начинается как череда неприятных стычек, со временем становится нормальным положением вещей. Отношения заходят в тупик”.

Это не означает, что совпадение метаэмоций – ключ к семейному счастью. Безотказного рецепта счастливых браков не существует. Кроме того, в мире полно исключений из этого правила. Готтман отдает себе отчет в том, что его исследование строится только на вероятностях и что в каждых отношениях имеется собственная внутренняя логика. Как напоминает нам Эмма, “редко, очень редко раскрывается полная правда при выяснении отношений – что-нибудь да останется скрытым, неверно истолкованным”, особенно правда о таком сложном чувстве, как любовь.

Но исследование Готтмана, по крайне мере, наводит на мысль, что не стоит слишком уж доверять любой “науке” поиска спутника жизни. Хоть сайты знакомств наперебой обещают подыскать нам родственную душу при помощи цифровых алгоритмов, они не помогут вам на аналоговом свидании. Как пишет психолог Эли Финкель, “просмотр профилей практически бесполезен, поскольку не позволяет выявить информацию, по-настоящему важную для создания благополучных отношений. Тщательно составленный текст и несколько фотографий не помогут понять, сложится ли у вас разговор на первом же свидании, захочется ли вам узнать этого человека ближе”. Лучший способ понять, нравится нам кто-то или нет, и единственный путь, чтобы определить, сходятся ли ваши метаэмоции, это проводить время вместе, наживать общий опыт, идти по жизни бок о бок. Лишь так можно разглядеть все “маленькие частности”, как называет это Эмма, и понять темперамент своего избранника.

Готтман рассказывает по этому поводу забавную историю про пару в каноэ. “Однажды я плыл по реке на байдарке и увидел каноэ, где сидели мужчина и женщина. И сначала подумал: «Вот здорово, у них общее хобби!» Я подплыл ближе и услышал, что они ругаются. Он явно был перфекционист и пытался научить свою спутницу, как сделать правильный прямой гребок, а она отвечала: «Да какая разница! Здесь так красиво – давай поплаваем кругами и полюбуемся», отчего он, разумеется, только больше злился”. Мораль истории в том, что общность интересов эту пару совершенно не спасала. “Возможно, сайт знакомств свел их вместе, потому что оба любят активный отдых на воде, но важно не само занятие, а то, как люди к нему подходят, как они понимают отдых, – добавляет Готтман. – Это имеет огромное значение, но, чтобы узнать, совпадает ваше понимание отдыха или нет, надо вместе сплавиться по реке”.