Глава 16. Смерть на дороге

Уровень розыска:

Пули прилетели из ниоткуда – то есть из Ньюпорта, штат Теннесси. В этом городишке в часе езды от Ноксвилла жили 7200 человек, и он был не более чем привалом на пути к местным «достопримечательностям» вроде Долливуда, парка развлечений Долли Партон, и ЗD-аттракциона «Жизнь Иисуса Христа». Как и большинство добравшихся до этих краев, Аарон Хэмел и его двоюродная сестра Дениз «Ди-Ди» Дено оказались в городке проездом. Ненадолго.

Восемь часов вечера 25 июня 2003 года, близился конец «идеального», по мнению Хэмела, дня, а солнце и не думало садиться. Парочка возвращалась в Ноксвилл на красном внедорожнике Toyota после поездки в Блэк-Маунтин, штат Северная Каролина. Хэмел, недавно переехавший из Онтарио медбрат и любитель природы 45 лет от роду, мечтал о покупке хижины в лесу. Накануне ему перезвонили из колонии для несовершеннолетних – он надеялся туда устроиться. «Кажется, я смогу изменить жизнь этих ребят к лучшему», – говорил он двоюродной сестре, пока они были в Блэк-Маунтин.

Объезжая фуры на трассе 40, Хэмел восторгался окружавшей его природой. «Эй, Ди-Ди, – сказал он, – посмотри, какие прекрасные цве…» Как впоследствии вспоминала Дено, Хэмел даже не успел договорить, потому что стекло машины пробила пуля. Колени Дениз оказались изрезаны в кровь битым стеклом. Из головы Хэмела хлестала кровь, а оставшаяся без водителя машина потеряла управление, вылетела на встречную полосу и врезалась в ограду.

За ними по той же трассе ехала белая Mazda. За рулем сидела Ким Бид, 19-летняя туристка из Роанока, штат Виргиния, а рядом был ее парень, Марк Хикман. Они услышали грохот и решили, что у кого-то пробило колесо. Вторая пуля быстро их в этом разубедила. Она пробила дверь машины и раздробила бедро Бид. Потом выстрелы прекратились, и в Ньюпорте вновь наступила гробовая тишина.

Когда приехала полиция, Хэмел уже умер. У Бид хлестала кровь, а пулевые осколки засели в позвоночнике. Леса за выцветшими билбордами вдоль шоссе были покрыты мраком. Пока городишко полнился слухами, следователи бродили среди деревьев с фонарями и тепловизорами, выискивая следы того, что могло оказаться повторением Вашингтонских снайперов – этого они боялись больше всего. «Мы не знаем, что это было – работа снайпера или дорожная разборка», – заявил тогда репортерам помощник шерифа.

На поиски ответа много времени не понадобилось. В кустах неподалеку сидел долговязый и молчаливый подросток Уильям Бакнер пятнадцати лет от роду, а рядом с ним был его низенький и гиперактивный 13-летний сводный брат, Джош. Они совсем недавно стали родственниками, но сразу подружились из-за схожего прошлого: оба росли в неблагополучных семьях. За ними не числилось приводов в полицию, в школе оба прослыли пай-мальчиками, и у них в целом не было причин убивать людей. Однако, сквозь слезы признавшись в преступлении, мальчики озвучили причину своего поведения: Grand Theft Auto III.

Во время дачи показаний Уилл сказал, что часто играл в GTA III. Его спросили, повлияла ли, по его мнению, игра на эту стрельбу. Мальчик ответил:

– В некотором роде – да.

– Объяснишь, как?

– Ну, она подкинула нам такую идею.

После того как о связи GTA со стрельбой узнали СМИ, в доме Бакнеров зазвонил телефон. Трубку взяла Донна, мать Уилла. «Меня зовут Джек Томпсон, – сказал звонивший, – и я могу объяснить поведение ваших сыновей».

* * *

Когда Томпсон узнал о стрельбе, у него и без того ни на что не хватало времени. После того как Джек заснял, как его сын покупает Vice City, одержимость юриста GTA могла сравниться со страстью Сэма. После старта кампании против игровой индустрии Томпсон более 50 раз появлялся в эфире крупнейших ток-шоу. На одном лишь Today Show он был 7 раз.

Сэм нравился геймерам, а Томпсон приходился по вкусу обывателям. Неважно, как сильно люди верили в защиту Первой поправки, – в глубине души они все равно знали, что жестокие игры вредят их детям. Несмотря на аргументированные доводы ученых и исследователей о том, что пагубное влияние жестоких игр на психику достоверно не доказано, Томпсон обращался к исследованиям, которые только распаляли страхи. «Существует много публикаций, указывающих на то, что детский мозг воспринимает видеоигры иначе, нежели взрослый, – говорил он. – Они не в силах отличить реальность от выдумки, так что сперва они играют в игры, а потом думают, что подобным можно без каких-либо последствий заниматься и в жизни, и ничего страшного не произойдет».

Его кампания работала. GTA начали ассоциировать с преступлениями по всему миру. В Окленде банда под названием «Шизики» прославилась благодаря тому, что якобы симулировала игровые события. Как впоследствии объяснили полиции сами юноши, они «накуривались травой и сутками напролет играли в видеоигры. Их любимой игрой была Grand Theft Auto III, в которой игроки получали очки за совершение различных преступлений. После наступления тьмы, говорили парни следователям, они повторяли увиденное в игре на улицах Окленда».

Томпсон припомнил недавнее дело Дастина Линча, 15-летнего парня из его родного штата Огайо, который спустя пару недель после выхода Vice City убил девушку, нанеся ей ножевые ранения и удары тупым предметом. Томпсон выяснил, что незадолго до убийства Линч играл в GTA. Впоследствии он убедил отца девочки подать иск против Rockstar. «Мы не считаем, что игра была единственной причиной [этого] убийства, – заявил Томпсон. – Но она точно сыграла свою роль».

И хотя угроза иска затухла, не успев разгореться, Томпсон продолжал проповедовать всюду: от газет до прямых эфиров Good Morning America. Стратегия была эффективной: подача иска обеспечивала ему упоминания в прессе. Пресса, пожалуй, была самым эффективным оружием в вопросе формирования мнения людей о видеоиграх. Неважно, выигрывал он, проигрывал или дело вообще закрывалось, не дойдя до суда. Rockstar и вся остальная игровая индустрия молчали, так что у Томпсона не было противников.

«Я отец, христианин и адвокат – мне нравится мир, в котором я рос, мир 1950-х, когда мы целились в баскетбольные кольца, а не в живых людей, – заявил Томпсон газете Philadelphia Weekly. – Но я не пытаюсь лишить взрослых конституционного права смотреть или потреблять эту продукцию, какой бы сомнительной она мне ни казалась. Я пытаюсь запретить рекламировать эту дрянь несовершеннолетним».

Чем громче кричал Томпсон, тем сложнее приходилось Ловенштейну, представителю игровой индустрии. Хоть у GTA и был рейтинг М, тинейджеры, согласно опросам Gallup, все равно в нее играли: из 517 подростков в возрасте от 13 до 17 лет 60 % хоть раз, да запускали GTA. Все еще приходивший в себя после случая в «Колумбайн» и угрозы федерального разбирательства из-за рекламы жестоких игр, Ловенштейн пытался уйти в сторону от риторики Томпсона. «Я не сомневаюсь, что мистер Томпсон крайне ревностно относится к своему делу, – говорил Даг. – Мы отдаемся своему ничуть не меньше».

Ловенштейн поддерживал существующую рейтинговую систему, а также упомянул недавнее исследование Федеральной торговой комиссии, согласно которому более чем в 80 % случаев видеоигры детям покупали взрослые – в том числе и со «взрослым» рейтингом М. Он призывал родителей внимательнее относиться к тому, что они дают своим отпрыскам. «Если у двенадцатилетнего есть Grand Theft Auto, – говорил он, – то велика вероятность, что ее купили мама с папой».

На стороне Ловенштейна было и недавнее судебное решение апелляционного суда восьмого округа США, который выступил против попытки округа Сент-Луис запретить продажу жестоких видеоигр детям. «Если первая поправка достаточно универсальна, чтобы защитить картину Джексона Поллока, музыку Арнольда Шенберга или стихотворение Льюиса Кэрролла „Бармаглот“, – постановил суд, – то мы не видим причин, по которым аналогичной защиты не заслуживают картинки, графический дизайн, концепт-арты, звуки, музыка, сюжеты и нарратив, представленные в видеоиграх».

Но скептикам было мало и этого. В апреле 2003 года губернатор штата Вашингтон предложил запретить продажу жестоких игр несовершеннолетним. Ловенштейна очень сильно расстроили встречи на Капитолийском холме и то, с какой легкостью политики были готовы пожертвовать Первой поправкой во имя защиты детей. «Я знаю, что это плохой закон, – вспоминал он слова одного губернатора, – но я должен его подписать».

Почему отмалчивались разработчики? «Rockstar и все остальные спрятали головы в песок», – говорил Ловенштейн. Разработчики страдали «от синдрома жертвы, потому что про них заговорили вслух, – добавлял он позже. – Проблема заключалась в том, что индустрия не хотела понять базовый инстинкт родителя – защиту своего ребенка».

Многие геймеры отмахивались от Томпсона, считая его клоуном. Но они не понимали масштаб его влияния на восприятие видеоигр обществом. «Он эффективно пользовался СМИ, местными и общегосударственными, побуждал политиков бороться за его дело и продвигал законодательные запреты, с которыми мы сражались, – говорил впоследствии Ловенштейн. – Стоит отдать дьяволу должное: без Джека Томпсона количество законов, с которыми нам пришлось бы бороться, было бы в разы меньше».

Но Томпсон только разгонялся. 20 октября 2003 года он, от лица жертв Бакнеров, подал иск на 246 миллионов долларов против Sony Computer Entertainment America за рекламу GTA III, против Walmart за ее продажу, а также против Rockstar за ее создание и выпуск. «Если они продолжат рекламировать детям взрослые игры, несмотря на такие кошмарные последствия, – сказал Томпсон СМИ, – то мы заберем их кровавые деньги и передадим всем советам директоров однозначное послание: если такая практика продолжится, исков от лица пострадавших будет все больше».

* * *

– Я не знал, что шоссе так близко, – говорил Уэйн Бакнер, отец Джоша и отчим Уилла, подходя к месту на холме, с которого его сыновья обстреливали машины в тот вечер. Его окружали деревья и высокие кусты, из-за которых были видны машины и фуры, спешившие по находившейся ниже Трассе 40. Уэйну Бакнеру было 56 лет, это был высокий и седой мужчина в старой жилетке для гольфа, синих джинсах и бейсболке. «Я видел этот район на полицейской схеме, – говорил он, обходя изгородь, – но сегодня я впервые пришел сюда. Моя жена даже знать не хочет, где это место находится».

В своей голове Уэйн представлял, что мальчики стояли гораздо дальше от дороги: настолько далеко, что пули просто не могли долететь до машин. Но, взглянув на трассу, мы поняли, что ближе было некуда – мы могли даже разглядеть пассажиров. Уэйн прослезился. «Это очень грустно», – сказал он. Тропу, которую Уилл и Джош прорезали с помощью мачете, было все еще хорошо видно. Возле дерева лежал сдувшийся надувной круг, на котором они однажды спускались по ручью неподалеку. В нескольких метрах от нас на расшатанном билборде с рекламой какого-то алкоголя ворковали голуби.

Когда мальчиков поймали, вина первым делом легла на птиц. Джош сказал Уэйну, что они стреляли по голубям и, видимо, случайно попали по машинам. «Он сказал, что птицы всегда улетают с этого билборда в сторону трассы», – вспоминал Уэйн. Впрочем, когда обитательницы того билборда внезапно покинули свое гнездо, ни одна из них не полетела в сторону дороги. «Я правда хотел ему верить», – говорил Уэйн.

Бакнеры жили в двухэтажном доме неподалеку от поля для гольфа. Гольф-кар, на котором катались Уилл и Джош, стоял возле гаража. Рядом с ним висело баскетбольное кольцо. На заднем дворе играли брехливые псы: теперь они были хозяевами домика на дереве, который Уэйн построил своим детям. В гостиной сидела жена Уэйна, Донна – симпатичная и миниатюрная 37-летняя женщина в голубом свитере. Она закурила. После происшествия Донна похудела и весила едва ли больше 40 килограммов. «Никак аппетит не возвращается», – сказала она. Уэйн ушел в сторону поля. «Он слишком часто играет в гольф», – тихонько заворчала Донна.

После стрельбы Уэйн и Донна с трудом находили в жизни смысл, пытаясь понять, почему их дети пошли на столь бессмысленное преступление. Их сыновей признали безрассудными юнцами, а не убийцами, но проще жизнь от этого не стала. В конце концов они нашли для себя ответ: виновата Grand Theft Auto III. «Уилл и Джош не пошли бы на это, не поиграв в эту игру, – сказала Донна, показывая гостю семейные фото. – Они не серийные убийцы. Они славные мальчики».

Фотографии были сделаны в лучшие времена, но жизнь их героев не казалась беззаботной. На одном снимке Джош и Уилл с безразличными лицами сидели по разные края черного дивана и смотрели огромный телевизор. Джош, одетый в футболку Fort Lauderdale Surf Sport маленький, юркий мальчишка с неровной песочно-белой челкой и прыщеватым лицом, прилег на подушку в форме бильярдного шара. Уилл же сидел со стоическим видом – на нем были мешковатые шорты и желтая гавайская рубашка, надетая поверх черной футболки Nike, на шее висели жетоны, а на руке было полдюжины браслетов, – и вид этот говорил об одном: мальчику хотелось, чтобы мать поторапливалась и сделала снимок как можно скорее.

На фото, сделанном во время поездки на пляж, Уилл неловко переминался с ноги на ногу. На нем была синяя футболка и синие бриджи, а тонкие бледные руки мальчик скрестил на груди. Рядом стоял Джош – в красной футболке, руки опущены, глаза смотрят вдаль; Уэйн и Донна стояли по бокам. Никто никого не касался. «Не знаю, как после такого можно оставаться семьей», – сказала Донна, закуривая еще одну сигарету. На вопрос, были ли они семьей до происшествия, Донна вздохнула и ответила: «В каком-то смысле».

Жизнь Уилла и Джоша с самого начала была непростой. Донна родила Уилла преждевременно, за пару недель до срока, и в возрасте одного месяца мальчик пережил кровоизлияние в мозг, из-за чего тот немного пострадал, пусть и продолжив нормально функционировать. Тем не менее мальчик был не столь умен, как его сверстники: его IQ составлял 91 пункт. «Его папа, фабричный рабочий, не находил на него времени», – рассказывала Донна, а после развода и подавно – Уиллу было три года, когда пара развелась из-за того, что муж изменял Донне с ее подругой. «Он не хотел с ним видеться, – вспоминала она. – Уилл умолял его приехать в гости, но он вычеркнул ребенка из жизни». Спустя несколько лет, когда мать привезла Уилла к умирающему отцу, он не признал своего сына. «Уилл всегда считал, что отец его ненавидит», – говорила она.

Второй брак Донны тоже стал для Уилла серьезным испытанием. Когда Уилл вставал ночью в туалет, новый супруг Бакнер ругал ребенка за то, что тот его будил. Уилл начал мочиться в постель. Вскоре Донна снова развелась. Уилл любил гулять на улице, но в школе стал более стеснительным и закрытым. «Он превратился в отшельника», – говорила Донна. Но мальчик не бунтовал. Самым кошмарным его проступком стало написание маркером слова «хуй» на полу кухни. С Уэйном и его сыном Джошуа Донна познакомилась в 2002 году. Она работала бухгалтером в клубе, где Уэйн играл в гольф. Уилл был готов завести друга.

Джош тоже. С виду открытый и энергичный, он тоже пережил немало бед. Его мать Сэнди страдала от застойной сердечной недостаточности. Женщина часто болела и почти не занималась сыном. Вместо этого она читала книги и смотрела мыльные оперы, пока сын перебивался чем попало. Она умерла, когда ему было одиннадцать.

Отец мальчика, Уэйн, был важной шишкой в больнице и активным участником торговой палаты. Он все время пропадал на работе и не находил времени на Джоша, который буквально ходил по дому колесом. В первом классе мальчику поставили диагноз «синдром дефицита внимания и гиперактивности», после чего он начал пить лекарства. Из-за них он становился более неуклюжим, но эффект определенно был. Джош поддерживал хорошие отношения с друзьями и семьей, а еще очень любил обниматься. Его любили девочки, и Джош был единственным мальчиком, которого звала на ночевки подруга. «Он был похож на щеночка», – вспоминала ее мать.

И все же Уэйну казалось, что Джош страдал. «После смерти матери, – говорил Уэйн, – он все время будто хотел сбежать». Джош никогда не говорил о своих чувствах: вместо этого он допоздна играл в видеоигры и слушал Эминема. «Он все держит внутри, – говорил Уэйн. – Если случалось что-то плохое, он всегда отшучивался».

Как-то раз, когда Джошу было 11, Уэйн услышал странные звуки, доносившиеся из комнаты сына. Стоял поздний вечер. Отец открыл дверь. Стены комнаты были ярко-желтыми, и на них красовались плакаты со спорткарами. На прикроватном столике стояла лавовая лампа, там же лежала ученическая библия и стоял огромный бумбокс. На огромной черной табличке красовалась надпись: «Убирайтесь». Уэйн ожидал увидеть, как Джош спит на полу, стянув с кровати одеяло – эта странная привычка появилась ни с того ни с сего. Но сегодня Джоша на полу не было. Он сидел в шкафу и плакал. Мальчик сказал, что ему не хватает мамы.

Когда Донна и Уэйн поженились, стало казаться, что сложные времена в жизни Уилла и Джоша наконец-то позади. Мальчики сразу стали друзьями, поэтому семьи легко объединились. Им обоим нравился 50 Cent, Тони Хоук и PlayStation 2. После свадьбы Уилл с Донной переехали в Ньюпорт, в дом Уэйна. Вдохновленные перспективами хорошей жизни родители превратили подвал в лучшую детскую игровую площадку: огромный телевизор, настольный футбол, плакаты и миниатюрные копии гоночных машин, а также собственная микроволновка. Уилл спал на диване – у него было одеяло с пламенной надписью Hot Hot Hot.

Любимым развлечением мальчиков были видеоигры. Пол Бакнер, 19-летний сводный брат Джоша от предыдущего брака Уэйна, подарил мальчику на день рождения GTA III. «Спускаясь в подвал, я видела, как они разбивают машины, – говорила Донна. – Я не знала, что там можно убивать проституток и все такое». Однако от увиденного насилия она все-таки опешила. «Вы же понимаете, что это виртуальная реальность, а не реальная жизнь?» – спросила она мальчиков. Те кивнули и продолжили играть.

Им нравилось проводить время вместе, но порознь дела шли не очень – особенно у Уилла. Поскольку он был старше, им с Джошем приходилось ходить в разные школы, из-за чего парень был вынужден справляться с проблемами самостоятельно. Психолог Уилла, Карен Смит, очень часто видела мальчика у себя под окном – юноша ходил по парковке. «Ребенок был совсем один», – говорила специалист. «Парнишка был отшельником, – говорил его автоинструктор. – У него была всего пара друзей. Я советовал ему быть осторожнее, потому что многие им пользовались». Девочки часто просили у него деньги, а он так жаждал любви, что раздавал их и никогда не получал назад.

После школы и на выходных Уилл охотно слушался Джоша. И хотя Джош был младше и меньше ростом, он знал всех в округе и с легкостью взял на себя роль Бэтмена для старшего и высокого Робина – Уилла. Слегка медлительному сыну Донны была кстати любая помощь. «Уилл скорее любил плыть по течению, – говорил один друг, – а Джош, наоборот, агрессивно несся против него».

Чтобы доказать свою верность, Джош передал Уилла в руки своей бывшей девушки, Аманды Хетерингтон – умной 13-летней бунтарки с длинными темными волосами и ногтями с нарисованными на них синими лапками. Аманда писала грустные стихи, слушала группу Marilyn Manson и была одной из немногих скейтерш Ньюпорта. Она была чирлидершей – из тех, которых обычно играет Кристина Риччи. Заниматься этим ей не нравилось. «Это просто чтобы время убить», – говорила она.

На выходных Уилл с Амандой смотрели ужастики. Их объединяла нелюбовь к Ньюпорту. «Тут нечего делать, разве что мух на потолке считать», – говорила девочка. Разные по натуре, они оба чувствовали себя изгоями среди важных ребят округа Кок. «Здесь всем управляет деревенщина», – стенала Аманда. Ее умиляло то, что Уилл отказывался носить куртку с постыдным талисманом школы: дерущимися петухами.

Дома начинало казаться, что Джош ведет Уилла навстречу чему-то большему, чем новые отношения. Он вел его навстречу бедам. Как-то раз ребята пошли к ручью за домом, чтобы пострелять из своих духовых ружей. Однажды, в очередной раз пытаясь сблизиться с мальчиками, Уэйн повел их стрелять из своей винтовки 22 калибра. Они весь день палили по банкам, плывшим по реке. Но на этот раз Джош никак не мог попасть в цель. Когда он выстрелил, пулька попала в камень, отскочила и впилась в шею Уилла.

Но их это не остановило. На следующий день, за полгода до смертоносной стрельбы, Уэйн застал мальчишек в своей спальне – они взяли из шкафа его винтовки и начали их начищать. «Никогда, никогда так не делайте», – закричал Уэйн, редко повышавший на детей голос. Он запретил им выходить из дома на неделю и отныне, уходя по делам, накрепко закрывал дверь в спальню. Когда он был дома, она оставалась открытой.

* * *

Если ты подросток без водительских прав, то быстро начинаешь скучать. В Ньюпорте скучать было принято на парковке Walmart, ожидая, пока копы не пошлют тебя куда подальше. Можно было скучать, болея за Боевых Петухов, смотря American Idol и попивая газировку в фойе небольшого кинотеатра. Можно было скучать, играя в GTA III, что Уилл и Джош и делали тем июньским вечером.

Лето 2003 года началось с плохой новости. Джош не окончил седьмой класс. Оказалось, что он весь год не сдавал домашнюю работу. Уэйн и Донна вместе с Джошем пошли общаться с учителями, но он ничего не объяснил. Как вспоминал Уэйн, «он сказал, что ему как-то не хотелось ее сдавать». И пока Аманда, Уилл, Сара и его друзья шли вперед и жили дальше, он плелся в хвосте. После недавнего срыва из-за мамы Джош снова вернулся к своему обычному отрицанию проблем. «Он вновь начал отшучиваться», – говорил Уэйн.

А вот у второго сына имелось много поводов ждать будущего. После долгого ожидания Уилл был в шаге от шестнадцатилетия и получения водительских прав. Отец с матерью даже решили купить ему собственную машину – подержанный Mustang, к которому он так хотел прикоснуться. Заимев тачку, он избавился бы от невидимых стен Ньюпорта. Он сам забирал бы Аманду, возил ее в скейт-парк, а то и в Долливуд, чтобы спускаться по Большому медвежьему обрыву на байдарке, но возможности ему так и не представилось.

После пары часов в GTA III скука взяла свое. «Слушай, – сказал Джош Уиллу, – пошли постреляем по прицепам грузовиков по-настоящему». Это было легко устроить. Уэйн с Донной были дома, а значит, дверь в спальню была открыта. Мальчики пошли наверх. Родители смотрели телевизор. Ребята спросили, можно ли им прокатиться на квадроцикле. Донна выглянула в окно. Солнце еще не село. «Хорошо, – сказала она, – только вернитесь до наступления темноты».

Однако квадроцикл в тот вечер остался в гараже. Уилл и Джош выкрали винтовки из родительской спальни и побрели по тропинке через дорогу от дома. Она вела вниз, прямо к ручью. Они прошли мимо хлипкой насосной, спускаясь по тропинке, которую давным-давно прорубили с Уэйном. Пройдя чуть дальше, мальчики услышали, как по шоссе сновали фуры. На выцветшем билборде ворковали голуби. Мальчики пару раз выстрелили по птицам, но, несмотря на небольшую дистанцию, промазали. По фурам стрелять было проще.

Они перелезли через хлипкий забор, отделявший тропинку от холма, с которого открывался обзор на трассу 40. Уилл сел на западе. Джош недалеко отбежал и сел на востоке. Не говоря ничего, они просто стали стрелять. Уилл думал, что при попадании в фуру пуля от нее просто отскочит. Они сделали больше двадцати выстрелов, но так ни по чему и не попали. У Уилла оставалась еще пара пуль, и он открыл огонь. После этого раздался визг тормозов.

Увидев, как красная Toyota вылетела на встречную полосу, они побежали, решив, что пробили колесо. Когда мальчики вернулись домой, Уэйн и Донна все еще смотрели телевизор. Парни быстро вернули оружие на место. Их сердца вырывались из груди, а головы лихорадочно просчитывали план действий. Снаружи раздался вой полицейских сирен. Когда мальчики спросили, можно ли выйти на улицу и поиграть в гольф, Уэйн с Донной не учуяли подвоха.

Час спустя Уилла с Джошем было не найти. С ними пытались связаться по рации, но безрезультатно. Уэйн сел в машину и поехал на север. Донна схватила фонарик и пошла по тропинке: она боялась, что мальчики попали в беду. В отчаянии она набрала 911 и сообщила об их пропаже. Ей перезвонили из полиции. «Ваши мальчики у нас», – заявили ей.

Изучая место стрельбы, коп увидел, как Уилл и Джош стояли на холме. «Детей в таких местах не бывает, – заявил окружной прокурор, занявшийся этим делом. – Патрульный решил с ними пообщаться и получил странные ответы».

Когда мальчиков отпустили к родителям, те сказали, что стреляли из воздушек по голубям. Когда птицы пролетали над трассой, мальчики могли случайно попасть по машине. Но родители понимали, что пулька такого ущерба не нанесет. Двумя днями позже, во время допроса на полиграфе, Уилл и Джош сломались и рассказали правду. «Они сказали, что идея пришла во время игры», – заявил окружной прокурор. Бакнерам приказали сдать полиции оружие и копию GTA III.

Когда сенсационные новости о видеоигровых убийцах попали в заголовки, городок наводнили государственные СМИ. Джошу предстояло стать самым юным человеком, которого в Ньюпорте когда-либо обвиняли в убийстве. Давая письменные показания, мальчики, казалось, сожалели о случившемся. «Я всегда буду ненавидеть себя за это, – писал Уилл. – Если бы я мог воскресить этого человека, отдав свою жизнь, я бы это сделал. Я знаю, что совершил идиотский поступок. Я не думал, что кто-то пострадает… Мне очень жаль, и какой бы срок ни определил мне судья, он все равно будет слишком малым, потому что я буду ненавидеть себя до конца своих дней». Джош написал: «Мне жаль… Мне обидно, что так вышло. Я понимаю, каково это – лишиться близкого человека, потому что я лишился мамы, когда мне было 11 лет. И без нее мне было непросто».

Когда мальчиков привезли в здание суда, Аманда приехала туда, чтобы посмотреть на них. Уилл разглядел в толпе ее длинные темные волосы и отправил воздушный поцелуй, пока его снимали камеры. Девушка знала, что парни не покалечили бы никого намеренно, но не согласилась, что винить нужно игру. «Я не верю, что на это их толкнула игра, – говорила она. – У меня тетушка в нее играет».

Аманда писала Уиллу стихи. «За руку возьми, – писала она, – и слезы мне утри. Без тебя я умру. Буду сильной, но не оставь меня одну. Вместе вынесем мы с тобой все. Прошу тебя, вместе нам быть суждено. Вместе мы будем и прошлое забудем». Однако она так и не смогла спросить Уилла и Джоша, зачем в тот вечер они начали стрелять. «Я не хочу знать причины, – говорила она, ковыряясь в своей тарелке. – Меня это пугает».

* * *

Над сеткой с колючей проволокой, окружавшей мрачный новый дом Уилла и Джоша – колонию для несовершеннолетних около Ньюпорта, – садилось солнце. За двухуровневой оградой, окружавшей кирпичные здания, толстый надзиратель медленно вел по тротуару группу заключенных. Две шеренги малолетних преступников – убийц, насильников, наркоторговцев – шли за ним гуськом.

На парковке возле рабицы Уэйн и Донна докуривали последние сигареты перед тем, как зайти к сыновьям. В штате Теннесси детей младше 16 лет не имели права судить как взрослых: они должны были предстать перед судьей, а не присяжными, так что решение по делу Бакнеров было принято очень быстро. Заслушав доказательства и оценив психологическое состояние ребят, судья постановил, что мальчики совершили бесконечно глупый поступок, но не хотели никого убивать.

Уилл и Джош признали вину в убийстве по неосторожности, создании угрозы жизни, а также нападению с отягчающими обстоятельствами и были приговорены к заключению в ближайшей колонии для несовершеннолетних. Согласно закону штата, их могли там удерживать лишь до 19 лет. Впрочем, при хорошем поведении их могли отпустить гораздо раньше – уже через год. Дено назвала приговор насмешкой.

Несмотря на множество попыток засудить создателей жестоких игр, успехом заканчивались единицы, и дело Бакнеров не стало исключением. После того как Томпсон подал иск в суд штата Теннесси, ответчики перевели дело в федеральный суд. Адвокаты жертвы отреагировали полным отзывом иска. Окрыленный общим вниманием прессы Томпсон чувствовал растущую праведность своей миссии. «Моя цель – уничтожить индустрию видеоигр», – говорил он. Удар был нанесен: после дюжины необъяснимых выстрелов на шоссе в Коламбусе, штат Огайо, пригородный Walmart убрал с полок Vice City – на всякий случай.

Но Бакнерам это уже не помогло бы. Донна и Уэйн приезжали к мальчикам на все положенные свидания: по часу каждый день, кроме пятниц и выходных. Они видели, как на баскетбольной площадке за оградой Джош терпел холод, чтобы еще пару минут поиграть в баскетбол. Несмотря на мороз, на нем была только зеленая футболка и черные бриджи. Потом мяч забрала пара ребят повыше, и он поплелся за ними, потирая руки, чтобы согреться, пока те на него не обернулись. «Я за него переживаю, – говорила Донна. – Он заметно меньше других ребят».

В колонии ребятам сразу пришлось несладко. Уилла и Джоша определили в раздельные одиночные камеры размером 2 на 3 метра. Целыми днями в колонии шли уроки. Отбой был в 18:30. Родители не могли передать детям ничего, что помогло бы им убить время. Когда они попросили принести ребятам Библии, им отказали: дети вырывали из книг страницы, чтобы делать самокрутки.

Вскоре Джош перестал пить лекарства от СДВГ, потому что их крали другие ребята. Джош, однако, и раньше отказывался их принимать. Его гиперактивность больше ничто не сдерживало, и у мальчика начались проблемы. Он постоянно болтал не по делу и приходил на встречи с родителями без униформы. Однажды его застукали с канцелярской кнопкой в руках – он делал другим ребятам пирсинг языка.

Вскоре Уилл перестал подчиняться Джошу. В отличие от брата, Уилл почти не нарушал правила. Он начал хорошо учиться, и ему светил скорый выход из колонии. Вскоре ему ослабили условия содержания. После этого за ум взялся и Джош – после чего послабление ждало и его. Чтобы выйти на свободу досрочно, им оставалось только хорошо себя вести. Впрочем, даже если бы так и случилось, сводным братьям уже не светило оказаться вместе.

Донна сказала, что «судья не хочет, чтобы мальчики снова общались друг с другом». Когда Уилл освободится, добавила она, они покинут штат, а Уэйн с Джошем окажутся в прошлом. Впрочем, казалось, что мальчики не будут скучать друг по другу. «Джош ответит за то, что он тут сделал», – сказал матери Уилл, не вдаваясь в подробности.

Его мнение изменилось не только о брате, как выяснили холодным февральским вечером прошедшие через металлодетектор Донна и Уэйн. Уилл, за которым следили надзиратели, сидел перед ними в форме. Они обменялись приветствиями. После дежурного обмена репликами Донна посмотрела ему в глаза.

– У тебя было много времени подумать над содеянным, – сказала она. – Ты все еще считаешь, что тебя на такое сподвигла игра?

Уилл выпрямил спину и посерьезнел в лице.

– Нет, это не игра заставила нас выйти на улицу и так поступить, – заявил он сухо. – Мы сами этого хотели. Мы хотели вести себя, как в игре. Но она не перепрограммировала наш разум.

Когда его попросили раскрыть мысль, мальчик повторил прежние слова: «Игра не перепрограммировала наш разум». Он сказал, что сожалеет из-за того, что против ее создателей был подан иск. Когда время вышло, Уилла увели надзиратели.

Закуривая очередную сигарету, Донна сказала, что удивлена тому, что Уилл больше не обвиняет игру. Но при этом она сомневалась, говорит ли он от чистого сердца: «Просто в колонии сидят фанаты Grand Theft Auto, и они вполне могли сказать, что изобьют его, если игру изымут из магазинов».