XI

Останки

К. Жуков: Начинается одиннадцатая серия с того, что Пулло поступил на работу к бандиту со странным именем Эраст Фульман. И выполняет первый заказ: бегает по ночному городу за каким-то типом с целью пырнуть его мечом, что и делает в итоге вполне удачно.

Д. Пучков: А что тот на улице ночью делает? Там комендантского часа не было? Можно было гражданам болтаться по улицам?

К. Жуков: Почему нет? Это же граждане, они у себя дома. Имеют право болтаться где угодно. Тем более что гражданская война закончилась, никакого чрезвычайного положения вроде бы нет. А коммерческая жизнь бьет ключом.

Д. Пучков: Да. Многие принимают участие. В том числе Тит Пулло.

К. Жуков: Точно. А Ворена в это время ожидает совсем другая жизнь, он же почти в Госдуме. Занимается проблемами ЖКХ, его осаждают просители. Мне понравился главный недовольный проситель, который говорил, что «солдаты опрокидывают горшки с мочой на головы римским гражданам».

Д. Пучков: Что для солдат неудивительно.

К. Жуков: Хорошая шутка.

Д. Пучков: Ушат говна на голову.

К. Жуков: Я только не понял, почему там сказано, что в них что-то стирали. Они могли красить мочой.

Д. Пучков: Жир отстирывает аммиак. Так называемые фуллоны (не путать с Пулло), ванны каменные, в которых они тоги ногами топтали. У фуллонов же самая крутая диаспора. Они там в парах урины скакали. Отстирывали, да.

К. Жуков: Здоровые, наверное, были очень, если верить Малахову.

Д. Пучков: Это же про Веспасиана. Я правильно помню, что сын Тит прибежал: «Папа, что вы такое придумали, в сортиры за деньги ходить? Деньги, собранные на моче, какой позор!» Он ему сунул под нос монетку: «Пахнет, нет?» – «Нет». Деньги не пахнут.

К. Жуков: При помощи мочи закрепляли краску на ткани. При помощи мочевины.

Д. Пучков: Может быть. Стирали точно. Для этого ее и собирали. Она нужна была в промышленных количествах.

К. Жуков: Так и для покраски тоже. Один наш друг из реконструкторов решил покрасить ткань при помощи совершенно аутентичных методов.

Д. Пучков: Обоссать и на мороз?

К. Жуков: Нет. Он набрал, я уж не помню, то ли коры дуба, то ли марены. Купил домотканой шерсти. Все это покрасил. И, чтобы закрепить краску, собирал около месяца собственную урину. Другой-то взять неоткуда, он же не в Риме. Все это он упаривал под кроватью в герметичных бачках. Собрав нужное количество, он вылил требуемый состав в большую кастрюлю, поставил ее на маленький огонь и ушел играть в какую-то компьютерную игру. Да так увлекся, что совершенно забыл про кастрюльку. Когда он опомнился, выяснилось, что все это яростно закипело и принялось брызгать на потолок, на стены, на пол.

Д. Пучков: Это же годами не выветрить потом.

К. Жуков: Да. Пришлось штукатурку всю сдирать.

Д. Пучков: Молодец! А покрасить-то удалось?

К. Жуков: Ну, моча-то выкипела.

Д. Пучков: Всестороннее фиаско.

К. Жуков: Бородинская битва, пожар Москвы.

Кстати, этого негодяя, который про бачки с мочой говорит, Ворен хорошо осадил: «Такого больше не повторится» – «Было бы хорошо». И продолжает что-то нести типа: «Все горшки побиты, чем я буду стирать?» – «Эй ты, я сказал, что больше не повторится. Чего ты орешь?» – «Спасибо, патрон. Да хранит тебя Юнона!»

Д. Пучков: А «патрон» – это от «патер»?

К. Жуков: Да. «Папаня».

Д. Пучков: То есть Ворен – «патрон», а под ним клиенты?

К. Жуков: Нет, они ему не клиенты. Это просто начальник. В данном случае он выступает как покровитель данного хозяина горшков с мочой. Поэтому патрон. Если бы этот человек был его клиентом, а таких было полно в Риме, он тоже был бы патрон, разумеется.

Д. Пучков: В данном случае он как участковый выступает? Хулиганство совершено, надо пресечь.

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: А в это время подкрадывается его войсковой товарищ Маский, начинает из-за спины выкрикивать: «Что вы наговариваете на честных легионеров!»

К. Жуков: Может, это были гладиаторы, переодетые солдатами?

Д. Пучков: «С чего ты взял, что это легионеры? Может, это гладиаторы, переодетые легионерами». От гладиаторов всего можно ждать. Люди, готовые на все.

К. Жуков: Гладиатор был существом подлым и гнусным, поэтому такое предположение возникло. Тем более гладиатор, в отличие от раба, пользовался известной свободой. Он мог вырваться на волю и учинить какую-нибудь фигню. А Ворен с товарищем из X легиона обнимаются, и выясняется, что Маский пришел не просто так. Ворен, как всем известно, близок к Цезарю.

Д. Пучков: Можно попробовать решить какой-то вопрос.

К. Жуков: А вопрос ключевой – с землей. Солдатам положена земля по выслуге лет. И нужно понять, сколько, кому и где. Хочется-то дома, в Италии.

Д. Пучков: Служить лучше в Приарбатском военном округе. А на пенсию лучше в Крым, а не в Анадырь.

К. Жуков: В Анадыре и служить плохо, и на пенсии не очень.

Д. Пучков: Так и тут: все хотят в Рим.

К. Жуков: Ну, по крайней мере в Италии. Ворен обещает поговорить. В это время бухого Тита Пулло встречают проститутки. Пока он там валяется никакой, с него снимают всякие дорогие браслетики и прочие штучки. Пулло – расстроенный, небритый, с похмелья – пытается снова взять у Фульмана заказ. Фульман поедает какие-то непонятные изделия. Говорят, что сони, но, судя по всему, у него были какие-то яичники в тарелке. Сони не так выглядят.

Д. Пучков: Ну, некоторые перевели как «мышь».

К. Жуков: Сони в меду – традиционное римское кушанье. Соня – это хомяк, если его постоянно кормить, он будет дрыхнуть и переваривать. И делаться жирным. В «Алисе в Стране чудес» тоже был хомяк, который дрых постоянно.

Д. Пучков: Я не знал, что они в Англии живут. Лучшие сони в городе.

К. Жуков: Это у них в заведении: «Папа, хочешь попробовать сони? Лучшие сони в городе». «Может, работенка какая есть?» Постоянно требуется кого-нибудь замочить. «Ко мне обращаются, потому что знают: на моих людей можно положиться». Тут же подручный Фульмана говорит: «На нас можно положиться. А ты гонял беднягу по всему Авентину, ты бы его еще на форуме зарезал».

Д. Пучков: Рекламация поступила.

К. Жуков: Конечно. Пулло говорит, что будет следить за собой. Его ужасно унижают: «Подходи завтра. Тебе вот он скажет, кого грохнуть. А тут не смей ничего заказывать, это заведение для приличных граждан».

Д. Пучков: «Приличное заведение для порядочных граждан».

К. Жуков: Все смеются, Пулло уходит. Один из ключевых моментов серии: Ворен доходит до Цезаря и пытается решить вопрос с ветеранами. Земля-то нужна, вопрос больной, а Цезарь говорит: «Я не могу создавать землю. Где я ее возьму?» Тут выходит известный политический эксперт Марк Антоний и говорит: «У врагов». – «У меня нет врагов». – «Да что ты? А мне казалось, наоборот. Они рано или поздно станут твоими друзьями». Это очень важный диалог, так как неизвестно, что по этому поводу думал Цезарь на самом деле в последний год своей жизни. Но он их не резал, это однозначно. Хотя, в общем, уже в это время пора было спускать на них псов войны.

Д. Пучков: Политическая близорукость. Всем нелюбителям сталинизма рекомендуем задуматься, кого в сериале «Рим» резал Юлий Цезарь и зачем. А самое главное, каков результат того, что он не зарезал тех, кого надо было зарезать.

К. Жуков: Именно так. Цезарь как опытный управленец предлагает Ворену решить вопрос, предложив землю в Паннонии.

Д. Пучков: Это в Венгрии.

К. Жуков: Да. Кусочек Венгрии. Ворен говорит: «Никто не согласится на Паннонию, это же очень далеко». – «Неужели мои ветераны будут против меня воевать?» – «Нет, но будут разбойничать от твоего имени». – «А они Маския послушают?» – «Маския послушают». – «Тогда предложи лично ему нашу благодарность».

Д. Пучков: Личное предложение.

К. Жуков: Все это несколько странно: Паннония в то время не была частью Римской империи. И никого поселить там не могли.

Д. Пучков: Кто туда первый добрался? Траян или кто-то до него? Или Траян до Румынии дошел?

К. Жуков: Траян до Румынии дошел. Я, честно говоря, не помню дату, когда Паннония стала Римской провинцией.

Д. Пучков: Но не при Цезаре.

К. Жуков: Точно не при Цезаре. При нем вопрос с землей для легионеров был больным. В сериале об этом напрямую не сказано, но нервная обстановка хорошо передана. Еще в 60 году до н. э. народный трибун Публий Сервилий Рулл предложил аграрный закон. По его замыслу в Италии должны были быть созданы земельные колонии для раздачи отслужившим легионерам. Соль была в том, что государственная земля на захваченных территориях – в Греции, Египте, на Кипре – продавалась в частную собственность, а на вырученные деньги в Италии закупались земли для ветеранов. Все закончилось какими-то восстаниями, беспорядками. Цезарь, Гней Помпей и Марк Красс активно участвовали в предоставлении земли ветеранам. А на тот момент (это 59 год) больше всех отличился Помпей. Он умудрился выбить в Италии землю для 20 тысяч человек.

Д. Пучков: А от них польза какая-то была? Человек всю сознательную жизнь отслужил в войсках, в боях и походах, а тут ему дали землю. Он же делать ничего не умеет. Какой из него крестьянин?

К. Жуков: Ну, во-первых, он туда подтащит родственников, которые сидели дома. Во-вторых, у него, может быть, есть деньги, чтобы купить нескольких рабов, которые будут обрабатывать землю. Острейший вопрос всей поздней республики: что делать с пролетариями? Рабы-то работают, а пролетарии нет, потому что негде. Но кормить их нужно. А тут они сами себя кормят, очень удобно. Пытались из Рима, из его окрестностей, из окрестностей крупных городов вытолкнуть этих людей. Чтобы они жили на земле, сами себя кормили. Еще и налоги чтобы платили. Если ты просто живешь, то налогов не платишь, пока война не началась. А вот если ты владеешь недвижимостью, то с недвижимости будь добр плати.

Д. Пучков: А разве полезно было для государства взять батальон дембелей и расселить где-то? Они там гарантировали порядок?

К. Жуков: Батальон дембелей, отслуживших более десяти лет, будет с оружием. Они наверняка успели обзавестись мечами, кинжалами, возможно, доспехами. Все однополчане селятся в одном месте, так что могут по свистку куда-то выдвинуться. Это опытные люди, из таких набирали легионы во время гражданских войн. Те, кто сидел на землях, которые им выбил Цезарь, шли воевать за Цезаря, а те, кто сидел на землях, которые им выбил Помпей, соответственно шли воевать за Помпея.

Д. Пучков: Плюс еще детишек от скуки учили военному делу.

К. Жуков: Так что это было полезно для государства. Но тут же на дыбы встала римская аристократия. Она владела гигантскими земельными наделами, где трудились, наверное, сотни тысяч рабов. И ей эти раздачи земли были не в тему. А поскольку аристократия, точнее – олигархия обладала серьезными финансовыми возможностями, она могла покупать голоса в сенате и лоббировать нужные ей законы. Закон Рулла, аграрный закон Цезаря, инициативы Помпея очень туго проходили. Их приходилось буквально зубами протаскивать. И в фильме все правильно показали. Просто в силу ограниченного количества серий не смогли описать подробно. Обстановка сложилась весьма нервная. Граждане олигархи, владевшие землями за пределами Италии, да и в Италии, регулярно нанимали подкулачников, которые ходили и, так сказать, округляли их земельные владения. Насильственным, конечно, способом. Это никому не нравилось. Раздача земли легионерам положила бы этому конец, потому что если бы какие-то бандиты приперлись в такой поселок, их бы, скорее всего, перерезали.

Д. Пучков: Без лишних разговоров.

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: И тут у нас Ворен с Цезарем продолжают разговор. «Тогда сделай ему личное предложение». А туповатый военнослужащий Ворен к конкретике сразу переходит: «В каких пределах?» «На твое усмотрение», – говорит Цезарь. Обратите внимание: ваша горячо любимая демократия, законность и всякое такое. Дайте денег самому главному, и он всех дембелей поведет туда, куда надо. Они его послушают и пойдут.

К. Жуков: Но, конечно, не в Паннонию. Земли раздавали в основном в Италии. При Цезаре что сделали? При Цезаре, условно назовем колонизаторский закон, закон Рулла стали активно претворять в жизнь. Судя по некоторым источникам, они сумели переселить до 80 тысяч человек, включая дембелей. И пока Ворен удаляется делать личное предложение Маскию, человек-газета говорит: «Наш любимый отец провозглашен диктатором пожизненно. А пятый месяц будет называться июлем».

Д. Пучков: Июль – это Юлий.

К. Жуков: Так оно и было на самом деле. Цезарю очень понравилось, что он диктатор не на десять лет, а пожизненно. Сначала он вел себя красиво. Когда Марк Антоний протягивал ему корону, он ее решительно отвергал. Восстановил статую Помпея, воздав ему заслуженные почести. Все-таки Помпей много сделал полезного для республики. А потом Цезарь принялся ставить статуи самому себе. Не провозглашая себя царем, наглядно давал понять, что он тут навсегда. Впрочем, Гай Юлий выступал выразителем неких объективных процессов. Не он начал объединение власти, этим вплотную занимался еще Луций Корнелий Сулла. Здесь было два взаимосвязанных процесса. Во-первых, власть аристократии, которая перетягивала максимум ресурсов на себя. То есть огромные ресурсы концентрировались в руках буквально нескольких человек. Таким образом республика дробилась на полунезависимые фракции, во главе каждой стоял какой-нибудь богатый, знатный, влиятельный человек.

И во-вторых, объективное стремление республики к концентрации. Дело в том, что аристократия к моменту правления Цезаря, к моменту гражданских войн довела страну до крайне неприятной ситуации. В Италии, с ее благодатнейшим климатом, начало на глазах падать производство сельскохозяйственной продукции и сокращаться скотоводство. Потому что с землей можно делать все что угодно, например сдавать ее в аренду. Или построить что-нибудь на ней, а потом сдавать в аренду. В общем, аристократия занималась тем, что зарабатывала деньги любым способом. Вернее, не зарабатывала, а делала деньги. Из-за этого страдал простой народ. Страна как единое целое тоже от этого страдала. Было два варианта: или это все распадется на нечто бесформенное, или соберется вместе. Или аристократия завалит централизаторские процессы, или централизаторские процессы завалят аристократию.

Цезарь объективно выступал на той же стороне, что и Сулла. То есть за концентрацию власти в одних руках. Но объективные экономические показатели дошли до того, что демократия кончилась. В фильме демократия кончается следующим образом: Брут пытается с помощью своих клиентов стирать гнусные карикатуры, на которых он тыкает Цезаря ножом в шею. И везде написано «Это Брут», «Это Цезарь», чтобы никто не перепутал.

Д. Пучков: Чтобы понятней было.

К. Жуков: Кассий говорит: «Бесполезно, все стены в этом».

Д. Пучков: Не сотрешь. А Брут мечется: «Что это такое, я не такой!» Пытается, так сказать, объяснить.

К. Жуков: Тут в угоду сюжету фильма сделали, что Кассий уговаривает Брута, а за всем стоит мамаша Брута, гнусная Сервилия. На самом деле, судя по всему, Кассий играл если не первую, то одну из основных ролей в этом заговоре. Он же был представителем аристократии, у которой имелись свои объективные интересы. Только что аристократия все могла, и вдруг наплыв солдат, у которых тоже есть свои интересы. Их выразителем оказался вполне конкретный человек – Цезарь. Значит, с ним нужно было бороться любыми средствами. Можно почитать хотя бы труды Марка Туллия Цицерона того времени, где он, хотя и не напрямую говорит, что демократия в опасности.

Д. Пучков: «Мать говорила, что ты трус, я начинаю ей верить». То есть просто разводят на слабо.

К. Жуков: «Какое же мне слабо, я же с Цезарем дружу». И он мечется.

Д. Пучков: Пока ломается.

К. Жуков: А Пулло в это время поджидает очередного клиента, ведя диалоги с наводчиком, который будет показывать пальцем, кого зарезать.

Д. Пучков: Ну и режет опять фактически среди бела дня. А старушка, заметив происходящее, начинает бегать за ним, кричать: «Убийца!»

К. Жуков: А с Пулло сделалось нехорошо. Он понял, что наемный убийца – не его квалификация. Он не умеет подкрасться сзади к человеку, который не сопротивляется, посмотреть, чтобы не было свидетелей, и аккуратно его прирезать. Пулло же военный. Привык, что тут тысяча друзей и тут тысяча друзей, а там три тысячи недругов и их можно с полным основанием валить. А это другие навыки. Ему стыдно, что он до такого докатился. Он решает: гори все огнем. И его арестовывают в итоге. Ну а Ворен в это время встречается с Маскием, который узнает, что им предлагают переселиться в Паннонию.

Д. Пучков: Маский, как бы это сказать помягче, слегка обалдел: «Куда?»

К. Жуков: «В Паннонию? Там полно галльских и тевтонских бандитов». Тут обалдел уже я: в Паннонии галльские и тевтонские бандиты?

Д. Пучков: А венгры туда еще не пришли?

К. Жуков: Нет, что ты! Они туда прискачут в VIII веке нашей эры. Это еще не скоро.

Д. Пучков: Тевтонские разбойники, дакийские бандиты и хрен знает кто еще.

К. Жуков: Там иллирийцы могли быть в большом количестве, но не тевтоны. Это слишком далеко от Германии, они туда не ходили. Теоретически там могли присутствовать некие кельтские племена.

Д. Пучков: И тут Ворен выкладывает козыри: «Если братья согласятся на Паннонию, Цезарь будет тебе очень благодарен». – «В смысле?» – «Пять тысяч денариев». – «Я тебя не понимаю». Торг отличный. «Я верен братьям с тех пор, как впервые пролил кровь. Думаешь, я предам их за пять тысяч денариев?» – «Тогда семь». Сразу видно, люди чести беседуют. «Хоть двадцать, я не такой жадный, как некоторые. Просто хочу сказать, что моя честь не продается так дешево». – «Согласившись на Паннонию, братьев ты не предашь. Либо они получат землю в Паннонии, либо не получат ничего». – «Мужчины с мечами не голодают. Они всегда могут умереть. И в первую очередь командиры. Пятнадцать» – «Десять». – «Двенадцать». – «Договорились. Я пойду, брат. Рад был повидаться». – «Взаимно».

К. Жуков: Замечательный диалог. Причем они говорят с такими каменными рожами. Очень круто! А в это время дома у Атии происходит званый ужин, куда приглашен магистрат Ворен со своей супругой Ниобой. Там же присутствует политический бомонд. Атия говорит Цезарю, что Брут его неминуемо предаст, потому что его подговаривает мамаша Сервилия.

Д. Пучков: Я бы задумался над словами Атии, специалистка все-таки.

К. Жуков: Да. А Цезарь благодушен, говорит, что ничего такого не произойдет. Антоний разводит Атию, громко уговаривая ее доченьку Октавию поговорить с мамой: «Твоя мама злобная, бессердечная тварь, но я почему-то не могу думать ни о ком, кроме нее. Поговорила бы ты с ней». Атия все это, конечно, слышит, выскакивает из-за угла, они вроде как мирятся. Тут появляется Ворен с разодетой непонятно во что Ниобой. Не знаю, из каких исторических источников создатели черпали свое вдохновение, но выглядит она вульгарно, как цыганка.

Д. Пучков: По всей видимости, подразумевается, что она пошила это сама и что с ее точки зрения это красиво и благородно.

К. Жуков: Появились деньги – и она немедленно их в себя воткнула в виде украшений.

Д. Пучков: «Как тут красиво, у них даже потолки разрисованы».

К. Жуков: Ну, они оказались словно в Меншиковском дворце, где изразцовая плитка даже на потолке. Сразу видно, что у человека много денег и он не знает, куда их девать. Что бы еще дорогой плиткой отделать?

Д. Пучков: Сначала стены, а потом и потолок. Красиво.

К. Жуков: Ворен сообщает Цезарю, что Маский согласен на Паннонию всего за 12 тысяч. Цезарь говорит: «Так дешево? Тебя нужно посылать на все мои подкупы».

Д. Пучков: И авторитетно сообщает: «Ты подкупил одного, а спас тысячи от участи бандитов. Часто жалею, что я не в Галлии. Война нравится мне своей простотой». Вы помните неплохой художественный фильм «Апокалипсис сегодня»? Где все непрерывно повторяют фразу: «Люблю запах напалма по утрам». А главная фраза, когда полковник Килгор, глубоко вздохнув, говорит: «А ведь когда-нибудь эта война закончится». Вот так и тут – жалеет.

К. Жуков: В Галлии Цезарь проявил себя с наилучшей стороны. Стал тем, кем он стал. Он не мог об этом не думать. Ну а мелкий Октавий приходит и говорит: «Задержали Тита Пулло и надо что-то делать. Он вроде бы кого-то убил. Теперь сидит и ждет суда». Цезарь запрещает помогать Пулло, потому что он легист: «Это же мой сторонник. Если я его вытащу, все подумают, что я подыгрываю своим сторонникам, что им все можно».

Д. Пучков: «Рьяный критик моего правления. Люди заподозрят, что это я приказал его убить. А я не собираюсь укреплять подозрения, помогая Пулло».

К. Жуков: Имеется в виду, что он зарезал ярого критика власти.

Д. Пучков: «Это так? Ты приказал его убить?» – сразу вопрос от специалистов. «Даже не подозревал о его существовании, пока его не убили. Понятия не имею за что. Люди не должны думать, будто я посылаю легионеров убивать своих противников, иначе я лишусь поддержки плебеев. Никто из моего окружения не должен ему помогать». – «У него есть друзья, которые помогут найти адвоката?» – «Он виновен, и народ должен увидеть, как вершится правосудие. Легионеры должны понимать, что они не выше закона. Мне жаль, Ворен. Я знаю, что он тебе как брат, но выхода нет». И бедного Пулло приговаривают к арене. Но сначала поступает указание: «Утром приведи сюда еврея Тимона». (Тимон непрерывно ассоциируется с Пумбой.) И тут сборище адвокатов: «Здесь лучшее правосудие! Сюда!»

К. Жуков: Тимон должен купить хорошего адвоката, чтобы отмазать Пулло. Естественно, на деньги Цезаря.

Д. Пучков: «И что за дело?» – «Мужчина по имени Тит Пулло…» – «Иди отсюда, еврей».

К. Жуков: «Ты что, не хочешь заработать?» – «Лучше сразу прыгнуть в пасть Плутона». Получается нанять какого-то лошка.

Д. Пучков: Лошок выступает просто прекрасно: «Будет проще, если назовешь имя того, кто тебе заплатил. Сошло бы за раскаяние». То есть предлагает явку с повинной, которая, как известно, увеличивает срок и сокращает жизнь. «Не могу. Извини, слово дал». – «Может, нужны были деньги, чтобы помочь больной матери или другу в беде?» – «Деньги были нужны на вино». Пулло молодец.

К. Жуков: Да, молодец. Адвокат, сразу видно, сольет. Потому что ничего не понимает. Пулло мается в земляной клетке с каменным потолком и решеткой сверху, откуда лестницу спускают. Не знаю, так ли там тюрьмы были устроены, но выглядит жутко.

Д. Пучков: Точно не сбежишь.

К. Жуков: Да. Только если будет много времени и ты граф Монте-Кристо, который может прокопать дырку в чем угодно.

Д. Пучков: Я, кстати, был на острове Иф, где граф Монте-Кристо сидел. Смешно. У нас любой изолятор при околотке страшнее раз в сто. Там роскошные условия были. И все в виду Марселя. На горушке стоишь, вот остров Иф, вот изолятор, все как надо. Красиво.

К. Жуков: Дома Ниоба удивляется: что не так с ее платьем? Замечательное же платье, почему на него так странно реагируют? Там здорово показали простолюдинку, которая внезапно попала к этим аристократам. Насколько у них жизненные ориентиры не совпадают.

Д. Пучков: Да и не могут.

К. Жуков: Адвокат на защите Тита Пулло просто прекрасно выступает. Старый прожженный адвокат в качестве прокурора говорит, что этот мерзавец убил человека, надо его приговорить к арене. Адвокат говорит: «Надо его пожалеть, это же орудие в чьих-то руках». Граждане непрерывно кидают в него капустой, выражая свое недовольство его речью.

Д. Пучков: Ну чисто театр.

К. Жуков: Конечно. Всем скучно, интернета нет, кино нет. Читать почти никто не умеет, да и нечего, книжки (в смысле свитки) дорого стоят. У них там риторика, друг друга нужно троллить непрерывно. Ловкие вопросы задавать. Судья говорит: «Погоди, я не понял. Ты отрицаешь, что он виновен?» – «Я? Нет». – «Ну и все тогда. Приговорить его к смерти на арене и дело закончено».

Д. Пучков: У судьи тоже все отработано.

К. Жуков: Раз виноват, то что выступать? Видно, что у судьи много дел, ему некогда заниматься всякой фигней.

Д. Пучков: Тем временем брат Маский в капюшоне крадется мимо Ворена. Он идет отбивать Пулло от конвоя, по всей видимости.

К. Жуков: Да. С этапа снять его хочет.

Д. Пучков: И братва уже подтянулась.

К. Жуков: Все переодетые.

Д. Пучков: Готовы резать.

К. Жуков: Да.

Д. Пучков: Так бывало, что отбивали осужденных?

К. Жуков: Не знаю. Здесь нужен специалист по римскому судопроизводству. Может быть, сохранились какие-то свидетельства об инцидентах такого рода. Выглядит правдоподобно. Толпа ветеранов может отбить кого угодно.

Д. Пучков: Ворен говорит, что нельзя проявлять политическую близорукость. А Маский: «Политика? Имел я вашу политику!» Но хитрый Ворен уже в теме, понимает, что к чему, и решительно отговаривает: «Никакого там. Закон и порядок. Не лезьте, не трогайте». На что Маский говорит: «Посмотри на нас, брат. Как мы до такого докатились? Уже товарища с кичи снять не можем». – «Это на благо республике». – «Причина благородная». – «Отзови ребят». И все катится к смерти Пулло. Тут я уже начал грызть одеяло, когда первый раз смотрел.

К. Жуков: Пулло молится в зиндане, раздавив таракана.

Д. Пучков: «Этот легионер, этот дикарь, этот варвар не пойми откуда – отказывается называть заказчика».

К. Жуков: Это прокурор сказал.

Д. Пучков: Да. Ужас! И вот он давит таракана.

К. Жуков: Молит богов за здоровье Ворена и его семьи. Чтобы у Ирины было все хорошо, несостоявшаяся герлфренд, с которой все и началось. Негодяйка такая.

Д. Пучков: Все беды из-за баб.

К. Жуков: Он ее от фаркопа отвязал, а она что себе придумала!

Д. Пучков: Мы еще пропустили момент, когда Цезарь беседует с Брутом и уговаривает…

К. Жуков: Мне казалось, что сначала они были в зиндане, а потом они с Брутом разговаривали. Нет?

Д. Пучков: «Хочу просить тебя об одолжении. Мне надо, чтобы правление Македонией перешло от идиота Валерия к кому-нибудь другому. Я хотел бы назначить тебя». Опять кривляние Брута, который ни туда ни сюда. Как говно в проруби болтается. Никуда ему не причалить.

К. Жуков: На самом деле ни в какую Македонию Брута не пытались отправить. Сначала он был проконсулом в Цезальпинской Галлии. Проявил себя как толковый администратор. У него карьера при Цезаре стремительно шла в гору. Брут вместе с Кассием получил городскую претуру. И на 41-й год было запланировано его выдвижение в консулы. Ему лично было невыгодно конфликтовать с Цезарем. Цезарь при этом не мог не комментировать то, что происходит. Он говорил, что претуры более достоин Кассий. Кто такой Брут? Родовитый балабол по большому счету. Хотя, конечно, талантливый, неглупый, прилично образованный, но Кассий-то заслуженный ветеран, офицер. Он претуры более достоин. Тем не менее Цезарь поддерживает Брута, и они с Кассием становятся преторами. Мы не можем сказать точно, что Цезарь публично высказывался в пользу Кассия и это послужило неким спусковым крючком, убедившим Брута примкнуть к заговорщикам. К тому времени круг заговорщиков уже должен был сложиться. Так как Брут со всеми был близко дружен, он не мог не знать, что готовится какая-то фигня. И он их не сдал Цезарю, а, наоборот, перешел к ним. Возможно, его оскорбило, что Цезарь публично высказывался в пользу Кассия. Если бы Цезарь остался жив, Брут достиг бы самых высот.

Д. Пучков: Эпизод тем не менее очень хороший.

К. Жуков: Уговаривает его уехать в Македонию хотя бы на год: «Потом ты вернешься, когда город утихнет. Потому что на каждой стене ты нарисован с кинжалом у моей шеи. Я не могу на это не реагировать». Брут бьется в истерике.

Д. Пучков: А все, напоминаю, из-за бабы. Это отвергнутая Сервилия. Ну, в фильме. Злобная гадина.

Тюрьма, эргастул – там сидели особо опасные. Их всех по лестнице вынимали всегда. Дорогое сооружение даже по их меркам. Если оно каменное, значит, надо сначала вырыть яму, построить купол, а потом вокруг все засыпать. Дорого.

К. Жуков: Для особо гнусных. Пулло как раз гнусный. Молится за Ворена, за Ирину. Тут приходят его доставать из эргастула и отправлять на арену. С ареной и гладиаторами в фильме беда.

Д. Пучков: А фраза: «С этим осторожней – легионер». Остальные что, лохи были?

К. Жуков: Ну, не знаю, кто там был лохом. Но заслуженный легионер, о котором ходят легенды, – он же чудовище. Поэтому гладиаторы предупреждают друг друга, что тут нужен глаз да глаз. Повторю, и с ареной, и с гладиаторами натурально какая-то беда. Когда дело дошло до кульминации, я перестал грызть одеяло и начал грызть валенки. Уже от отвращения. Как можно было так все изгадить? Довести дело до такого мощнейшего драматического крещендо и опустить все ниже всякого плинтуса. До состояния практически «Безумного Макса – 3: под куполом грома». А это кошмар. Там какой-то жирный гладиатор в кожаном наморднике, который постоянно шевелится, когда он разговаривает. Столбы с какими-то шипами. Убожество. Конечно, тогда еще не был построен Колизей, но цирк, где проходили гладиаторские игры, был важнейшим сооружением Рима. Там проходили одни из основных политических мероприятий по уговариванию плебеев голосовать за того или иного кандидата. Туда же приглашали порадоваться за триумф. Кстати, Цезарь праздновал триумф четыре дня. Пятый день был выходной, чтобы все могли опохмелиться.

Д. Пучков: Прийти в себя.

К. Жуков: Это же не просто гладиаторские бои, а священнодействие практически. А тут какая-то обоссанная яма. Причем маленькая. Туда много народу не загонишь.

Д. Пучков: Я правильно понимаю, что это было политически воспитательное мероприятие? Показать, что мы тут врагов каких-то победили.

К. Жуков: Это было многофункциональное мероприятие. В том числе и политически воспитательное.

Д. Пучков: Вот наши враги, и сейчас мы их будем резать.

К. Жуков: Они будут друг друга резать, а мы будем радостно смеяться.

Помимо этого, как я говорил, это религиозная функция. Это агитационная функция. «Сколько ты денег потратил, чтобы люди развлеклись? Много. Молодец. Мы за тебя будем голосовать». И банальное развлечение.

Д. Пучков: Это не так круто, как День города в Москве, но похоже.

К. Жуков: Да. Даже трехсотлетие Петербурга было получше. Я тогда дежурил в Эрмитаже сутки.

Д. Пучков: С вилами у окна стоял?

К. Жуков: Нет, я прятался в отделе, где у нас такелажники, грузчики. Запер свой отдел и ушел к грузчикам. Там было весело. Что мне одному делать было? Когда я утром пошел домой, дверь открылась не сразу, потому что по щиколотку все было засыпано пивными бутылками, битым стеклом, смятыми жестянками от пива же. Наверное, в Риме так же было.

Д. Пучков: Я подобное в первый раз в Амстердаме увидел. Там только что праздник какой-то закончился. Настолько же чудовищный срач я увидел лет через десять на празднике «Алые паруса». И понял, что наконец-то цивилизация пришла и к нам.

К. Жуков: Захлестнуло нас волной цивилизации.

Так вот. То, что в фильме показано, это какое-то безумие. Когда меня спрашивают: «Как там гладиаторские бои?» Я говорю: «Никак». Там нет ни одного намека на настоящего гладиатора. Потому что гладиаторы, занимавшиеся уничтожением преступников, если преступники друг друга не резали, были обычными секуторами. То есть люди, одетые в гладиаторский шлем. Со щитом системы «скутум» (возможно, поменьше) и с обычным мечом. Короче говоря, гладиаторы выглядели не как клоуны. В фильме мы видим что-то немыслимое, оно не имеет ни исторических, ни функциональных аналогов, ни эстетики. Существовало несколько типов гладиаторов. Один из древнейших – самниты. Это италийское племя, покоренное римлянами, которое выпустили на арену. Военнопленные друг друга перерезали, это всем понравилось. Фракийцы – еще одно покоренное племя. Они, в отличие от самнитов, были вооружены не прямыми мечами, а кривыми, условно говоря, фалькатами специального изготовления. Любимейшая пара была мурмиллон и ретиарий. Мурмиллон изображал из себя рыбу, у него на гладиаторском шлеме с полями, с забралом, как правило, была бронзовая рыба. А ретиарий, с сеткой и трезубцем, был рыбаком. И они друг с другом сражались. Аллегорично. Это нравилось, потому что красиво. Когда в фильмах показывают ретиариев (сейчас вышел фильм «Спартак») с такими «пырялами» – это бред собачий. Трезубцы ретиариев найдены, они небольшие – с ладонь. Ничего чудовищного там не было.

Д. Пучков: Острога.

К. Жуков: Да, сеть для ловли рыбы и острога. Еще у них, видимо, был кинжал. И никаких доспехов. А у мурмиллонов был щит, шлем, понож один одевался под левую ногу. И что было важно, эти основные типы гладиаторов обычно не имели корпусного доспеха. Потому что надо было, чтобы они друг друга зарезали или по крайней мере кровь пустили. Когда говорят, что гладиаторов непрерывно убивали, это неправда. Гладиатор стоил больших денег. И до убийства старались по возможности дело не доводить.

Д. Пучков: Ну, то есть тот, кто как следует умел биться, делать шоу, стоил денег. Как ты думаешь, оно было похоже на нынешний американский реслинг?

К. Жуков: Нет. Все абсолютно неправильно представляют себе гладиаторов. Считают, что их учили особым фехтовальным приемам. Вы их оружие видели? Какие там фехтовальные приемы? Это в первую очередь показуха. Во вторую очередь – демонстрация мужества. Гладиатор должен был вести себя достойно на арене. Римлянам это нравилось. Нравились доблесть, мужество, боевой дух. И третье – кровища. Гладиаторы сражались не только друг с другом, но и со зверями. Со львом фехтовать абсолютно бесполезно, лев этого делать не умеет и не оценит.

Д. Пучков: Но если лапой приложит, мало не покажется.

К. Жуков: Или голову откусит. Львы большие и очень страшные животные. Если льва разозлить, он способен на многое. Гладиаторов учили резать друг друга, но не фехтовать. Конечно, какая-то боевая система была. В первую очередь щит, короткий меч. Или, условно, ятаган. Кривой длинный нож. Американский реслинг – это показуха.

Д. Пучков: Клоунада.

К. Жуков: В Риме все максимально далеко от клоунады. Римляне к этому относились предельно серьезно. Поэтому гладиаторы были одеты в функциональные доспехи или функциональное снаряжение. Не военное. Если у него из-под щита торчит нога, на ней должны быть обмотки, чтобы защитить сухожилия. Или мощный железный понож (их полно сохранилось). А тут какие-то чуваки, крест-накрест перемотанные ремнями. У них какие-то сабли, абордажные тесаки. С железными какими-то кулаками. У них на бошках надето… Я не понимаю, зачем это надето? Оно же ничего не защищает. Шлем, как это ни странно, сделан для того, чтобы сохранить башку. То, что у них надето, может только помешать выжить. Ну и мой любимый гладиатор с кожаным намордником. Они ловко разводят Пулло, чтобы он с ними подрался. Пулло решительно все инициативы отвергает, пока, наконец, не начинают глумиться над XIII легионом.

Д. Пучков: Пытаются нащупать слабое место: «Ты ничтожество, паршивая баба. Ты и весь твой тринадцатый». – «Не трогай тринадцатый». – «Ссать я хотел на тринадцатый! Все вы свиное отродье!»

К. Жуков: После чего Пулло принялся всех мочить.

Д. Пучков: Бросается в атаку. Это правильно, даже учитывая всеобщую глупость? Ему-то ничего не дали, даже шлема. Саблю бросили и все.

К. Жуков: Обреченному на казнь преступнику могли дать только меч – и крутись как хочешь.

Д. Пучков: А таких, в отличие от гладиаторов, тупо убивали.

К. Жуков: Да. Их могли просто зарезать в качестве разминки перед основными играми. Могли предоставить возможность драться. Другое дело, что у него без снаряжения не было практически никаких шансов. Тем более против обученных гладиаторов, которые уже много раз такое проделывали. Если у него от одного получилось отбиться, так выпустят второго.

Д. Пучков: Их там много в запасе сидит.

К. Жуков: Да. Причем, скорее всего, он и первого не переживет. Но если что, есть кому им заняться.

Д. Пучков: Тут важно понимать, что это как в драке. Ты очень быстро устанешь. Пулло тоже устал, но не быстро.

К. Жуков: Я посчитал: он семь человек перемочил.

Д. Пучков: А центурион Ворен, который пришел посмотреть, как Тит Пулло будет наказан по всей строгости римского закона, уже не может себя сдержать. На очередной вопль «Тринадцатый!» сам кричит: «Тринадцатый!» И выпрыгивает на арену.

К. Жуков: Во-первых, Пулло получил несколько ранений. Во-вторых, на арену выпустили какого-то безумного Франкенштейна с булавой в виде черепа с шипами. Что это за ахинея? Не могли нормального гладиатора… У них же такое красивое снаряжение! Зачем этого Франкенштейна придумали, я не понимаю. Так как Пулло уже весь израненный, Франкенштейн у него выбил из рук очередную саблю и приготовился его завалить. Тут выскочил Ворен и завалил самого Франкенштейна.

Д. Пучков: Ножку ему подрубил.

К. Жуков: Да, ловко подрубил ему ножку.

Д. Пучков: Слушай, вот ты наверняка что-нибудь рубил, вот так по кости…

К. Жуков: Так без замаха по кости только лазерным мечом.

Д. Пучков: Только Дарт Вейдер мог.

К. Жуков: Показали, что он без замаха перерезал кость. Так ножом нельзя сделать. Мышцу до кости при должной сноровке и нужной заточке инструмента перерезать можно. А кость – нет. Помнишь, мы с тобой обсуждали битву при Висбю? Больше 1100 скелетов исследовано. Там видно, где мышца прорезана до кости. На кости остается тоненькая засечка. А там рубили совсем не такими приспособлениями, какие были в Римской республике. В Средние века рубила такие имелись, что извините.

Д. Пучков: Ну, кость, в общем-то, твердая.

К. Жуков: Конечно. А инструмент короткий, замаха у него нет, импульс небольшой.

Д. Пучков: Обращаю внимание публики, что если вы пойдете на ближайший рынок и зайдете там в мясной отдел, то внезапно увидите здоровенный топор. Именно тяжелый топор. Бьет по другой траектории, не как сабля. Вот он кости рубит.

К. Жуков: Безусловно. Для этого в Средние века были здоровенные двуручные секиры – алебарды. Но даже они без должного замаха и амплитуды оставляют лишь царапину на кости. Конечно, мясу достается. Так ногу не подрубить. Но тем не менее Франкенштейна Ворен завалил.

Д. Пучков: И увел с арены Тита Пулло.

К. Жуков: Чем вызвал у меня еще один приступ яростного недоумения. Во-первых, там показано, что вокруг стоят легионеры при исполнении служебных обязанностей.

Д. Пучков: Это же конвой, как он допустит, чтобы кто-то кого-то взял и увел! Вот приговоренный к смерти, вы отвечаете за исполнение наказания.

К. Жуков: И куда он его потащил? Ладно, ты ловко выскочил. Допустим, тебя проворонили. А дальше-то что? Получается, что они все хором задвинули на службу. Даже не попытались повернуться в эту сторону.

Д. Пучков: Фактически это побег, который никто не пресек.

К. Жуков: Да. Который организовал магистрат, обязанный следить за порядком.

Д. Пучков: Все бы пошли под суд.

К. Жуков: Кстати, по поводу игр. Я практически уверен, что ради одного Пулло, какой бы он негодяйский ни был, не стали бы ничего устраивать. Он сидел бы в тюрьме до ближайших игр. Игры проводились часто, римляне любили что-нибудь праздновать (и до сих пор любят). Подвернулся бы повод, организовали бы игры и туда бы Пулло выставили. А тут ему зачитали приговор – и на следующий день на арену. Такое впечатление, что арена работает, как фабрика. Все время кого-то мочат.

Д. Пучков: Режут, душат, вешают.

К. Жуков: Более того, ради одного человека, даже ради Тито Пулло, никто бы не пошел смотреть на это. Потому что мало и скучно. К тому времени Цезарь уже разбаловал всех, а до этого еще Помпей и Красс постарались. Цезарь устроил навмахию: в цирк на Марсовом поле налили воды и пустили туда боевые триремы в натуральную величину, которые с утра до вечера таранили друг друга. Все говорили: «Вот это я понимаю, вот это размах». А тут ради одного Тито Пулло, которого никто не знает? Он в Риме-то первый раз, как выяснилось из фильма. Никто не пошел бы на это смотреть. А это же коммерческое мероприятие. За игры платили деньги: билеты продавали или оплачивал устроитель за свой счет. Поэтому Пулло сидел бы до ближайшего удобного случая. Ну а потом он взял и сбежал благодаря своему подельнику Ворену.

Д. Пучков: Сквозь конвой.

К. Жуков: И никто не пошевелился.

Д. Пучков: Ворен даже без тоги был, чтобы хоть как-то можно было опознать начальство. А тут какой-то хмырь из публики. Выскочил и уволок. Непорядок. Ну ладно, простим. Потому что крики «Тринадцатый!» драматизма добавили.

К. Жуков: Я вообще не понимаю, что мешало при таком бюджете потратить те же самые деньги для экипировки нормальных гладиаторов? Что мешало нормальную арену сделать, учитывая, насколько ловко они воспроизвели римскую архитектуру? Тем более достаточно сделать один сектор, чтобы показать в кадре. Не нужно Колизей возводить. Компьютерные технологии и ловкие ракурсы решают дело. Какую-то помойку сделали, сплошное разочарование!

Д. Пучков: А ведь это фактически единственная битва за весь сериал. Досадно. Спишем на драматизм.

К. Жуков: Самое слабое в сериале – это военная часть.

Д. Пучков: К сожалению.

Публика радостно кричит: «Пулло! Пулло!» Уже и фамилию все знают… Особенно Тимон радуется: наш-то дал просраться всем. И тут сидит Эраст Фульман и жрет угрей. «Осенью они исчезают». – «Кто?» – «Угри». – «Правда? Куда?» – «Что куда?» – «Куда исчезают?» – «Угри?» – «Да, угри». – «Никто не знает. Это загадка». Приходит Поска, Фульман ему говорит: «Я тебя уже заждался». А Поска: «Если снова предложим работу, в следующий раз не нанимай ветеранов». Вот так работает политическая машина. Только что Цезарь Ворену читал лекцию: «Чтобы никто не заподозрил ничего…» И тут же дают понять, что это Цезарь заказал Ауфидия, а Пулло по заказу Цезаря его зарезал, за что угодил на арену. Политика в наглядном воплощении. Все показано ловко, в каждой серии закольцовано.

К. Жуков: Да. Подверстано.

Д. Пучков: Многим может показаться, что это когда-то давно в Риме так было. Не заблуждайтесь, точно так же и сейчас происходит. И тут подлый Брут приходит к маме: «Матушка, с Цезарем меня больше не связывает дружба». Это после предложения отправиться в Македонию. Гондон. «Я должен исполнить свой долг». Мама: «Я поговорю с Кассием, посмотрим, что можно сделать». Твари!

К. Жуков: Тут Кассий показан каким-то хипстером немыслимым. А на самом деле он был военным чудовищем, которое прошло огонь, воду и медные трубы. Это был натуральный ветеран, боевой офицер и человек страшной внешности, весь в шрамах. Ну и внушающий почтение, а может быть, даже доверие. Цезарь его тоже не тронул. Брут его отмазал от Цезаря.

Д. Пучков: Если ты всех зарежешь, с кем работать-то будешь? Как говорил товарищ Сталин, «извините, других писателей у меня для вас нет». Кассий все-таки ценный управленец. Да и Брут тоже как администратор показал себя хорошо – зачем его убивать? Может, одумается.

К. Жуков: Так он и Цицерона… Хотя нужно было с ним что-нибудь сделать – как минимум в изгнание отправить. При виде Цицерона Цезарь слез с лошади и принялся с ним здороваться, как говорят источники. А надо было его удалить куда-нибудь, чтобы он не мог ни на что влиять. Потому что Цицерон один был как Соловьев, Киселев и Пучков у нас сейчас.

Д. Пучков: Сейчас всю хату спалишь. И вот мы подходим к двенадцатой серии. К кульминации.