66
Под утро появился сержант Ливерпуль. Он действительно был даже не ранен, но наполовину выстриженная голова делала его похожим на беглого сумасшедшего.
– Так, капрал Кришпер! Чего сидим? Бери людей и выходите к парку. Оттуда пойдем к набережной.
– Это на нетронутые позиции? Да они от нас ничего не оставят, сэр, – высунулся Тео Лазарус.
– Не бойся, в атаку пойдем после артиллерийской подготовки, – успокоил его сержант.
– Вы имеете в виду те два полка резервистов, сэр? – поинтересовался Оноре.
– Все, кончайте разговоры и спускайтесь к парку, – отрезал сержант.
Он ушел, а солдаты поднялись со своих мест, собрали пожитки, оружие и вышли на улицу. Одновременно с ними из разбитых домов целого квартала выбирались на солнце остальные отделения и не спеша двигались в сторону городского парка, который спускался к самой набережной.
Дорога шла под уклон, и с высоты хорошо были видны созданные за одну ночь укрепления противника.
Доты, зенитные точки, форты – они непрерывной линией разрезали весь город, разделяя территорию на «свою» и «чужую».
– Вон, Лева, видишь окопы «технологов»? Через два часа мы постараемся их занять… – без энтузиазма в голосе объяснил Оноре Тоцци.
– А это возможно? – осторожно спросил Левкович.
– Генералы, которые находятся там, – Оноре ткнул пальцем вверх, – считают, что это проще простого. Из штабного судна на орбите Любица им практически все видно.
– Перестань ныть, Оноре, и так тошно, – вмешался Лазарус.
– А я что, я просто объясняю Леве нашу задачу.
– Сэр, – обратился к Кришперу Левкович, – а почему нас не обстреливают? Разве они не видят, что столько людей спускается вниз? – Левкович указал на пологий, тянувшийся до самого горизонта склон, по которому там и тут двигались группы солдат.
– А чего им спешить? Сейчас соберемся в парке, как обещал нам сержант, там нас ракетами и накроют. Всех вместе.
От неожиданности Отто Левкович остановился:
– И мы вот так, как скотина на убой, пойдем в этот парк?
– Пойдем-пойдем, парень. Так думает бригадный генерал Крамер, но мы-то думаем по-другому. И все они, – капрал обвел рукой пространство вокруг себя, – тоже думают иначе, потому что дураков уже нет. Дураков перебили в первые два дня – так всегда бывает.
– Кстати, – вставил Оноре, – Лева благополучно прослужил в нашем отделении уже три дня, а мы это до сих пор не отметили.
– Учитывая, что двое предыдущих кончились еще при высадке, он уже долгожитель, – подтвердил Тео Лазарус.
В небе послышался неясный гул, а потом появилось четыре звена штурмовиков «маэстро», выполнявших роль фронтовых бомбардировщиков. Они прошли над позициями «технологов» и сбросили бомбы, неточно.
– Халтурщики, – оценил бомбометание Кришпер.
Однако бомбы попали в склад нефтепродуктов, и черный дым начал разноситься ветром, практически полностью скрывая позиции противника. На правом фланге, возле самой границы парка, снова послышался гул турбин, но на этот раз он принадлежал тяжелым десантным геликоптерам.
– Ну-ка стойте, – скомандовал капрал, внимательно глядя на приближающиеся винтокрылые машины.
– Это же «технологи», Рон! – определил Оноре. – Почему никто не стреляет?
Первые ракеты ударили в склон, взметнув в воздух куски чернозема, и солдаты бросились обратно, к спасительным развалинам зданий. Однако геликоптеры уже прекратили огонь и начали садиться на траву. Едва машины касались земли, из их трюмов выпрыгивали десантники и с ходу открывали огонь, преследуя императорских солдат.
– Если я не ошибаюсь, это пехотинцы Масе! – прокричал запыхавшийся Оноре. Пули пропели совсем рядом.
– Стой! – скомандовал капрал Кришпер, и отделение развернулось в сторону преследователей. То же самое, немного неуклюже, сделал и Левкович. Он еще только целился, а его старшие товарищи уже открыли огонь из своих «грифонов». Лазарус и капрал Кришпер стреляли пулями, а Оноре Тоцци вел прицельный огонь из подствольного гранатомета.
Одна из его гранат залетела в открытые двери транспортного геликоптера и разорвалась внутри. На борту начался пожар, и это временно отвлекло внимание преследователей.
Отделение снова побежало в гору и еще два раза останавливалось, чтобы дать залп по преследователям. Оба раза Левкович не успевал еще и прицелиться, а отделение уже вскакивало, чтобы бежать дальше. Когда до спасительного здания оставалось не больше пятидесяти метров, одна из пуль догнала Оноре Тоцци.
Его тотчас подхватили Лазарус и Кришпер. Отто тоже было попытался ухватить раненого за ноги, но капрал Кришпер повернул к Левковичу страшное лицо и прокричал:
– Прикрой лучше, придурок!
Отто кивнул и, встав на одно колено, как это делали ветераны, поднял свой «грифон». И только сейчас увидел, что прицельная планка передвинута слишком далеко.
«Вот почему я ни в кого не мог попасть…» – подумал Отто и передвинул планку на нужное место. Затем снова поднял комплекс и, поймав на мушку бегущий силуэт, плавно нажал на курок. Противник упал, Отто перевел мушку на следующего – и снова удачный выстрел.
«У меня здорово получается…» – обрадовался Левкович и вдруг понял, что монотонное жужжание, которое он слышит, издают пролетающие рядом пули. Они буквально взрывали землю вокруг него, а он оставался жив каким-то чудом.
Новобранца Левковича охватила паника, и, вскочив на ноги, он что было духу побежал догонять свое отделение.
Пули все били и били в землю вокруг Отто, а он все бежал, спотыкался и снова бежал. Споткнувшись в очередной раз, Левкович растянулся во весь рост, едва не выронив свой «грифон».
«Вот и все – это смерть. Меня сейчас догонят», – пронеслось у него в голове. Однако в этот момент позади него раздалось несколько раскатистых взрывов. Отто перекатился на спину и увидел звено «маэстро».
Сбросив бомбы на десант, штурмовики сделали еще один разворот и теперь били из пушек по пытавшимся подняться в воздух геликоптерам.
Несколько винтокрылых машин уже горели, другие, дымя поврежденными турбинами, уходили в сторону реки. Израсходовав боезапас, убрались и «маэстро», а вслед за этим начали подниматься с земли залегшие пехотинцы Масе.
Увидев их совсем близко, Левкович вскочил на ноги и стремительным броском преодолел последние два десятка метров, отделявшие его от развалин.
Не успел он заскочить за угол, как в стену врезалась граната и мелкие крошки красного кирпича разлетелись во все стороны. В испуге Левкович вжался в фундамент.
– Молодец, парень, – послышался голос Оноре Тоцци. – Вставай, теперь уже не страшно.
Отто приподнял голову и, узнав Тоцци, удивленно спросил:
– Ты жив, Оноре?
– Ага, в этот раз повезло. Небольшая контузия – пуля прошла под углом. – Повернувшись спиной, Тоцци продемонстрировал распоротый пулей бронежилет.
– Ого! – удивился Левкович.
– Вот тебе и «ого». Я и сам подумал, что все, прибыл, но, видать, не в этот раз.
В здании застучали короткие очереди. Левкович схватился за свой «грифон», но Оноре его остановил.
– Сиди, сейчас они сюда не пойдут. Рон и Тео заставят их выбрать другой дом… Эй, а где твой наплечник?
Левкович посмотрел, куда указывал Оноре, и увидел лишь кровоточащую ссадину на голом плече. Защитного наплечника и довольно приличного клока обмундирования как не бывало – они были сорваны тяжелой пулей.
– А я даже не заметил… – удивился Левкович.
Над самой крышей здания снова прошли несколько «маэстро», но бомбы не сбросили и, развернувшись, ушли в сторону тыла.
– О чем это говорит? – спросил Оноре, кивнув на удаляющиеся штурмовики.
Левкович пожал плечами.
– Это говорит о том, парень, что десант Масе благополучно добрался до развалин и теперь несколько сотен этих мерзавцев прячутся вокруг нас.
– И что теперь?
– Что теперь? Не будем спать всю ночь. С этими ребятами шутки плохи – и сами не спят, и другим не дают. А уж ножами поработать, – Оноре сокрушенно покачал головой, – большие любители. Случалось, придешь с ночной разведки к своему взводу, а живых никого нет – всех ночью перерезали. Эти, – кивнул Тоцци в сторону соседнего здания, – фанатики всех порешили.
– Как же быть?
– Будем ждать, когда пришлют подкрепление, и с очень большой кровью начнем их выкуривать.
– Эй, Оноре, ты с кем это разговариваешь? – крикнул из глубины дома Лазарус.
– Лева вернулся! – пояснил Оноре.
– Надо же, а я думал, Левы с нами больше нет.
– Не обижайся, – улыбнулся Оноре погрустневшему Левковичу, – это он так шутит. На войне других шуток нет…
После этих слов Тоцци без всякого перехода отшвырнул молодого солдата в сторону и, вскинув «грифон», открыл огонь. Он бил длинными очередями, пока не закончился магазин, а затем переключил оружие на гранаты и начал стрелять из подствольного гранатомета.
Наконец Тоцци опустил дымящийся «грифон» и, выдохнув, сказал:
– Давай, Лева, потихоньку заползай внутрь. Чую, что в одного я промахнулся…
Отто не нужно было повторять два раза, он ужом проскользнул в изуродованный дверной проем. Оказавшись под защитой кирпичных стен, облегченно вздохнул и, немного придя в себя, негромко позвал:
– Оноре…
– Чего тебе?
– Помощь нужна?
– Подожди пока…
«Ну, подожди, так подожди…» – рассудил Левкович и, сняв перчатку, дотронулся до ободранного плеча – рана неприятно саднила.
– Ага… – послышался голос Тоцци, а затем одиночный выстрел гранатомета. Граната взорвалась где-то в соседнем здании, и спустя минуту Оноре заполз в укрытие.
– Вот так, Лева, мы будем трахаться с ними всю ночь… – пояснил он и поменял магазин. Передернув затвор и дослав патрон в ствол, ветеран оглянулся на полуразбитый лестничный пролет и крикнул:
– Эй, собакоед!
– Чего тебе? – отозвался капрал Кришпер.
– Давай вызывай по своей гребаной рации подкрепление! У нас патронов – кот наплакал, а эти твари пленным яйца отрезают…
– Я этой рацией ни разу не пользовался… – признался капрал.
– Ну так и что же? – не сдавался Тоцци. – Если тебе яйца уже не нужны, отдай рацию Леве, он еще молодой!
– Ладно, сейчас попробуем… – Вскоре Кришпер начал что-то бормотать.
Минут через десять он выругался, что можно было расценить как конец связи.
– Ну что? – крикнул Тоцци.
– Сказали, что подкрепление будет не скоро – людей нет. Но мы можем вызвать авиацию или навести артиллерию.
– Это как?
– Они код и пароль дали.
– Ты запиши коды и пароли прямо сейчас, а то забудешь.
– Чем я тебе напишу?
– Да куском кирпича на стене!
Какое-то время капрал не отзывался, и Отто Левкович невольно представил, как этот заскорузлый вояка выписывает на стене кривые каракули, высунув от усердия язык.
– Оноре, сам авиацию вызовешь? Я тебе рацию дам.
– Ладно, сейчас я Леву пришлю, – ответил Тоцци и повернулся к Левковичу:
– Возьмешь рацию и запомнишь пароли, а потом обратно.
Отто кивнул и пошел выполнять поручение. Через пять минут он вернулся с рацией.
– Так быстро? Молодец, – похвалил Тоцци. – Нет, ты сам включай, – отмахнулся он, когда Левкович хотел отдать ему рацию.
Левкович включил и почти сразу услышал женский голос:
– Дежурный оператор слушает – говорите.
– Нам нужна огневая поддержка.
– Авиация, артиллерия?
– Одну минуточку, я сейчас узнаю. – Левкович прикрыл рацию рукой и обратился к Тоцци: – Артиллерию или авиацию?
– Давай артиллерию, – махнул рукой Оноре.
– Нам нужна артиллерийская поддержка, – сообщил Отто.
– Хорошо, говорите код и пароль.
– Так, минуточку, два – тридцать шесть, «синица».
– Да не «синица», а «брусника», – недовольно поправила Левковича операторша. – Вечно все путают. Говорите координаты.
– А мы их не знаем.
Последовала длинная пауза.
– Ладно, парень, опиши хотя бы местность, а координаты нам сообщит воздушный разведчик.
– Мы находимся в угловом доме – это последний ряд зданий перед склоном возле парка.
– Так, понятно. Куда удар наносить будем?
– По трем ближайшим зданиям. Одно желтое, другое белое и третье… тоже белое.
– Качество удара.
– То есть?
– Ой, ну прям ничего они не знают – как в первый раз. И кого только на войну берут? Сколько снарядов и каких? Осколочных, зажигательных, бетонобойных. Чего-нибудь слышал об этом, солдатик?
– Да, мадам, нам, пожалуйста… э… всего, что вы перечислили по… по семь раз, э… в каждое место.
– В каждое место ему, – проворчала операторша. – Хорошо, ваш заказ принят. Исполнение в течение получаса. Ждите.
– Ну что? – спросил Тоцци.
– Сказала в течение получаса, – пожал плечами Левкович.
– Прямо как будто пиццу заказывали.
Какое-то время они посидели молча, прислушиваясь к звукам далекой бомбардировки. Оноре достал галету и стал жевать. Затем достал вторую, протянул ее Левковичу:
– На, поешь – успокаивает.
– Спасибо, не надо. Что-то не хочется.
В этот момент в воздухе послышалось нарастающее шипение, и первая серия снарядов ударила точно в соседний дом. Они ложились волна за волной ровно семь раз, как и просил Отто Левкович.
– Во дают ребята, – восхитился Оноре. – Чистая работа, зря я на них наезжал.
Соседнее здание было разрушено полностью, следующий удар артиллеристы нанесли с большим перелетом – снаряды легли на пустынный склон горы.
– Ну вот – перехвалил, – прокомментировал Тоцци, и в ту же секунду полновесный залп батареи накрыл дом, в котором пряталось отделение. На запыленном лестничном марше показались отплевывающиеся Лазарус и капрал Кришпер.
– Вы что, сукины дети, на себя огонь вызвали? Герои!
– Что же мы, самоубийцы? – возмутился Оноре. – Хотели как лучше. А вы чего ушли с позиции?
– Нету больше позиции – стену снесло первым же залпом, – объяснил Лазарус и посмотрел наверх. – Смотри, эти сволочи нам крышу зажгли.
Все посмотрели вверх, и через пробоины в перекрытиях увидели начинающийся на крыше пожар.
– Зажигательные снаряды, – догадался Левкович.
– Как же ты их наводил, Лева? – с укоризной спросил Лазарус.
– Я сказал им, что мы в красном здании, а бить нужно по желтому и двум белым. По-моему, ошибиться трудно, – пожал плечами Левкович.
– Трудно, – кивнул Оноре Тоцци, – если наводчик не дальтоник. Давай, Лева, связывайся еще раз и отменяй все эти дела, а то они, чего доброго, повторят еще раз.
Несколько минут операторша не отвечала, потом Отто услышал ее недовольный голос:
– Оператор слушает, говорите.
– Девушка, я хотел бы отменить заказ.
– Какой заказ?
– На артиллерийскую поддержку. По желтому и по двум белым зданиям. На окраине города возле парка.
– Заказ отстрелян.
– Ну и прекрасно. Пусть больше не стреляют, а то нас так накрыли, что теперь крыша горит.
– Ну-ка постой, какой у вас номер дома? – заволновалась операторша.
– Да разве теперь различишь?
– Сколько этажей?
– Было шесть.
– Дом из красного кирпича?
– Ну да.
– Так это ж стратегический наблюдательный пункт! Его сохранить надо! – неожиданно закричала операторша. – Так, говоришь, горит он?
– Да, крыша горит, а там какая-то смола.
– Понятно! Держитесь, ребята. Крышу мы сейчас потушим, а чуть позже ждите три сотни пехоты – прибудут из резерва.
– Спасибо, – поблагодарил Левкович и положил рацию на колени.
– За что спасибо-то? – спросил капрал Кришпер.
– Обещали крышу потушить и прислать три сотни пехоты.
– Это дело, – удовлетворенно кивнул капрал.
– А как они будут тушить крышу? – снова посмотрев вверх, спросил Лазарус.
Не находя подходящего варианта для объяснений, никто ему не ответил. Горящая смола с крыши здания начала протекать вниз, и солдаты отошли подальше от пробоин в потолке, чтобы не попасть под раскаленный водопад. Дыму становилось все больше, а пожарная команда все не появлялась.
– Ох, – разлепив ссохшиеся губы, прохрипел Лазарус, – сейчас бы водички.
Левкович почувствовал, что тоже хочет пить. Свою флягу он потерял во время отступления, да и воды в ней было совсем мало. Все отделение еще вчера опорожнило свои фляги, чтобы сварить на костре суп. И вот теперь, когда их зажали в горящем доме…
Левкович прислушался. На грохот далекой канонады начал накладываться другой ритмичный шум. Постепенно он усилился, и вскоре можно было разобрать, что это геликоптер. Тяжелый геликоптер типа «Галифакс» – летающий танкер грузоподъемностью сорок тонн.
– О, кажется, пожарная команда! – обрадовался Оноре Тоцци. Теперь уже все поняли, что геликоптер летит в их сторону. Наконец огромная машина зависла над горящей крышей, и из открывшегося трюма вниз обрушилось сорок тонн речной воды.
Снося стропила, расшатанные перегородки и горы битого кирпича, ревущая стихия устремилась по лестничным маршам, проникая через дыры в перекрытиях и выплескиваясь через выбитые оконные проемы.
Едва не довершив разрушение здания, грязевой поток заполнил весь первый этаж и как настоящий сель устремился вниз под гору.
Доходившая до груди грязная вода наконец начала спадать, и солдаты получили возможность опустить тяжелые «грифоны», которые пришлось держать над головой.
Оноре Тоцци осторожно вышел на середину обмытого помещения и, посмотрев через дырку в потолке, сказал:
– Цель достигнута – крыша больше не горит, – затем сплюнул кирпичную крошку и добавил: – Потому что никакой крыши больше нет. Только чистое небо.
