35
Утром император Джон посещал корпуса Императорского механического завода. Бесконечные штамповочные линии заполняли лязгом все пространство цехов. Со сборочных конвейеров чередой сходили солдаты будущей большой войны.
Джон был доволен темпами производства. За два оставшихся до начала кампании месяца он уже мог рассчитывать на двадцать семь миллионов «баддистеров».
С завода императора повезли прямо на полигон, где он лично убедился в эффективности новых солдат. «Бадди» точно выполняли команды, отдаваемые компьютером, а инженер Том Киббер заверил императора, что вскоре будут готовы солдаты, воспринимающие голосовые команды.
Теперь император Джон вспоминал прошедшие за день события – одно за другим, стараясь отогнать мысли о Линде Бруэс, но это плохо помогало ему, и образ Линды атаковал его снова и снова, бередя мучительные воспоминания и парализуя волю.
«Больше так жить нельзя», – решил Джон. Он позвонил в колокольчик и позвал слугу.
– Да, ваше величество, – согнулся в поклоне старый лакей.
– Я еду в замок Руш, Римас.
– Слушаюсь, ваше величество. Через минуту кортеж будет у ворот.
– Нет, Римас, не нужно никакого кортежа. Только один автомобиль, и все.
– Как вам будет угодно, ваше величество, но…
– Я не желаю слушать твои нравоучения, Римас, – отрезал Джон. Слуга еще раз поклонился и вышел.
Когда император спустился к машине, у открытой дверцы, кроме шофера и Римаса, стоял Кай – желтолицый телохранитель императора, ведущий свой род от знаменитых «пауков», гвардейцев империи Финх-Недд.
Джон не стал выговаривать Римасу за то, что известил Кая о поездке.
«Он прежде всего заботится обо мне», – рассудил император, усаживаясь на прохладные кожаные подушки сиденья.
Водитель занял свое место, рядом с ним расположился Кай. Потянулась неловкая пауза. Нужно было дать водителю команду, но Джон все еще сомневался, стоит ли ехать. Он понимал, что встреча с Линдой может еще больше расшатать его психику.
– В замок Руш, – еле шевеля губами, произнес император, и машина плавно тронулась с места.
Дворец оставался все дальше позади, наконец машина выехала за ворота и покатила вдоль Серебряного озера.
В свете дорожных фонарей вода в озере казалась черной и холодной. Император вспомнил те времена, когда его невозможно было вытащить из воды и он, как любой мальчишка, готов был плескаться в купальне до посинения.
Позже его интерес сместился к женской купальне, особенно в дни торжеств, когда на Эбол слетались особы королевских кровей – прекрасные принцессы. А потом… И снова Линда захватила все его мысли. Ведь и с ней он ходил на Серебряное озеро.
У развилки машина притормозила, и шофер вопросительно посмотрел на Кая. Только телохранитель определял, какой маршрут сегодня наиболее безопасен. Его внутреннему чутью доверяли, и благодаря этому таланту Кай сделал при дворе завидную карьеру.
– Направо, – обронил телохранитель, и машина поехала дальше – через темную ореховую рощу и сельскохозяйственные угодья. Служба безопасности следила за тем, чтобы вокруг резиденции императора селились только фермеры.
Мрачно и таинственно, словно неопознанный объект, надвигался из темноты лишенный огней замок Руш. Чтобы случайно не въехать в закрытые ворота, шофер включил инфракрасную подсветку и повел машину медленнее.
Когда до замка оставалось не более шестидесяти метров, проем ворот осветился цепочкой тусклых огоньков, а на экране тепловизора появилось разноцветное изображение охранника.
Кай опустил пуленепробиваемое стекло и негромко сказал:
– Его величество.
Охранник кивнул и включил механизм открывания ворот. Многотонные створки разошлись без единого звука, и машина плавно вкатилась на мощенный булыжником двор.
Шофер подогнал лимузин к главному подъезду и остановился.
Сбежавший по ступенькам комендант, опередив водителя, открыл императору дверцу.
– Бесконечно рады оказанной чести, ваше величество.
– Вы комендант?
– Так точно, ваше величество. Комендант особого блока изоляционного содержания полковник Зальц.
– Очень хорошо, полковник. Проводите меня в ваш кабинет.
Заметно волнуясь, полковник то забегал вперед, то сторонился, уступая Джону дорогу, и в конце концов наступил императору на ногу.
– Пустяки, – бросил Джон и, войдя в кабинет, добавил: – Закройте дверь плотнее.
Комендант выполнил приказ и остался стоять у дверей навытяжку, не сводя взгляда с туфли императора, на которой остался пыльный след от полковничьего сапога.
«Старая неуклюжая свинья! – ругал себя полковник. – Старый хромой баран!» – придумывал он все новые ругательства.
– Вы должны устроить мне встречу с одним из ваших подопечных, полковник Зальц.
– Да, конечно, ваше величество, только…
– Что «только»?
– Если только это не грозит безопасности вашего величества. У нас здесь сидят всякие люди…
– И убийцы?
– Нет, ваше величество. Убийцы сидят в обычных тюрьмах, а у нас содержатся только профессиональные ликвидаторы, которые работают не за деньги, а за идею.
– Думаю, что узник, который меня интересует, к таковым не относится, – сказал Джон не слишком уверенно. – Это женщина. Линда Бруэс.
Император напрягся, ожидая, что комендант возразит или попытается отговорить его, но тот, согласно кивнув, сказал:
– Да, ваше величество, встреча с этой узницей не слишком опасна. Насколько мне известно, мисс Бруэс содержится здесь в целях ее же собственной безопасности.
«Не слишком же много тебе известно», – отметил про себя Джон.
– Ваше величество может поговорить с ней в этом кабинете или в ее… э-э… – комендант хотел сказать привычное «в камере», но передумал, – в ее апартаментах.
– Лучше в апартаментах, – выбрал Джон. – Только не нужно ее подготавливать. Я хочу прийти неожиданно. Или она сейчас спит?
– Нет, ваше величество, она ложится не раньше одиннадцати, а сейчас только десять. Прошу вас, следуйте за мной.
Шаги кованых сапог полковника гулко отдавались под сводами длинных коридоров. Через каждые сто метров приходилось открывать снабженные электронными замками двери. Комендант набирал код под строгим наблюдением беспристрастных часовых. Одна ошибка при наборе, и охранники готовы были пустить в ход оружие.
Джон с интересом рассматривал многочисленные видеокамеры, сканеры и датчики, висевшие по углам. Время от времени они с полковником проходили через участки, заполненные светящимися нитями лучей.
– Зачем все это? – спросил коменданта Джон.
– Это контрольные объемы, ваше величество, мы можем пересекать лучи только в одну сторону. Вернуться уже нельзя.
– А как же выходить?
– По другому коридору. У нас везде движение только в одну сторону.
– От вас не сбежишь.
– Не сбежишь, ваше величество, – довольно заулыбался комендант, – ни за что не сбежишь. Ну вот мы и пришли. За этой дверью мисс Бруэс.
– Так быстро! – воскликнул Джон, чувствуя, что говорит глупость. Его ноги будто пристыли к полу, и он не мог сделать ни одного шага. – А… как же я войду, ведь дверь, наверное, на замке?
– Да, ваше величество, на замке, но только если открывать ее изнутри. А снаружи пожалуйста, потянул за ручку – и она открылась.
– Хитро придумано.
– Стараемся, ваше величество. И еще, ваше величество, у меня небольшая проблема.
– Какая проблема? – не понял Джон.
– С одной стороны, этические нормы, а с другой – долг. Внутри установлена видеокамера – так положено, но в данном случае, я полагаю, ее можно отключить? – заговорщицким тоном проговорил комендант.
– Лучше отключить, – сказал Джон, чувствуя, что краснеет.
– Так я и думал. Ну, я пойду, а как только вы выйдете, я уже буду тут как тут.
Полковник ушел, а император Джон остался в коридоре среди побеленных стен и таких же белых дверей камер. В воздухе стоял легкий запах дезинфекции.
«Как в госпитале… – подумал Джон. – Кого я увижу, когда войду? Ту же ретивую сучку, которая все эти годы прыгала из постели в постель и добывала информацию для Ордена Масе. И убивала. Еще не поздно уйти, Джон. Еще не поздно уйти».
На негнущихся ногах император преодолел последние несколько метров и, взявшись за ручку двери, с замиранием сердца потянул на себя.
Дверь открылась бесшумно. В первой комнате никого не было, и Джон даже растерялся, не ожидая, что в камере может быть еще одно помещение.
Император шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Безусловно, это была настоящая тюремная камера, в спешке переделанная под некое подобие нормального жилья. Натуральные ковры на стенах, люстра, стол, мягкие стулья. Здесь даже пахло по-домашнему.
Джон стоял на пороге и не решался пройти дальше, туда, где за очередным дверным проемом, по всей видимости, и находилась Линда.
Послышались шаги и легкое шуршание платья, занавески разошлись, и вошла Линда Бруэс. Вошла и застыла неподвижно.
Она совсем не изменилась, будто и не было этих пятнадцати лет. В первую минуту она как будто не поняла, кто перед ней, но вот через мгновение по ее лицу пробежала мучительная судорога, и она обессиленно выдохнула:
– Джон.
Линда качнулась и, чтобы не упасть, оперлась о край стола. Джон успел подхватить ее и посадить на стул, а сам сел рядом, бережно придерживая ее за плечи.
– О Джон. Ты здесь, – слабым голосом проговорила Линда. – Я надеялась, но… – она всхлипнула, – не была уверена, что ты придешь. Ведь тебе столько про меня наговорили. Всякого. – Линда опустила голову. Ее горячие слезы закапали на колено императора.
– Не надо, Линда, прошу тебя. Не плачь.
– Да, хорошо, я не буду, – пообещала Линда, но, взглянув на Джона, снова залилась слезами. Наконец она справилась с собой и, встав со стула, подошла к висевшему на стене зеркалу.
– Ой, какая я стала некрасивая. А теперь еще нос красный.
– Ты совершенно не изменилась, – сказал император, начавший понемногу приходить в себя.
– Нет, Джон, я изменилась. Я не могла не измениться – все меняется.
– Удивительно, – будто не слыша ее, рассуждал Джон, – ни одной морщинки. По-моему, ты стала моложе, чем была.
– Уверяю тебя, ты ошибаешься. Просто раньше ты смотрел на меня глазами пятнадцатилетнего принца, а теперь ты император и тебе почти тридцать лет. – Линда подошла к Джону совсем близко и, взяв его за руку, заставила подняться.
– О, какой ты стал высокий, – улыбнулась она. – Помнится, раньше мы были одного роста и, когда целовались, мне не приходилось вставать на носочки. А теперь – придется… – с придыханием добавила Линда.
Едва Джон почувствовал прикосновение ее губ, как в нем тут же проснулось все то, что он старательно вытравливал все эти годы. Он ошибался, когда думал, что почти излечился от болезни под названием «Линда Бруэс».
Так долго томившаяся страсть вновь обрела силу и захватила все существо императора, полностью подчинив его разум и спеленав здравый рассудок.
«Хорошо, что отключили видеокамеры, – пронеслось в голове Джона. – А отключили ли?»
Вспышками помутненного сознания он выхватывал то изгибающуюся спину Линды, то ее лицо в бисеринках пота, то горящие жаждой глаза. Потолок камеры раскачивался из стороны в сторону, и всякий раз, падая от полного опустошения, Джон находил в себе силы начать все снова – одно прикосновение Линды вновь пробуждало в нем безудержную, безумную страсть.
