10

Лодка Раз-Два-Сникерс прошла Зубной мост утром следующего дня. И ничто здесь не свидетельствовало о произошедшей накануне трагедии. Те, кого Хардов назвал «мародёрами», предали земле своих товарищей, однако когда появилась полицейская лодка, предпочли укрыться за железнодорожными цистернами – в отличие от купцов или гидов с этими шутки были плохи. Они были немало удивлены, что на полицейской лодке всем распоряжается женщина, и ещё больше автоматическому оружию в её руках и с надеждой поглядывали в сторону Сорочанских курганов. Но туман не пришёл. Они снова остались без поживы.

К полудню без особых проблем Раз-Два-Сникерс дошла до Тёмных шлюзов. В отличие от Трофима, чью лодку она приметила ещё издалека, Раз-Два-Сникерс знала, что у гидов здесь власти намного больше, чем у полиции. Правда, они были людьми Шатуна, и это многое меняло. Они были «парнями Шатуна», и единственным ренегатом в их команде оказалась женщина.

Раз-Два-Сникерс похлопала себя по нагрудному карману, где покоился сложенный вчетверо, а потом ещё пополам листок из старого журнала. Еле заметная улыбка мелькнула на её губах. Пришвартованная лодка «Скремлин II» покачивалась на волнах у причала для гидов. Раз-Два-Сникерс правильно всё рассчитала – Хардов вынужден был задержаться.

11

А Хардов теперь был убеждён, что Рыжая Анна ошибалась. Сильной действительно оказалась не белая зайчиха, сильным было что-то в тумане. И Хардов знал, почему такой яркий свет. Он смотрел на берега канала, на своё отражение в воде, близкие Темные шлюзы, и с мутным холодком внутри понимал, что они всё больше угождают в западню. Там, во мгле, для них искусно соткана паутина, в которую они послушно следуют, как безмозглые мухи. Отражение в воде…

Хардов раскрыл и снова закрыл лезвие своего складного ножа. Он понял, кто является причиной их ошибки, едва не ставшей роковой (а может быть, кое для кого уже и ставшей), кто делает их уязвимыми. Пожалуй, впервые он почувствовал себя прижатым к стенке. И ему пришлось принять, возможно, самое трудное решение в своей жизни.

Ещё с утра он отправил Мунира к Тихону с просьбой о помощи, просьбой поспешить. Он также просил попридержать, оставить пока Мунира у себя. Но не только.

«Шатун, – спустя несколько часов глухо вымолвил Тихон, откладывая в сторону послание Хардова. – Значит, он всё-таки сделал это».

Высшие гиды умели читать по глазам их скремлинов. Такая почта успешно работала. И, что не менее важно, исключала взлом. Тихон пристально смотрел в круглые бусины глаз Мунира и водил грифелем по деревянной доске. Потом ознакомился с содержанием, и оно ужаснуло его. Хмурая складка залегла у переносицы гида, однако в глазах сверкнуло негодование.

– Необдуманные решения молодости, – горько прошептал он. Хотел было добавить кое-что погромче и остановил себя.

«Ведь они даже не прошли Тёмные шлюзы, где обычно проявляются первые признаки, – подумал Тихон. – Как же такое возможно? Манок Учителя снова светится. И это произошло прежде времени? Такого никогда не случалось, но… Тогда им надо очень-очень спешить. Тео в большой опасности, он просто может не выдержать».

И главное, он так и не выбрал себе нового скремлина. А без этого возвращение неосуществимо. Всё пошло не так, как они ожидали. Раньше времени и совсем не так. И либо они не знают чего-то очень важного, либо все их знания ошибочны.

Вслух же Тихон сказал совсем другое:

– Хардову пришлось принять решение разделить группу. Они с Евой будут обходить Тёмные шлюзы посуху.

Его спутники замолчали. Это были гиды другой стороны. Охранявшие Великий Университет. В таинственном для канала мире, в полумифической Москве, куда лодка сначала Хардова, а затем встречающих должна была доставить Еву. Там, у Воробьёвых гор, откуда открывается вид на накрывшее город море тумана и поднимающиеся из него в солнечном мареве острова высотных зданий, находилось то уникальное место, где решено было спрятать Еву. И где девушку очень ждали.

«Ключи от будущего», – мелькнуло в голове Тихона.

Следом пришла другая мысль: как интересно, Хардов больше верит в Еву. Считает её главной целью их миссии. А он, Тихон, верит в Тео. В них обоих. Только Хардов себя обманывает. На самом деле он тоже верит в Тео. Просто давняя боль так и не утихла в его сердце. Однако невзирая на боль, а может, именно благодаря ей никто лучше Хардова с этим не справится. Тихон знал это. Видимо, он не ошибся.

Но сейчас гиды другой стороны хмуро молчали. Потому что сказанное Тихоном означало лишь одно: группа Хардова в большой беде.

12

Хардов снова раскрыл свой нож. Посмотрел на лезвие с блеснувшим желобком кровостока. Вот она, причина прочной связи. Хардов печально улыбнулся. Всё это было очень давно, и действительно, правы те, кто утверждает, что мы сами создаём собственных демонов. Хардов теперь знал, почему свет оказался столь ярким. Он понял всё, что ему пытался сообщить Фёдор. Происхождение той незримой воли, чьё присутствие он угадал в нападении мглы у Зубного моста, сейчас открылось ему. Это она заставила белую зайчиху так быстро отдать все силы, буквально «сгореть», вспыхнуть, как сухой хворост или щепотка пороха. Проверка, разведка боем. С ними познакомились. И похоже, такая судьба была уготовлена для всех скремлинов.

Отражения в воде…

Хардов чуть повернул лезвие ножа. Вспомнил, как уже больше месяца назад сидел под ясенем, выследив полицейскую группу, пересекшую канал, и понимая, что всё началось. Это было одно из немногих мест на канале, где дул свежий ветер. А потом появились трое олухов, вздумавших его ограбить. Полёт этого самого ножа пресёк необдуманную попытку. Шатун помог людям Новикова добыть скремлинов в тумане, и они начали поиск по всему каналу. И тогда ещё никто ничего толком не знал. Разве что срок близок. А Хардову везло, сильно везло. В Дубне и потом ещё какое-то время. Только вот выяснилось, что Шатун не просто помогал людям Новикова, не просто принял одну из двух сторон. Он вёл свою и гораздо более опасную игру. Смертельно опасную. И вот сейчас сделал свой ход.

Отражения в воде…

Хардов ещё повернул лезвие ножа, и в полированном металле на миг проступила радуга. Белая зайчиха перегорела очень быстро, хотя это были ещё даже не Тёмные шлюзы. У них, правда, осталось несколько скремлинов, но сколько они продержатся после того, как взбесится последний? Минуту, две? Вряд ли дольше. Шатун загнал их в угол. И ему известно о зароке. А причину всего этого Хардов вертит сейчас в руках. Точнее, причиной является он сам. Он, Хардов, создал эту прочную связь. Он сам сделал их уязвимыми, открытыми для Шатуна. Из-за него такой яркий свет. Сделал при помощи вот этого складного ножа.

Когда-то, много лет назад, в вечер, открытый для романтики, они в порыве верности их дружбе побратались с Шатуном. Стали кровными братьями. И Учитель случайно увидел это. Тогда он лишь усмехнулся: молодость. Хотя уже тогда он начал не во всём доверять Шатуну. И хотя уже тогда Хардов был вернувшимся воином, то есть по времени канала значительно старше Шатуна. Но это была одна из главных гидовских тайн. И как любая тайна, успела обрасти множеством самых невероятных слухов.

Например, что скремлины – древние вампиры, пришедшие с туманом, и укушенный тоже становится таковым. Шатун хотел знать, правда ли это. Его манило запретное, и сейчас Хардов думает, что уже тогда он был очарован тьмой (не это ли почувствовал Учитель, запретив ему доверять?). Только гиды посмеивались над небылицами и избегали прямых ответов. Гиды и впрямь умели пускать пыль в глаза. А они побратались, Хардов с Шатуном. Сделали на руках надрезы и обменялись кровью. И это им действительно помогало. Или они думали, что помогало. Особенно в тумане. Они острее чувствовали друг друга. Но время шло, и их пути разошлись. Юная невинная забава осталась далеко в прошлом. И вот Шатун догадался кое о чём. Кровь не просто красная водица, и чтоб это знать, даже не надо быть гидом. Тень юной забавы вернулась. Шатун нашёл на канале то самое, возможно, единственное тёмное место, где кровь одного снова ведала о крови другого.