5

Хардов спрыгнул с нижней ступеньки дозорной мачты, и на лице его читалось рассеянное удивление. Прежде Фёдору ни разу не приходилось видеть у гида такого выражения, которое даже можно было бы принять за озадаченность.

– Это многое меняет, – задумчиво произнёс Хардов.

На высоте 408 их ждал первый крупный сюрприз. Прямо в макушку Лысого дозора оказалась вбита толстая деревянная мачта с перекладинами лестницы. Верх оборудовали похожей на корзинку площадкой, которую Хардов назвал марсом, и сейчас гид с неё слезал.

– Что, уже больше не утро? – улыбнулась Ева.

– Утро. – Хардов кивнул. – Вопрос в том, какого дня.

– В смысле?

Гид вздохнул и как-то странно повёл плечом:

– Когда мы вышли из Дубны несколько дней назад, луна стояла в третьей четверти.

– Ну да, я помню.

Хардов указал на дозорную мачту.

– Сейчас на небе лишь тоненький серпик.

– Я думала, вы определяете время по солнцу, – выказала лёгкое удивление Ева. Потом её взгляд застыл, а голос зазвучал глухо: – Как такое возможно?

– Вы сейчас видели месяц? – начал было Фёдор тоном всезнайки. – Такое бывает. Я тоже иногда утром…

И осёкся. Захлопал глазами, уставившись на гида:

– …утром…

Перевёл взгляд на Еву. Снова на гида.

– Что вы хотите сказать? – изумлённо выдавил Фёдор. И опять посмотрел на девушку, словно в поисках поддержки.

– Понял наконец? – усмехнулась Ева. – М-мда… Прошёл почти месяц. Или больше?

– Около того, – подтвердил Хардов. – Сейчас на канале утро. Где-то конца первой декады июня.

Повисло молчание. На жужжание шмеля никто не обратил внимания. Кроме Фёдора. Юноша вдруг попытался отогнать его взмахом руки и почему-то сказал:

– А у меня в июне день рождения. – Шмель не собирался ретироваться, и юноша махнул на него ещё раз. – Теперь я, наверно, пролетел. – Фёдор посмотрел на своих спутников и смущённо кашлянул. – Извините.

Хардов, что-то прикидывающий в уме, вскинул брови, но ничего не сказал.

– Близнецы, – хмыкнула Ева. – Так и знала, что ты Близнец. В общем-то, неудивительно.

– И это всё, что тебе неудивительно? – съязвил юноша.

– Вовсе нет! – Ева вспыхнула. – Хардов предупреждал насчёт времени у Сестры. Мог бы быть и повнимательней, – парировала она. – Правда, я думала, прошло не больше недели.

– А я и того меньше, – признался Фёдор.

– Даже пробовала считать…

– Ага… – А потом Фёдор покраснел и спросил: – Ты что, читаешь мысли?

– Да нет, по губам. – Ева опять хмыкнула. – Следи, особенно когда бубнишь что-то себе под нос.

– Прости. Не хотел тебя обидеть.

– Ничего. У тебя это получается непроизвольно, и я уже начинаю привыкать.

Хардов наблюдал за этой перепалкой с улыбкой. Но когда он отвернулся, на его лице отразилась какая-то новая эмоция.

«Этого ещё не хватало, – подумал он. – Что-то они много цепляются. Мне тут ещё молодой влюблённой парочки недоставало».

И в одно короткое мгновение, так быстро, что даже пожелай кто, не успел бы ничего заметить, в глазах гида мелькнула тёмная искра: «Молодой, влюблённой… Господи, они ведь даже ничего не знают друг про друга».

6

Хардову пришлось поторопить своих спутников, и скоро с завтраком было покончено.

– Нам придётся учитывать новые реалии, – объяснил Хардов. – На канале очень многое могло измениться.

Гид ждал, пока Фёдор и Ева надевали свои вещмешки, и смотрел куда-то вдаль, поверх пушистых клубов густого тумана. К этому времени верхушку Лысого дозора совсем раздуло, и они словно находились над слоем облаков. Картина была чарующая, восхитительная и пугающая.

«А ведь я надеялся управиться в месяц-полтора, – думал Хардов. – Наверное, это был слишком оптимистичный прогноз, но всё же… И вот мы не прошли и двадцати километров, а всё придётся менять».

На самом деле это сбивало все расчёты. На первоначальных планах проскочить у всех под носом, воспользовавшись дурными днями, и к тому моменту, как их начнут искать, оказаться вне пределов досягаемости, можно было смело ставить крест.

– Но одна перемена, несомненно, к лучшему. – Хардов всё же улыбнулся и указал на восток, где за гиблыми болотами, в колыбели из пелены просыпался сейчас канал. – Видите, всё белое. Я не ошибся, наступили самые благоприятные дни.

– Так красиво, – восхитилась Ева. – Даже и не подумаешь, что там гиблые болота.

– Да. Но они есть, – сказал гид. Осмотрел Еву и Фёдора, желая убедиться, собраны ли они, и снова ненадолго погрузился в собственные мысли: «Первоначального плана больше нет. Двигаться придётся скрытно, и главное, большей частью ночью. Можно ли извлечь из случившегося какую-то пользу? Остались хоть какие-то плюсы?»

Хардова всегда учили думать позитивно. Его бак горючего, его последний стакан воды в пустыне были всегда наполовину полными, а не полупустыми, однако как Хардов ни пытался крутить эту ситуацию, никаких плюсов пока не видел.

Однако гид усмехнулся. Он подумал, что порой при изменении угла зрения менялась вся картина в целом. А непонятные, привычные или мешающие прежде элементы наполнялись новыми смыслами, и оказывалось, что всё происходило не зря. Также порой ничего подобного не случалось. А все Великие Закономерности просто додумывались позже.

– Посмотрите. – Фёдор указывал на запад. – А с той стороны не всё белое. Там какое-то марево в тумане. Только что было. Вон, вон. Смотрите, опять вспыхнуло!

Хардов уже видел какое-то время эти бледные багряные огни. Ползущее и исчезающее глубоко в тумане свечение. Пока слабое и пока не представляющее угрозы. Такое, конечно, бывает. Но… всё это движение начинало ему не нравиться.

– Идёмте, – позвал гид. – Придётся быть осторожней. Вполне возможно, нас уже ищут.

И он снова посмотрел поверх тумана. Но не в сторону двигающихся в нём бледных огней. Он смотрел на восток, в сторону канала, на пути к которому лежали гиблые болота. И на мгновение его взгляд застыл, а зрачки сузились, и гид как-то странно повёл головой, чуть выставляя вперёд ухо, словно он прислушивался к чему-то очень далёкому.

– Хардов, – негромко произнесла Ева, – вы считаете, что за это время Юрий успел…

Гид не стал её торопить, решив дать договорить, но девушка замолчала. Тогда Хардов просто позвал её:

– Идём, милая. Твой несостоявшийся жених не самая большая наша проблема.

Хардов специально так сказал, назвав Юрия «несостоявшимся женихом». И он не ошибся. Фёдор еле заметно покраснел. И хоть Хардов взглянул на юношу мельком, ему хватило времени, чтобы это увидеть. «Ещё одна проблема», – подумал гид.

Вслух он сказал Еве:

– Хоть и догадываюсь, Юрий не сидел без дела, можешь пока о нём забыть.

– Да, но кто же тогда нас ищет?

– Боюсь, что многие, – заверил её гид. И одновременно ему в голову пришла мысль: «Наверное, стоит взять крюк побольше. Не нравится мне, как вели себя болотные тропинки. Боюсь, нас и вправду уже многие ищут. – А потом он вспомнил, как далёкие бледные огни ползли в тумане, и про себя добавил: – Многие. И многое».

– Да, дорогая моя, – заявил Хардов, с трудом подавив шальную искру неожиданного и пугающего веселья, – боюсь, у нас на руках акции активно действующего предприятия.

Ева помолчала, видимо, размышляя. Потом она насупилась:

– Это вы так шутите?

– Ну конечно, – признался Хардов. – Я осколок другой эпохи, и мои шутки… Знаешь, как говорится, старого пса не выучить новым фокусам.

– Да нет, всё понятно. – Ева пожала плечами. – Вы очень даже так ничего себе сохранившийся осколок.

– Ну… спасибо на добром слове. Идёмте.

И они начали спуск с Лысого дозора, чтобы побыстрее обойти слева гиблые болота и оказаться на канале в условленном месте до наступления темноты.

Пройдя несколько шагов, гид остановился, пропуская свою группу вперёд.

– Идите. Вниз по тропинке. Я вас догоню.

Фёдор, не задавая вопросов, обогнал Еву, и гид подумал: «Ну что ж, очень хорошо». Но задержался он не только для того, чтобы справить малую нужду. Хардов снова посмотрел на восток, пытаясь прислушаться к тихому ускользающему звуку, который для его спутников, к счастью, был пока недоступен. Он вслушивался, весь превратившись во внимание, и с каждым мгновением мрачнел всё больше. Наконец гид хрустнул пальцами и дотронулся до века, точно собирался извлечь соринку из глаза.

– Интересно, что их разбудило? – еле слышно промолвил Хардов, и по его лицу пробежала тень.