Плоды молитвы Иисусовой
Преподобный Сергий сложил свой первый храм в честь Живоначальной Троицы в то самое время, когда в Византии жарко вспыхнули богословские споры. И главная причина спора заключалась в том, может ли человек приблизиться к тайне Триединого Бога. Может ли при жизни человек встретиться с Богом, видимым образом почувствовать Его присутствие? На Западе говорили – нет. И главным защитником этой идеи был калабрийский монах Варлаам, считавший, что Бога познать нельзя, что это, мол, противоречит рассудку.
В важном споре с калабрийским монахом чистоту Православия отстаивал святой солунский архиепископ Григорий Палама.
Варлаам полагал, что на горе Фавор преображенный лик Христов сиял неким отблеском. Григорий Палама, а вместе с ним и Православная Церковь, учат нас – на Фаворской горе от Спасителя исходил нетварный Божественный свет. И этот свет не только святые апостолы – любой живущий в истинной вере человек может узреть. Но при двух условиях – необходима воля свыше и жизнь в чистоте и святости, в стяжании на земле Божественной благодати.
Вернее всего приближает к Божеству созерцательная молитва. На востоке, в Египте, Палестине и Малой Азии, еще на заре христианства, в 3–4 веках, древние подвижники часто прибегали к умной, созерцательной молитве. Уже тогда возникла в христианстве монашеская форма подвижничества – исихазм. «Тот, кто очистит свой ум слезами, писал Григорий Палама, – душу свою здесь, на земле, воскресив Духом, и плоть свою сделает светозарным и огненным отображением Божественной красоты, – тот почти становится сожителем Ангелов…»
И этот так! Ведь у многих христианских подвижников лик светился несказанным светом при жизни, так что смотреть на них нестерпимо человеческому оку. Вспомним, какой дивный огненный нимб окружал главу русского исихаста, пустынника и созерцателя преподобного Серафима Саровского!
Подвижник-исихаст прежде изгоняет из головы греховные мысли и дурные воспоминания. Частой Иисусовой молитвой приближает покой и безмолвие. И, наконец, стяжав в сердце Духа Святаго, накопив в избытке благодатное тепло, делится им с миром, всего себя посвящая ближнему и Богу.
Преподобный Сергий первым на Руси заимствовал благодатное учение исихастов. Господь вознаградил за это угодника Божия и учеников его, удостоив при жизни общения с бесплотными ангелами.
Однажды святой игумен служил в алтаре Троицкой церкви. Вместе с ним Божественную литургию совершали брат Стефан с сыном Феодором.
В храме при свете дымной лучинки молились ученики Преподобного. Среди них – Исаакий Молчальник и Макарий – самые усердные монастырские иноки.
Вдруг, подняв седую главу от деревянного пола, видит Исаакий в алтаре юношу в ослепительных одеждах, стоящего рядом с игуменом.
– Отец Макарий! Видишь ли отрока дивного? – прошептал Исаакий.
Макарий поднял было руку для крестного знамения. Да так и замер, взглянув на алтарь.
– Вижу, Исаакий, – едва слышно проговорил он. – Он весь в свету несказанном! Никогда прежде такого не видывал.
Как закончилась служба, Исаакий и Макарий подошли в волнении к святому Сергию.
– Отче, кто прислуживал тебе в алтаре? Ликом он был, точно ангел Господень.
Посмотрел на них преподобный кротко и тихо промолвил:
– Дети мои! Ангела Божия узрели вы. И рад я за вас, ибо тайну сию не каждому открывает Господь.
Сказочные птицы
Мало-помалу расширялась обитель Сергиева. Келеек на Маковце уже стало тринадцать. Это известный праведной жизнью архимандрит Симон пришел сюда из дальнего Смоленска и умолил Сергия взять его в ученики, что, конечно, не может не наполнить восторгом наше сердце – ведь святому Сергию было тогда гораздо меньше лет, нежели смоленскому архимандриту. Мы привыкли, что старость исчисляется количеством прожитых лет. Но есть иная старость, которая определяется не долголетием, а накопленными добродетелями. Святой пример тому – жизнь преподобного Сергия.
Вскоре выросла в монастыре новая просторная церковь, поблескивающая на солнце янтарными бревнами.
По вечерам заботливый игумен обходил каждую келью на Маковце. Однажды после такого вечернего обхода Сергий встал на колени пред родительскими иконами у себя в келье.
– Господи, молю Тебя об умножении праведных учеников в монастыре моем! Чтобы растеклись они чистыми ручьями во все уголки земли Русской, укрепили людей в надежде и вере…
Вдруг слышит – зовет его кто-то: «Сергий!»
Вышел игумен на крыльцо. Постоял, прислушался – никого вокруг. Тьма непроглядная. Даже звезд на небе не видно. Хотел было уж дверь затворить, как видит – в глубине черного неба блеснула огненная точка. Разгоняя ночную тьму, яркий свет полился с небес прямо на Маковец. От этого света стало в монастыре светлее дня. А неведомый голос вновь окликнул его:
– Сергий! Ты молишься о детях духовных. Господь принял твою молитву. Посмотри – видишь, сколько иноков посылает тебе Господь!
Сергий приоткрыл осторожно глаза и увидел в ярком свете множество невиданных сказочных птиц, поющих сладостными голосами.
– Так умножится число учеников твоих, – вновь услышал Сергий далекий голос. – И после тебя не оскудеют они, если только захотят идти по стопам твоим.
Чудо о птицах. Художник Сергей Ефошкин
«Напрасна скорбь твоя…»
Жил неподалеку от Троицкого монастыря один человек. Был у него единственный сын. Но заболел отрок болезнью опасною. И тогда отец, с молитвою и надеждою святою взял ребенка на руки и понес в обитель Сергия.
– Мне бы только до игумена сына донести, – размышлял скорбящий родитель. – А там, верю, он непременно исцелит его.
Ребенка-то он донес живым. Но когда преподобный Сергий пришел над болящим читать молитву, мальчик испустил дух.
– Лучше бы я не ходил сюда, – застонал, глотая слезы, отец. – Не оскудел бы тогда верою к человеку Божьему!
Сказал эти горькие слова и выбежал вон из кельи.
Сжалился Сергий над несчастным родителем. Встав на колени, начал молиться.
И вдруг ожило дитя, пошевелило ручкою и глазки приоткрыло.
Вернулся отец, в руках неся маленький гробик.
– Напрасна твоя скорбь, – встретил его преподобный. – Твой отрок вовсе не умирал.
Бросился отец к сыну. Встал рядом с ним на колени.
А потом повернулся к святому и, не вставая с колен, радостно заговорил:
– Как же не умер? Когда я своими глазами видел, как мальчик мой дух испустил и даже остывать начал…
– Тебе показалось. Дитя отогрелось в моей теплой келье.
Стал было родитель спорить. Но смиренный Сергий строго-настрого запретил ему говорить о происшедшем.
