«В рай со святой милостыней входят»
Благотворительная деятельность Лавры
Лавра преподобного Сергия – это не только сокровищница русской культуры, не только место духовного зарождения Московского государства, превратившегося с годами в великую империю, но и животворный исток русского благотворения и милосердия.
Троицкий монастырь создавался сообща, как говорится, всем миром. Значительную помощь оказали монастырю благочестивые жертвователи и благотворители. В числе первых жертвователей земельного имущества стали потомки новгородских бояр – братья Онисим и Никифор Головкины. Они передали Троицкой обители свои села и деревни, расположенные на границе Тверского и Московского княжеств, в Верхней части реки Мологи, у города Бежецкий Верх.
Потомки из рода Головкиных также сохраняли тесные отношения с Троицким монастырем, по примеру своих отцов являясь щедрыми жертвователями. Внуки Онисима Головкина Андрей и Борис в 1504 году отписали монастырю пустошь Язвище. Через некоторое время Андрей Головкин принял монашество в Троицком монастыре. В конце XVI века хозяйство Головкиных пришло в упадок. Но, несмотря на материальные затруднения, Борис отдал Троице последние участки своей вотчины в Бежецком Верхе. Вскоре он сам пришел в монастырь, став послушником, а затем был рукоположен и в монахи.
Один из древнейших родовых поминальных вкладов – жалованная грамота удельного князя Федора Андреевича (внука великого князя Ивана Калиты), подарившего в двадцатые годы XV века монастырю два озера в Стародубском княжестве возле реки Клязьмы. Подаренные имения «на ино ни на чтоже не расточаются, разве на церковные и монастырские потребы, и на странныя, и на нищия, и плененная». Князь Федор Андреевич указал в грамоте – для чего он жертвует земли монастырю: «Ради поминок душе своему деду, да и своему отцю, да и своей, да и всему роду». Это был первый родовой поминальный вклад монастырю.
Во время игуменства преподобного Никона владения Троицкой обители значительно расширились не только благодаря вкладам князей, но частью благодаря приобретению за деньги. Примером и доказательством служит следующая грамота: «Се яз Иван Сватко был виновен своему господину игумену Никону десятью рубли, и яз за ту десятью Рублев дал свою пустошь Столбцевскую, да Микитинскую пустошь, да Иванкинскую, и с лесом, что к ним потягло. А случится ми смерть, и им поминати мою душу».
Были также и другие причины, побуждавшие вкладчиков отдавать монастырю свои имения. В 1552 году некто Лука Григорьев писал: «Божия воля стала, пришли казанские люди матерь мою Марию взяли в полон и меня Лучку. А был есмъ в полону двадцать лет. А молился есмъ Живоначальной Троице и Сергию Чудотворцу, чтобы меня из полону вынесли. И Живоначальная Троица и преподобный отец Сергий меня помиловал, и из полону есмъ вышел. Отца моего в животе не стало, и яз Лучко отца своего двор с огородом дал в дом Живоначальной Троице и Сергию чудотворцу».
Новокрещенный мордвин Тихон, отдавая в Троицкий монастырь родовую свою отчину Кирмальской Ухожей, просил властей Троицкого монастыря усердно молиться о нем, чтобы ему «живя среди иноверных, не поколебаться в вере».
Монастырская собственность, в основе своей, складывалась за счет добровольной жертвы верующих людей. Согласно Священному Писанию, жертва принадлежит Господу; жертвователь подает Богу, а не священнику (Лев. 27. 30, Ездр. 8. 28). Жертва призвана поддерживать не только служителей Церкви, но и весь народ Божий (Флп.4, 14–18). Монах в монастыре не владеет имуществом, все материальные блага принадлежат общежитийному монастырю, который призван стать Небесным Царством, сошедшим на землю.
Вслед за Великим князем Дмитрием Донским, искавшим в Троицком монастыре духовной поддержки перед битвой на Куликовом поле, и другие русские самодержцы часто навещали монастырь. В Троицком соборе перед иконой Святой и Живоначальной Троицы – символом согласия и единения – торжественным крестоцелованием московские князья скрепляли свои договора и союзы, отмечали «молебными пениями» начало и окончание военных походов, крестили наследников престола. На их щедрые вклады строились новые величественные храмы (как, например, Успенский собор, на ступенях которого юный паломник Михаил Лермонтов набросал строки будущего стихотворения «Нищий» (1830 г.): «Куска лишь хлеба он просил,/ И взор являл живую муку,/ И кто-то камень положил/ В его протянутую руку»), расписывались иконостасы, возводились мощные крепостные стены. В строительстве монастырских церквей, росписях древних храмов принимали участие лучшие художественные силы страны – московские, псковские, ярославские мастера.
С древних времен на Руси существовал обычай – за стенами монастырей погребать не только священнослужителей, но и знатных мирян, а также благочестивых ремесленников, монастырских слуг и даже крестьян. За право быть похороненными на освященной земле монастыря делались богатые вклады деньгами, вотчинами, ценным имуществом. Все вклады тщательно записывались в монастырские документы, а имена вкладчиков вносились в поминальные книги для молитвенного поминовения.
До 1917 года на территории Лавры насчитывалось около 1100 захоронений. В наше время сохранилось не более 60 персональных надгробий. Печальная участь постигла большую часть каменных надгробий и могильных крестов. Их попросту выкорчевывали, вывозили из Лавры на телегах, освобождая место для прогулок. Иными могильными плитами и гробницами мародеры подпирали фундаменты собственных домов и хозяйственных построек, так что в наше время по памяти вряд ли возможно восстановить монастырский некрополь.
Кресты и памятники над некоторыми захоронениями даже именитого духовенства ставили после богоборческих лет по памяти. И ошибались, как это выяснилось на примере архиепископа Никона (Рождественского, †1918). Дело в том, что в сентябре 2009 года на монастырском погосте, за Духовским храмом, был погребен глубоко почитаемый во всем православном мире архимандрит Матфей (Мормыль) – бессменный с 1962 года руководитель Регентской школы, воспитавший более тысячи учеников, автор знаменитого распева Троице-Сергиевой Лавры, используемого во время Божественной литургии. Когда готовилась могила для архимандрита Матфея, обнаружилось, что архиепископ Никон – православный церковный писатель, редактор знаменитых «Троицких листков», издававшихся в Лавре, член Государственного Совета и Святейшего Синода, покоится на десяток метров севернее своего памятника.
Архиепископ Никон (Рождественский)
В том же 2009 году возле западной стены Успенского собора во время земляных работ сотрудниками Сергиево-Посадского государственного историко-художественного музея было обнаружено захоронение архимандрита Кирилла (Флоринского, †1744) – настоятеля Троице-Сергиевой Лавры с 1742 года, при котором в здание бывших Царских Чертогов переехала из Москвы Духовная семинария.
В 1982 году на территории Лавры упокоился архиепископ Сергий Голубцов, принимавший участие вместе с отцом Павлом Флоренским в спасении мощей преподобного Сергия во времена атеизма. Известно, что вскрытие мощей преподобного Сергия состоялось 11 апреля 1919 года. Но священники и монахи, предвидев страшное намерение властей, за несколько дней до вскрытия взяли из гроба священную главу Преподобного и хранили ее в безопасности до 1946 года, то есть до тех времен, когда гонения на Церковь поутихли и ворота Лавры вновь распахнулись для верующих. Поступок православных патриарх Алексий I назвал «сверхподвигом».
В 1886 году возле северной стены Успенского собора был погребен Иван Сергеевич Аксаков – известный историк, публицист, яростный критик западной цивилизации и поборник православия и соборности. Иван Аксаков, приходившийся зятем Федору Ивановичу Тютчеву, с другими отечественными славянофилами (А. Хомяковым, И. Киреевским) осуждал многие петровские преобразования и «обезьянничание» высших слоев общества перед западной культурой и образом жизни.
Неподалеку от знаменитого философа и писателя, одного из самых страстных вдохновителей военного похода на Балканы, который освободил от турецкого ига славянские народы, в 1915 году упокоился разбогатевший крестьянин Василий Матвеевич Николаев. На восточной стороне массивного памятника, точно на развернутом свитке, описана вся жизнь некогда крепостного крестьянина – трудолюбивого и благочестивого, верного семьянина, любителя путешествовать по Святым местам. Однако всякого, кто когда-либо подходил к его надгробию, удивляют слова: «Пищей довольствовался самой простой и никогда не пил чая…» Оказывается, чай еще на рубеже XVIII–XIX веков был запрещен в некоторых русских монастырях. Известна его тонизирующая сила. Это, во-первых. А во-вторых, чай пришел к нам из восточных стран и использовался китайскими и японскими буддистскими монахами во время медитации. Кроме того, чаю на востоке поклонялись, чуть ли не как божеству – вспомним невысокие чайные домики, войти в которые невозможно без низкого поклона…
Слава Богу, эти предрассудки недолго волновали души наших предков. Чай полюбили в России навсегда. Хотя возле могилы Василия Николаева предашься некоторым сомнениям.
Итак, вклады и пожертвования текли во все века в Троице-Сергиев монастырь неоскудевающей рекой. Имея такую солидную поддержку, монастырь и сам год от года наращивал благотворительную деятельность.
В 1807 году Лавра при наместнике митрополите Платоне (Левшине) пожертвовала на земское ополчение 9000 рублей, в 1812 г. – 70 000 рублей «ассигнациями и 2500 рублей серебром, сверх того серебра в слитках и в посуде 5 пудов и 4 фунта».
Во время войны православных греков за свою независимость Лавра на проданные драгоценности и собранные пожертвования (на общую сумму в 15 тысяч рублей) отправила деньги на выкуп из плена православных христиан. Во время войны с Турцией (1853–1855) священноначалие монастыря совместно с братией Чудова монастыря передали русскому правительству 50 тысяч рублей серебром «на потребности православных воинов».
О благотворительной деятельности Лавры упоминают в своих воспоминаниях о России иностранные путешественники. В XVI веке австрийский дипломат барон Сигизмунд Герберштейн восторженно писал об этой традиции: «У Троицы есть медный горшок, в котором варятся известные кушанья, и по большей части огородные овощи. Мало ли, много ли народу придет в монастырь – еды всегда столько, что никогда нет недостатка».
Огромное внимание делам милосердия и благотворительности уделял святой митрополит Московский Филарет (Дроздов). В монастыре преподобного Сергия всякий раз перед трапезой в бесплатной странноприимной столовой митрополит Филарет проверял качество подаваемых кушаний. Строго наказывал поваров за нерадивость.
Ежегодно в 60–70 годы XIX века в Лавре бывало 300 000 паломников, набожных бедняков. За столами размещалось до 500 человек. Летом же число обедающих достигало несколько тысяч ежедневно.
Обед обычно состоял из постных щей, гречневой каши, подаваемой на столы в деревянных чашках, кваса и хлеба. Затраты Лавры на обеды для странствующих богомольцев в середине XIX века составляли 18 000 рублей в год.
В 1878 году «кушанья из волшебного горшка» отведал Лев Толстой, приехавший в Лавру в пору мучительных духовных поисков. Отец-наместник Лавры архимандрит Леонид приглашал Толстого отобедать в своих келиях. Но граф разделил трапезу с народом.
В монастырской ризнице, рассматривая пудовые вериги древних пустынников, Толстой спросил: «А ныне есть ли такие подвижники?» Ему ответили, что в наше время лучше терпеть те скорби, какие Бог кому попустит. После осмотра ризницы граф вызвался на отдельную беседу с наместником Леонидом. Беседа длилась несколько часов. А когда Толстой ушел, старец со вздохом сказал: «Заражен такой гордыней, какую я редко встречал. Боюсь, кончит нехорошо».
Через тринадцать лет Святейший Синод отлучил всемирно знаменитого писателя от Церкви. Что ж, «слава человеческая – как цвет на траве, засохла трава, и цвет ее отпал; но слово Господне пребывает во век».
Конечно, в те времена монастырь на Маковце получал помощь из государственной казны. Но эта поддержка не была определяющей. Доказательством служат данные субсидий государства трем российским Лаврам и ставропигиальным монастырям (находившимся в ведении Синода – прим. автора), составившие в 1864 году лишь 25 224 рубля. На «милостынное подаяние мужским заштатным монастырям» было назначено 10113 рублей. Наиболее значимыми для монастырей оказывались частные пожертвования. Отблагодарить монастырь за возможность помолиться в святом месте стремились и бедные слои населения. И все же главными жертвователями становились состоятельные люди – помещики и купцы.
Троице-Сергиева лавра в начале XX века
Богатых и знаменитых богомольцев монастырь старался расположить в свою пользу: «Молебен для него отслужат торжественно; пригласят на чашку чая или на обед на общую трапезу; посадят на почетном месте; окажут ему полное… внимание. И дворяне иногда трогались… этим; а купцы, особенно из разбогатевших крестьян, часто совсем забывали о своей бережливости». По поводу этой хорошо продуманной тактики расположения богатых благотворителей к монастырю (то, что сегодня называют фандрайзингом) митрополит Филарет писал: «Много пташек на свете, и каждая поет своим голосом… Учись подпевать каждой из них. Не человекоугодничать надо, а смиренною покорностию снискивать благорасположение добрых людей».
Государство и духовные власти считали, что монастырь должен иметь хозяйство, делающее его независимым от внешнего мира. В Троице-Сергиевой Лавре было организовано производство кирпича, предназначенного, прежде всего, для собственных нужд. На монастырском подворье имелось в середине семидесятых годов XIX века более 60 лошадей. Продукты монастырского животноводства (молоко, масло, сметана) шли в основном на собственное потребление, а излишки продавались.
В Сергиевом Посаде в XIX веке находились следующие благотворительные учреждения, опекаемые Троице-Сергиевой Лаврой:
1. Дом призрения с церковью Рождества Богородицы. В отдельных его флигелях была устроена женская больница на 24 кровати, «из коих 12 для неизлечимо больных и 12 для временно болящих, и помещение для престарелых и беспомощных… до 65 человек». В Доме призрения располагалась гостиница для странствующих паломниц, а также двухклассное мужское училище, открытое в 1839 году, для детей жителей Посада и близлежащих деревень, где 125 мальчиков обучались письму, Закону Божию, русской истории, географии, арифметике. В 1880 г. Дом призрения с опекаемыми им учреждениями был принят под покровительство Императрицы и стал называться Александро-Мариинским. В отдельном корпусе Дома призрения помещалось «Филаретьевское училище» для девочек, в котором обучалось до 130 учениц. На содержание Дома призрения Лавра ежегодно выделяла 21 387 рублей 42 копейки.
2. Двухэтажный деревянный дом на Переяславской улице, купленный Лаврой на деньги, пожертвованные в 1877 году купцом Тюляевым. В нем помещалось отделение госпиталя для раненых воинов в период Восточной войны.
3. Больница-богадельня с церковью св. Иоанна Лествичника. Больница предназначалась для престарелых монахов Лавры и мирян, долго послуживших Лавре, но от старости или болезни лишившихся возможности существовать своим трудом.
4. Странноприимный дом на 2000 богомольцев.
В середине XIX века в Лавре открылась больница для приходящих паломников, училище иконописания, училище для детей Сергиева Посада и окрестных селений.
…В наше время, после смут и гонений на Православную Церковь, Троицкий монастырь как в былые века возобновил свое социальное и благотворительное служение. Иноки из Лавры окормляют детские приюты, дома для глухонемых детей, следственный изолятор…
Троице-Сергиева лавра в наше время
На рубеже веков в стенах Лавры появился, с благословения владыки Феогноста, Детский образовательный центр «Пересвет». Грустно об этом говорить, но больше половины подростков, впервые пришедших в «Пересвет», даже не могут объяснить – в честь кого назван их родной город Сергиев Посад. А идеалом для подражания они считают модных персонажей из современных мультфильмов и боевиков.
Конечно, православному педагогу приходится прилагать немало труда, чтобы повернуть сознание своих учеников, загипнотизированных современными телевизионными «героями». Интересны методы поощрения, используемые православными педагогами в своей работе, нацеленной на воспитание в юных душах таких нравственных качеств, необходимых православному воину, как соборность, взаимовыручка, мужество, терпение, сострадание. Курсант, искупавшийся зимой в святом источнике, получает право носить на камуфляже возле сердца отличительный знак – нашитого «орла». А тот, кто до конца выстоял в храме Рождественскую и Пасхальную службы, имеет право нашить на грудь знак высшего отличия – имя святого монаха, в честь которого назван Центр.
Православная педагогика, по словам известного богослова, философа и протоиерея Василия Зеньковского, готовит ребенка к жизни вечной. Православная педагогика опирается на вечные, вневременные ценности и готовит ребенка не просто к жизни в обществе, она заповедует ему быть «солью земли», нравственным маяком для других людей.
* * *
О монастыре преподобного Сергия можно говорить бесконечно. Сколько святынь и духовных сокровищ поместилось в его намоленных храмах, библиотеках, ризнице! Помощь небесную, благодатный покров, раскинутый над обителью, не заметить невозможно. Здесь из недр земных бьют живоносные источники, здесь хранится незамутненный источник благодати. Здесь, в обители святого Сергия, бьется русское сердце!
Перезвон на горе. Перезвоны…
Не уходит от нас благодать,
Потому что святые иконы
Все на свете учили прощать.
Исцеляющий, ласковый, синий
Свет небесный в очах не потух,
Оттого, что светла Россия,
Свят ее утешающий Дух.
Если попытаться одним словом выразить суть служения преподобного Сергия, то, как заметил архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Алексий (Кутепов), «этим словом будет „собирание“, естественно вытекавшее из внутреннего, созерцательного подвига „непрестанного взирания“ на Живоначальную Троицу. В Ней, как Единосущной и Нераздельной, отрицались всякие междоусобицы, разрозненность, разделенность и утверждалось собирание воедино; в Ней как в Неслиянной отрицалось всякое насилие, подавление и угнетение и утверждалась свобода, открывающаяся во взаимной любви: „Бог любовь есть“ (1 Ин. 4,8).
И преподобный Сергий сначала собирает воедино силы своей души, затем, став светозарным и богоподобным, далеко изливает лучи стяжанной им Благодати, мира и любви – собирает вокруг себя сначала братию и постепенно всю Русь. В монастыре он учреждает забытое общежитие, среди же русских князей вместо „княжеской розни и усобиц“ водворяет мир, напоминая им о нравственной ответственности за судьбу Родины и народа. Его заветы – хранить прежде всего православную веру, без которой он не мыслил единства Отчизны, единомыслие и мир между собою, любовь нелицемерную, смирение и гостеприимство – остались важнейшими заветами для всей последующей духовной и государственной жизни русского общества».
Родители преподобного Сергия, святые Кирилл и Мария и их сыновья Стефан, Петр, Варфоломей. Современный памятник, Сергиев Посад
