Как производители «человеческого капитала»

В соответствии с Концепцией образования 2016–2020, ускорение «мутации сознания» намечено и в отношении других ступеней образования: власть поручила составить список из 200 «инновационных школ», использующих самые современные технологии и методики преподавания, и «сплести» 30 национальных методических сетей для распространения передового педагогического опыта. Как указал А. Асмолов, который, кроме всего прочего, является также членом экспертной группы «Новая школа» по обновлению «Стратегии социально-экономического развития России 2020», «сейчас ситуация, когда кооперация, сотрудничество и гибридные формы образования могут задать социокультурную модернизацию общества через социокультурную модернизацию образования».

На примере форсайт-проекта «Детство 2030» нам уже показали, что такое «гибридные формы» и «социокультурная модернизация», и хотя сам проект этот и отложен, его основные идеи пытаются продвигать в других, не менее изощрённых формах, которые, в частности, были предложены в форсайт-проекте «Образование 2030».

Такой попыткой стала откровенно евгеническая пилотная программа «Модернизация детского движения Забайкальского края», которая призвана была охватить все детские учреждения (от яслей до ВУЗа) и применяться по всей России. Показательно, что программа была представлена в начале февраля 2015 г. в рамках обсуждения проекта «Стратегии развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года».

Суть её в том, чтобы всех детей, начиная с ясельного возраста, делить на 4 категории-касты: промышленный пролетариат, сельскохозяйственный рабочий, обслуживающий персонал и креативный класс. Что касается тех, кто не имеет никакого отношения «к эффективной капитализации страны» (то есть «отбракованный» человеческий капитал – бездельники, маргиналы и малолетние преступники), то их надо отправлять на «производственную линию» – по перевоспитанию и постановке в строй. Как пишут авторы, «в итоге постепенной селекции и отбора лучших поставщиков воспитательных услуг мы должны получить вновь ожившую экосистему детского движения в российских регионах».

В документе указывается также, что «необходимо чётко определить конечную цель планируемого педагогического производства. Какой продукт и для кого создаваемая система должна производить. Для этого нужно подробно описать “эталонный портрет” человека, гражданина, профессионала, который “отремонтированная” система будет иметь на выходе».

Этот, повторим, откровенно евгенический проект стал ярким примером того государственно-частного партнёрства, который нам представляют в качестве главного инструмента модернизации образования. Разработчиками его стали ЮКОС, РУСАЛ и тот самый «Северсталь-инвест», который создавал Фонд «Моё поколение», засветившийся в разработке форсайт-проекта «Детство 2030». Конкретным исполнителем программы модернизации детства стал «Фонд поддержки гражданских инициатив» А. Кудрина, а автором проекта был назван руководитель дирекции гражданской взаимопомощи этого фонда Анатолий Ермолин, выпускник Школы менеджмента Йельского университета, бывший член Союза правых сил, основатель Международной школы лидерства «Лига дела».

А. Ермолин является ярким представителем радикального инновационного подхода, прорабатывающим идею переформатирования личности на основе чёткого отделения воспитания от образования: «Проблема в том, что организовать профессиональный менеджмент в сфере служения и духовных ценностей невозможно, а вот в сфере предоставления качественных образовательных услуг – очень даже необходимо. Надо просто отделить “красное” от “деревянного”».

С 2002 г. он инициировал или был автором проектов ЮКОСа, в которых участвовали тысячи забайкальцев – это «Федерация Интернет-образования», «Школа креативного менеджера», «Новая Цивилизация», «Ньюландия» и др. Так, «Ньюландия» («Новая земля»), созданная на базе летнего лагеря «Парус», была призвана утвердить новую модель отношений. Детей погружали в игровую ситуация, при этом главные разработки по проведению игр были взяты из разработок Школы Щедровицкого. Смысл её в том, что лагерь превращается в государство, в котором происходят выборы президента, депутатов парламента, формируется правительство, выстраивается экономическая система со своими деньгами – рудолами. То есть в игровой форме происходит экономическое воспитание подростков, которые учатся быть креативными лидерами и ораторами.

Важно отметить, что проекты «Новая Цивилизация» и «Федерация Интернет-образования» были переданы ЮКОСом в управление специально созданной профессиональной структуре под председательством М. Ходорковского – Фонду «Открытая Россия», который занимался отбором и реализацией проектов в области просвещения, культуры и благотворительности. Знаменательно, что членами Совета директоров этого фонда стали Генри Киссинджер и Джейкоб Ротшильд. Фонд продолжал активную деятельность до весны 2006 г., пока на его счета не был наложен арест. В сентябре 2014 г. Ходорковский объявил в Берлине о возобновлении его работы.

Идею проектов Ермолина переняли разные города России, её решило воплотить в жизнь и правительство Забайкальского края. Для этого и был сформирован коллектив под руководством Ермолина, предложивший программу превращения ребёнка в производительную силу, то есть в «человеческий капитал». Однако её откровенно социал-дарвинистские идеи вызвали возмущение у представителей Общественной палаты Забайкальского края и у активистов общественного движения Народный фронт «За Россию», которые сравнили их с идеями фашизма и расизма. Как указала, например, доктор наук, профессор ЗабГУ А. Рогова, «сразу вспоминаются антиутопия Евгения Замятина в его романе “Мы”, Джорджа Оруэлла и его “1984” и, конечно, Олдос Хаксли и его “О дивный новый мир”. То, что нам предлагается – это кастовая жёсткая жизнь ребёнка». Родители увидели в тексте программы и нарушение их прав: «Ребёнок автоматически заносится в определённый класс и, как мы поняли, не имеет возможности переходить в другие категории. Похожее можно найти разве что в «фашистской» идеологии, где по национальному признаку разделяли. Идея, что выбор будет сделан по категориям, которые представлены в программе – утопична. Кто выберет сельское хозяйство, если нет развитой поддержки этой системы? То же самое касается производственного пролетариата – в регионе нет производства».

В составленном активистами движения экспертном заключении было подчёркнуто, что на детей были переложены понятия из сферы рынка и бизнеса, что личность понимается как «ресурс для обеспечения экономического развития, как источник благосостояния, получения прибыли», а детское движение – как «система, обслуживающая производство продуктивного человеческого капитала». Эксперты рекомендовали признать концепцию программы как «идеологически опасную, неприемлемую с точки зрения гуманистической педагогики, нацеленную на расщепление и утрату единства с позиции патриотического воспитания», и сделали вывод, что она не может быть принята на территории Забайкальского края в качестве действующей.

Организованное сопротивление общественности, как и в случае с проектом «Детство 2030», дало свой результат, и Минобрнауки Забайкальского края побоялось включать откровенно кастовую концепцию в свою работу. Но в других формах такие инновационные проекты реализуются достаточно широко.

Ярким примером социокультурной модернизации образования, при которой «главным агентом развития» становятся инновационные предприниматели, является программа «Школа нового поколения», которая реализуется Благотворительным фондом Олега Дерипаска «Вольное дело» совместно с компанией En+Group, крупнейшим частным инвестором в экономику Восточной Сибири. Эта программа, разработанная специалистами «Вольного дела», включена в официальный список школьных программ, одобренных Минобрнауки. Направлена она на комплексное изменение и подходов к образованию, и системы обучения, и сознания учеников. Главные цели её: самостоятельность, самореализация, самоопределение и самообучение школ, то есть освоение экспериментальных образовательных программ.

В школах готовят учеников нового поколения, отвечающих требованиям инновационной экономики. С первого класса детей учат мыслить технически, то есть изначально определяют специализацию, при этом все контрольные работы и тестирование проводятся на компьютерах, что делает возможным контроль за каждым учеником в режиме онлайн. С 2012 г. этот эксперимент реализуется в Восточной Сибири и со временем должен стать правилом для всех школ Иркутской области. Фактически речь идёт о том, что компания En+Group, беря в свои руки систему образования области, перестраивает его в таком инновационно-техническом духе, который обеспечивает ей производство «продуктивного человеческого капитала» для нужд своего бизнеса.

Таким образом, мы видим, что крупный бизнес с подачи Минобрнауки действительно превращается в главного агента не только высшего, но и школьного образования и, вступая в соглашения с региональными и местными властями, формирует свою собственную корпоративную образовательную среду, в которой утверждаются такие подходы, принципы и нормы, которые абсолютно несовместимы с традициями русской школой.

Ещё в большей степени углубляет этот разрыв готовящийся новый ФГОС для старших классов (планируется принять в 2020 году), который в настоящее время проходит апробацию в лицее Высшей школы экономики. Как заявила его директор Н. Любомирская, переход на новый стандарт предполагает полное изменение ролей учителя и учеников. Стандарт превращает ученика в активного субъекта, который будет играть с учителем практически на равных.

А учитель из наставника и руководителя превращается в помощника, сотрудничающего с учеником.

При этом изменится и система оценивания знаний учащихся. Вот как описывает свой опыт Н. Любомирская: «Например, мы ввели систему самооценки некоторых работ, при которой ребята ставят себе отметки, а учителя и одноклассники выступают как эксперты. И не забывайте: «тройка» по новому ФГОСу – оценка положительная, означающая вполне приличный уровень знаний. А «четвёрка» и «пятёрка» – повышенный, сверхуровень, тогда как сегодня троечник считается «серостью» и часто можно услышать: “Уж лучше двойка, чем тройка”».

Новый ФГОС предполагает такую «индивидуальную траекторию обучения», при которой ученик сам выбирает нужные ему предметы и уровень их изучения, делая основную ставку на «метапредметный подход», развитие личностных способностей и критического мышления.

Что касается «метапредмета», то хотя это понятие и приобретает особую популярность и учителей заставляют двигаться в этом направлении, суть его почти никому не понятна. Известно только, что он предполагает выход за границы преподаваемых предметов, однако как это делать, учителя должны решать сами. Главное – выходить за рамки узкой предметной парадигмы, иначе не будет возможности «перспективного развития» в XXI веке.

То есть, наших учителей заставляют постоянно перестраиваться, не давая возможности создать какую-либо устойчивую систему обучения. Всё опять-таки в соответствии с указаниями А. Адамского, что «современное образование – это постоянно идущая реформа», «привычка к переменам». Типичным образчиком такого подхода, при котором перестройка обучения становится самоцелью, лишающей его содержание вообще какого-либо смысла, является следующее высказывание заместителя директора Института инновационных стратегий развития образования при Департаменте образования города Москвы И. Громыко (автор приносит извинение за такую длинную цитату, но она крайне показательна в плане того, кому мы доверяем наших детей):

«Очень важным является то, что уже два года в рамках конкурса «Учитель года» существует номинация “Метапредметное учебное занятие”. Введение данной номинации имеет колоссальную инновационную значимость для российского образования. Назначение конкурса, а также тех мероприятий, которые мы проводим, состоит не просто в разъяснении смысла и назначения метапредметов, метапредметных технологий, но прежде всего в демонстрации деятельностных принципов работы, которые лежат за всеми словами, связанными с приставкой “мета”. К сожалению, педагогическое сообщество, как никакое другое профессиональное сообщество, привыкло всё вербализовать, превращать в слова. Деятельностная схема, лежащая в основе любого вводимого концепта или понятия, сколь бы ни была она трудна для понимания и реализации на практике, почти мгновенно словесно захватывается, ценностно девальвируется и тем самым уничтожается.

Так, теперь после внедрения новых стандартов все стали деятельностниками. Хотя видеть и различать даже какие-то элементы деятельности в своей собственной практике никто особенно не стремился, поскольку вся контрольно-измерительная система по-прежнему требует другого – передачи и запоминания информации и выполнения стандартных алгоритмический действий. Тем большее значение имеет конкурс «УГ» – он запустил процесс конструирования деятельностных метапредметных сценариев. Но поскольку эта технология прорывная, модернизационная, то она трудна: приходится ломать привычные рутинные методы педагогического труда.

Метапредмет является такой же экспериментальной установкой, как большой адронный коллайдер. Метапредметные технологии были созданы для того, чтобы начать культивировать другой тип сознания и учащегося, и учителя, который не «застревает» в информационных ограничениях одного учебного предмета, но работает с взаимосвязями и ограничениями знаний каждой из дисциплин. Это происходит благодаря тому, что на метапредметах и учебных занятиях с использованием элементов метапредметных технологий происходит выведение учителя и ученика к надпредметному основанию, которым является сама деятельность ученика и педагога. В ходе движения в метапредмете ребенок осваивает сразу два типа содержания – содержание предметной области и деятельность. Таким образом, метапредмет в образовании – это своеобразная машина по удвоению производительности труда в рамках того же самого учебного времени. Кроме того, включение ребенка в разные типы деятельности связано с анализом своеобразных способов действия каждого конкретного ребенка, что создает условия для его личностного роста».

Если после такого «просвещения» учитель и сохранит психическое здоровье, то вряд ли он сможет после этого вообще преподавать какой-либо предмет. А между тем, именно на такую «креативность» и нацелен новый ФГОС.

Более того, оказывается, для компетентностного подхода уже и ЕГЭ в его нынешнем виде не подходит, устарел, поскольку он чистый продукт «знаниевого» подхода. Как объяснил Исак Фрумин, «получится, что детей при переходе на новый стандарт будут учить в одной парадигме (формирование компетенций, в том числе метапредметных), а экзаменовать в другой (ставка на запоминание). Чтобы избежать этого, надо срочно менять КИМы ЕГЭ. А это огромная работа, которая ещё и не начиналась».

То есть, школьников готовят к очередному этапу разрушительного эксперимента, в результате которого уже и ЕГЭ покажется высшим достижением педагогического творчества.