Прежним курс в новом обличье

1 августа 2016 г. российские СМИ со ссылкой на документ Минобрнауки сообщили, что, министерство может сократить 40 % бюджетных мест в ВУЗах, поскольку ему не хватает денег, чтобы оплатить приём студентов на первый курс. Причиной этого стало сокращение Минфином бюджетных ассигнований по госпрограммам «Развитие образования» и «Развитие науки и технологий», которое обсуждалось на бюджетном совещании у премьер-министра Д. Медведева 29 июля. Ещё раньше, на заседании 7 июля, правительство утвердило общие подходы к оптимизации госпрограмм и решило заморозить общие расходы бюджета на 2017–2019 гг. на уровне 15,78 трлн, в год.

На совещании было также объявлено о необходимости масштабных увольнений среди учёных, поскольку доля научной программы в общих расходах бюджета сократится с 0,98 в 2015 г. до 0,87 % в 2019 г. В результате бюджетной оптимизации без работы к 2019 г. останутся 10,3 тыс. научных сотрудников ВУЗов, РАН и Курчатовского института. Вместе с учёными будут сокращены научные исследования, мероприятия по развитию научно-технической базы. Коснулось это и приоритетных проектов прошлых лет, таких, как, например, «Артек», и подготовки чемпионатов по профессиональному мастерству WorldSkills. Минфином на эту цель предусмотрено по 200,8 млн. руб. в год, в то время, как по расчётам Минобрнауки, в 2017 г. на базовые центры профессиональной подготовки требуется 4,8 млрд, руб.

В тот же день представитель министерства Анна Усачёва поспешила опровергнуть эту информацию, а министр Д. Ливанов в интервью каналу «Россия-24» заявил, что в стране будет сделано всё, «чтобы число рабочих мест для учёных в науке не сокращалось, а увеличивалось», но при этом он ушёл от прямого вопроса о сокращении бюджета, сообщив: «Узнаем, будет или нет сокращение, когда будет принят закон о федеральном бюджете». Однако совершенно очевидно, что объяснения Ливанова было обычным информационным туманом, призванным скрыть реальный процесс перестройки высшей школы и её коммерциализации в соответствии с программой «Развитие образование на 2013–2020 гг.» и «Концепцией Федеральной целевой программы развития образования на 2016–2020 гг.». Напомним, что сами авторы этих документов объясняли, что предусмотренное в них «повышение конкурентоспособности российского образования» означает на практике сокращение в течение 5 лет количества филиалов ВУЗов на 80 %, а самих институтов и университетов – на 40 %.

Однако данное событие выявило одно: скрывать от научной и педагогической общественности истинные планы образовательной «реформы» стало намного сложнее. Дело в том, что форсайтеры переоценили свои успехи и, посчитав, что критическая масса «агентов перемен» достаточна для эффективного перехода к следующему этапу их проекта (напомним, в 2017–2022 гг. «альтернатива набирает силу»), уже не стесняясь, стали цинично навязывать своё революционное видение как единственное допустимое, открыто громя любые традиционные подходы. В данных условиях пребывание на посту министра образования такой одиозной фигуры, как Д. Ливанов, компрометировавшей своими высказываниями и поведением власть имущих, стало для них крайне неудобным. Ведь Ливанов имел самый большой «антирейтинг» в действующем правительстве.

В этих условиях и происходит его смещение и назначение на должность министра О.Ю. Васильевой, д.и.н., замначальника управления Администрации президента. Поскольку О. Васильева позиционирует себя как человека православного и патриотических взглядов, это стало хорошей «ширмой» для продолжающейся разрушительной политики, призванной смягчить накопившиеся претензии к системе образования. Как указал профессор РАНХиГС В. Слатинов, отставка была вызвана приближающимися выборами в Госдуму и перенастройкой кадровой системы правительства перед президентскими выборами: «Отставка Ливанова – она связана и с системой управления, и с приходом людей на новые задачи, но она имеет подтекст предвыборный, перед 18 сентября, потому что… определенное общественное раздражение от деятельности правительства и тех или иных его персонажей, оно естественным образом перетекает на партию власти – так что изменения в правительстве и уход людей-“аллергенов”, этот уход призван, конечно, помочь ЕР».

О. Васильева выступила с красивыми заявлениями, которые успокоили патриотическую общественность и напугали либералов, однако это скоро прошло, а суть образовательной политики осталась та же. Новый министр допустила лишь косметические поправки, не коснувшись основополагающих положений стратегического курса, который, как мы знаем, определяет вовсе не министерство образования и науки и не министр, представляющий собой чисто техническую фигуру, самостоятельность которого проявляется лишь в стиле работы. Вся структура планирования, управления, принятия решений осталась той же, и гарантом её продолжает выступать помощник президента по образовательной политике А.А. Фурсенко, являющийся одновременно председателем Попечительского совета Российского научного фонда, заместителем председателя Совета по науке и образованию при президенте РФ, членом Наблюдательного совета НИЦ «Курчатовский институт», членом Попечительского совета Фонда «Сколково», членом Международного попечительского совета МШУ «Сколково» и пр.

Главными «достижениями» нового министра стали: введение устного экзамена по ЕГЭ по русскому языку при сохранении в неизменности его системы, определяемой как «социальный лифт»; запрет на использование слова «услуга» в отношении образования, хотя оно утверждено в Законе об образовании; обещание не закрывать больше сельских школ без разъяснения, откуда будут взяты деньги на их содержание; обещание остановить слияние ВУЗов, также предусмотренное концепциями и стратегиями развития образования, также без разъяснения, откуда будут взяты деньги на финансирование большей части региональных ВУЗов; восстановление уроков физкультуры, преподавания астрономии и уборки в школах без восстановления прежнего объёма часов по русскому языку и математики; обещание восстановить единое образовательное пространство, наполнить стандарты содержанием, разработать концепции для школьных учебников, что при сохранении концептуального инновационного мировоззрения, идейного плюрализма и коммерческого подхода к обучению не решит проблему воспитания образованной и нравственной личности; поощрение создания малых инвестиционных предприятий при университетах и поддержка студенческого предпринимательства, чтобы молодёжь могла ставить перед собой «амбициозные задачи»; отмена объединения некоторых ВУЗов при сохранении общего курса на создание опорных региональных ВУЗов.

Войдя в Попечительский совет Фонда «Сколково» и в Совет по конкурентоспособности Проекта «5-100» (который теперь возглавляет зампред правительства О.Ю. Голодец), новый министр продолжила последовательную реализацию программы перестройки ВУЗов России по интеграции в мировое образовательное пространство. На Университетском форуме во Владивостоке, прошедшем в сентябре 2016 г. в рамках Восточного экономического форума, О. Васильева заявила о рассмотрении вопроса об увеличении на 10 % квоты приёма в российские ВУЗы студентов из стран АСЕАН для активизации международного сотрудничества. А на общем собрании членов ассоциации «Глобальные университеты», состоявшейся в НИУ ВШЭ в октябре того же года и подведшем итоги реализации Проекта «5-100», она подчеркнула важность распространения опыта входящих в него ВУЗов на другие университеты: «Для этого с начала 2017 г. мы предполагаем серию поездок в университеты, чтобы посмотреть, как реализуются новые образовательные программы, обеспечивающие связи между ними, исследовательская деятельность и проектно-ориентированная работа университетов со своими партнёрами». Указав, что, согласно решению председателя правительства Д. Медведева, этот проект является одним из приоритетных направлений развития российского образования, О. Васильева заявила: «Для нас крайне важны не показатели, а инструменты и механизмы, которые стоят за этой динамикой».

Интересно, что присутствовавшая на этом совещании О. Голодец обратила особое внимание на успехи ВУЗов Проекта «5-100» по такому показателю, как увеличение численности иностранных студентов, заявив, что она выросла в 1,6 раза и составляет 13 % от численности иностранных студентов государственных ВУЗов России. Кстати, тот же факт выделил и Я. Кузьминов на встрече с президентом В. Путиным в январе 2017 г., заявив, что в Санкт-Петербургском политехническом университете число иностранных преподавателей и сотрудников выросло в 10 раз по сравнению с 2013 г. Здесь также был отмечен ещё один показатель – значительный рост числа студентов, обучающихся в удалённом доступе через Интернет.

Тут важно отметить, что «5-100» оказался самой дорогостоящей программой в сфере образования: за пять лет правительство израсходовало на неё 50 млрд, руб., и до 2020 года предстоит потратить ещё 30 млрд. руб. ВУЗы Проекта «5-100» продолжают активно участвовать в программе «Интернационализация высшего образования в XXI веке», одной из основных целей которого является появление в этих ВУЗах критической массы профессиональных администраторов с общими профессиональными ценностями, мотивированных на карьерное развитие и на поиск активных решений в области интернационализации. Первый этап программы – американский – завершился в июне 2016 г., а в октябре начался его европейский этап: представители ВУЗов проекта провели двухнедельный европейский семинар, посетив ведущие в плане интернационализации европейские ВУЗы: Католический университет Святого Сердца и Миланский политехнический университет в Италии, Университет Гронингена в Нидерландах и Гёттингенский университет в Германии. Как заявила участница семинара И. Суковатая, начальник отдела международных образовательных программ Института фундаментальной биологии и биотехнологии СФУ, «опыт этих университетов показал, что интернационализация образовательных программ является одной из стратегических инициатив».

Пока продвинутые ВУЗы интегрировались в мировое пространство, О. Васильева уже в декабре 2016 г. направила в правительство предложения о сокращении затрат на реализацию федеральной программы развития образования до 2020 г., в соответствии с которыми общая сумма урезается на 20 % – с 113 до 89,6 млрд, рублей. Урезаются капитальные вложения в строительство и ремонт учебных корпусов школ, колледжей, университетов и вузовских общежитий. Сокращаются расходы на создание условий для инвалидов и людей с ограниченными возможностями здоровья в средней, профессиональной и высшей школе, на поддержку детей в частных детских садах, на финансирование дополнительного образования, на разработку новых вузовских программ и многое другое.

Однако расходы на образование неуклонно снижаются с 2013 г. Если в этом году образование получило из бюджетов всех уровней около 3,9 трлн. руб. (здесь и далее в ценах 2016 года), или 4,3 % ВВП, то в 2016 г. доля расходов на образование сократилась уже до 3,7 % ВВП, а к 2019 г. она упадёт до 3,5 % ВВП. В федеральном бюджете сокращение финансирования образования заметно ещё сильнее – с 897 млрд, руб. в 2013 г. до 515 млрд. руб. в 2019 г. При этом традиционно федеральный бюджет главным образом финансирует высшее образование, отдавая среднее профессиональное, общее и дошкольное образование на откуп регионам, то есть больше всего страдают ВУЗы.

Чтобы оправдать сокращение расходов на высшую школу, Минобрнауки с марта 2017 г. вслед за школами ввёл и в ВУЗах систему нормативно-подушевого финансирования в зависимости от числа студентов и стоимости госзаданий по другим видам деятельности. Перевод ВУЗов от гарантированного сметного финансирования на субсидии по выполнению госзаказа пришёлся на время кризиса, что добавило этому процессу дополнительное своеобразие. О. Васильева пообещала, что ВУЗы получают при этом больше свободы, так как они самостоятельны в расходовании выделенных субсидий, но это не улучшает их положения.

Минобрнауки пообещала также ввести дополнительное бюджетное финансирование ВУЗов, которое они получат за хорошие места в рейтингах (то есть все силы ВУЗы бросят не на обучение студентов, а на «правильную» презентацию своих достижений), а также за «оптимизацию» управления своим имуществом (то есть, так как под «оптимизацией», как правило, понимают сокращение, ВУЗы будут поощрять избавляться от их собственности, включая здания). Есть и ещё один нюанс: замминистра финансов А. Лавров объявил, что бюджеты получивших свободу ВУЗов станут абсолютно прозрачными, и в случае невыполнения госзадания, например, по числу подготовленных специалистов, с ВУЗов теперь могут потребовать возврата бюджетных средств или уплаты штрафа.

Ясно, что такая политика Минобрнауки толкает ВУЗы к гонке за формальные показатели и к поиску спонсоров и попечителей, то есть к подстраиванию под частного заказчика, тем более, что перед их глазами пример ВУЗов приоритетного, по словам министра, Проекта «5-100». О чём тут идёт речь?

Дело в том, что в феврале 2017 г. правительство постановило серьёзно сократить эту программу, уменьшив финансирование входящих в него университетов на 13 млрд, руб., то есть, почти на треть. Если в 2017 г. дотации составили 10,6 млрд, руб., то на 2018 г. – 10,2 млрд, руб., а на 2019 г. – 10 млрд. руб. В предыдущем же постановлении от 2013 г. говорилось, что в 2017 г. и в последующие три года на поддержку ВУЗов должно выделяться 14,5 млрд, руб. Однако ректоры ВУЗов «5-100» положительно или равнодушно отнеслись к этому решению, поскольку значительная часть финансирования идёт уже не из государственных источников.

Так, ректор Санкт-Петербургского университета ИТМО В. Васильев заявил: «Принципиально на программе развития университета это сокращение не отразится. Это касается и всех университетов, и нашего университета в частности. Помимо того финансирования, которое мы получаем из федерального бюджета, все высшие учебные заведения находят дополнительные источники: прикладывают свои и привлеченные средства. Мы не видим больших рисков при невыполнении тех показателей, что мы на себя взяли».

Не расстроился и ректор Санкт-Петербургского политехнического университета А. Рудский, указавший: «Сокращение финансирования программы “5-100”, конечно, как-то скажется на нас, на значительную сумму сокращается финансирование, но это сокращение совершенно не смертельно для реализации самой программы. В общем, они, конечно, помогали, особенно молодым учёным, это и поездки, и стажировки. И будет оставшаяся сумма содействовать тому, чтобы мы интернационализировали, в первую очередь, нашу науку и образование». Так же оптимистичен и ректор МФТИ Николай Кудрявцев: «Конечно, чем больше ресурсов, тем больше возможностей, но это не всегда так. На самом деле, это сокращение заставит нас оптимизировать свои расходы, выбрать наиболее эффективные мероприятия для финансирования (в общем, мы и так их знаем), это нам поможет продвигаться в рейтингах. В каком-то смысле, в этой новости даже можно найти некий позитив. Благодаря программе “5-100” мы открыли достаточно много лабораторий, привлекли туда ведущих учёных, у нас была поддержка международных конференций, которые мы проводили, это были и стажировки и поездки на конференции сотрудников. Сейчас мы будем более тщательно подходить к отбору, более строгие конкурсы устраивать».

Это говорит только о том, что ведущие университеты уже усиленно принуждают превращаться в венчурные компании, показывая пример другим ВУЗам. Однако, встраиваясь в мировое образовательное пространство по западным лекалам на правах младших партнеров, они теряют свои интеллектуальный потенциал, заложенный в советское время и обеспечивавший им статус лучших научно-учебных центров мира, но никоим образом не компенсируют его теми показателями, которые необходимы для попадания в лидеры американских рейтингов. Так что та радужная картинка, которую рисовали форсайтеры, не отвечает реальности, что и показали последующие события, вскрывшие фактический провал Проекта «5-100».

В октябре 2017 г. в ходе собрания ректоров ВУЗов «5-100» в НИУ ВШЭ О. Васильева заявила, что она предлагает сохранить финансирование только для 6 университетов, добившихся в рамках программы наилучших показателей (НИУ ВШЭ МФТИ, НИУ ИТМО, НИЯУ МИФИ, НИТУ МИСиС и НГУ). Обосновывая свою позицию, она показала присутствующим диаграмму, из которой следовало, что целевых показателей программы достигают только эти ВУЗы, а остальные в мировых рейтингах занимают позиции в третьей, четвертой и даже пятой сотнях. И поскольку их дальнейшее участие является пустой тратой бюджетных средств, чтобы не срывать программу, необходимо сосредоточить усилия на первых шести университетах.

Для присутствовавших тут ректоров исключённых из программы ВУЗов, на этот раз случившееся оказалось ударом. Как написал один из аналитиков, «для участия в программе «5-100» университетам пришлось менять уставы, перекраивать учебную и научную программы, вводить в них западные стандарты, приглашать иностранных преподавателей и так далее. То есть речь идёт о том, что многие ВУЗы ради того, чтобы попасть в этот глобализаторский проект… и получить за это допфинансирование, переформатировали весь свой научный и образовательный процесс под западные стандарты, рассчитывая, видимо, что финансирование будет бесконечным… И теперь, лишившись допфинансирования, эти университеты оказались в положении “в раскоряку”. И старая школа разрушена, и вровень с “гарвардами-оксфордами” по рейтингам не вышли, и денежный поток перекрыли. Как говорили в одной некогда популярной телепередаче, “играл, но не угадал ни одной буквы”». Как пишет дальше автор, «можно предположить, “5-100” – это своего рода соломоново решение: ни отменить, ни сократить эту программу министр не в силах, так нужно хотя бы попытаться, чтобы как можно меньшее число ВУЗов принимали в ней участие (пусть уж лучше займутся чем-нибудь более полезным, чем гонка за рекордными публикациями в каких-то китайских журналах и накручиванием “хирша”), а оставшаяся сумма – 30 млрд. руб. – достанется оставшимся шести главным лоббистам этого проекта. И волки сыты, и овцы целы».

В итоге, видимо, опасаясь признавать свой провал, Совет по повышению конкурентоспособности «5-100» на своём последнем заседании 27–28 октября решил оставить все ВУЗы в проекте, разделив их при этом на три группы в зависимости от темпов реализации программы. Но факт остаётся фактом: игра в рейтинги наносит сильнейший удар по высшей школе.

Такова судьба всех ВУЗов России – остаться вечными кандидатами в передовики в мировых рейтингах и потерять свой реальный потенциал. Ради рейтингов и в силу экономии средств и урезания расходов экспертный совет при Минобрнауки не только не отменил курс на укрупнение и оптимизацию ВУЗов, но придал ему новый импульс, добавив в 2017 г. к 11 опорным ВУЗам, отобранным ещё в январе 2016 г., ещё 22, которым было обещано дополнительное финансирование при соответствующей перестройке. По правилам, в опорном ВУЗе должно учиться не менее 10 тысяч студентов, а его доходы должны быть не менее 2 млрд, рублей. При этом он должен изменить кадровую политику и научиться выстраивать отношения с работодателями своих студентов. Ясно, что это повлечёт за собой очередную «оптимизацию», хотя О. Васильева и заявила в сентябре 2017 г., что программа сокращения числа ВУЗов в России окончательно свёрнута и в следующем году перестанет существовать.

Чем реально оборачивается «оптимизация» для жизни института и для процесса образования, Минобрнауки по-прежнему не раскрывает. Но нашумевшей стала история с присоединением МАТИ к МАИ, которое было обосновано необходимостью обеспечения «устойчивого инновационного развития» университета как ВУЗа международного уровня, кадрового и технологического лидера в авиационной и космической областях. Это слияние стали называть «рейдерским захватом МАИ» и победой принципа «эффективного менеджмента», поскольку после слияния во главе института в качестве исполняющего обязанности ректора впервые встал человек (А.В. Рождественский), не имевший никакого отношения к профилю института и фактически зарубивший важнейший ВУЗ страны в период острой потребности кадров для ВПК и спецслужб страны. В итоге он был заменён на Погосяна, при котором ситуация ещё больше усугубилась, о чём вынуждена была сообщить С.Е. Савицкая во время своего обращения к О. Васильевой в ходе правительственного часа в Государственной Думе в сентябре 2017 г.:

«Знаете ли Вы, что начался управляемый развал Московского авиационного института, ведущего подготовку инженерных кадров для авиакосмической промышленности? Институт лихорадит, и то, что происходит, сотрудники определяют не иначе как бардак и произвол. Около года назад ректором МАИ стал господин Погосян, до этого разваливший авиапром, за что его досрочно сняли. Теперь он взялся за МАИ. С начала учебного года институт живёт по двухнедельному путаному расписанию, так как Погосян уволил всех, кто умел его составлять. Такого в МАИ никогда не было. Произвольно реорганизуются факультеты и кафедры, смешивая порой ежа с ужом. Пару дней назад он продавил через послушный учёный совет решение о фактической ликвидации старейшей и ключевой кафедры “Прочность авиационных и ракетно-космических конструкций”, что кардинально ухудшит подготовку специалистов в области прочности для промышленности, связанной с обороной страны. Просьба не допустить дальнейшего развала страны и остановить горе-реформатора».

Под предлогом «оптимизации» ВУЗов страны произошло резкое сокращение их численности, чему правительственные чиновники нашли хорошее оправдание. Осенью 2016 г. вице-премьер Ольга Голодец, заявила, что 65 % наших граждан не нуждаются в высшем образовании. По её словам, расчёты показывают, что высшее образование требуется только 35 % населения, поэтому в ближайшем будущем пропорция в экономике будет меняться в сторону увеличения доли людей без высшего образования. И это при том, что, по данным ВЦИОМ, в 2010 г. в России только 23 % людей имело высшее образование (в 2002 г. – было 16 %), в то время, как начальное и среднее профессиональное – 37 %. Что касается группы от 25 до 39 лет, то доля людей с высшим образованием составляет 39 %, но лидируют тут такие страны, как Польша (41 %), Израиль и Финляндия (43 %), Бельгия (50 %) и Норвегия (52 %).

Однако дело не в процентах, а в качестве образования и в соответствующем распределении специальностей. В условиях разрушения реального сектора экономики и господства спекулятивной сферы подавляющее большинство выпускников ВУЗов не может работать по своей непосредственной специальности, и наблюдается переизбыток дипломированных специалистов по таким направлениям, как экономика, юриспруденция, медицина, гуманитарная сфера. И до сих пор рост сферы высшего образования происходит не за счёт подготовки специалистов по современным высоким технологиям как того требует официальная концепция, а за счёт многократного увеличения доли специалистов для непроизводственных сфер (управление, финансы, развлечение).

Сегодня в России уровень безработицы среди выпускников с профессиональным образованием превышает средний показатель по стране, а безработных выпускников ВУЗов в июле 2016 года стало на 84 % больше, чем в том же месяце 2015 г. Во II квартале 2016 года уровень безработицы среди граждан от 20 до 24 лет составил 14,5 %, в то время как средний показатель для всего населения 6 %. В июле в стране было 15 тыс. безработных выпускников с профессиональным образованием. Из них 4,6 тыс. – с высшим образованием (в июле 2015 года их было 2,5 тыс.). В среднем 30 % выпускников ВУЗов, нашедших доходное занятие, работают не по профессии, а среди молодых специалистов со средним профессиональным образованием – 40 %. Абсолютные аутсайдеры – специалисты в области воспроизводства и переработки лесных ресурсов (по профессии не работают 56 % выпускников ВУЗов и 75 % выпускников техникумов и колледжей). Не работают по профилю от 40 до 60 % выпускников, получивших такие специальности, как технология продовольственных продуктов, металлургия и машиностроение, сельское и рыбное хозяйство. В итоге государство тратит средства не только на обучение специалистов, если оно происходит на бюджетной основе, но и на их переподготовку. При этом едва ли не все отрасли экономики в России нуждаются в людях (чем, в частности, оправдывают завоз мигрантов из Средней Азии)

Такое же положение с нашей наукой. По данным всё той же ВШЭ, общий объём ассигнований на гражданскую науку из средств федерального бюджета за два последних года сократился на 10,5 %. Сокращение кадров учёных идёт уже давно, и, как говорится в докладе РАН президенту РФ и правительству РФ «О состоянии фундаментальной науки в Российской Федерации» (М., 2016), за последние 15 лет число исследователей, выполняющих фундаментальные исследования в области естественных наук, сократилось примерно на 10 тысяч человек, а в области технических наук – на 20 тысяч. Как указал академик

М. Садовский из Института электрофизики Уральского отделения РАН, «не надо быть семи пядей во лбу, чтобы представить себе, что последует за реструктуризацией. Правильно – то самое «сокращение», о необходимости которого не говорили только самые ленивые (скрытные?) из числа наших выдающихся «реформаторов» науки. Судьба институтов, которые устоят против продавливаемых сверху реформ, тем более неясна. В целом очень похоже, что в ближайшие годы российскую науку ждёт дальнейшая деградация и маргинализация, скатывание на уровень стран третьего мира с исключительно сырьевой экономикой. Оптимистический сценарий пока что вообще не просматривается, а ждать осталось уже совсем недолго…».

Всё так, поскольку российский бизнес совместно с ведущими западными компаниями сделал ставку на превращение России в площадку только для тех продвинутых технологических проектов, которые обеспечат ей активное присутствие на глобальных рынках и которые и формируют сегодня «инновационную экономику».

Примером такого инновационного кластера является Иннополис в Казани – новый город, официальное открытие которого состоялось летом 2015 г. План его был разработан сингапурской компанией RSP Architects под руководством главного архитектора Сингапура Лиу Тай Кера, а цель его – создание «комфортного пространства» для развития ИТ-технологий, для чего государство вложило 20 млрд, руб. Город представляет собой особую экономическую зону, в которой расположен университет, готовящий специалистов в сфере информационных технологий. Преподавание здесь ведётся исключительно на английском языке, среди преподавателей много иностранных специалистов, а программы обучения составлены исходя из потребностей бизнеса. После окончания учёбы студенты должны отработать до трёх лет в самом университете, в компании-резиденте или в собственном стартапе в Иннополисе. Обучение в ВУЗе платное и дорогое (1,2 млн. руб. в год на бакалавриате и 2 млн. руб. – в магистратуре), а покрывают эти затраты гранты, идущие от частных спонсоров, которыми являются «МТС», «Мегафон», Acronis и Parallels. Однако, хотя государство и создало для города тепличные условия, в последние годы он столкнулся с серьёзными проблемами в финансировании, поскольку поиск спонсоров сильно затруднён.

В любом случае, такие точечные «инновационные центры» лишь оттеняют картину страшной деградации нашего образования. Катастрофическое положение в этой сфере является следствием того стратегического курса в экономике, которому следует российское руководство. Оно ориентируется на глобальные центры власти, которые, встраивая другие страны в мировую экономику, осуществляют их активную деиндустриализацию и создают на фоне общей деградации по проектам АСИ, НИУ ВШЭ и МШУ «Сколково» такие «очаги» или «кластеры» с новейшими технологиями и сервисом, которые призваны обслуживать мировую корпоратократию. Именно на приоритеты мировых центров и ориентируют нашу систему образования. Она должна обслуживать высокотехнологичные «кластеры», что предопределяет ограниченную потребность в специалистах с высшим образованием – остальные работают на работах, для которых нужны элементарные навыки и не требуется специального обучения (торговля, сфера услуг – курьеры для электронной торговли, официанты и пр.). Это и имела в виду О. Голодец.

Так что правительство разрушает систему образования не потому, что оно некомпетентно, а потому, что таковы стратегические планы тех, кто это правительство поставил.