Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Игры, объединяющие в себе различные свойства, всегда особенно привлекательны. Этот рецепт даёт нам в руки ключ к тайне современной культуры: к тому, что есть одна такая игра, которая объединяет людей со всех концов света, игра, от которой приходят в восторг и старые, и молодые, и мужчины, и женщины, и богатые, и бедные; игра, преодолевающая любые культурные и даже религиозные границы: футбол. Мы уже говорили о её выдающейся роли в современной культуре. Теперь обратимся к самой её мистерии.
По своему содержанию футбол в высшей степени обращён к «Ты»: это игра-встреча. В ней две команды играют друг с другом и друг против друга. Партнёры и соперники связаны теснейшим образом. За пределами игры они могут быть добрыми друзьями, но на поле им предстоит нелёгкая борьба. Перед матчем соперники пожимают друг другу руки, а по его окончании нередко обмениваются формой. Мы видим: границы игры обозначены здесь очень чётко: поле 100 на 86 метров, 90 минут игрового времени (к которому могут прибавиться дополнительное, добавленное время и одиннадцатиметровые удары). Правила игры просты и понятны, формой нельзя пренебречь. При этом пространство игровых возможностей бесконечно велико: в предстоящие 10 миллиардов лет ни один матч с его игровыми положениями не имеет шансов повториться. А это значит, что при наличии самых тесных ограничений игроки могут наслаждаться неслыханной свободой.
Футболист играет, руководствуясь только самой игрой.
В профессиональном футболе иногда бывает иначе, но и там это строго преследуется. Конечно, каждый стремится к победе. Не желай он выиграть, то стал бы нарушителем правил и предателем игры. Стремление к победе движет игрой и диктует ей свою логику. И пока игра идёт – только эта логика принимается во внимание. Стоит игроку во время игры вспомнить о выигрыше – например, о призе, который его ждёт, – и он как будто выбывает из игры. Хорошо играть он уже не сможет. Даже профи это знают: Филипп Ламм или Томас Мюллер играют потому, что любят и хотят играть. Так и становятся чемпионами мира…
На протяжении игры разыгрываются удивительные вещи: дело не только в том, кто победитель, а кто проигравший, нет, тут и трагедии, и комедии. Перед нашими глазами разворачивается всё счастье и вся боль того, что называется «быть человеком». На футбольном поле даже демоны становятся видимыми. По крайней мере, этим можно объяснить, почему Зинеддин Зидан во время финала Чемпионата мира – 2006 вдруг обернулся «козлом» и стал бодать своего соперника. Так или иначе, публике есть на что посмотреть. И при этом она непосредственно вовлечена в игру, зрители тоже играют вместе с футболистами. Болельщики, собираясь на стадион, даже форму надевают – по крайней мере те, что ходят не просто посмотреть, а участвовать, то есть настоящие фанаты.
Футбол – классическая игра-состязание. Но не только. Это ещё и игра-зрелище, азартная игра и игра на ловкость. Вспомните хотя бы Месси или Роналду, этих великих художников, выделывавших с мячом невероятные трюки: как они жонглировали им, как подрезали! Их искусство приводило фанатов в экстаз; с шестидесяти метров они забивали точно в угол. Хоть в цирке выступай. А это упоение игрой! То Ширер здесь, то Ширер там. Какие-то миллиметры решают, отскочит мяч от штанги или проскользнёт в ворота. Футбол непредсказуем. Бывает, комментатор скажет: команде повезло, но это незаслуженная победа. Только в игре такое возможно.
Однако хватит петь дифирамбы футболу. Ведь речь только о том, чтобы понять, почему именно эта игра пользуется такой несравненной популярностью, в чём секрет её привлекательности. Пример футбола очень поучителен: он показывает, чем притягивает игра, что она даёт увлечённому ею человеку. Кроме того, он объясняет, почему до сих пор, несмотря ни на что, футболу удалось сохранить свою чистую игровую природу. Будь это не так – он не привлекал бы миллионы.
Секрет неизменной популярности футбола – в том, что он объединяет в себе признаки разных классов игр, будь они по своей изначальной природе детскими или же культовыми. Определённо то же самое можно сказать и о хоккее и баскетболе, гандболе и бейсболе, которые не в меньшей степени завораживают своих поклонников блеском и шумом стадиона. Но как обстоит дело с другими играми?
В завершение этой главы хотелось бы вновь бросить взгляд на те семейства игр, которые мы рассматривали выше и спросить: каким образом можно поднять их ценность в нашем мире, враждебном игре, чтобы затем высказать конкретные предложения по спасению игры? Это будут субъективные предложения, исходящие из личного опыта и предпочтений авторов. Просим читателя быть снисходительным, если он не найдёт упоминания своей любимой игры. Просто мир игр слишком велик, чтобы один человек мог все их оценить по достоинству.
Казалось бы, в игры на ловкость играют только дети. Трудно представить взрослого, часами работающего над выполнением им же самим поставленной задачи только для того, чтобы развить свои моторные навыки. Скорее уж – привыкли мы полагать – взрослый посвятит себя ловкости в решении интеллектуальных задач и станет брать призы на викторинах. И тут мы попали пальцем в небо. Взрослые очень даже любят игры на ловкость и активно ими занимаются. Чтобы в этом убедиться, не нужно даже обращаться к телешоу, в ходе которых миллионы зрителей как зачарованные следят за игрой акробата или жонглёра. Нет, вполне достаточно в летний день выйти в парк и понаблюдать за людьми на лужайках. Вот папа играет с дочкой в мяч, стараясь не уронить его как можно дольше. Вот девушка упражняется в жонглировании: она не может скрыть удовольствия от того, что на нее смотрят двое парней. Подростки натянули между деревьев что-то вроде каната и под взрывы смеха пытаются ходить по нему. Игры на ловкость на каждом шагу: социальные игры; игры с неизвестным исходом; игры, способные держать в напряжении; игры, предоставляющие участникам широчайший простор для проверки своих сил и возможностей. Все это игровые пространства, на которых люди могут проявить что-то такое, чего, возможно, и сами пока о себе не знают.
В чём поупражняться – всегда найдётся. Наше тело – неисчерпаемый резервуар возможностей. Можно в зрелом возрасте поставить себе цель научиться жонглировать. Можно в 60 лет впервые отправиться на скалолазную стенку, и там, карабкаясь с камня на камень, пожонглировать самим собой. Это ни с чем не сравнимое удовольствие. Каждый мускул, о существовании которого вы и не подозревали раньше, и который громко заявит о себе на следующий день, будет упрекать вас в том, насколько мало вы раскрывали до сих пор двигательный потенциал вашего тела. Не случайно всякие «лазалки» растут в парках как грибы после дождя. Там можно научиться лазать по скалам и снарядам различной сложности, наслаждаясь при этом свободой подлинной игры.
В некоторых английских пабах до сих пор висят мишени для дротиков. Вот вам ещё одна прекрасная игра на ловкость! В дартс приятно поиграть и в пабе с компанией приятелей, и дома, в одиночку. Кое-где не мешало бы и на рабочих местах эти мишени повесить. Чтобы кинуть пару дротиков, много времени не нужно, а польза большая, учитывая, как быстро это упражнение помогает прийти в себя. Мысли отступают, голова освобождается: игра быстро возвращает человека в нормальное русло. Трудность только в том, чтобы не заиграться. К этому же семейству относится и гольф, а также кегельбан, особая прелесть которого в том, что он прекрасно сочетает в себе игру на ловкость и соревнование, а также в том, что в боулинг всегда играешь в компании друзей и зрителей.
Игры на ловкость, на развитие моторных навыков, очень важны для нас. Жонглируя или лазая, ловя мяч или балансируя на бревне, мы не замечаем, как проходит время. Во время таких игр мы находимся в состоянии полной сосредоточенности, полностью здесь и сейчас, нас оставляют тревоги, не заботят планы, ждут в сторонке наши обязанности, мы даже не придерживаемся никакой стратегии: игра поглощает целиком. И этого времени у нас никому не отнять.
Разумеется, есть и другие игры, в которых от нас тоже требуется ловкость: это интеллектуальные игры, разминка для серых клеток. Их царство простирается от судоку до легендарного кубика Рубика, прославившегося тем, что в восьмидесятые годы из-за него иногда в туалет нельзя было попасть: кто-то из домашних зашёл туда с кубиком в руках, сел – и время для него остановилось… Долго приходилось колотить в дверь, чтобы пробудить такого заколдованного родственника. Некоторые становились настоящими маньяками и не могли ни о чём думать, ничего делать, пока наконец каждая из сторон пресловутой игрушки не становилась одноцветной.
Этот пример хорошо показывает: подобные игры легко приводят к зависимости. Если не делить радость игры с партнёром и дать ей целиком себя затянуть, она может привести к изоляции и одиночеству. Есть пары, которые целыми днями только и делают, что разгадывают кроссворды или изощряются в решении судоку. (Хотя это уже отходит в прошлое, потому что сведения, что Судоку&Co якобы способствуют профилактике болезни Альцгеймера, в результате проведённых исследований оказались не соответствующими действительности.)
Но такие игры ведут к потере контроля над временем, и в этом смысле они могут быть опасны. У них пропадает базовая функция совместной игры. Возможно, какое-то время они могут выступать в качестве «Ты», ставящего перед играющим некие задачи, но даже если так, эти задачи носят исключительно интеллектуально-логический характер. Трудно представить себе, что судоку, кубик Рубика, головоломка или кроссворд могут вызывать к себе такое же полноценное «Ты»-отношение, какое было у девочки к её кукле. В результате игры такого рода со временем легко превращаются в инструмент борьбы со скукой – и только. Тут-то и проявляют они в полной мере своё свойство вызывать зависимость. Играющий не в силах прекратить играть – и это фатальный исход. Ведь игра только тогда ведёт к свободе, если ей поставлены чёткие границы: как пространственные, так и временные.
Мы уже говорили о том, что такую опасность несут в себе как раз те игры на ловкость, которые в наше время пользуются наибольшей популярностью, а именно, компьютерные. Сеть переполнена играми для тренировки моторных качеств, такими, например, как игровая консоль Wii. Однако, как правило, они требуют от играющего не более чем повторения одних и тех же движений руками. Вовсе не одно и то же: балансируете ли вы всем телом, идя по канату, или при помощи движений по экрану смартфона помогаете избежать опасности виртуальному человечку. Как и интеллектуальная игра на сообразительность, компьютерная обладает внутренней тенденцией не к созданию связей, а, наоборот, к изоляции играющего. Даже в случае онлайн-игры с реальным партнёром такая игра не становится встречей, в которой партнёр (он нам, как правило, совершенно не знаком) предстаёт перед нами как Ты. Ведь реальным объектом, с которым мы встречаемся, играя, всё равно остаётся машина, даже если она выступает в качестве эрзаца пространства встречи между играющими партнёрами. Поэтому такой игре не хватает фундаментального качества встречи или совместности – а это означает, что их нельзя назвать играми в полном смысле слова.
Ведь они отказывают играющему именно в том, что с избытком дарит подлинная игра: в живом сообществе команды или партнёрства, во встрече между Я и Ты, между играющим и соперником, в связи между играющим и зрителем. Не случайно многие игры этого рода оставляют после себя не радость и подъём, а тоску и подавленность: они не то, чем могли бы быть.
И ведут они к тому, что человек не может стать тем, кем мог бы стать. То-то и плохо.
Почти само собой разумеется, что искусство театрального зрелища, игра-представление – это здорово. И к счастью, это искусство у нас в почёте. Не уменьшается число тех, кто ходит в театр и в оперу, на концерты и выступления современных танцоров или в музей, чтобы встретиться там с игрой художника, сконденсированной в камне или в красках. Но самое главное: люди по-прежнему сами поют и музицируют, ставят спектакли и танцуют, пишут картины и создают скульптуры. И это прекрасно.
Игры-зрелища тоже подвержены моде. Кто не слышал о празднествах поклонников «Властелина колец», где сотни участников в костюмах эльфов, гномов и орков с радостью вживаются в роли любимых героев. Конечно, это действо на любителя – не меньше, чем широко известные ролевые игры в сфере эротики, – однако и то, и другое свидетельствует о процветании игровой культуры в сфере зрелищ и/или ролевых игр. Отсюда можно сделать вывод, что по крайней мере в этой-то сфере не так уж многое нужно спасать. Увы, это самообман.
Зрелищные и ролевые игры подвергаются опасности с двух сторон сразу. С одной, в них самих заложена тенденция к установлению всё более и более жёстких правил, так что, в конце концов, играющему становится просто нечем дышать. Мы уже упоминали о том, что происходит, когда ремарки автора, указания режиссёра или дирижёра становятся до такой степени мелочными, что самому исполнителю остаётся лишь роль некоего органа или механизма, который и играть-то не может, а просто выполняет работу. Зрелище или спектакль становятся тогда безжизненными, лишёнными творческой искры и не радуют зрителя. А всё потому, что захлопнули свободное пространство игры. Любое представление живо не только тем, что ставится определённый тест, пьеса или сценарий, а ещё и тем, что исполнители могут, играя, выразить и проявить самих себя. Ведь они интерпретаторы, а не марионетки. Сколько хористов и оркестрантов потеряли радость от профессии и стали сомневаться в своём призвании, оттого что превратились именно в марионеток!
Другую опасность для зрелищных игр несёт в себе публика. Это опасность потребительства, и о ней у нас тоже уже шла речь. Потребитель находится вне игры. Он сидит в зале со сплетёнными на груди руками и думает: «Ну что ж, интересно», – а в конце вежливо аплодирует. Но он не участвует в игре, не включается в общее движение, он – представитель публики, разрушающей игру, публики, с прохладцей наблюдающей за зрелищем, поудобнее устроившись в креслах. Он отвергает участие во Встрече, пульсация игры его не касается. Потому-то, к сожалению, культурные события зачастую производят впечатление стерильности. Публика, отвергающая игру, лишает себя главного: возможности в процессе игры стать свидетелем неповторимого – уникального скрипичного вибрато, рождающегося прямо на глазах жеста актёра, резонанса между танцовщицей и её партнёром, улыбки певицы в ответ на овации – с его уникальными нюансами. Тот, кто приходит на представление как зритель, трепещет от одной возможности прикоснуться к этому – но тот, кто пришёл как потребитель, вряд ли. Он не смотрит вглубь. Скорее, он смотрит на часы.
Представление – неважно, театр ли это, танец, музыка или что-то ещё – являет всю свою силу и красоту лишь тому, кто играет сам. И наиболее полно тому, кто импровизирует, то есть одновременно избегает и опасности тупо уткнуться в партитуру, сценарий или в указания хореографа, и опасности поставить себя вне игры в качестве равнодушного потребителя. Тому, кто отдаётся игре и беззаботно доверяется ей. Игры-импровизации возможны в любом виде зрелищных искусств: есть импровизационный театр и импровизационный танец – но мы приведём музыкальный пример.
Игра проста. Двадцать человек садятся в круг: вот вам и площадка для игры. Время – 20 минут. Игрушки у каждого с собой: это собственное тело, а точнее, собственный голос. Правило гласит: каждый играющий издаёт те звуки, какие ему хочется издать. Запретов нет. Единственное предписание: прислушиваться к тем звукам, что исходят от партнёров по игре. Игра начинается с нескольких секунд тишины – и вот раздаётся первый звук. Как вы думаете, что из этого получится? Это невероятно, но возникает музыкальное произведение, произведение, которого никто не сочинял, которое рождается само по себе: вдох и выдох, внутрь и вовне, ввысь и вглубь – поистине прекрасная, свободная игра. Время летит, участники телом и душой погружены в звуки, которые они сами совместно вызывают к жизни.
В своём пении они совершенно свободны – и одновременно теснейшим образом связаны друг с другом. Они заставляют звучать что-то, доселе неслыханное, никогда прежде не звучавшее. Их импровизация есть совершенная игра – во всей своей полноте.
Где живут такие игры? Придётся ещё поискать. Не в концертном зале и не на сцене. Потому-то эта глава носит такое – возможно, странное – название: на семинаре. Теперь понятно, о каких семинарах речь: о семинарах по всевозможным импровизационным искусствам.
Азартные игры – дело тонкое. Из всех видов игры это самый ненадёжный. Такие игры чуть ли не сами просятся, чтобы их колонизировал дух коммерции. Ведь играть в них на деньги – это почти само собой разумеется. Стоит лишь начать – опомниться не успеешь, и окажется, что важен уже только выигрыш, а сама игра отошла на второй план. Так и теряют игровую свободу, которая главным образом в том и состоит, что играющий не старается извлечь выгоду и не преследует никакой цели, внешней по отношению к самой игре. Посетители казино находятся в напряжении, на них давит ожидание выигрыша или проигрыша. Они тревожатся, строят планы, делают расчёты: они работают, делают свой бизнес – если получается, но в любом случае они стремятся к выигрышу. Поэтому, в сущности, они находятся вне игры, только делая вид, что играют, и тем самым подвергают себя опасности попасть от игры в зависимость.
Если же, наблюдая за игрой, мы видим, что вся обстановка соответствует критериям настоящей, аутентичной игры – значит, здесь случай иной. Однако игровой стол в казино – не для всех. Да и к рулетке не всякий подойдёт: ведь по-настоящему играть в неё можно, только имея в кармане столько денег, чтобы назавтра было неважно, выиграл ты сегодня или проиграл.
Потому обратим внимание на другие игры, те, что всем доступны и пользуются неизменной популярностью: на карточные игры. Большую их часть нельзя назвать просто азартными играми в чистом виде, поскольку они требуют от играющих большого мастерства и стратегического мышления. Однако им присущ и компонент удачи, везения: начать хотя бы с того, что в начале игры карты тасуются, а затем раздаются, и то, какие карты окажутся у вас в руках, зависит от удачи – или от случая. Таким образом, игра случая определяет начальную конфигурацию карточной игры. И самое интересное заключается в том, как играющие начинают в этой ситуации действовать. У них есть тысячи возможностей – и тысячи правил, определяющих эти возможности: правил игры в подкидного дурака, в очко, в бридж, в покер, в преферанс и так далее.
Сами по себе карточные игры – это настоящие игры, хотя они и не застрахованы от того, что в них начнут играть на деньги. Этим путём дух выгоды порабощает даже лучшие игры. Однако во все эти игры – кроме, возможно, покера – можно играть и без денежных ставок, сохраняя чистоту игры. Вот тогда они, будучи чудесной смесью азартных игр, игр на ловкость, и состязательных игр, и проявят всю свою волшебную силу. Причём здесь нельзя забывать и об аспекте зрелищности, ведь мы не просто можем угадать, кому везёт, а кто проигрывает. За карточным столом человек иногда раскрывается с совсем неожиданной стороны – как в хорошем смысле, так и в плохом…
Есть карточная игра, в которой удача играет решающую роль: это пасьянс. Вы тасуете карты, а потом раскладываете их по определённым правилам: часть карт рубашкой вниз, часть – вверх. Затем ваша задача заключается в том, чтобы – вновь по определённым правилам – открывать и перекладывать карты, пока пасьянс не «сойдётся», причём он может и не сойтись. Как правило, пасьянс раскладывают в одиночку; один их них так и называется, Solitaire, то есть «одиночка», солитер. Но есть разновидности пасьянса, в которых свою удачу испытывают два игрока одновременно. К ним относится пасьянс «Симпатия». Смысл его заключается в том, что игроки по очереди выкладывают и открывают свои карты. Особый шарм этой игры в том, что, если пасьянс сходится, игрокам не просто улыбается удача – они симпатичны друг другу: вот вам и оракул, следить за предсказаниями которого никому не надоест. Ведь, во-первых, мало что так интересно человеку, как узнать, вызывает ли он симпатию, а во-вторых, пространство игровой свободы в данном случае так широко и исход игры столь непредсказуем, что играющие, раскладывая пасьянс, чувствуют себя свободными. Хотя на самом деле они всецело зависят от того, повезло им или не повезло, когда тасовали карты. Это игра на удачу в чистом виде, удовлетворяющая всем нашим критериям: она создаёт между играющими ситуацию встречи, открывает им пространство возможностей, не имеет внешних целей и даёт чему-то проявиться – так или иначе.
Состязательные игры пользуются дурной репутацией. В первую очередь – среди педагогов и приверженцев «ненасильственной коммуникации». Под подозрение попадает сама логика игры: она с неизбежностью генерирует победителей и проигравших.
А это кое-где считается аморальным или, по крайней мере, чем-то, от чего нужно уберечь детишек. Но дети-то как раз любят состязания, и мальчики, возможно, больше, чем девочки. Вам не доводилось видеть, с каким восторгом дети на дне рождения участвуют в каком-нибудь забеге в мешках? Конечно, бывает, что проигравшие ревут, а по ходу игры может даже вспыхнуть потасовка. Но кто сказал, что это плохо? Не лучше ли слёзы и гнев, чем холодное равнодушие: ненасильственное, безучастное, безжизненное и бесчувственное? Вам, конечно, уже ясно, к чему мы тут клоним: да, нам нравятся игры – состязания. Мы считаем, что они тоже достойны защиты и спасения; и по возможности их следует защищать как раз от поползновений тех, кто, руководствуясь вроде бы добрыми намерениями, отнюдь не всегда делает добро.
Мир соревновательных игр огромен. Он простирается от шахматной доски до футбольного поля, от боксёрского ринга до автодрома, от «казаков-разбойников» до нардов, от теннисного корта до фехтовальной дорожки. Почти все подобные соревнования соединяют в себе различные виды игры, представляя собой сочетания игр на удачу, на ловкость, состязаний и зрелищ. Это связано ещё и с тем, что, правильно подобрав контекст, можно превратить в состязание почти любую игру. На телешоу America got talents соревнуются акробаты и жонглёры, на «Евровидении» – певцы, на чемпионате Европы по бриджу – мастера карточной игры. Мы уже видели, что в нашем мире, пропитанном экономическим мышлением, само собой напрашивается искушение импортировать логику соревновательных игр в другие их виды.
Проще всего найти подлинные соревновательные игры в мире спорта: к ним относятся бокс и фехтование, борьба и дзюдо, и так далее – хотя в каждой из них есть и черты игр на ловкость. Другое дело – такие архаические формы соревновательных игр, как перетягивание каната или армрестлинг. Тут уж состязание в чистом виде. Шахматы – тоже чисто соревновательная игра. Сейчас уже невозможно проследить, каким образом они выросли из древних военных игр, в которых свои войска в бой вели командиры. Доска становится полем битвы, и игра выявляет победителя. Тут уж нет места везению, как в нардах, или в «Монополии», или в других играх с кубиком. Набор строжайших правил позволяет создавать необозримое число игровых комбинаций, и благодаря этому игра никогда не теряет своей соли. Партнёр – это, без сомнения, противник, однако оба игрока теснейшим образом связаны. Шахматы – игра в подлинном смысле слова. Прежде всего, когда идёт партия между двумя живыми игроками, когда происходит встреча двух Ты – а не игра с компьютером. Особенно интересно, когда турнир идёт в общественном месте – как, например, в Аргентине, где местом шахматных баталий служит парк и вокруг каждой доски собираются под открытым небом дюжины зрителей.
Однако и любая простейшая настольная игра на кухне после ужина заслуживает всяческого почтения. Ведь если даже не все эти игры так уж остроумны и оригинальны, главное – они собирают всю семью, открывают пространство свободы, помогают забыть насущные заботы и сбросить груз инструментального мышления, позволяют проявить эмоции, которые в повседневной жизни часто остаются подавленными. Да и просто доставляют радость – неважно, выиграешь ты или проиграешь. Нельзя допустить, чтобы эти островки подлинной жизни исчезли. Напротив: их надо использовать как стволовые клетки, и вырастить из них новую культуру игры – заповедник для homo ludens, где он будет набираться сил, чтобы суметь противостоять тотальному закабалению жизни со стороны «человека экономического».
Войти с помощью соц. сетей: